Текст книги "Живой проект (СИ)"

Автор книги: Дарья Еремина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

LPI

около пяти лет, получив схожее образование. В головной офис она была переведена пару лет назад, но, безусловно, знала, кем является Александр. Несмотря на это, девушка стояла сейчас в трех метрах от него в невесомом красном платьишке и с выпивкой. Когда молчание затянулось, Рита обежала взглядом единственную комнату и направилась к столику в углу, противоположном кровати. Поставила бутылку и бокалы. – Так ты закроешь это чертово окно? – спросила без раздражения, скорее игриво. – Да, конечно, – Александр выполнил просьбу, – что ты хотела? – Поздравить с Днем рожденья и выпить за твое здоровье, – пожала гостья плечами так, будто это было само собой разумеющимся. – Зачем тебе это? Александр сел в кресло по другую сторону прикроватной тумбочки и выдержал взгляд коллеги, посмотревшей на него, как на непонятливого ребенка. – Откроешь? – Никогда не делал этого прежде. – Все бывает в первый раз, – засмеялась Рита. Александр медленно повел подбородком, подтверждая свой отказ. – Ну же! – засмеялась Рита неуверенно, – Саша, будь мужчиной! Неужели я должна сама мучиться с этой чертовой крышкой? Когда его губы вытянулись в линию, плохо напоминающую улыбку, Рита предпочла отвернуться, но услышав вопрос, все же обернулась. – Это ты от лица человечества и корпорации признаешь, что живой проект все же может считаться мужчиной? Рита открыла рот, начиная подозревать, что зря сюда явилась. И все же покинуть негостеприимную квартирку сейчас было бы слишком унизительным. – От своего лица – да, определенно, – ответила она как можно более миролюбиво. – Но если я оставлю эту пробку на растерзание более опытного человека, то есть тебя, то мужчиной я считаться перестану? – Ты издеваешься?! – возмутилась она. – Зачем ты все принимаешь так серьезно? Зачем все усложнять? Александр не ответил. Рита отвернулась к столу. Живой проект с минуту наблюдал ее фигуру, колдующую над бутылкой шампанского. Тонкая ткань платья мало что скрывала, и потому отводить взгляд не было никакого желания. Когда послышался хлопок, Рита натянуто засмеялась и разлила шампанское по бокалам. В комнате по-прежнему было очень холодно, женщина чуть ли не постукивала зубами в такт бешено колотящегося сердца, а кожу покрыли мурашки. Сжав ледяными ладонями ножки бокалов и развернувшись, Рита поняла, что живой проект все время наблюдал за ней. Глубоко вздохнув, она успокоилась, но пройдя пару шагов, замерла: рядом с креслом, занятым хозяином комнаты, сесть было некуда. Усмехнувшись, она всунула в его ладонь бокал и скользнула на колени. – Как же тут холодно, – засмеялась напряженно, внимательно наблюдая за Александром. Именно такой реакции от своего появления она ожидала изначально. Именно такого взгляда хотела добиться, но несколько раньше. – Знал бы ты, сколько я отвалила за эту бутылку! Виноградники были явно не в приоритете во время долгой зимы, до сих пор на полках одна синтетика. Ты же наверняка еще не пробовал настоящего вина?! Я проштудировала права живых проектов, – торопливо продолжала она, – вам не запрещается... Александр сфокусировал взгляд на ее лице и чуть качнул бокалом, будто только ощутив его в ладони. – Да, – улыбнулась Рита, – с Днем рожденья, Сашенька! За твое здоровье! – она приподняла бокал с ароматным, постреливающим крохотными пузырьками напитком. Прежде чем ответить, Александр глубоко вздохнул. – Это в порядке вещей: пить за здоровье подрывающие это здоровье напитки? – Что? Он широко улыбнулся, обнажив ряд идеальных белых зубов. Эта улыбка показалась Рите неуместной и слишком открытой. Пытаясь не обращать на нее внимания, она потянулась вперед, чтобы чокнуться. Раздался псевдо-звон посудного пластика и женщина отпила. После этого остановила выжидающий взгляд на лице Александра. Он перестал улыбаться, глядя на бокал в своей руке. Рита не находила и тени тех переживаний, что охватили его минутами раньше. На лице живого проекта застыла грусть, близкая к муке, но будто не переходящая черту: балансирующая на грани принятия самой себя – чистая грусть. Рита ожидала всех возможных, по ее мнению, реакций на свой приход и невысказанное, но очевидное предложение. То, что она увидела, покоробило ее, если не сказать большего – обвинило. Смутившись, девушка поставила бокал на тумбочку и повернулась к коллеге. – Саша, я... – она нахмурилась и тряхнула головой, Александр поднял к ней взгляд, – я не хотела подшутить над тобой или... ничего такого, – она и сама не понимала, что заставляет ее оправдываться, – я хотела... быть с тобой в этот день... хотела сделать тебе хорошо. Хотела... Он неожиданно рассмеялся, громко и тем более обидно. Ее подбородок задрожал, черты лица мимолетно искривились. Рита сжала челюсти и положила холодную ладошку на его щеку. – Ты ненавидишь нас, – прошептала без тени вопроса в голосе. Он не ответил. Через минуту, стараясь быть как можно тише, незаметнее, пытаясь раствориться в воздухе, Рита покинула его квартирку. Александр сидел еще пару минут, дыша полной грудью, крепко закрыв глаза и сжав зубы. Потом, все еще держа бокал шампанского, прошел в ванную комнату. Замерев напротив зеркала, он какое-то время смотрел на свое отражение. Потом, чокнувшись с зеркалом, прошептал: – С Днем рожденья... за твое здоровье... И вылил шампанское в раковину. 3 Утро восьмого сентября встретило Александра тяжелыми тучами, но без дождя. Кроме него по утрам вокруг комплекса

LPI

бегали еще двое. Оба в одно время – приблизительно за час до начала рабочего дня – они только выходили на улицу, когда живой проект добегал второй круг и заходил в здание. Таким образом, после пробежки у него оставался еще целый час для того, чтобы принять душ, избавиться от щетины, одеться и быть в офисе раньше коллег. Такой порядок стал привычным около четырех лет назад, когда руководство, не имея в виду ничего конкретного и не предлагая путей решения, намекнуло, что своим появлением в финансовом крыле по утрам он отвлекает персонал, способный его видеть. Этим утром он сделал исключение из привычного распорядка. Перед тем, как направиться в офис, Александр постучал в дверь Риты Ивановой и передал ей два чистых бокала и ту самую бутылку шампанского. Не ответив на его утреннее приветствие, женщина приняла ношу и отвернулась. Оставшееся до начала рабочего дня время Александр составлял письмо руководителю отдела обеспечения живых проектов. Основной мыслью, изложенной сухим канцелярским языком, было полное отсутствие изменений окружающей обстановки и психической разрядки живого проекта на протяжении четырех лет. Без цитат, тезисами, Александр привел семь из одиннадцати существующих пунктов “об отдыхе живых проектов”. Завершил он свое прошение, больше походящее на докладную записку, предложением предоставить ему возможность отправиться на станцию Арктика-1 на срок, который руководство посчитает приемлемым. Отправив запрос, Александр сфокусировал взгляд на реальных дверных створках офиса, смутно видневшихся за виртуальным рабочим местом перед глазами. В те мгновения в двери ярким алым пятном ворвалась Рита Иванова. Со следующей за ним линии офисных ячеек донесся тихий смех коллег. Александр приступил к работе. Последующая неделя открыла для живого проекта немало нового в людях, с которыми он проработал последние годы. Так или иначе, на финансовом этаже происходили перемещения: кто-то шел на повышение, кто-то переводился в другие офисы, менял город, страну, земное полушарие, зачастую не вылезая из капсулы в соседней высотке. Иногда люди пропадали на пару месяцев на стажировках. Кто-то компанию покидал. У Александра сменилось два руководителя и половина коллег. Новые сотрудники не решались выражать презрение к старожиле, старые к живому проекту уже привыкли. Александр не думал о том, что его работа отличается исключительной тщательностью и точностью; не думал о том, что за свой рабочий час выполняет объем троих своих коллег; не подозревал, что за качеством его работы следят где-то еще, кроме как в аналитическом отсеке шестнадцатого этажа. Александр был уверен, что его все же списали, но чтобы окупить затраченные на создание средства, посадили сюда и забыли. Когда в то утро ведущий аналитик Лемитов поднялся в своей ячейке, чтобы встретиться взглядом с живым проектом, Александр понял, что чего-то не знает. Его начальник улыбался, и в этой улыбке не было радости, одобрения или, наоборот, презрения к возопившему о своих правах живому проекту. Александр поднялся в ответ с легким недоумением, потому что в улыбке Лемитова было что-то, чего он никак не ожидал увидеть: зависть и грусть. Через неделю после отправки запроса Александр стоял в кабинете директора финансового департамента. Это был высокий плотный мужчина, точнее его проекция, с блестящими залысинам и темно-русыми усами. Александр знал о нем мало и эти знания не вызывали особых эмоций. С первого взгляда могло показаться, что путь к своему месту финансист расчистил, прибегая к методам регби. Но это было не так: Федор был отличным администратором и великолепным финансистом, что и позволило за десяток лет подняться до желаемой вершины в корпорации. Александр с каменным выражением лица слушал зычную и, должно быть, торжественную речь главного на их этаже, стоя напротив босса прямо и спокойно, хотя директор и предложил присесть. – Итак, компания готова обеспечить твое право на отдых, после чего ты пройдешь дополнительную подготовку и займешься анализом траекторий финансовых потоков на местах. Это менее глобально, но более ответственно. Здесь тебя страхует целый отдел, на местах же лишь Липа будет стоять над тобой, а решения будут приходить на голосование в “Два шага”. Скажу честно, я был против подобной свободы для живого проекта, но твои показатели и мнение Липы оказались весомее моих опасений. Александр смотрел на бесплотную копию директора молча, на лице не дрогнул ни единый мускул, он лишь на пару градусов склонил голову. Директор чуть растянул губы, но улыбки не получилось. Она будто запуталась в его длинных усах и робко затихла. – Я отдал распоряжение, касающееся твоих дальнейших перемещений. После Арктики ты пройдешь процедуру вживления модуля n2n, точнее активацию, в твоем случае, а затем на дополнительное обучение. Можешь идти. Александр развернулся и вышел из кабинета. Он медленно прошел сквозь четыре сектора финансового этажа, тихо опустился в кресло в своей стеклянной ячейке и посмотрел на ладони, привычно и точно легшие на видимый только ему виртуальный интерфейс. Никто не мог видеть, что его руки дрожат. 4 “Очередным “побегом” разбавила свои будни Ольга Карпова, в этот раз решив перебраться на действительно приличное расстояние – в Арктику! Билет в один конец до Певека был выписан на ее имя в это утро. Станет ли для Михаила разделившее их расстояние весомым доводом для того, чтобы разбавить свою личную жизнь и порадовать нас более интересными новостями?! Красавицы столицы взяли низкий старт”.

Саша испытывал странное чувство, схожее с ликованием, заказывая чемодан для поездки. Отправляя сообщение о приезде Федору Ивановичу, он еще не до конца осознавал, что возможно сидит в этой ячейке последние дни. Он понимал множество вещей: причины, по которым его передвигали; изменения, которые произойдут в его жизни в ближайшие месяцы; презрение и зависть в глазах некоторых коллег. Александр не понимал одного: почему они не боятся? Что дает руководству основание быть уверенными в нем? По сути, становясь инструментом, чуть ли не телом для ИИ

LSS

, когда-то бывшей простой экспертной системой, он мог выносить на ее суд идеи, полезные в равной степени как для

LPI

, так и для своего брата – клонов. Безусловно, за ним продолжится перманентная слежка, но за кем ее нет? А вот контроля будет на порядок меньше. Вот же ирония... некоторые его коллеги живут в сети чуть менее, чем полностью, наблюдая за обслуживанием подключенного к капсуле тела посредством камер. Они стремятся стать неотделимой частью сети, сетуя на несовершенство технологий, не позволяющих распрощаться с бренным куском плоти окончательно. А разум

LPI

пожелал себе в проводники в мир живого человека. И пусть речь лишь о финансовой деятельности на станциях и офисах холдинга, суть очевидна! Федор не просто так упомянул, что это решение, мнение или просто просьба Липы. Мало кто из сотрудников захочет участвовать в подобном эксперименте, а у живого проекта выбора нет. Александр чувствовал азарт, предвкушение и страх. Что она рассчитывает получить от этого сотрудничества? Что она не видит посредством повсеместных камер? Чего не чувствует, наблюдая за нами с помощью вживленных чипов? Чего не знает, имея абсолютный доступ, по сути являясь базой для носителей n2n? Чего не хватает стремительно выходящей на мировой рынок жизнеобеспечивающей системе? И чего она хочет добиться с моей помощью? И может ли она вообще чего-то хотеть? И не должен ли уже сам факт этого ужасать меня сильнее, чем смерть? Вечером, собрав чемодан, Александр вытянулся в кресле. Прикрыв глаза, он слушал торопливую и слаженную работу механизма в часах на его руке – редкого антикварного явления, доступного владельцам очень немногих запястий. Предвкушение поездки волновало так же, как в день, когда он Арктику-1 покидал. Он не замечал, что улыбается. Он не искал слов, чтобы описать свои чувства и переживания. Но в эти минуты он определенно и непререкаемо чувствовал себя человеком. Александр пересек половину земного шара без денег, с паспортным чипом в котором значилось “живой проект, собственность Live Project Inc.” Три ближайшие недели ему предстояло провести на станции Арктика-1, где живой проект впервые увидел свет. На его чемодане издалека можно было различить логотип создавшей его компании. Смело окунаясь в незнакомую транспортную суету, Александр не вспоминал прошедшие годы, слившееся в один уже прожитый миг его жизни. Этот неожиданный отпуск и повышение отчеркнули прошлое жирной чертой. В небольшом скоплении реальных людей и кукол, ожидающих багаж в аэропорту “Певек”, он случайно услышал обрывок разговора и рассмеялся. Несколько пар глаз повернулись к нему, но пассажирам не суждено было узнать причин этого смеха. Да и врядли окружающие, узнав о причинах, поддержали бы смех живого проекта. Высокий женский голос упомянул, что уже пять лет находится в базе специалистов для Live Project Incorporated. Она с придыханием поведала случайной попутчице, что мечтает стать настоящей частью корпорации, а не просто пользоваться жизнеобеспечивающей системой

LPI

, как миллионы обычных людей. Рассмеяться же Александра заставил неожиданно пришедший на ум вопрос: мечтала бы девушка об этом, будь она такой же неотделимой частью корпорации, какой являлся он сам. – Мужчина, вы не... тот синий кофр? – за его плечо ухватилась немолодая полноватая женщина. – Да... Ох, спасибо... Через пару минут, подхватив сцепку своего чемодана, Александр направился к выходу. Проходя мимо девушки с высоким голосом и не менее высокими мечтами, он улыбнулся и подмигнул ей. Девушка с нескрываемой завистью и благоговением переводила взгляд с логотипа корпорации, украшающего чемодан, на его высокую фигуру, стремительно покидающую зал получения багажа. Александр отыскал автобус до Певека, откуда, как он был предупрежден в инструкциях, на станцию его доставит штатный водитель. Пальцами отогрев окошко на стекле, живой проект принялся наблюдать за суетой снаружи автобуса. Его ничего не удивляло, почти пять лет назад он прибыл в этот же аэропорт на таком же автобусе. Не удивила бы его поездка на этом же автобусе и через десять, пятьдесят, а то и сто лет. Кроме внедрения интерактивных поверхностей, несущих потребительский рай даже в голодные, пустеющие руины, в этой части континента ничего не менялось. Разве что температура воздуха, десять лет назад практически опустошившая этот край и неохотно возвращающаяся в норму. Зябко ежась и не пытаясь укрыться от глобального наблюдения, один пассажир жадно и нагло докуривал сигарету. Другие поспешно забирались в салон. Старенький автобус постепенно заполнялся, но место рядом с Александром оставалось пустым. – Когда поедем? – начинали волноваться пассажиры. – Закройте дверь! – просил кто-то впереди. – Вас оштрафуют! – поднимающийся в салон старик возмущался не факту курения, а отсутствию страха и расточительности нарушителя. Он жадно оглядывался, ожидая появления полицейских мигалок, но их так и не появилось. Видимо где-то в них была потребность больше, а возможно просто валялись сломанными в полицейских участках. – Внимание, пассажиры автобуса, направляющегося в Певек, двери закрываются через одну минуту, – оповестил автобус. Александр окинул взглядом салон: и дюжины человек не наберется. Когда на часах в голове салона высветилось время отбытия, створка автобуса бесшумно закрылась, и живой проект вернул взгляд в дырочку, предварительно расширив ее своим дыханием и теплом пальцев. Через пару минут Александр обратился к своей библиотеке сервисов, собираясь найти развлечение на время пути, и бросил последний взгляд в окно. Показалось, что немного впереди шевелится сугроб. Александр удивленно приник к стеклу и, проезжая мимо увидел, что сугробом является женщина, отчаянно махающая руками и кричащая. – Остановите! – крикнул он вперед. Несколько пассажиров в недоумении сфокусировали на нем взгляды. – Объясните причину вынужденной остановки, – вежливо потребовал женский голос из динамика. – Забыли ребенка на остановке! Стойко игнорируя возмущенные взгляды пассажиров, Александр поднялся и прошел вперед. Лишь однажды ему пришлось наблюдать вынужденную остановку автобуса и тогда причиной, на самом деле, был забытый ребенок. Теперь же он не смог придумать ничего лучше, как использовать предшествующий положительный опыт. Автобус остановился, и живой проект ожидал, когда же дамочка в длинной белой шубе со стелющимся над землей чемоданчиком добежит до двери. – Господи, спасибо! – проговорила она, задыхаясь, – Я думала, замерзну тут... Забравшись в автобус, она тяжело дышала. Александр направился к своему месту и вцепился в поручень, когда автобус тронулся. – Я до конца, – говорила тем временем пассажирка, – Если бы вы не остановились, я не представляю, как бы добиралась... пятнадцать километров! Тут вообще транспорт ходит? – Уважаемые пассажиры, займите свои места! – проговорил вежливый, но оттого не менее бездушный голос автобуса, и женщина на мгновение замерла, а потом окинула взглядом полупустой салон игнорирующих ее людей. Из массы свободных мест она выбрала ближайшее – спереди. Тем временем на Арктику опускалась ночь. Несколько минут в автобусе разморили уставших пассажиров. Когда насупившиеся, словно снегири, они начали выбираться из салона, живой проект зевнул и полез вытаскивать чемодан. Девушка в белом стояла в нескольких метрах от автобуса и растерянно озиралась. Пассажиры неуловимо исчезали из поля зрения, растворяясь в снежной ночи. Александр рассчитывал на встречающего, но обежав взглядом место остановки, усмехнулся. Неподвижных объектов в радиусе двадцати метров осталось два: женщина в белом и фонарный столб. Перехватив жесткую сцепку бесшумно стелющегося над снегом чемодана поудобнее, Александр направился на север – туда, где горел маркер машины и куда вел навигатор. – Постойте! – услышал он сзади и обернулся. Незнакомка стучала ладошкой в перчатке по передней двери автобуса. Створка неохотно раскрылась. – Где здесь садится вертолет Live Project Incorporated? Из железных недр послышался голос. Александр насмешливо наблюдал за беседой незнакомки с автобусом. Она не сильно походила на представительницу “воинствующих натуралов”, презирающих любые имплантаты, кроме обязательных паспортных чипов. Девушка могла бы задать вопрос личному поисковику. Живому проекту стало любопытно, почему она не сделала этого. Александр терпеливо ждал, пока незнакомка обернется и увидит его, стоящего как раз в верном направлении и ожидающем, пока в ее голове сложится понимание, что им по пути. Но повернувшись на север, девушка лишь подозрительно нахмурилась. Между ними высился фонарь, но свет от него еле задевал обоих. Александр хотел уже крикнуть, что он знает дорогу, но увидел, что незнакомка достала из сумочки иночи и обратилась к невидимому собеседнику. – Нет, я в Певеке... да, – она направилась к Александру, – да, есть такой. Она переводила взгляд с Александра на логотип, украшающий чемодан. – Хорошо. – Вы к Арктике-1? – спросила она, подойдя. Выдыхая облака пара, Александр засмеялся в ответ: – Нет, я просто решил вас проводить. – Мне сказали, что вертолет сядет на севере недалеко от вашего маркера и нам по пути. Ваш транспорт отпустили. – Вот как? Ну, пойдемте. Вежливо приняв ручку чемодана неожиданной спутницы, он привычным быстрым шагом пошел вперед. Нечаянную спутницу звали Оля, а на станцию она прибывала в качестве очередного неопределенного младшего сотрудника. Александр понимал, что это мог быть кто угодно, от лаборанта до повара, и также знал, что сказать больше она пока не имеет права. Хотя, высланный за ней вертолет говорил о статусе однозначно. На вопрос, повторный ли это визит на станцию, Александр утвердительно кивнул. – А почему вы покинули станцию? – спрашивала она, с трудом поспевая за его широким шагом. – Перевели в головной офис. – О, а кем же, если не секрет? – Финансовым планировщиком. – О... Он обернулся, чтобы понять, что значило это “о...”: разочарование, непонимание или извинение. Понять не получилось. – Долго до маркера? – Минут пять, в конце улицы... города. – Минут пять вашим шагом? Александр не сдержал улыбки и сбавил ход. Тем временем послышался нарастающий шум вертолета. – Спасибо, – поблагодарила Ольга, переводя дыхание. – И ведь надо было забраться так далеко от цивилизации! Александр засмеялся в голос, выглядывая пролетающий мимо вертолет над головой, но жилой дом, мимо которого они шли, перекрывал обзор. – Что смешного? Покачав головой, Саша обернулся к спутнице и, пытаясь казаться максимально серьезным, предположил: – Это было необходимо, чтобы цивилизация не мешала работать и не подглядывала. – Или чтобы живые проекты не разбежались при первой возможности? – поддержала его тон девушка, но улыбка медленно сползла с ее губ, когда Александр не глядя на нее, согласился ледяным тоном: – Возможно и так. Станция Арктика-1 с неба выглядела как большой серый блин под значительно возвышающимся над ним, подсвеченным желтоватым светом прозрачным куполом. На подлете в нем образовалась внушительная прореха, вертолет приземлился в белом квадрате посреди блина, и посадочная площадка тут же поползла вниз. Кроме охраны, прибывших встречали двое: высокий сутулый старик и мужчина, чей возраст был надежно укрыт черной бородой на пол лица. Пройдя досмотр, Александр протянул руку своему создателю: – Федор Иванович. Старик посмотрел на протянутую руку, в глаза Александра и, сделав стремительный шаг навстречу, заключил его в объятия. – Сашенька, мальчик мой... Александр подобного не ожидал и как реагировать не предполагал. Тем временем, второй мужчина представился Ольге и забрал ее с посадочной площадки. Все еще находясь в объятиях старика, Александр обратил внимание на спутницу. – Ольга Петровна, ну и заставили вы нас поволноваться! Вертолет ждал в аэропорту, зачем вам понадобилось ехать в Певек на автобусе?! – Я предупредила, что доберусь сама, – тряхнула она головой. – И как бы вы это сделали? Если бы не ваш спутник, где нам вас стоило искать? Ольга обратила внимание на Александра и, пожав плечами, улыбнулась. Обреченно вздохнув, бородатый встречающий предложил Ольге следовать за ним и Александр вернул взгляд к профессору. – Ну, пойдем, пойдем, – старик распустил объятия и быстрым решительным шагом, который за прошедшие годы ничуть не изменился, направился к выходу. – Я был уверен, что тебе найдется более интересное применение... – говорил старик с нескрываемым презрением. – Они, ведь, даже... Повернувшись к Александру, ученый осекся и улыбнулся. – Ты, должно быть, жутко устал и хочешь спать: все эти часовые пояса... Я покажу тебе комнату, а завтра мы обо всем поговорим. Александр кивнул, по пути восстанавливая в памяти все переходы и закоулки станции, какие были ему доступны для исследования в проведенное здесь время. – Спокойной ночи, Саша, – попрощался старик строго, остановившись у нужной двери. – Спокойной ночи, Федор Иванович. Пройдя в комнату, Саша заметил, что профессор ждет закрытия двери, будто пытаясь удержать его в поле зрения как можно дольше. Он не находил объяснения поведению профессора. На следующее утро ученый застал Александра на беговой дорожке в тренажерном зале. Коротко поздоровавшись, он предложил встретиться в восемь за завтраком. – Позавтракаем, – говорил старик, когда они встретились в очереди в столовой, – и у нас будет уйма времени, чтобы вдоволь наболтаться. – Разве вам не нужно работать? – удивился Саша. – Нет, мой мальчик, – крякнул ученый, – у меня остались еще кое-какие дела, но они подождут. Я выхожу на пенсию. Александр удивленно вскинул брови, но промолчал. Апартаменты Федора Ивановича отличались от комнат обычных служащих и гостей станции. Кроме спальни, ему полагалась гостиная, а санузел был богат большой ванной. – Предлагая мне попросить отпуск, вы знали о том, что меня планируют перевести? – Саша устроился в одном из трех кресел. Несмотря на то, что за окном было светло, в гостиной царил полумрак. – Знал, – кивнул старик. – Кроме того, что это теоретически можно было устроить между твоими стажировками, два месяца назад я уже передавал дела. Попытаться вызвать тебя официально имело такой же шанс на успех, как и твоя личная просьба. Но даже если бы не было перевода, уверен, ты что-нибудь придумал бы. – Зачем же вы хотели меня увидеть? Губы старика вытянулись в прямую линию, и он остановил на собеседнике взгляд прищуренных глаз. – Ты спрашиваешь, почему я вызвал тебя сюда физически, а не рассказал о своем выходе на пенсию в очередной беседе за шахматной доской, или зачем в принципе хотел тебя видеть? – Наверно и то и то, – мягко улыбнулся Александр, не горя желанием разбираться в шарадах старика. Профессор посмотрел в окно. – Я провел на этой станции пятнадцать лет, Саша. Десять из них мы даже на поверхность выйти не могли, не рискуя получить серьезные обморожения. И это в два раза дольше, чем ты живешь на белом свете. Думаю, мои старые кости заслужили погреться на солнышке. Федор Иванович улыбнулся собеседнику и продолжил: – Корпорация подарила мне домик на Сицилии, – засмеялся он. – За время работы здесь я заработал столько, что могу покупать по такому домику ежемесячно до конца своих дней. В сравнении со временами моей молодости недвижимость сильно подешевела. Люди готовы существовать в чулане, лишь бы хватало денег на все вторые, десятые, миллионные реальности, кучи “жизненно-необходимых” сервисов, эти протезы для калек. Но все же это был приятный сюрприз, особенно принимая во внимание, что пляжи там снова из песка, а не из пепла, – он помолчал. – Конечно, я буду принимать участие в научных конференциях, меня даже пригласили в институт ООН и консультантом в “Русь” чтобы попытать счастья разговорить “полоумного” старика и выведать наши корпоративные тайны, будто я не напичкан этими крошками, как индейка яблоками... и они не пустят токсины как только Липа узнает о предательстве. Ты знаешь, что Липа с нами до конца жизни? Липа, не подумай, я безмерно рад этому! – Взаимно, профессор, – вежливо ответила

LSS

откуда-то из стены. – Еще меня упорно приглашают присоединиться к их движениям разные ассоциации по защите всевозможных прав: от подключенцев до меньшинств, – старик скривил губы. Саша тоже усмехнулся. – Так что у меня теперь работы будет не меньше, чем прежде, – продолжал Федор Иванович. Александр терпеливо ждал. Он все еще не получил ответа на свой вопрос и прекрасно знал, что старик не мог об этом забыть. – Я подумал, что... – голос ученого неуловимо изменился, когда он заговорил вновь, – больше может не представиться возможности увидеть тебя. Тебе на самом деле нужны более веские причины, чем простое желание увидеться? – Да, Федор Иванович, – ответил Александр как можно мягче, – вы же знаете. Из-за уважения к вам и себе, помня то, чему вы сами меня учили, я не могу принять “просто желания увидеться” притом, что “видимся” мы регулярно. – Хорошо, – кивнул старик с неожиданной усмешкой, будто сказанное ранее было очередной проверкой. – Подышим воздухом? Полагаю, на улице необыкновенно свежо... Они шли по коридорам жилого отсека к комнате Александра, чтобы захватить верхнюю одежду, потом направились к лифтам. Александр не питал иллюзий по поводу безопасности переговоров вне стен станции, даже если удалиться от нее на приличное расстояние: Липа действительно сопровождала любого пользователя

LSS

LPI

всегда и везде. Но Федору Ивановичу, похоже, по случаю кардинальной перемены в жизни стало необходимо почувствовать твердую почву под ногами и поверить хотя бы иллюзию конфиденциальности. – А ты так и не участвовал в соревнованиях после тех случаев? – Нет. Старик зашел в открывшиеся створки лифта. – Ну, а девушки? Вспомнив недавний визит Риты Ивановой, Александр усмехнулся и посмотрел в пол. Ученый внимательно наблюдал за ним. Когда Саша заговорил, голос оставался ровным, но ученый все равно слышал грусть и иронию. – Хорошо, что вы вспомнили про соревнования. Я и забыл, что кто-то усмотрел во мне сверхчеловека и сделал это достаточной причиной для дисквалификации. В офисе меня наоборот считали недочеловеком. Если я встречу женщину, которая увидит во мне человека без каких-либо приставок... Двери лифта раскрылись, и Александр не стал договаривать. Они вышли. – Но тебе, ведь, нравилось бегать на лыжах, – продолжил старик. – И сейчас нравится. Правда, ввиду новой работы возможностей будет меньше. – Не хочешь вечером сыграть партию? У меня есть настоящие шахматы! – улыбнулся Федор Иванович. – С удовольствием! Они вышли на улицу и одновременно замерли, будто споткнувшись о мороз. Федор Иванович нерешительно вдохнул. От огромной двери за их спинами шла колея к выезду за территорию. В колее виднелись человеческие следы. – Прежде чем принять решение о твоем продвижении, администрация советовалась со мной, – начал Федор Иванович. – Вполне прогнозируемые вопросы о твоем функционале, возможностях... все это есть в твоем файле, но им, похоже, хотелось получить информацию из первых рук. – Если бы они читали мой файл, – предположил Александр, – то никогда бы не решились дать мне тех возможностей и ответственности, какую собираются. – Поверь мне, они его читали, – снисходительно улыбнулся старик, и мужчина удивленно обернулся. – Никто, конечно, не помнит подробностей в деле пятилетней давности, – продолжал старик, как ни в чем не бывало, – многое стерлось. Память у людей нынче уже не та... слишком доступна информация и ее слишком много. Зачем помнить то, что можно в секунду запросить из сети? Саша шел шаг в шаг с ученым, не обгоняя его на обледенелой поверхности колеи, принявшей зеркальную форму создавших ее протекторов. Его взгляд был обращен вперед, но куда бы он ни посмотрел, везде высился забор – паутина купола. Кроме физической защиты от несанкционированного проникновения, купол обезвреживал летающую электронную мелочь. Несмотря на то, что возведен он был еще до появления Александра, выходящие на улицу сотрудники станции все равно иногда натыкались на так называемых стрекоз – маленьких крылатых роботов, передающих все происходящее вокруг своим хозяевам. Несколько минут мужчины шли молча. Сказанное уже давно растворились в морозном воздухе, но не отпускало. Смысл, вложенный старым ученым в пару простых предложений, придал Александру уверенности. Он понял, что не одинок и впервые в жизни осознал поддержку, дружеское плечо. – Федор Иванович, ведь нас достаточно? – спросил Саша быстро, выдав внутреннее волнение. – Почти полтора миллиона, – ответил старик спокойно. Остановившись, он повернулся к собеседнику. Если бы не его сутулость и возраст, они были бы одного роста. – Полтора миллиона живых проектов, раскиданных по всему земному шару... – ... и связанных в одну сеть, заведует которой Липа. – Липа, которая выбрала меня в проводники. Вы знаете о моей новой работе? – О, да, Саша. Но не со мной... с ней тебе стоит поговорить об этом начистоту. – Поговорить с интеллектуальной надстройкой жизнеобеспечивающей системы? Профессор, вы сами презираете людей, дающих имена своим поисковикам. Федор Иванович прикрыл глаза и еле уловимо улыбнулся. – Холодно сегодня, Сашенька, – пожаловался старик и развернулся в сторону входа в корпус корпорации. – Конечно, – кивнул мужчина, – давайте вернемся. Мужчины неторопливо брели в обратном направлении, когда Александр заметил невысокий гусеничный вагон немного позади закругляющейся стены станции. – Что это за вагон? – Ах, ты же не застал строительства! В этом году сдали тренировочный полигон. После очередной задержки с поставками материалов и оборудования Королев предложил Ашоту найти решение проблемы, и директор станции не сообразил ничего лучше, как наладить свою линию грузоперевозок. – Я не слышал об этом. – Не слышал о выделении из “Foodstuff Synthesizing” логистического направления в Live Project Logistic? Чем же ты там занимался, в головном офисе? – Работал. Они уже дошли до входа на станцию, и ученый предпочел закруглить тему. 5 По вечерам, за два часа до ужина Александр приходил в тренажерный зал. В третий день своего пребывания на станции, нагоняя третий километр на дорожке, он заметил смутно знакомое лицо. Светловолосый мужчина с аккуратной бородкой направился прямо к нему и, пока он пересекал огромный зал с тренажерами, Саша вспомнил кто это. – Ба, кто это у нас?! – воскликнул подошедший мужчина, – Саша! Остановив дорожку, Александр спустился и подал руку: – Здравствуйте, Валера. Валерий входил в проектную группу Федора Ивановича, когда шла работа над его проектом, но вскоре после его “рождения” улетел на только построенную тогда станцию в Рын-песках. – Ты, конечно, не поверил, что я узнал тебя после стольких лет, – Валерий тряхнул светлой головой. – Я надеялся, – дружелюбно засмеялся живой проект, – но теперь понимаю, что зря. – Федор Иванович сказал, что ты здесь, но эти дни запарка. Рад тебя видеть... живым. Саша усмехнулся и не подал виду, когда два ближайших к ним человека удивленно обернулись. Валерий, как ни в чем не бывало, продолжал: – Я слышал, что твой проект окончательно заморозили, но что с тобой стало, не узнавал. – Я работал в финансовом департаменте в головном офисе, – с готовностью просветил его Александр. – Вот как... – усмехнулся Валерий как-то странно,– считаешь это достойным применением твоего потенциала? Не для того мы тебя... – в этот момент Саша склонил голову, словно в ожидании удара, – создавали. Александру показалось, будто вокруг стало тише. Он отчетливо почувствовал взгляды немногочисленных посетителей. Саша считал, что относится к своему положению спокойно. То, каким негодованием откликнулись в нем слова Валерия, в те годы бывшего младшим лаборантом, практически мальчиком на побегушках у группы Федора Ивановича, стало для живого проекта неожиданностью. – Как вы, люди, говорите: “Пути Господни неисповедимы”? – усмехнулся Александр ледяным тоном. – Похоже, это мой случай. До свидания, Валера. – Еще увидимся! – кивнул бывший лаборант в спину уходящего мужчины. В столовой, привычно приметив высокую сутулую фигуру своего создателя, Саша направился прямиком к нему. – Добрый вечер, Саша. Валера нашел тебя? – Нашел. – Мы отправляемся в новую жизнь! – воскликнул ученый, намереваясь изобразить нетерпение и радость, но выдав трепет, почти испуг. Саша взглянул на него озадаченно, а потом рассмеялся, как бы предлагая этим смехом руку помощи. Ему никогда не приходилось задумываться над тем, от чего профессор отказался ради возможности творить. Он и предположить не мог, что жизнь там, на большой земле, знакома ученому чуть ли не меньше, чем ему самому. – Вас здесь еще что-нибудь задерживает? – Кроме тебя? – улыбнулся старик, и это было ответом. – Я подумал, ты ведь еще не видел моря? Как ты смотришь на предложение провести пару недель в моем новом доме в Палермо? Я там ни разу не был и побаиваюсь, если честно. – Я прилетел сюда только ради вас, Федор Иванович. Вы прекрасно знаете, что у меня обратный билет до Новосибирска через две с половиной недели... – Ну, я не на Луну тебя зову, в самом деле, – улыбнулся ученый. – Полетишь с Сицилии. – Конечно, профессор. – Значит, решено? – Конечно, если этому нет препятствий, – мягко ответил Александр, и ученый в этот момент нахмурился и тихо выругался. – У тебя же нет разрешения на выезд, верно? – Верно. – Не подумал об этом. В любом случае, тебе его сделают не позднее, чем через три месяца. Я попробую ускорить этот процесс. Саша повернулся к прозрачной витрине. Хотя бы ужин он мог выбирать себе самостоятельно. Они расположились за свободным столиком на четыре персоны. Когда кто-то, проходя мимо, споткнулся о ножку пустого стула у их столика, оба подняли головы. – Ой, простите, – воскликнула нарушительница спокойствия. – О, Саша! Рада вас видеть! – Оля, – вспомнил Александр свою недавнюю спутницу. Без шапки и в оттаявшем виде она казалась значительно привлекательней. Почему-то первое, что он заметил: какие блестящие и натуральные у нее волосы. В офисе он не встречал таких блестящих голов. – Добрый вечер. – А, вы прибыли на станцию вместе, – вспомнил ученый, – помню. Как вы устроились, Ольга? Вы присаживайтесь к нам, присаживайтесь. Оля поискала кого-то в глубине зала и, поставив поднос на их столик, поблагодарила. – Привыкаю потихоньку, – ответила она, и с исчезающей улыбкой уставилась на пустую ячейку у себя на подносе. – Что там было? – Александр заметил ее растерянность. – Два ломтика хлеба, – подняла она взгляд. – Где-то потеряла. Живой проект и ученый переглянулись, Саша подавил смех. Посмотрел под стол, разыскивая исчезнувшие ломтики. Обнаружив пропажу, подобрал хлеб и ушел к раздаче. Ольга с виноватой улыбкой смотрела на старика. – Надеюсь, вы не лаборантка, милочка? – спросил тот в ответ на ее взгляд. – Нет. Боюсь, подобная ответственность несопоставима с моей собранностью. – Хорошо, что вы это понимаете, – усмехнулся Федор Иванович и продолжил поглощать ужин. – Ваши новые ломтики, – Александр вернулся со свежими кусочками хлеба. – Возможно, от того же батона. Ольга засмеялась и поблагодарила. Они приступили к ужину, и через пару минут Ольга решилась признаться: – Вчера вечером я видела вас в тренажерном зале, но не решилась поздороваться. Саша опустил поднятую вилку с формованной в фасолину растительной смесью, и посмотрел на собеседницу. После короткой паузы засмеялся и отправил еду в рот. – Что смешного? – спросила девушка, обращаясь больше к старому ученому. – Не знаю, – пожал тот плечами, – я тоже иногда боюсь с ним здороваться. Теперь засмеялась и Ольга. Саша знал, что Федор Иванович сегодня завершил передачу дел и мог покинуть станцию. Ничто и никто, кроме вызванного им живого проекта, не держало и не могло удержать его на станции. Два предыдущих вечера они провели вместе за шахматной доской. Федор Иванович был необыкновенно сильным противником, но перевес в выигрышных партиях оставался на стороне живого проекта. Сегодня старик обещал отыграться, но по завершении ужина сказался уставшим. – Спокойной ночи, Саша, – попрощался он, – До свидания, Ольга. Не потеряйте голову. Оля засмеялась, прощаясь в ответ. Саша в реплике ученого услышал совсем не то, что поняла сидящая за столом женщина, и усмехнулся по причине иной. – Как вы оказались на дороге впереди нашего автобуса? – вспомнил Александр. Он закончил с ужином одновременно с Федором Ивановичем. – Я села на другой. Они сами высадили меня, когда поняли, что я не своя. Это был то ли туристический, то ли исследовательский... или рабочий, почтовый. Я понятия не имею, но ехал он не в Певек, – она пожала плечами, будто сама себе удивлялась. – Они смотрели на меня, смотрели, а потом спросили: “Девушка, а вы кто?” – М-да... Ольга ела, глядя в тарелку так, будто еда постоянно убегала из-под вилки. Саша спокойно разглядывал ее, не опасаясь смутить пристальным вниманием. Ему нравился блеск каштановых волос, он казался необычным среди разноцветных голов: слишком настоящим, живым, естественным и здоровым. Нравились карие глаза с золотым ободком вокруг зрачка. Вероятно, это был эффект от глазного имплантата, но смотрелось исключительно естественно и органично. Именно в этих удивительных глазах зарождался смех, а потом воплощался на лице и в голосе. Будто понимая, что глаза предают ее, Ольга опускала веки, и приходилось ждать, когда она выразит словами то, что собиралась, и снова взглянет на собеседника. И ты снова увидишь солнечное затмение в ее глазах. Ольга была примечательна четкостью черт. Она запоминалась, хотя красивой ее назвал бы не каждый. Возникало инстинктивное желание оградить ее от навязчивого шума, пошлости и неестественности. Ольга казалась слишком чистой, инородной в суете этой столовой... в любой суете. – Что вы планировали на этот вечер? – спросил Александр. – Продолжить знакомиться с материалами, доступ к которым получила только на станции. – Хорошо, – Александр ждал, когда она расправится с салфеткой, что взяла мгновением раньше, чтобы попрощаться и уйти. – А вы? – спросила она, промокнув уголки губ и зажав салфетку в кулаке. – Поиграть в шахматы с профессором. – Но ведь он пошел спать, – напомнила Ольга. – Вы тоже заметили? – усмехнулся Саша. – Я не очень хорошо играю, – Оля виновато пожала плечом, – но если хотите, я подменю профессора. Александр медленно улыбнулся: сначала улыбка растянула уголки губ, потом приподняла их, потом потеплел взгляд и, наконец, приняли участие другие мимические мышцы. Оля же, наоборот, отклонилась назад, будто пожалела о своем предложении. – Конечно, хочу. 6 Федор Иванович обрадовал подопечного через день: – Двадцать шестого у тебя будет разрешение на выезд. – Замечательно! Это всегда делается так быстро? – У тебя на отдых осталось каких-то несчастных две недели. Разве можно медлить? И потом, да, для корпорации время всегда ценно. Пока мы ее часть, можно пользоваться. – Пока мы ее часть, – повторил Александр и встретил взгляд старика. – Конечно, если у тебя появилась подружка, и ты хочешь провести остаток отпуска здесь... Саша вскинул брови, а потом проследил за взглядом старика. В конец очереди к раздаче встала Ольга. Он усмехнулся, возвращая взгляд к ученому. – Девушка определенно смотрит тебе в затылок, но вряд ли решится подойти, – казалось, профессор смакует проявление симпатии к его живому проекту. – Да. – И ты не позовешь, не обернешься, не подашь знака? – удивился профессор, и мужчина отрицательно качнул головой. – Но почему? – Что бы это ни было: простая нерешительность или комплекс неполноценности – это слабость. И она потакает ей, даже не пытаясь переступить. У нее на шаг – миллион возможностей и больше половины она отметает только из-за собственных ограничений. Она не ценит, даже не осознает, что за ее свободу выбора и действий полтора миллиона недочело... – Саша отвернулся от внимательных голубых глаз Высоцкого, – отдали бы все что есть, жизнь. Но даже она нам не принадлежит. – Саша...– Федор Иванович тихим голосом попытался остановить собеседника, но мужчина игнорировал. – Как я могу относиться к подобным личностям? Могу ли, должен ли их уважать? – Доброе утро, – послышался тихий голос за спиной и Александр резко развернулся всем корпусом, – можно к вам? Живой проект кинул быстрый взгляд на профессора, но тот молчал, лишь в глазах застыл насмешливый вызов. – Конечно, – Александр за локоть подвину Ольгу вперед себя, холодным взглядом смерив стоящих за ним людей, в чьих глазах закипало возмущение. После этого он не взглянул на ученого и не отпустил Ольгу, лишь переместив ладонь чуть выше по ее плечу. В полушаге впереди, на уровне его подбородка замерла ее макушка. Через пару минут осознав, что приходится удерживать себя, чтобы не приблизиться к ней, почувствовать аромат и гладкость ее волос, Саша разжал ладонь и поднял подбородок выше. Ладонь казалась раскаленной. – Саша, вы знаете, где здесь спортивный инвентарь? – спросила Ольга, когда они втроем уселись за столик. – Знаю. – Покажите после завтрака? – Разве, после завтрака вам не нужно работать? – Мальчик мой, – усмехнулся Федор Иванович, – даже у сотрудников станции бывают выходные. Александр засмеялся и пообещал: – Покажу. На улице было необыкновенно тепло: всего минус десять. Александр и сам соскучился по лыжам, но не планировал бегать здесь, в Арктике. Ольга изменила его решение и нельзя сказать, что он сильно противился. Когда они вышли на воздух и надели лыжи, Оля обернулась к спутнику. Он кивнул ей: “Вперед!” С полминуты Саша наблюдал за ней. На лыжах Ольга бегала явно лучше, чем играла в шахматы – надо будет сказать. Кажется, это может сойти за комплимент. Живой проект засмеялся и двинулся следом. – Как же хорошо! Ольга вытянулась на лавочке в спортзале, пока Саша сдавал лыжи в примыкающем помещении. Сейчас здесь играли в баскетбол. То и дело слышались крики играющих и удары мяча. На лавках по периметру зала сидели несколько человек, ждущих своей очереди или просто наблюдающих. Александр подошел к Ольге. – Знаете, чего я хочу? – спросила женщина, глядя на него снизу вверх. Она еле заметно улыбалась и не спешила подниматься, своей расслабленной позой выдавая удовлетворенную усталость и беззащитность, кои можно было посчитать как проявлением доверия, так и желанием довериться. Заминка перед ответом сказала Ольге все, что она хотела узнать. – Чего же? – Натуральный кофе с коньяком. – Вот как? – Александр устало засмеялся. – Наверно, потому что это неосуществимо. – Пойдемте, – он протянул руку, помогая Ольге встать. Они вышли из спортзала и направились к лифтам. Остановившись у двери спутницы на жилом этаже, Александр спросил: – Вам хватит получаса? – На что? – Принять душ, наверно. У меня именно такие планы, а потом я зайду. – Хватит, – Ольга в замешательстве отвернулась к двери. Он позвонил в дверной звонок в точности, как и обещал. Открыв, Ольга не знала, выходить ли самой или впустить Александра. Замерев в замешательстве, она дождалась приглашающего жеста: – Пойдемте, – кивнул Александр вперед по коридору. – Куда, Саша? Чего мне ждать от вас? Саша догадался сбавить шаг и иронично предупредил: – Сюрпризов. Остановившись у двери профессора, Александр нажал на звонок. – Я не один, – улыбнулся он, когда Федор Иванович появился в проеме отрывшейся двери. Каким-то образом в его ладони оказалась ладошка Ольги, и он сжал пальцы, чтобы не потерять ее. – Федор Иванович, у вас же есть настоящий кофе? – И?.. – улыбнулся ученый, ожидая продолжения, которое явно должно было следовать за этим вопросом. – И, могу поспорить, у вас определенно припасен коньяк. Профессор засмеялся в голос и жестом пригласил войти: – Вы пришли по адресу! Присаживайтесь. Ольга со смущенной и одновременно радостной улыбкой смотрела на спутника. Через несколько минут по гостиной распространился аромат кофе. Она могла бы поспорить, что этот кофе – отголосок давней страсти и очень старых поставок, бережно сохраненный на особый случай. Ныне натуральный кофе стоил неадекватных денег и был в критическом дефиците. Мало кто мог позволить себе радость насладиться настоящим, а не синтезированным напитком. Федор Иванович распечатал бутылку коньяка и обернулся к Саше: – Тебе тоже? Александр пожал плечами, выдав мимолетную растерянность. Ученый отвернулся, поняв, что решать предоставили ему. Когда еще через минуту Федор Иванович поставил на стол поднос с тремя чашечками кофе и печеньем, Ольга пискнула от восторга и потянулась к угощению. Саша медлил, наблюдая за девушкой. Если бы он в эти мгновения взглянул на своего создателя, то увидел бы выражение лица, необыкновенно схожее с тем, что было у его начальника в утро, когда Александр отправил письмо с просьбой об отпуске. Он увидел бы тонкую, почти нераспознаваемую улыбку, призванную скрыть добрую зависть и тихую грусть. Федор Иванович присел в третье кресло и взял свою чашечку. Саша потянулся к последней. – Спасибо, – тихо проговорила Ольга тем временем, сделав крохотный глоток. Она ни на кого не смотрела и ни к кому не обращалась. Мужчины легонько кивнули в ответ. – Завтра повторим? – спросил Александр, держа чашку у подбородка. – С удовольствием, – улыбнулась женщина. Склонив голову, Саша сделал первый глоток. Новый вкус и связанные с ним ощущения побудили его закрыть глаза.