Текст книги "Любовь без обратного билета (СИ)"
Автор книги: Даша Камелина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Но где-то глубоко, там, куда не добрался даже его цинизм, шевельнулось что-то острое и живое. Страх. Не перед женой. Перед чем-то другим.
Кабинет Широкова тонул в полумраке. Уже наступило утро, но он не любил свет и шторы в его кабинете всегда были плотно задёрнуты. Настольная лампа с витражным абажуром отбрасывала загадочные блики на разбросанные по столу документы.
Геннадий Борисович сидел в кресле перед столом, медленно вращая в пальцах матово поблескивающий скальпель XIX века – новое приобретение для коллекции. В другой руке телефон.
– Мерседес, серебристый, номер К 888 АК, сегодня после двадцати одного у ресторана «Москва», – голос Широкова был ровным, будто он диктовал меню официанту. – После этого сразу отправится в Шереметьево по М-11, там и…
Геннадий Борисович замолчал, слушая ответ собеседника. Поднял глаза. В них не было ни злости, ни нетерпения – только холод.
– Если бы я хотел обсудить «если», я бы обратился к тёте Зине с гадальными картами, согласен?
Он отложил скальпель, следом бросил телефон на массивный дубовый стол. Подумал немного и снова потянулся к телефону.
– Ресторан? Столик на двоих… да, к двадцати одному. Нет, вино не надо.
Геннадий Борисович на секунду прикрыл глаза. В тишине кабинета слышалось только тиканье старинных часов – швейцарский механизм тысяча восемьсот двенадцатого года, его самая ценная покупка на аукционе. Он провёл ладонью по лицу, словно стирая что-то невидимое, затем встал и направился в ванную.
Кран открылся с тихим шипением. Широков ждал ровно минуту, пока струя не стала ледяной – только тогда подставил руки.
– Раз, – прошептал он, втирая воду в кожу.
Мыло было серым, без запаха, специально заказанным у фармацевта в Германии. Оно не пенилось, зато смывало всё.
– Два…
Под ногтями, между пальцев, вдоль линий на запястьях – он скоблил кожу, пока она не покраснела.
Геннадий Борисович выключил кран, вытер руки одноразовым полотенцем, тут же выбросил его в мусор. Поднял глаза к зеркалу. Оттуда на него смотрел чистый, безупречный человек.
– Три…
Теперь можно было спокойно дышать.
Ближе к вечеру они пошли прогуляться к озеру. Ильмень стал другим. Вода, утром игравшая бликами, теперь лежала тяжёлой ртутной гладью, целиком отражая низкое солнце – огромное, расплющенное, как варенье на блюдце.
Лера с Кристиной шли чуть впереди, оставляя цепочку следов на влажном песке.
Вдруг Лера присела на корточки.
– Смотрите! – её голос вздрогнул от удивления, и в мокрых, испачканных песком пальцах, она подняла плоский камень с идеальной дырой посередине.
Максим подошёл поближе.
– Это куриный бог.
Лера с интересом посмотрела на него, вопросительно приподняв брови.
Максим взял у неё камень, повертел в руках.
– Легенда есть такая, когда боги ходили среди людей, жил один пастух. И вот у него умерла курица, последняя, – Максим вернул камень Лере и продолжил, – он начал молиться Велесу, потом на берегу нашёл такой камень, повесил его в курятнике, а утром…, – он сделал паузу и отметил, что Кристина поправила кардиган, пальцы её замедлились: она тоже внимательно слушала его, – увидел там яйцо. Золотое.
Лера фыркнула:
– Сказки!
– Почему? – Максим тоже улыбнулся, – золото ведь в легендах не металл.
Он ткнул пальцем в дыру.
– Это солнце, которое проходит сквозь камень и остаётся внутри. Как надежда.
Озеро позади них шлёпнуло водой, будто соглашаясь.
– А почему «бог»?
– Ну-у, потому что, когда веришь во что-то сильнее страха – ты сам становишься богом, помнишь, пастух принёс камень в курятник, он поверил, что это сработает. А вера – как дыхание, если веришь – живёшь.
Лера притихла. Кристина промолчала. Максим улыбнулся – они так серьёзно восприняли его слова, что он не сдержался:
– Можно даже загадать желание, смотри.
Он снова взял у Леры из рук камень, поднёс его к глазам и поймал в дырку солнце.
– Если туда прошептать что-нибудь, что очень сильно хочешь, слова попадут прямо к тому, кто слышит, небо, земля, может быть, Велес, а может…, – его взгляд скользнул по Кристине, – просто та часть нас самих, что умеет творить чудеса.
Лера несколько секунд недоверчиво смотрела на Максима. Он постарался больше не улыбаться. Снова протянул камень Лере:
– Держи.
Кристина неожиданно наклонилась ближе к дочери, и ветер разметал ей волосы, смешав с Лериными. И они обе что-то тихонько зашептали в это маленькое каменное ухо.
Максим смотрел, как их волосы снова перемешались, когда они приблизили головы к камню, и вдруг…
Его пронзило.
Перед глазами встала Аня – такая, какой он часто видел её, перебирающая детские вещи, шёпотом благословляя их перед отправкой.
«Пусть вам будет тепло…»
Сердце Максима сжалось так резко, что он задохнулся. Хорошо, что никто этого не заметил.
Глава 13
Серебристый «мерседес» мягко рассекал темноту ночных улиц района, где Дмитрий Сергеевич провёл детство. Он специально оставил время и попросил водителя, Витю, ехать через Измайлово – напоследок. Сквозь тонированные стёкла мелькали знакомые пятиэтажки, детская поликлиника, остановка, на которой подростком Самойлов часто ждал автобус.
– Вить, не торопись, – машинально указал он, – я здесь на велике гонял.
Витя кивнул, сохраняя профессиональную отстранённость.
Дмитрий Сергеевич внезапно вспомнил:
– Тебя нормально покормили, не голоден?
– Нормально, спасибо, – Витя поймал в зеркале его взгляд, слегка улыбнулся.
Почему-то сегодня Дмитрию Сергеевичу хотелось быть добрым.
Он потянулся к карману переднего сиденья и достал фирменную коробочку с часами. Швейцарские. Очень дорогие. Специально положил в машину, раздумывая, заехать к родителям или не стоит. Когда уже был женат на Кристине, купил их как-то в Цюрихе, хотел сделать отцу подарок. Но мать тогда обидно усмехнулась:
– Боюсь, сынок, в папиной конторе никто не оценит.
Отец промолчал, отвернулся. Они редко разговаривали с тех пор, как Дмитрий Сергеевич устроился юристом в банк.
Дмитрий Сергеевич тогда психанул – он всего лишь хотел сделать подарок!
Но в ушах всё ещё звучала любимая фраза матери, брошенная ему вслед:
– Выше себя не прыгнешь, Димка.
Димка!
В зеркале заднего вида мелькнуло лицо Самойлова – холёное, с едва заметными морщинами у глаз. Лёгкую седину ему аккуратно тонировали. Таким его знали все – деловые партнёры, немногочисленные друзья, любовницы. И даже Кристина. Таким он и был для всех. Но только не для родителей!
Димка!
Через час он будет пить виски в ВИП-зале, завтра проснётся в забронированных на три месяца апартаментах в Дубае, ни для кого не доступный! Ни для Широкова с его намёками, ни для Кристины, которая, наверное, уже мчится в Москву, чтоб отомстить.
А для родителей он Димка!
Сжав в руке коробочку с часами так, что её края впились в ладонь, Дмитрий Сергеевич чуть было не предложил их Вите…, но передумал. Достал, завёл, просунул руку в ремешок и крепко застегнул. И промолчал, когда проезжали его двор. Незачем портить себе настроение.
Наконец «мерседес» плавно вырулил на ночную трассу, оставляя позади огни спального района, и птицей полетел вперёд, обгоняя фонари, словно проматывая назад только что пролетевшие перед глазами кадры жизни.
Самойлов откинулся на кожаном сиденье, пальцы привычно проверили внутренний карман пиджака – паспорт, билет, карта с шестизначной цифрой на первое время. Всё на месте.
И тут мир взорвался.
Сперва оглушительная тишина, будто кто-то неожиданно выключил звук, и тут же внутри головы ярким солнцем полыхнула ослепительная вспышка. Потом – странная невесомость, почти приятное ощущение полёта. Дмитрий Сергеевич увидел, как потолок машины стремительно приближается.
«Неужели…» – успел подумать он, когда горячий металл впился куда-то в бок.
И только потом, уже в дыму, понял, что лежит на асфальте, а его «мерседес» – пылающий остров. Где-то кричал человек, возможно, Витя.
«Не может быть…» – Дмитрий Сергеевич попытался вдохнуть, но вместо воздуха в лёгкие хлынуло что-то горячее и солёное.
Последнее, что он увидел, – это дорогие швейцарские часы, которые всё ещё тикали на его запястье.
Мама…
И тьма.
В Новгород выехали сразу после завтрака, часов в десять. База, где остановился Максим со своими попутчицами, располагалась километрах в двадцати от города. Сначала ехали по узкой, огибающей озеро хорошо укатанной просёлочной гравийке, бегущей среди полей и редких перелесков. Потом выбрались на трассу. И почти сразу широкая асфальтовая лента вдруг сжалась, будто втягивая в объятия древнего города.
Первые дома – невысокие, с покатыми крышами, встретили скромно, без пафоса, но в их облике уже чувствовалось дыхание веков. Воздух поменялся: теперь в нём смешались запах нагретого асфальта, речной сырости и чего-то неуловимого – может, дыма старых печей, а может, самой истории, проступающей сквозь время.
Великий Новгород вырос внезапно, как видение. Над низкими строениями взмыли в небо купола Святой Софии – золотые, сияющие в косых лучах солнца. Город не просто стоял на берегу реки – он плыл, как древняя ладья, гружёная легендами. Его мостовые помнили сапоги Александра Невского, стены слышали шелест берестяных грамот. Великий Новгород – живой музей, но его прошлое не застыло в витринах, оно бродило среди горожан, касалось плеча резным наличником, смотрело тёмными проёмами древних звонниц. За окнами машины мелькали не просто улицы – слои времени: строгие башни Детинца, купола Ярославова Дворища, а за поворотом, чуть дальше, темнела дорога к Рюрикову городищу, откуда начиналась Русь.
Переехав по мосту, где внизу темнела неспешная, почти сонная гладь Волхова, Максим незаметно посмотрел в зеркало, на Кристину и Леру, сидевших сзади. Обе притихли. Он тоже ничего не стал говорить. И когда они окончательно влились в поток новгородских улиц, Максиму показалось, будто сам асфальт под колёсами наделён той скрытой силой здешней воды, что когда-то несла ладьи купцов и воинов, связывая северные земли с южными. И его горделиво сверкающий вензелями на дверцах Вранглер не едет – плывёт меж двух миров: прошлого и настоящего.
Первым делом поехали в банк, Кристина настаивала. Оказалось, в Новгороде есть филиалы банка «ФинКапиталГруп», но даже там поначалу были проблемы – и Максим, и Кристина совсем забыли, что у неё нет документов. Пока менеджер созванивался с Москвой, Кристина вспомнила про Ангелину, ей позвонили, и минут через двадцать на телефон Костика пришли отсканированные страницы паспорта Кристины. После этого все вопросы были решены буквально за минуты, дольше ждали, пока сотрудница оформит карту.
Потом полчаса препирались по поводу Лериного долга и тех денег, которые Максим потратил на домик и еду. В конце концов Максим со смехом воскликнул:
– Кристина, всё! Я потратил не больше, чем мог себе позволить, давайте сегодня вы угостите меня здесь обедом, и будем считать, что все в расчёте!
Он бросил подозрительный взгляд на Леру, которая не отрывалась от экрана телефона. Через пять минут стало понятно – искала подходящие салоны красоты со свободным временем прямо сейчас. И те же две пары одинаковых глаз, только весёлых и почти счастливых, а не вчерашних тревожно-напряжённых, смотрели на него, когда Кристина и Лера смущённо договаривались, где он будет ждать их через три часа. Минимум через три часа. Ладно, чем заняться в Новгороде, Максим найдёт, давно мечтал побывать тут.
На парковке у Ярославова дворища полусонный дед-смотритель в вылинявшей фуражке махнул рукой:
– Ставь, где хочешь, только проезд не загораживай.
Положив ключи в карман, Максим выдохнул – ему всегда нравилось после руля почувствовать себя просто пешеходом. Он не спеша повернул направо, по горбатому пешеходному мосту перешёл на торговую сторону, но дальше не пошёл. Так и остался на набережной, долго сидел на парапете, глядя, как вода уносит в Ильмень обрывки его мыслей. Где-то неподалёку шумел Новгород, но он Максиму не мешал. Наоборот. Помог вспомнить, что совсем недавно хотелось убежать от всего этого – от работы, от гонки. От самого себя.
Но сейчас внутри бродило что-то новое, незнакомое. Или нет, почти забытое. И настойчиво прорывалось наружу, как собирающийся после засухи дождь. И теперь он сидел и думал: а не ошибся ли, решив, что от жизни получится сбежать, когда, возможно, жизнь – это как раз то, что настигает его здесь, в виде неожиданных ударов сердца, в виде случайных взглядов, случайных фраз, звучащих, как обещание этого самого чего-то нового.
И самое страшное – ему хотелось узнать, что это. Врать себе он не любил – хотелось.
Очнувшись, Максим посмотрел по сторонам. Тени от лодок рисовали на воде чёрные крылья. Мост выгибался над Волховом, как спина уставшего богатыря. Пахло копчёной рыбой и свежим тестом. Неподалёку колоритный фотограф с галстуком-бабочкой давал клиентам советы:
– Девушка, в профиль, да! Руку на перила… нет, не так – будто ждёте кого-то из XIII века!
Максим улыбнулся. Чуть вдалеке заметил ещё одного фотографа, поскромнее, и без клиентов. Да уж, креатив в таком деле, видимо, тоже ценится.
Подходя к ресторану, Максим огляделся, не особо надеясь, что Кристина с Лерой уже здесь. Но они были здесь. Скорее всего, тоже недавно подошли. Стояли возле одной из лавочек, придерживая расставленные на ней фирменные пакеты. Не меньше пяти.
Сначала Максим даже не понял, что это Лера и Кристина. Загорелые, свежие, красивые. Обе в лёгких летних платьях, разных, но чем-то неуловимо похожих. Присмотревшись, понял – стилем.
Увидев Максима, Лера выставила перед собой пятерню ладонью к себе.
– Смотри! – и рассмеялась.
Каждый ноготь, как долька ананаса, арбуза или киви с весёлыми точками-семечками.
Максим впервые видел, как Лера смеётся, беззаботно, кокетливо, и даже не стал пытаться объяснять себе, почему это так приятно. Спросил только:
– Это можно есть?
Кристина тоже рассмеялась. Осторожно и неуверенно. Её волосы, вновь тяжёлой пшеничной волной лежавшие на плечах, приковывали к себе взгляд здоровым блеском, иногда, при повороте головы, обнажая тонкую линию шеи. Она очень изменилась. Наверное, побывала и у визажиста, хотя Максим не дал бы голову на отсечение. Кристина не была той, кто бросается в глаза. Но сейчас глаз от неё оторвать было невозможно. Ресницы, чуть темнее обычного – будто ей просто повезло с генетикой, губы – не матовые и не глянцевые, а будто только что прикушенные, чуть ярче, чем нужно, но следов помады Максим не заметил. Кожа не фарфоровая, а живая, с едва заметными веснушками у переносицы. Как она умудрилась остаться такой в том мире, в котором жила, было непонятно. Кристина не старалась казаться красивой, просто выглядела собой.
И вдруг Максиму вспомнился профессиональный спор с женщиной, пишущей для другого издания, вроде бы на тему разного подхода к внешнему виду у мужчин и женщин. Тогда сошлись на том, что внешность мужчины, безусловно, это статус. Насчёт женщин мнения разделились. Из памяти уже выветрилось, чем закончился тот спор. Но увидев сейчас Леру и Кристину, уловив ауру какой-то спокойной уверенности, которая теперь витала вокруг них, заметив мимолётный взгляд, привычно брошенный в панорамное окно ресторана, чтобы поймать своё отражение в стекле, Максим понял – это даже не про то, чтобы понравиться. Это какой-то древний ритуал: женщина смотрится в зеркало и договаривается сама с собой – да, я именно такая, и это правда. И мир должен это видеть. А мужские восхищённые взгляды и комплименты всего лишь эхо.
И без малейшей фальши у Максима вырвалось:
– Вы просто потрясающие!
Они обе благодарно улыбнулись своими похожими улыбками, но Лера всё-таки хитро прищурилась:
– Что, так заметно?
Из ресторана вышли уже в лёгкие летние сумерки. Вечер обещал быть тёплым, чуть сладким от аромата зацветающих лип, а где-то вдалеке, за спинами, ещё звенели остатки разговоров и смеха. Но они уже ушли оттуда, оставив всё это позади. Лера отстала, снова залипнув в телефоне. Кристина несла в руках свой лёгкий кардиган – в ресторане её слегка зазнобило от кондиционеров. Максим нёс пакеты. Дорога к парковке была недолгой, но шли медленно, не потому, что устали, а потому что торопиться было некуда: по какому-то невысказанному соглашению разговор о том, кто куда и когда отправится, отложили до завтра. Молчание не напрягало. Казалось, обоим почему-то важно это молчание, наполненное чем-то лёгким, но ощутимым, они оба знали, что оно есть. Но оба делали вид, что не замечают. Случайно встретились взглядами.
– Пахнет, как в детстве, – Кристина подставила лицо лёгким ароматным волнам, – бабушка заваривала липовый чай, когда я простужалась.
Максим с улыбкой кивнул:
– А мне дед заваривал такой чай.
– Это который в Ладве? Ты к нему едешь?
В ресторане они решили, что глупо друг другу выкать, почти ровесники. Максим мимолётно взглянул на Кристину:
– К нему… только он уже умер давно, так что… просто туда.
– Там дом остался?
– Да, правда, старый, я там давно не был. Хотел подремонтировать, да пожить немного, устал в Москве.
Кристина внимательно посмотрела на него. Опять помолчали.
– Хороший был ужин, – Кристина мягко улыбнулась, – и день тоже, спасибо, у меня давно не было…
– Мам! – крик Леры заставил их резко обернуться. Максим, уже бросившийся к Лере, недоумённо остановился: возле неё никого не было, но её губы дрожали, глаза расширились, руками она прижимала к груди телефон. Кристина подошла к ней и встревоженно спросила:
– Лера, что?!
Та молча протянула телефон Максиму. Отойдя чуть в сторону, он поставил пакеты на тротуар и включил экран. Замелькали кадры какой-то аварии, искорёженного почерневшего автомобиля, полицейский что-то говорил в камеру. Максим ткнул на картинку.
Взрыв на трассе М-11: бизнесмен погиб по пути в аэропорт.
Сегодня утром на 23 километре трассы М-11 произошёл мощный взрыв в движущемся автомобиле «Мерседес-Бенц» W205. По предварительным данным, погибшие – сорокачетырёхлетний исполнительный директор финансовой группы «ФинКапиталГруп» Самойлов Дмитрий Сергеевич и его водитель, направлявшиеся в аэропорт «Шереметьево». Источники в правоохранительных органах не исключают криминальный характер происшествия – машина Самойлова могла быть заминирована.
«Скорее всего, взрывное устройство привели в действие дистанционно, – заявил наш инсайдер. – Шанса среагировать у водителя не было».
Эксперты изучают записи камер и возможные мотивы преступления. Среди версий – бизнес-интересы погибшего предпринимателя, который, по данным СМИ, планировал вылететь в Объединённые Арабские Эмираты.
И вот сейчас пришла информация: личность погибшего официально подтверждена. Ведётся розыск подозреваемых.
До стоянки дошли молча. Прошли мимо деда в кепке, громко объясняющего какому-то мужику с фотоаппаратом дорогу до церкви Спаса на Нередице:
– От Кремля на Юрьево поедешь, мимо Рюрикова городища.
Мазнув по ним взглядом, дед кивнул.
Пока Кристина и Лера усаживались на заднее сиденье, Максим открыл багажник, поставил пакеты и направился к водительской дверце. Автоматически огляделся. Никого. И вдруг в голове что-то щёлкнуло – мужик с фотоаппаратом!
– Быстро из машины!
Не дойдя до своей дверцы, Максим распахнул заднюю, там оказалась Лера, и за руку он буквально вытащил её наружу. Кристина ошеломлённо замерла, но Максим снова крикнул:
– Быстро!
И она послушалась, метнулась к своей дверце. Через мгновение Максим, не отпуская руки Леры, оказался вместе с ней возле Кристины, потянул обеих за собой. Они отбежали обратно к самому въезду на стоянку, к удивлённому деду, и остановились.
Возле деда никого не было.
Максим обернулся, в любую секунду ожидая… чего? Его только сейчас прошиб холодный пот. Даже не понял толком, на что среагировал. Туристы, фотоаппараты. Да мало ли их летом, в пик туристического сезона, в городе, неофициально входящем в «Золотое кольцо»! Но похожего мужика Максим точно видел, там, на набережной. Какова вероятность, что это тот же самый мужик? Ну конечно, закон о случайностях, которые никогда не бывают случайностями, если речь идёт о жизни и смерти тем более. Мельком глянув на белые лица Кристины и Леры, удостоверился, что с ними всё в порядке, и повернулся к деду, пытающемуся о чём-то спросить. Перебил:
– Дед, вызывай полицию.
Глава 14
Приехавшие на место ППСники в бронежилетах сразу же перекрыли выезд с парковки и оцепили территорию вокруг стоянки. Вызвали сапёров и ФСБ. Всё это время Максим с Кристиной и Лерой находились в машине патрульно-постовой службы, куда их вежливо попросили пока сесть. Смотрели, как минут через десять подъехал тёмный микроавтобус без опознавательных знаков и оттуда вывалились два с виду неуклюжих сапёра в тяжёлых защитных костюмах. Выгрузили робота-манипулятора, похожего на инопланетного кузнечика, и не торопясь двинулись в сторону припаркованного где-то в центре автостоянки «вранглера» Максима.
Сидели молча. Максим иногда оборачивался и ободряюще улыбался Кристине и Лере. Но это почти не помогало – их встревоженные глаза будто жили отдельной жизнью, а лица бледными пятнами расплывались в полутьме салона. Иногда мелькала мысль – а вдруг ошибся? Но тут же отметал все сомнения, в таком деле лучше перебдеть, чем… правда, придётся многое объяснять, но тут уж, как говорится, из двух зол выбираешь меньшее. Заодно поможет Кристине определиться, что дальше делать, сдавать мужа полиции или нет. Хотя чего уж теперь, после этого репортажа, определяйся, не определяйся, вопросы будут в любом случае.
Минут через двадцать на неприметном, сливающемся серым цветом с наступившим вечером «Фольксвагене Поло» подъехал высокий, плотный мужчина лет сорока с короткой стрижкой и чуть серебрящимися висками, в котором Максим сразу определил следователя. Тот сначала подошёл к полицейским, поговорил с ними, периодически поворачивая голову в сторону машины, где сидели Максим и Кристина с Лерой. Но после разговора с ППСниками первым делом направился к деду-смотрителю, важно вышагивающему возле своей будки.
Максим не беспокоился – точно так же, как в первый раз, понимал, что бессмысленно, всё равно впереди бессонная ночь. Немного переживал за Кристину, больше, чем за Леру, после клиники прошло слишком мало времени. Надо бы отправить их куда-нибудь в гостиницу, но…, скорее всего, их тоже будут опрашивать. Он обернулся и посмотрел на Кристину.
– Нас должны будут допросить, Кристина, думаю, не надо ничего скрывать, даже если я ошибся и машина не заминирована…
Увидев широко распахнувшиеся глаза Леры, испуганно уставившиеся куда-то вдаль, мимо него, тоже повернулся в ту сторону. Со стоянки выходили сапёры, один из них нёс в руках непрозрачный пластиковый пакет. Оба забрались обратно в микроавтобус. Следом за ними туда нырнул мужчина, приехавший на «фольксвагене».
Ждали ещё минут тридцать. Один из ППСников садился в машину, переговаривался по рации, передавал кому-то приметы фотографа. Максим про себя усмехнулся – вряд ли, скорее всего, бесполезно. Если не побоялся засветиться перед дедом, значит, внешность поменяет. Быстро, однако, «мерседес» Самойлова взорвали в районе полуночи, в Москве, а часов через пятнадцать уже работали с его машиной здесь, в Великом Новгороде. Исполнители разные? Маловероятно.
Наконец дверь микроавтобуса откатилась в сторону.
Здание следственного комитета находилось буквально в двух шагах от Кремля, ехали туда минут пять. Сесть за руль своей машины Максиму ожидаемо не дали.
В кабинет следователь пригласил одного Максима, Кристине и Лере предложил подождать на диване в небольшом холле. Спросил, не хотят ли кофе.
Открыв дверь и хлопнув по выключателю, на ходу представился:
– Кожевников, Игорь Александрович, присаживайтесь, Максим Андреевич, кофе будете?
Свет люминесцентных ламп ровным белёсым потоком лился на стол. Две аккуратные стопки бумаг слева. Выключенный монитор компьютера правее. На одной из стен висели часы с чётким, громким ходом. На пустой столешнице в центре виднелись многочисленные, въевшиеся в пластик круги от чашек – Игорь Александрович, похоже, был заядлым кофеманом.
Максим отказался. И тут же наткнулся на проницательный взгляд.
– Тогда приступим?
Расстегнув пиджак, Игорь Александрович не стал его снимать, сложил перед собой переплетённые пальцами руки и, оперевшись на них, уставился на Максима. Но тут же вспомнил:
– О, минуточку!
Достал из кармана телефон.
– Влад, у меня перед кабинетом две девушки сидят, угости кофе…
Помолчав несколько секунд, улыбнулся:
– Про меня тоже не забудь.
Убрав телефон обратно в карман, снова принял ту же самую позу.
– Максим Андреевич, что произошло? Почему вы решили, что ваша машина может быть заминирована?
Максим поинтересовался:
– Она действительно была заминирована?
Игорь Александрович приподнял брови, домиком, снова улыбнулся, чем сгладил свой ответ:
– Максим Андреевич, то, что заминирована, вы же наверняка уже догадались. Боюсь, большего я вам сообщить не смогу, во-первых, эксперты ещё работают, а во-вторых…
Он замолчал. Максим кивнул:
– Понял. Я тоже боюсь, что не смогу точно сказать, почему так решил, какое-то шестое чувство сработало, показалось, видел этого мужика сегодня, того, который рядом с дедом стоял, когда мы шли мимо…
Максим поморщился. Игорь Александрович не торопил.
– Понимаете, мы только что перед этим посмотрели в интернете репортаж, где рассказывали о другом взрыве, но там с жертвами.
– Та-а-к, о каком, где?
– В Москве.
Дверь открылась, и сотрудник, копия Игоря Александровича, только помоложе, без седины на висках, вошёл в кабинет с чашкой кофе в руке. Из коридора тоже потянуло кофейным ароматом.
Благодарно кивнув, Игорь Александрович обратился к нему:
– Владислав, а вот так, навскидку, можешь доложить, что за ЧП сегодня в Москве случилось? Вроде как взорвали кого-то, а?
Владислав, уже собравшийся было выйти, невозмутимо остановился и сел на один из стульев, стоявших вдоль стены сбоку от стола.
– Около половины первого ночи, двадцать третий километр трассы М-11, «Мерседес-Бенц» W205, вероятно, радиоуправляемый заряд. Погибли двое: владелец, Самойлов Дмитрий Сергеевич, исполнительный директор финансовой группы «ФинКапиталГруп», и его водитель, Попов Виктор Антонович.
Жестом показав Владиславу – достаточно, Игорь Александрович перевёл взгляд на Максима.
– И какое отношение взрыв в Москве имеет к вам, Максим Андреевич?
Максим вздохнул – ну всё, сейчас начнётся. Но рассказывать надо, сами ведь докопаются, только хуже будет. И Максим решительно качнул головой:
– Не ко мне. Дело в том, что на диване у вас перед кабинетом сидят жена и дочь Самойлова Дмитрия Сергеевича, Самойлова Кристина Михайловна и Самойлова Лера Дмитриевна.
В кабинете повисла тишина. Только тиканье, монотонное и неумолимое.
В два часа ночи в центре Новгорода они смогли снять лишь президентский люкс. Максим хотел было устроиться в номере попроще, но на него умоляюще уставились две пары одинаковых глаз, и он понял, что не сможет им отказать.
До гостиницы их отвезли на патрульной машине. Игорь Александрович заверил, что все патрули предупреждены, и в гостинице они могут быть совершенно спокойны.
– Но, Максим Андреевич, вы ведь понимаете, покидать город ни вам, ни Кристине Михайловне с дочерью пока не следует.
Разумеется, Максим понимал.
Кристине и Лере было страшно. Они долго не хотели уходить из гостиной в свою спальню с кроватью кинг сайз посередине, всё такие же бледные и молчаливые. Пошли спать тогда, когда Максим сказал, что, похоже, уже не уснёт, и посмотрит пока телевизор.
После того как у них наступила тишина, минут пять бездумно переключал каналы, остановился на каком-то старом фильме. А ведь, похоже, и правда не уснёт.
Сейчас, когда остался один, мысль заработала чётко. Их выследили, это однозначно. Все эти четыре часа в кабинете Кожевникова Максим с тревогой наблюдал, как мучительно Кристина и Лера пытаются вспомнить всех, кто мог знать о том, где они находятся. Завтра утром в Москве допросят Костика и Ангелину, в них никто не сомневался, но узнать могли через них. Хотя Максим был уверен, что информацию заказчику дал сам Самойлов. Тут, правда, возникала маленькая неувязка – куда точно они отправились из клиники, Дмитрий Сергеевич не знал. Мог, конечно, прикрепить отслеживающее устройство, но Лера всё время находилась в машине, вряд ли бы не заметила.
Максима Игорь Александрович тоже долго допрашивал на предмет, кем он приходится Самойловой, никак не хотел поверить, что они не любовники. Но поверить пришлось. Обещал пробить информацию по клинике, хотя гарантий не дал, в их компетенцию это не входит.
Максим не заметил, как заснул, так и не выключив телевизор. Проснулся почти в десять. Когда вышел из ванной, Кристина сидела на диване, кутаясь в кардиган, будто мёрзла. Глаза заплаканы. Максим сел напротив.
– Плохо спала? Доброе утро.
Подняла на него глаза, кивнула:
– Доброе утро, плохо, почти совсем не спала…
Чувствовалось, что-то ещё хочет сказать. Максим подождал.
– Понимаешь… я хотела с ним развестись, но до того, как… до клиники… никогда не хотела… когда-то у нас всё было хорошо… Лера…
Кристина сжала веки, и её ресницы стали мокрыми. Максим почти физически почувствовал, как ей тяжело. Хотел взять её руки в свои, не решился. Вдруг она напряжённо посмотрела ему прямо в глаза.
– Мне кажется, я хотела этого, чтобы его не было! Там, в клинике, когда не спала, я думала об этом!
Всё, хватит. Максим пересел ближе, взял её руки в свои и сжал холодные пальцы.
– Когда теряешь, всегда кажется, что виноват, – запнулся, сердце ухнуло, но он продолжил, – только это не так, Кристин, человек не властен над этим, мыслями никто не убивает.
Максим помолчал, несколько секунд они просто смотрели друг на друга.
– Тебе надо это отпустить, может, постараться пока не думать об этом, а? Мне кажется, ты ещё многое узнаешь о своём муже, о чём даже не догадывалась, и эти твои мысли в клинике…, – он улыбнулся, – покажутся тебе цветочками по сравнению со всем остальным, так что…
Она устало вздохнула, пожала плечами:
– Может быть. Да, я уже тоже поняла, что очень плохо знала своего мужа.
Внезапно они оба заметили её руки в его руках. Смутились. Отпуская их, Максим постарался спросить как можно беззаботнее:
– Ну что, будем завтракать, или Леру подождём?
Кристина улыбнулась, будто что-то вспомнив:
– Она может до обеда спать, давай закажем, быстрее проснётся!
Около двенадцати позвонил Игорь Александрович, сообщил: Ангелина и Костик клянутся, что никому ничего не говорили, Костя даже родителям не рассказывал о Лериных проблемах, для них визит полиции рано утром в понедельник оказался большим сюрпризом.
– Максим Андреевич, вам тоже стоит подумать о своём окружении, кто мог знать, где и с кем вы находитесь?
