Текст книги "Магические осадки не ожидаются (СИ)"

Автор книги: Дарья Волкова

Соавторы: Юлия Васильева,Ирмата Арьяр,Василиса Раса,Ирина Зволинская,Наталья Алексина,Алена Нефедова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Вашей фамилии нет в списке поставщиков магических амулетов, Зибер Оут, – отчеканил сыскарь, а потом недобро зыркнул на кузнеца и достал из кармана какую-то штуковину, похожую на помесь курительной трубки и стамески. Он поднес штуковину к амулету на ладони Зиба, но ничего не произошло. Полицейский хмыкнул, убрал штуковину обратно в карман и протянул руку к амулету.

– Осторожнее, господин Гроб… – Еще один недобрый взгляд… – Грош… – да что за память дырявая-то стала! – То есть… Не трогайте, он горячий!

Полицейский фыркнул и решительно протянул руку.

А потом он неразборчиво выл и совал пальцы в рот, а Зиб безо всякого уважения тащил его за шиворот в угол, где стояла кадушка с водой. Только когда пальцы сыскаря оказались в холодной воде, господин полицейский прекратил выть и шипеть. Шумно выдохнул, зачерпнул другой рукой воды, плеснул себе в лицо.

– Предупреждать надо!

– А я предупреждал, – Зиб положил амулет на полку, подумал – и переложил на наковальню. Ежели еще обжигает, так может и полку прожечь. С другой полки достал горшочек с топленым маслом и кивнул полицейскому. – Доставайте, господин, руку, лечиться будем.

Зиб смазал ладонь полицейскому маслицем, попутно удивившись, что ручки-то у господина совсем не барские, а больше на его, кузнецовы, похожи. Сыскарь выудил из кармана какую-то лиловую тряпицу, почему-то зарделся что горячий уголь, но уверенно – явно не первый раз себя перевязывает – замотал ею палец. Зиб не успел как следует поразмыслить, почему из-за этой тряпки полицейский так раскраснелся, потому что тут же был подвергнут допросу. Вот и делай добро людям!

– Резистентность к огню появилась сегодня?

– Чо?! – вытаращился на сыскаря Зиб.

– Руку в огонь можешь засунуть? – вздохнул сыскарь.

– Могу, – тоже со вздохом ответил Зиб. Толку теперь отпираться – если этот тип видел, как Зиб держал на ладони железку, об которую сам сыскарь обжегся.

– Это недавно появилось? – упорно спрашивал полицейский.

– Да вот… – снова вздохнул Зиб. – Надысь.

– Ладно, с одним делом мне ясно.

– Чего ясно-то, господин Гром… Гро…т? – с надеждой уточнил Зиб.

– Случайная магия вас коснулась, – скупо улыбнулся полицейский. – Сейчас я это поправлю.

– Поправите – это в смысле… как? – оторопел Зиб.

– В вас из-за… неважно… вас коснулась случайная магия, из-за которой и появилась резистентность к огню. Я ее у вас заберу. По куда можете руку в огонь засовывать?

– По сюды! – Зиб протянул руку со свежим ожогом. А потом, сообразив, заголосил: Как заберете?!

– Это незаконно, – неожиданно мягко ответил полицейский.

– Да этот закон нарушают сплошь и рядом все кому не лень! А тут же такое дело…

Ухватив инспектора за пуговицу сюртука, кузнец принялся горячо доказывать полицейскому, сколько всего полезного сулит лично ему, Зибу, новая особенность. Как много с ней можно сделать интересного, удивительного, чего не сделаешь инструментами. Периодически Зиб выпускал пуговицу и совал полицейскому под нос то молоток, то пробойник, то зубило. Сыскарь смотрел на Зиба малость окосевшим взглядом, но слушал. А когда у Зиба иссякли все слова, полицейский встал, зачерпнул погнутой железной кружкой из кадушки воды, отпил, оттер губы снова сел напротив Зиба.

– От меня-то ты чего хочешь?

– Оставьте все как есть! – прижал к груди ручищи Зиб. – Я ж с таким руками чаво… и таво… да чаво хошь сделаю!

Полицейский прищурился.

– А расскажи-ка мне, Зибер Оут, кто заказал тебе это? – Он кивнул на лежащий на наковальне амулет. Судя по виду, тот уже совсем остыл, но полицейский, наученный личным опытом, не торопился проверять. – И много ли их у тебя?

– Один амулет у меня в работе. Пока.

– Кто его тебе заказал? – быстро спросил сыскарь. – Как выглядел этот человек, описать можешь? Когда придет забирать работу?

– Дык это… – Зиб озадаченно уставился на полицейского. – Описать-то могу. Дородный такой, важный, с усиками. Но я и имя знаю. И накладная у меня есть. Ну, то есть… схемка-чертеж… от руки, стало быть, но подробный…

– Где?!

– Дык вот же… – Зиб взял с полки листок и опасливо протянул сыскарю.

* * *

Руку Несениана Кхувенса, старшего артефактора Академии, Шимус узнал сразу. Похоже, дело тут не только в случайной магии.

– Это я забираю. – Шимус аккуратно сложил листок и убрал во внутренний карман плаща.

– Да забирайте, – махнул рукой кузнец. – Я все одно уж сделал. И как сделал, как сделал-то! – Он схватил амулет с наковальни и сунул его прямо под нос инспектору, Шимус отшатнулся – палец еще ныл после знакомства с горячим амулетом. – Нет, вы гляньте, как сделал-то! Сроду у меня так не получалось, чтоб прям тютельку в тютельку. Вот господин Дрей будет доволен. Ну не забирайте у меня это, а? Ну вреда ж от этого никакого! Не забирайте, а, господин Шу…Це…

– Да погоди ты! – отмахнулся от забывчивого кузнеца Шимус. – Какое имя ты назвал, повтори. Это тот, кто заказал тебе артефакт?

– Он самый! – довольно мотнул лохматой башкой Зибер Оут. – Господин Хугон Дрей.

А Грон думал, что ослышался. Что показалось.

Шимус еще расспросил Оута, вызнавая подробности этого заказа, других заказов, детали оплаты. Картина вырисовывалась настолько неправдоподобная, и при этом… И при этом Шимус был не удивлен.

– Так. – Он встал и едва не вписался макушкой в низко висящий светильник. Это Зиберу нипочем, он из тех, что поперек себя шире. – Так, – повторил Шимус, потирая голову. – К шести часам приходи в Управление магической полиции.

– Господин Ши… Цы… Гар… – заныл кузнец.

– В шесть вечера быть у входа в Управление! – по-военному отчеканил Шимус. – Знаешь, где это?

– Как не знать, – повесил голову на грудь Оут.

– Вот чтоб к шести был как штык!

– А что же… – вдруг воспрял тот духом. – Сейчас забирать не будете?

– Сейчас не буду.

– Дык я тогда это… ой… так у меня ж пока времечко-то есть… я буду, буду непременно в шесть, господин Шемисрот! – кузнец даже в спину его подталкивал, выпроваживая из кузницы. И про сейф свой пропавший забыл. Оуту явно не терпелось приняться за работу.

Может, кузнец и ненормальный. Но ковать умеет, этого не отнять. И Шимус поспешил из темноты кузни на солнечный свет.

* * *

– Шимус, скажи мне, – Бетти Кабриель, вторая помощница ректора Академии и по совместительству его бывшая сокурсница, встала из-за стола и принялась ходить из угла в угол своего небольшого кабинета. – Почему ты вечно раскапываешь что-то… – Она брезгливо наморщила свой вздернутый носик. – Что-то такое?

– Может, потому что у меня нюх? – подсказал Шимус, с наслаждением вытягивая ноги. Ох и набегался он уже сегодня…

– Ну и что мне с этим делать? – Она вернулась за стол и ткнула пальцем в бумажку.

– Дать делу ход, – снова подсказал инспектор. – Провести служебное расследование?

– Грон!

– Кабриель! – Шимус навалился грудью на стол, в упор глядя в глаза помощницы ректора. – У вас некто господин Дрей…

– Двоюродный племянник ректора!

–.. некто господин Дрей, – неумолимо продолжил Шимус, – который ведает закупкой заготовок для магических амулетов, заказывает эти амулеты у какого-то… судя по документам…

– Ты уже и документы поднял?! – ахнула Бетти.

– Конечно, – кивнул Шимус. – Но я, каюсь, забыл имя. Какому-то из подставных лиц. А реально эти амулеты делает Зибер Оут с улицы Ржавых Гвоздей.

– И что?

– И то! – передразнил ее инспектор. – Что разница в том, сколько получает за свой труд Оут, и тем, сколько платит за это казна… Прости, Предивная, ну это такая неприличная цифра, Бетти, что я, право, не могу ее назвать вслух приличной девушке.

– Шимус!

– Бетти, это казнокрадство в особо крупных размерах.

Бетти застонала и легла на согнутые руки. Оттуда вскоре донеслось глухое:

– Я не хочу ссориться магистром Кхувенсом…

– Тебе и не надо, – Шимус коснулся локтя леди помощницы ректора. – Я думаю, магистр Кхувенс будет только рад, если ему станут поступать заготовки для магических артефактов и амулетов по нормальной цене и отличного качества. Но для этого мне надо, чтобы лорд ректор подписал небольшое разрешение, – полицейский пихнул в сторону Бетти бумагу.

– Шимус Грон, ты мое личное проклятие! – оповестила его Бетти, вчитываясь в строчки. А потом брови ее поползли вверх. – Разрешить использование магии? Кузнецу? Грон, зачем кузнецу магия?!

– Затем, что он пальцами в огонь может сейчас лазить. Представляешь, какая у него теперь точность работы? Ты намекни магистру Кхувенсу, что они теперь ему могут заказывать заготовки такой сложности, какая им только вздумается. Он все сделает, если оставить ему эту способность.

– Шимус, ты меня разыгрываешь! – Бетти смотрела недоверчиво, но Грон по ее глазам видел, что леди помощница ему верит. И пошёл ва-банк.

– А еще он может сделать тебе такие сережки… такой тонкой работы… каких не будет ни у кого во Фритане! Он вообще-то по золоту и серебру не работает, но ради тебя…

К шести вечера необходимое разрешение у Шимуса было – это раз. Магистр Кхувенс объявил ему личную благодарность – это два. А три – вместо благодарности инспектор попросил дать пинка под зад двоюродному племяннику ректора академии Хугону Дрею, и эту просьбу обещали выполнить. Не буквально, конечно, но и то хлеб. Шимус понимал, что племяннику найдут другое теплое место, где он, скорее всего, снова будет воровать – но чувства удовлетворения от выполненного долга это не умаляло.

Когда в назначенное время Шимус, помахивая разрешением, стал спускаться к караульному помещению, оттуда донесся дикий гогот.

* * *

– Ну забыл я, забыл! – оправдывался перед караульными Зибер. – Мне приказал сюда явиться господин… Цимес Грот? Замес Врот? Шибес… Шимес…

– Шимус Грон.

Зибер Оут обернулся.

– Прощенья просим, господин Шимус Грон, – скороговоркой пробормотал он. – Вот он я, явился, как вы велели. Часы на ратуше только что пробили.

Инспектор покосился на навостривших уши караульных – и кивнул кузнецу.

– Выйдем.

На улице, на свежем воздухе Шимус оповестил Зиба о ходе его дела и результатах.

– Не заберут? – ахнул Зиб. – Так что ли правда не заберут?!

– При определённых условиях, – неумолимо напомнил полицейский.

– Да что – условия! – махнул рукой кузнец. – Главное, что не заберут. – А потом все же спохватился. – А что за условия-то?

Шимус озвучил. Оут почесал пятерней в кудлатом затылке.

– Это что, значить… – он принялся загибать пальцы. – Ручки мои огневые у меня не заберут?

– Не заберут, – кивнул инспектор.

– И работать я буду прямо на Магическую Академию?

– Прямо на нее, – согласился Шимус.

– И платить мне будут за кажинный артефакт, – тут голос Зиба упал и сумму он прошептал. – Столько?

– Примерно, – едва сдерживая улыбку, ответил Шимус. – Если будет большая сложность, еще и накинут сверху.

– Дык это что ж получается… – растерянно разгибал и снова загибал пальцы Оут. – Руки мои новые при мне… работа на Магическую Академию… да еще и деньжат привалит…

– Ну а что тебя не устраивает, Оут?

– Промашка где?! – взывал Зиб. – Где загвоздка?! Заковыка где?! Не может быть все так гладко да ровно. Где таится подвох?

– А подвох таится в том, что к тебе будет каждую неделю приходить в кузницу сотрудник магической полиции. В форме. Для проверки.

– А! – махнул рукой Зибер. – Я-то думал. Это я переживу.

– Ну вот и договорились. Да, и еще. Сейф я твой нашел.

– Вот новости – одна другой лучше! – кузнец затряс Шимусу руку. – Спасибо вам огромное, господин Цимесврот!

– Есть еще одно условие, – мрачно отчеканил Шимус. – Выучить мое имя.

* * *

Зибер выводил буквы на углу столешницы остывшим угольком.

– Смотри, – пояснял он коту, который с любопытством наблюдал за действиями хозяина с табурета. – Так зовут этого важного полицейского. Мне велено запомнить его имя. И ты тоже запомни, серый!

Абис запрыгнул на стол и уставился своим желтым глазом на написанное. Там большими кривыми буквами было начертано:

«ШИМЕЗ ДРОНТ».

Инспектор

Между первой и второй встречей с кузнецом Шимус Грон действительно умудрился найти сейф. Вернее сейф умудрился найти его…

Уже выбив разрешение для Зибера, инспектор вернулся в родное управление, неся на отлете обожженную руку, которую он с таким трудом отстоял у студентов-целителей Академии, через одного порывавшихся опробовать на госте приобретенные знания.

Но у Шимуса Грона были далеко идущие планы на этот ожог…

– Офицер ранен при исполнении! – громогласно объявил он, едва переступив порог общего зала, где были видны только склоненные головы сосредоточенных навигаторов, и потребовал: – Целителя, чмонделя болотного вам всем в печень!

Навигаторы взглянули на него лишь мельком. Во-первых, обо всех серьезных ранениях они узнавали первыми, а во-вторых, если уж «раненый» офицер был способен дойти до управления, то и до двери целителя как-нибудь доберется. Лишь одна красно-рыжая голова вдруг высунулась из-за угрожающе громоздившихся папок и документов.

– Шимус! – воскликнула Заза, которая, слава Предивной, хотя бы в Управлении соблюдала какие-то границы… но, к несчастью, не все. – А где мой презентик из магазина госпожи Помпон?

Вот теперь на инспектора Грона заозирались, видно, лавка была небезызвестной. К слову, «презентик» тот Шимус снял с пальца еще на подходе к Академии – не объяснять же однокурснице его происхождение – но выбросить так и не осмелился.

– Ага, в левом кармане брюк, – тут же просканировала его напарница, которая сегодня была в невероятном зеленом костюме, обтягивавшем высокую и очень худую фигуру. Теперь остальные навигаторы уже откровенно пялились, ожидая, то ли стремительного нападения Зазы на карман, то ли предъявления «презентика».

Открывшаяся дверь в кабинет начальника моментально прекратила представление.

– Грон! Что у вас там происходит? – голос командора, для весомости усиленный толикой магии, словно молотком ударил всех сотрудников по темечку.

– Офицер ранен при исполнении! – вдруг без предупреждения заголосила Заза и тут же подмигнула напарнику. – Фиксирую второй уровень в отчете и компенсацию!

– Третий! – безапелляционно заявил начальник, так и не соизволив показать даже кончик носа из кабинета, впрочем магу такого уровня, этого было и не нужно. – К целителю и час отдыха…

Заза и Шимус синхронно ухмыльнулись, но…

– … за стойкой приема жалоб от населения! – закончил командор.

Ухмылки так же синхронно сползли с лиц подельников.

* * *

– Да погодите вы с вашими очками! – Шимус с силой упёр пальцы в измученный службой лоб. Ещё день он, быть может, и выдержит, а завтра его уже не поднимет никакой артефакт. Вторые сутки на ногах. Он свои ноги скоро протянет… – У нас тут полторы тысячи несанкционированных магических всплесков с утра. А вы с какими-то испарившимися гогглами! Зайдите дней через… пять.

– Вам это так просто не оставят, – сквозь зубы процедил рыжий франт в шерстяном клетчатом костюме для езды на мобиле. Костюм, пожалуй, превосходил стоимостью сам мобиль. – Считайте, что вы уволены, – франт бесцеремонно ткнул Шимуса пальцем в грудь. Попал в защитный амулет и взвыл, повалившись на пол, задетый сработавшим защитным маг полем. – Сьситате, уоены! Ыы… аааа. хххр, – прохрипел недоумок с черными следами от гогглов вокруг глаз и отключился.

Только этого … гоблинского кработня… сейчас ему и не хватало… Какого… капустеля вообще?

Он активировал переговорник и, с усилием сдерживаясь, передал на охранный пункт перед управлением:

– Какого рожна посторонние в здании? Не пускать никого!

– Шим, ты что ль? Сам же велел всех пускать, никого не выпускать, – из переговорника донеслось многоголосое ржание.

Он велел? Шимус раскатисто выругался и зарычал в амулет:

– Ты свои косяки на меня не навешивай. Не пускать никого! Здесь скоро пол Фритана будет! – с тревогой выглянул в окно, выходящее на тесную площадь-котёл перед управлением. От торговых кварталов к ней стекались недовольные люди…

Они тут закопаются с заявлениями о таких вот пропажах. У кого очки, у кого ведро, у кого курица… устало размышлял лейтенант, ещё не ведающий, насколько близок к истине.

С этим падучим ещё, что теперь делать? Шишка поди какая-то важная. Из имперских, скорее всего.

Шимус сдержанно дернул лицом. Эвакуироваться на задание надо. Вот что!

– Зюзечка… – пробормотал себе под нос.

«Зазочка, – меланхолично отозвалась навигатор из амулета. – Выплеск прямо сейчас на границе мастерового и бедняцкого, – обозначила ему направление Заза. – Если эвакуируешься немедленно, глядишь, успеешь, – в голове послышался короткий едкий смешок».

– И всегда-то ты всё знаешь… – пробормотал Шимус, – Мой маленький тролль.

«Я всё слышу. От, зззараза… петлю из-за тебя упустила».

Лейтенант погасил амулет и быстро покинул Управление магической полиции Фритана. Благо теперь для этого имелась уважительная причина.

Гилберт Грин. О святых и сейфах

Гилберта поднял с постели пленительный запах пшеничных лепешек. Кухарка Веселой Виверны Матушка Крампет готовила не столько для выручки, сколько просто от чистого сердца и обширной души. На его Гилбертово несчастье – живот от этих запахов сводило так, что лежать дальше не было никакой человеческой силы.

Берт спрыгнул с высокой, скрипучей кровати и жадно глотнул ледяной воды из умывального кувшина. Он чувствовал, как вода скользит в горло, как наполняет исстрадавшийся желудок, и как тому на миг делается легче. А потом парня скрутило так, что на глаза навернулись слезы. Берт в голос выдохнул, пережидая мучительный голодный спазм, медленно опустился на пол, нащупал в кармане остатки засохшего пирожка с лимонной начинкой и осторожно, чтоб не потерять ни крошки, сунул за щеку.

В голове пульсировало, в животе ныло. Убийственный запах лепешек звал, совсем лишая соображения, и ловкие пальцы Матушки Крампет, сминающие где-то на кухне пышные кругляши теста, занимали сейчас все мысли постояльца Виверны.

Возможно, поэтому на вопрос инспектора Шимуса, о том, когда именно и как он оказался внизу, в едальне, Гилберт Грин, сын не самого сильного мага и не слишком успешной магички, не смог впоследствии ответить и под ментальным сканированием.

Прихватив у очага кружку с кипятком, который от щедрой души хозяина раздавался посетителям даром, Берт беззвучно опустился за стол. Он выбрал тихое место в дальнем углу – тут был лучший обзор на входящих – и принялся ждать.

Ждать оставалось недолго. Встреча назначена была на второй час после рассвета, и по прикидкам Гилберта, этот момент вот-вот должен был наступить. Парень, щурясь от пара, потягивал кипяток, сдувая на край кружки распаренный пенек бодыля^[1], слушал, как снаружи монотонно вещает о погоде громкоговоритель, да посматривал в сероватое, мутное окно, выходившее на воздушную гавань, когда его что-то ослепило. Будто где-то сбоку лопнула разноцветная радуга, а следом вспыхнула неистовым белым.

Гилберт ненадолго зажмурился и с опаской приоткрыл глаза. Но вокруг ничего не изменилось. Так же плыли дирижабли, нестерпимо пахло лепешками, так же бубнил громкоговоритель на улице…

«Показалось?» – мелькнула настороженная мысль и пропала, утишенная привычной утренней суетой.

Гилберт упорно пытался разжевать размокший до размера перепелиного яйца бодыль, но он оказался совсем несъедобным. Парень поморщился, даже сплюнуть эти опилки было некуда.

Берт зажмурился что было силы, пережидая мучительный приступ и соображая, когда ж наконец явится хозяин, чтобы попытаться продать ему свои руки, навыки и хорошее воспитание. Возможно, просто мандолину продать. Но за это он, конечно, словит хорошего леща, а может, и розог от папеньки, если матушка об этом когда-нибудь узнает и расстроится.

Розги дома были… на слона.

Так и не открыв глаз, парень глотнул горчащую после бодыля слюну.

Горшочек с мясными бибулями^[2] сейчас был бы очень кстати. И лепешки матушки Крампет, будь они неладны. У него даже в голове от этих запахов помутилось – он явно чувствовал сказочный запах именно бибулей, будто их кто специально сунул ему под нос.

Парень осторожно приоткрыл глаза… и тут же принялся воровато озираться. Потому что горшочек с бибулями, полный соусом до толстых покатых краев, стоял прямо у него под носом, и сизые завитки ароматного пара поднимались точно к его лицу.

Берт судорожно сглотнул, опять беспомощно оглянулся, и, не найдя ни одной живой души рядом, пальцами выхватил из горшка самую верхнюю бибулю и быстро сунул ее в рот.

Кем бы ни был тот несчастный, чью бибулю он только что съел, он только что спас Гилберта от голодной смерти. И за это Берт был готов… на что именно, додумать он не успел, потому что в Виверне протяжно скрипнула дверь, и в едальню вошли трое. Судя по фигурам, еле протиснувшимся в гостеприимный вивернский дверной проем, три тролля со свободных равнин…

В едальне немедленно стало тесно и темно.

Гилберт громко подвинул к себе горшок, одновременно чувствуя, как злосчастная крошечная бибуля достигла желудка, и ловя на себе три мутных взгляда маленьких тролльих глаз.

Если бибули принадлежали этим свободным гражданам, готовиться надо было к быстрой, но мучительной смерти. Парень чувствовал, как от напряжения немеет лицо и холодно становится в груди. Он незаметно выставил одну ногу в проход, в нелепой надежде, что это чем-то ему поможет.

Не помогло.

Тролли двинулись прямо к нему, угрожающе подергивая сплющенными носами. Самый безобразный из них, он же самый огромный, у которого в клочья было порвано правое ухо, приблизился вплотную к столу парня и, страшно коверкая звуки, на всю едальню прогрохотал:

– Хзяин! Нм тже см-ое! – и чуть не смахнул горшочек с бибулями Гилберту на колени.

Юноша чувствовал, как от близости тролля делаются кисельными пальцы, руки, ноги… Возможно, мозги тоже, потому что соображение, которого от голода и так почти не было, отказало в этот момент напрочь. По ощущениям, он весь превратился в кисель, потому что сейчас медленно стекал под стол, кажется, прямо сквозь лавку. Берт зло вскинулся, стряхивая с себя панику, и покрепче вцепился в горшок.

Из кухни неспешно, с тремя глиняными кружками кипятку, выплыл старина Фласк, обычно приглядывавший за едальным залом, и важно прошествовал к центру таверны.

Тролли ощерились редкими зубами, отчего сердце Гилберта гулко ударило в пустоту и застыло. Он хорошо помнил, как эти… уважаемые граждане в войну Трех болот откусывали головы целиком таким, как он, недомеркам.

Но тролли просто уселись за стол, нетерпеливо постукивая по нему внушительными кулаками.

Фласк бесстрашно выставил перед посетителями кружки и степенно направился обратно на кухню, но был остановлен по-детски искренним:

– Эт шт-о? – Тролль с рваным ухом понюхал Фласков рукав и подслеповато уставился на стол, сведя мясистые безволосые брови к толстой переносице.

– Как у него, – вежливо осклабился Фласк, кивнув на застывшего в ужасе Гилберта. – За счет заведения. – И уточнил напряженно моргающим троллям. Всем троим: – То есть, совершенно бесплатно.

Тролли синхронно нахмурились, а съеденная парнем бибуля явственно попросилась обратно в горшок…

Гилберт чуть поерзал на лавке, стараясь унять взбунтовавшейся живот, но получилось только привлечь к себе внимание.

– Ббули!? – тролль сильнее нахмурился, настойчиво тыкая пальцем в Гилбертов горшок. – Т-же см-ое! – категорично потребовал он.

– Бибулей нет, – проявляя рискованное геройство, оповестил посетителей Фласк.

Рваное ухо покрылся тревожными бурыми пятнами.

– Эт шт-о? – с угрозой проревел второй тролль, смердящий Тикейским болотом.

Гилберт поближе подтянул к себе горшок и, обжигаясь, проглотил сразу два мясных кругляша – помирать так уж сытым.

Тролль с рваным ухом уставился на Фласка.

– Ббуули ест! – сказал неожиданно четко, тыкая пальцем в Бертов горшок, и шумно втянул пряный мясной аромат расплющенным носом.

Гилберт проглотил еще две, обжигая язык, уже совсем не чувствуя вкуса.

– Могу предложить вам лепешек, – невозмутимо проговорил Фласк. – В нашем постоялом дворе уважаемым гражданам подают только свободные продукты. Все злаки выращены на свободной земле Фритана, абсолютно без принуждения. Хочешь расти, хочешь не расти, никто заставлять не будет. – Фласк странно вращал глазами и дергал лицом, посматривая на Гилберта, но парень никак не мог взять в толк, что за тик такой приключился с нормальным вроде всегда толстяком. – Птицы подстрелены в полете, никаких домашних кур, воспитанных в рабстве. Все самое свежее. Желаете независимой капусты? Взращена вовсе без прополки. С нее даже гусениц не собирали. Все в самом натуральном виде.

Посетители переглянулись с тревожным сомнением, таким, что Берт на мгновенье уверился, пронесет, и Фласк накормит их лепешками с уткой. И напоит тем самым чаем с самым вольным во Фритане бодылем. Но граждане не спешили соглашаться на замену.

– Ббуули ест! – наконец громоподобно решил тролль и приблизился к Гилберту вплотную.

Парню опять закололо лицо и пальцы …

– Н-у? – раздалось укоризненное над ухом, – Ест б-ули! А т-ы г-шь н-эт!

– Б-ули! Жрат! – послышались благодушные голоса из центра едального зала.

Свободные граждане с аппетитом принялись за содержимое появившихся на столе перед ними горшков.

– Спаси, Предивная! – яростным шепотом выдохнул старина Фласк, одной рукой осеняя свой колыхающийся живот охранным знамением, другой выволакивая Гилберта из-за стола. – Жить надоело? Ты почто, обалдуй, чужой горшок с мясом припер?! Тут что написано? – ткнул его за ухо в темную деревянную табличку, что едва различалась на закопченной стене, – «Еда и напитки навынос»! – с опаской оглянулся на троллей. Гилберт попробовал освободить горящее ухо и не выронить при этом горшок, в котором, по подсчетам мальчишки, оставалось еще целых пять мясных кругляшей. – Навынос, обалдуй! На внос – нет! Даже спрашивать не буду, где ты их взял!

Фласк вытолкал парня на улицу и плотно прикрыл за ним дверь.

Громко щелкнул замок, и с карниза на ржавых цепях с медленным лязганьем выползла вывеска «Спец обслуживание».

Берт сбежал вниз по истертым ступеням крыльца и, зажав подмышкой горшок с оставшимися в нем бибулями, быстро пошел к воздушной гавани через кишащие людьми (и не только) фританские торговые ряды.

Что там болтал Фласк про запрещенный «внос» еды и напитков в Виверну, он, честно сказать, понять так и не смог. Но за то, что старина его от троллей удачно уберег, за это Берт был ему сильно благодарен. Троллей парень не любил с той самой болотной войны. И предпочитал с ними вовсе не пересекаться. Но во Фритане кого только не встретишь…

Вокруг царила привычная и тем умиротворяющая суета. Берт отметил краем сознания, что оживление это, пожалуй, слишком азартно, но, окинув происходящее цепким взглядом, не нашел ничего подозрительного и поспешил дальше.

– С солью, с пэрцэм, с маим сэрцэм! – нараспев кричал торговец солениями и пряностями, покачивая здоровенные банки с имперскими кабачками на ладонях. Над его лавкой вспыхивало намагиченное краснеющее лицо, с вырывающимся из ноздрей и ушей пламенем, и растворялось в прозрачном утреннем небе.

– Да нет у тебя сердца, паразит! – охаживала его полотенцем крепкая булочница из соседней лавки. – Все сладости мне загубил! Это ж надо, всё имбирной посыпкой засыпал! Кто это купит?

– Малчи, жэнщин! – невозмутимо отвечал прянщик, – Зато птыца нэ съэст! – и добавлял важно: – Спасыбо скажэшь. Попробуй. Вкусно, – он забирал себе крайний поднос со сладкими пирожками. – Пыражок лэчэбнай! С имбирнай пасыпкай, – кланялся покупателям, сметавшим в мгновение у него пирожки. – Вазми канфэтку малцу, – щерился страшной улыбкой: – Падарак. И вам, бабэнка, наздоровъе!

Берт наблюдал это представление всякий раз, как попадал в торговые ряды, и привычно коротко кивал им обоим, что он и сделал сейчас, крепко сжимая подмышкой бибульный горшок.

Прянщик бросил ему в знак приветствия связку залежавшихся сушеных слив, парень поймал ее и кивнул еще раз, уже с благодарностью.

Во Фритане не пропадешь. Главное, троллям попадаться не чаще одного раза в день, хмыкнул парень, вслушиваясь в привычный гомон торговых рядов.

Он нырнул в дверь одной из кожевенных лавок и бочком просочился в темный проход за прилавком.

– Есть для меня что? – спросил в заставленный стеллажами с кожами полумрак.

На голос вышел огромный человек недоброй наружности, молча посмотрел на парня сверху вниз, будто прикидывая что-то.

– В кузницу на Ржавых гвоздей, шесть снеси, – кивнул на большой сверток в углу. – Зибер Оут, – назвал имя заказчика. – Договаривались до полудня.

До Ржавых гвоздей самому б не заржаветь, нахмурился Берт. Но оно так и лучше – там мастер Крейк рядом.

– А по моему вопросу что? – он попробовал сунуть руки в карманы штанов от волнения, но мешался горшок подмышкой, о котором он совсем позабыл. – Узнали что-то про мою тетку?

– Да вас каждый второй ей племянник, – скупо хмыкнул кожевенник.

– Арлиль моя тетка! – с нажимом сквозь зубы произнес Берт.

– Да хоть мать! Все одно, нет информации, – грубо откликнулся великан. – Бросай эту затею, умерла она. Лет десять уж как.

Берт упрямо качнул головой. Забрал сверток, оказавшийся едва приподъемным, и, морщась с досады, понес заказ к кузнецу.

С теткиной смертью Гилберт мириться был не готов. Тетка не могла умереть. И не только потому что была блестящей магиней. Самой лучшей из всех, так ему говорили, помогавшей и людям, и нелюдям, а уж ему она точно бы помогла. Гилберту было надо от нее только узнать, как включается их семейная магия, чтоб попасть наконец в эту академию, разнеси ее тролль!

Потому что совершеннолетие на него наступило, а магия так и нет.

Вот не было у него никогда магии, и знать он ее никогда не знал, но чувствовал себя без нее до того ущербным, будто все время не хватало внутри чего. Как без руки или ноги, или без голоса… не объяснишь…

– Ипохондрия, – расстраивалась матушка.

– Дурь! – припечатывал отец и косился в сторону розог.

Может, и дурь, а работать всю жизнь на посылках он был не намерен. Да и не по рождению ему. Как-никак дворянин. Хоть и из обнищавших до отощания.

Поэтому академия была единственной надеждой Гилберта Грина на выживание. А для академии требовалась магия.

Которой не было.

Замкнутый круг…

Гилберт сердито волок тяжеленный сверток. Если кожевник отказался ему помогать, так и работать на него больше не имело смысла. Нести заказ страшно мешал горшок. Но подумать о том, чтобы оставить где-то отличное крепкое добро, в котором, кстати, еще бултыхались аж три бибули (их парень предусмотрительно сберег на обед), так вот, просто бросить хороший горшок – этого Гилберт сделать не мог. Кто разбрасывается хорошими, крепкими вещами, которые можно обменять или продать? Да вот хоть за полтана, хоть за полкулебяки…

– По-бе-ре-ги-и-ись!!!