Текст книги "Кхаа Тэ (СИ)"

Автор книги: Дарья Согрина - Друк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

Травник хотел было, что-то возразить, но маг остановил его знаком. Барк был упрям, и если не пересечь его попытки то, он добьется своего в финале.

– Нет, ты не останешься со мной! Если тебя обнаружат здесь, не миновать беды. А мне... – чародей горько усмехнулся. – Мне терять уже нечего. Если обитель не отворит двери предо мной в течение часа, я спущусь вниз, и ты отведешь меня обратно в келью.

– А ежели отворит? – с тревогой вопросил целитель.

– Барк, мой верный друг. В любом случае, я буду вынужден покинуть башню. Или ты думаешь, что я мечтаю умереть в покоях Мудрого эльфа?

– Тролль тебя разбери! Я не в силах предугадать, что через мгновение взбредет в твою безумную голову.

Ноэл выдавил из себя усталую улыбку. Порой и сам чародей не ведал, какая нить вплетется в его судьбу через миг. Целитель тяжело вздохнул и поднялся на ноги.

Визиканур с тоской смотрел, как в полумраке башни растворяется голубое одеяние травника, спускающегося по лестнице. Там, в чертогах Темноликой, где царит вечный холод и пустота, ему будет не хватать друга. Но только, в опочивальне Дероды получеловек, полудемон, полуэльф мог обрести покой.

«Скоро, очень скоро, ты сможешь сжать меня в своих ледяных объятиях», с тоской пронеслось у него в голове.

Гомон голосов и подозрительный шум с трудом вырвал Ребекку из кошмара. Она, пошатываясь, поднялась с постели, не осознавая, где находится и что происходит. Ее лицо было мокрое от слез. Волосы всклокочены, и среди длинных золотых локонов, тонкой лентой, серебрилась белоснежная прядь – Прикосновение Смерти.

Воспоминания лениво складывались в общую картину. Последнее, что ей удалось выудить из череды сновидений, был образ скалистого берега и силуэт Дероды. Златовласка осторожно дотронулась до ключицы. Там, где капля крови с клинка обожгла ей кожу, образовалось темное родимое пятно. Метка Темноликой. Собирательница душ дважды клеймила ее.

Гул голосов становился все явственней. Казалось, все обитатели Дубков высыпали на улицу, громко обсуждая какой-то инцидент. Пока девчушка спала, что-то случилось! Неровной походкой Ребекка подошла к окну и выглянула наружу.

На фоне сгустившихся сумерек, в конце села, рубиновыми отблесками возносились к небу безжалостные и острые языки пожара. Горел дом Беллы! Травница еще ночью покинула деревню, отправившись на восток в сторону леса Серых лисиц. Ее жизнь была вне опасности. Но то, что пылала ее хижина, было недобрым знаком. Вряд ли старушка в спешке забыла потушить лучину, и она стала причиной возгорания. Кто-то, намерено поджег дом!

Народ кричал, перешептывался, бежал, стоял, но нигде не было видно сельчан с ведрами. Никто не стремился к Зарнице, дабы набрать воды и потушить огонь. Неужели пожар так разошелся, что попытки погасить его, были тщетны?

Шум усиливался, а в доме Лангренов поселилась тишина. Девочка напрягла слух. Отец и братья, либо еще не вернулись, либо побежали поглядеть, что стряслось. Но будь последнее правдой, они бы наверняка разбудили Ребекку. Златовласка ощутила, как в ее сердце гремучей змеей заползает зловещее предчувствие.

Она тяжело вздохнула, поправила, помявшееся от сна платье, и вышла за порог спальни. Ребекка должна была отыскать Артура и близнецов, а заодно разузнать, что произошло с хижиной Беллы.

Темная Дубрава словно обезумила. Шквалистый ветер рвал багряные листья с колышущихся крон, ломал сучья деревьев и поднимал вихри сухой травы да пыли. Плотная вечерняя мгла ухудшала видимость. Казалось буря, пронесшаяся месяц назад по лесу, вновь решила навестить старого знакомого. К проискам стихии присоединились лоскутки черного дыма и запах гари.

– Чудесная погодка, – проворчал мрачный эльф, торопливо следуя за Таборой, которая, не обращая внимания, ни на разбушевавшуюся природу, ни на признаки близкого пожара, целеустремленно шла по дебрям, опираясь на посох.

Напарники были облачены в длинные накидки с надвинутыми на лоб капюшонами. Маскировка от мендарвцев невесть какая, но все же лучше, чем предстать во всей красе перед толпой безумных людишек, охваченных жаждой растерзать первого попавшегося нелюдя.

– Идеальная погода, как раз для того, что бы проникнуть в дом Лангренов, – не сбавляя шаг, промолвила демонесса, принюхиваясь. Она надеялась, что запах свежего пепла пришел издалека, а не кто-то поблизости удумал развести костер. Встреча с незнакомцами в Дубраве, в данный момент, была бы крайне нежелательной.

– Ты уверена, что мы управимся до того, как мужичок с парнишками вернется? – в голосе коротышки послышалось сомнение.

Табора коварно улыбнулась, но шаг не сбавила.

– В такое ненастье, они еще долго будут плутать по лесу. У нас будет достаточно времени, чтобы перевернуть бывшую обитель Тары, вверх дном.

– А девчонка? Если она окажется в хижине? Что тогда делать будем?

На этот раз демоница остановилась и, оскалившись, глянула на толстяка.

– Ты думаешь, мы вдвоем не справимся с маленькой и пугливой деревенщиной? Даже, если пигалица дочь дриады, она нам не помеха.

– Надеюсь, ты не намерена ее убить? – поинтересовался осторожно эльф. Споткнувшись, он чуть не налетел на коллегу, которую крайне трудно было разглядеть в творящемся хаосе.

– Зачем мне руки марать о выродка сестры леса? Придет время, и храмовники сами с ней разберутся, – девица вновь зашагала, куда-то в темноту, ловко перескакивая валежник и обходя корни деревьев. Зрение демонов незаменимая штука, если Тень накрывает окрестности.

Науро спешно засеменил за ней. Когда они окажутся в Дубках, ему придется изловчиться и как-то отвлечь демонессу от златовласки. Девочку нужно спрятать, увести, закрыть в соседском доме, а лучше, вовсе переправить на другой континент.

Мрачный эльф выругался под нос. Надо было раньше поговорить с Таборой, сейчас она его и слушать не станет. Он шестнадцать лет путал следы, дабы никто не мог обнаружить златовласку. А теперь, настала пора расплачиваться за беспечность.

«Ничего, Науро, ты, как и прежде справишься. И не из таких передряг выбирался. Рассчитывать на помощь кого-либо не приходится. Значит, нужно действовать по старинке», эльф засунул руку в карман, где находился небольшой плоский камень.

Этой штукой он может воспользоваться лишь один раз. Выполнив свое предназначение, кусок породы превратится в бесполезный булыжник. Следовало взять в Мендарв несколько таких вещиц. Но в Броке – Офир оставалось немного. Что бы создать один такой камень, Мрачным эльфам приходилось тратить не один год жизни и использовать уйму магической энергии, которая и так была скудна в тех краях. Столько времени и сил ради одноразового использования! Зато, эту невзрачную на вид безделушку, не мог учуять не один мендарвский храмовник. Иное волшебство Мрачных эльфов было кустарным, примитивным и разительно отличалось от магии чародеев, Светлоликих, демонов и прочих одаренных колдовскими способностями существ.

«Только один раз и, лишь в крайне необходимом случае», напомнил себе Науро, стремясь не потерять из виду, расплывающийся в потемках силуэт Таборы.

Ужин, устроенный в честь капеллана в замке барона Данкоса протекал весьма уныло. Его Преосвященство был немногословен. А баронская чета и остальная знать, тихо перешептываясь меж собой, щебетали о пустом.

Годфри неспешно ворошил вилкой форель, запеченную на углях. Аппетита совершенно не было, но уходить из-за стола он не посмел. Покинуть трапезную раньше Верховного жреца, пока тот ест, было верхом неприличия.

Юноше оставалось лишь внимательно прислушиваться к болтовне дворян и не спускать глаз с беловолосого старца. Однажды Псилон перехватил взгляд паренька и улыбнулся в бороду. Вот только, улыбка не была не добродушной, а какой-то пугающей. Возможно, Годфри только показалась, что он заметил зловещий оскал. Тени, неровный свет свечей, могли сыграть нелепую шутку с воображением.

Оживление в зале случилось лишь к концу банкета. К Верховному жрецу и Бальтору Данкосу торопливо подбежал секретарь барона, и что-то тихо стал тараторить. Несмотря на то, что Годфри сидел по левую руку отца, он смог расслышать внятно лишь два слова: Дубки и пожар. Как только гонец закончил свой доклад, капеллан и хозяин феода принесли извинения присутствующим и покинули в спешке столовую.

Опасение юноши росло с каждым мгновением. Он выждал несколько минут и тоже откланялся. Илария удивленно вздернула брови, но удерживать сына не стала. Любопытство и ей было не чуждо, вот только бросить сидящих за столом гостей, она не могла.

Годфри стрелой помчался по винтовой лестнице, ведущий на площадку дозорной башни. Только оттуда открывалась полная панорама удела. Лишь с высоты, он мог подтвердить свои догадки или же усмирить тревогу, захлестнувшую разум и душу.

Круглая терраса, огражденная каменными зубцами, была довольно просторной, здесь с лихвой мог поместиться компактный взвод солдат. Но сейчас тут находилось только двое лучников, которые, о чем-то оживленно спорили, указывая пальцами в сторону Дубков. При виде юного барона, они, не мешкая, вытянулись по струнке и приняли важный вид, продолжая коситься в сторону мерцающего зарева.

Годфри совершенно не обращая внимания на дозорных, подбежал к ряду мерлонов и устремил взор вдаль, где во тьме ночи, алым цветком полыхал дом травницы. Ему с трудом удалось разглядеть в свете факелов и вуали гари маленькие движущиеся фигурки селян. Деревенька напоминала издали муравейник, охваченный паникой. Юноша, прищуриваясь, пытался рассмотреть хижину Лангренов. Но дым от кострища, подхваченный ветром, расползся по всей округе, с каждой минутой, все плотнее укрывая поселенье и спящий лес.

«Она там. И возможно, ей грозит опасность», пронеслось в голове у барона, и он ощутил, как сердце испуганно забилось в груди. Он не мог находиться под сенью надежного замка, когда возлюбленная оказалась в центре лихих событий.

Лучники ошарашенно пялились вслед молодому аристократу, покинувшему дозорную площадку со скоростью урагана.

– И чего он там углядел? – задумчиво пробормотал Бейн, поглаживая пальцами небритый подбородок.

– Небось, побежал лицезреть кострище вблизи. То буря, то пожары, какая-то чертовщина происходит в угодьях барона. Видать, происки нечистой силы, – заключил Лорн.

Солдаты переглянулись, упомянув про себя имя Пророка, и вновь подошли к ограде, дабы созерцать, с высоты птичьего полета, что происходит в родной деревушке, где творилась настоящая сумятица.

Брат Конлет, отправляясь в Дубки, получил от капеллана строгий указ – провести обыск в домах некоторых жителей и, не поднимая шума, доставить подозреваемых в замок. Но неприметно выполнить просьбу Верховного жреца, не удалось. Впрочем, брат Конлет был всего лишь священнослужителем, а не Странником, которому ведомы шпионские уловки.

Неприятности начались с той самой минуты, как за храмовниками увязался подвыпивший Финли со своим приятелем. Эта парочка преследовала церковников до самого дома травницы. Они все расспрашивали: то о мертвом нелюде, то о визите главы ордена, то пускались декламировать писания Пророка. Брат Конлет с трудом сдерживал себя, чтобы не прикрикнуть на хмельных балагуров. И слава Тарумону Милосердному, он этого не сделал.

Добравшись до хижины старой Беллы, братья Вечного Света столкнулись с первой проблемой. Дом был наглухо заколочен. Ставни закрыты с внутренней стороны. А на двери красовался увесистый замок. Чтобы попасть в жилище, требовались ключи. Естественно, целительницы дома и в помине не было.

Вот тут Финли и Глен пригодились. Один рассказал, что Белла с зарей решила вернуться в родные края, якобы расстроенная инцидентом с эльфом, второй предложил выломать дверь, если адептам ордена неймется осмотреть дом или требуются в срочном порядке снадобья, которые наверняка припрятаны в кладовке старушки.

В иной ситуации, брат Конлет развернулся бы и явился в другой день. Но сейчас, обстоятельства заставляли церковника идти на крайние меры. Верховный Жрец дал ясно понять, что весьма недоволен работой храмовников в баронском наделе. За целый месяц, кроме мертвого эльфа, они ничего не обнаружили. Ни таинственной женщины по имени Тара Рин, ни источника магической активности, хотя воздух был пропитан чарами.

Белла вернется лишь по весне. Она раз в полгода приезжает в Дубки. Мчаться за травницей в другой конец страны, не целесообразно, а вот дом проверить стоило бы, хотя бы для того, чтобы капеллан мог ее исключить из списка еретиков.

– Ломайте дверь, – приказал Конлет, обращаясь то ли к послушникам, то ли к Финли с Гленом.

Последние товарищи решили, что распоряжение адресовано им, и со всей дури навалились на добротные доски. Под грузным телом мясника деревянная преграда разлетелась в щепки, и парочка добровольцев, с глухим грохотом, ввалилась в дом, тем самым, вызвав нежелательное любопытство соседей.

– Церковь возместит ущерб, если Белла подтвердит свою непричастность к казусу, связанному с мертвым нелюдем! – громко произнес брат Конлет, ощущая затылком, как с каждой минутой зевак, рядом с хижиной травницы, прибавляется.

Лучше бы старуха оказалась ведьмой! Капеллан три шкуры спустит с храмовника, если узнает, что тот нанес ущерб частной собственности абсолютно невинного человека. Дверь была лишь первым звоночком.

Очутившись внутри, Финли и его приятель вошли в раж. Они не знали, чего ищут храмовники, но намеривались найти это раньше их. Подельники переворачивали тумбы и шкафы, распарывали подушки. Они даже в камин не побрезговали заглянуть. Брат Конлет смотрел на творящийся хаос, и ощущал, как знакомое чувство злорадства охватывает его естество.

Будучи мальчишкой, он любил похулиганить. Вместе с ребятней из квартала ремесленников в Форге, он частенько забирался в склады. Там озорники крушили все, что попадется под руку. Шкодникам было ведомо, что тень подозрения не падет на них. Мастера обвинят в разгромах Гильдию воров. К счастью, те тоже промышляли налетами на хранилища, но в отличие от мелких пакостников, не громили ничего, а лишь грабили несчастных трудяг.

Придавшись воспоминаниям, храмовник не заметил, как оказался под лестницей. Здесь царил сумрак, свет факелов послушников не достигал этого места. Обычно, под деревянными ступенями хранят всякое барахло. Ящики, мешки с вещами, бочки. Но в темном закутке было на удивление пустынно. Брат Конлет почесал лысую макушку и стал осторожно ощупывать деревянное покрытие, тихо постукивая по нему.

Раз – глухой звук. Два – глухой звук. Три! За перегородкой была пустота. Неспешно проводя пальцами по стене, храмовник искал зазоры или шарниры, но нашел лишь отверстие для ключа. Вход в подвал был мастерски замаскирован. Дверь распахивалась внутрь, поэтому он не отыскал следов металлических петель.

– Сюда!!! Я нашел!!! – воскликнул радостно Брат Конлет. Теперь-то, капеллан наверняка его похвалит. А если в погребе будут обнаружены доказательство вины Беллы, то и повышение не за горами.

На этот раз храмовник позволил Финли лишь выломать дверь. Несмотря на силу и грузный вид, мяснику пришлось потрудиться. Преграда, разделяющая подвал от остального дома, была куда крепче, чем на входе в хижину.

Когда, все же, дубовый заслон поддался, и, с визгливым стоном, слетел с петель в темноту лестницы, брат Конлет взял у послушника факел и, отстранив с пути великана, осторожно стал спускаться вниз.

Он брезгливо поморщился, ощутив, как в нос ударил густой и пряный запах различных трав. Эти лекари недалеко ушли от колдунов. А возможно, все они заодно! Собирают всякие растения, варят зелья и поят ими людей. Храмовник надеялся, что некоторые настои, все же безвредны, и идут на пользу здоровью, особенно те, что выдержаны на крепком алкоголе. Но вот как распознать, где лечебное снадобье, а где колдовское варево? Тут амулеты бессильны. Ведь чары начинают действовать после того, как человек изопьет эликсир.

Пучки знакомых и неизвестных трав висели повсюду, источая резкий аромат. Но внимание брата Конлета привлекли не они, а сундук у стены. Огромный ларец был обит аритом. Дорогая вещь, не каждая травница может себе такой позволить! Хотя сельчане поговаривали, что ее брат был купцом. Может, достался в наследство от родственника вместе с домом? Интересно, торговец тоже был колдуном?

Круглый, похожий на пяточек, нос священнослужителя задергался, чувствуя запах удачи. Он поставил факел в угол, оперев на стену, и дрожащими от возбуждения руками, открыл сундук.

Бесчисленное количество баночек и бутылочек со всевозможными настойками и мазями поблескивали в свете пламенника. Они манили. Брат Конлет не удержался от соблазна.

Мимоходом убедившись, что за ним ни кто не последовал, он спешно стал хватать пузырьки, открывая один за другим. Если храмовник чувствовал пьянящий аромат, то тут же осушал склянку, если нет, не раздумывая бросал на пол. Стекло разлеталось на сотню осколков, а жидкость разбрызгивалась по округе. Но азарт, подобно чарам ведьмы, охватил священнослужителя настолько, что он позабыл об легковоспламеняющихся ингредиентах, содержащихся во множествах снадобьях. Очередной флакон стал фатальным.

Огонь вспыхнул в один миг. Содержащая эфир жидкость да сухие растения занялись пурпурными язычками, грозя превратить погреб в истинное пекло.

– Ведьма!!! – истошно завопил храмовник и кинулся прочь из подвала.

Разгорающееся пламя, дыханием дракона преследовало его по пятам. Выскочив в светлицу, церковник, растолкав послушников и мясника с приятелем, помчался вон из хижины травницы, продолжая вопить одно и то же слово.

– Ведьма!!! Ведьма!!! Ведьма!!!

Сотоварищи, узрев вспыхнувший в погребе пожар, не стали дожидаться пока он вырвется из подземелья, и тоже бросились наутек.

Страх перед колдовством помутил разум. Теперь никому бы и в голову не пришло тушить кострище, и тем более, возмещать убытки травнице. Такой расклад дел, был на руку храмовнику.

Брат Конлет, оказавшись в безопасности, стал нарочито молиться, прося Создателя и Тарумона Милосердного защитить это село и всех обитателей от темных сил. Церковник играл свою роль настолько убедительно, что ни у кого не вызвало сомнений, Белла – чародейка, скрывающаяся под маской богобоязненной старушки. Измазанный в саже и какой-то жидкости хитон, да внезапно вспыхнувший пожар – были неопровержимыми доказательствами вины травницы.

Везение и людская глупость, помогли брату Конлету в одночасье стать героем, который чуть ли не весь Мендарв спас от проклятой колдуньи, хотя ведьмы и след простыл.

Ничего, пока суд да дело, он может пожинать плоды славы! А когда отыщут травницу, Конлет то постарается, что бы ее непременно уличили в колдовстве. Старушке все рано недолго осталось ходить по этому свету. На костре, как раз и прогреет свои мерзнущие кости.

Капеллан возможно и не одобрит, что храмовник не только привлек внимание, но и дом спалил, но вряд ли он станет подозревать Конлета в надувательстве. Все Дубки подтвердят истину слов священнослужителя. Пожар – дело рук магии!

А, дабы закрепить свой успех и доказать свою верность ордену, брату Конлету суждено было завершить еще одну миссию. Этим он и собирался заняться, как только переведет дыхание и немного прояснит разум, после колоссальной дозы алкоголя, принятого на грудь.

Хмельная голова загнала осторожность и страхи куда-то глубоко, в темницы подсознания. Брат Конлет не страшился привлечь внимания сельчан. Он намеривался устроить для благодарной толпы зрелищное представление, которое и не снилось бродячим трубадурам.

Ноэл Визиканур безнадежно пытался отворить дверь в покои Мудрого эльфа. Но резная панель, словно срослась со стеной и не желала двигаться ни на миллиметр. Ширококрылый дракон, обнимающий дверь, словно насмехался над магом, призрачно поблескивая в тусклом свете рун. Чародей опустился на колени и прижался лбом к холодному изображению ящера.

– Впусти меня... – отчаянно прошептал он. – Я должен знать...

Тишина башни и холод стен, давил со всех сторон. Ни единого звука, лишь гнетущее безмолвие. Пусто и тесно в пространстве, во времени, в полотне мирозданья.

– Впусти меня!!! – забыв об осторожности, закричал он, изо всех сил ударив кулаком по металлическому рисунку.

Его крик разорвал тишину в клочья. Под самым сводом закружили и заверещали несколько летучих мышей, нашедших приют на зиму в стенах цитадели. Боль от удара сплелась в танце с ломящими спазмами от чар ведьмы и от эффектов эликсиров. Но жертва не была напрасной. Дверь еле слышно скрипнула и поддалась.

С трудом поднявшись на ноги, Ноэл оперся о косяк. Он давно лишился страха, что кто-нибудь его обнаружит здесь. Маг должен был знать. Он должен был убедиться, что его мучениям пришел конец и незнакомая девчушка, по другую сторону континента, больше не нуждается в опеке аскалионца.

Дверь беззвучно распахнулась, пропуская упрямца внутрь. Он не стал ждать повторного приглашения и, придерживаясь за стену, нырнул в полумрак последнего пристанища Археса.

Здесь, как и шестнадцать лет назад, в воздухе витал аромат Руандонского эдельвейса и морозной свежести. Комната была идеально вычищена от пыли и паутины. И все также прибывала в полумраке, храня покой былых эпох.

Отпечатавшийся навечно в памяти интерьер комнатушки, не интересовал более чародея. Он, старясь сохранить твердую поступь, направился прямиком к артефакту, укрытому тяжелой, вышитой замысловатым узором, тканью. Он шел к цели, слегка согнувшись. Безжалостные путы скручивали тело, вызывая нестерпимую боль и затуманивая разум.

Пав на колени перед магической реликвией, так же, как минуту назад перед ликом дракона, Визиканур решительно сорвал мерцающую парчу, обнажив черное зеркало.

Бездна стекла была ровной и гладкой, подобно угольному пласту, что добывают дворфы-горняки в Дамдо или старатели в штольнях Тогоун. Не единого развода, ни волны. Мертвая тишина и неподвижность сумрачного озера. Зияющая пропасть на краю мира.

– Нет мне покоя ни на просторах Аскала, ни в рощах Инайрлан... – раздался едва различимый шепот. Поверхность зеркала покрылась легкой рябью. – Не обрести уединения ни в недрах Вагхира, ни в дебрях Нербисса. Тьма, Огонь и Свет вновь ступят на тропу противостояния, меняя миры и разрушая былые твердыни. И победа останется лишь за тем, чей путь изберет Жезл Пророчества. Но изменчив стержень мирозданья. Метается он на перепутье, страшась совершить неверный выбор. Ибо та дорога, на которую он ступит, переплетет невозвратно орнамент вселенского сукна.

Черноволосому магу были безразличны слова древнего артефакта. Он знал их наизусть. Предсказания Археса хранились в библиотеке Аскалиона. Конец Мира. Сумеречные времена. Что бы ни ждало Нирбисс в будущем, вряд ли Визикануру суждено это было узреть. Ведьма тянула из Ноэла жизненные соки. Цитадель выстоит в сражении, с ним или без него.

– Покажи мне ее... – хрипло промолвил он и дотронулся ладонью до темной ледяной бездны.

Угольная поверхность вздрогнула от прикосновения волшебника. Крупные волны заскользили по бездонной глади, намереваясь, перерасти в неистовый шторм.

– Маленький демоненок, – прошептал одобрительно голос, словно был рад увидеть чародея вновь. – Ты неимоверно возмужал за короткий срок.

– Шестнадцать лет прошло, – выдохнул волшебник, не отрывая взгляд от стекла, которое мерцало и вибрировало, но не спешило порождать картины прошлого, будущего иль настоящего.

– Шестнадцать лет – всего лишь мгновение для меня. Крупица в песочных часах мироздания, что отмеряют бесконечности путь.

Ноэл безрадостно улыбнулся. Всего лишь миг для зеркала, и вечность – для чародея. Бессмертие – дар познавать мир и мука видеть, как время стирает города, людей и материки в пыль.

– Дочь Ниамэ ласкает твою душу, пророча бессрочную усладу. Но ты хоть и готов к ее объятьям, не в силах разорвать те нити, что держат твою сущность здесь. Несчастный демоненок, рожденный болью и обидой, несладкой участью ты наделен.

Жгучие спазмы пронзили естество мага, выворачивая нутро. Слова зеркала подпитывали их, обжигая тлетворным ядом.

– Покажи мне ее... – сжав зубы, простонал маг, продолжая буравить взглядом, мерцающее и бурлящее волнами стекло.

– Твой долг исполнен, хотя являлся чужим грузом, небрежно скинутым с костлявых плеч. Не стоит ворошить угли и порождать пламя, которое тебе не погасить.

– Прошу тебя. Я должен знать, – голос мага надломился, словно его лишили воздуха, и стало тяжело дышать.

Зеркало испустило скорбный вздох, и его поверхность замерцала пронзительнее прежнего.

– Вы смертные, порой так безрассудны и упрямы. Ну, что же, хочешь новой боли, тогда узри последний штрих на полотне судьбы.

На стекле заплясали огненные гадюки. Они становились все ярче и ярче, и казалось, еще немного и темная бездна начнет плавиться, растекаясь слезами смолы. Огонь разгорался, его лепестки раскрывались, пестрым бутоном, вырисовывая женский образ.

Девушка с глазами цвета Мальковских лесов, куда колдунья Сеньи швырнула Ноэла, подобно камню. Золотые волосы, схожие со спелой пшеницей, развивались на ветру. И лишь белая лента, единственного локона, вырисовывалась посреди мягких волн, отметка Темноликой, точно такая же, как у волшебника. Серебристая нить, прячущаяся в копне черных волос.

Огонь расступался перед незнакомкой, и теперь Визиканур видел ее хрупкую фигуру, пробирающеюся через толпу. Златовласка кого-то искала. Нет не его, своего тайного хранителя, кого-то другого. Багровое зарево освещало лицо, развеивая вязкие сумерки. В деревеньке случился пожар или иная беда. Девушка, видимо, судорожно выглядывала родных, пытаясь, протолкнуться сквозь стену селян.

– Иль Тьма, иль Свет, или Огонь, но что-то тронет ее душу. Прискорбно, если нынче ночью необратимость пустит корни, и час расплаты наступит неизбежно. Но ты не тешь себя надеждой, ступай в объятие Дероды, она тоскует по тебе. Последний раз придет Найгари к обители детей Лауров, и жертва мужественного демоненка на этот раз их не спасет.

Зеркало внезапно стало тускнеть. Изображение расплываться. Блики гаснуть. И через несколько мгновений, поверхность черного стекла была ровной и гладкой, как и раньше.

Ноэл стоял на коленях, словно окаменев, не в силах оторвать руку от холодной бездны. Он получил, чего желал. Он увидел ее. Из младенца она превратилась в прекрасное создание, подобно нимфам, что порхают в зарослях Алмариновых рощ.

Конечно, Барк в деталях описал внешность Ребекки Лангрен. Но рисовать лик человека в мыслях, не одно и то же, что лицезреть воочию.

Теперь, он может смело отдаться ласкам Темноликой... Или нет? Дурное предчувствие вгрызалось в душу. Всего лишь пожар? Глупые предсказания зеркала? Неужели? А может, напасть расправила крылья Тени и рыщет в поисках дичи?

Златовласка в беде! Но сможет ли он ей помочь? Обессиленный, никчемный, умирающий полудемон, полуэльф?

Забыв о нестерпимых муках, черноволосый маг со шрамом на лице поднялся на ноги. В комнате царило безмолвие. Древний артефакт уснул вновь, считая года за мгновения. От зеркала не будет больше проку.

«И смерть будет ему наградой, и славу воспоет лишь ветер. Аскалионца доля – заступничество, сохранность Нирбисса и его обитателей, ценой собственной жизни», пронесся в голове девиз Цитадели.

Нет, чародей не умрет в своей постели, сгорая от колдовских чар и демонического безумия! Последнее странствие станет для него безымянной могилой. Как однажды, Алистер Кув спас его жизнь, Ноэл Визиканур обязан пожертвовать собой ради незнакомой девчонки, ради неблагодарного мира, ради Аскалиона, ради себя самого.

Пожар разгорался с неистовым рвением. Дом Беллы полыхал подобно Кхаа Лауру, что извергает ярость на никчемных отпрысков своих. Искры, гонимые порывистым ветром, стали разлетаться плотоядными светлячками по округе. Вскоре, бушующий огонь перекинулся на соседнюю постройку. Сельчане, наконец, осознав угрозу, в панике кинулись за ведрами и бочками, дабы набрать воды из реки и остановить пламя, пока алый цветок не спалил Дубки дотла.

Суматоха, творящаяся в деревеньке, позволила двум подозрительным фигурам, укутанным в плащи, незаметно проскользнуть во двор Лангренов. Женщина со странной клюкой и коренастый карлик, днем, и в более спокойные времена, непременно бы стали объектом всеобщего внимания. Но сейчас, до них никому не было дела.

Парочка торопливо подошла к порогу и, толкнув дверь, нырнула во тьму хижины. Златовласка в спешке забыла запереть дом. Впрочем, воровать у Лангренов особо нечего. Только оставшихся несколько кур, да кухонную утварь, что ли?

– Его здесь нет! – раздался в полумраке, раздосадованный голос демонессы. Она откинула капюшон, и, сверкнув глазами, оглядела светлицу.

– Может, Тара в другом месте его спрятала или забрала с собой, – с надеждой прошептал эльф, пугливо озираясь.

– Нет! Он в деревне! Вот только где?

– Могу предположить, что его унесли в лес мальчишки и фермер, – попытался выдвинуть иную версию Науро.

Демонесса покачала головой, принюхиваясь.

– Я находилась неподалеку от них. Посох ничего не обнаружил.

– Наверное, дриада отдала вещицу соседу...

– Девчонка! – прервала коротышку Табора. Мрачный эльф помрачнел, как бы это странно не казалось. – Конечно же! Кому могла Тара доверить такую ценную вещь! Только старшей дочери! Как я сразу не догадалась! Недаром, дочь Дрита развеяла частицы магической силы по всей округе! Она не желала, чтобы я обнаружила артефакт у любимицы. Малявка вечно бродила по Дубраве, и ни разу я не уличила ее в укрывательстве реликвии.

– Вряд ли девочка знает, что мы ищем, – промычал Науро, от беспокойства грызя коготь большого пальца правой руки. – Даже если мы ее расспросим, она не сможет нам помочь в поисках. Ведь мы-то не ведаем, как выглядит эта штуковина.

– А нам и не надо, – твердо заключила Табора. – Достаточно ее раздеть и снять все украшения. Что-то на ней и является Жезлом. Может кулон, пояс, пуговица или нить, вплетенная в ткань платья.

Эльф иронично глянул на напарницу, стремясь не расхохотаться.

– Любовь моя, мне не терпеться посмотреть, как ты будешь снимать с девчушки одежду. Это будет весьма... Эээ. Забавно. Добровольно, дочурка Лангренов точно не оголится перед демонессой. – толстяк призадумался. – Идеальный вариант, если ты предстанешь перед ней во всей красе! Велика вероятность, что малышка хлопнется в обморок, и ты без труда отнимешь у нее одеяния. А еще и драгоценности, которых скорей всего не обнаружишь, на крестьянке.

– Мне жутко хочется треснуть тебя посохом, за умозаключения, но не могу не согласиться с тобой. Если при виде нас она лишится сознания – это упростит нам работенку. Придется дождаться деревенщины здесь, – демонесса вновь огляделась, затем беспечно направилась прямиком на кухню.