Текст книги "Бывшие. Мне не больно (СИ)"

Автор книги: Даша Черничная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Глава 1. Стереть все мечты в порошок

Таня

Слава должен быть где-то тут. Где тусовка – там Слава. Кажется, это его девиз по жизни.

Я узнала, что Слава сегодня в этом клубе, по историям, которыми кишат соцсети. И на каждом фото или видео рядом с ним непременно находится какая-нибудь девушка.

Эксклюзивных прав на парня мне не выдали – факт.

Отчего тогда так болезненно сжимается сердце? Ведь он мне никто. Я продолжаю повторять как мантру: он мне никто, никто…

Хоть ищи таблетку от этой боли внутри. И ведь не люблю же его. Ну как можно успеть полюбить человека за какой-то месяц? Это же невозможно, ведь правда? Да, нам было весело вместе.

Нет, не так.

Нам было чертовски хорошо вместе. Но теперь то, что началось как мимолетное увлечение, закончилось тем, что я шарю по соцсетям в надежде найти его и просто поговорить. На звонки и сообщения он не отвечает, а мне очень надо.

Такси тормозит у клуба, я выхожу из машины. Поправляю юбку и переминаюсь с ноги на ногу. Охранник пропускает внутрь, окидывая взглядом мой наряд.

Внутри, как всегда, тусовка идет полным ходом. Полуголые девчонки трясут своими прелестями на танцполе, пьяные парни пускают на них слюни. Барная стойка забита желающими получить дозу.

Я же отправляюсь к VIP-кабинкам. Бесцеремонно заглядываю в каждую, пока не нахожу то, что ищу.

Славик сидит на просторном кожаном диване, на столе перед ним танцует деваха. В момент, когда я захожу внутрь, она как раз избавляется от лифчика и кидает его в лицо Славе.

Тот с готовностью ловит черное кружево и крутит на пальце. На его лице широкая развязная улыбка, он даже облизывается так, будто перед ним кусок аппетитного мяса.

Мне не больно. Мне не больно. Мне совсем не больно.

Не смотрите на мои дрожащие колени.

– Какого хера! – орет девчонка, замечая меня.

Я выставляю руку, чтобы прервать ее ор, и говорю Славе:

– Нужно поговорить.

– О-о-о, рыжуля… – цедит он пьяно и растягивает рот в довольной улыбке, глаза соловьиные, фокуса вообще нет. – А ты чего тут? Разве мы договаривались?

Сглатываю мерзкий ком и выдавливаю из себя:

– Нет. Так можем? Это важно.

Славик видит мое выражение лица, и там явно нет ничего радостного, поэтому он пытается собраться, но получается это откровенно плохо. Очевидно, не самое удачное время для разговора, но какой у меня выход, если я ищу его по городу с собаками вот уже который день!

Парень поднимается, и его ведет из стороны в сторону. Как раз в это время деваха натягивает на себя лифчик и проносится мимо меня фурией, неприязненно толкнув в плечо:

– Сука!

Выходим со Славой на улицу, заворачивает за угол. Народа тут нет, так как закуток небольшой и плохо освещенный. Парень тут же приваливается к стене, потому что пьяные ноги его не держат.

– Что там у тебя? – спрашивает небрежно, достает из пачки сигарету и прикуривает.

Тянет дым глубоко в себя и выдыхает мне в лицо, отчего я морщусь. Мне ведь нельзя…

Как подобрать слова-то, господи? Дело же казалось таким простым и понятным, отчего тогда так сложно открыть рот и выложить все?

– Морковка, признайся, ты просто соскучилась по мне? – говорит развязно и шагает вперед.

– Я беременна! – выпаливаю четко.

Слава замирает, будто натолкнувшись на стену.

Молчит, перекатывает сигарету во рту. Затягивается снова и снова, пока не обжигает пальцы. Отшвыривает со злостью окурок и сканирует меня тяжелым взглядом, а после убивает одной фразой.

– А я тут при чем?

Ахаю, шокировано распахиваю рот и обнимаю себя руками, чтобы сохранить хоть немного тепла.

– Шутишь?! Мы спим с тобой месяц! – кричу шепотом, потому что голос моментально садится.

– Ну, допустим, спали, – хмыкает он, намекая на то, что в последние дни он потерялся и перестал отвечать мне.

– Слава, – пытаюсь говорить твердо, но голос дрожит, – я беременна, и этот ребенок твой. Кроме тебя, у меня уже несколько месяцев не было никого.

– Какая же ты врушка, – произносит мерзко и берет мое лицо в ладони.

Больно сжимает подбородок и приближается. Шепчет в открытые губы:

– Напомнить тебе, как и где мы познакомились? – Каждое его слово пронизано ядом. – Так что не надо втирать мне про детей. Тем более мы предохранялись.

– Но ведь это правда, – шепчу. – И пару раз у нас было без защиты…

Слава резко отнимает свою руку, будто обжегшись, и я машинально отступаю назад, едва на падая.

– По-всякому меня пытались к юбке привязать, но чтобы так… – хмыкает мерзко. – Ты девочка не промах, да? Прикидывалась правильной, белой и пушистой. А оказалась обычной меркантильной дрянью, как и все, верно?

От его слов горько, я будто умираю внутри. Рассыпаюсь на тысячи осколков, превращаюсь в обычную пыль, которую развеет ветер. Мне бы найти слова для оправдания, для защиты. Но не могу, язык замораживается и примерзает к нёбу. Я ведь сильная, могу постоять за себя. Какого черта я молчу и позволяю поливать себя дерьмом?!

На глаза наворачиваются слезы, но я кричу себе мысленно: «Не реви! Не реви!»

А тем временем Слава, сам того не осознавая, продолжает меня уничтожать:

– Что смотришь на меня, как бедная овечка? И слезы мне твои не нужны, они неубедительны. Нужно стараться лучше, Танюша. Два тебе за актерское.

Он стоит в паре метров, и впервые я рада этому, потому что боюсь, что он может сорваться и наделать дел. От него исходит столько злости, столько ненависти ко мне.

Я не заслужила такого.

– Не получилось размотать меня, детка. Но, знаешь, я помогу тебе, – Слава улыбается зло, ноздри раздуваются. – Тебе же бабки нужны? Вам всем нужны от меня бабки.

Неуклюже лезет в карман, его сильно ведет. Еле попадает и достает оттуда несколько красных купюр, сминает их в кулаке. Подходит ближе, берет мою руку и с силой запихивает мне в ладонь деньги.

– Не знаю, сколько стоит аборт, мне это неинтересно. Да и тебе, походу, тоже, потому что я вообще не уверен в существовании этого ребенка, – отшвыривает мою руку и отступает от меня шаг за шагом.

Выпускает пулю, которая попадает прямо в сердце и уничтожает меня. Убивает одним выстрелом ту беспечную, веселую девчонку, которая всегда и все по жизни делала правильно. Та девочка позволила себе поступить так, как хочет сердце, лишь раз – и посмотрите, чем дело обернулось.

– Надеюсь, этих денег тебе хватит, чтобы отвалить и исчезнуть из моей жизни. Навсегда.

Разворачивается и уходит, даже не обернувшись.

Глава 2. Ветер злых перемен

Таня

Смотрю на своего парня, который засунул язык в рот какой-то девке, и устало приваливаюсь к стене. Я прямо как чувствовала, что этот мудак окажется обычным бабником.

А ведь лапши мне на уши навешал, мама дорогая…

Наконец меня замечают, и Леша подрывается, торопится ко мне, а я спешу развернуться и уйти отсюда, потому что все, что я хотела увидеть, – увидела. Хорошо, что за тот месяц, что мы встречались, я додумалась не переспать с ним.

– Таня, это не то, о чем ты подумала! – верещит он через клубные басы.

Леша бежит за мной, а я выключаю мозг и просто иду. Злость затапливает меня, горечью оседает в животе.

В темном коридоре вижу двух разговаривающих парней. Подхожу к тому, что выше, разворачиваю к себе лицом.

Красавчик.

Беру его лицо в свои руки и целую со всей страстью, на которую способна. Он тут же прижимает меня к себе, так плотно, что вздохнуть тяжело. Его язык вовсю орудует у меня во рту, а я даже мыслями не поспеваю за ним.

– Слава, – севшим голосом представляется он, едва оторвавшись от меня.

– Таня, – выдыхаю ему в рот и снова целую…

– Татьяна, у нас еще есть время. Но немного. Вы можете взять пару дней на раздумье, но не более, сами понимаете, – голос гинеколога вырывает меня из воспоминаний.

– Как будет проходить процедура в случае, если я решусь? – спрашиваю тихо и продолжаю теребить ручку рюкзака.

Виктория Леонидовна поправляет очки и смотрит на меня:

– Все просто: на приеме вы выпиваете препарат и отправляетесь домой. В течение двух дней все решается, и на третий день вы приходите на УЗИ, где мы оценим ситуацию.

– Это не больно?

– Не больнее, чем обычная менструация. Конечно, при условии, что все пройдет хорошо.

– А если плохо? – проглатываю ком, образовавшийся в горле.

Женщина мягко, скорее снисходительно, улыбается мне:

– Давайте не будем об этом думать? Вы девушка молодая и здоровая, противопоказаний нет. Будем наблюдать, думаю, все пройдет хорошо.

Замолкает и ждет от меня следующего вопроса. У меня их масса, на самом деле. Но я не могу собрать воедино все мысли.

– Вы считаете это ошибкой? Аборт? – спрашиваю неожиданно у нее.

Виктория Леонидовна вскидывает брови:

– Татьяна, аборт – процедура добровольная и разрешенная в нашей стране. С моей стороны было бы неэтично оценивать действия и решения моих пациенток.

От теплоты ее голоса я буквально таю. Слезы стекают по лицу и капают на руки, которые не переставая накручивают ручку рюкзака на пальцы.

– Таня, – неожиданно говорит доктор очень мягко, – поговорите с родными, с отцом ребенка, в конце концов. Я вижу, вам сложно дается это решение. В таких случаях очень важна поддержка.

Улыбаюсь. Горько-горько. Отчаянно. Смотрю в светлые глаза женщины и отвечаю:

– Отец ребенка дал мне денег на аборт, и я взяла их. Может, так я смогу переложить свою боль? Ведь это его деньги – значит, часть вины и его тоже.

Доктор вздыхает:

– А если спросить совета у матери?

– Моя мать очень сложная женщина. Она не поймет меня, – представляю, как будет орать мама, если узнает. Ни о какой поддержке и речи быть не может.

– Таня, все, что я могу вам предложить, – это пойти домой. Обдумайте ситуацию еще раз. Тысячи женщин растят детей в одиночку. Так же, как тысячи женщин делают ежедневно аборт.

Забираю сумку и ухожу. Бреду, пока не замечаю, что уже темнеет. Звонит Соня, моя подруга, но я сбрасываю вызов. Домой возвращаюсь поздно. На пороге ждет мать.

– Ну где ты шляешься, Татьяна? – хорошо хоть скалки в руках нет.

– Гуляла, – отвечаю тихо и разуваюсь.

– Опять на тусовке какой была? – переходит на ультразвук, резко тянет меня за локоть: – А ну дыхни!

– Да не пила я, – вырываюсь вяло.

Можно подумать, я хоть раз приходила пьяная домой.

– Смотри, Татьяна, в подоле принесешь – на все четыре стороны пойдешь. Эти твои вечеринки до добра не доведут.

– Угу.

– Нет, ты слышишь, что я говорю?! Пропадаешь неизвестно где уже которую неделю! А потом появляешься как ни в чем не бывало. Где ты была? Ну?

– Мам, не надо, – пожалуйста, мамочка, остановись.

Но ее несет на всех парах, никак не остановить.

– Что не надо? Спуталась с кем, да? Ты варежку-то не разевай, они все лапшу на уши вешать мастаки, прямо как папочка твой!

– Хватит! – кричу, не выдержав.

Мне прилетает хлесткая пощечина, и щеку обжигает. Прикладываю к лицу холодную руку, смотрю на разъяренную маму.

– Не вздумай кричать на мать! Ишь какая деловая колбаса стала! Думаешь, взрослая? Так иди работать, взрослая! Чего на шее моей сидишь? Диплом получила, вот и иди зарабатывать деньги, взрослая. Ни копейки не получишь от меня больше.

– Пойду, не переживай.

Ухожу к себе и падаю на кровать, заворачиваюсь в плед.

Если бы я только могла оставить этого ребенка…

Он совсем не желанный и ни разу не долгожданный. Но он ведь такой… мой. Чувствую его, хотя там и ребенка нет совсем – так, фасолина еще.

Что мне делать?

Задыхаюсь в слезах и тянусь за телефоном. Унижаюсь, знаю. Но что же мне делать? Я не знаю, как разрулить это по-другому! Набираю Славу, но в ответ короткие гудки. Пишу в мессенджере – сообщения не доставляются.

Заблокировал.

Мне не больно.

Отшвыриваю телефон и в слезах, с болью в сердце проваливаюсь в черноту.

Утром дома никого, и это хорошо. Умываюсь и еду в гинекологию. Отдаю Виктории Леонидовне мятые красные купюры. Не смотрю ей в глаза, не могу. Мне кажется, если бы я была ее дочерью, она никогда бы не позволила мне сделать это…

Аборт, Таня! Ты делаешь аборт! Называй вещи своими именами, как бы больно ни было.

Виктория Леонидовна не моя мать, поэтому она протягивает мне таблетки, и я раскрываю ладонь для них. Смотрю на белые кружочки, а внутри все умирает.

Мне не больно.

Кладу их в рот и запиваю. Когда-нибудь я прощу себе это. Замолю свой грех. Обязательно начну жить, не оглядываясь назад и не вспоминая сегодняшний день. Слезы рекой льются вниз, капают на сжатые кулаки.

Они могли бы даровать мне очищение, но это так не работает. Это то, что мне недоступно.

Закрываю глаза и вижу картинки, которые никогда не станут реальностью. Прости, мой маленький, прости. Я такая слабая. Глупая. Слишком молодая, чтобы вывезти эту ответственность. Слишком беспечная, окунувшаяся в чувство и поверившая в ничто.

Ты не злись на меня, хорошо? Хоть я и заслужила это.

Мне не больно.

Я поднимусь, встану. Когда-нибудь обязательно встану на ноги. Со мной не будет тебя, и я буду до последнего своего вздоха ненавидеть себя за то, что только что сделала.

– Идите домой, Таня, – рука ложится на плечо, и я раскрываю глаза.

Из них вытекают горячие слезы, и я обтираю лицо рукавом толстовки, киваю.

Ухожу отсюда, но иду не домой. Ноги сами ведут куда-то. Голова пустая, гудящая от тишины внутри. Возвращаюсь в реальность на набережной. Почти стемнело, стало холоднее.

Накидываю капюшон на растрепанные рыжие волосы, закрываясь от мира, и иду, иду… Неподалеку слышу музыку и делаю пару шагов в ту сторону. Несколько тачек стоят по кругу, а внутри под басы танцуют девушки.

Понимаю, что именно привлекло мое внимание, не сразу. Автомобиль Славы, возле которого стоит он собственной персоной. Две девушки прильнули к нему, и Слава с готовностью прижимает их к себе. Закидывает голову назад и громко смеется.

Разворачиваюсь. Ухожу.

Точка поставлена. Дело сделано, и нас больше ничего не связывает. И пусть он никогда не узнает, что на деньги, данные им, я действительно купила таблетку, которая убила его ребенка. Значит, это – та самая судьба, которую заслужил каждый из нас.

Мне не больно.

Да-а-а, мне совсем не больно

Глава 3. Будет сердце любить и страдать

Пять лет спустя

Таня

– Мамуль, я на работу опаздываю…

– Работа! – фыркает. – Принеси-подай – это не работа. Ради чего я тебя отправляла на экономический, чтобы ты потом дурью маялась?

– Я не маюсь дурью, а зарабатываю деньги, – лепечу.

– Ой, не смеши, что там у тебя за деньги! – снова уничижительный тон.

Вздыхаю. Это старая нескончаемая тема.

– Ладно, пока, мам. Бабуле привет!

Засовываю трубку в сумку и открываю дверь в студию.

– Танюш, поторапливайся. Сейчас детвора придет, а у нас тут бедлам! – причитает Инга, фотограф, с которым я сотрудничаю. – Демид потом меня зае… достанет!

Так уж вышло, что я занимаюсь всем и сразу: создание контента, помощь на фотосессиях, работа со светом, подбор нарядов, а после – обработка готовых фотографий.

У меня несколько фотографов, с которыми я сотрудничаю, Инга в их числе.

– Демиду только дай зае… достать! – улыбаюсь я, и напряженная Инга выдыхает.

– Он трясется над своими моделями, как будто это реально его собственные дети.

– Они и правда его, – хмыкаю. – Все же на контрактах.

Приходит первая партия детворы. Снимаем для бренда зимней верхней одежды. Вместе с дизайнером этого самого бренда тасуем наряды, подбирая, что на ком лучше смотрится.

Сегодня мне повезло: прибыли дети повзрослее, от девяти лет и старше. Это хорошо, потому что с малышней у меня сложности. Вернее, я стараюсь обходить их стороной. Чем младше, тем хуже.

Иррациональный страх и фантомная боль внизу живота пронизывают меня практически мгновенно, стоит только приблизиться к ребенку.

Я пробовала ходить к психологу,чтобы проработать этот триггер. Все бесполезно. Одна дамочка даже пыталась убедить меня позвонить Славе и поговорить обо всем. Да, ага. Щас. Мне туда не надо.

Славу я не видела пять лет или около того.

Пять лет, два месяца и десять дней, но кто считает, правда?

– Танюш, мне кажется или Милане не идет марсала? – теребит меня дизайнер. – Эндрю, он же Андрюха, хмурится и отходит от девочки на пару шагов.

– Возьми вон тот, терракотовый.

Два часа тянутся долго. Детвора сменяется, неизменно одно – я не подхожу к ним на пушечный выстрел.

– Это последние? – киваю на пару костюмов на вешалках.

– Да. Но мы ждем еще одну модель. Смотри, – раскрывает чехол и достает оттуда несколько плюшевых костюмов разных цветов. – Это новинка. Нам надо отснять и показать генеральному, будем решать, пускать в производство или нет.

Костюм явно не на взрослого ребенка, и я неконтролируемо подношу трясущуюся руку к зубам и кусаю ноготь. Эндрю косится на меня, и я отдергиваю руку ото рта.

– А я вам точно нужна? – чувствую, что по шее бежит озноб.

– Конечно! – встревает уже Инга.

Как раз в этот момент открывается дверь, и я оседаю на маленький стул.

Официально: я прячусь от маленького ребенка за грудой одежды.

– Здрасти! – звонкий голосок звучит на всю студию.

Начинается суета, а я отбиваю пяткой ритм и считаю: один, два, три, четыре, пять…

– Привет, ребята! Златуль, беги, я тут побуду.

Голос из прошлого.

Из прошлого, которое не смогли вырезать психологи.

– Тань, помоги! – кричит Андрей.

Выдох. Встаю. Иду. Походка неровная, потому что колени трясутся, но покерфейс, который я тренировала годами, работает.

На Славу не смотрю. Боковым зрением вижу, как Инга воркует с ним. Не смотреть. Не думать. Опускаю взгляд на девочку.

Навскидку – четыре года. Моему ребенку было бы чуть больше. Пока я оплакивала свою потерю, Слава заделал нового ребенка. Сердце до боли сжимается, вдох разрывает грудь.

Вот оно как бывает…

– Мне кажется, этот цвет бледнит Злату?

Вот как зовут его дочь. Злата. Я подхожу. Расстояние вытянутой руки. Я могу гордиться собой.

Красивая девочка. Наверняка в мать. Светловолосая. Голубыми глазами стреляет в меня и смотрит внимательно. Совсем не похожа на темноволосого Славу с карими глазами.

– Возьми этот, – протягиваю хрен знает какой цвет на замену и улыбаюсь девочке.

– Круто! Отлично.

Возвращаюсь к курткам и отворачиваюсь от всех. Убираю вещи в чехлы. Одну за другой. Игнорируя жжение в затылке.

– Таня? – руки сковывает.

Даю себе секунду и продолжаю работать. Я могу собой гордиться.

– Мы знакомы? – бросаю короткий взгляд на Славу, который подходит сбоку.

– Ну точно! Морковка! Это ты?! – голос звучит так радостно, как будто парень видит старую знакомую.

Вот как у него все просто. Не удивлюсь, если он даже не помнит того, что было. Вот бы и мне так. От ответа меня спасает Эндрю, вновь спрашивая совета.

В суете отхожу от Славы как можно дальше. Разговариваю с ребятами, уверенно игнорируя его взгляды.

– Эндрю, – зову тихо парня, и мой голос дрожит. – Мы практически закончили. Ты не против, если я уйду? Мне очень надо.

Сглатываю и поднимаю глаза на Андрея. Тот хмурится, окидывает меня тревожно взглядом, но кивает.

Подхватываю рюкзак и спешно надеваю его на плечо, срываюсь прочь отсюда.

– Танька! – зовет недоумевающий Слава.

– Вы знакомы? – тянет Инга, когда я прохожу мимо нее.

– Нет, – уверенно отвечаю я и бросаю ледяной взгляд на парня. – Я не знаю его.

В два шага покидаю фотостудию.

– И никогда не знала… – шепчу онемевшими губами.

Глава 4. Чтобы не чувствовать ничего

Таня

– Тебя дома не потеряют? – Слава ведет пальцем вверх по моей ноге, разгоняя во все стороны мурашки.

– Нет, – не могу сдержать улыбки и закусываю губу. – У меня только мама, а она сегодня работает в ночную смену.

– А отец?

– Знать его не знаю.

– Вот как? Почему? – удивляется.

– По легенде, он бросил маму беременной, – пожимаю плечами. – С тех пор про него ничего не слышно.

– Прости.

– Брось, – отмахиваюсь.

– У меня идея! Пойдем кататься на пароходе? – его глаза загораются.

– Ночь на дворе! – хохочу.

Слава опрокидывает меня на спину и нависает сверху.

– Тогда давай просто гулять по городу? М-м-м? Как думаешь, морковка?

С тобой куда угодно.

– Идем, – вместо этого отвечаю хрипло.

Домой плетусь еле-еле. По дороге захожу в магазин и покупаю себе огромный торт. Сидя на кухне, ем его прямо ложкой, даже не потрудившись нарезать на куски.

У меня нет РПП* или чего-то в этом роде. Просто до трясучки вдруг захотелось сделать нечто такое, отчего у совершенно постороннего человека глаза вылезут на лоб.

А еще заесть стресс.

Болтаю по телефону с Соней, моей подругой. Совсем недавно она вернулась в родную страну и не успела оглянуться, как застала своего благоверного с другой женщиной и… их общим ребенком.

В общем, подруга погрязла в приключениях и позвонила мне, чтобы сообщить, что осталась временно у бывшего…

М-да. Интересная штука жизнь.

Снова звонит телефон, и я беду его в руки. Отчего-то сердце ухает вниз, но на экране высвечивается «Андрей». Спокойно, Таня, это всего лишь Эндрю.

– Танюш! – стонет он на том конце провода. – Выручай! Завтра придет новая партия вещей! Без тебя не вывезу, детка!

– Ой, да брось ты, – отмахиваюсь от него.

– Тогда завтра на том же месте и в то же время.

И почему я сразу не додумалась спросить, какого рода съемка? Потому что, на следующий день, едва выйдя из такси, натыкаюсь на желтый спорткар. Определенно дорогущий. Шумно сглатываю.

Я знаю только одного человека, который любит такой транспорт. Иду вперед как на заклание. В студии работа кипит вовсю, очевидно, ребята решили начать раньше.

Инга фотографирует троих ребят, еще пятеро ждут своей очереди. Эндрю готовит их вместе с Лерой, нашим визажистом. В углу сидят родители, ожидающие своих деток.

Вдыхаю и снова считаю до десяти, потому что встречаюсь взглядом со Славой, которого окучивает чья-то мамашка. Тут же отворачиваюсь – ни к чему нам видеться или, что еще хуже, общаться.

Я не сильно изменилась за те несколько лет, которые мы не виделись. Разве что рыжие волосы короче стригу. Вероятность того, что он мог меня не узнать, равна нулю. А жаль.

Как бы мне облегчило жизнь, если бы он забыл меня. Охотницу за бессменными сокровищами великого и непобедимого Славы.

Он для меня никто, я, собственно, для него тоже.

– Привет, Эндрю, – здороваюсь с парнем.

– Ну наконец-то! Я зашиваюсь! – стонет он, наряжая очередную девочку. – Сегодня даже не думай сдристнуть раньше, я вчера чуть не помер, разгребая тут завалы.

– Я и не собиралась, – стараюсь улыбаться и работать как ни в чем не бывало.

Час за часом проходят очень быстро. Народу становится все меньше и меньше, пока, в конце концов, Эндрю не объявляет съемку законченной, и все радостно выдыхают.

Мы с парнем начинаем собирать вещи, а Инга вместе с парой мамочек обступили Славу. Одна из них, силиконовая блондинка, даже руку на его предплечье положила и губу закусила.

Вы потрахайтесь еще тут.

– Танюш, а давай сегодня пропустим по стаканчику? – спрашивает Эндрю, и я удивленно смотрю на него.

«А почему бы и нет?» – спрашиваю сама у себя.

– Давай часов в семь? Тут неподалеку новый бар открылся. Сто лет нигде не была.

Андрей радостно кивает, а позади слышится:

– Хорошее место. Не против, если я составлю вам компанию?

Одобрачиваюсь и смотрю охреневше на Славу, который как ни в чем не бывало с легкой улыбочкой разглядывает меня.

– А?

– Извините, – твердо произносит Эндрю, чем удивляет меня. – У нас вроде как свидание. А вы вроде как третий лишний.

Спасибо, тебе, дорогой мой друг! Что бы я делала без тебя.

– Вроде как неожиданно, – с легкой издевкой поддразнивает Слава. – Как все серьезно. Тань, ну че? Пообщаемся?

Нет, вот правда. Он придурок или вчера не понял, что я не хочу с ним иметь никаких дел?

– Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Вы обознались, – выглядываю за его спину, где в одиночестве стоит Злата. – И вы забыли о вашей дочери.

– Черт, – подрывается Слава и отходит к девочке.

Надо отдать должное Эндрю: он только косится на меня, но ничего не спрашивает. Инга уходит вслед за Славой и Златой, а я невесело усмехаюсь про себя. Вот и все. Не сильно-то и нужно ему было говорить со мной.

Через час выхожу из фотостудии и прямиком направляюсь к остановке трамваев. Быстренько добираюсь домой, но не доходя до подъезда останавливаюсь: возле меня резко тормозит уже знакомая желтая тачка. Краем глаза вижу, что, кроме водителя, внутри никого.

– Твою мать, – произношу вслух и спешно пытаюсь обойти транспорт.

Но куда там. Слава хватает меня за локоть и разворачивает к себе:

– Морковка! Что ты устроила? Что за спектакль с амнезией? – спрашивает даже как-то обиженно, что ли.

– Тебе чего? – вырываю у него руку и обхватываю себя за плечи.

– Поговорить, – отвечает, недоумевая.

Нет, он реально не понимает, как все это сейчас выглядит?

– Говори.

– Прямо тут? – удивляется.

– Да.

– Как дела, Тань?

– Нормально. Дальше, – отвечаю резко, чувствуя, как ноги становятся ватными.

Слава откидывает темную челку назад и тяжело выдыхает:

– Морковка, да что происходит? Ну мы же цивилизованные люди!

Закипаю.

– Слава, тебя дочка заждалась. Шел бы ты… к ней.

– Дочка?

– Тебе пора. И хватит лезть в мою жизнь. Ты же сам просил отвалить и исчезнуть, так?

– Что? – хмурится.

– То. А теперь сам катись к черту. И не возвращайся, – разворачиваюсь и ухожу, быстро перебирая ногами.

Перед подъездом неконтролируемо оборачиваюсь. Слава стоит на том же месте и, разинув рот, провожает меня офигевшим взглядом.

Я так привыкла к боли, что порой не понимаю, где она настоящая, а где – фантомная, потому что мое сердце прямо сейчас бьется на мелкие осколки.

РПП* – расстройство пищевого поведения

Глава 5. Когда в самый разгар веселья падает из рук бокал вина

Слава

– И что ты сделал с моей дочерью? – стонет мой брат Влад в трубку.

– Да почему ж вам все не так? – бурчу себе под нос. – Что на этот раз? Не успел я приехать на родину, как уже повинен во всех смертных грехах.

Говорю с раздражением, ничего не могу поделать с собой.

– Воу, братишка, что там у тебя стряслось? – Влад говорит тише и, как мне кажется, выходит на балкон.

– Да так, – отмахиваюсь, не хочу рассказывать. – Мы с твоей дочкой отлично провели время. Не знаю, какая у тебя инфа от нее, но при мне она выглядела довольной. Мы сходили в кондитерскую твой жены, где Златка мне по полочкам разложила данные про пользу меренгового рулета и заставила купить целых две штуки. А после весело провели время на съемке. Там знаешь сколько мамашек, жаждущих внимания? – усмехаюсь.

Врубаю вытяжку, выбиваю из пачки сигарету и закуриваю прямо на кухне.

– Так в том-то и дело, что она снова просится с тобой на съемку. Ты не подумай, мне только на руку! Аня зашивается с новой кондитерской. Событие оказалось слишком масштабным. Но, согласись, как-то неожиданно быстро Златка приняла тебя. Это при том, что видела она тебя последний раз год назад.

– Важно не сколько прошло времени, а какой эффект был произведен, – довольно хмыкаю. – Твоя дочь просто очарована своим дядей.

– Я так и не понял, нахрена ты во второй раз вызвался отвезти ее. С учетом того, как я упрашивал тебя в первый раз, получилось неожиданно.

– Надо было перепроверить кое-то что. Вернее, кое-кого. Забей.

– Хм. Ясно. Что ничего не ясно. Ты скажи мне, Славян, тебя ждать в офисе? Остепениться не надумал? Мне отец уже всю плешь проел из-за тебя.

– С каких это пор батя ходит кругами вместо прямого вопроса?

– Может, с тех пор, как к тебе на кривой козе не подъехать? Чем ты там жил за бугром? Мы ж нихера не знаем, Слав. Уехал-то чего? Рассказал бы. Семья все-таки.

– Нахера тебе мои заморочки? – придаю тону еще больше веселья. – У тебя вон дочь прелесть да жена-красавица с младенцем.

– Ты охренел, Слав? Ты такая же моя семья, как и они! – давит тяжелым тоном.

– Ну все-все, тормози. Не маленький мальчик, сам разберусь, – скалюсь собственному отражению.

Спешно прощаюсь с братом и скидываю улыбку к чертям. Тяну никотин одним глубоким вдохом, в висках начинает пульсировать. Выдыхаю в потолок. Вытяжка ничерта не справляется.

Что за хрень происходит с Татьяной? Ну да, расстались мы не очень. Плохо помню, что там конкретно за дело вышло, много воды утекло, да и я, кажется, был тогда основательно под мухой.

Но обиженку зачем включать? Взрослые же люди. Язык есть, объяснить несложно, да и я вроде понятливый.

И вроде бы послать эту рыжую бестию охота, потому как жутко бесит, да только она мне покоя не дает. И никогда не давала, надо быть честным хоть с самим собой. Ведет меня от нее. Даже когда за океаном был, – вспоминал. Видел безумными глазами ее образ в ликах прохожих, даже трахал эти самые лики, но все не то.

Что это – хер поймешь. Болезнь какая?

Ага, Волков, еще скажи, влюбился до смерти.

Фыркаю, недовольный собственными мыслями, и тушу сигарету.

А она изменилась. Волосы стрижет короче, да и сама будто уменьшилась. Вроде такая же по фигуре, ну может, пару кило скинула, но какая-то маленькая, чуть ли не прозрачная. Я выше нее на голову, а ощущение, будто на метр.

Быстро принимаю душ и переодеваюсь. Джинсы, футболка, сверху ветровка. Вот и все.

Приезжаю в бар на тачке, так как пить не собираюсь. Возле входа уже ждет Инга. Скалит хищные зубы и облизывается.

Устал я от таких баб. Никакой тебе, блять, изюминки. Одним взглядом вывалила все мысли и намерения.

– Привет, Славик. А я заждалась! Вау, твоя? – кивает на «Ламбу».

– Ага, моя, – закидываю ей руку на плечо. – Пойдем?

– Да, – глаза горят.

В баре полумрак, музыка звучит громко, но терпимо, общаться можно.

Инга сразу тянет меня к барной стойке, но мне нужно совершенно в другую сторону.

Взгляд сразу находит Таню и ее педика, как там его… Эндрю. Сидят за высоким круглым столиком в темном углу, мило чирикают. Морковка улыбается и закусывает нижнюю губу, а этот хрен жадно пялится на каждое движение рыжей.

Сюрприз. Не педик. Он сглатывает, когда та облизывает нижнюю губу, и ныряет взглядом в ее декольте, где виднеется отличная, мягкая двоечка.

О да, эта двоечка слишком хороша, чтобы не пускать на нее слюни. Что-то внутри поднимает бурю злости из-за того, что на нее вот так бесцеремонно и похотливо пялятся.

– Пошли поздороваемся, – не спрашиваю, просто тяну ничего не понимающую Ингу в сторону отдыхающей парочки.

Девушка идет за мной, но нехотя. Ей явно не нравится происходящее. Насрать вообще.

– О, привет, Морковка. Ты тоже тут? – улыбаюсь во весь рот своей белозубой улыбкой, хотя этому Андрюхе хочется втащить в табло.

Сука. Что за неконтролируемая дичь?

– Инга? – удивляется Таня и переводит взгляд с нее на меня. – Какая неожиданность…

Натянуто улыбается. Эх, детка, не умеешь ты скрывать эмоции.

– Приятная, я надеюсь? – хмыкает Инга.

Ясно. Цепляются, валькирии.

– А то, – Татьяна салютует бокалом с мартини и выпивает его залпом.

Ауч, какая раздраженная.

– А мы тоже решили заглянуть сюда, да, Ингусь? – снова закидываю руку ей на плечо. – Как дела, Андрюх?

Подмигиваю типу.

– Минуту назад все было превосходно, – взгляд исподлобья.