Текст книги "Кхаа Тэ (СИ)"

Автор книги: Дарья Согрина - Друк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

Тор засопел, как молодой бычок, приметивший красную тряпку, но перечить отцу не стал.

– Мы дождемся тебя, – успокаивающе молвил Кор. – Этот целитель же, не причинит нам вреда?

Артур устало улыбнулся.

– Нет. Аскалионцы не причиняют вред мирным созданиям, – фермер обернулся к травнику и кивнул. Барк ответил ему тем же и помог спуститься с лошади своему спутнику. С мужчиной в плаще явно что-то было не так.

– А как вы отыщите путь в этом дыму, – напоследок поинтересовался Кор, стараясь не глядеть на недовольного брата.

– Он может разглядеть даже комара в самом сердце Тени, – подразумевая незнакомца в черных одеяниях, молвил Артур и поспешил подставить плечо всаднику.

– Вот, здесь эликсиры. Они ему понадобятся, если что-то пойдет не так, – произнес еле слышно травник, протягивая дорожную суму фермеру. – Вы уверены, что желаете идти с ним?

Лангрен кивнул. Это был его единственный шанс отыскать дочь. Если чужемцы не лгут, и в Дубках творится, что-то неладное – Артур был обязан вывести Ребекку из пекла.

– Удачи вам, и возвращайтесь поскорее, – печально улыбнулся целитель. – А за детей не беспокойтесь. Я прослежу за ребятишками до вашего прихода.

Фермер бросил прощальный взгляд в сторону близнецов, один из которых одарил его пренебрежением и отвернулся, а другой горько вздохнув, помахал вслед.

Страх перед гневом Создателя и церковью, порой превыше любых других мирских забот. А ненависть к нелюдям, сильнее, чем трусость. Впрочем, одно дело ненавидеть и истреблять одиноких эльфов или коротышек троллей, другое узреть перед собой разъяренного демона с острыми, как бритва клинками.

Огненной стрелой вонзился факелообразный посох в центр двора Лангренов, именно в то место, где еще недавно златовласая девушка оплакивала юного барона. Сейчас стражники уже унесли тело парня, куда-то за пределы двора, а несчастную Ребекку сельчане волокли в сторону сада, к безобразному скелету сожженной молнией груши.

Стремительная тень, промелькнула около четырех мужчин, что захватили в плен девчушку Лангренов. Финли, Брин, Оред и Мик, тяжелыми мешками с репой, опустились на землю. Из перерезанных гортаней хлестали фонтаны крови. Они хватались за горло, в надежде оттянуть встречу с Деродой, но она уже была здесь, и собирала богатый урожай, обвивая ледяными руками шеи своих жертв.

Толпа, с криками и воплями кинулась врассыпную. Не составляет большого труда ватагой нападать на несчастную девчонку, но попытаться выжить в сражении с быстрым и ловким существом, точно невозможно. Через мгновение во дворе фермера оказалось не больше двух десятков человек, которые возможно и, хотели броситься наутек, но долг перед орденом Тарумона Милосердного и страной не позволял им такую роскошь.

Сейчас здесь остался толстый лысоватый храмовник с безумным взором, чья ряса была измазана в крови и саже. Так же, дрожали в сторонке несколько послушников, с выпученными от ужаса глазами, да стражники, испуганно переглядывающиеся и неуверенно сжимающие оружия в руках: тройка копейщиков, два лучника с трясущимися конечностями да отряд ратников, которые еще не решили – вступать в сражение с демонессой или же все-таки выждать удобный момент и дать деру.

Табора, коварно скалясь на присутствующих, застывших, словно сталагмиты в соляных гротах, обтерла клинки о плащ, и, спрятав их в ножны, направилась, к барахтающейся в лужи крови и куче мертвых тел девчушке. Взяв Ребекку, за измазанные в липкой багровой жидкости, волосы, она бесцеремонно потащила ее к дому. Девочка, завизжала от боли, но демонессу, чужие переживания и ощущения, совершенно не волновали. Пока мендарвыцы не пришли в себя, она должна обыскать деревенщину. Не раздевать же ее на глазах у всех.

Табора почти достигла порога, когда резкая боль обожгла плечо. Она дико взревела, и, отпустив девчушку Лангрен, решительно развернулась к негодяям, осмелившимся напасть на нее со спины.

В нескольких метрах от нее стоял тот самый храмовник, что в нынешнее мгновение походил на бродягу, нежели на представителя церкви. Святоша сжимал в руках аритовый хлыст. Брат Конлет тяжело дышал, а на его лице блуждала крайне неприятная очумелая ухмылка.

Мертвый эльф, убитый Финли, который, кстати, то же мертв, мелочь – по сравнению с опасной демоницей. Изловить или уничтожить эту тварь, означало, как минимум, заслужить сан епископа. Храмовник не намеревался упускать такую возможность. Конечно, было бы глупо вступать в бой один на один с бесовским выродком, поэтому брат Конлетт подстраховался. Еще несколько хлыстов, но более тонких и коротких, блеснули в руках у послушников. А лучники, трясясь от страха, натянули тетиву, угрожая попасть скорее в пигалицу, отползающую на четвереньках от порога, нежели в Табору. Даже ратники, дрожа, как осины на ветру, повытаскивали свои неказистые мечи, лихорадочно соображая, в какой момент приемлемее атаковать.

Демонесса иронично ощерилась и водрузила ногу на спину, пытающейся улизнуть Ребекки. Тяжелый сапог прижал девушку к земле, не позволяя продвинуться вперед на миллиметр.

– Она, моя, – предупреждающе прошипела демоница, и ее большие глаза сверкнули недобрыми огоньками.

– Да сразит тебя гнев Создателя! Да низвергнет в пекло Преисподней длань Тарумона Милосердного, дьявольское отродье! – завопил истошно брат Конлет и ударил вновь хлыстом.

На этот раз Табора молниеносно поймала конец бича, чувствуя, как опутанный магией Псилона арит, прожигает перчатки словно кислота.

– Хочешь побывать на бесовском балу, святоша? Ну что же, давай потанцуем!

С этими словами, стремясь сдержать крик боли, демонесса дернула хлыст на себя, повалив храмовника наземь. За спинами ратников взгляд Таборы уловил силуэты двух паладинов. Ситуация с каждой секундой ухудшалась. Если прибудет подмога ордена или барона, она не только не успеет обыскать девчонку, но и падет в схватке с кучкой глупцов и задавак, отождествляющих себя легендарными вояками.

Табора, в мгновение ока, вынула верные клинки, и, раскинув руки, бросилась на недругов. У нее оставалось всего несколько минут, что бы расправиться с присутствующими нечестивцами.

Трусливый эльф куда-то подевался. От него помощи ждать бесполезно. Демоница осталась одна, вместе со скулящей девчонкой, от которой тоже не было проку. Вместо того, чтобы разбить нос, а лучше вспороть брюхо церковнику за смерть друга, та только была в силах реветь и ползать в темной жиже, что осталось после гибели захватчиков.

Глава 12

«И озарится нерушимый небосвод

горящими звездами, что срываются

с высоты, да раскаленными камнями

падают на проклятую землю. И не

переплести орнамент Ниамэ, что

сохраняла равновесье эпох»

«Хоренуан» Книга бытия и

сотворения мира.

Автор неизвестен.

Дребезжащая вибрация пронзила стены и пол залы Советов. С высоких потолков, что теряются в густом полумраке, посыпались тонкие струйки пыли, превращаясь в призрачные облака. Огромные медные люстры с янтарными свечами, раскачивались маятниками, угрожая рухнуть, на собравшихся внизу магов.

Магистры, шумно обсуждающие несчастье, приключившиеся с одним из собратьев, внезапно примолкли, в недоумении переглядываясь. Вибрация повторилась, но на этот раз к ней присоединился нарастающий гул.

Эурион обеспокоенно привстал на алмариновом троне, оглядывая помещение, и стремясь отыскать источник сумятицы. Верховные чародеи, робко перешептываясь, тоже вскочили со своих мест. Великий магистр призвал всех к тишине. Но лишь спустя несколько минуту, в зале воцарилось безмолвие.

Стены завибрировали вновь, с новой силой, осыпая пыль с вековой кладки Цитадели. Гул преобразился в тихий шепот, словно замок Аскалиона решил заговорить со своими обитателями, а точнее – спеть им.

– Кровь демонов жжет, словно адский огонь... – прошелестел певуче невидимый бард. – Не ведаешь страха, но чувствуешь боль...

Один из писарей, что документировал пленум, побледнел и как юная девица хлопнулся в обморок, с грохотом опрокинув стул. Эурион наградил его испепеляющим взглядом, но тому было все равно. Он валялся на холодном полу без чувств, и никто из присутствующих не спешил его поднимать.

– Ту боль, что кромсает сердце в груди... – продолжал голос, приобретая насыщенность. – В объятия смерти ты храбро иди...

Дверь залы, с пронзительным скрипом, распахнулась и на пороге показалась толпа младших магов, целителей и прочих воспитанников. Впереди всех несся, бледный от ужаса, Юргер.

– Башня!!! – воскликнул он дрожащим голосом.

Эурион приподнял левую бровь. Магистры качали головами, пожимали плечами, разводили руками, стремясь понять, что происходит. Землетрясения в этих местах были не редкость, и Цитадель могла выдержать негодование почв и гор. Но на сей раз, это было что-то иное, нежели природный катаклизм. Вряд ли хребты, леса и пустоши возжелали пропеть балладу аскалионцам.

– В башне – эпицентр!!! – вновь, почему-то завопил Юргер, беспокойно прислушиваясь к повторяющимся толчкам и шепоту, который, сейчас был больше схож с завыванием ветра.

Паника в зале нарастала, голоса становились громче. Хаос мог только усугубить ситуацию.

– Тишина!!! – гневно вскричал Эурион. – Все прочь из Цитадели! Дожидаться окончания тряски во дворе! Да и отойдите подальше от стен! Рейвен, Майрус, Лоерген, Тиандиор – за мной! Остальные, прочь из замка!

Великий магистр, откинув назад полы мантии, спустился со ступеней и твердым шагом пошел по проходу, стараясь не смотреть на лица, напялившие маски недоумения и испуга. Толпа расступалась. В происходящих событиях было под силу разобраться лишь Эуриону. Недаром же он обладал самым высоким рангом в Цитадели. Четыре Верховных мага поспешили за Великим магистром. И лишь, когда небольшая процессия скрылась в полумраке коридора, аскалионцы торопливо стали покидать Залу Советов, а несколькими минутами позже, и само Убежище.

Науро С’Ар Илхор был человеком чести, а точнее Мрачным эльфом, которому не чуждо благородство, милосердие и долг перед родной землей. Нирбисс был его родиной. Именно здесь, он увидел первые лучи солнца, сделал первый шаг по зеленой траве, которая, увы, не обладала таким ароматом, как луга Инайрлан, откуда явились его предки. Но это был его мир. Мир, который он любил и был готов защищать до последней капли крови.

Глядя, как Табора, обезумев, решила бесцеремонно увести из-под носа храмовника девчушку, он не мог оставаться в стороне. Но помимо демонессы, у него была и другая забота. Ребекка! Если она так и будет распускать сопли и пытаться сбежать, то, скорее всего, закончит, как и четверка простофиль, что стали добычей Таборы. Нужно было вмешаться, и срочно!

Ребекка дрожала от страха, негодования и отчаяния. Она хотела броситься на обидчиков с кулаками, но в тоже время, мечтала незаметно ускользнуть из этого кошмара, что развернулся рядом с ней. В ее светлой голове, тысячу раз пронеслись мысли о том, что не переступи она границы Мендарва, возможно все бы сложилось иначе. Зачем она пошла к Белле! Все было бы по-другому, не впутай она Годфри в погребение эльфа! Не стоило ей выходить из дому в этот злосчастный вечер!

Ее терзало чувство вины и горечь обиды. Если бы не рвение девочки – помочь нелюдям, возможно, не случилось бы пожара, Годфри до сих пор был бы жив, а орден Тарумона Милосердного не преследовал ее попятам.

В иной ситуации, она была бы готова принять смерть вместе с другом, но где-то там, на свободе, оставался отец с братьями, и златовласка была обязана выжить, дабы предостеречь родных людей от беды.

Неведомая тварь, что явилась за девочкой, была занята храмовниками и стражей. Сейчас у Ребекки появился шанс – ускользнуть. Было неосмотрительно находиться под открытым огнем, когда в двух шагах от тебя, кипела нешуточная битва. Одна стрела, выпущенная лучником, уже успела воткнуться рядом с златовлаской, разорвав рукав и оцарапав плечо. Если она станет медлить, то скоро составит компанию четырем односельчанам, что несколько мгновений назад захватили ее в плен, а сейчас валялись мертвыми телами во дворе Лангренов.

Бежать! Бежать! Бежать! Прочь из Дубков! Добраться до Дубравы и отыскать Артура да близнецов. А там, отец уже придумает, что делать дальше!

Ребекка неторопливо поползла, прочь от места сражения, молясь, чтобы никто не заметил ее побега. Но ее попытка оказалось тщетной! Алый шест и чьи-то ноги в кожаных сапогах преградили путь. Девочка, глотая слезы, боязливо подняла глаза, с горечью прощаясь с жизнью.

К ее безумной радости или удивлению, не менее безумному, перед ней стоял тролль. Тот самый, которого она встретила в лесу. В руках коротышка сжимал раскаленный докрасна посох.

– Ты так и будешь барахтаться в грязи, как червяк, или сподобишься подняться на ноги? – поинтересовался непринужденно он, как будто они находились в Дубраве, где царил мир и покой, а не в Дубках, охваченных пламенем и сражением.

– Я... Я... – заикаясь и пытаясь оправдаться, промямлила Ребекка.

– Вставай! И дерись за свою жизнь! – сурово молвил толстяк, протягивая ладонь. – Не вечно же мне защищать тебя, соломинка!

Златовласка, секунду помедлив, все же схватила за лапу тролля. Тот, одним рывком поднял ее на ноги. Вид у девчонки был крайне отвратный. Измазанная кровью, перепачканная землей, зареванная, она вызывала жалость. В таком обличье, ей бы в Недровых путях обитать, а не под ярким солнцем Мендарва, а точнее, под алыми отблесками пожара, что был готов, через пару часов, доесть последние хижины деревушки.

– Держи! – протянул коротышка посох златовласке. – Бейся за себя! До последнего! Одержим верх, я обещаю, что демоница тебя не тронет.

– Я... Я не знаю... Я не умею... Не могу...

Науро грозно щелкнул клыками.

– Можешь! Глупо зарываться в землю, в надежде, что тебя не найдут или стремиться уйти невредимой от толпы умалишенных! Сражайся, пока есть силы, сражайся, пока Темноликая не обрезала все нити, сражайся за смерть друзей и за жизнь родных! Прекрати реветь и сетовать на судьбу! Сражайся, соломинка, иначе, мы все умрем! – воскликнул он, ткнув посохом в подбородок девушки.

То ли Ребекка испугалась гнева эльфа, то ли он и в правду вселил в нее храбрость, но она взяла, незнакомое доселе, оружие двумя дрожащими руками. Ладони неприятно покалывало, словно кожа прикоснулась к стеблям крапивы. Но выпустить посох, она не осмелилась.

– Бей этих мерзавцев, как сможешь, но остерегайся стрел, хлыстов и клинков! – довольно ухмыльнулся толстяк и вытащил из-за пояса короткий кинжал. Он, в два прыжка, оказался рядом с Таборой, окруженной храмовниками. К братьям Вечного света присоединились паладины с тяжелыми аритовыми мечами, лезвия которых походили на острые зубья пилы.

– Ты совсем ополоумел, Науро, – прошипела демонесса, увидев эльфа рядом с собой. Несмотря на ожесточенный бой, мимо ее внимания не прошел несуразный поступок напарника, решившего вручить оружие дочке Лангренов.

– Девичьи перепалки – не моя забота. Когда выберемся из этой передряги, ты вежливо попросишь соломинку отдать то, что тебе так необходимо. А сейчас лишние руки, жезлы и мечи нам совсем не помешают.

– Да она, скорее помрет, чем отобьется от кого-нибудь! – процедила демоница.

– Милочка, конечно у нее нет такого богатого жизненного опыта, как у тебя, но вряд ли она настолько безнадежна! Не суди по первому впечатлению, – ехидно заключил Науро и взглядом указал в сторону златовласки, которая, хоть и не дралась, но не подпускала никого к себе. Правда, два копейщика – не в счет.

– Я тебя однажды придушу, – молвила демонесса, и ее губы тронула легкая улыбка. Этот мохнатый толстяк, все же странный, но хитроумный союзник.

– Я согласен, – оскалился в ответ Науро. – А сейчас хватит болтать понапрасну – время веселиться! – с этими словами Мрачный эльф прыгнул вперед, перекатился два раза и, заскользив по земле, пропитанной кровью, оказался у ног одного из паладинов, который, стремился добраться до демонессы, через ряд стражи и послушников.

Невзирая на то, что грузный воин, подобно раковине был запечатан в латы из арита, коротышке удалось найти зазор между пластинами, возле щиколотки, и полоснуть кинжалом. Паладин взревел от боли и, осев на одно колено, с яростью опустил тяжелый меч на эльфа. Но тот был проворнее, он юркой ящеркой увернулся от удара и уже кружил в танце с одним из стражников, стремясь, у вояки выбить меч и ткнуть коротким кортиком в бок, хотя сгорал от желания выбить сопернику глаз.

Артур, на плечо которого, опирался аскалионец, не переставал удивляться, как тот, без труда находит путь в кромешной тьме гари, окутавшей Дубраву. Маг предупреждал, где поваленное дерево, где круто сворачивает тропа, а где торчат коварные и цепкие корни.

– Вы еле на ногах стоите, как же вы собираетесь незаметно проскользнуть в Дубки? – с беспокойством поинтересовался он у незнакомца.

– Мне не нужно быть незаметным. Доберемся до деревни, я приму снадобья и... В течении часа, у меня будет достаточно сил, дабы противостоять кому-либо, – тихо произнес он. – Осторожно, кустарник терновника справа.

Артур сделал шаг в сторону. Шипы лишь слегка зацепили шерстяную ткань кафтана, но не нанесли серьезного урона и не застопорили путешествие.

– Но, храмовники...

– Вы прожили шестнадцать лет здесь, и никто ни разу даже не догадался, что ваши дети, да и жена нелюди. Может и мне так повезет, – горько усмехнулся аскалионец.

Артур остановился. Никому не было известно о его с Аэлтэ тайне, как же магу удалось разнюхать про нее, находясь вдали от Мендарва, закрытого для чародеев?

– Прошу, не останавливайтесь, – взмолился волшебник. – Я не в силах ответить вам, откуда мне ведом ваш секрет. Скажем, кое-кто мне шепнул, что ваша супруга дриада. Соответственно, ваши отпрыски, переняли часть ее.

Фермер, нахмурившись, продолжил путь.

Еще, будучи юношей, и живя в небольшом рыбацком поселении на берегу бескрайнего озера Арбора, он частенько наведывался в Дрит. Там он, исподтишка, наблюдал за грациозными и ловкими женщинами, что строили дома в высоких кронах вековых древ и передвигались по ветвям, словно паря в воздухе.

Именно в Дрите он повстречал Аэлтэ и с первого взгляда полюбил. Мало кому из людей удавалось избежать такой участи. Сестры леса могли завоевать сердце даже короля, а что говорить о безродном рыбаке. К удивлению, дриада согласилась стать его женой, но при двух условиях. Первое, они должны будут перебраться в страну людей. Второе, у нее была новорожденная дочь, которую Артур обязан был усыновить и принять, как родное дитя.

Молодой Лангрен, ради возлюбленной, был готов на любые жертвы. Он покинул семью, перебрался в Мендарв, где ежедневно ему приходилось переживать за супругу и детей. Напрасно Аэлтэ уверяла его, что в этом государстве им ничто не угрожает. Бывший рыбак, а ныне фермер, постоянно тревожился за родных.

Но каковы не были страхи Артура, шестнадцать лет они все же прожили в мире и покое. Неприятности, пусть и небольшие, начались после ухода Аэлтэ. Отпуская ее в грозу, он чувствовал, что возможно, он видит любимую в последний раз. Противоречить ее решению он не мог, осознавая, что стоит на кону.

Перед тем, как покинуть дом дриада строго наказала, если нужда или неурядицы обрушатся на семью, то Артуру следует увезти детей на побережье, а лучше, вовсе, покинуть Мендарв.

Аэлтэ не вернулась. Возможно, еще не истек отведенный ей срок, а может, что горестное случилось на Большой земле. Артур не ведал.

Он каждый день ходил на реку, изображал скорбящего мужа, и у него сердце разрывалось, когда фермер смотрел на детей, оплакивающих мать, но рассказать правду он не мог. Да и покидать Мендарв, без Аэлтэ не желал, хотя обстановка в Дубках с каждым днем становилась все тревожнее.

– Удивительно, что вашей супруге удалось выносить и родить мальчиков, – прервал размышления фермера чародей, который вдалеке узрел окраину леса и алые блики пожарища.

– Она сама была удивлена. Не верила до последнего, что они родятся здоровыми и смогут прожить хотя бы год, – произнес он, вспоминая, как жена опекала близнецов, боясь их потерять в любое мгновение.

– Дриады крайне редко рожают детенышей мужского пола. Обычно одни девчонки. А мальчики... – аскалионец замялся. – Мальчики появляются на свет мертвыми.

– Возможно, в Мендарве воздух другой, – попытался пошутить Артур.

Ноэл с трудом улыбнулся, сомневаясь, что фермер заметит гримасу. Лицо мага было по-прежнему скрыто под капюшоном, да и дым мешал лицезреть окрестности и эмоции спутника.

– Вам придется покинуть страну. Рано или поздно сила проявится...

– Знаю, – печально согласился Артур.

– Вот и опушка, – облегчено прошептал чародей.

Лангрен вгляделся во тьму. Да, она немного рассеялась, и даже неподалеку, были видны пурпурные мерцающие блики, но видимость все равно оставалась до ужаса никчемной.

– Доведете меня до Дубков. А дальше – я сам. И даже не помышляйте вступить с кем-то в разговор и тем более, показываться на глаза.

– Я должен отыскать Ребекку.

– Я приведу ее. Артур, – голос мага был надтреснувшим, но спокойным, – доверьтесь мне, и не разжигайте пламя, жаждущее вас поглотить.

Фермер кивнул, надеясь, что асклионец увидит его жест. Он намеривался прислушаться к совету, но поступить по-своему. Сидеть, сложа руки, пока его приемная дочь, вероятно, оказавшаяся в беде, взывает к спасению, он не желал. Он будет крайне осторожен, и возможно, отыщет Ребекку раньше чародея.

Башня Верховных магов вибрировала с периодичностью в несколько минут. Мелкие камешки отделялись от собратьев и сыпались вниз на широкие ступени, которые в свою очередь, ходили ходуном. Очередной толчок грозился обрушить крышу, а то и все древнее строение.

– И грады все рухнут, падут короли,

Где меч твой вонзиться во чрево Тени.

Впитают баллады тернистый твой путь.

Воспоют трубадуры истины суть, – напевал глухой грудной голос.

Эурион с чародеями, держась за шатающиеся стены, стремился к верхнему этажу, откуда доносилась песнь. Прибавить шаг – не получалась. Ступени, то и дело вздрагивали, норовя повалить наземь магов, жаждущих добраться до вершины.

– Кто-нибудь понимает, что происходит? – прокричал Рейвен, надеясь, что его слова долетят до ушей магистров, сквозь гул и пение.

– Зеркало! – ответил ему Эурион, нахмурив брови и стараясь сохранить равновесие от очередной вибрации Цитадели. – Демоническое зеркало!

Маги продолжали путь, но их обуяла колючая тревога. Уже несколько десятков лет древний артефакт не подавал признаков жизни. Почему сейчас он решил проснуться?

Твердыни вмиг вздрогнут от пустоши мрака.

Войной обернется эльфийская драка.

Ни демон, ни ангел, а боль во плоти.

К обители Смерти ты храбро иди!

И жарким пусть пламенем Лаур обжигает.

Из пепла эпох его тень восстает!

Твой разум и сердце – битв возжелает!

И полотно Нирбисса Ниамэ плетет! – не прекращал завывать голос.

Чародеи, несмотря на рушащуюся, на глазах башню, целенаправленно шли вверх. Вот уже не песок, и не маленький обломок, а огромный камень сорвался с высоты вниз и упал на ступени, прямо перед Майрусом. Он еле успел отскочить в сторону, дабы глыба не расплющила ему ступню.

– Да что с ним такое? Что потревожило его и почему он губит Цитадель? – гневно проворчал Тиандиор, прижимаясь к стене, когда кусок черепичной кровли, чуть не приземлился ему на голову.

– Достигнем покоев Археса, узнаем, – хмуро заключил Рейвен. Нутро съедало неприятное предчувствие. А не связано ли пробуждение зеркала с Ноэлом или визитом Найгари?

Наконец, волшебники достигли верхнего яруса. Руны, что были повсюду, теперь не светились блеклым мерцаниям, а пылали огнем: золотым, белым и черным. Дверь в покои Мудрого эльфа была широко распахнута.

Не стой на обрыве в манящую пропасть,

Где ветви забвенья – царство судьбы.

Воспрянут знаменья хвалящие глупость!

В объятье Дероды ты смело иди...

Эурион вошел первым, за ним, озираясь по сторонам и опасаясь неведомых ловушек, последовали остальные магистры. В комнате было светло, как днем. Мебель была сломана в щепки, рукописи витали в воздухе мелкими обрывками. Поверхность зеркала пылала огненной пастью дракона.

– И небо четырех миров, что под одними звездами уже сотни веков, окрасится кровавыми слезами! И сгинут былые законы во тьму нерушимых крыльев Тени! И скверна поглотит города и страны, свергая правителей и выдвигая на трон самозванцев! И не остановить серебристой Ниамэ своих братьев, что вновь вступят в противостояние! Один лишь победит, один лишь решит судьбу Нирбисса! – громогласно вещало зеркало, и от его слов стены дрожали, склонами пробуждающейся Энал.

В глазах магистров отразились ужасающие картины, что пророчила поверхность древнего артефакта.

Горящая Цитадель. Десятки растерзанных тел магов. Дымящиеся руины Морена, где подобно светлячкам, духи мертвых эльфов взмывают к Туманным далям Инайрлан. Гниющие и превращающиеся в тлен дебри Дрита. Величественные хребты Дамдо, рассыпающиеся песочными замками. Бурлящее море Семи ветров, вода которого окрасилась в алый цвет. Фонтаны лавы, прорывающиеся сквозь толщу земли Пазедота, сжигающие заживо сотни карликовых троллей. Ковлы, раздирающие трупы обитателей Нирбисса, обезумившие Пии, нападающие среди бела дня на беженцев, что стремятся вереницами к берегам океанов, дабы покинуть проклятый край.

Ребекка уже приноровилась вонзать в стражников витиеватый наконечник посоха, который нестерпимо жег ладони. Ей даже каким-то чудом, посчастливилось увернуться от нескольких стрел. Правда, однажды одному из послушников удалось полоснуть ее хлыстом по бедру. Тонкое и гибкое лезвие разорвало ткань и кожу, неглубоко. Ссадина горела и кровоточила, но терпимо.

Куда хуже пришлось демонессе, принявшей на себя основной удар. Ее черное одеяние и кожаные доспехи сейчас напоминали оперение ворона, нежели воинский костюм. И бордовая кровь сочилась соком спелых ягод, оставляя рисунок брызг на побагровевшей земле. В плече торчал обломок стрелы, которая проткнула чертовку, но ранение не отразилось на функциях конечности. На подбородке, икре и шее пылали рубцы от бичей храмовников. Невзирая на боль и увечья, Табора продолжала драться, как разъяренный барс, нанося смертельные удары противникам.

Науро, чье одеяние пропиталось чужой кровью, в отличие от представительниц прекрасного пола, был неуязвим. Карлик юрко кувыркался по земле, высоко прыгал, невзирая на свое, далеко не стройное, телосложение, и ухитрялся поразить врагов в самые необычные места. Ему, все же, удалось всадить короткий кинжал в глаз лучника. Теперь стрелку, если выживет, придется выбрать другой род деятельности. Калеча врагов, эльф умудрялся уходить от ударов, зачастую, осыпая недругов нелестными словцами. Потасовка с мендарвцами ему явно доставляла удовольствие.

Ребекка стала замечать, что сельчане понемногу возвращаются к месту сражения. Одни не могли унять любопытства, и пришли поглазеть, другие, явились с вилами и топорами, намереваясь явно влиться в драку. И влились. В основном, храбрецами оказались местные забияки и балагуры, жаждущие отхватить кусок славы в битве с нелюдями.

Человеческие тела, сраженные клинками демонессы и коротким кинжалом эльфа, падали наземь, как свежесрубленные деревья. Ребекка Лангрен, ловко орудуя посохом, награждала синяками и шишками атакующих соседей и знакомых. Теперь, девочка наносила смело удары, чувствуя, как боль за смерть Годфри перерастает в ярость и придает ей сил.

Добровольцев, жаждущих потягаться с нелюдями, среди жителей Дубков поубавилось, но откуда не возьмись, появился новый неприятель, куда страшнее и опаснее, чем храмовники и их союзники-тугодумы.

Ребекка почувствовала, что чья-то крепкая рука с силой схватила ее за лодыжку. Златовласка, с размаху врезала посохом по лицу кузнеца, что пытался вцепиться в ворот платья, дабы на время унять его пыл. А затем она обернулась, жаждая огреть шестом неприятеля, подобравшегося незаметно, и намеревающегося повалить ее наземь. Серо-зеленые глаза расширились от ужаса, а оружие застыло в воздухе, так и не достигнув обидчика.

Кровожадно скалясь, и пытаясь явно оторвать ступню жертвы, на девочку глазел Финли. Или не Финли? Глаза мясника были пусты. Из перерезанного горла уже не сочилась кровь, хотя рана, все также, зияла отвратительным разрезом. И он был жив, или казался таковым.

Девчушка, справившись с шоком, испуганно заверещала и со всей дури, стала колотить тупым концом посоха по голове воскресшего великана. Крик вызвал протяжный вздох толпы и привлек внимание Науро, который, в это мгновение, добивал последнего паладина.

– Нежить? Да, что в этом уделе происходит?! Бесы вас раздери! – выругался Мрачный эльф и помчался на помощь Ребекке.

– Науро, берегись! – воскликнула Табора, и швырнула один из клинков, точно между глаз, послушника, который решил, что мертвым быть приемлемо, но лучше продолжить сражение. Приверженец культа Тарумона Милосердного восстал с того света, аккурат перед носом коротышки, заслонив хладным телом златовласку.

Науро удовлетворенно хмыкнул, одобрив действие напарницы и, пнув мертвяка под колено, ловко перескочил через упавшее тело, приземлившись точно на спину хрипящего мясника. Тот, лишившись разума и души, ни в какую не желал отпускать ногу девочки, которая, то била его по макушке, то отмахивалась от еще живых неприятелей. Например, кузнеца, опомнившегося от удара и вновь предпринявшего попытку, атаковать дочь Лангренов.эльфа раскроил череп Финли надвое. А пока, коротышка стремился второй раз убить гиганта, двое подельников мясника, кряхтя и фыркая, и совершенно не обращая внимания на раны, рассекающие горло, пошатываясь, поднялись на ноги. Спотыкаясь и заваливаясь в стороны, трупы устремились к Ребекке. Нежить испытывала какой-то нездоровый интерес к пресловутой троице, совершено не обращая внимания на других жителей Дубков. Табора злобно оглядела восстающих покойников, и брата Конлета, хоть и стоящего еле живым на ногах, но не желающего сдаваться. Самое время было использовать магию. Но демонесса знала, потрать она хоть одну крупицу силы на этих монстров, то возможно, и сама, в скором времени, присоединиться к армии Некрополя. Кровоточащие раны по всему телу, и так оставили ничтожный шанс на выживание.

– Эй, клыкастый, и ты безродная девчонка! – воскликнула демонесса, вертя в руке единственный оставшийся кинжал. – Если мы погибнем в этой проклятой деревне, и я не успею с вами молвиться словцом, хочу, чтобы вы знали...

– Милочка, не нагнетай драматическую атмосферу, – парировал эльф, стремясь уложить, на это раз, одноглазого лучника, который с первой попытки не возжелал отправиться в обитель Дероды. – Никто здесь не умрет, кроме тех, что уже не жильцы, даже если сюда явятся вся нежить этого проклятого мира!