Текст книги "Кхаа Тэ (СИ)"

Автор книги: Дарья Согрина - Друк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

Тивар, с острым крюком в руке, медленно расхаживал вокруг мраморного пьедестала, увитого замысловатым барельефом. На гладкой, влажной от крови, поверхности, лежала связанная женщина в одной ночной сорочке, напоминающей лохмотья. Ее лицо и волосы были мокры от слез, а когда-то светлая ткань одеяния, разрисована красными разводами. Тело несчастной носило следы побоев и порезов, некоторые были настолько страшны, что мнилось, она давно должна была кануть в объятья Дероды. Но нет, женщина еще дышала.

Повелитель Мендарва облаченный в одни шелковые кальсоны, багрового цвета да черные сапоги по колено, осматривал свою жертву, жадно облизывая слюнявые губы. Его волосатая грудь и выпирающий живот покрылись кровавыми брызгами, а на лице сиял свирепый оскал. Он млел от удовлетворения, но еще не дошел до того сладострастного момента, когда смог бы полностью утолить ненасытный голод.

Злополучная пленница уже трижды теряла сознание, не в силах терпеть пытки, которым несчастную подверг монарх. Но беспощадный изверг намеривался привести ее вновь в чувство и продолжить забаву. Он желал упиваться криками, наслаждаться диким ужасом в глазах, любоваться тем, как жизнь утекает из ран жертвы, золотой пыльцой сквозь пальцы.

Внезапно Белую залу сотрясло, словно какой-то великан решил пройтись по столице, вызывая своей поступью дрожь земли. Голова одной из статуй с треском сорвалась с мраморных плеч и грохнулась на пол, разлетевшись на сотни осколков. Прямоугольные мраморные плиты пола пошли волной, собираясь хорошенько встряхнуть логово монстра.

Маленькие барсучьи глазки Тивара в страхе забегали по помещению, а в голове зажужжал рой мыслей, напоминающий обезумивших навозных мух, почуявших опасность. Стиснув зубы, король пристально оглядел чудесную обитель, где от его волосатых лап в мучениях погиб не один десяток девиц. Он искал источник шума и вибраций, подозревая, что диверсия – дело рук таинственных бунтарей, вознамерившихся отомстить за приговоренную к казни пленницу.

Еще один толчок, и мраморные фигуры, пошатнувшись, стали с кряхтящим стоном отрываться от пьедесталов и рассыпаться в прах, поднимая в воздух облака белоснежной пыли. Стены ходили ходуном, вырывая металлические крепежи, что удерживали факелы, ломали архитектурные шедевры, вдохновляющие Его Величество на самые изощренные эксперименты.

Король, злобно прорычал, негодуя оттого, что стража бездействует и кучка смутьянов не только разрушает дворец, но и отрывает его от сладких развлечений. Сжав крепко в руке крюк, и напрочь позабыв, что он в одних кальсонах, Тивар твердым шагом направился к двери. Он изрежет на мелкие кусочки и мятежников, и тех, кто повинен в проникновении чужаков в королевские владения.

Рельефная плита с визгливым рокотом сорвалась со стены над дверным проемом. Владыка Мендарва, попытался отскочить назад, но запоздалый порыв, хоть и спас его от неминуемой смерти, не уберег от беды. Король оказался наполовину погребен под сотнями килограммами белоснежного камня. Тивар взревел от боли и ярости, стремясь выбраться из ловушки, но мраморный недруг, намертво захватил монарха в плен.

Зал снова сотрясло от невидимых ударов или взрывов. В королевских палатах царила суматоха. Шум голосов, мистическое потрескивание, грохот колонн и мебели доносился эхом до ушей Его Величества.

Напрасно король пытался позвать на помощь, никто бы не осмелился войти в Белую залу. Ведь крики, доносящиеся из святыни Тивара, обычное дело.

Лес Серых лисиц, простирающийся у восточной границы Мендарва и прилегающий вплотную к скалистым хребтам Пазедот, пугающе шумел, под натиском внезапно налетевшего урагана. Ветви древ скручивало в узлы, сухие сучья носились по воздуху, подобно пушинкам, а корявые корни стремились вырваться из рыхлой почвы, что с безнадежностью норовила удержать беглецов.

Птицы и звери, утопая в громком гомоне, неслись в сторону владений троллей, так же, как их собратья от удушающей гари в дебрях Темной Дубравы. На узких горных тропах царило сумасшедшее столпотворение. Животные напористо подталкивали товарищей, рычали, пищали, выли, желая в короткий срок убраться из ареала обитания, озаренного летящими с небес огненными перлами. Никто не осмеливался обидеть рядом идущего. Волки терпеливо наблюдали, как под носом, пушистые кролики, уже начавшие менять шубку к зиме, огромными прыжками пересекали расстояния по каменным выступам. Филины в лапах перетаскивали пищащих хомяков, застрявших на краю расщелины. Более сильные и крупные звери да птицы помогали преодолеть препятствия слабым и мелким собратьям. Дружной ватагой поселенцы леса бежали от разбушевавшейся стихии.

Ная, объятая оковами сна, свернувшись калачиком лежала на соломенной подстилке в небольшом шалаше, выстроенном из толстых березовых веток, покрытых плотным слоем высушенной осоки. Девчушка, сладко посапывала, крепко прижимая к груди незамысловатую куклу, сплетенную из осенних травинок и цветов, что малышке удалось отыскать накануне. И даже, когда лагерь охотников наполнился криками, и большая часть леса вспыхнула подобно факелу, Ная все также безмятежно дремала, созерцая радужные грезы. Девочка широко распахнула очи только после того, как отец стремглав влетел в скромное жилище и, подхватив дочь на руки, выбежал наружу.

Ничего не соображающая Ная, ошеломленно смотрела в темное небо, где свет вечных звезд затмевали яркие рыжие всполохи. Отец, что-то торопливо говорил соплеменникам, давая распоряжения. Мать забрала девочку из рук супруга, но вскоре, опустила на землю. Женщина побежала в охваченные пламенем дебри, истошно окрикивая старших сыновей. Те решили проявить героизм и высвободить из-под древесных завалов своего неуклюжего приятеля.

Девчушка, неотрывно глядя ввысь и прижимая к себе куклу, внезапно нахмурила тонкие бровки, а детское личико исказилось недовольной гримасой. Плетеная девица выпала из рук. Голова Наи откинулась назад. В ее абсолютно белых глазах, разделенных лишь тонкой прорезью оранжевого зрачка, отразилась черно-красная мозаика небосвода.

Оказавшись во власти таинственных сил, Ная завороженно опустилась на колени. Раздирая маленькими пальчиками рук сырую землю леса, она стала тихо и протяжно выть. Стон, вырывающийся из груди девчушки, не походил на плач волка, и не являлся отчаянным рыданием раненого урлона. Из уст дочери охотника лилась песнь – колыбельная, предназначенная разбитому сердцу – пылающему ненавистью.

Воздух вокруг девчушки заколыхался, озерной рябью, возникающей при сонном ветре. Невидимые волны медленно откатывались от ребенка, нехотя и с брезгливостью поедая языки пламени, жаждущие поглотить стоянку охотников и лес Серых лисиц.

Высокий и громкий голос, который никак не мог принадлежать человеку, а тем более, еще совсем юному существу, дорастал до небес. Огненные снаряды, столкнувшись с преградой, взрывались в вышине, рассыпаясь снопами искр, и достигали земли, трансформировавшись в седые хлопья пепла.

– Ниамэ... Ниамэ... Ниамэ... – раздался тихий шепот среди ошарашенных охотников, которые, не веря своим глазам и ушам, с изумлением взирали на поющую восьмилетнюю девчушку.

Отец Наи первый пал на колени, рядом с дочерью. Он сделал глубокий вдох, и из его груди вырвалась хриплая, местами неровная мелодия, стремящаяся подражать плачу Создательницы. Следом за мужчиной, один за другим, старики, дети, юноши, зрелые охотники стали опускаться на землю. Воздев головы к пылающим небесным твердыням, народ лесных чащоб сплетал свои голоса с песнью Ниамэ, жаждущей унять беду, охватившую государство людей.

Лес Серых лисиц наполнился загадочным гулом, который, обретя крылья, неспешно, но упорно начал разлетаться по округе. Песнь, набирая мощь, тушила пожары и превращала раскаленные метеориты в сажу. Обезумевший доселе ветер, присоединился к рапсодии, желая, как можно скорее, донести напевы к местам бедствия.

Звери, намеревавшиеся покинуть гибнущие просторы Мендарва, останавливались, прислушивались, шевеля ушами и усами, а затем робко и неуверенно возвращались в родные места, изуродованные огнем и ураганом.

Песнь, лишенная слов, и сопровождения лютни или арфы, обволакивала Мендарв целебным покрывалом, способным защитить проклятые земли от внезапного ненастья. Каждая нота, каждый звук, стремились убаюкать, разбушевавшуюся стихию, что вздумала обрести власть и на небе, и на земле.

Тор насупившись, сидел на окраине поляны, игнорируя травника и Кора, которые о чем-то тихо беседовали неподалеку от овала, мерцающего фиолетовыми искрами. Блэкхаур безмятежно пощипывающий пожухлую траву, внезапно навострил уши и беспокойно заржал.

Огненная стрела с яростным шипением разрезала вязкую темноту Дубравы. Треск занявшегося огня и скрежет падающих древ, рассыпал тишину леса на тысячу металлических лязгов. Казалось, непроходимые дебри подверглись атаке пылающих големов, облаченных в стальные кольчуги.

Оранжевые вспышки, озарившие чащу, и грохот стволов да ломающихся ветвей, заставил Тора испуганно вскочить на ноги. Он, растерянно озираясь по сторонам, спешно подбежал к Барку и Кору, которые прервали разговор, как только стихия нанесла первый удар.

– Что происходит? Это ваш чародей вызвал весь этот хаос?! – воскликнул негодующе Тор, лихорадочно указывая на мрак Дубравы исполосованный мазками пламени.

– Аскалионцы, хоть и искусные маги, но даже им не под силу вызвать огненный дождь, – с тревогой взглянув на небо, промолвил целитель.

– Тогда кто виноват?! – не унимался, сверкая глазами, Тор.

– Не знаю, но поверь, мне такой поворот событий тоже не по нраву.

– Я же говорил, что в нашей деревне завелся колдун, а вы мне не верили! – обратился мальчишка к хранящему молчание брату. Кор не успел ничего возразить, его перебил Барк.

– Это не дело рук волшебника! Здесь замешаны, куда более могущественные силы!

Травник вгляделся в сумрак леса, испещренный мерцающими зарницами. Он надеялся, что вот-вот из чащобы вынырнет Ноэл, и они отправятся обратно в Цитадель. Но Визиканура не было и в помине, а огонь, с устрашающей быстротой, лизал стволы и кроны древ, намереваясь подчинить себе все окрестности.

– Мы так и будем здесь стоять, пока нам на голову не снизойдет небесное пламя? – оторвал целителя от созерцания ночного пейзажа Тор.

– Братец, перестань верещать, как девчонка! – наконец, вмешался Кор. – Если ты не заметил, Барк думает.

Травник и правда, судорожно размышлял. На поляне оставаться было небезопасно, как и впрочем, и во всем остальном лесу. Единственным спасительным вариантом, являлся портал в Аскалион. Барк поклялся Ноэлу, что он отправится в Цитадель, если волшебник не вернется к сроку. Иллюзорные врата, поддерживаемые иссякающей энергией аскалионца, грозились вскоре исчезнуть.

Впрочем, не появись маг в ближайшие несколько минут, целитель будет вынужден с близнецами уйти, оставив чародея на произвол судьбы. Но надежда еще теплилась в душе травника. Он был уверен, что Визиканур успеет воротиться, ибо опоздай он хоть на мгновение, второй портал ему не удастся открыть.

Огромный раскаленный докрасна метеорит, с силой врезался в окраину поляны. Барк, приспособленный к землетрясениям, удержался на ногах, а близнецы попадали на пожухлую траву, спелыми орехами. Конь, испуганно захрапев, встал на дыбы.

Рыжие аспиды, принялись жадно пожирать сухой покров почвы и вековые стволы, высившиеся в нескольких метрах от подрагивающего портала. Возникало чувство, еще немного и огненный монстр накинется голодным верхом на трех дурачков и беснующегося жеребца, что встали на его пути.

Травник торопливо подбежал к паренькам и помог им подняться. Даже ошарашенный Тор, не осмелился отвергнуть помощь аскалионца.

– Вам придется пойти со мной, – твердо молвил Барк, глядя, как хмурится, раскрасневшееся от жара, лицо Тора.

– Куда? Нам не миновать стену огня! – Кор указал на цепь острых алых язычков, окружающую прогалину.

– В Аскалион.

– Я лучше сгорю заживо, как Тарумон Милосердный, чем отправлюсь в логово еретиков, практикующих богохульные деяния! – воскликнул Тор, скинув с себя руку травника, поддерживающего его за локоть.

– А как же отец и Ребекка? – не обращая внимания на истерику брата, встревожено поинтересовался Кор.

Целитель тяжело вздохнул. Он не мог дать однозначного ответа, ведь даром предвиденья Барк не владел, а лгать пареньку не желал.

– Если они живы, Ноэл Визиканур вытащит их из этого пекла. Но коль мы останемся здесь и будем дожидаться прихода ваших родственников то, когда они явятся, найдут лишь кучу обгорелых костей.

– Лучше я умру, чем переступлю порог этой демонической штуки! – скрестив руки на груди, продолжал упрямо Тор.

– Ты пойдешь с нами, хочешь ты того или нет! – внезапно отвесив подзатыльник брату, воскликнул Кор. – Хватит вести себя, как эгоистичный и глупый мальчишка!

Тор злобно сверкнул глазами и сжал кулаки.

– Ты хочешь драки?– прошипел он.

Новый толчок и волна жаркого воздуха окатила спорщиков.

– Не знаю, как вы ребятки, но я умирать в этом смертоносном котле не намерен! – неожидано раздался громкий бас, рядом с троицей.

Барк насмешливо хмыкнул, глядя на ошарашенные лица мальчишек.

– Вы отправитесь в Цитадель добровольно или же я вас заставлю войти в портал, перед этим хорошенько лягнув копытом!

Кор удивленно разинул рот, осознав, что с ними говорит лошадь. Тор же застыл, словно статуя, побледнев, как выбеленное в реке полотно.

– В Аскалионе полно чародеев, которые вернут вас в Мендарв, как только эта драконья пляска окончится. А сейчас оба закройте рты и бегом к иллюзорным вратам, пока нас не поджарило, как куропаток на вертеле.

Травник еле заметно улыбнулся Блэкхауру, и легонько подтолкнул близнецов к порталу. Мальчишки не сопротивляясь, вошли в мерцающий проход, и лишь когда их спины исчезли в иллюзорных вратах, целитель и конь следом покинули поляну.

Чудаковатая компания успела вовремя нырнуть в фиолетовый круг. Очередной лавовый булыжник, весом в тонну, угодил прямиком в магический портал. Искры и мерцающие нити задрожали, под натиском пламени обгорая и превращаясь в угольный пепел.

Ноэл Визиканур с трудом пробирался, через охваченную неистовым пламенем Темную Дубраву, изворачиваясь от раскаленных булыжников, что градом сыпались с разъяренных небес. Ребекка, бездыханным грузом, возлежала на его плече, укрытая плащом аскалионца.

Каждый шаг чародею давался все тяжелее. Эликсиры иссякали в его организме, подобно живительному источнику, что испаряется под безжалостным солнцем пустыни. Волшебник уповал на то, что ему удастся добраться до портала раньше, чем тот исчезнет. Но как бы не спешил маг к спасительным вратам, его попытки оказались тщетными. Поляна, где его должен был ожидать Барк с мальчишками Лангрена, была захвачена в плен багровым цветком, непреступной стеной возвышающимся над макушками обуглившихся вековых дубов. Оставался один шанс выбраться из кипящей и плавящейся Преисподней – Приграничье.

Чародей взглянул на безвольно свисающую девчушку, чумазую, измучанную, но все же прекрасную, как хрупкий гиацинт, пробирающийся сквозь весеннюю, еще промерзшую почву и прелую прошлогоднюю листву.

Лицо волшебника украсила тень печальной улыбки. Он оглядел мерцающий красными бликами лес, затем собравшись с духом, бросился прямиком в нещадное бушующее пламя. Он должен был добраться до стены во чтобы то ни стало.

«Все беды мира исходят от женщин», звучал в его голове голос Эуриона. «Женщины сеют вражду, приносят поражения, рушат крепкие узы, суют свой нос, куда не следует, и плетут интриги. И даже, если прекрасная особа намеривается творить добро, то это не означает, что ее деяния не обернутся Великим разломом. Конечно, мужчины тоже, изредка, способны на ошибки. Но те идиоты, что творят бесчинства, лишились разума благодаря юбке, за которой погнались. Вот поэтому, в Аскалион не ступит нога ни одной дамы, ибо случись сей неприятный казус, чародеям пришлось бы обитать на дымящихся руинах Цитадели».

Ноэл горько усмехнулся, ощущая, как пламя выжигает кожный покров.

«Женщины плетут полотно мирозданья, хотят они того или нет. И одна из них, только что призвала пламенный дождь. Не Великий Разлом, но все же. Не думал, что однажды соглашусь с Эурионом, но он оказался прав. Все беды исходят от женщин».

Песнь Ниамэ неслась по просторам Мендарва подобно исполинскому цунами, пожирая огненную стихию, и оставляя за собой белесый след дымящихся развалин и темнеющих остовов деревьев. Но как бы не торопилась потушить обезумевший пожар прародительница богов, спасти всех, в этой погрязшей в скверне стране, ей не посчастливилось. Пройдет немало лет, пока местный народец, сможет восстановить утрату, порожденную гневом мистического катаклизма.

Удела барона Данкоса мелодия ветра достигла в последнюю очередь. Ей удалось унять жаркую пляску, что охватила Дубки и успокоить небесные тверди, пролившиеся над Дубравой огненными слезами. И даже сохранить в целости замок, окруженный кипящими водами Зарницы.

Но, когда явилась благодать Создательницы на просторы баронского угодья, Ноэл Визиканур, уже пересек разлом стены, у которой отсутствовала напрочь стража, сбежавшая в панике с Дозорной тропы, как только ненастье охватило лес.

Плащ чародея был местами оплавлен, кожа лица хранила следы безобразных ожогов, волосы опалены, впрочем, как и золотые пряди Ребекки, хотя маг стремился, как можно тщательнее укрыть девчушку магической тканью. Но какие увечья и потери они вдвоем не понесли, главное, что до эльфийской чащобы оба добрались живыми.

Здесь за пределами Мендарва не было и следа огненной непогоды. Ночная тишина и мистический покой сна, окутывал дебри Круана, не подозревающего, какая беда обрушалась на соседа. Безоблачное небо безмятежно мерцало голубыми сапфирами звезд, обласканных нежным светом далекой луны. Мелкий прозрачный ручей перескакивал с камушка на камушек, стремясь покинуть родные земли и влиться по ту сторону границы в полноводную Зарницу. Он не ведал, что там, в стране людей, ему придется держать путь через выжженные земли, созерцая падение человеческой державы, соизволившей гневить высшие силы.

Пытаясь унять дрожь в мышцах, маг осторожно уложил златовласку на шелковистую траву пологого берега, и тяжело опустился рядом. Он чувствовал, как вернувшаяся боль скручивает его тело, до темноты в глазах и до рвотных позывов. Его нутро пылало не меньше, чем пожар охвативший Мендарв. В горле пересохло и першило от дыма, и побочного действия колдовского снадобья. Ноэл лег на землю, повернувшись к девочке, опутанной сетью сновидений. Он осторожно провел кончиками пальцев по замаранному кровью и грязью лицу Ребекки, убрав налипшую прядь со лба.

– Я вечно во снах твоих останусь... – прошептал он, потрескавшимися от жара губами. В его черных, как мгла покоев Дероды, глазах отразилась бесконечная скорбь и отчаяние.

Рука мага безвольно упала на траву рядом с белесым локоном девочки. Жизнь утекала из чародея, наполняя круанскую почву энергией, отравленной Теневой ведьмой.

– Ээээ, нет, мой прекрасный рыцарь! – раздался тихий негодующий голос во тьме леса. – Тебе так просто не сбежать от меня! Решил пожертвовать собой ради этой...

Колдунья Сеньи внезапно появившаяся из мрака деревьев, что скрывали дымчатое кольцо портала, осторожно склонилась над златовлаской, лежащей подле аскалионца.

На это раз, Милдред решила не обнажать идеальные формы. Ее грациозное тело обтекало длинное шелковое платье цвета горного малахита. Отбросив блестящие каскады смоляных волос за плечи, ведьма попыталась дотронуться до Ребекки, дабы всласть испить энергии, кипящей в девчушке, подобно котелку с ароматным и наваристым бульоном.

Но утолить голод колдунье не удалось, ее рука хоть и ощущала жизненную силу златовласки, не могла ухватить ее. Она выскальзывала из пальцев женщины, проворной ящерицей, дразня ведьму.

– Интересно... – прошептала Милдред, потерев подбородок и выпрямившись. – Ладно, закупоренный кувшин с целебным напитком, тобой я займусь позже. Двоих мне не уволочь через врата. Впрочем, ты всего лишь еда, а он намного больше, чем мой завтрак, обед или ужин.

Колдунья Сеньи тяжело вздохнула, оглядев свое безукоризненное платье, которое, бесспорно, измарается, пока она дотащит умирающего аскалионца до своего логова. Но выбора у нее не было.

Женщина присела на корточки возле лежащего чародея, закинула его безвольную руку себе на плечи и поднялась на ноги, стремясь водрузить тяжелое тело. Теневые ведьмы очень сильны, несмотря на свой хрупкий вид. Ступая мелкими шажками, колдунья потащила свою добычу к порталу. Но перед тем, как войти в пульсирующую дымку, она сорвала с ножен волшебника знак еловой ветви и швырнула в высокую траву.

Скопище туманных черных змей заклубилось, сплетаясь в неведомый узор, создавая стену между ведьмой и круанской благодатью. Через мгновение, на побережье ручья, не осталось и следа от пребывания, в этом тихом месте, опасной и кровожадной колдуньи.

Одиноко, среди темно-зеленых стеблей сочной травы, лежала скованная клинками почерневшая еловая ветвь. И не менее одиноко, на берегу ютилось тело шестнадцатилетней девчушки, неряшливо брошенное в центр орнамента сукна мирозданья.

Эпилог

«В пение ветра, несущего

приливы, в отблесках солнца,

что жизнь порождает, во мраке

мирозданья, пронизанного звездами,

Тень Лауров над миром нависает»

«Хоренуан» Книга бытия и

сотворения мира. Автор неизвестен.

В начале эпох их было трое. Они простирали широкие крылья над пространством и временем, кружа в невесомой пустоте, объятой мраком и прахом.

Слепящим золотом Кхаа Лаур рассекал мироздание, резвясь над горизонтами бесконечности. Бесшумной тенью за ним следовал по пятам единокровный брат, стремясь погасить пламя родича, окутав его тьмой. Дейра Лаур – призрачный спутник и несокрушимый соперник. Разнять и усмирить противостояние братьев, было лишь под силу серебристой Ниамэ, что хранила гармонию всего сущего.

Устав от бесполезной погони и схваток в тлетворном вакууме, бессмертные драконы решили посостязаться в ином мастерстве. Сражение разума и фантазии, без острых когтей и саблезубых клыков.

Кхаа соткал паутину мерцающих звезд, рассеивающих непроглядный сумрак вселенной. Дейра, дабы насолить брату, развеял туманность по просторам, надеясь затмить небесные алмазы. Ниамэ, умиляясь играм родичей, прорезала пелену, дав возможность существовать в едином пространстве замысловатым шедеврам противников.

Дейра, охваченный азартом, слепил из собственных когтей расу людей, поселив ее на планете созданной братом.

Кхаа, усмехнувшись, отгородил Нирбисс завесой и, пожертвовав мерцающей чешуйкой, породил род Светлоликих эльфов, окружив непревзойденной красотой раздолья Инайрлан.

Дейра, сопя черным дымом, разделил человеческие территории надвое, изолировав слабых созданий от более могущественных собратьев – демонов. Так, из недр пламени и твердыни нерушимых утесов, восстал окольцованный лавовыми реками и нагроможденный дымящимися кратерами Вагхир. Ради коварных и могучих детищ своих, Теневому дракону пришлось отказаться от огненного дыхания

Кхаа иронично скалился, глядя, как брат стремится переплюнуть его творение. Он насмешливо изрыгнул пламя, и, проведя по золотой груди острым когтем, брызнул лазуритовой кровью на многогранный мир, возрождая из полотна мироздания Аскал, населенный всесильными чародеями.

Ниамэ, чутко наблюдающая за соревнованиями братьев, которые заполняли новоявленные реальности диковинными созданиями, решила внести в их игры свою лепту, сотворив из пыли эпох богов, что повелевают любовью, смертью, жизнью, яростью, покоем, ненавистью, милосердием и прочими эмоциями.

Казалось, вечному состязанию бессмертных драконов должен наступить конец. Но это лишь было начало продолжительной битвы.

Выждав, пока златой брат улетит осматривать мерцающие звезды, хитрый и коварный Дейра, не имеющий власти над Аскалом и Инайрланом, выткал на полотне мироздания пестрый узор. Человек и демон сошлись на перекрестке миров. Заключив союз, они ознаменовали крах планов и искривление времен. Великий разлом смешал измерения воедино, подобно тому, как старая травница перемешивает деревянной ложкой отвар из кореньев в чугунном котле.

Теперь, детищам Великих драконов пришлось обрести новый и далеко негостеприимный дом – Нирбисс. Ибо вернуться в родные края, трем Первородным расам, не позволяла печать Ниамэ, которой с трудом удалось остановить воцарившийся хаос и унять гнев, подвергшегося предательству брата.

С тех самых пор, между Кхаа и Дейрой уже не существовало соперничества, а проросла колючая и беспощадная вражда. И лишь благодаря серебристой Ниамэ, мироздание еще не трещит по швам и не кануло в бездну забвения.

Глоссарий

Алмарин – древо с широким стволом и раскидистой кроной, произрастает на просторах Инайрлан, но после Великого разлома, часть рощ оказалась на территории Нирбисса. Древесина алмарин весьма прочна. Из обрезанных ветвей или свежеспиленных бревен изготавливается оружие, доспехи, и мебель. Мертвые деревья невозможно использовать для создания чего-либо, ибо, после гибели, древесина становится тверже камня и не поддается обработке.

Аирун – плачущие янтарной смолой древа в лесах Дрита.

Арит – ценный минерал, используемый в создании оружия, украшений и в магических эликсирах. По легенде, образовался из крови Первородных чародеев, что погибли во времена Великого разлома, а так же, из крови самого Кхаа Лаура. Изделия из арита обладают весьма интересным свойством – они способны подавлять магию.

Арбора – огромное соленое озеро, простирающееся между Дритом и Руандоном.

Архес – один из последних Первородных Светлоликих эльфов, что явился на континент Нирбисса из Инайрлан во времена Великого разлома. Архес, так же величается Мудрым эльфом, за дар прорицания. Он является основателем Цитадели – обители чародеев.

Аскал – один из миров созданный Кхаа Лауром, населенный расой чародеев. После Черной войны лишился обитателей, обладающих интеллектом. В Аскале, по сей день сохранились строения Первородных и артефакты. Но кроме животных, птиц, рыб и насекомых в эти места давно не ступала нога разумного создания

Аскалион – Цитадель, расположенная в северной части Большой земли. В этом уединенном и неприступном месте проживают чародеи и воспитанники магов, не обладающие колдовскими способностями. Население Аскалиона составляют только мужчины разных возрастов.

Аскалионец – воспитанник Цитадели. Не всегда обитатели Аскалиона становятся чародеями или магистрами, те, что не обладают магическими способностями, исполняют иные функции в Убежище, нежели защитники Нирбисса.

Аскалионский ворон – птица – долгожитель. В размерах превосходит всех своих сородичей и обладает интеллектом. Также понимает язык Светлоликих эльфов и всеобщий. Умеет говорить. Некоторые особи даже изучили науку чтения мыслей.

Билсток – горное плато на южной части Большой земли, где обитают всевозможные расы. В данном регионе отсутствует монархия. Все представители власти избираются народным голосованием.

Большая земля – один из трех континентов Нирбисса.

Брок – государство Мрачных эльфов, расположенное на северо-востоке континента Большая земля.

Буря Стихий – природный катаклизм, который под силу вызвать лишь дриадам, обладающим магией в крови.

Вагх или Черное Царство – территория на просторах Большой земли, населенная демонами.

Вагхир – одно из измерений, созданное Дейра Лауром. Этот мир когда-то населяли демоны и бесы. Небольшому количеству тварей удалось избежать эвакуации на Нирбисс, во Времена Великого Разлома. Демоническая раса, по сей день обитает, на просторах Вагхира, мечтая прогрызть брешь в иные миры. Но вызволить собратьев из иного плана способны, лишь могучие колдуны.

Вариолит – горная порода, сродни железу, но не подверженная коррозии, и в разы прочнее своего младшего брата.

Великий Магистр – высший ранг в Аскалионе.

Великий разлом или Черная война – катаклизм, навеки изменивший облик Нирбисса. Благодаря коварному нашептыванию Дейры Лаура, человек и демон заключили союз, сломав завесы между измерениями.

Вертикальные горы – исполинский хребет на северном краю континента Большой земли. Пики гор настолько высоки, что теряются в облаках. Над вершинами постоянно собираются дождевые тучи и полыхают молнии. Малоизведанная часть материка, которая обросла легендами.

Верхи – гигантские трехлапые пауки, обитающие в катакомбах, на Недровых путях, реже, их можно встретить в заброшенных склепах, канализациях и подземельях. Данный вид крайне ядовит, и обладает невероятной проворностью, прекрасно видит в темноте и почти беспомощен при дневном свете. Яркое освещение отпугивает тварей.

Верховный жрец – главенствующий сан в ордене Тарумона Милосердного.

Виаргор – серебристый поделочный камень, сродни мрамору, но не столь хрупкий, и мерцающий на солнце, словно алмаз.

Визиканур – пустошь на севере Цинтруона.

Гарги – коренастые демоноподобные создания с лицами, похожими на морды нетопырей. Они неуклюжи, но достаточно сильны и выносливы, обладают невысоким интеллектом. Чаще всего, гарги сбиваются в немногочисленные отряды и промышляют разбоем.

Горы Смерти – труднопроходимая горная цепь, испещренная глубокими норами, в которых обитают оборотни. Хребет отделяет Цинтруон от Аскалиона.

Гревгер – пустошь, расположена на побережье Скалистого залива, в восточной части материка. Когда-то, через нее проходил большак, но с появлением в этих краях Теневой ведьмы, глухая степь вымерла, и только белесые валуны возвышаются, пугающими монолитами, на иссохших просторах.

Дамдо – государство дворфов, расположенное на западной части Большой земли. Данная территория представляет собой горную местность. Гномы обитают в подземных городах, именуемых Энрадами стремясь меньше посещать поверхность. Среди диких хребтов Дамдо и в его глубинах, обитает множество кровожадных чудовищ.

Дейра – Тень или Тьма на языке Первородных эльфов и чародеев, а также, имя одного из великих драконов, что создали Вселенную.

Дерода – богиня Смерти, также именуется Темноликой и Собирательницей душ. Дочь Ниамэ.

Дрит – густой непроходимый лес, где обитают дриады. Дрит расположен на северо-западном побережье Большой земли.

Дроу – достаточно широкое озеро, превосходящее в размерах Арбору, но в два раза меньше, чем Море Семи Ветров. Водоем находится на западе материка Большой земли, разделяя владенья гномов и Гектонию.

Еиран – особая руда, способная отражать самочувствие владельца, если в сплав поместить каплю крови. Широко используется аскалионскими чародеями.