Текст книги "Белое озеро: Охота на лис (СИ)"

Автор книги: Дарья Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава 8

Утро выдалось по-настоящему студеным и туманным. Лиза дивилась на людей, которые в это время года, в такую погоду решаются прокатиться по озеру.

Все Лизины припасы были погружены в крытый закуток в носовом отделении катера.

– Чуток клевать носом будем, – Акинфей курил на берегу.

– Это опасно?

– Было бы опасно, не поехали бы, – Акинфа затушил окурок, посмотрел на него со вздохом – ипошел к стоящему метрах в десяти мусорному контейнеру. А когда вернулся, сказал коротко: – Ладно, поехали.

Лиза расположилась вместе со своими мешками и ящиками там же, в грузовом отделении на носу. Летом здесь, наверное, жара, а сейчас ничего, даже комфортно. Правда, катер сильно качает на волне. Но наверх Лиза не стала выходить. Там туристы, там люди, которые заплатили Акинфе за то, чтобы он их катал по озеру. Он там сейчас что-то рассказывает – и, судя по обрывкам, которые долетали до Лизы, Акинфей – неплохой рассказчик. Лиза бы с удовольствием послушала местные истории и легенды, но осталась внизу. Ее место здесь.

Когда катер дошел до ее дома, Туман на берегу уже вертелся вдоль кромки воды и громко лаял. Пара мужчин из числа пассажиров предложили свою помощь в выгрузке ящиков и коробок. Лиза не успела отреагировать, как Акинфа сурово сказал: «Вам сюда нельзя, это заповедник». Он сам все сгрузил на берег.

– Наверх, Лизавета, сама, уже не обессудь. У меня люди, я и так задержался.

– Конечно, сама, – Лиза неловко замерла. Она вдруг осознала, что, возможно, Акинфей – последний человек, которого она видит. До апреля – больше никого. И Лиза вдруг неловко обняла Акинфея и замерла.

– Спасибо.

– Да чего ты, Лизок. Свои же люди, – он легко похлопал ее по спине. Лиза разжала руки. Ей очень хотелось почему-то сказать: «Берегите Лиса, Янара и Алтынай». Но она улыбнулась и принялась усердно махать таращившимся на них с катера туристам.

Лиза еще какое-то время смотрела на тающий в легкой дымке катер. Потрепала Тумана по холке, подхватила пакет с собачьим кормом и коротко скомандовала: «Домой».

В доме Лиза насыпала Туману корма, а потом прошла к столу, села, взяла дневник и написала: «Зимовка. День первый. Сегодня отошел последний катер».

– Зимовка, блядь, – пробормотала Лиза, которая очень не любила, когда ругаются матом. Она была уверена, что все можно сказать, не прибегая к обесцененной лексике. Оказывается, не все. – Полярник! Папанин-Аккольский, твою мать!

Впрочем, катера Лиза еще несколько раз видела. Но к берегу они уже не подходили. За исключение одного раза. В середине октября, когда воздух стал же совсем холодным, лаем залился Туман. А Лиза с колотящимся сердцем бросилась к берегу.

Это оказался Акинфей, и Лиза радовалась ему, как родному. Он выгружал какие-то припасы – хлеб, сладости, неожиданно мешок картошки, еще что-то. А потом со смущенным видом протянул Лизе серую, видавшую виды шапку. А оттуда на Лизу глянули два зеленых глаза. Туман сунул туда свой любопытный нос и от неожиданности чихнул. А котенок надулся весь как шар и отчаянно заверещал. Лиза вдруг почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы.

– Ты не бойся, он уже подрос, молоко хлебает, будь здоров. Там я мешок сухого молока приволок. Нюра мне весь мозг съела – вдруг решила, что тебе без кота никак невозможно зимовать. Я ей говорю – зачем Лизе кот, у нее Туман есть. Но ее не переупрямишь. А потом Янар этого котенка приволок – ну и все, пришлось ехать.

– Как у них дела? – выпалила Лиза.

– У Лисовских-то? Да все нормально. Лис только довые… довыделывался с ночными экскурсиями по озеру и свалился с бронхитом. Лежит, температурит, кашляет, Нюрка ему жопу дырявит антибиотиками. Сам хотел ехать, да куда ему. В общем, жратва от Лиса, конфетки от Нюрки, кот от Янара, а почтение и уважение – от меня.

Лиза крепко обняла Акинфея, пряча слезы. Замерла так, пока не завозилась и не запищала серая шапка. Лизы быстро оттерла глаза, поладила мягкую шерстку.

– Как зовут живность? Мальчик, девочка?

– У нас котов по масти называют. Этот Черныш, стало быть. А мальчик или девочка – потом разберешь.

К сожалению, гость не засиделся долго. Озеро было неспокойным, а дни все короче. Лиза смотрела вслед удаляющемуся катеру и теперь отчетливо понимала – в этот раз точно все. До весны.

Зато у нее теперь есть еще и кот. Лиза, Туман и Черныш Папанины-Аккольские.

***

К концу октября исчезли и катера. Озеро затихало, готовясь к зиме. Но это была обманчивая тишина.

Лиза готовила сад к зиме. Выучила имена всех деревьев. Вела дневник наблюдений. Навела порядок в библиотеке деда Матвея и составила себе план чтения до апреля. Наблюдала за тем, как растет Черныш.

И еще вела личный дневник. В нем она каждый день делала записи.

«Первое ноября. Снег выпал. Какое совпадение. Снег выпал в первый день месяца. Только это еще осенний месяц. Ноябрь – последний месяц осени. Здесь же ноябрь и март – месяцы зимние. Вот и наступила зима. Здесь эффект прихода зимы внезапный очень. Проснулась – а вокруг все белое. Нашла сегодня лыжи деда. Буду разбираться, как ими пользоваться. Черныш поселился в валенке и пока особо не дается себя рассмотреть. На Тумана шипит. Но молоко лакает с удовольствием».

«Двенадцатое ноября. Черныш все же оказался мальчиком. Исправно ходит в тазик. Выходил на улицу, потряс лапами, не понравилось, быстро вернулся обратно. Пробовала ходить на дедовых лыжах. Получается не очень, зря я в школе прогуливала физру на лыжах. Буду тренироваться».

«Двадцать девятое ноября. Черныш покинул валенок и теперь спит со мной. Туман ревнует. Черныш на него не шипит, зато научился его дразнить, потом спасается на печке. Вчера носились и опрокинули этажерку с книгами. Получили тапком оба».

«Седьмое декабря. На лыжах научилась ходить вполне сносно и могу уходить теперь довольно далеко. Судя по записям деда, снега пока мало. Наверное, это хорошо. Или нет. Но мне, с моим скудным умением ходить на лыжах, это на руку. Черныш стал выходить делать свои дела на улицу, возвращается весь в снегу и долго потом вылизывается».

«Тринадцатое декабря. Сегодня чуть не схватила инфаркт. Ходила на лыжах, и мне на голову свалилась птица! Оказалось, сова. Здоровенная. Думала, мертвая. Принесла домой, оказалось, что очень даже живая. Туман чудом не остался без половины носа, когти и клюв как бритва. У совы, похоже, травмировано крыло. Заняла стратегическое место Черныша – печку».

«Тридцать первое декабря. Новый год встречаем вчетвером. Сову – не могу определить точно, но, похоже, что самец, потому что очень крупная неясыть – назвала Жориком. Потому что жрет, скотина, очень много. А крыло осмотреть не дает».

«Седьмое января. Теоретически – православное Рождество. А я долбанная языческая Белоснежка с котом, собакой и совой. Жорик совсем освоился. Удивительно, но понимает, что гадить надо над ведром, что и делает. Преимущественно. Вспоминала все, что знаю про интеллект птиц. Даже нашла у деда в одном из журналов статью на эту тему, освежила знания про полушарный индекс. В статье написано, что совы, несмотря на высокий индекс Портмана, не способны улавливать причинно-следственные связи. Жорика на них нет. На улице холодает».

«Четырнадцатое января. Жорик опровергает все выводы статьи, за что и получил фамилию Портман. Жора Портман – звучит. Кажется, я буду менять тему докторской. Если я ее вообще когда-нибудь напишу. На улице совсем встал мороз. Черныш примирился с Жорой, и вдвоем живут на печке, прекратив на время войну за господство в воздухе».

«Двадцать четвертое января. Морозы встали крепкие, такие, что лицу больно, когда выходишь из дома. Ходила, проверяла сад. Много заячьих следов, но стволы все целые».

«Второе февраля. Чуть не схватила второй раз инфаркт, потому что сегодня утром меня разбудил стук. Снаружи. Какой меня охватил ужас – не передать. Схватилась за ружье, хотя так и не удосужилась разобраться, как им пользоваться. Оказалось – косуля. Вышла на крыльцо, она отбежала и смотрит. Изящная, прямо как из мультика, смотрит и чего-то ждет. Сообразила только через полчаса, что ей надо. Полезла в дневники деда – так и есть. Потом в дровне долго искала именно осину, оказалось, что осиновые дрова и ветки сложены отдельно. Кто-то специально подготовил подкормку для косуль».

«Одиннадцатое февраля. Косулю назвала Нюрой. Осиновые бревна она жрет – будь здоров, как лесопилка. Оказалось, что еще Нюра уважает овес. Как порядочная коза, повадилась и гадить тут же, у кормушки. Ругалась на нее с крыльца. Бесполезно. Нюра – не Портман».

«Двадцать девятое февраля. Год-то у нас високосный. Последний день календарной зимы. А здесь зарядил снег. Ходила смотреть сад, к заячьим следам добавились лисьи. Жорик совсем оправился, уверенно летает по дому, но из дома вылетать категорически не хочет. Сегодня крупно поругался с Чернышом, крылья расправил и метался по полу. Похоже на то, что на тебя наползает серая тряпка с желтыми глазами. Страшно».

«Восьмое марта. В честь праздника выдала Нюре яблок. Яблоки Нюре так понравились, что подпустила к себе, и я ее кормила с руки яблоками. Я – долбанная Белоснежка. Реально. Потому что получила свой подарок на восьмое марта. Это лис с израненной лапой. Обнаружила его в саду. Долго не подпускал к себе и скалил зубы. Я уже хотела бросить его, что он, видимо, понял. Дался в руки. Отнесла в дом. У Тумана, Черныша и Жоры шок. Жора, похоже, решил засобираться на выход, но сначала исполнил этюд «тряпка с глазами». Уже не страшно».

«Десятое марта. Лис оказался кобелем. Дал осмотреть лапу. Боялась, что будут следы капкана – потому что в этом случае я просто не знаю, что делать. Но, похоже, подрался. Лис молодой, наверное, сцепился с более матерым, вероятно, у него отнимали добычу, а он защищал. Не без проблем, но дал обработать лапу. Спокойно ест сухой собачий корм».

«Четырнадцатое марта. Лиса назвала Толиком. Сама с себя смеялась. Жорий оскорблен в лучших чувствах присутствием лисицы в доме, Черныш отсиживается на печке, Туман в общем, даже, кажется, и не против. Сегодня ходила на лыжах на смотровую площадку. По озеру идет сильная волна, с белыми барашками. Только барашка мне и не хватает. Но нету слоненка в лесу у меня, слоненка веселого нет. Я не Папанин-Аккольский, я – Белоснежка Акколя, Первая и Единственная».

«Двадцать восьмое марта. Сегодня совсем весеннее небо, высокое и голубое. Мсье Портман покинул нас, на прощание насрав на стол. Лапа у Толика почти зажила, и он, скорее всего, тоже скоро уйдет. Нюра еще приходит на подкорм, но все реже. Яблок осталось половина ящика».

«Шестое апреля. В домике Белоснежки остались только Туман и Черныш. У дома уже показалась черная земля, снег тает быстро. Наверное, скоро откроется навигация. Господи, неужели я сделала это?..».

***

Туман залился радостным лаем и помчался по дорожке вниз. А Лиза отложила грабли, которыми хотела убрать вокруг дома – там, где земля просохла. И замерла. Реакция Тумана однозначно говорила о том, что к берегу приближается катер. И этот факт расшатывал окутавшее ее за зиму, словно снегами, спокойствие. Там приближается катер. На катере – человек. А человек – это всегда непредсказуемость. И неважно, что это за человек.

Хоть бы это был Лис…

Но это оказался Акинфа.

И Лиза почувствовала боль и облегчение одновременно. Она смотрела на то, как катер подходит к берегу, и думала о том, что так и правильно. Пусть он вообще больше сюда не приезжает. Лиза так скорее перестанет о нем думать. Разные они все-таки. Очень. А быть еще одной строчкой в прайсе не хочется.

Катер мягко ткнулся в берег, но Акинфа не торопился сходить. Он встал одной ногой на борт и, сложив руки на груди, смотрел на Лизу. А Лиза смотрела на него.

Пришел – так говори.

– Смотри-ка, сдюжила.

– Сомневался?

– Мы тут всегда пришлых испытываем на прочность. Всегда. Хрустнешь – не хрустнешь. Не хрустнешь – с тобой можно дело иметь, за тобой можно пойти.

– И как – хрустнула?

Акинфа спрыгнул с катера на берег и обнял Лизу – так крепко, что она и в самом деле хрустнула. И Лиза услышала негромкое на ухо:

– Ведьма ты, Лизавета, как есть ведьма.

А потом разжал руки и резко отступил. Окинул Лизу внимательным взглядом.

– Узнаю фирменный стиль деда Матвея.

Лиза словно со стороны окинула себя взглядом. Долгой зимой она обнаружила в себе еще и портновские навыки. Не только Белоснежка, но и белошвейка. В хозяйстве нашлись иголки, нитки, ножницы, поэтому Лиза перешила себе кое-что из вещей деда. Кто на нее тут смотреть будет? Мсье Портман, как главный модник, клювом не щелкнул на ее новые наряды, а значит – все нормально. Зато ткани натуральные – фланель, драп – и теплые.

– Да, обновила себе гардеробчик.

Акинфей покачал головой.

– А я тебе вкуснях всяких привез, соскучилась, поди, по человеческой еде. Я же первый, да?

Лиза кивнула, а Акинфа расхохотался.

– Ага, таки Лиса перехватили! А он первый рвался.

Лиза не ожидала, что это слово – «Лис» – так отзовется в ней. Несмотря на все ее «Пусть не приезжает». Вопреки этому.

– Кто перехватил?

– Бравые ребята из МЧС. У нас же ЧП, Лизок, – Акинфа вернулся на катер, взял большую коробку, тяжело спрыгнул с ней на берег и поставил ее у своих ног. Туман тут же принялся заинтересованно вертеться рядом. – Мост смыло. Ну как, не совсем смыло. Берег подмыло, и он треснул. Провалился вниз. Дороги до райцентра теперь нет. Обещают быстро восстановить, но для этого надо место обследовать, там, снизу, с воды. А вода сейчас высокая, бурная. По ней только Лис и пройдет.

– Почему?

– Так я же тебе говорил вроде бы – почему.

– Не помню, – манера Акинфы выдавать информацию порциями, за зиму подзабытая, теперь бесила с особой силой.

– Лис – король Белого озера не потому, что ему все бабы дают. А потому что он и в самом деле самый лучший капитан, – Акинфа хмыкнул. – По крайней мере, ребята из МЧС так считают. Только ему и доверяют. Вот они его за жабры – и вперед, за штурвал. А как им откажешь, если дело всего поселка касается? Пойдем, однако, чай пить. Трав насушила? Не все в зелье пустила?

– Не все. Пойдем.

Первым бежал Туман, следом шла Лиза в резиновых сапогах деда, последним – Акинфа с коробкой. Лиза чувствовала, как тяжело, со скрипом ее мозги перестраиваются на общение с людьми. Может, она совсем разучилась?

Акинфа избавил ее от этих сомнений. Радикально.

– Я тебе сейчас все наши новости доложу, – Акинфей шумно отхлебнул чая. – Главная новость у нас – Лис женился.

Лиза замерла. Внутри у нее все обмерло. Раньше бы она непременно ойкнула, облилась бы чаем, чего доброго. Одинокая зима приучила ее к экономии. В том числе, в эмоциях.

– На ком? – тихо спросила она.

Ну не на Нюре же?!

– А не знает никто. В райцентре, говорит, нашел себе зазнобу. Может, переберутся туда. Поэтому и мостом занимается. Ну, оно, может, и к лучшему. Янар школу заканчивает, да и Алтынай там лучше будет, там больница большая рядом. Но Лис молчит, как сыч. Только кольцом обручальным на пальце посверкивает.

Лиза не думала, что ей станет так больно. Невыносимо. Будто острой бритвой изнутри полосует. Она встала, бездумно подошла к печке, положила ладонь на теплые кирпичи.

Ничего. Ничего. Почему бы ему и не жениться, в самом деле? То, что было между ними… А что между ними было? Он ее за грудь полапал и руку между ног засунул. Так это явно его обычная манера. Лиза для него, скорее всего, просто очередная строчка в списке. Может, немножко экзотическая и необычная. Может, у него до Лизы научных работников не было.

– Лизок, ты чего? – раздался за спиной голос Акинфы. – С печкой что-то?

Лиза медленно вдохнула и медленно выдохнула.

Она хотела, чтобы Лис сюда больше не приезжал. Ну вот. Он сюда больше и не приедет. У него есть жена. Он вообще скоро отсюда уедет.

– Все в порядке. Хочешь еще чая?

***

Лиза изнуряла себя всевозможной работой – приводила в порядок участок земли возле дома, возилась в саду. Вечером запустила генератор, приняла наскоро душ. И вспомнила все-таки Лиса. Теперь, наверное, будет его долго вспоминать, каждый раз, стоя под душем. Хоть не мойся теперь.

На следующий день, когда Туман с громким лаем помчался по тропинке вниз, Лиза даже не вздрогнула. И почему-то вдруг подумала, что это – точно Лис. Лизе не знала, откуда эта уверенность, но поспешила – нет, не к берегу. В дом. Это Акинфу она могла себе позволить встречать в вещах с дедова плеча. А Лиса – нет. Лиза поспешно натянула джинсы, которые не надевала с прошлого года, футболку, накинула свою куртку. Лишь резиновые сапоги – дедовы. У нее с дедом почти один размер, ну, по крайней мере, на два носка Лиза из его обуви не выпадает.

Лиза медленно спускалась по дорожке. Снизу, от берега, слышалось радостное повизгивание Тумана. Это точно Лис.

Зачем ты приехал?!

Лис был уже на берегу. Он медленно разогнулся – до этого он тискал Тумана. И они замерли оба. Лиза, оказывается, забыла, какое он оказывает на нее сногсшибательное впечатление.

За зиму загар с его лица не сошел, лишь чуть побледнел. И глаза были по-прежнему неприлично яркие. И греховные крупные губы. Явно чуть оброс, и волосы у него вьются, по крайней мере, надо лбом. Лис выглядит практически щеголем – джинсы, спортивные ботинки, куртка. Все явно хорошего качества. Летом он казался расслабленным, почти увальнем, в кроксах, шортах и футболке. Сейчас выглядел другим. Взрослее. Серьезнее.

Это чей-то чужой муж.

Что же так колет в сердце, а? Лиза слишком молодая, чтобы у нее прихватывало сердце.

Туман вертелся между ними, продолжая радостно повизгивать.

– Я смотрю, ты не торопилась.

– Ты тоже.

Зачем ты приехал, зачем?! Уезжай! К своим МЧС-никам, к жене, куда угодно! Проваливай! Здесь тебе не место!

За этим внутренним судорожным, яростным монологом Лиза пропустила момент, когда Лис шагнул к ней. И поцеловал.

Он женат. Он чужой муж. Эти слова несколько раз прозвучали в ее голове, а потом исчезли.

Здесь не считается. Здесь никто не увидит. Она просто немного так постоит, закрыв глаза. Чувствуя, как касаются его губы. Как его пальцы скользят по ее лицу. Еще немного. Совсем немного. Положить руки на широкие плечи и сжать. Еще чуть-чуть. Еще немного.

Сигнал «СТОП» загорелся, когда язык Лиса скользнул в ее рот. Лиза резко толкнула его в грудь.

– Что ты делаешь?!

А что она сама делает?!

– Я соскучился, Лиза.

Она ослышалась?! Он соскучился?!

– Ты – что?!

– Я соскучился, Лиза, – как-то спокойно повторил Лис. И протянул к ней руку. – Ужасно соскучился. Послушай…

– Ты соскучился?! – взвизгнула Лиза. Схватила его за рукав куртки и повернула всю его руку к нему: – А это что?!

– Моя рука.

– На ней обручальное кольцо!

На его красивой руке – с широкой ладонью и длинными пальцами – и в самом деле было кольцо. Тонкий золотой обод на безымянном пальце. Как же это больно видеть, невыносимо просто.

Лис покрутил руку перед лицом, словно не понимал, что ему говорят.

– И что?

– И что?! – заорала Лиза. – У тебя на пальце обручальное кольцо! Ты женат на другой женщине. Ты чей-то муж, Лис! И ты целуешь меня! Ты говоришь, что соскучился по мне! – она поперхнулась криком и неожиданно всхлипнула: – Как… как ты мог?!

Он замер, глядя на Лизу. Даже голову наклонил, чтобы лучше разглядывать. А потом запрокинул голову назад и расхохотался. Громко, раскатисто. Даже Туман от удивления присел на задние лапы и навострил уши.

– Так ты что… Тебя это зацепило, да? Вот это? – он поднял руку и покрутил кольцо на пальце: – Ты что… Ты приревновала, что ли?

Приревновала?! Да что у тебя за понятия о жизни, о порядочности, о морали, в конце концов?! Их вообще, похоже, нет! Ты животное, Лис! Красивое и беспринципное животное! Лиза окончательно потеряла контроль над собой и толкнула его изо всей силы в грудь. Раз, еще раз, и еще раз. Лис инстинктивно отступил назад, и в резко замер у кромки воды, опасно качнувшись назад. В последний момент Лис умудрился выровнять положение тела и вскинул перед собой руки.

– Не буянь, Лиза!

– Уезжай! Проваливай! Чтобы я тебя больше здесь не видела!

Ей было так плохо, как никогда в жизни. Он стоял в паре шагов от нее. Такой красивый. Такой – ну черт с ним, уже хватит обманывать себя! – такой необходимый. И чужой. Недоступный. Женатый на другой женщине. И почему-то смотрел на нее с улыбкой.

Что ты ржешь, животное по имени Лис?!

– Ну, ты огонь, Лизавета. Значит, ты меня… – он снова хохотнул. – Я, честно говорят, на такой эффект вообще не рассчитывал. Что, от мысли, что я женился, так тошно? Не хочешь никому меня отдавать, да?

Лиза зашипела и снова кинулась на него. И они чудом не рухнули в озеро.

– Тихо, Лизка! – Лис крепко сжал ее. – Пару минут постой и не злобствуй.

Лиза его словам не вняла, но Лис довольно ловко сбежал от нее на катер. Туман встревоженно залаял.

Через минуту он снова показался в поле ее зрения с правого борта.

– Лиз, ты только за ружье не хватайся!

– Отличная, идея, – процедила Лиза.

– Послушай меня, – Лис чем-то помахал, но солнце било ей в глаза и слепило. Или это ее слепила ярость. – Я не женился. Я не женат.

Ты… Ты… Ты… Лиза без сил опустилась на огромный валун. Лис ловко перемахнул за борт и приземлился на берегу. Подошел к ней и протянул то, что держал в руках. Это был паспорт.

– Сама смотри. Нет там никакой жены.

Лиза схватила документ и принялась судорожно листать странички. Лисовский Анатолий Иванович. Да, день рождения и в самом деле в апреле. Через неделю. Он младше ее на год. Странички зашелестели дальше. Прописка. Военнообязанный. Все. Больше никаких отметок.

– Может, просто не поставили штамп! – подала голос какая-то ворчливая бабка внутри Лизы.

Лис хмыкнул и сел рядом с Лизой на валун. Там было не очень много места, и она чувствовала его бедро, его плечо.

– А ты вообще просто можешь мне поверить? Без доказательств, без предъявления каких-то документов? Можешь поверить? Это ведь Акинфа тебе рассказал, что я женился, так? Он же был здесь вчера? – Лис повернулся к ней. Его лицо оказалось так близко, что у Лизы закружилась голова. От близости его глаз, совершенно невероятных. Лис молчал, и Лиза поняла, что он ждет ответа. Медленно кивнула. – Ну вот. Мое слово против слова Акинфы. Поверишь? Просто на слово мне поверишь?

Лиза еще раз кивнула. Сейчас, когда он был так рядом, Лиза не понимала, как могла ему не верить. Как могла думать о нем плохо.

– Слушай, а ты… Ну… Ты, правда, думала, что я с бабами за деньги сплю?

Лиза моргнула, словно просыпаясь. Медленно закрыла паспорт и отдала его Лису. Он убрал документ в карман куртки. Они вернулись к той точке, в которой все испортилось. К ее словам. Правда, теперь к этим ее словам добавилась совершенно непонятная история с женитьбой Лиса. Которой вроде бы как не было. Лиза покосилась на обручальное кольцо на его пальце. У нее много вопросов к Лису. Но и ей надо ответить на его вопросы.

– Я… – она кашлянула. – Ну, Акинфей сказал… Это было похоже… на правду.

Хотя сейчас Лиза понимала, что это было совсем не похоже на правду! Вот вообще! Тот Лис, который сидел сейчас рядом с ней на валуне, не мог этого делать категорически.

– Акинфе жениться надо. Тогда не будет вести себя как баба, – беззлобно вздохнул Лис. И замолчал.

Лиза осторожно коснулась его руки.

– Толя… Ты мне можешь все это объяснить?

Лис наморщил нос.

– Толя… Меня так только мать называет. Даже брат – и тот Лисом.

– Тебе не нравится?

– Да нет… – он шевельнул плечом. – Можно. А про это все… Даже не помню, с чего все началось. Кто-то когда-то ляпнул, кто-то пошутил, я пошутил в ответ. Ну и пошла… Не знаю, как назвать. Сплетни, что ли. Про интимные услуги в прайсе. А я и не отпирался, отшучивался, вроде как, да, так оно и есть. Тем более, это как-то резко на спрос на мои услуги повлияло. В положительную сторону.

– На какие услуги? – хрипло спросила Лиза.

Лис теперь смотрел не на нее, а на озеро.

– Все капитаны по озеру на одних и тех же маршрутах работают. Малый круг, большой круг, с заходом на Юг. А у меня свои тропы есть. Частью от отца остались, частью сам натоптал за годы работы. Индивидуальные туры, так сказать. Такая вот… – он кашлянул, – маркетинговая стратегия. Это мне Кравцов такое слово подсказал. Это намного более трудозатратно, но и намного интереснее. Плаваем туда, где нет туристов. Ходим туда, где нет туристов. С ночевками, с палатками, с разговорами у костра. Я историй про эти места знаю – будь здоров. Матушка меня постоянно снабжает, она прямо кладезь неиссякаемый. Ну и еще… Врать не буду… – тут он покосился на Лизу. – А ты меня не пристрелишь? А потом в озеро? Нет?

– Смотря, что скажешь.

– Эх… Врать не буду, если девчонка симпатичная – то… Но не за деньги. Мои экскурсии и так стоят не дешево. В виде бонуса.

Лиза все же зашипела и попыталась встать, но Лис ее удержал за плечи.

– Слушай, ну давай уже это… Мир, а?

– А кольцо? – спохватилась Лиза. – Почему говорят, что ты женился?!

Лис не убрал своей руки с ее плеч, и, получается, теперь они сидели на валуне, и Лис ее обнимал. Лиза с трудом сопротивлялась желанию к нему прижаться.

– Да понимаешь… – Лис вздохнул. – Ты мне тогда все это вывалила. Ну, про то, что я проститу…

Лиза захлопнула ему рот ладонью.

– Не произноси этого слова. Оно не имеет к тебе никакого отношения.

Лис медленно кивнул. А потом отнял ее руку от своих губ и поцеловал. Прямо в центр ладони.

– Загрубела ручка…

Он сказал правду, Лиза и сама это чувствовала. Что от физической работы руки стали более грубыми. Она попыталась отнять ладонь, но Лис еще плотнее прижался губами.

– Зато настоящие стали.

– Ты обещал рассказать про кольцо, – беспомощно выдохнула Лиза.

– А, это, – Лис переплел их пальцы, не выпуская Лизину руку. – Кольцо батино. Мать дала. Оно мне впору оказалось. Сказала, что будет всем подтверждать про свадьбу – ну, если кто спросит. В общем, благословила. На все это.

– Да на что?!

– Ну как… Это я знаю, как на самом деле все обстоит. А за спиной люди говорят. Да и девушки… когда бронируют у меня туры, на что-то рассчитывают. Это видно прямо. А я… – он потер большим пальцем скулу. – Я после того, как мы с тобой… Ну, после того разговора… Сначала бесился ужасно. А потом подумал – а ведь ты права. Многие так по меня думают. Неправильно это. То есть, мне раньше как-то все равно было, что про меня думают. Ну, пару раз в морду дал, когда при мне что-то сказали, а так, за спиной… Но после твоих слов… Я не знаю! – он раздраженно фыркнул. – В общем, я решил все эти сплетни и разговоры обнулить разом. Запостил фотку у себя на аккаунте: руку свою с кольцом, написал, «Прощай, холостая жизнь, я женат». Такой вой на болотах поднялся, пиздец просто. Извини. В общем, оказывается, девки многие и в самом деле… Ладно, чего уж. Ну, просто я как подумал, что вот сезон начнется, а они ко мне опять… И ты про меня так думаешь… Неправильно все это, и я… – он замолчал, а потом снова повернулся к Лизе: – Не очень придумал, да?

Лиза молчала. Лис только что опрокинул все, что она о нем знала. И… и это сделало его еще… еще более необходимым.

Он протянул руку и заправил ей прядь за ухо.

– Что же ты молчишь, Лиза?

– Прости меня. За те слова.

Он мотнул головой, будто отгоняя муху.

– Не надо. Я все зиму думал об этом. Нельзя позволять так трепать свое имя. Мать тоже про эти разговоры знала, но молчала. А потом, когда я все это затеял, она сказала: «Правильно, сынок». Так что… – Лис резко встал и потянул Лизу за собой. – Пойдем. Я тебе вкусного привез.

– Мне Акинфей вчера целую коробку привез.

– У меня вкуснее.

***

Лиза шла последней и любовалась. Лис легко поднимался по еще достаточно сырой и грязной тропинке, легко перепрыгивая с камня на камень. С коробкой в руках. На его джинсах сзади не было ни одной капли грязи. А Лиза шлепала за ним в дедовых резиновых сапогах, абсолютно счастливая.

Пока не уткнулась в спину Лиса.

– Лиза, тихо. Стой на месте.

Голос его был напряженный. Лиза выглянула из-за его плеча. На крыльце сидел Толик.

– Лис молодой, вряд ли нападет. Но на всякий случай не высовывайся. Я сам все решу. Лисы – переносчики бешенства.

– Сам ты переносчик бешенства, – проворчала Лиза, выходя из-за спины Лиса. – Это Толик.

– Кто?!

– Толик. Мой домашний лис.

Лис какое-то время молча смотрел на нее, а потом поставил коробку на землю – и расхохотался. Толик рыжей молнией метнулся под крыльцо.

– Прекрати ржать. Ты пугаешь ребенка. У тебя там колбаса в коробке есть?

– Есть. И буженина есть.

– Доставай.

– Домашний лис Толик… – покачал он головой. – Ох, Лиза-Лиса… Ладно, пошли кормить твою домашнюю скотину. Никого больше себе не завела?

– Да так, по мелочи. Неясыть, косуля. Ну и кот от твоего брата.

Лис только закатил глаза, толкая плечом дверь.

***

Они снова пили чай. Как вчера с Акинфеем. Только это было совсем другое чаепитие. Вчера Лиза выслушивала новости. Сегодня ее саму было невозможно остановить. Навык общения с людьми вернулся к ней. Лис несколько раз подогревал чайник, а Лиза все говорила, говорила, говорила. О том, как провела все эти месяцы. Словно выговаривалась за всю эту долгую одинокую зиму. А Лис слушал. Иногда Лиза все же ловила себя на мысли, что она говорит слишком много. Что он давно потерял нить разговора. Но в этот момент он отпускал реплику, которая свидетельствовала об обратном: «Надо будет попробовать сена заготовить косулям» или «Это хорошо, что печь не дымила. Но трубу прочистить надо будет. А ты камин не разжигала?».

В конце концов, у Лизы окончательно пересохло в горле, и она замолчала. Ей стало неловко в наступившей тишине.

– Хорошо у тебя тут, Лиза. Ты не сердись, но я теперь раньше мая не приеду.

Эти слова были самым правильным для того, чтобы Лиза избавилась от своего неуместного смущения. Ну, подумаешь, говорила, не переставая, больше часа.

– Я не сержусь, конечно, – Лис только вздернул бровь. – Много работы?

– Каждый день, – он шумно вздохнул. – Без выходных вообще до середины мая. Как с цепи сорвались все. Или будто оголодали за зиму. Да еще МЧС в меня вцепилось… – Лис раздраженно провел ладонью по затылку. Стал совсем лохматым и очень смешным. Лиза едва сдержала улыбку.

– Они тебе хоть заплатят?

Лис бросил на нее удивленный взгляд.

– Вроде обещали каких-то денег накинуть. Но не в деньгах же дело, а в мосте. Нельзя без моста. А если у кого вдруг срочное что-то… Там, правда, есть вертолеты на том берегу, в новом комплексе. Но они же разве дадут вертолет свой, если вдруг что…

Лиза вспомнила про мать Лиса, которую не довезли до больницы по весенней распутице. Для него эта история с мостом – очень личная. А еще поняла, что человек, который отзывается только на прозвище и с широкой улыбкой говорит: «Двойной прайс, девочки, двойной прайс», имеет такую же глубину, как Акколь. Если не больше.