Текст книги "Белое озеро: Охота на лис (СИ)"
Автор книги: Дарья Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Глава 7
Раиса Михайловна и в самом деле напекла гору пирогов с самыми разнообразными начинками. И здравицы в честь именинника поднимали рюмками с густой, немного даже маслянистой темно-коричневой кедровкой – так называлась та самая вкуснотища от Льва Федоровича на кедровых орешках.
Лиза знакомилась с новыми для нее людьми, поначалу старалась запомнить имена, но потом прекратила это бесперспективное занятие. Их слишком много для одного дня знакомства. У Лизы была на сегодня сверхзадача – не увлечься и в самом деле очень вкусной настойкой на кедровых орешках и сохранить голову ясной. Ей надо расспросить Кравцова. Теперь Лиза была уверена, что Лев Федорович – именно тот человек, который знает правду о Лисе. И он расскажет ее.
***
– С подарком, конечно, неловко получилось. Извините, Лев Федорович.
– Да ну, брось, Лиза, какие извинения! Ты приехала – и славно.
– Я вам джема яблочного сделала. С калиной. По фирменному рецепту деда. А как Раису Михайловну увидела… Так и подарила ей. За все ее гостиницы.
– Так Раиса со мной поделится, – Лев Федорович, уже порядком навеселе, но еще твердо стоящий на ногах, обнял Лизу за плечи. – Мы же тут одной коммуной живем.
– Могу еще подарить наметки к своей диссертации, – неожиданно пробормотала Лиза. – Распечатала зачем-то в дорогу. Но там совсем-совсем наметки, все сырое и…
– Давай! – неожиданно загорелся Кравцов. – У нас тут со свежим чтивом не густо, так что с радостью… Тема какая? А, не отвечай, сюрприз будет! – Лев Федорович с удовольствием потер руки.
Лиза усмехнулась, нагнулась и достала из стоявшего у ножки стула рюкзака пачку порядком измятых листов.
– Вот. Может, посоветуете потом что.
– Обязательно! – Кравцов поправил на носу отсутствующие очки. – Все внимательно изучу, Лизанька, и мы с тобой все обсудим, – вздохнул и добавил: – Весной. Не передумала?
– Нет, – мягко отозвалась Лиза. Она оглядела зал столовой. В углу молодые сотрудники станции под руководством Акинфея разворачивали допотопную музыкальную аппаратуру. Похоже, здесь скоро будет очень шумно. А Кравцову полезно будет выйти на свежий воздух. – Лев Федорович, а пойдемте, прогуляемся?
– Пойдем! – радостно согласился Кравцов, встал, слегка покачнулся и подхватил со стола бутылку с кедровкой, в которой плескалась примерно треть. Лиза вздохнула и взяла Кравцова под руку.
***
Они устроились на лежащем на берегу бревне. Судя по всему, его принесла вода – ствол был гладким, без коры, и почему-то еще теплым. А от воды ощутимо тянуло холодом. Только сегодня вода была не черной. Обсидиан превратился в ртуть. Лиза подняла голову. Так и есть. Над Акколем царствовала полная луна.
– Сегодня полнолуние, – для затравки произнесла Лиза. Лев Федорович в ответ приложился к кедровке. Не исключено, что ее намерение расспросить Кравцова столкнется с непредвиденными трудностями. И Лиза решила действовать напрямую.
– Лев Федорович, а почему Лис не приехал вас поздравить? Я так понимаю, у вас… достаточно близкие отношения?
– Так дела у него, – голос Кравцова все же не заплетался. Возможно, свежий воздух подействовал на него отрезвляюще. – Он Янара повез на медкомиссию. Ну и я у него попросил мне привезти кой-чего из города. Так что будет мне подарок от Лиса. Я, знаешь, чего, Лизок, у него попросил? Такая штука полезная…
– Кто такой Янар?! – совершенно непочтительно перебила Лиза Кравцова.
– Янек-то? Братишка Лиса, младший.
– А… – Лиза не знала, за что хвататься. То ли за то, почему у брата Лиса такое необычное имя, хотя, возможно, это тоже прозвище, то ли за то, зачем медкомиссия. Сразу вспомнился ящик яблок. Так это для брата?! – А что с его братом?! Он болен?
– Здоров как бык, – хмыкнул Лев Федорович. – Такой, знаешь, молодой бычок. Прямо как Лис. И как отец их. Лисовские – мужики крепкие.
– Тогда зачем медкомиссия?!
– Лис все носится с идеей мальчишку в какое-нибудь элитное военное училище пристроить. Ну, знаешь, чтобы там полный пансион, хорошее образование, дисциплина и потом приличная военная карьера. Сейчас вон какая-то выездная комиссия к нам прибыла в областной центр, они там отбор заранее проводят по здоровью. Так Лис и потащил Янара. Чтобы, значит, пацан не прозябал тут. Ну, это Лис так себе придумал. Янчик против категорически и не хочет никуда уезжать, говорит, будет капитаном катера, как старший брат. Воюют пока, стало быть.
Лиза судорожно переваривала полученную информацию. У Лиса есть младший брат с диковинным именем Янар. Лис хочет отдать брата в военное училище, а брат против. Ничего не понятно!
– А что думают по этому поводу родители? – осторожно спросила Лиза.
– Кто? – моргнул Лев Федорович и снова хлебнул из бутылки. – А, родители. Так Ивана уже лет почитай десять как нет в живых. А Алтынай… С нее какой спрос.
– К-к-то?! – Лиза почему-то начала заикаться.
Кравцов вздохнул и искоса посмотрел на Лизу. Лунный свет делал его лицо почти незнакомым.
– Так, что, рассказать, что ли?
– Расскажите!
***
Лисовский-старший, Иван, был, что называется, первый парень на деревне – видный, сильный, да еще и охотник первостатейный, а в здешних краях это ценилось гораздо больше внешней пригожести. А Иван Лисовский был, как бы сейчас сказали, снайпер. Охотничья закалка с самого детства, когда его отец в тайгу брал, отшлифовалась службой в армии. Спустя полгода после демобилизации на Ивана Лисовского, практически как на уголовника-рецидивиста, были разосланы ориентировки по всем тирам области – выносил он оттуда все, от платков до плюшевых зайцев и самоваров. Покуролесив, Иван остепенился и быстро женился на сероглазой Любаше – миловидной и рано осиротевшей. Зажили молодые хорошо и дружно, спустя два года Любаша забеременела первенцем. На том семейное счастье Ивана Лисовского и кончилось.
В весеннюю распутицу, когда любая дорогая превращается в непролазную реку грязи, на половине пути до районного центра и до больницы, на руках у Ивана умерла жена. Ребенок пошел как-то не так, ножками или еще как, разродиться Любаша сама не могла, а до больницы машина скорой помощи не доехала. Многоопытная фельдшер смогла спасти ребенка, а вот мать они не довезли, умерла от кровопотери.
Остался Иван Лисовский в двадцать с небольшим вдовцом с младенцем на руках. Многие его потом осуждали. Что и года траура не относил. Что предал Любашу. Много чего говорили.
А только как ему было одному справиться? Родители Ивана умерли рано, бабка, которая воспитывала Любашу, тоже ушла в мир иной год назад. Как справиться мужику одному с младенцем без женских рук? Сначала соседка, черноглазая Алтынай, приходила ему помогать с младенцем. А когда Толику с полгода уже было, слухи поползли, что не только за дитяткой Алтынай ухаживает. Что там было на самом деле, знали только Иван Лисовский и Алтынай. А только характер у Ивана был крутой, да и сплетни он не любил. Расписался с Алтынай, и стали они жить вместе. Любые сплетни Иван рыком пресекал, да и забыли люди вскоре.
Алтынай растила Толю как своего сына, а он с детства называл ее мамой. Впрочем, о том, кто его настоящая мать, Анатолий Лисовский знал – портрет Любаши висел в доме на видном месте, на стене.
***
Лев Федорович сделал паузу в рассказе и освежился кедровкой. А Лиза словно очнулась. Кажется, во время рассказа Кравцова она и не дышала вовсе.
– Алтынай… Какое красивое имя. Она…
– Она из теленгитов. Это местная народность, которая издавна живет на берегах Акколя.
– Получается, Янар – это…
– Сын Ивана и Алтынай. Брат Лису по отцу. Они так вроде на лицо и не похожи – Янчек в мать пошел, чернявый, темноглазый, раскосый. А со спины – стать одна. Лисовская.
– А что случилось с Иваном Лисовским?
– Да обыкновенно, что бывает с охотниками. Не вернулся. Тайга забрала.
***
Ушел Иван Лисовский в тайгу бить соболя. Ушел еще до Нового года, обещал к празднику вернуться. Но не вернулся ни к Новому году, ни позднее. И весной не нашли ничего. Бывает так, что после того, как сходит снег, все же находят товарищи-охотники какие-то останки пропавшего друга – хоть остатки обуви или одежды. Или еще что, хоть кости. В этот раз ничего не удалось найти. Забрала тайга Ивана Лисовского всего целиком.
***
– А как же… А что же… – у Лизы не находилось других слов. – А что с ним все-таки случилось? Почему он не вернулся?!
– А кто же знает, Лизок? – вздохнул Кравцов. – Может, заплутал. Вроде, буран тогда был. Хотя Лисовский охотник опытный, не должен был. Может, повредился – ну, оступился, ногу сломал или еще что. И вернуться не смог. Может, волки напали, да так, что отбиться не смог. Кто же теперь скажет? Только тайга и знает, – Кравцов помолчал, отхлебнул и протянул бутылку Лизе: – Будешь? Там пара глотков и осталась. – Лиза отрицательно покачала головой, а Лев Федорович продолжил свой рассказ. – Алтынай после этого и слегла. Любила она его сильно.
– Как – слегла? Простудилась, когда мужа искала?
Кравцов посмотрел на нее как на ребенка.
– Ноги у нее отнялись. Так это люди по-простому говорят – от горя отнялись ноги. А по-научному – парализовало ее ниже пояса. Руки двигаются, говорить – говорит, а ходить не может. И остался Лис в шестнадцать лет без отца, с полупарализованной матерью и маленьким братом.
Лиза неосознанным движением вытащила из пальцев Кравцова бутылку и сделала щедрый глоток. За время рассказа кедровая настойка совершенно утратила свою крепость и скользнула по горлу как масло.
– Толю, конечно, одного не бросили. Тут люди все-таки до сих пор живут отчасти общинным строем. А он на всех волчонком смотрел, зубы скалил и рычал: «Я сам! Я сам справлюсь!». Но, правда, за его аттестат директора школы ходили всей улицей просить. Лис ведь совсем перестал в школу ходить. Ну выдали все же аттестат. С матерью ему Нюра Акинфеева по-соседски помогала – ну там обмыть и все такое, что только женщина женщине может сделать. А он сразу в найм подался, к Монголу. Сначала на подхвате, подай-принеси, катер помой. Тогда же горнолыжку стали строить на том берегу, Лис и там работал, на стройке. Как возраст подошел, выучился управлению катером, потом права получил, стал работать на озере. Сначала нанимался, потом свой катер купил. А теперь – вот. У него самый лучший катер на озере, а сам Лис – самый популярный капитан, он нарасхват с ранней весны до поздней осени. Работает без продыха, говорит про себя: «Я жадный, я деньги люблю», – Лев Федорович едва слышно фыркнул, покосился на бутылку в руках Лизы, но забирать не стал: – У него, как это говорят, две навязчивые идеи. Первая – мать на ноги поставить. Все читает, изучает, с какой-то клиникой уже списался, но там денег много надо. Вот копит. А вторая – Янара в люди вывести, чтобы ушел в большой мир. Янчек только против, ну да я тебе это уже говорил, – Кравцов глубоко вздохнул, будто подводя итог: – Такая вот история, Лиза. Хоть книжку пиши, хоть кино снимай.
***
Спать Лиза легла в том же доме, в котором ее разместили, когда она впервые приехала в Алагем. Между этими двумя ночевками – три месяца. Три месяца, за которые ее жизнь совершенно переменилась. Лиза лежала в темной, пахнущей уже так привычно тишине деревянного дома и вслушивалась. Эта тишина была другой. Лиза уже привыкла к тишине собственного дома, к его абсолютной тишине, лишенной любого человеческого присутствия. Шум леса за окном, ворчание Тумана во сне, треск поленьев в печи – не в счет. Здесь же слышались где-то вдалеке голоса, смех, даже нестройное пение – Алагем все никак не мог уснуть.
Лиза лежала и думала о том, как круто изменилась ее жизнь. Когда она приехала сюда, она и сама не знала, чего хочет. Чего ожидает от этой поездки. Ей надо было просто сменить место, образ жизни. Уехать оттуда, где ей сделали больно. Это было, как теперь понимала Лиза, сродни рефлексивному движению. Как глаз закрывается, если близко перед лицом чем-то резко махнуть. Но в результате этого рефлексивного движение Лиза оказалась в месте, которое не могла покинуть. Не хотела.
Предстоящая одиночная, на полном автономе зима пугала Лизу. Она понимала, что это может стать испытанием, которое окажется ей не под силу. Но другое чувство противостояло этому страху. Лиза не могла осознать это чувство, но оно тоже походило на рефлекс. Словно проснулся давно заложенный в ней природой алгоритм. Как у гусеницы – необходимость свить кокон. А Лизе – необходимо пережить эту зиму одной. Для чего-то.
Лиза вздохнула. Хватит уже самокопания. Надо спать. Но сон не шел. А этот сеанс самоанализа был средством от того, чтобы не думать о чем-то другом. Но, похоже, не думать об этом не получится.
И у Лизы в голове снова зазвучал голос Кравцова. И его удивительный рассказ. Как многое теперь в поступках Лиса выглядело иначе. Как много. Если не все. Лиза пыталась поставить себя на его место, но у нее не получалось. Не получалось даже отдаленно представить, что это такое – в шестнадцать лет потерять одного из родителей и остаться ответственным за второго больного родителя и младшего брата. А еще – когда-то давно, при рождении, потерять мать. Лиза была из благополучной семьи и единственным ребенком. Произошедшее с Лисом выпадало из известной ей картины мира. То, что в жизни случаются всякие страшные штуки, Лиза знала. Теоретически. Но конкретно с ней, в ее ближайшем окружении, ничего подобного никогда не случалось. Самое страшное, что с ней произошло – это измена Макса. И она теперь казалась Лизе чем-то… чем-то просто нелепым, немножко стыдным – ну будто ты чихнула, и у тебя вдруг сопля из носа выскочила на глазах у других людей. Неловко, но и только. Можно даже посмеяться над собой.
А вот то, что произошло с Лисом – над этим смеяться нельзя. Это вообще что-то из вещей, лично для Лизы недоступных. Как можно было все это вынести в шестнадцать?! Лиза думала о шестнадцатилетнем Лисе. И о том молодом мужчине, что встретился ей на берегу Акколя три месяца назад. Между тем шестнадцатилетним мальчишкой и нынешнем привлекательным и уверенным в себе мужчиной была огромная пропасть. Пропасть, наполненная событиями и явлениями, о которых Лиза совсем ничего не знала. И могла лишь очень смутно догадываться.
О чем она теперь знала абсолютно точно – так это о том, что даже если Акинфа сказал правда – хотя Лизе в это не хотелось верить – даже в этом случае осуждать Лиса было нельзя. Не за что. Он имел полное право как угодно зарабатывать, что угодно делать и как угодно себя вести. На другой чаше весов лежал слишком большой груз. И пустым морализаторством его не перевесить.
Перед тем, как уснуть, Лизе вдруг пришла в голову фраза из школьной программы по литературе: «Гвозди бы делать из этих людей». Из Лиса можно делать гвозди. И вешать на эти гвозди бесполезные научные работы таких людей, как сама Лиза. Которые ничего не знают о реальной жизни.
***
Утром Лизу разбудили громкие крики под окном.
– Вставай, Лизавет Георгиевна. Вставай, солнце наше ясное!
Лиза с чувством потянулась и только потом открыла глаза. Она вдруг неожиданно осознала тот факт, что здесь, на Акколе, у нее совершенно пропала бессонница, которая постоянно ее мучила в городе. Нет, первые дни бессонница оставалась с ней и здесь. А потом куда-то бесследно исчезла. И спала Лиза последнюю пару месяцев, как сейчас – крепко и без сновидений. И отлично высыпалась.
– Лизавет Георгиевна! – снова заголосили под окном. – Вставай, хватит бока отлеживать!
Обращение было вполне в духе Кравцова, а вот тон и голос – нет.
Лиза села на кровати, пригладила волосы и, сладко подзывая, вышла на крыльцо, в ясное и уже по-осеннему прохладное утро.
– Ты чего это босая? – спросил стоящий и курящий у крыльца Акинфей.
Лиза поджала пальцы, но обуваться не стала, подошла к перилам и оперлась о них.
– Что, нам пора ехать?
– Пора.
– Хорошо. Полчаса мне на сборы и на то, чтобы попрощаться, дай. Я постараюсь побыстрее.
Акинфей кивнул, а Лиза вдруг вспомнила еще кое-что. Решение было ясным и простым.
– Анатолий Геннадьевич, у меня к тебе просьба.
Акинфей даже моргнул от обращения по имени-отчеству.
– Ну, давай. Если смогу – помогу.
– Можно, я с тобой до поселка доеду? Мне купить надо кое-что для зимовки. А потом я обратно с каким-нибудь попутным катером доберусь. Так же можно?
– Можно, – после паузы кивнул Акинфа. – Только ты в один день не обернешься.
– Туману я еды на пару дней оставила.
Акинфей смотрел на нее явно недоуменно. Судя по его лицу, речь шла не о судьбе лайки.
– Тебе переночевать надо будет где-то в поселке.
Об этом Лиза не подумала. Но, с другой стороны, это не представлялось ей проблемой.
– Там же, в поселке, много жилья сдается туристам? Сейчас уже спроса большого нет, найду что-нибудь.
– Найти-то найдешь, – согласно хмыкнул Акинфа. Затушил о подошву окурок, покрутил головой и не стал выбрасывать. – Ладно, поехали. У нас переночуешь.
– Да неудобно это…
– Удобно. Мы тоже домики сдаем, только в них сейчас холодно уже. А в хозяйском доме есть пара номеров. Они уже пустуют, сезон, считай, закрыт. Так что собирайся, Лизавета. Разместим. Нюра рада будет. Только не суети, позавтракай толком, нам часа четыре плыть, озеро сегодня неспокойное.
***
Кравцов был удивительно деятелен и бодр для человека, который столько выпил накануне.
– От моей кедровки никогда не бывает похмелья, – гордо говорил он, подливая Лизе чаю. – Да и воздух тут… целебный.
Распрощались они сердечно. Лев Федорович, узнав, что Лиза едет в поселок за покупками, намерение одобрил и дал Лизе номер телефона человека, который поставлял запасы деду Матвею.
Она на прощание крепко обняла Льва Федоровича. А потом Лиза и Акинфей погрузились на катер и отплыли.
***
Лиза не узнавала озеро. Даже жарким солнечным летом оно производило впечатление грозной, но спящей силы. Теперь же озеро будто просыпалось. Рдели по берегу яркие желтые всполохи в хмурой темно-зеленой тайге. Бил в лицо ветер – настолько холодный, что спустя пять минут Лиза закрыла окно. И волна била чувствительно, так, что катер подпрыгивал. Так ведь и укачать может.
– Сейчас озеро неспокойное, да?
– Для этого времени года – нормально.
– Летом вода была не такая.
– Летом все не такое.
На этом разговор прервался. Акинфей смотрел перед собой, крепко держа штурвал. Катер то и дело подбрасывало на волнах, и Лиза, в конце концов, тоже взялась за поручень сбоку.
Это была совсем другая поездка. Не осталось и следа от летней беззаботности. Им почти не попадались другие катера – только один раз. Сезон навигации по Акколю заканчивался, желающих прокатиться по неспокойному осеннему озеру-морю находилось мало. Лиза задумалась о том, как она будет добираться обратно – попутных катеров может просто не найтись. И решила, что на самый крайний случай она катер просто наймет. Но для начала – посоветуется с Акинфеем.
***
– Пойдем обедать, Нюра уже ждет.
– Давай, я сначала с закупками все решу, – Лиза вытащила из кармана телефон. Это она молодец, что зарядила смартфон перед поездкой. Спустя три месяца он Лизе снова пригодился.
– Пойдем, до машины моей дойдем. Что же ты, все мешки на себе потащишь?
А потом Лиза смотрела, как двое мужчин – Акинфей и неожиданно не имеющий никакого прозвища Евгений Викторович – грузили в багажник машины Акинфы, во вполне себе добротный джип, мешки с крупами, сахаром, мукой, коробки с тушенкой, растительным маслом, сгущенным молоком, сухой собачий корм. Отдельная коробка – специи, соль, уксус, сода.
Этих запасов, с учетом того, что хранилось у Лизы в доме, должно хватить с лихвой. Они заполнили весь багажник и заднее сиденье. На этапе оплаты вышла заминка, потому что Евгений Викторович категорически отказался брать с Лизы деньги.
– У меня все расчеты с Кравцовым, – буркнул он. – С ним и разговаривайте.
Лиза не стала спорить. В конце концов, она наемный работник и должна получать заработную плату. Только так выходит, что Лиза свою заработную плату получает, похоже, в виде натурального обмена.
Они с Акинфеем ехали по поселку, а Лиза с удивлением думала о том, как быстро она стала думать другими категориями. И забыла о таких важных для современного человека вещах, как деньги, например. Или сотовая связь и Интернет. Это, конечно, странно. И даже, скорее всего, ненормально. Но Лизе нравилась эта ненормальность. Это была ее новая нормальность, в которой Лизе было комфортно.
***
У Акинфеея оказался не просто дом, а целая усадьба. С оценкой площади Лиза затруднилась, но помимо добротного двухэтажного хозяйского дома, там еще располагались четыре летних домика, беседка, летний душ и туалет.
А на крыльце их уже встречала Нюра Акинфеева.
– Добрый день. Большое у вас хозяйство, – Лиза остановилась у крыльца.
– А! – махнула рукой Анна. – Сил моих уже нет на это хозяйство. Этот же, – она ткнула пальцем в сторону брата, – весь день на озере торчит. Все на мне. Если бы не Янчик, я бы тут совсем зашилась. Ну, давайте, проходите в дом, обедать будем.
***
Довольно скоро Лиза перестала удивляться тому, как она вдруг оказалась в доме Акинфеевых, и тому, как ей тут комфортно. Лиза с удовольствием приняла душ и переоделась в свежее – предусмотрительно захватила в рюкзак. А потом с таким же удовольствием пообедала вкусной домашней едой – куриным супом с лапшой и котлетой с пюре.
В какой-то момент Лиза поняла, что ей нравится Анна. И Лизе очень хотелось расспросить эту женщину – о том, как устроена жизнь здесь, в поселке. И какое место в этой жизни занимает Лис. Лизе теперь казалось маловероятным, что у Анны и Лиса были какие-то интимные отношения. В это просто не верилось. Слишком Анна для этого простая и хорошая. И Акинфей рядом с сестрой был другой. Более открытый и мягкий. Лиза решила, что не надо задавать никаких вопросов, а лучше просто понаблюдать.
Оказалось, это было правильное решение.
Когда они уже пили чай, входная дверь стукнула, и через пару секунд на пороге кухни появился человек. Лиза чудом не ойкнула и не облилась чаем. Потому что она сразу и мгновенно поняла, кто это.
Вспомнились слова Кравцова: «Стать одна – Лисовская».
Стоящий на пороге юноша был Янар – Лизу поняла это сразу и ясно. У него была точно такая же фигура, как у брата – плечи, корпус, шея, посадка головы – все было практически до дрожи одинаковое с Лисом. И совсем другое лицо. Парень был красив – но совсем другой, экзотической красотой. Темные глаза из-под тяжелых век, наплывающее верхнее веко, острые – вот в этом братья похожи – скулы и неожиданно крупный, немного с горбинкой нос. А вот рот, в отличие от брата, небольшой и узкогубый. Довершали картину черные, как смоль, явно жесткие волосы и общая смуглость.
Этот парень через несколько лет будет разбивать девичьи сердца направо и налево. Да, наверное, и сейчас девчонки-одноклассницы по нему пачками страдают. Он же еще школьник, верно? Ему, кажется, шестнадцать, но Лиза не могла точно вспомнить.
Юноша замер на пороге, уставившись на Лизу.
– Здравствуйте, – после паузы произнес он. Голос у парня уже явно сломался и звучал приятной мужской хрипотцой.
– О, вы уже вернулись? – Анна встала из-за стола, подошла к Янару и потрепала парня по волосам.
– Да, – тот, похоже, не возражал против таких прикосновений, хотя ребята в этом возрасте часто ершистые, как ежи. – Я сразу к вам. Акинфа, держи, – он вытащил из кармана и передал Акинфею что-то, похожее на запчасть – к автомобилю, может. Или к катеру.
– О, спасибо, – Акинфей повертел перед глазами прозрачный пакет. – Ну что, прошел комиссию?
– Прошел, – вздохнул Янар.
– Ясно, – усмехнулся Акинфей. – А Лис где?
– С мамой. Они там совет держат, – Янар как-то совсем по-детски надул губы. – Как им лучше со мной поступить!
Анна рассмеялась и еще раз потрепала парня по волосам.
– Садись с нами чай пить.
– Нет, спасибо, пойду. Пока меня там в матросы на пиратский корабль не определили.
Янар бросил на Лизу явно любопытствующий взгляд, и Акинфа над ним сжалился.
– А это Елизавета Георгиевна, – важно произнес Акинфей. – Наш новый егерь. Внучка деда Матвея.
– Ух ты! – совсем по-детски выдохнул Янар. На Лизу никогда не смотрели с таким восхищением и немного с опаской. – Вы настоящая!
Лиза не смогла удержать смех. И все-таки было как-то приятно, тоже совершенно по-детски – от его слов и восхищения во взгляде. Круто все же быть внучкой местной легенды.
– Настоящая. Но предлагать себя ущипнуть, чтобы убедиться, не буду.
И тут этот юный красавец с экзотической внешностью покраснел – густо и стремительно, как это бывает только в юности.
– Ладно, – пробормотал он. – Побегу я. Пока.
***
После обеда Лиза помогла Анне убрать со стола. А потом Лиза в отведенном ей одном из гостевых номеров легла на кровать… И проснулась только через пару часов.
Вечер в доме Акинфеевых вышел тоже очень приятный. Анатолий с гордостью провел ей экскурсию по своей усадьбе. Гостей в ней уже не было.
– У нас же весь поселок с этого живет, кто так, кто эдак, – Акинфа закурил. – И жилье сдают все, у кого есть хоть немного земли и руки не из жопы растут. В сезон хорошие деньги приносит. У Лисовских, – Акинфа дернул головой куда-то в сторону, – и участок земли большой, и дом добротный. Тоже могли бы отстроиться чуток и сдавать. Но, видишь… – Акинфей вздохнул. – Некому у них этим заниматься. За этим же всем догляд нужен, а у них Лис весь день на озере, а Янар только-только подрос. Да и не мужское это дело. А Алтынай… – он бросил косой взгляд на Лизу. – Знаешь же про мать Лиса?
– Знаю, – коротко отозвалась Лиза. – А где их дом?
– Отступи чуток назад и влево. Видишь, крыша темно-красная, восемь скатов?
– Вижу.
– Их.
– Идите чай пить! – звонко окликнула их с крыльца Анна.
После чая вниманием Лизы завладела Нюра. Лизе показывали альбомы с фотографиям, в том числе, и с распечатанными цифровыми.
– Я люблю, когда все в альбомах, – смеялась Анна.
А еще Анна рассказывала. Лиза узнала, что, оказывается, сестра Акинфея – дипломированная медсестра, что несколько лет отработала в районном центре, в реанимации, но ушла – слишком уж работа тяжелая. То и дело в рассказах Анны мелькал Лис.
– Он заговорил в десять месяцев, представляешь? Что же такое хотел сказать, что так рано заговорил? Зато теперь слова лишнего из него не вытянешь.
А еще Лиза узнала, что несколько лет назад Лис купил матери какую-то невероятную коляску – просто космический корабль, и Алтынай теперь совсем ловко передвигается по дому, и даже готовит еду.
– А еще он ее на «вы» называет. Любит сильно, хоть и знает, что не родная она ему. А уж сколько Лис для нее сделал… Но все равно: мама – и на «вы». Чудно. Лис вообще чудной.
Часов примерно около девяти Анна засобиралась.
– Я отойду мину на тридцать-сорок, к Лисовским, – Нюра повесила на плечо объемистую сумку. – Ну… Там надо.
Лиза из окна провожала взглядом фигуру Анны. Рядом встал Акинфа.
– Нюрка давно уж по-соседски помогает Лисовским. И мыла Алтынай, и массаж делала, чтобы пролежней не было, и уколы всякие. Лис на нее чуть ли не молится.
Лиза не стала отвечать сразу. Она уже пришла к определенным выводам относительно Акинфея. Он постоянно манипулирует информацией. Насколько осознанно – это вопрос открытый. С такими людьми лучший способ общения – не входить на их территорию недомолвок и намеков. И говорить предельно прямо и открыто.
– Анатолий Геннадьевич, ты мне можешь посоветовать, с кем завтра я могу добраться?
Он растерянно моргнул.
– Слушай, а чего ты меня все по имени-отчеству называешь? Боишься?
– Наоборот. Уважаю. И потом, звучит же солидно и красиво – Анатолий Геннадьевич.
Лиза не без удовольствия наблюдала, как на лице Акинфея проступила растерянность.
– А… Ну это… Спасибо тогда. Я тебя завтра сам отвезу.
– Я тебе заплачу.
– Не надо. У меня на завтра заказ. Туристы. Правда, по малому кругу, но если мы маленько дальше заберем и тебя закинем – никто в обиде не будет, думаю.
– Хорошо. Спасибо.
И только вечером, уже в постели, Лизу, наконец, накрыло разочарованием. Почти отчаянием. Она весь сегодняшний день ждала, что вот-вот – и появится Лис. Он же знает, что Лиза здесь, брат наверняка сказал. Ждала, что он с Нюрой вернется.
Но Лис не пришел. Значит, Лиза и в самом деле совершила непоправимую ошибку.
Может быть, грядущая одинокая зима ее исправит?
