Текст книги "Вранеслава: правила мира (СИ)"

Автор книги: Дарья Пиккель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Вранеслава: правила мира

Пролог

Крылатая тень, звонко рассекая сыроватый воздух, неслась над землёй. Была эта тень чёрной, как лежавшая вокруг тяжелой пеленой тьма. Мелькали внизу пустые равнины, аккуратно расчерченные квадратиками поля, непроходимые леса, вились узкими ленточками дороги, перемежаясь с тёмными венами рек. Тень двигалась на север. Достигнув края земли, где бурные воды бескрайней Волотвы с шумом и рёвом ударялись о бездушные камни, тень полетела вдоль берега. Вскоре она добралась до шпилей замка из серого камня, вонзавшихся в небо острыми шипами. Замок был высок и узок, словно сжался в едином порыве, чтобы достать до неба. Стоял он почти на самом берегу, и северная стена его побелела от солёных брызг, долетавших с Волотвы. Чёрная тень облетела тихий замок и уселась на вершине единственной башенки, в которой горел свет. Тень и чуралась огня, и тянулась к нему. Сложив крылья, она наклонилась, будто прислушиваясь к тому, что происходит внутри.

В узкой башенке было тепло, ярко бился запертый в каменном гнезде огонь, озаряя стены калейдоскопом красных и оранжевых пятен. На кровати с высоким балдахином, смяв вязаное шерстяное одеяло, лежала смуглая девчонка в ночной рубашке. Чёрные волосы раскинулись по плечам, губы шевелятся, будто в молитве. Она листала замусоленную старую книгу, переворачивая каждую страничку так бережно, будто та вот-вот рассыплется в прах. К страницам были прикреплены какие-то засушенные растения, цветы, ставшие плоскими от долгого хранения в книге. Девочка любовно поглаживала их стебельки и расправляла загнувшиеся веточки, что-то нашептывая сама себе. Компанию ей составлял огромный серый пес, уютно свернувшийся у огня. Он совсем не двигался, лишь поводил острыми ушами, прислушиваясь к шёпоту хозяйки и свисту ветра за окном. Вдруг он вскинул голову, услышав своё имя из уст девочки: – Влчек! Ах, милый Влчек, я так рада, что добыла дигиталис! Пан Тырх привёз из каких-то далёких стран. Там совсем не такие растения, как у нас. Как бы я хотела там побывать! Смотри, цветочки у дигиталиса похожи на напёрстки.

Пёс понял, что речь хозяйки не призывает его к действиям, и снова положил голову на лапы, а девочка продолжала рассказывать, откинувшись на спину и обратив свой взор к балдахину: «Это ужасная история. Одна злая мачеха задумала лишить бедную сиротку наследства, оставшегося от умершей маменьки, серебряных напёрстков. Мачеха закопала их в саду, а сиротка полила своими слезами, ведь это было единственное, что напоминало ей о маме. После этого в саду выросли удивительные цветы-напёрстки. Мачеха поела их и умерла в тот же день. Вот так. Это сильный яд, Влчек, и в то же время лекарство. Съешь крошку, и твоё сердце забьётся, съешь две – и оно умолкнет навсегда». Девочка перевернулась обратно на живот, аккуратно закрыла книгу и села, прижав её к груди.

– А ведь я та сиротка и есть, малыш, – сказала она, – хорошо хоть без мачехи.

Девочка встала и убрала книгу в громадный кованый сундук, располагавшийся у изножья кровати. Влчек вздохнул и откинулся на бок, очевидно принимая это, как негласный сигнал отхода ко сну. Его хозяйка, постояв пару минут у окна, залезла под одеяло и устроилась поудобнее.

– На пушечный выстрел не подпущу ни одну мачеху, – пробормотала она с закрытыми глазами. Огонь в камине уже только тлел, изредка потрескивая, комната постепенно погружалась во мрак. Чёрная тень на крыше башенки издала тихое карканье, подобралась и оторвалась от черепицы, глухо хлопая крыльями. Несколько тяжёлых взмахов, и она уже двигалась дальше вдоль побережья, оставляя позади островерхий замок, и наблюдая спящие городки вокруг, прямоугольные площади, расчерченные брусчаткой, и бесплотные дымки, вьющиеся над крышами. Тень чуяла приближение весны, которая будоражила простиравшиеся до горизонта воды Волотвы и пробуждала ото сна ростки всевозможных трав, выглядывающие из земли с любопытством. Дальше и дальше, вперёд и вперёд – скоро тень слилась с ночью, оставив в одиночестве побережье с его вечным прибоем и высокий замок, в котором наконец погасли все окна до единого.

Глава 1

Кветушка встала ни свет ни заря. Ей надо было забрать чистое платье и бельё у прачки, подогреть воду для умывания, взять с кухни свежее молоко и краюшку хлеба, чтобы шлехтичка перекусила до завтрака. Всё это горничная делала каждый день на протяжении десяти лет, с тех пор как поступила на службу совсем юной девушкой, уже привыкла так, что ноги сами несли, а руки сами платье гладили да снедь собирали. Оставалось только следить внимательно, чтобы прачка не перепутала бельё, а кухарка имела на кухне свежую, не вчерашнюю еду, да чтобы у мелких служанок котлы для воды уже были готовы. Шлехтичка любила поспать, частенько ночами засиживалась с книгами да перьями, жгла поленья в камине сотнями, но Кветушке всё равно вставать приходилось ранёшенько, иногда и побуживать девицу, чтобы завтрак не пропустила. Как и сейчас, зайдя в покой, увидела, что шлехтичка разметалась по постели, руки-ноги в разные стороны, как у морской звезды, одеяло сброшено, а в ногах спит серый косматый сердитый пёс. Вот и попробуй, подойди разбудить.

– Брысь! – шикнула Кветушка на пса. – А ну тикай, прицесне моей пора вставать уже.

Пёс мрачно посмотрел на девушку, но даже не подумал шевелиться. Тогда Кветушка решила не приближаться, а добудиться хозяйку звонким голосом.

– Вставайте, милая пани, солнышко на дворе! – пропела она, отойдя на благоразумное расстояние от угрюмой собаки.

Девица заворочалась и вздохнула. Пёс застучал хвостом по кровати.

Кветушка со стуком поставила кувшин с молоком на столик у окна и сказала ещё звонче:

– Пани Вранеслава! Покажите ваше славное личико! Выпейте холодненького молочка!

– Это ты, Кветушка? – донеслось с кровати.

– Я, милая пани, кто же ещё! Вставайте скорее, перекусите да освежитесь!

Девочка села и потянулась, убирая с лица сбившиеся за ночь пряди волос.

– Мне приснился странный сон, Кветушка. Ты можешь его объяснить? – сказала она.

– Конечно, дорогая моя. Вставайте, я всё вам объясню, – закивала Кветушка.

– Я в полной темноте, но вижу – горит костёр, – рассказывала шлехтичка между умываниями и переодеваниями. – Подхожу и смотрю в самую середину. Там, прямо в пекле, кто-то на меня смотрит в ответ, какая-то девочка. Я сую руки в костёр, мне горячо, но не больно, беру девочку и достаю. Она светлая, возраста моего, но маленькая, с ладошку, волосы такими пружинками, глядит на меня и улыбается.

– А это очень легко объясняется, – с видом знатока заявила Кветушка, дослушав сон, и подавая крынку молока.

– Правда? – удивилась девочка. – И как?

– Вам стало жарко под одеялом, и вы себя вытащили, то есть сбросили его. Вот и всё!

– Да ну тебя, – отмахнулась Вранеслава, – девочка совсем на меня не похожа, ни чуточки.

– А в снах всё бывает, – поставила точку в разговоре Кветушка. – Ну-ка жуйте побыстрее и отправляйте своего волка завтракать в псарню, а то он на меня такими глазами смотрит, будто съест сейчас!

Шлехтичка засмеялась, едва не подавившись куском хлеба, и встала, допивая молоко на ходу.

– А как твои руки, Кветушка, – спросила она на пороге, внезапно посерьёзнев, – помог подорожник?

Кветушка вопросительно посмотрела на свои красные, шелушащиеся руки, будто эти страдальцы сами должны были ей дать ответ.

– Похоже, что не очень, пани, – сокрушённо сказала она, – чешется всё так же.

– Эх, значит не помог, – вздохнула шлехтичка, – подумаю, чем ещё можно полечить.

Кветушка кивнула и поклонилась, заранее соглашаясь на всё, что придёт в голову юной пани.

– Пойдём, Влчек! – кликнула Вранеслава пса и выскочила за дверь.

В замке уже вовсю кипела жизнь. Слуги вставали засветло: убирали мусор, растапливали камины, выливали ночные горшки, закупали на рынке продукты и ставили кастрюли, чтобы наготовить еды на день. Псари и скотники обихаживали животных, прачки выдавали настиранное и наглаженное бельё, личные горничные будили и одевали членов семьи. В семье Черных было всего три человека: достойный шлехт Кркав и двое его малолетних детей. Обслуживал же их целый полк слуг, который тоже размещался в замке и занимал не меньше, а то и больше места, чем шлехты. Кркав слыл благородным и справедливым господином, поэтому слугам жилось неплохо. Много было у них свобод, неожиданных по тем временам, например, разрешалось заводить отношения с другими слугами и жить в замке с семьёй. Замок Черных был достаточно узок, но высок, поэтому внутренности его были заполнены различными лестницами, частенько винтовыми. Иногда, если двигаться с приличной скоростью, можно было неожиданно встретиться нос к носу со спешащей на всех парах служанкой или ватагой ребятишек, играющих в прятки. Верхние этажи предназначались только для членов семьи, но иногда туда пробирались дети слуг в поисках надёжного места для прятания.

Сегодня Вранеслава налетела на младшего брата, Хаврана или по-домашнему Хави.

– Ой! – от неожиданности произнесла она.

– Будь рада, – уныло произнёс мальчик и уставился на неё. Брат был похож на сестру, такой же смуглый и черноволосый, но гораздо худее, у него были тонкие запястья, острые коленки и выпирающие ключицы. Он плохо ел, и главная повариха, пани Бжизка, с ног сбивалась, пытаясь ему угодить. До пяти лет Хави жил в городе, в семье одного из слуг, поэтому Вранеслава не воспринимала его как родственника, не играла с ним и всегда старалась избежать встречи.

– Пока-пока, кушай хорошо, малыш! – крикнула она брату, убегая вниз по лестнице и не слушая его ответа.

В псарню девочка не пошла. Влчек никогда не слушался псарей и ходил к ним только за едой, поэтому считался у них избалованным. Псари часто посмеивались над его хозяйкой, мол, сделала из волка диванную собачку, поэтому Вранеслава просто выпустила Влчека наружу и погладила напоследок. Поёжившись от утреннего холода, она посмотрела вдаль: где же весна, когда же потеплеет? Зима здесь длилась недолго, но эти два месяца дождей и постоянной серости наводили такую тоску, хоть плачь. Вранеслава с надеждой подняла взгляд к небесам, вдруг покажется хоть одно маленькое голубое пятнышко, хоть один лучик солнца. Увы, небосвод был ещё по-зимнему мрачным и тусклым, а ветер дул всё так же уныло. Нет, весной даже не пахло. Девочка захлопнула тяжёлую дверь и направилась в главный зал, где должен был состояться завтрак.

Хала, как они называли зал, была обита яркими гобеленами и устлана мягкими коврами, так что зимой сюда не проникал холод, а летом здесь лучше всего было прятаться от удушающей жары. Вранеслава до сих пор помнила, как она, будучи маленькой, лежала около стены и глядела на маленьких человечков, изображенных на гобеленах, заставляя их оживать с помощью воображения. Человечки пасли скот, возделывали поля, готовили пищу и строили дома на глазах маленькой шлехтички. Она придумывала сказки про них и сама верила, что вышитые человечки оживают под её взглядом. Сейчас стены чуть поистёрлись и казались не такими яркими, как раньше, но так девочке нравилось даже больше.

За столом уже сидела группа монахов, которых семья Черных пустила к себе переночевать. Это были странствующие монахи, которые находили себе пристанище лишь милостью человеческой, скитаясь по свету и проповедуя свою истину. Кркав постоянно оставлял кого-нибудь ночевать в замке: каких-то друзей с семьями, нищих, дальних родственников, работников, прибывших издалека. Вранеславе это очень нравилось, она любила знакомиться с разными людьми и слушать их истории, порой страшные, порой весёлые или загадочные. Она вежливо поздоровалась с монахами и села за стол.

– Будь рада, дитя, – поздоровался с ней в ответ молодой монах, оказавшийся соседом по столу. – Как твое имя?

– Вранка. А ваше?

– Меня называют Весмир.

– Очень приятно, – кивнула девочка. – Кстати, наши имена начинаются на одну и ту же букву, В.

– Ты знаешь алфавит? – удивился монах. – Девочек обычно не учат этому.

– Не только алфавит, я умею читать и писать.

– Нечасто сейчас встретишь детей, знакомых с науками. Воистину, пан Кркав очень внимателен к своим отпрыскам!

– Папа очень хороший, – согласилась Вранка. – А вы научились читать и писать в монастыре?

– Да, я был ещё малышом, когда меня сдали бродячим монахам. Родители не могли меня прокормить, нас уже было двенадцать братьев и сестёр. Монахи учили и кормили меня на ходу – пока мы шли из одного городка в другой, с одной дороги на другую. Монастыря-то у нас нет, ведь наша истина и наши молитвы находятся прямо в нас.

– А вы далеко бывали? – заинтересовалась девочка, отщипывая кусок холодной курицы.

– Мы были в тех странах, где так жарко, что одежда разлагается прямо на глазах. Там один песок и скорпионы, больше ничего нет.

– Ни одного растения?

– Нет, там ничего не растёт.

– Не хотела бы я там оказаться, – сказала Вранка, подавая гостю блюдо с мясом.

– Не пугай девочку, Весмир, – улыбнулся самый главный монах. У него был ослепительный белый наряд, а у остальных более практичный – коричневый. Одежда монахов была изготовлена из плотного материала и представляла собой штаны, сшитые вместе с рубашкой. По легендам так одевался их мессия, Физик, который сотворил весь мир из темноты и пустоты, оставшихся после Катастрофы.

– А я не боюсь, – ответила Вранка, – мне интересно знать обо всем, что происходит и происходило на Земле.

– Тогда у меня для тебя есть подарок, – подмигнул Весмир и достал из кармана штанов маленькую потрепанную книжечку, – это история Физика. Мы с тобой – его потомки, поэтому обязаны всегда слушать его слова. Он говорит с нами через эту книгу.

– Спасибо! Я никогда не читала её, – обрадовалась девочка, – да и папа не очень много рассказывал мне о Физике и о том, что было после Катастрофы.

– А вот это не совсем правильно, – покачал головой Весмир, – даже самые маленькие дети всё должны знать о нашем первом отце.

– Я обязательно прочитаю эту книгу, – заверила его Вранеслава.

В этот момент вошли Кркав с Хави, и взоры всех присутствующих обратились к ним. Шлехт был высоким и стройным, не в пример соседям, которые словно колобки катались, разжирев на доступных харчах. У него был длинный острый нос, блестящие чёрные волосы, аккуратно собранные в хвостик и короткая борода, лицо было умным и приветливым. Сын выглядел его бледной копией, тоненькой и почти прозрачной. Отец и сын стояли рядом, но держались будто порознь, не касаясь друг друга, словно были совершенно чужими друг другу. В своё время Кркаву, как и Вранеславе, было тяжело принять этого мальчика в семью, уж слишком долго он находился в другом доме. До сих пор отец и сын почти не имели никаких отношений, лишь здороваясь да прощаясь друг с другом, как двое соседей, вынужденных делить жилище.

– Будьте рады, – приветствовал Кркав гостей, – и ешьте вдосталь.

Монахи ответили ему благодарными кивками, а белоснежный предводитель, привстав, сказал: «И вам того же, пане, будьте здравы!».

Кркав с мальчиком сели за стол, постепенно включившись в беседу с главным монахом. Вернее, включился отец, а Хави просто слушал, кидая быстрые взгляды на продолжавших болтовню Вранку и Весмира. Девочка, насторожившись, спрятала подаренную книгу в складках платья, вдруг брат ещё будет просить почитать.

Среди разговоров отца о коровах и урожаях, Вранка уловила слова о приближении весны.

– Простите, что перебиваю, вы говорили о весне? – обратилась она к почтенному монаху в белом.

– Да, дитя моё. Я предсказываю её появление. В этом году она начнётся на следующей неделе.

– Ох, как я вам благодарна! И очень рада, – улыбнулась ему девочка. – А как вам удаётся так точно предсказывать весну?

Старик хитро посмотрел на Вранку и подмигнул.

– У меня коленки начинают болеть, – ответил он с улыбкой, и монахи беззлобно рассмеялись.

– Это совсем не романтично, пан Велкотшеск, – посмеиваясь сказал Кркав.

– Ну вас, – махнула рукой Вранка.

– Моя дочь увлекается сбором лекарственных трав, – пояснил шлехт, с любовью глядя на девочку, – именно поэтому она никак не может дождаться весны.

Монахи с интересом посмотрели на девочку, такое увлечение редко можно было встретить среди знати.

– Я начала собирать травы, когда умерла мама, – призналась девочка, – теперь иногда помогаю слугам справиться с болезнями.

– Это благородное дело, дитя, – тихо сказал ей Весмир.

– Сейчас ещё рановато, но через пять дней можешь сходить в лес, там зацветёт весенняя Примула, самый первый лекарственный цветок, – сказал Велкотшеск, поглаживая длинную серебряную бороду.

– Благодарю вас, но меня не пускают в лес, пока мне не исполнится пятнадцать, – с грустью сказала шлехтичка, подперев голову кулаком.

Монахи разом посмотрели на Кркава, а тот засмеялся, махнув рукой.

– Иди за своей примулой, разрешаю, – сказал он, весело глядя на дочь, – тебе пятнадцать уж этим летом будет.

Вранка ахнула, вскочила и побежала к отцу, а тот крепко обнял её, уткнувшись в густые волосы. Монахи потупились и принялись складывать тарелки, трапеза была закончена.

Девочка взлетела наверх, в свою башенку, быстрее птицы: наконец-то её отпустят в лес! Сколько лет она бродила вокруг замка, копалась в песке, лазила по камням, рискуя свалиться в воду, а добыча была небольшой – плакун-трава да стрелолист, мать-и-мачеха да подорожник. Лес же был полон несметных богатств: эхинацея, люпин, ортилия, полынь, зимолюбка, ятрышник. У Вранки от счастья перехватило дыхание и закружилась голова, даже пришлось прилечь на кровать. Девочка, закрыв глаза, вспомнила то страшное время, когда она начала интересоваться растениями, ей тогда было всего шесть лет. Мамина кровать, на которой та провела последние дни, стояла пустой, и никто не заходил в одинокую комнату. Окна там были занавешены, и ни один луч не проникал внутрь, будто в комнате умер даже свет. Мелкий пищащий кулёк с братцем отдали кормилице. Отец бродил по замку, бледный как привидение, слуги рыдали, а девочке каждую ночь снилась кровь, кровь, кровь, алые реки крови, стекающие с потолка и стен замка, каждую ночь она во сне бежала куда-то и искала любое средство, чтобы эту кровь остановить. Потом, пересилив свой страх, она зашла-таки в мамину комнату и обнаружила остатки кровоостанавливающих растений, которые приносил лекарь. Травки, как ей показалось, пахли мамой, и Вранка решила сохранить их. Тогда она выпросила у безучастного отца пустую книгу в твёрдой обложке и засунула туда сухие скелетки растений, по одному на страницу. Пока она, не зная букв и не умея писать, шептала знакомые имена: «Крапива», «Тысячелистник», к ней пришло умиротворение. Девочка стала засыпать со своей ароматной книжкой в руках, и кровь ушла из её снов, вернув коров c влажными добрыми глазами, игривых собак, пушистые облака и солнечные лучи. Теперь в моменты грусти или волнения Вранеслава брала в руки свою детскую книжицу, куда с тех пор вложила не один десяток полезных растений и трав благодаря отрывочным знаниям, полученным от торговцев и слуг. Книжка, благоухая сушёными травками и спокойствием, всегда лежала у девочки в сундуке, как самая драгоценная вещь в её владении.

– Примула весенняя, – торжественно произнесла Вранка, глядя на пустую страницу. – Осталось пять дней.

Глава 2

Весна в здешних краях наступала всегда внезапно, будто падала с неба. Вот ещё дует мерзкий ледяной ветер с севера, хмурится небо, и накрапывает мелкий дождик, наводя тоску на жителей, приканчивающих летние запасы, как вдруг одним днём небосвод светлеет, синеет и обращает к продрогшей Земле своё жаркое солнечное око. Разом стихает ветер, мигом нагреваются камни, а из земли лезут наружу крохотные свежие росточки. Замирает бескрайняя Волотва, всю зиму беснующаяся за своей каменной оградой. Весну ждут, ведь это краткая передышка между унылой зимой и страшным удушливым летом, когда всё живое замирает вновь в ожидании осени. Простой люд готовит заранее семена, чтобы высадить их в первые весенние дни, выпасает на свежей зелёной траве скот, занимается строительством и обустройством дома, молодежь гуляет допоздна с песнями, а священники проводят одно бракосочетание за другим.

Вранка никак не могла усидеть на месте в первый весенний день. Пану Смрку, её учителю, пришлось даже присесть и протереть глаза, чтобы перевести дух от неожиданности – с такой невнимательностью ученицы он ещё не сталкивался. Седые брови его были всегда приподняты, будто в удивлении, казалось Вранке, но в этот день, в отличие от остальных, удивление его было абсолютно законным. Недавно пана Смрка наняли для Хаврана, чтобы тот начал учиться читать и писать, а Вранка вдруг тоже попросилась в ученицы. Отец не стал запрещать, он не видел греха в науках, и пан Смрк с радостью взялся обучать девочку. Вранка же удивила всех, выучив буквы и цифры за два первых урока. Через две недели она начала читать и считать. Учитель был доволен, получив похвалу от пана Кркава, хотя понимал, что успех девочка заработала себе сама, своими любознательностью, трудолюбием и усидчивостью. Иногда она так донимала пана Смрка изощрёнными вопросами, что тот мечтал уже о перемене, чтобы немного прийти в себя. А сегодня ученицу нельзя было узнать, она улыбалась каким-то своим мыслям, читала невпопад, считала, как Бог на душу положит и всё время норовила глянуть в окно, где впервые за много-много дней показалось ласковое солнце.

– Вы свободны, пани Вранеслава, урок закончен, – сказал учитель скрипучим голосом на десять минут раньше положенного.

Девочка вскочила, кивнула и выбежала из класса, толком не попрощавшись, а пан Смрк, почёсывая лысоватую макушку, остался озадаченно сидеть в комнате, окружённый книгами и перьями.

Лестницы в тот день казались ей бесконечно длинными, всё вились и вились они вниз, никак не желая заканчиваться. Вранка скакала через две-три ступени, рискуя сломать себе шею, и только чудом никто не попался ей на пути. Наконец впереди осталась лишь желанная цель – огромная и тяжёлая входная дверь. Шлехтичка стала уже её открывать, как вдруг из ниоткуда выскочила растрёпанная Кветушка и писклявым голоском запричитала: «Ой-ёй-ёй, куда же вы без накидки, пани, простудитесь!».

– Кветушка, посмотри, там солнце, там тепло, – стала вразумлять её девочка.

– Сейчас солнце, а скоро тучка набежит, вы уж и наверное голодная, завтракали-то давненько, – продолжала бубнить Кветушка.

– А знаешь что, я наверное пропущу обед, соберёшь мне в дорогу что-нибудь? Я в лес иду, – радостно сообщила Вранеслава.

– В лес⁈ – изумилась Кветушка. – И вас пан шлехт отпустил?

– Да, он мне на прошлой неделе разрешил, при монахах, – сказала Вранка, с надеждой поглядывая на дверь.

– Так-так, – задумалась горничная. – Ну-ка сходите да ещё раз спросите у него, а я пока снеди соберу в дорогу, разрешит, так возьмёте.

Вранка тяжело вздохнула и поплелась опять наверх. Лестницы выглядели не то, что бесконечными, они как будто стали её обиталищем на всю оставшуюся жизнь, тёмные, холодные и твёрдые. Она брела, будто в лабиринте, который умышленно прятал от неё нужные повороты. У девочки возникла мысль разыграть Кветушку и сделать вид, что она сходила к отцу, но она отмела её как недостойную. Надо так надо.

Комната Кркава выглядела полупустой: кровать, огромный сундук с вещами да стол. Кровать была очень низкой, почти лежала на полу, потому что за время дальних походов со своими соратниками шлехт привык спать низко и на высоких кроватях да пуховых перинах никогда не мог заснуть. Никаких украшений и мелких вещиц в комнате не было, Кркав любил, когда в помещении чисто и пусто. Сейчас он стоял, глядя в окно, и даже не заметил, как в комнату вошла шлехтичка.

– Папа? – осторожно сказала Вранка.

– Да, дочь? – не поворачиваясь ответил Кркав.

– Сегодня первый день весны, и ты мне обещал, что разрешишь пойти в лес, – тихо сказала она.

– Хорошо, что ты спрашиваешь ещё раз, – наконец повернувшись, сказал отец, – а не убегаешь, позабыв обо всём на свете.

Вранка потупилась – если б не Кветушка, она именно так бы и поступила.

– Ну что ж, иди, – улыбнулся шлехт, – возьми только Влчека.

– Конечно! – воскликнула девочка, подбежала обнять отца и уже хотела рвануть к двери, но тот задержал её в объятиях.

– Будь осторожна и не торопись, прошу тебя, – тихо сказал он.

– Обязательно, – закивала головой Вранка, сжала его руки и пустилась бежать.

Кркав смотрел ей вслед, не мигая, а потом опять развернулся к окну. Начиналась яркая и солнечная весна, любимое время года всех от мала до велика, а его сердце вот уже много лет было словно сковано льдом.

Через пятнадцать минут Вранка и Влчек уже были на дороге к городу. За спиной у девочки болтался увесистый туесок с припасами, заботливо собранный Кветушкой. Дорога была недлинная, но лежала через город. Нужно было пройти его насквозь: по мосту, по центральной улице, через рынок и дальше мимо последних домишек, лепившихся к краю города на самой границе с полями и лесом. Город Устье Вранка исходила вдоль и поперёк как только ей разрешили покидать пределы замка. Тогда у неё как раз появился маленький и пушистый Влчек, привезённый знакомым Кркава, охотником с южных границ. С серым зубастым спутником можно было ходить куда угодно, никто в здравом уме не рисковал даже приблизиться к девочке. Сначала её восхищал ритм города, все эти звучные голоса продавцов, хлопанье ставень, шум в пивных и перебранки горожан. Девочка следила за работой пекаря, мясника, слушала говор фермеров, бывала в бродячем цирке и подсматривала за влюблёнными, но постепенно ей всё это приелось. Шумный разнородный город потерял новизну и стал просто обыденном местом жизни ничем не интересных людей. Теперь Вранку влекло то, что лежало дальше: эти росистые поля, цветущие луга и туманные леса, там было что-то, чего она ещё не видела.

Влчек, отрешенно глядя перед собой, протрусил через весь город. Он, как и его хозяйка, насмотрелся здесь всякого, а вот лесные запахи его взволновали. Входя в лес, пёс навострил уши и начал активно принюхиваться к разным ароматам, то склоняясь к земле, то приподнимая голову и ловя невидимый шлейф в воздухе.

– Смотрю, тебе тоже интересно, – с улыбкой сказала Вранка. – Проведём же время с пользой! Сегодня я надеюсь вернуться домой с примулой весенней.

Они вступили в лес, как в иной мир. Поначалу он сплетался с соседним миром дорожками, просеками, остатками наколотых дров и другими следами пребывания человека, но постепенно их становилось всё меньше и меньше, а лес представал в своём первоначальном обличье. Высокие деревья заслоняли небосвод, почти полностью скрадывая солнечные лучи, там и тут кустарники создавали неведомые невесомые сущности, полные резко снимавшихся с места мелких птичек, земля была полна удивительных в своём разнообразии вещей: хвоинок, безымянных бледных ростков, камушков, кусочков коры, продырявленных короедом, маленьких моховых мирков. Вранка носилась в упоении от одного к другому, заполняя туесок камнями и шишками. Влчек не отходил от неё, но исследовал что-то своё, незримое человеческому глазу. Так, восхищаясь всем вокруг, они продвигались вглубь леса и глубоко дышали непривычными запахами влажной земли, прелых останков растений. Внезапно девочка и пёс набрели на небольшую полянку, освещённую солнцем. Здесь прямо в земле была довольно широкая, но неглубокая ложбина, в которой кроме травы ничего не росло, а вокруг вздымались ввысь жёлтые шершавые сосны. Вранка присела отдохнуть и достала из туеска припасы: серый хлеб из грубой муки, пол-головки сыра и кувшин воды (добрая душа Кветушка положила ещё мешочек сушёной голубики, на сладкое). Девочка разделила трапезу с псом, тот отказался от хлеба, но взял погрызть кусок сыра.

– Как же тут чудесно, малыш! – блаженно прищурив глаза, сказала Вранка. – Я бы здесь жить хотела. Поставила бы маленький деревянный домик, завела бы кур, коров и каждый день собирала лесные травы.

Влчек, услышав мечтания хозяйки, привычно прикрыл глаза и склонил голову, он знал, что это надолго. Девочка частенько занималась тем, что выкладывала ему свои мысли или рассказывала о событиях, случившихся с нею.

Солнце стало уходить со своей самой высокой точки, а Вранка дошла уже до перечисления имён своих будущих собак, когда пёс вдруг вскинулся и заворчал.

– Что такое, чужой? – удивилась девочка и осмотрелась.

У деревьев она и вправду увидела женскую фигуру, полускрытую тенью. Незнакомка не подходила ближе, но явно интересовалась происходящим на полянке.

– Кто ты? Выходи! – бесстрашно крикнула Вранка.

Наконец незнакомка подошла ближе, оказавшись девочкой с веснушчатым лицом и копной кудрявых рыжих волос, будто горевших на солнце. Платье было ей давно мало, едва закрывало коленки, так что под юбкой она носила узкие мальчишечьи штанишки, оборванные по краю, ноги были босы и грязны.

– Ты кто? – повторила свой вопрос Вранка, строго глядя на незнакомку.

– Ярника. А ты? – спокойно сказала девочка низким голосом.

– Я Вранеслава, – ответила Вранка.

– Я слышала про тебя. Ты из дворца, – сказала девочка.

– Да, из замка. Я шлехтичка. А сколько тебе лет?

– Пятнадцать. А тебе?

– Мне будет летом, пока четырнадцать. Ты из города сюда пришла?

– Нет, я здесь живу, – сказала Ярника, обведя рукой деревья.

– В лесу? Одна? – удивилась Вранка.

– Почему одна? С мамой. А вот что ты здесь делаешь? Я тебя раньше тут не видела, – девочка не садилась, так и смотрела на собеседницу сверху вниз.

– Я собираю лекарственные травы. Пришла искать примулу, – с достоинством ответила Вранка.

– Ты? Собираешь травы? – усмехнулась Ярника. – Зачем это тебе?

– Не твоего ума дело, – вспыхнула Вранка, вставая и отряхивая юбку, так она и знала, что незнакомка будет её высмеивать.

– Ишь, какая гордая. Пойдём, покажу тебе примулу, – сказала рыжая девочка, протягивая шлехтичке руку.

– Нет нужды, – ответила Вранка, не обращая внимания на руку. – Вперёд, Влчек!

– Как хочешь, – улыбнулась её собеседница, пожимая плечами.

Уходя с лужайки и поправляя на спине туесок, Вранка чувствовала взгляд странной девочки, но не оборачивалась. Ещё чего, становиться посмешищем для местных лесных жителей, которые всё на свете про свой лес знают и показать желают. Она сама найдёт свою примулу, сама справится. «Из дворца», передразнивала Вранка Ярнику, перешагивая через стволы лежащих на земле деревьев, «ещё скажи принцесса. Да я в лесу разбираюсь получше некоторых».

Пробираться через чащобу стало тяжеловато. Вранка устала. Лес будто специально подсовывал под ноги коряги, расставлял ветки и выкатывал камни, не говоря уже о том, что он постоянно путал девочку, подсовывая вместо желанной примулы простую мать-и-мачеху. Влчек тоже уже не мотал мордой туда-сюда, а просто брёл рядом. Наконец Вранка стала думать о том, чтобы повернуть домой, но так не хотелось уступать грубой девчонке, которая думала, что только одна здесь всё знает.