Текст книги "Паутина (СИ)"

Автор книги: Дарья Острожных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Большего ей не позволили надавившие на плечи ладони, и женщина безропотно коснулась рукой изнывающего органа, только сейчас испугавшись возможных различий между детьми Илуватара. Но их оказалось мало: та же стойкость, та же нежная кожа и мягкие вены, бегущие по всей длине. Нет лишь волос и смущения. Эльф открыто показывал свои чувства, иногда даже срываясь на короткие вскрики от самых незатейливых движений, чем безжалостно распалял Эвиту.

Но ей оставалось только мучительно ерзать, сидя на пятках и ненасытно терзая языком бедро Трандуила, направляясь к животу. А достигнув возбужденной плоти – алчно обхватить губами самую чувствительную точку и аккуратно надавить на ложбинку внизу, из-за чего Владыка резко схватил каштановые пряди, взывая к разуму. Однако и этот всплеск был понят не верно, и уже в следующий миг горячие ласки углубились, наполняя купальню стонами. Бесстыдными и непритворными, сладко зазвеневшими в ушах и едва не сбившими Эвиту с ритма.

Будто падая, она не отрывала от эльфа шаловливых ладоней, беспорядочно оглаживая его ноги и живот, но делая это ради собственного удовольствия. Тихо постанывая и сжимая крепкие ягодицы. Ловя резкие движения мышц под гладкой кожей. Чувствуя, как они напрягаются все больше, двигаясь вперед, проникая глубже…

***

Как только веки разомкнулись, глаза сразу же обжег золотистый свет, щедро лившийся через большое окно слева. Штор то ли не было, то ли их просто раздвинули, и Эвите пришлось отвернуться, кутаясь в мягкое одеяло. Но оно было слишком тонким и нисколько не спасало от царившей прохлады, из-за чего сонливость быстро уступила место любопытству.

Медленно сев, женщина увидала молочный плед, закрывавший ее обнаженное тело и широкую кровать с устремленным вверх каркасом из темно-коричневого дуба. Золотыми лентами к столбцам были привязаны полупрозрачные тыквенные шторы, бросающие оранжевые тени на белоснежные подушки, одна из которых была нетронутой.

Вокруг ложа, будто стайка застывших муравьев, простиралась вездесущая мозаика. Она опутывала комнату янтарными, мандариновым и золотыми вихрями, сплетенными между собой, разбитыми на фрагменты и иногда обнажающими желтый фон.

«Как будто песня Эру Илуватара и Айнур» – подумала Эвита и вскинула глаза, отыскав тень Мелькора – низкий серый потолок.

Мебели вокруг было немного: лишь несколько сундуков из темного дерева, высокий круглый столик и обитое желто-зеленым бархатом кресло. Но все это выглядело очень утонченным и хрупким – женщина все еще находилась в покоях Трандуила, но где же он сам?

Гостья помнила, как насладившись лаской, Владыка отправил ее в спальню. Помнила, как с трудом отыскала кровать, мысленно ругая тонкое одеяло и стылый воздух – очевидно, эльфам нужно меньше тепла, чем людям. А дальше… дальше она просто уснула в непроглядном мраке.

Вот только зачем синда позволил Эвите остаться и даже не разбудил? Чужеземная традиция, или он устал и решил продолжить утром?

Второе казалось более правдоподобным, но мысль оборвал резкий стук в узкую деревянную дверь. Расположенная в углу слева от кровати, она не сразу бросилась в глаза женщине, и та испуганно дернулась, наблюдая за вошедшим Ороферионом; уже давно проснувшимся, судя по аккуратным волосам и бледно-зеленому облачению в пол, сверху похожим на обычный камзол.

– Собирайся, – холодно бросил эльф, уверенно шагая мимо и волоча за собой длинный шлейф.

Его хмурое лицо советовало не медлить, и Эвита выскочила из-под одеяла еще раньше, чем стихло короткое эхо. Не обращая внимания на ледяной пол, она торопливо схватила груду одежды, которую еще вечером бросила возле кровати, и принялась одеваться, мысленно ища причину гнева.

Отчасти она заключалась в ней самой: хоть близости так и не случилось, по меркам Эдьдар Трандуил пал слишком низко. Однако именно он проявил слабость, и теперь чувствовал себя униженным в глазах этой женщины, прогнать которую не имел права. Ведь рассказанное Леголасом казалось очень тревожным, а люди вряд ли устоят перед искушением навязать гостям своего доносчика, что может оказаться полезным и для синдар, если они верно исполнят свои роли.

Подыграть рохиррим казалось верным, но Владыку Леса очень злила эта необходимость. Как и то, что он не владеет ситуацией и даже собственным телом. В целомудренном Лихолесье сдерживать дурные порывы было нетрудно, но Медусельд оказался совсем иным. Здесь большинство женщин смотрели на него с вожделением, и даже короткие стыдливые взгляды юных дев нещадно терзали искаженную плоть, готовую сломить разум.

Вот и сейчас, помимо желания Трандуила, кровь его нагрелась от скопившейся желчи и хлынула к лицу, уколов щеку. Остановившись на полушаге, синда мгновение прислушивался к уже знакомому ощущению, а затем стремительно подошел к висящему на стене круглому зеркалу, чья гладь отразила его до пояса.

Нет, не ошибся: левый глаз потускнел, а кожа под ним стала ярко-розовой, будто от удара – это Тьма, Тьма, напитавшаяся вчерашним проступком, обретала силу. Шевелилась под кожей, будто пчелиный рой, своим гулом забив уши и вынуждая тело мелко подрагивать.

Владыка падал. Быстро и неумолимо летел на дно собственного естества, наблюдая, как раздражение сменяется гневом, а гнев – яростью. Простой и беспринципной в своем желании крушить все вокруг, начиная с этого зеркала. С этого мерзкого зеркала… оно будто смеялось, показывая Трандуилу крах его воли.

А все из-за этой женщины! Да, из-за нее… Она пришла и разрушила все, что так трепетно хранилось тысячу лет! ..

– Ваше величество? – Голос Эвиты, заметившей странную неподвижность эльфа, раздался словно из-под воды, но он же и помог ухватиться за реальность.

– Вон, – рыкнул синда, все так же глядя на уже почти белый зрачок и горевшее огнем красное пятно от виска до челюсти.

– Что с вами? ..

– Пошла вон! – Грозный крик и звон разбившегося о кулак зеркала рассекли воздух, до смерти перепугав женщину.

Не желая разбираться в причинах, она кинулась к двери, так и не зашнуровав до конца свое платье. Но уже в зале ей пришлось столкнуться с размытым коричневым пятном, загородившим дорогу.

– Эвита?! – Через секунду стало ясно, что пятно – это котарди Леголаса, на которого она налетела. – Что ты здесь делаешь?

– Я… – Внезапная перемена Трандуила заставила усомниться в искренности и его сына, пусть внешне он и не казался злым. Да, люди тоже бывают двуличными, но от соплеменников хотя бы знаешь, чего ожидать. – Простите.

Рассеянно поклонившись, Эвита закрыла руками грудь и направилась к выходу, оставив аранена в полном недоумении. Конечно же, он догадывался, почему эта женщина вышла из спальни родителя в таком виде. Но поверить не мог, отчего сдвинулся с места, лишь когда смолкли торопливые шаги за спиной.

– Отец, – позвал Леголас, заходя в комнату, но еще в дверях его буквально пригвоздили к месту десятки глаз, светящиеся лютой ненавистью в треснувшем зеркале.

Они смотрели прямо на эльфа, и он готов был поклясться, что слышал звериный рык, обдавший тело холодной волной. Заставивший даже бояться, пока сам Владыка не избавил принца от жуткого зрелища, уронив голову на грудь.

Только после этого Леголас заметил сгорбленную спину и кулаки, уперевшиеся в стену по обеим сторонам от зеркала. Вспомнил перепуганное лицо Эвиты. Увидел как наяву то, что происходило в Эрин Гален с приходом Тьмы, и на сердце его повисла ноющая тяжесть.

– Валар… Неужели снова? ..

– Что ты хотел? – устало вздохнул Трандиул, показывая, что не хочет это обсуждать: ему нужно было восстановиться, а сын уже достаточно взрослый, чтобы успокоиться самостоятельно.

– Люди уже ждут нас, – неуверенно произнес аранен, замечая, как внимательно отец слушает его голос; ведь именно он и прогнал Тьму.

Огромная любовь к единственному ребенку не досталась искажению – оно и так забрало слишком много, но кое-что чистое и доброе Орофериону все же удалось сохранить.

– Я могу перенести встречу, – снова заговорил принц, – отдохни.

– Иди, я скоро приду, – уже бодрее, но еще изнеможенно ответил Владыка.

– Но…

– Иди, – обернувшись к Леголасу, Трандуил кивнул и даже слабо улыбнулся, – я скоро приду.

Чувствуя необходимость оставить родителя одного, аранен повиновался. Но уходил он с грустью на сердце; больше всего эльфу хотелось помочь отцу, но такие, как он, принимали утешение за жалость, что иногда делало все только хуже – Владыке Леса всего лишь нужно было знать, что в него верят.

Размышляя над этим, а также над причинами для нового всплеска столетиями дремавшего искажения, принц направился в Золотой Зал Медусельда, где в обычные дни король выслушивал жалобы и проводил советы. Но его использовали и для проведения торжеств: украшавшие стены гобелены, выдержанные в серых и коричневых тонах, никуда не исчезли после праздников в честь Леголаса и его отца. Но теперь стражи заменили парадные доспехи на обычные, подсвечники исчезли, и Зал освещался только рядом маленьких квадратных окон. Как и расположенной в центре помещения каменной чашей с горящим в ней огнем, дым от которого устремлялся вверх и исчезал через большое отверстие в потолке.

Около нее разместился вытянутый стол; его лакированная поверхность отражала желто-оранжевые языки пламени. С одного конца в окружении Маршалов непринуждённо сидел повелитель Рохана, закутанный в синий кафтан, из-под которого торчали длинные ноги в черных сапогах – король был почти так же высок, как и Владыка Леса. Но схожесть сводили на нет румяные щеки, второй подбородок и выпуклый живот человека, который отнюдь не выглядел безобразным. Скорее, мощным – подданные часто сравнивали его с медведем, гнев которого уничтожал все вокруг. И желая поощрить эту аллегорию, Фреалаф всегда распускал свои густые коричневые волосы и носил небольшую бороду, чего высокородные люди обычно не делали.

Зря, как ему казалось. Ведь растительность на лице защищала кожу от холодного ветра, задувавшего в окна Медусельда из-за его высокого расположения. И даже сейчас, несмотря на трещащее в чаше пламя, людям приходилось скрывать носы в меховых воротниках, пока тянулись минуты ожидания.

Эльфы не спешили, и правитель Рохана коротал время за расспросами Леголаса, надеясь вытянуть из него хоть что-то для себя полезное. Но слышал лишь туманные и двусмысленные ответы, над которыми Маршалы еще долго будут размышлять.

Кажется, миновала целая вечность, прежде чем в Зале появился как всегда уверенный Трандуил с белой повязкой на правой ладони. Его сопровождал худощавый эльф с карими глазами и пшеничными волосами, которые сливались с тканью бледно-желтой туники из-за пепельного оттенка. Это был Мэрилион – синда, пришедший из Дориата вместе с Орофером и благодаря накопленному опыту занимающий в Лихолесье место советника.

– Владыка, – начал Фреалаф, как только гости расселись напротив него, – я не собираюсь оспаривать ваше решение. Но, честное слово, не разделяю эти тревоги.

– И напрасно, – ответ прозвучал слишком спокойно, будто угрожая, – ведь пострадать могут и эти земли.

– Каким образом? Если дракон и прилетит на скопленное Трором золото, что ему делать в Рохане? Наш дворец, – король демонстративно окинул взглядом Золотой Зал, – единственная драгоценность, оставшаяся после дунландцев.

– Если Трор внемлет моим советам и закроет шахты, чтобы использовать рабочих для обороны, то у него хватит сил противостоять змею. Но в таком случае лишь Валар известно, кто познает месть раненого и освирепевшего зверя, если он выживет.

– Под ударом окажутся Эсгарот и Лихолесье.

– Мы будем лишь защищаться и не помчимся за драконом, если он улетит.

После этой фразы воцарилось гробовое молчание, нарушаемое только шорохом жесткой бороды Фреалафа, которую он задумчиво потирал ладонью. Драконы, магия… Век людей был слишком коротким – они не видели и половины существующих в мире чудес, отчего считали их едва ли не выдумками.

– И вы хотите нас в союзники?

– Не в союзники, – насмешливая ухмылка Трандуила будто напоминала о плачевном состоянии Рохана, – мне всего лишь нужно, чтобы вы отказали в поддержке Эребору, если Лихолесье будет вынуждено силой убеждать Трора одуматься.

– Владыка, с чего бы нам его поддерживать? – Король тоже улыбнулся, но добродушно.

– Насколько я знаю, гномы сочувствуют рохиррим и даже продают доспехи и оружие по низкой цене, чтобы в будущем иметь возможность получить от вас благодарность и помощь.

– Это так, торговля с гномами очень выгодна. Но все же доспехи мы получаем не даром, а покупаем их на деньги, вырученные с продажи меарас Гондору: они так же сочувствуют нам и берут их по завышенной цене. Но Гондор уже в союзе с вами, а Рохан еще не восстановился после войны. Так что ругаться с соседями для нас непозволительная роскошь.

– Я имел в виду скрытую поддержку, которую может потребовать Трор, – вздохнул Владыка Леса, – зачем же терять щедрого покровителя?

– Вы обвиняете короля в неверности своему слову? – Фреалав начал сдержанно, но последние слова буквально тряхнули воздух, заставив напряженно замереть всех присутствующих.

Но только не эльфов. Трандуил даже слабо улыбнулся и откинулся на спинку кресла, будто радуясь, что хоть кто-то посмел ему ответить.

– Я обвиняю вас в преданности своим землям, – размеренно ответил он, – какой толк от благородства и верности слову, если они не помогают народу?

– В таком случае вы наверняка потребуете от Рохана гарантий?

– Нет. Я хочу заключить с вами более выгодную сделку и предоставлю доспехи в обмен на меарас. Эльфийская сталь ничуть не хуже гномьей. К тому же вы сами определите условия договора, если отправите в Лихолесье несколько сотен воинов.

– Воинов? – Король удивленно подался вперед и уперся ладонями в стол. – Для захвата Эребора?

– Для захвата Эребора лучше подойдут эльфы, а люди нужны мне только в качестве резерва.

Слова Трандуила не убедили людей. Его поддерживала добрая половина Средиземья: очевидно, что Владыка требует людей и меарас только для того, чтобы лишить Фреалафа возможности помочь гномам.

Но Рохан, чьи границы все еще терзали дунландцы, сам нуждался в защитниках. Возможно, беды и не случится, если воины побудут какое-то время в Лихолесье, но вернутся ли они? Зачем синда будет губить эльфов, если в его распоряжении окажутся люди?

Споры длились почти до обеда, но достигнуть соглашения двум правителям так и не удалось, из-за чего было решено отложить этот вопрос до следующего совета.

– Ваше величество, – обратился к Трандуилу Маршал из Волда, когда тот уже собирался подняться с кресла.

– Владыка, – беззлобно, но настойчиво поправил Леголас.

– Владыка, – повторил человек, склонив голову, – рад сообщить, что нам удалось схватить человека, посмевшего напасть на принца. Он сейчас здесь, в темнице.

После этих слов лицо эльфа будто окаменело, а глаза сузились и недобро засверкали:

– Веди.

Комментарий к Глава 1.5. Порок знаком не только людям

*Друзья, каюсь, пофантазировала немного… в оправдание у меня есть только старое доброе AU и то, что Транди, говоря о сражении с драконами не сказал прямо, что шрам получил именно в битве. Да и не факт, что он намеренно показал его Торину ;)

Небольшой тест на испорченность) Лично я вообще ничего такого не подумала! https://pp.vk.me/c630116/v630116193/3bac/4CE2UUUCTp4.jpg

========== Глава 1.6. Вокруг обман, в сердцах – сомненья ==========

Комментарий к Глава 1.6. Вокруг обман, в сердцах – сомненья

Крестовина – узкая металлическая планка, расположенная между рукоятью меча и клинком перпендикулярно к ним.

Друзья мои, к сожалению не успела ничего написать перед праздником, поэтому поздравляю вас с Наступившим Новым Годом и Рождеством! Надеюсь, все наши печали останутся в прошлом, ну а этот год принесет нам много интересных фф, вдохновения и времени, чтобы за ним поспевать;) Большое спасибо вам за внимание, оценки, отзывы и замечания – после них хочется писать, творить и делать все это в разы лучше)

Темница Медусельда напоминала вертикальную скважину, устье которой закрывал черный мрак. Однако внизу его рассеивали настенные факелы: их жгли днем и ночью, на что указывал сухой воздух и отсутствие плесени.

Грязно-серые, местами потрескавшиеся кирпичные стены отражали частокол теней, дрожащий вокруг странного завала напротив входа. Это были пыточные орудия: вон большое колесо дыбы с рукоятками, возле него – покрытый шипами стул. Прямо за ним расположился деревянный столб с небольшой бочкой на вершине. А еще дальше виднелось нечто, похожее на кузнечный горн: прямоугольное сооружение из кирпича около метра в высоту, над которым раскинулся металлический полукруг. Вырастающий прямо из стены, он собирал дым, когда палачи разжигали огонь в углублении кирпичной постройки. Но сейчас вместо языков пламени оттуда виднелись ручки щипцов и прутов для клеймения.

Эти предметы окутывала коричневая пыль – уже давно к ним никто не прикасался. Ведь для преступников есть городская тюрьма, а вороватым слугам хватало одного вида мрачного подземелья, чтобы сознаться в чем угодно. Темница знала расцвет лишь в годы войны. Тогда-то и было решено устроить пыточную в непосредственной близости от заключенных, чьи камеры находились на втором ярусе помещения. Ни высота в шесть-семь метров, ни решетчатая балюстрада из железа не спасали заключенных от воплей несчастных, что значительно убавляло желание геройствовать.

Не было его и в карих глазах мужчины, которого двое стражников вели по змеящейся вдоль стены лестнице без перил. Затерявшиеся между небольшой бородой и черными волосами, они казались такими же тусклыми, как и пожелтевшая рубаха изо льна, заправленная в коричневые штаны. Но какой бы свободной ни была одежда, она не скрывала выпуклых мышц на руках пленника, запястья которого удерживались за спиной веревкой.

Он не упрямился, когда стражи поставили его на колени перед тремя эльфами; лишь отбросил назад волосы, обнажая вытянутое лицо. Еще не старое, однако паутина мелких морщинок уже опутала серую кожу вокруг глаз.

– Ну рассказывай, – из-за спин эльфов послышалось резкое эхо, а вслед за ним появился Маршал из Волда, – как додумался до…

– Ты знаешь, почему оказался здесь? – Вопрос Трандуила прозвучал громче, и человек замолчал, вновь скрываясь за рослыми фигурами.

Однако взгляд Мэрилиона не отпустил его так просто: он и не собирался скрывать недоверие.

– За нападение на лихолесского принца в лесу, – сухим, будто шелест бумаги, голосом произнес заключенный, глядя сквозь синдар.

– Узнаешь здесь кого-нибудь? – заговорил стоящий позади отца Леголас. – Возможно, кто-то из нас был там?

– Может, и был, – мужчина неожиданно усмехнулся, и его пустой взгляд сверкнул, – да только мы тогда побрякушки их рассматривали, а не лица.

Его голос будто стер все звуки, и в повисшей тишине отчётливо прозвучал шорох одежды Трандуила, когда он скрестил руки на груди и повернулся к сыну. Несколько секунд эльфы молча смотрели друг на друга, после чего Леголас спокойно отошел к тяжелой двери, обитой квадратными пластинами из железа.

– Для чего ты это сделал? – Голос Владыки Леса звучал размеренно и спокойно. Те же эмоции читались и в лице принца, который замер напротив сторожившего проход воина в темном кожаном жилете и остроконечном шлеме. – Зачем потребовалось убивать стражей?

– Честный труд в этих землях не ценится, – брезгливо ответил заключенный, – выживаем уж как можем. А болтуны нам ни к чему.

Гнев последней фразы приумножил звонкий лязг металла, еще не раз отскочивший от стен – это Леголас выхватил из ножен растерянного воина меч чуть больше полуметра длиной. Расширяющийся к острию клинок несколько раз блеснул в свете факелов, когда эльф перекидывал в ладонях рукоятку с S-образной крестовиной; тяжелое рубящее оружие казалось лучнику непривычным. Однако это надежнее, чем кулаки или кинжалы.

– Почему именно лес? – так же невозмутимо продолжал Трандуил, внимательно рассматривая пленника. – И почему именно в тот день? Так решил ваш предводитель?

– Не было у нас предводителя, – буркнул мужчина и сдвинул брови. – Как кишки завернулись от голода, так собрались и пошли куда глаза глядят. Особо не выбирали.

Глаза Владыки Леса сузились и недобро заблестели, а по темнице пронесся еще один лязгающий звук: Леголас забрал меч у другого воина, стоявшего с противоположной стороны входа.

– Скольких же эльфов вы встретили в лесу? – спросил Ороферион, и ответом был нервный смешок:

– Я всю жизнь провел в племени, выращивая меарас. И считать мне приходилось только их на пальцах, но в тот день было не до этого.

– Коневод, и не умеет считать? А как же торговля?

– Торговлей занимаются вожди, а я навоз убирал.

– Очевидно, что на принца напали коневоды из проходящего неподалеку племени, – вновь заговорил Маршал из Волда, заставив Трандуила плотно сжать губы, будто удерживая рвущийся наружу гнев. – Остальные ушли в свои степи, но у этого не хватило ума последовать за товарищами.

– Как нашли этого человека? – спросил Владыка, оборачиваясь к навязчивому чиновнику.

– Пытался продать в таверне перстни. Эльфийские перстни.

– Где они?

– Пропали. Слишком уж яро он сопротивлялся нашим воинам, вот и потерял где-то между Медусельдом и той самой таверной.

Резко выдохнув, синда закрыл глаза и покачал головой. Казалось, будто он не может подобрать нужных слов, чем воспользовался Леголас.

– Развяжите его, – бросил он стражам, возвращаясь на прежнее место.

Однако человеческие воины замешкались, настороженно разглядывая мечи в руках эльфа. Как и стоящий неподалеку Маршал из Волда, серые брови которого почти сползли на веки. Он кивнул спустя мгновение, и державшая руки пленника веревка оказалась перерезанной.

– Нельзя карать за отчаяние, – заговорил принц, медленно шагая вперед, – но ты убил невиновных.

Последовавшее далее молчание было принято за угрозу, отчего мужчина вскочил на ноги и попятился. Но Леголас всего лишь протянул ему один из мечей:

– Я хочу, чтобы нас рассудил Эру. Если одолеешь меня – тебя отпустят.

– А если не смогу? – Лица пленника не коснулась надежда: только смятение и нечто похожее на раздражение заиграло в глазах.

– Тогда я убью тебя. – Ответ послужил сигналом, и под шуршание одежд все присутствующие отошли к двери.

Заключенный же резко вырвал из рук принца меч и буквально отскочил от него, словно ожидая подлого удара. Большего он сделать не решался – даже оружия не поднял, внимательно следя за неторопливыми шагами эльфа; расслабленный и безразличный внешне, он напоминал сонного кота, бродившего вокруг настороженной мыши.

Однако минуты шли, и утомленный ожиданием Леголас поманил к себе противника, взмахнув свободной рукой. А мужчина будто того и ждал: издав короткий рык, он тут же бросился вперед и замахнулся мечом, готовясь рассечь принцу голову. Но синда не мешкал и отбил вражеский клинок, заставив его метнуться в сторону.

Пленник удержал оружие, но тяжелый металл повлек его за собой, а впившийся в уши звон на миг оглушил. Спина оказалась беззащитна, но этим не воспользовались, и карие глаза распахнулись.

Сделав пару непроизвольных шагов, человек стремительно обернулся и выставил перед собой меч; теперь уже принц наступал на него, буравя острым взглядом. А вскоре свистящее дыхание затмил новый короткий звон: Леголас небрежно ударил по лезвию противника, заставив того беспокойно дернуться.

Не давая времени опомниться, эльф резко шагнул вперед и замахнулся, вынуждая мужчину отступить; кажется, бедолагу сломила неудачная атака, и теперь он не мог собраться с мыслями. Не решался даже откинуть упавшие на лицо пряди, боясь потерять жалкую секунду.

Принц милостиво предоставил ее, а затем взмахнул мечом, направив повернутое плашмя лезвие в левый бок заключенного. Но его собранность позволила рукам метнуться быстрей стрелы, описать клинком полукруг и отбить удар.

Только дрожащие пальцы не удержали рукоять, и с оглушительным лязгом оружие грохнулось на пол. Взгляд мужчины заметался, но поздно: холодное острие уже коснулось шеи возле бьющейся жилки. Тонкое, колючее, оно наверняка оставило бы разрез, но слипшиеся от пота волосы защитили кожу, хоть и казались слишком ненадежной броней.

– Довольно! – Голос Трандуила походил на шипение ядовитой змеи, когда он повернулся к застывшему у стены Маршалу. – На моего сына напали воины. А вы подсунули мне человека, который даже собственную жизнь защитить не может!

– Поймите…

– Узнайте, кто его подослал, – брезгливо кивнув на трясущегося пленника, Владыка развернулся и направился к двери.

Словно испугавшись резкого стука его каблуков, воины отскочили в стороны, а Маршал низко склонил голову. Никто не обратил на это внимания, но он еще долго стоял неподвижно, пряча довольную ухмылку – эльфы поняли все именно так, как и было задумано.

– Отец, – каменные стены узкого коридора тихо повторили неизвестный доселе синдарин, – разумно ли доверить это дело людям?

– Не стоит их недооценивать, – вкрадчиво произнес Трандуил, глаза которого отражали желтые огни настенных факелов, – они могут быть очень изворотливыми. Уверен, подославшие этого несчастного не сказали ему ничего, что могло бы их выдать. Но если заключенный вдруг умрет или исчезнет, – эльф неожиданно замер и повернулся к сыну, – то наш враг совсем рядом.

– Если пленник действительно не знает ничего существенного, его и убивать незачем.

– Незачем, – кивнул Владыка и медленно двинулся вперед, – в этом случае мы выясним все, что он знает. А пока что позволим нашим недругам проявить себя.

***

Приближение торжества в Медусельде ощутили еще засветло. Целый день вокруг насыпи гремели повозки с продуктами и шумели возницы. Коридоры наполнились звуками шагов и скользящих по полу юбок. Неподалеку от Золотого Зала слышалась сбивчивая музыка упражняющихся музыкантов, а воздух заполнился радостной суматохой.

Но она не проникла в маленькую комнатку Агаты, уступив место тишине и скуке. Измотанная последними событиями девушка просто не находила сил для беспокойства и расслабленно устроилась на постели с книгой в руках.

Она все же решила узнать хоть что-то о традициях эльдар, но дворцовая библиотека оказалась не слишком богатой. Пришлось довольствоваться желтыми от времени мемуарами в потрепанной обложке из черной кожи. Текст их когда-то был переведен с квэнья на весторн и хранил воспоминания эльфа, бившегося в Войне Последнего Союза. Но, несмотря на всю трагичность повествования, с лица Агаты не сходила усмешка: она училась читать в заполненной историей библиотеке мужа и не сильно верила написанному. Ведь хроники слагают победители, а каждая раса так и норовит приписать все заслуги себе.

Устав бороться с сомнениями и резким запахом ветхости, девушка отложила книгу, принявшись наблюдать за сидящей на углу кровати Вигдис. Ее короткие пальцы топили иголку в шелестящем облаке из белоснежного муслина, горящего ярче пламени свечей.

– Все готово, – пробормотала служанка, отрывая нитку, – примерьте.

Делать этого совсем не хотелось, но Агата пересилила себя и отбросила тяжкие мысли. Само по себе платье не несло воспоминаний – оно являлось частью минувшей жизни; возможно, не самой счастливой, но радостной и безмятежной.

Когда она рухнула окончательно, девушка хотела избавиться от платья. Но страх больше никогда не обладать такой красивой вещью заставил ее просто убрать одеяние с глаз подальше. Что оказалось весьма кстати, потому что надеть на предстоящее торжество было нечего.

– Ну вот, сидит замечательно, – довольно говорила Вигдис, завязывая шнуровку на спине своей госпожи, пока та рассматривала себя в зеркале туалетного столика.

Служанка и впрямь хорошо постаралась, но для Агаты это означало, что платье хоть немного изменилось. Теперь не было длинного шлейфа, и юбка казалась воздушнее. Лиф не топорщился, мягко обтягивая чуть сузившуюся от переживаний талию. А манжеты на широких рукавах были обшиты ярко-красной тесьмой с плотным золотым узором. Такие же ленты, но втрое уже, окаймляли подол и квадратный вырез, задорно приоткрывавший серую точку ложбинки – главное украшение на сегодня. Ведь благодаря тесьме и кудрявым локонам девушка выглядела необычно, а идти к Эвите за драгоценностями она не собиралась.

Но подруга явилась сама: забежала даже без стука, придерживая юбку из желто-розового сатина.

– Я так и знала, что ты еще не собралась, – тоном старой няньки произнесла гостья, небрежными движениями ног закидывая в комнату длинный шлейф.

Не ответив, Агата чуть раздраженно уселась на стул, чтобы Вигдис могла заняться прической.

– Ты говорила с Леголасом? – Эвита не заметила, что ей не рады, потому невозмутимо закрыла дверь и провела ладонями по рукавам и талии, выискивая изъяны.

Из-за пышной юбки и сидящего по фигуре верха она напоминала колокол с ручкой. Но посмеяться над этим смогут только дамы; мужчин будет отвлекать глубокий овальный вырез с тонкой полоской белого кружева от нижней рубашки.

– Нет, – обреченно вздохнула девушка, пока служанка заплетала волосы на ее висках в лохматые колоски.

– Нет?!

– Он весь день где-то пропадал… Может, ты попросишь Маршала как-то намекнуть эльфу на меня?

– Придется, – грустно кивнула Эвита, подходя ближе. – Ох и наслушаемся же мы с тобой от него за это…

– Неужели он не понимает, что мы не всесильны?

– Нет, не понимает, – совершенно серьезно ответила женщина и тут же повернулась к Вигдис, чтобы дать той несколько советов насчет прически.

В конечном итоге непослушные волосы оказались заплетены в косы над ушами и уложены сзади в два пучка, которые трудно было рассмотреть из-за кудрей. Что-то похожее украшало голову и самой Эвиты, только накрученные волосы покоились в черной сеточке.

– Может, глазками пострелять да выйти? – спросила Агата, прислушиваясь к глухому постукиванию и отрывистым звукам струн – кажется, мимо ее комнаты пронесли что-то вроде лютни. – Догадается, наверное? ..

– Может и догадается, но… все же эльфы слишком странные.

– А помнишь, когда мы только попали к Маршалу, у него был оруженосец? Такой длинный и белобрысый… он еще все время напевал песню?

– Как же не помнить, – женщина загадочно улыбнулась, – оруженосец был чем-то похож на Леголаса. Такой же добрый, манерный… стихи мне читал. А потом я и оглянуться не успела, как, почитывая свои стишки, он полез мне под юбку…

– Что это была за песня? – Девушка резко оборвала воспоминания подруги. – Про Бродягу?

– Кого?

– Бродягу! .. «Я позабуду дом и друзей, полкоролевства отдам за коня» – она?

– «И я буду верен любимой своей», она. А что?

– Ничего, – теперь Агата загадочно улыбнулась, – просто скажи Маршалу, что я хочу спеть для него.