Текст книги "Бывшие. Соври, что любишь (СИ)"

Автор книги: Даша Черничная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава 13

Ульяна

Я вхожу в кабинет директора без стука. Обстановка здесь напряженная. Едва увидев меня, Лешка подается вперед.

Без промедления подхожу ближе, сажусь рядом и он тут же утыкается лбом мне в плечо.

Несмотря на кажущуюся взрослость, мой сын, по сути, еще ребенок, которому сложно сталкиваться со взрослыми проблемами. А обвинение в воровстве, безусловно, проблема недетская.

Помимо нас с сыном в кабинете те же, что и совсем недавно. Директриса, которая буравит глазами Лешу, и Ольга, которая выглядит непривычно несобранной и растерянно водит взглядом по полу.

Напротив нас с Лешкой сидит Глеб. Он растерян не меньше своей учительницы, ни на кого не смотрит. Единственный человек, ярко демонстрирующий свои эмоции, – Максим Аристархович, который готов испепелить меня, с такой ненавистью он глядит мне в глаза.

– Мам, – беспомощно зовет Лешка.

– Все хорошо. Я рядом, – произношу уверенно и даже улыбаюсь сыну.

Анна Сергеевна откашливается и поправляет очки на носу.

– Вам не кажется, уважаемые родители, что мы слишком часто стали встречаться в моем кабинете? – укоризненно смотрит на меня. – В наше время даже за небольшую провинность могло так влететь, что мало не покажется…

– Анна Сергеевна, это же дети, – вяло мямлит Оля, а мне хочется дать ей подзатыльник, чтобы собралась. – Они растут, ошибаются, бунтуют…

– Ольга Михална, бунт – это отказ от молочной каши, – произносит как ни в чем ни бывало директриса. – А воровство попахивает ПДН.

– Анна Михайловна! – восклицает Оля.

– Да-да, уважаемые родители. По-хорошему, нужно вызывать инспектора, потому что кража дело серьезное…

– Прежде чем обвинять кого-то, нужны доказательства, что кража совершена именно этим человеком, – я стараюсь говорить спокойно.

Максим откашливается, откидывается на спинку стула.

– Анна Сергеевна, будет здорово, если вы посвятите нас во все подробности. Что же произошло на самом деле? Время не резиновое, мы не можем сидеть тут до вечера и рассуждать о былых временах. – И вроде говорит спокойно, по-деловому, но злость явно ощущается в воздухе.

– Да-да, конечно, – директриса сразу же подбирается. – Итак, как нам стало известно, Глеб Никонов принес в школу крупную сумму денег в валюте.

– Зачем, Глеб? – спрашивает Максим твердо, но без осуждения.

Глеб впервые поднимает взгляд и смотрит на отца виновато:

– Пап, да я просто баксы показать им хотел. Они ж наверняка не видели… Вот я и принес свои сбережения.

– Что было дальше? – спрашивает Максим у сына, а Лешка сильнее прижимается ко мне.

– Я показывал их ребятам, а после перемены увидел, что денег нет. Я испугался и сказал Ольге Михайловне, а она заставила учеников открыть рюкзаки.

Бросаю взгляд на Олю, но она не смотрит мне в глаза, отворачивается.

– Да, Максим Аристархович, – подключается директриса, – Ольга Михайловна проверила личные вещи учеников и в рюкзаке Леши нашла деньги.

– Я не брал! – выпаливает звонко сын.

– Кто тогда положил тебе деньги в рюкзак? – холодно спрашивает она.

– Тот, кто их украл! Узнав, что будет шмон, вор подбросил мне деньги! – Леша плачет, а я молча прижимаю его к себе, не зная, как защитить сына.

Сейчас бы мне не помешало плечо, на которое можно опереться. Вот только где его взять? Плечо напротив явно не нацелено на поддержку моего-своего сына.

– Мне кажется, произошло какое-то недоразумение. Леша не нуждается в деньгах, у него есть свои средства на карманные расходы, – начинаю я, уверенная в своей правоте, но Анна Сергеевна меня перебивает:

– Недоразумение – это то, что Леша ударил Глеба в первую же неделю учебы, а случившееся сегодня, моя дорогая Ульяна Романовна, не недоразумение, а преступление!

Говорит это нравоучительно, с долей превосходства.

– Подождите, – грубо обрубает Максим и обращается к сыну: – Глеб, кто брал в руки деньги?

Сын Никонова сам шмыгает носом. Мы прекрасно понимаем, что ситуация очень серьезная.

– Я всем одноклассникам показывал, пап. Все брали.

Максим тяжело вздыхает и зажимает пальцами переносицу.

– Сколько там было?

– Я взял из дома все свои сбережения. Там было около штуки баксов, – опускает взгляд.

– Какой кошмар! Такая сумма – карманные деньги? – ахает Анна Сергеевна, а Максим поднимает бровь.

– Это должно вас волновать? Сколько денег у моего сына?

– Простите, я не то хотела сказать, – тут же краснеет директриса.

– Я копил на новый байк и экипировку, – говорит Глеб.

– Байк у несовершеннолетнего! Возмутительно! – вопит Анна Сергеевна, а Максим несдержанно закатывает глаза.

– В Америке велосипед называют байком, успокойтесь. Мой сын копил на велосипед.

Женщина заметно расслабляется, обмахивается тетрадью.

– Это еще не все, уважаемые родители. – Ну давай, добей меня. – В рюкзаке у Леши нашли четыреста долларов, значит, шестьсот он перепрятал.

– Это бездоказательно, Анна Сергеевна! – не сдерживаюсь. – Неужели вы не рассматриваете вариант, что кто-то действительно украл деньги, а узнав, что будут смотреть вещи, засунул часть денег Леше? Он. Не. Вор. Ему не нужно чужого, Анна Сергеевна. Лешка четыре года отучился в вашей школе, и подобных прецедентов никогда не было!

– Все когда-то случается в первый раз, – назидательно говорит та.

Ситуация мерзкая. Кроме веры собственному сыну, у меня нет ничего, чтобы защитить его. Леша льет слезы не переставая, ему тяжело. Хуже всего, когда тебе не верят. Мне ли не знать, каково это.

Для меня ситуация усугубляется еще и тем, что тут снова замешаны брат Леши и его отец. И сейчас очень важно, какое решение будет принято именно Максимом.

– Итак, – подытоживает он, – я предлагаю поступить следующим образом: со своей стороны, мы забудем о том, что было. Ульяна Романовна, а вы, будьте добры, держите Алексея подальше от Глеба. Может быть, стоит перевести Алексея в другой класс? Или в другую школу?

Мое сердце словно обливают кислотой. Говорил бы ты так о Лешке, если бы знал, что это твой ребенок?

Мне и самой хочется расплакаться вместе с Лешкой, но нужно быть сильной, быть рядом с сыном. Ведь если не я, то больше попросту некому.

– Но позвольте, Максим Аристархович, неужели мы просто закроем глаза на это преступление?! – ахает директриса. – Мы не можем игнорировать подобный звонок!

– Когда мне было пятнадцать, я украл из магазина электроники телефон с витрины, – неожиданно говорит тот. – Не от нужды, а просто по приколу, и было это лишь раз. Отец узнал, вставил мне по первое число и заставил вернуть телефон в магазин. Как видите, я не стал моральным уродом и отбросом общества. Все ошибаются. Достаточно будет, если деньги вернут, и таким образом мы постараемся довести до детей, что кража – это плохо.

При этом Максим смотрит на меня. Убийственно смотрит.

Никто не верит в то, что Леша не крал деньги.

– Ульяна Романовна, – откашливается притихшая Ольга. – Разница с пропавшими деньгами шестьсот долларов. Нужно вернуть.

И тут же виновато опускает глаза.

Прикидываю в уме. Шестьсот баксов сейчас – чуть больше пятидесяти тысяч рублей. Не какая-то непосильная ноша, но для учительской зарплаты немало. Эти деньги у меня есть. Я копила… Хотела Лешке купить хорошую зимнюю одежду и обувь, зимы стали уж очень суровы…

– Мы вернем, – произношу сипло.

– Думаю, будет правильно, если Леша извинится, – настаивает Анна Сергеевна.

Решительно поднимаюсь со своего места, тяну за руку Лешу, собираясь уходить.

– Обязательно извинится, – произношу со злостью. – Если совершит какой-то проступок – извинится. А за то, чего он не делал, мой сын просить прощения не будет.

И плевать мне на всех вас. Чихать я хотела на косые взгляды и шепот мне в спину. Мой. Сын. Не. Вор.

Верите Леше?

Глава 14

Ульяна

Я внаглую забрала Лешу. Речи о том, чтобы он продолжил обучение сегодня, и быть не могло. Он морально раздавлен, я тоже в мясо.

Там, в кабинете директора, мне впервые захотелось, чтобы Максим узнал правду о Лешке. Чтобы не смел так смотреть на него, чтобы встал на другую сторону.

Хотя где гарантия, что именно так и произойдет? Леша для него, по сути, чужой…

В машине едем молча. Лешка шмыгает носом. У него пошел откат, слезы льются потоком, а я даже не уговариваю его успокоиться, пусть. Слезы, как и негатив, должны найти выход.

Недалеко от дома супермаркет, я заезжаю в МакАвто и набираю кучу запрещенки. Вообще я стараюсь готовить для сына полезную еду, но не сегодня.

Леша перестает плакать, только смотрит на меня удивленно, наверняка думает, что у меня поехала крыша.

Дома мы моем руки и сразу же идем есть вредности. Я хочу накормить сына досыта, сложные разговоры нельзя вести на голодный желудок. Тем более с мужчиной, даром что еще маленьким.

Мне хватает гамбургера и картошки, а Леха, как маленький сомик, подчищает все, даже соль из картонной коробки.

Насытившись, он поднимает на меня взгляд.

– Это не я, – говорит уже уверенно и, самое главное, спокойно.

– Расскажешь? – прошу его мягко.

И Леха рассказывает все. Как после второй пары Глеб достал из сумки деньги, показывал банкноты, называл имена и фамилии президентов США, годы их правления и какими по счету они были.

Все без исключения дети брали в руки бумажки, а потом возвращали Глебу. На следующей перемене это повторилось. Лешка уже не рассматривал деньги – интерес свой он утолил – и ушел в туалет.

Вернулся по звонку и сидел слушал урок. Ему все время мешал Олег Резник. Олег Резник – двоечник, но в журнале у него тройки и четверки, потому что, на радость Олегу, родители его богаты и отстегивают школе нехилую спонсорскую помощь.

Олег был очень возбужден, учитель даже делал ему замечания. Это очень отвлекало Лешку, потому что Олег сидит прямо за спиной моего сына и Лешке интуитивно казалось, что ругают его.

На следующей перемене Глеб понял, что деньги пропали. Леша помогал искать их, но безрезультатно. Тогда он предложил Глебу сходить к классной руководительнице, что они и сделали. Вместе.

Лешка очень переживал за новенького.

Следующий урок начался в напряженной обстановке, а потом пришла Ольга Михайловна. Леша с готовностью открыл рюкзак, чтобы показать, что у него ничего нет.

Но у него в рюкзаке лежали деньги Глеба…

– Я не брал, мам, – Леша устал, вымотан этим днем.

Я подсаживаюсь к нему и обнимаю.

– Я знаю, Лех. Ты бы не стал. Если бы тебе нужны были деньги, ты бы пришел ко мне или Денису.

– Мам, у меня же есть деньги! Я тоже собираю. У меня около пятнадцати тысяч, – снова глаза на мокром месте. – Мне не нужны его баксы. Да и что бы я с ними сделал? Я бы за них тут ничего не купил, а в банке кто бы мне их обменял? Я школьник!

Леша рассуждает здраво, вот только учителя все равно не поверят.

Мы долго сидим с Лешей. Тихо в уголке нашей скромной кухни пьем чай с конфетами и разговариваем. Сначала говорим про конфликт, потом про одноклассников, а там и про лето, про поселок, где живет дед. Про море, которое Лешка видел лишь раз в жизни, про шум прибоя и крики чаек.

А дальше сын нокаутирует меня:

– Жаль, что у меня нет отца. Тебе бы не пришлось вывозить все в одиночку, мам.

На моем лице будто ослабевают все мышцы, голос пропадает. Сын уходит в свою комнату, включает молодежный сериал. Я его не тюкаю, понимаю, как ему тяжело.

Мне и самой нелегко. Опустошенная, смотрю в одну точку, с трудом понимая, что делать дальше.

Вечером в чате класса разгорается скандал.

«Леша Стафеев в последнее время распоясался! Мальчик хочет показать свое превосходство, опираясь на авторитет матери, а школа закрывает глаза на то, что в одном классе с нами растет будущий преступник!» – пишет одна мамочка.

«Перестаньте! Леша учится с нашими детьми с первого класса, и никогда не было подобных проблем!»

«Вот именно, даже если он и вправду украл, мальчику нужна поддержка – и от друзей в том числе!»

«Какая поддержка?! Я запретила своей дочери общаться с Алексеем!»

«И я! Ульяна Романовна, вы не думали отдать сына в спецшколу?»

«Прекратите балаган! – вмешивается глава родительского комитета. – Ульяна Романовна, я приду завтра в школу, нам нужно обсудить, что делать дальше в этой ситуации. Вполне возможно, что для мальчика единственное правильное решение – другая школа».

Переворачиваю телефон экраном вниз и судорожно выдыхаю, а потом иду к сыну и сажусь рядом с ним, обнимаю.

Я справлюсь со всем. Я защищу своего сына.

Глава 15

Ульяна

На следующий день ситуация только усугубляется.

Лешу игнорируют. Для всех одноклассников он изгой.

– Уль, я не знаю, что делать. Пойми, в моей практике это впервые. – Ольга разводит руками.

– Что там сейчас происходит?

– Лешке устроили бойкот. Все, кроме…

– Кроме?.. – удивляюсь.

Детям их возраста не свойственно выделяться из толпы. Мне очень интересно, кто отличился.

– Ты не поверишь, это Глеб. – Ольга нерешительно улыбается. – Сел рядом с ним. Они о чем-то шушукаются. Остальные активно не гнобят, но присматриваются.

– Почему Глеб это делает? – сказать, что я удивлена – ничего не сказать.

– Думаю, Глеб что-то знает или догадывается, что это не Леша.

– Удивительно, – выдавливаю из себя.

– Уль, ты прости меня. Но я не могла поступить по-другому, понимаешь? Да и, честно говоря, я не ожидала, что деньги будут в рюкзаке Лешки.

– Закрыли тему, Ольга.

– Сегодня мне позвонила одна из родительниц, попросила отсадить ее дочь от Леши. – Ольга опускает глаза. – Сказала, боится, вдруг Лешка сорвется и ударит ее. Я попыталась уговорить эту мамашу, объяснить, что Леша уже два года сидит с его дочерью и все было в порядке, но без толку.

– Ясно. Она одна звонила или был кто-то еще?

Оля отворачивается.

– Другие тоже звонили. Ситуация неважная, Уль.

День я отрабатываю плохо. Несобранная, растерянная. Да и дети будто потеряли авторитет в моем лице.

После уроков отдаю Леше ключи от машины и прошу подождать меня. Обычно он сам идет домой, но сейчас я почему-то боюсь, что ему могут навредить. Дети жестоки…

– Ульяна Романовна, зайдите ко мне, – зовет меня директриса.

А я уже знаю, о чем она будет говорить со мной.

Я сажусь напротив нее и смотрю прямо в глаза.

– Ульяна, я хочу сейчас побеседовать с тобой не как начальница, а просто по-человечески, – начинает устало. – Очевидно же, что Леше тут не дадут спокойно учиться. Начнут гнобить, не дай бог, дойдет до буллинга и драк. Это никому не нужно – ни вам, ни школе.

– Что вы предлагаете? – спрашиваю холодно.

– Раз Максим Аристархович не имеет к вам претензий, то мы отдадим тебе чистое дело сына. На его репутации эта ситуация никак не отразится. В новой школе вас должны принять, оценки у Алексея неплохие. Насчет твоей работы, – закусывает губу. – Слава, как ты понимаешь, бежит впереди тебя. Я поговорила со своей подругой из пятнадцатой школы. Они готовы принять тебя на работу на ту же должность с нового года, там как раз педагог в декрет уходит.

– Пятнадцатая школа на другом конце города, – замечаю хрипло.

– Чем дальше, тем лучше.

– Значит, гоните нас? – усмехаюсь.

– Ты что! Ни в коем роде. Ищу пути решения проблемы, Ульяна.

– Я подумаю. Это будет стресс для Леши. Он привык к этой школе, тут у него друзья… – осекаюсь.

– Ты же знаешь, что дети жестоки, Ульян. Они не простят Леше такого. Драки, баловство – все это мелочи по сравнению с кражей. Родители начали беспокоиться, что, я хочу заметить, вполне ожидаемо. Ульяна, вам просто жизни не дадут в этой школе, пойми. И я никак не смогу защитить вас.

– Вы же директор…

– Но не господь бог, Ульяна Романовна! И помимо вас у меня каждый день на ковре оказывается кто-то, получает по шапке за провинности. И вообще – скажи спасибо, что получилось отделаться малой кровью. Был бы кто другой из родителей, вполне вероятно, настояли бы на полиции, а я не смогла бы отказать.

– Хорошо, Анна Сергеевна. Я подумаю обо всем, что вы сказали.

– Подумайте, Ульяна Романовна, подумайте.

Я поднимаюсь, намереваясь уйти, но директриса говорит мне вслед:

– И кстати, Ульяна Романовна, насчет денег… Неплохо было бы не затягивать и вернуть их как можно скорее.

Словно плевок в спину.

Не оборачиваясь, прошу женщину:

– Скиньте мне, пожалуйста, адрес офиса, где работает Максим Аристархович, я завезу ему деньги сегодня же.

Лишь бы только они отвалили все от нас.

– Конечно.

Из школы вылетаю, ничего не видя перед собой. Разреветься хочется нестерпимо. Но нельзя даже виду подать.

В машине Лешка, увидев меня, опускает красные глаза.

– Как ты, Леш?

– Плохо, ма. Со мной никто не разговаривал. А на большой перемене десятиклассник в спину толкнул, обозвал домушником.

Все плохо. Настольно, что я готова завтра же забрать документы, и гори оно все синим пламенем.

Но для начала гребаные деньги, которые я намерена отвезти Никонову сейчас же.

Глава 16

Ульяна

Лешку высаживаю около дома, а затем разворачиваюсь и еду в банк. Деньги у меня хранятся на карте, я планирую снять их и тут же обменять на баксы.

Как назло, в банке очередь. Чем больше проходит времени, тем сильнее я себя накручиваю. Мне тошно от самой мысли о том, в какую ситуацию мы попали, а также что теперь на нашу семью незаслуженно ляжет клеймо.

Проблема в том, что можно много и подолгу сетовать на то, какая сука жизнь, что ставит нас в такое положение, но ты никуда не денешься – проблему нужно решать.

Когда через полчаса меня все-таки принимают, я немного выдыхаю. Убираю в сумочку шестьсот долларов и выхожу из банка, сажусь в машину и завожу ее, но трогаться не спешу. Меня колбасит.

Звоню Насте, молясь, чтобы та смогла мне ответить. Настя – кремень. Она всегда рационально смотрит на вещи, паника ей незнакома. А мне сейчас очень нужна спокойная гавань, чтобы если не прибиться к ней, то хотя бы перевести дух.

– Насть… – произношу сдавленно, когда та отвечает.

– Что случилось, Уль? Максим, да? Он узнал?

– Нет, но…

Пересказываю Насте все, что произошло.

– Я не знаю, что делать, Насть.

– Знаешь. Просто такой выход тебе не нравится, – объясняет серьезно. – Ты и сама наверняка понимаешь, что, расскажи ты сейчас правду Максиму, он защитит.

– Да с чего ты взяла?! – с силой сжимаю трубку.

Чем сильнее я завожусь, тем спокойнее говорит Настя.

– С того, что Максим, хоть и мудак, бросивший тебя, но он не отморозок, которому плевать на собственного ребенка. Конечно, сначала он воспримет все в штыки, будет злиться, возможно, даже не поверит. Но когда он поймет, что Лешка – его, он защитит. Менять школу посреди учебного года, да еще и в такой ситуации – фактически признать, что вина за Лешей есть, это значит спрятать голову в песок. Не позволяй им растоптать себя и сына!

– Я так устала, Насть, – признаюсь честно.

– Я понимаю, Уль. Соберись, – подруга говорит бодро. – Ты нужна сыну. Я вообще не понимаю, как ты согласилась на такое решение проблемы?

– А что ты предлагаешь, Насть?

– Надо было вызвать полицейских, пусть бы работали!

– И что ты думаешь они бы сделали? Приехали бы в школу и закрыли всех? Начали рыскать каждую сумку и личные вещи учителей? Ты серьезно в это веришь? Свидетели – весь класс, который видел, как учительница достает деньги из рюкзака Леши. Отпечатки пальцев есть? Есть. Мотив тоже есть – личная неприязнь. Сюда обязательно приплетут их драку, – фыркаю и начинаю заводиться. – Да и растерялась я, Насть. Глаза испуганные Лешкины никогда не забуду. Мне хотелось как можно скорее его забрать оттуда.

– Я понимаю, Уль. Правда, даже не представляю, что сделала бы на твоем месте. Но, может, все-таки ты попросишь помощи у Макса? Отец как-никак.

– Насть, я не готова говорить ему правду. А вдруг он отнимет у меня сына?!

– Никонов? Уль, ну ты чего?! На каком основании? Ты мать, любой суд будет на твоей стороне. Да и не пойдет Макс в суд. Только если ты будешь препятствовать их встречам.

Подруга помогает мне успокоиться, благодаря ей я прихожу в себя и уже гораздо более собранной отправляюсь в офис к Никонову.

В воздухе осталось звенящим напряжение и вопрос без ответа: говорить или нет?

Глава 17

Ульяна

Здание офиса компании Максима трехэтажное, интерьер оформлен в стиле лофт. Все выглядит очень стильно и минималистично.

– Здравствуйте, вы к кому? У вас есть пропуск? – спрашивает охрана на входе.

Подхожу к мужчинам и отвечаю:

– Нет, пропуска у меня нет. Я к Максиму Аристарховичу. По личному вопросу.

– Сейчас узнаем. Как вы сказали ваша фамилия?

Скорее всего, охранник звонит секретарю, мы ждем ответа. Минуту, вторую, пока в конце концов меня не пропускают через турникет и не объясняют, куда подняться.

Пока иду, по спине ползут огромные щупальца страха. Коленки дрожат, во рту пересыхает. Надо собраться! Мне срочно нужно взять себя в руки.

Секретарь, женщина лет сорока, встречает меня и говорит, куда пройти. Все очень нейтрально, никаких эмоциональных намеков и косых взглядов.

Захожу в кабинет, за мной закрывается дверь.

Максим отрывается от компьютера и пристально смотрит на меня.

– Привет. Проходи, – указывает рукой на кресло для посетителей напротив себя.

Я послушно прохожу и сажусь.

– Что привело тебя ко мне? – спрашивает по-деловому и заглядывает в глаза.

– Хотела отдать тебе деньги, – достаю из сумочки шестьсот долларов и кладу на стол, толкаю пальцами шесть купюр.

Максим смотрит на деньги и поджимает губы.

– Что это? – спрашивает, глядя прямо мне в лицо.

– Шестьсот долларов, – поднимаю подбородок.

– Забери деньги, Ульяна, – от Никонова веет холодом.

– Нет. Ты сам сказал, что нужно вернуть деньги. Вот они. Забирай, – сжимаю зубы с такой силой, что того и гляди раскрошатся.

Максим прикрывает глаза, тянет носом воздух. Выглядит все так, будто я страшно раздражаю его.

– Ульяна, – он распахивает глаза, – мне не нужны эти деньги.

– Да? – выгибаю бровь и кривлю рот в ухмылке. – А в кабинете директора ты говорил другое. Помнится мне, что конфликт будет исчерпан, когда мы вернем недостающие деньги. Вот. Забери эти сраные шестьсот баксов и закрой конфликт!

Последнее я выкрикиваю, подрываюсь со своего места, намереваясь сбежать, но Максим, обогнувший за считаные секунды стол, хватает меня за локоть и тянет вниз.

– Сядь! – рявкает на меня, и я послушно сажусь.

Губы позорно трясутся, из глаз вот-вот польются слезы. Все, что мне остается, это дышать. Дышать и надеяться, что я не сорвусь на глазах у Никонова.

Слава богу, он отходит от меня. Я слышу треск крышки открываемой бутылки. Краем глаза вижу, что он наливает воду в стакан, а затем протягивает мне.

Я принимаю его безмолвно, тут же большими глотками начинаю пить. Максим тем временем собирает со стола деньги и бесцеремонно засовывает их мне в сумочку.

Допиваю воду и ставлю стакан на стол.

– Еще? – спрашивает Максим уже мягче.

– Нет, спасибо, – выговариваю хрипло.

– Легче?

– Да.

Он обходит меня и возвращается за свое место, ставит локти на стол и растирает лоб.

– Ульяна, мне не нужны твои деньги. Мне кажется, что Леша не виноват в краже.

Смотрю на Максима и поверить не могу в его слова.

– Зачем… тогда ты… в кабинете директора? – я не могу задать нормально вопрос, мысли путаются.

– Уль, она бы не отстала. Ты сама видела, как она была настроена. Да и я исходил из интересов своего сына – нужно было закрыть тему недостающих средств как можно скорее, вот я и сказал это, лишь бы Анна Сергеевна успокоилась и перестала дергать твоего и моего сына. Уже дома, после разговора с сыном понял, что ошибся. Хотела она ПДН позвать? Вот надо было соглашаться, только звать не ПДН, а полицию. Хрен его знает, чем бы обернулось это всё…

– Леша не мог взять деньги, – почему-то хочу оправдаться.

Максим оттягивает галстук, откидывается на спинку стула и устало смотрит мне в глаза.

– Уль, я не знаю твоего сына… – режет.. ох как больно режет слух эта фраза, – но я знаю своего и склонен верить ему. Глеб не верит в то, что вор Леша. Я не думаю, что мы узнаем, кто это сделал, так что предлагаю просто закрыть эту тему, и все.

Просто закрыть.

Да.

Легко сказать. Особенно когда ты не считаешь чужого мальчика своим и, по сути, тебе плевать на то, как с ним поступают сверстники и школа.

Для Максима тема исчерпала себя, и требовать от него чего-то еще я не хочу.

Сказать о сыне… нет… не сейчас, не сегодня…

– Хорошо. Значит, закрыли тему, – поднимаюсь и выпрямляю спину. – Спасибо, что принял меня.

Никонов тоже поднимается, обходит стол.

– Ульяна, было бы правильнее, если такие вопросы решала не ты, а отец Леши.

– Отец Леши у нас решает проблемы только своего сына, – выпаливаю не подумав.

И тут же закрываю рукой рот. Максим и сам дергается от моего выпада.

– Прости, мне пора, – бормочу себе под нос и спешно покидаю офис Максима.