Текст книги "Белое озеро: Охота на лис (СИ)"

Автор книги: Дарья Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– А как же день рождения? Если ты каждый день работаешь?

Лис махнул рукой.

– Какой день рождения? Я его не отмечаю давно.

Потому что это один и тот же день. День твоего рождения и день смерти твой матери. Лиза сглотнула комок в горле.

– Нет, так нельзя.

Лис повернул голову и посмотрел ей прямо в глаза. И от этого взгляда комок в горле куда-то делся.

– А если я к тебе приеду в свой день рождения, ты приготовишь мне подарок?

Она ответила не сразу, увязнув в его обсидиановом взгляде.

– Да.

– А какой?

– Сюрприз.

Они еще какое-то время смотрели друг на друга, а потом Лис резко тряхнул головой и отвел взгляд. Выдохнул шумно.

– Не получится. Никак. Слушай… А давай, у меня в этом году день рождения в мае будет, а? Числа одиннадцатого навскидку?

Лиза не стала сдерживать улыбку.

– Договорились. Одиннадцатого жду тебя на именинный пирог.

Перед отъездом Лис проинспектировал душ, генератор, запас топлива и дров. Нахмурил брови, что-то себе под нос буркнув.

– Проводи меня.

Они замерли у белоснежного красавца «Чыйрака». Лиза вдруг поняла, что очень, просто очень-очень хочет прокатиться еще раз именно на этом катере. И именно с Лисом. Она просыпается, вдруг поняла Лиза. Вот теперь, рядом с Лисом она просыпается по-настоящему от спячки пятимесячной зимы в одиночку.

– Как водопад? – неожиданно спросил Лис. – Не замерзал на зиму?

– Не замерзал.

Они снова замолчали ненадолго.

– Лиза, а ты скучала по мне?

Теперь можно говорить прямо. Теперь надо говорить прямо.

– Очень.

Лис сделал шаг и встал совсем близко. Твердые кончики его пальцев заскользили по лицу Лизы.

– Можно, я тебя поцелую?

Теперь ты спрашиваешь?! Вместо ответа Лиза закинула руки ему на шею, притянула и поцеловала сама.

Его ладони обнимали ее лицо. Ее ладони прижимались к его шее. И эти четыре ладони обрамляли самый прекрасный, идеальный поцелуй. Который не разбирался на составные части и детали. Который просто делал Лизу невесомо парящей на всем этим – над черным холодным озером, над хмурой, еще не просунувшейся тайгой, над всеми этими ущельями, ручьями и водопадами. Словно она над этим. Словно она владеет этим всем.

Лис прервал поцелуй первым. Коротко и крепко еще раз поцеловал Лизу, напоследок прижал к себе, шепнул в висок: «До одиннадцатого» – и вот он уже на катере. И прежде чем заговорил мотор, Лиза услышала негромкое:

– Какая же ты все же чудная, Лиза-Лиса…

Глава 9

Лиза чувствовала себя спокойной и уверенной. Она знала, что одиннадцатого мая приедет Лис. А у нее самой до этого времени очень много дел, особенно в саду. Да и вообще.

Когда в один из дней середины апреля с места внезапно сорвался Туман, Лиза опешила. Она никого не ждала. А это оказался Кравцов на своем тарахтящем и чихающем катере.

***

– Ну что вы, Лев Федорович, – Лиза подливала начальнику Алагемской базы чай.

– А я ничего, – он неловко оттер выступившие слезы. – Сентиментальный просто стал к старости. Мне ребята капитаны говорили, что у тебя в порядке все, да я… Ох, Лизавета… – он покачал головой. – Смотрю я на тебя и… Вот хочешь, смейся надо мной. Как хочешь, так и понимай. Я ученый и все такое, но… Смотрю я на тебя, Лизавета, и понимаю – никуда не делся Матвей Исаевич.

Лиза только вздохнула.

– Мне тоже кажется, что он где-то здесь.

– Ладно, – Кравцов переключился резко. – Я твою работу изучил досконально и вот что я тебе скажу, Лиза…

– Я, наверное, буду менять тему.

– Нет-нет, не надо, отличая тема. У меня к тому же есть парочка идей.

Было так странно сидеть в деревянном доме, у теплой печи, где-то в глубине тайги, на берегу заповедного озера, и обсуждать детали научной работы. Странно. И правильно.

***

Лиза подозревала, что именинный пирог у нее может не получиться. Поэтому решила потренироваться. Тесто по рецепту Раисы Михайловны она поставила еще с вечера, начинка будет из сушеной и перемолотой черемухи.

– Ну, матушка, не подведи, – Лиза закрыла заслонку и погладила теплые кирпичи.

Лиза вышла на крыльцо. Начало мая выдалось холодным. Снег таял плохо и до сих пор еще кое-где серел под деревьями. Но два дня назад вдруг пришла жара – почти летняя, тридцатиградусная. Солнце жарило в полную силу, резко контрастируя с сопротивляющимся до последнего уже почти черным снегом. И стоило войти под тень деревьев, как тридцатиградусная жара куда-то исчезала, и начинало тянуть холодом.

Лиза подхватила стоявшую у стены лопату – и почти тут же разжала пальцы. Серым клубком покатился по дорожке вниз Туман. А это кто?! Лис должен приехать только завтра.

Это оказался Монгол, и не один, а с туристами. Лиза напряженно всматривалась в остановившийся катер.

– Лизавет Георгиевна, разговор есть. Короткий и важный. Я сойду?

Лиза кивнула. Капитаны катеров вели себя совершенно по-разному в зависимости от того, были ли с ними туристы или нет. И Лиза понимала, почему. Заповедник – это заповедник. И за соблюдением правил сейчас следят строго. Мало ли какие люди на катере. Мало ли кому они что расскажут. Или напишут. Доносительство – штука азартная, почти как спорт.

Катер мягко ткнулся в берег, Монгол спрыгнул и тут же шагнул к Лизе. Заговорил он вполголоса.

– Лизавет Георгиевна, я с предупреждением. Точнее, не я, а шаманы. В смысле, метеостанция.

– Я знаю, кто такие шаманы, – торопливо кивнула Лиза.

– Весна в этом году затейливая, резко с холода на тепло, плюс половодье. В общем, на завтра с юга, с Кокшана, ждут сильную бурю с грозой, и шторм на озере.

– А как же вы?! – ахнула Лиза. – А как же катера?!

– Да катера завтра, само собой, на озеро не выйдут. И вам тоже опасаться нечего – там, наверху, в доме. Я чего приехал-то – чтобы вы вниз, к берегу завтра не спускались. Тут волна бить будет – мама не горюй. Опасно здесь завтра будет, – Монгол обвел рукой короткий участок берега, зажатый между двумя скалами.

– Хорошо. Поняла. Спасибо, Артур Никитич.

Монгол усмехнулся, а потом сунул Лизе в руку пакет с хлебом и вернулся на катер.

***

Матушка-печка не подвела. Пирог и взошел, и пах так, что слюнки текли. Да только есть его Лизе теперь одной.

Она расстроилась. Очень расстроилась. Теперь Лизе виделся в этом какой-то дурной знак. Они с Лисом за месяц договорились, что он приедет. И именно в этот день – буря. Как назло. Правда, Лис может приехать двенадцатого. Или как там буря уляжется. Но все равно было почти до слез обидно. Она ведь так рассчитывала…

На следующий день Лиза проснулась не слишком рано. Обычно в это время уже било в окна яркое солнце, но не сегодня. Она вышла на крыльцо и поежилась. Шаманы не обманули. Небо было затянуто серыми низкими тучами, то и дело порывами налетал ветер. Лиза вздохнула и пошла ставить на огонь чайник.

Когда она вышла из дома после завтрака, погода испортилась окончательно. Ветер поднялся такой, что могучие сосны и кедры трепетали как тонкие юные березки. Небо стало темно-серым и надвинулось совсем низко. Лиза почувствовала, что у нее сильнее начало биться сердце. Предвестник страха. За всю одинокую зиму ей ни разу не было так страшно, как сейчас. В ожидании наступающей бури.

С таким страхом самое время запереться в доме и переждать непогоду. Но она почему-то сделала ровно противоположное. Лиза пошла на смотровую площадку. Ей хотелось увидеть, что происходит на озере.

А на озере творилось что-то страшное. Слева, со стороны Юга, шла серая стена, которая смыкала вместе темно-серое, почти черное низкое небо и обсидианово-черный Акколь. Где-то в этой стене вдруг сверкнула молния, а через несколько секунд раздался раскат грома – еще не громовой, но уже близкий. Колючие кусты, что росли по краю смотровой площадки, почти легли под порывом сильного ветра. У ноги жалобно заскулил Туман. Надо уходить в дом. Лиза повернулась, и сердце ухнуло в пятки.

Справа, с той стороны, где далеко-далеко, за поворотом, находился поселок, Лиза увидела белую звездочку катера.

Лиза замерла. И смотрела, как они сближаются – темно-серая стена грозового фронта и маленькая белая звездочка катера. Снова сверкнула молния, совсем близка. Гром ударил оглушительно. Туман коротко взвизгнул, и Лиза сорвалась с места.

***

В берег била волна. Не захлестывала целиком, но пробивала примерно на треть. Снова ударила молния и зарокотал гром. Рядом, совсем рядом. На лицо упали первые капли. И в этот момент Лиза, наконец, услышала звук мотора.

Когда «Чыйрак» было метрах в пяти от берега, ударило все. Обрушился ливень, косой, с ураганным ветром. Почти весь участок берега захлестнула волна, так, что ноги Лизы оказались по щиколотку в воде. Молния ударила, кажется, совсем рядом, только в противоположный берег. От грохота грома заложило уши. Лиза видела, что Лис что-то кричит ей, но слов не было слышно.

Катер взял левее, вдоль скалы. Там было русло пересохшего или поменявшего направление ручья. Не сбавляя хода, катер врезался в устье ручья и почти полностью вышел из озера. Абсолютно мокрый Лис спрыгнул на берег.

– Ну-ка марш наверх! Бегом! Живо! – прокричал он подбежавшей Лизе сквозь почти не прекращающиеся раскаты грома. А сам принялся руками выталкивать катер выше по руслу ручья. Здесь, под прикрытием скалы, волна била в берег не так сильно. Но на открытом участке она уже захлестывала весь берег, полностью скрывая валун, на котором они сидели месяц назад.

Лис бросил взгляд туда же, безо всякого успеха оттирая воду с лица.

– Вот черт! Лиза! – он схватил ее за руку и потащил наверх. Они брели по колено воде, а потом долго поднимались по крутой скользкой тропинке, пока, наконец, не добрались до дома. Первым в открытую дверь проскочил Туман, а потом ввалились и они. Лис запер дверь и привалился к стене. Притянул к себе Лизу и крепко обнял. А она смогла сказать только одно слово:

– Сумасшедший.

– Ты же обещала мне сюрприз.

Они какое-то время стояли так, обнявшись. Лиза чувствовала мокрую ткань куртки под своими ладони, и как Лис упирается ей в макушку подбородком. А потом Лис оторвался от стены. Шумно выдохнул.

– Но сначала надо переодеться в сухое, – Лис развернул Лизу спиной к себе и легко толкнул вперед. – Давай переодевайся. Я пока камин разожгу.

Лиза прошла в дальнюю часть дома, взяла из шкафа сухие вещи и обернулась. Лиса уже не было. Она так и замерла с одеждой в руках. Отмерла Лиза, только когда стукнула дверь, и в дом вошел Лис с охапкой дров. Он с грохотом опустил их около печки.

– Ты почему еще не переоделась? Ну-ка давай быстро, чтобы не заболеть! – и сам стянул с плеч куртку, потом футболку – и то, и другое, насквозь мокрое, аккуратно развесил на стульях. Обернулся к Лизе: – Иди сюда, в это половину дома, переодевайся. А я пока там камином займусь.

Когда Лиза, переодевшаяся в сухие шорты и футболку, зашла на вторую половину дома, в камине уже горел огонь. Лиза замерла. Она за все время, что жила в этом доме, огонь в камине не разводила ни разу. Они и при растопке печи до сих пор, положив руку на кирпичи, шептала: «Пожалуйста». Это работало. Печка ни разу не закапризничала.

А теперь Лиза смотрела на открытый огонь в камине, на языки пламени. Снаружи потемнело так, будто уже вечер, хотя на самом деле было как раз что-то около полудня. А здесь – уютный небольшой мирок, в котором горел камин. А у камина на медвежьей шкуре сидел, сложив ноги крест-накрест, полуобнаженный мужчина.

Джинсы Лиса вымокли почти до черного. Руки и плечи блестели в свете от огня. А с груди матовым узким треугольником уходили вниз темно-русые волосы.

Лис смотрел на Лизу снизу вверх, запрокинув голову.

– Тяга – будь здоров. Как в аэродинамической трубе.

Словно в подтверждение его слов в окна ударил такой порыв ветра, что они задрожали. Вздрогнула и Лиза.

– Слушай… Я же пирог испекла…

– Черт с ним. В смысле, спасибо, но пирог потом. Иди сюда, – он похлопал по шкуре рядом с собой. – Иди сюда, греться будем.

Не то, чтобы Лиза замерзла. Скорее, наоборот. Скорее, ей было жарко. Особенно под его взглядом. Она ступила босой ногой на медвежий мех. Сколько раз она пробегала по этой шкуре, но сейчас ощущения были такие, будто она почувствовала этот мех под стопой в первый раз.

Лиза медленно опустилась на шкуру.

– Скажи, тебе его не жалко?

– Кого?

– Этого медведя.

Лиза глядела на огонь и чувствовала, что Лис на нее смотрит. Смотрит и молчит. А она долго решалась повернуть лицо и посмотреть на него.

Потому что смерть это ее, а не Лис!

При первой встрече он произвел на нее впечатление самовлюбленного красавчика, этакий первый парень на деревне. Или на озере. Потом при каждой новой встрече Лиза все время цеплялась за эти его выдающиеся внешние данные. Ну, потому что нельзя быть на свете красивым таким! А потом была эта нелепая сцена – та, после водопада. Когда Лизу все женское и инстинктивное тащило в одну сторону, а голова – в другую. А потом были обида и сомнения. А потом – рассказ Кравцова. И все внешнее в Лисе отошло на второй план, уступив место тому жгучему, истинно женскому любопытству узнать, что там, за этим шикарным и напоказ фасадом. Там было что-то гораздо более важное и привлекательное, чем темно-синие глаза с обсидиановым блеском и длинными ресницами, крупные целовальные губы, острые скулы, широкие плечи и выпуклые бицепсы.

А теперь все это обрушилось на Лизу. Обрушилась с той же сокрушительной силой, с какой снаружи бушевала буря. Именно поэтому она спросила про медведя – чтобы как-то уберечься от этой бури, что сносила ее. Только от того, что Лис рядом. И смотрит на нее своими невозможными глазами.

– Эх, Лиза-Лиса… Какая же ты все-таки…

Ей очень хотелось спросить, почему он ее так называет, уже не в первый раз – Лиза-Лиса. Потому что у Лизы что-то екало на это обращение. Но сказала она другое:

– Какая?

– Ты будто… и нездешняя… и будто всегда была здесь… Я не знаю! – он вдруг отвернулся, словно смутился. – В тайге, Лиза, так: или ты, или тебя.

– Это жестоко, – обронила Лиза, сама не зная, зачем. Будто это было так важно – рассуждать о судьбе медведя, на шкуре которого они сидели.

Она не знала, что скажет Лис в ответ. Скажет ли вообще что-то. Но почему-то не ждала, что он обернутся резко, притянет к себе и прошепчет в губы:

– Не бойся, Лиза-Лиса. Не бойся. Здесь тебя никто не обидит. Ничего плохого не случится.

Лиза не успела осмыслить его слова – Лис ее поцеловал. И судьба медведя так и осталась в ведении духов тайги и Акколя. Где ей и положено было быть.

***

Лис целовал ее жадно. Взахлеб. Будто пытался утолить лютую жажду или голод. И теперь сомневаться, сопротивляться этим голоду или жажде было невозможно. Потому что теперь эти голод или жажда были на двоих. Общие.

– Не бойся… Не бойся… – лихорадочно шептал он, покрывая быстрыми поцелуями ее лицо. А Лиза не понимала, чего можно бояться, когда Лис рядом. – Не бойся, – шептал он, снова приникая к ее губам горячим требовательным ртом.

Лиза не боялась. Она вручила Лису себя и ничего не боялась.

Он раздевал ее торопливо. Раздел – и шумно выдохнул, а потом вполголоса выругался. И стал торопливо раздеваться сам. Лиза, приподнявшись на локте, наблюдала за тем, как Лис, шипя и матерясь, стаскивал с себя мокрые липнущие джинсы. И, наконец, остался совсем обнаженным.

Сел на пятки, упираясь коленями в мех, а руками в бедра. Отсветы пламени плясали по его телу, а Лиза следила взглядом за их игрой. Плечо. Грудь. Рука. Бедро.

Конечно, Лиза знала, как устроен мужчина. Но она совершенно не ждала от себя, что выдохнет, не думая:

– Какой ты красивый.

И в этот момент она имела в виду совершенно конкретное место на его теле.

У Лиса как-то странно дернулась щека. А потом он резко придвинулся к ней, так, что Лиза снова опустилась на шкуру. А Лис навис над ней, опираясь на локти. Они не касались друг друга, только смотрели.

Лис медленно покачал головой.

– Нет, Лиза-Лиса, – он наклонился, едва касаясь губ губами. И туда же, в губы, прошептал: – Красиво – это про тебя.

А потом коснулся совсем. Плотно. Губы в губы. И накрыл своим телом так, что Лиза тут же потеряла себя.

***

Она как птица. Нездешняя, перелетная птица. Не похожая ни на кого из всех, виденных им раньше. Такая, что и подойти страшно, боясь причинить вред. И не подойти невозможно.

И красивая… Такая красивая… Эти ее вьющиеся у висков русые волосы, глаза цвета дягилевого меда, улыбка… И если бы он знал, какая она под всей этой одеждой – он бы тогда не ушел.

Нет, все правильно тогда было. Поэтому и сейчас – так.

Лис гладил ее тело – небольшое, ладное. Лиза вся такая… словно под его руки. Грудь прямо под его ладонь. Ребра немного проступают под кожей, но живот твердый. А дальше – бедра, коленки, стопы – все такое… Гладить хочется, не отрывая рук.

В какой-то момент «гладить» резко трансформировалось во «взять». Лис скользнул руками по ее ногам вверх, по внутренней поверхности бедра. Не дал ей свести ноги и проник пальцами туда, внутрь. Там было все готово – упруго и влажно. Как и должно быть.

О презервативе он вспомнил в последний момент. А потом разумное в нем больше не просыпалось. Только инстинкты, ощущения тела и… и что-то еще.

Секс для Лиса был всегда чем-то из базовых потребностей тела. Хочешь пить – пьешь. Хочешь есть – ешь. Хочешь секса – берешь женщину. Но сейчас было не про «хотеть секса». Сейчас было про «сходить с ума по Лизе». Именно так.

Он взял ее рывком и захлебнулся. Его захлестнуло так, что буря на Акколе – самая мощная, что он видел – показалась ему пустяком. Лиза была горячей и узкой. Ее руки мгновенно оплели его шею, а ноги – поясницу.

Все было так, как много раз до этого.

Все было так, будто этот раз – первый.

И жар: от них обоих и от огня, и ритм старых, как мир, движений, и свист бури за окном – все это сплеталось в то, чему пока не было названия. Потому что оно именно сейчас, в эти мгновения рождалось.

***

Она лежала щекой на его плече. Чувствовала, как его пальцы иногда сжимаются на ее плече. Слышала его дыхание – еще сбитое и шумное. Все это было такое… такое, чего еще никогда не было с ней.

Первый и не слишком удачный интимный опыт в самом начале учебы в университете заставил Лизу в дальнейшем избегать близости. Это случилось как-то… больно. Не слишком эстетично. Потом неловко. И повторять не хотелось. С Максом Лиза выставила такие условия именно поэтому. Именно из-за своего неудачного первого опыта. Лиза думала, что если они не будут делать это сразу, то в итоге все случится не так, как в ее первый раз. Если они с Максом как следует узнают друг друга, то… Лиза не знала, чего хотела! Но кончилось все не очень. А сейчас… Сейчас Лизу ни о чем и не спросили. А она и не хотела, чтобы ее о чем-то спрашивали. О чем тут можно спрашивать? Лис все знал про нее и так, без каких-либо вопросов. Но все же… Все же… Все же…

– А ну кыш!

Лис дернулся, и Лиза вздрогнула.

А он мягко рассмеялся и приподнялся на локте.

– Твой кот кусает меня за палец на ноге.

– Это твой кот. Точнее, это кот Янара.

Он не стал отвечать. Просто смотрел на нее. Смотрел и молчал. И Лиза вдруг снова обняла его за шею. А потом прогнулась и закинула на Лиса ногу. Это было так сладко – вот так прижиматься. Ты просто пойми, безо всяких слов пойми, что мне нужно.

Он моргнул. Приблизил лицо.

– Ненасытная…

Молчи. Просто сделай. Ты же знаешь, что мне нужно?!

Он знал. Рука Лиса скользнула по ее плечу, сжала грудь, потом двинулась ниже. И он все же спросил, погружаясь пальцами между ее бедер.

– Ты хочешь, чтобы я трогал тебя здесь?

Лиза лишь всхлипнула, уткнувшись ему в шею. Может, он так не делает с девушками? Может, он не умеет? Лизе тоже никто так не делал, но сейчас она не сомневалась в том, что именно ей надо. Чего требует эта неудовлетворенная тяжесть внизу живота.

– Пожалуйста, – еще раз всхлипнула она. – Не осуждай меня. Пожалуйста, Лис…

Он молча опрокинул ее на спину и накрыл ее там всей ладонью.

– Кто же тебя осуждает, Лиса моя… Какая же ты… мокрая… гладкая… Знаешь, на что похоже?

У Лизы от прикосновения его большой ладони, от такого, как двигались его пальцы, тут же все запылало и закружилось в голове. Зачем эти вопросы, Лис?!

Он двинул пальцами вверх, потом вниз. Шевельнул, раздвигая и гладя.

– Как будто лошадь с руки кормишь. Также мягко и гладко.

Внезапно проснувшееся в Лизе желание его придушить Лис погасил очень умело. Движениями пальцев, бившими по-снайперски точно. И бесстыжим шепотом на ухо о том, что именно он с ней делает. И какая она. И что он чувствует.

Что она там думала про то, чтобы Лис не говорил ничего?! Говори. Говори! Говори!!!

Ее глаза были на уровне камина, и она видела, как пламя отрывается от поленьев. Точно так же ее душа отрывалась от тела.

***

Огонь горит не только в камине. Огонь горит в них. В Лисе – такой, что выплескивающая сперма кажется горячей, почти кипящей. И в Лизе – от ее громких, с придыханием, стонов словно сам воздух становится густым и горячим, как пар.

И не утихает этот жар никак. Разве что если вот так ее после на себя положить и всю обнять. И обеими руками ощущать мелкую дрожь ее тела. И кожей чувствовать, как ее губы двигаются, что-то шепча ему в грудь. А когда она поднимает голову, и он видит эту гриву спутанных вьющихся русых волос, зацелованные губы и еще чуть затуманенные медовые глаза…

Нет. Буря не стихает. Огонь не гаснет.

***

– Ну что, пойдем есть пирог в честь твоего дня рождения?

– А кроме пирога что-нибудь есть?

Лиза рассмеялась, а Лис быстро поднялся на ноги. Не успела Лиза им, обнаженным, как следует налюбоваться, как он шагнул в двери.

– Ты куда?!

– Я скоро. Ты не выходи.

Лис вернулся к тому моменту, когда Лиза успела торопливо одеться. Он как собака встряхнул всем телом и головой. Брызги полетели во все стороны.

– Ты где был?!

– Душ принимал, – рассмеялся он. – Никак остыть не могу. Льет стеной, озера не видно, – он перехватил взгляд, которым Лиза на него смотрела. – Ну что, мне одеваться, или…

Лиза оценила выгнутую бровь и приподнятый угол рта. И кое-что другое, тоже уже внезапно приподнятое. Ты, конечно, конкретно свел меня с ума, Лис, но все равно не слишком задирай свой лисий нос.

– Сейчас дам тебе полотенце и сухой одежды.

А потом они вдвоем хохотали, потому что штаны деда Матвея были Лису по щиколотку, а рубашка натянулась на плечах и не застегивалась на груди. Но даже в такой одежде Лис был необыкновенно хорош. А потом они ели гречку с тушенкой и пили чай с пирогом.

– Откуда знаешь, что с черемухой – мои любимые? Нюрка сказала?

– Никто не сказал. У меня просто ничего другого не было.

За окном по-прежнему шумел дождь. Иногда поднимался ветер, и тогда начинали дрожать стекла. Лис подкинул дров в печь и в камин, и они снова устроились на медвежьей шкуре. Лис привалился спиной к кровати, расставил колени и притянул Лизу к себе, спиной к груди.

Она смотрела на пляшущий на поленьях огонь, чувствовала за спиной и вокруг себя тело Лиса и слушала его голос. Он оказался великолепным рассказчиком. Лиза и сама могла бы рассказать многое. Но все, что она знала, казалось здесь ненужным, неинтересным. А Лис рассказывал про все понемногу. Местные легенды. Про быт теленгитов. Про горнолыжный комплекс, расположенный на противоположном берегу озера, в котором Лис работал зимой, обслуживая канатный подъемник. Про людей, которые живут в поселке. Немного про брата. Не касался в этих рассказах ни матери, ни отца.

Лиза знала, что если она спросит, то Лис расскажет. Ответит на все вопросы. Но Лиза решила, что пока не будет задавать эти вопросы. Позже – обязательно, но не сейчас.

Его губы касались то ее щеки, то уха. Его пальцы медленно скользили по ее рукам. Его голос звучал негромко и прямо на ухо. В камине плясал огонь. За окнами шумел, не утихая, сильный дождь, то и дело ударяя в стекла. Лиза откинулась на грудь Лиса и положила голову на его плечо. Он словно был вокруг нее. А она – словно внутри него. Его тело, на которое Лиза опиралась, его касания, его негромкий голос. В этом было столько нежности, близкой, запредельно близкой нежности, которой ей так не хватало, что перехватывало дыхание. Говорить Лиза не могла, только молча слушала его, чувствовала прикосновения его рук. А когда касания его губ превратились в поцелуи – в ухо, в шею – повернула голову и с готовностью подставила губы.

Близость была неспешной и томительно нежной.

Уснули они так же, на полу, на медвежьей шкуре. Лис перетащил с кровати подушку, одеяло. Но для Лизы в ту ночь Лис был и подушкой, и одеялом. И вообще – всем.