Текст книги "Любовь с пятого этажа (СИ)"

Автор книги: Дарья Милова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 32

Виктор

Я только закрыл ноутбук и потянулся за пиджаком, когда телефон завибрировал на столе. Вика.

Я не хотел брать. Не был готов. Ни на секунду. Но интуиция – та самая, которая срабатывает, когда рядом с твоей жизнью снова разгорается пожар, – уже толкала: возьми. Это важно.

– Алло?

И сразу – всхлипы. Судорожные, будто она вот-вот задохнётся.

– Вика? Что случилось?

– Они... – её голос сорвался. – Они чуть не вышвырнули меня из квартиры!

Я замер.

– Кто – «они»?

– Твоя мама, твоя любовница и эта… эта!!!

пришла просто увидеть Варю! Спокойно! Без конфликтов! А они накинулись, как волчицы! Особенно твоя мама… Виктор, она меня унизила при ребёнке!

Я сжал переносицу. Вдох. Выдох.

– Ты пришла туда без меня, хотя мы договорились, что я буду рядом, если речь о Варе.

– Я думала, Варя обрадуется! Я – её мать, Виктор! Я не обязана ждать разрешения, чтобы видеть своего ребёнка! Я дала ей жизнь, я… я чувствовала, как она ко мне потянулась! – голос сорвался окончательно, превратился в сдавленное рыдание. – Но там была такая враждебность… Она всё почувствовала. Она смотрела на меня и чувствовала, как меня там… ненавидят! Это же ребёнок, Витя!

Я обернулся к окну. Темнеет. Фонари отражаются в стекле. Город живёт, а я стою в центре бури, которую сам когда-то заткнул в ящик и закопал как можно глубже.

– И ты думаешь, ты помогла ей этим визитом? – спросил я тихо.

– Я не могу быть матерью только по графику, Витя! Это не суд. Это не режим общения! Я хотела, чтобы она увидела – я рядом. Что я есть. Что я борюсь!

– Ты опоздала на пять лет, – сказал я жёстко. – Пять. Она уже всё выстроила. У неё есть стабильность. Семья. У неё есть Алиса.

– Алиса… – голос Вики снова стал холодным. – Она не мать. Она может быть хоть трижды чудесной женщиной, но она – никто Варе. Я мать. И я не позволю, чтобы меня оттеснили на задний план.

Я молчал. Потому что чувствовал, как внутри начинает подниматься злость. Но теперь – не от боли.

– Я хочу быть с ней в её привычной среде! – выкрикнула Вика, не сдерживаясь. – Я хочу видеть, как она живёт! Что она ест, с кем общается! Хочу знать её любимую кружку, игрушку, цвет одеяла! Я хочу быть её матерью по-настоящему, а не тенью за дверью!

– Тогда тебе стоило подумать об этом пять лет назад, – бросил я. Голос предательски сорвался.

– Мне жаль, Витя! Жаль, слышишь?! Но это не значит, что я не имею права! Я всё ещё её мать, чёрт побери! И если ты хочешь войны – будет война! Но если у тебя хоть капля человечности осталась, ты дашь мне шанс. Один. Без твоей мамы. Без Алисы. Без всей этой судейской комиссии. Просто я и Варя. Дома. Как мама и дочь.

Я провёл рукой по лицу.

Она действовала на нервах. Давила. Била по самому уязвимому – Варе.

– Зачем тебе это, Вика? – спросил я, уже тише. – Чего ты на самом деле хочешь?

– Я хочу быть частью её жизни! – отрезала она. – Пусть хотя бы на выходных. Пусть иногда. Я не прошу вернуть всё. Но если ты и дальше будешь держать меня за порогом, я просто пойду в суд. Права у меня есть. Документы – есть. И если надо, я дойду до конца.

Я смотрел на неё. И видел перед собой не мать – а актрису. Но хуже всего было то, что в зале теперь сидела Варя. И она не знала, кого ей верить. Кому тянуться. Чей голос считать настоящим.

– Дай мне подумать, – сказал я наконец.

– Думай. Но недолго, Витя. Потому что Варя – это не только твоя дочь.

Она отключилась первой.

Я стоял, сжимая телефон, как гранату.

И знал: расскажи я это Алисе – она сгорит от ярости. Но не сказать ей… значило бы предать.

Вечер. Варя спала, свернувшись калачиком в своей постели, с плюшевым бегемотом под щекой. Я прикрыл за ней дверь, постоял в темноте пару секунд, пока сердце хоть немного не отпустило.

А потом вышел в гостиную.

Алиса сидела на диване, в одной из моих рубашек – как всегда, уютно, по-домашнему, с чашкой чая. Она подняла глаза, когда я подошёл. Сразу поняла, что что-то не так. Это было в моих плечах. Во взгляде. В тишине между вдохом и выдохом.

– Что случилось? – спросила она спокойно, но я знал – сейчас она услышит правду. И больше ничего не будет спокойным.

Я сел рядом. Провёл ладонью по её ноге, будто готовясь. Как будто это могло смягчить то, что скажу.

– Она сегодня звонила, – начал я. – Вика. В истерике. С обвинениями. Со слезами. И с угрозами, что подаст в суд.

– Что? – Алиса поставила чашку. Лицо стало жёстким.

– Она… требует быть частью жизни Вари. Хочет проводить с ней время. Видеть, как она живёт, чем дышит. Говорит, что у неё есть на это полное право. Юридически – и как мать.

– Послушай, – я взял её за руку. – Я не доверяю ей. Ни на каплю. Но она играет ва-банк. И если я не уступлю хоть немного – она сделает всё, чтобы качать права. Через суд. Через прессу. Через всё, что только можно.

Алиса молчала. Но я чувствовал – внутри она уже взрывается.

– Я не хочу войны, – продолжил я. – Не хочу, чтобы Варя оказалась между. Поэтому… Я сказал Вике, что она может приходить. Иногда. К нам. Сюда. Видеться с Варей. По чуть-чуть. Под контролем.

Она медленно отстранилась.

– Ты… что?

– Алиса…

– Ты хочешь пускать её сюда? В наш дом? Где живёт Варя? Где живу я?

– Я не хочу, но у меня нет другого выбора. Ты думаешь, я не хочу защитить нас? Хочу. Но если мы не покажем, что не отрезаем её от дочери – она будет подавать и жаловаться. А я не могу, чтобы Варя через всё это проходила.

Наступила тишина. Только часы на стене напоминали, что время идёт.

Алиса медленно поднялась.

– Поняла, – сказала она. – Она будет приходить. К нам. В наш дом. А я… просто буду. Здесь.

– Алиса, – я встал следом, – я не хочу, чтобы ты уходила. Пожалуйста. Не отстраняйся. Это не между вами. Это между мной и тем, как спасти Варю от войны.

Она не ответила сразу. Потом кивнула.

– Хорошо. Но, Виктор… если она хоть пальцем тронет Варю – или тебя… Я не буду молчать. Ни секунды.

Я молча подошёл к Алисе. Взял её за талию, притянул ближе. Она не сопротивлялась, но и не смотрела в глаза.

– Прости, – прошептал я, – за то, что не могу уберечь тебя от всего. Но я клянусь: ты – моя. И всё, что мы строим – тоже наше. Она этого не разрушит. Никогда.

Я поцеловал её. Не спешно. Не торопливо. В этот раз не было страсти – только глубина. Мягкий, уверенный, тёплый поцелуй. Словно я дышал ею. Словно только так мог доказать, что она – центр моего мира.

Она ответила. Осторожно. Но в её пальцах, скользнувших по моей щеке, уже не было ярости. Только усталость. Только любовь.

На следующий день я вернулся поздно.

Варя выбежала ко мне в коридор, босиком, в пижаме с зайцами, с обнимашками и радостным "папа пришёл!". Алиса выглянула из кухни, улыбнулась устало. На плите – что-то вкусно пахло. Всё было почти как обычно.

Почти.

Потому что в 18:47 раздался звонок в дверь.

Я уже знал, кто это.

Алиса не двинулась с места. Только повернула голову. Варя замерла рядом.

Я сделал шаг к двери и открыл.

– Привет, Витя, – сказала Вика.

На ней было платье, которое, наверное, стоило половину моей зарплаты в первые годы карьеры. Волосы уложены, губы – как будто с глянцевой обложки. А в руках – подарочный пакет и коробка с игрушкой.

– Я пришла, как договаривались, – добавила она, словно это было самое естественное в мире. – Увидеть дочку.

Варя выглянула из-за меня.

– Привет, Варя, – сказала Вика чуть мягче, приседая. – Я принесла тебе игру. Хочешь посмотреть?

Варя нерешительно посмотрела на меня. Я кивнул.

– Можешь.

Она шагнула вперёд, взяла коробку, рассматривала обложку. А я чувствовал, как в спину мне впивается взгляд Алисы. Я повернулся. Она стояла у края кухни. Молча. И я знал, что это будет непросто.

Глава 33

Алиса

Мне всё даётся не просто. Особенно – в такие вечера.

Я старалась держаться. Улыбаться. Подавать ужин. Убирать со стола. Делать вид, что всё в порядке, что я сильная. Что чужая женщина, расхаживающая по моей кухне и разглядывающая фотографии на стене, – не угроза. А просто гость. Просто… мать Варвары.

Но внутри всё было иначе.

Этот вечер был ужасным.

Вика появилась с надменным взглядом, как хозяйка, которая вернулась на свои владения. Хотя нет. Даже не хозяйка – королева. А мы все – непрошеные гости на её территории. Она входила в комнаты, словно проверяла, что изменилось за её отсутствие. Глаза скользили по полкам, картинам, посуде. И в этом взгляде не было ни капли интереса к дочери. Только к интерьеру. К тому, в чём мы теперь живём. Без неё.

Она не задавала Варе вопросов. Не пыталась узнать, как прошёл день. Не обняла. Не поцеловала в лоб. Только протянула ей дорогую куклу и сразу же начала оценивать обстановку.

Я ушла на кухню, чтобы не взорваться. Чтобы не сказать то, что на языке вертелось. Чтобы просто дышать.

Но даже за стеной я слышала её голос.

– Витя, а помнишь, у нас в спальне было почти такое же кресло? Только серое. И подушка в цвет штор…

Я замерла у раковины. Мою посуду. Руки в мыльной пене, а сердце – как под холодным душем. Это больше не про Варю. Это про них. Про них, понимаешь?

И в какой-то момент я вышла в коридор… и увидела.

Они сидели втроём на ковре в гостиной. Вика с Варей играли в настольную игру, Виктор подсказывал. Варя смеялась. Он что-то сказал – Вика тоже рассмеялась, склонилась ближе, будто случайно коснулась его плеча.

А я – осталась за дверью.

Чужая в собственном доме. Гостья в своей жизни.

Мне стало нехорошо. Не от ревности. От того, что это выглядело… логично. Как будто именно так всё должно быть. Мама, папа, ребёнок. Полная картинка.

И я не вписывалась.

Я сделала шаг назад. И ещё один. Вернулась на кухню, включила воду – просто чтобы не слышать. Не думать. Не чувствовать, как в груди медленно сжимается и ломается.

Я слышала, как смех Варварин перекрывается Викиным голосом, как будто она намеренно говорила громче. А потом – шаги.

Чёткие. Медленные. Как будто она не шла – а собиралась захлопнуть капкан.

Дверь на кухню приоткрылась. Я обернулась – и уже знала, кто это.

Вика. Спокойная, сдержанная. Как акула перед броском.

Она закрыла за собой дверь. Плотно. Без щелочки. И облокотилась на неё, будто на сцену вышла.

– Ну что, Алиса, – сказала она. Голос мягкий, вкрадчивый, но я сразу поняла: это не разговор. Это расчёт.

– Ты хорошо устроилась, – продолжила она. – Мужик, квартира, ребёнок, ужины. Почти как своя. Только не забывай – ты здесь никто.

Я не отвечала.

– Ты думаешь, он тебя любит? – Вика шагнула ближе. – Он просто… держится. За удобство. За тепло. За то, что ты рядом. Но ты – не выбор. Ты – замена. Временная.

Она усмехнулась, и в этом было столько яда, что воздух стал гуще.

– Варя уже меня чувствует. Ты видела, как она на меня смотрит? Она всё вспомнит. У детей сильная интуиция. А Виктор… ну ты же видела, как он сегодня смеялся? Он не забыл. Ему просто нужно напомнить. Немного. И всё встанет на свои места.

Я молчала. Руки всё ещё в воде. Я даже не вытиралась. Просто стояла. Как будто если не пошевелюсь – не сорвусь.

– Знаешь, кем ты была в этой истории? – её голос стал тише. Почти шёпот. – Просто тёплой дыркой. В нужное время. Пока он страдал. Пока скучал. Пока горевал по мне.

Я медленно повернулась. Сердце било в горле. Грудь сдавило. Но голос – был тихим. Как лезвие.

– А теперь послушай ты, Вика. Один раз. И очень чётко.

Я сняла с рук полотенце, вытерлась, отложила его рядом. Медленно. Без спешки.

– Я была рядом, когда вы его бросили. Я держала его за руку, когда он учил Варю не плакать по ночам. Я собирала её в сад, когда она боялась новых людей. Я знала, какая у неё температура, когда он не знал, какой ей нужен носовой спрей. Я была. Я есть. Я останусь.

Вика резко выпрямилась, но я сделала шаг ближе.

– Ты можешь прикидываться матерью. Можешь устраивать спектакли. Но Варя – не дура. И Виктор тоже. А я… я не уйду. Даже если ты притащишь сюда весь ад.

Я подошла к двери, открыла её и сказала ровно:

– Проветри. Здесь слишком пахнет злобой.

Я уже собиралась выйти, когда вдруг резкое движение остановило меня.

Вика резко схватила меня за руку. Пальцы вцепились с неожиданной силой, словно хотела не остановить – а заякорить.

– Значит, хочешь по-плохому? – прошипела она.

– Отпусти, – сказала я тихо, но твёрдо. – Ты сейчас переходишь границу.

Но она только сильнее сжала.

А в следующий миг… я даже не успела осознать, что происходит.

Резкий хлопок. Она ударила себя по щеке. Сильно. Настолько, что на коже тут же вспыхнуло покраснение. Потом – будто бы в панике – схватила стоящий на столе стакан, с силой швырнула его об пол. Стекло разлетелось в стороны, одно из острых осколков задело её ладонь.

И она тут же закричала:

– АААА! Боже! Ты с ума сошла?!

Я отпрянула. Секунду просто стояла в шоке, не понимая, что вообще происходит.

– Ты меня ударила! – вопила она уже громче, на весь дом. – Виктор! ВИКТОР!!

Я услышала, как за спиной кто-то бросается со стула. Как шаги срываются с ковра и бегут по коридору.

Дверь распахнулась – и на пороге появился Виктор.

Он замер на секунду. Увидел меня. Увидел Вику, сидящую на полу с порезанной рукой, разбитым стаканом, растрёпанными волосами и… невероятно убедлённым видом жертвы.

– Виктор! – взвизгнула она, показывая на меня. – Она… она просто напала на меня! Я пришла поговорить, а она… схватила, толкнула, закричала! Я… – она выдохнула, как актриса на финальной реплике трагедии. – Я испугалась за Варю!

Вика взвыла громче, театральнее, на всю квартиру:

– Она сумасшедшая! Она кинулась на меня, как бешеная! Я едва успела увернуться, она кричала, что убьёт, что я не смею прикасаться к её дому! Ты хочешь, чтобы Варя жила с ней? С такой? С психически нестабильной женщиной?!

Я стояла у стены, всё ещё не веря, что это происходит. Что кто-то действительно может… вот так. Холодно. Хитро. Словно по сценарию.

Виктор смотрел то на неё, то на меня. Я видела, как он пытается понять. Как его разум захлёстывает поток эмоций и картинок, в которые сложно поверить.

Он шагнул вперёд:

– Вика… ты… ты уверена?..

– Уверена?! – выкрикнула она, глядя на него с безумием в глазах. – Посмотри на меня! Посмотри на руку! Посмотри на щеку! Это она! Алиса! Она сорвалась! Я боялась за ребёнка! За Варю!

И тут же, словно специально, Вика повернулась в сторону, где стояла Варя. Девочка выглядывала из-за плеча Виктора – глаза в слезах, губы дрожат.

– Варя, милая, ты же меня слышала? – произнесла Вика мягким, приторным голосом. – Я пришла просто поиграть. А она… она на меня напала…

– Это неправда, – вдруг прошептала Варя. – Алиса не кричала… Я слышала… ты первая кричала…

– Варя! – рявкнула Вика, но потом мгновенно выровняла голос. – Тебе просто показалось. Всё хорошо, детка. Просто… взрослые иногда ссорятся.

Я почувствовала, как во мне что-то оборвалось. Как вся та боль, которую я так долго глотала, внезапно стала тяжёлой, каменной, готовой прорваться.

– Виктор, – сказала я, наконец, ровно. – Хочешь знать, что произошло?

Он посмотрел на меня. Глаза… растерянные. Но уже не слепые.

– Я стояла тут. Она начала говорить гадости. Переходить границы. Потом ударила себя сама. Потом разбила стакан. Всё было… специально. Для тебя. Для этого спектакля.

Вика застонала и прижала руку к щеке.

– Конечно! Конечно, она так и скажет! Потому что она… Она меня ненавидит! И Варю у меня хочет забрать! – она вновь зарыдала. – Она опасна, Виктор! Опасна!

Варя ещё сильнее прижалась к отцу и прошептала:

– Папа… я не хочу, чтобы мама кричала… Я боюсь…

Виктор наклонился к дочери, прижал её к себе. Его лицо побелело. Глаза сверкнули сталью.

Он поднялся. Смотрел теперь только на Вику.

– Хватит.

– Что?.. – заморгала она.

– Хватит, – голос Виктора прозвучал не громко, но в нём была сталь. Холодная. Чёткая. Решительная. Та самая, что я слышала у него лишь раз – когда он разговаривал с человеком, который угрожал его бизнесу.

Я знала, что он сейчас на пределе.

– Вика, ты уходишь. Сейчас.

Она заморгала, будто не верила.

– Что?.. Ты даже не хочешь услышать, что произошло?

Он не ответил сразу. Только посмотрел. На неё. На Варю. А потом – снова на Вику.

– Я всё слышал, – сказал он. – Варя всё слышала. Этого достаточно.

Я видела, как в ней что-то дрогнуло. Может быть – злость, может – обида. Но точно не раскаяние.

– Варя! – выкрикнула она, резко оборачиваясь к девочке. – Скажи папе! Ты же видела, как она...

– Я не хочу, чтобы ты кричала, – прошептала Варя, уткнувшись Виктору в грудь. Её голос был крошечным. Ломким.

И тогда Виктор прижал её крепче. Как щит. Как камень. Как отец.

– Алиса, – он обернулся ко мне. Его взгляд был тяжёлым, усталым, и в нём – не было ничего, кроме сосредоточенности. – Иди, пожалуйста, в спальню. Просто отдохни. Побудь там. Я побуду с Варей.

Я кивнула. Он не говорил «поверь мне», «всё под контролем» – не нужно было.

Я слышала, как она кричит – что он её выгоняет. Что она – мать. Что он пожалеет. Слышала, как хлопнула дверь, звякнуло зеркало в коридоре, а Варя всхлипнула чуть громче.

И всё равно… я не обернулась.

Просто зашла в спальню. Закрыла дверь.

И прислонилась к ней спиной.

Я не плакала.

Я просто стояла и думала, как много боли может влезть в одну женщину – и всё равно не убить её. Не сломать.

Глава 34

Алиса

Варя сидела за столом с молочной кашей, и, как всегда, выуживала из неё «самые важные крупинки», будто искала сокровища. Я стояла у раковины, в пижаме, с небрежно собранными волосами и тихой музыкой в колонке. День обещал быть обычным – и это казалось драгоценным.

– Алиса, – сказала Варя, – а у тебя тоже в детстве была мама? Такая, как я?

Я усмехнулась.

– Прямо такая же не встречалась. Ты у меня уникальная.

Она хихикнула. И вдруг – щёлкнул замок.

Резко. Смело. Без стука.

Я обернулась – и замерла.

В дверях стояла Вика. В светлом пальто, в очках на голове, с ключом в руке и… улыбкой победителя.

– Доброе утро, – сказала она, проходя вглубь квартиры, будто в свою. – Надеюсь, я не слишком рано?

Я поставила чашку в раковину. Медленно. Руки дрожали.

– Ты… как… ты открыла дверь?

Она посмотрела на меня через плечо, бросая пальто на вешалку.

– Ключом. Виктор дал. Сказал, что я мать и имею право. Что доверяет. И что мне не нужно больше "договариваться" о визитах.

Варя вскочила со стула.

– Мама! – радостно закричала она, подбежала и обняла её за талию. – А я кашу ела! И Алисина получше, чем у папы!

Я стояла в кухонном проёме, как прибитая. Сердце грохотало. Словно кто-то взял лом и врезал в замок моей жизни.

– У тебя… есть ключ от нашей квартиры? – переспросила я. – Он дал тебе ключ?

Вика повернулась ко мне. Спокойно. Как будто между нами не было ни одной сцены, ни одного скандала.

– Да, – подтвердила она, даже не скрывая удовольствия. – Я должна быть рядом с дочерью. Всегда. А ты, Алиса… ну, ты и так слишком много на себя берёшь. Отдохни.

Улыбка. Плавная, скользящая, с привкусом яда.

– Спасибо, конечно, что поиграла в семью. Но теперь я… возвращаюсь. Домой.

Я не двинулась с места. Просто смотрела, как она проходит мимо, как по-хозяйски касается спинки стула, подбирает с пола Варину заколку – ту самую, что я вчера купила.

– Варюша, пойдём, – сказала она, склонившись к дочери. – Мы же с тобой договорились, что я тебя как-нибудь сама отведу в садик, помнишь?

Варя сияла, как утро в июне.

– Правда? Сейчас?

– Сейчас, солнышко. Идём собираться, я тебе даже новые варежки принесла. Красные, как ты любишь.

Они скрылись в комнате. А я всё ещё стояла на кухне.

Меня трясло. Но не от злости. От бессилия. От того, как легко она вошла. Как будто не выходила. Как будто я – это просто пауза в её удобной истории. Как будто я – временное лицо на фоне её возвращения.

Я медленно пошла следом. Встала у дверного проёма. Не заходя в детскую. Просто слушала:

– Мам, а ты долго будешь со мной?

– Конечно, малышка. Очень долго. Может быть, навсегда.

Я всё сделала правильно.

Посуду вымыла. Варе положила ужин в контейнер. Даже отмыла пол там, где Вика капнула соком – в моей кухне, между прочим. Всё – будто по расписанию.

Вечером Виктор вернулся как обычно.

Усталый, с замятым воротом и запахом улицы на пальто. Он поцеловал меня в висок, заглянул в кастрюлю.

– Ты готовила? Пахнет так, что я забыл про весь офис, – улыбнулся.

Я улыбнулась в ответ.

– Ужин в духовке. Варя ела с Викой, но половину не доела – сказала, моя котлета всё равно вкуснее.

Я сказала это так спокойно, что сама себя не узнала.

Как будто мне не хотелось сорвать с пальца кольцо, разбить тарелку, закричать, вцепиться ему в грудь и закричать: «Ты что сделал? Ты дал ей ключ!»

– Они хорошо провели день? – спросил он, сев за стол.

– Угу. Вика увела её в садик. Забрала. Поиграли. Варя была в восторге.

– Хорошо, – кивнул он. – Значит, пока всё спокойно.

– Пока – да.

Тарелка дрожала в моих руках, когда я ставила её перед ним. Но голос был по-прежнему ровный.

Мы поужинали. Варя болтала, показывала какие-то бумажные куклы, которые ей сделала Вика. Потом заснула, как убитая – уставшая, счастливая. И не догадывающаяся, что мама, которая пришла «навсегда», – это бомба с таймером.

А Виктор… он налил мне вина. Поцеловал.

– Спасибо тебе за терпение, – сказал он. – Я знаю, как это тяжело. Но ты… у нас получается.

Я кивнула. Даже улыбнулась.

А потом, когда он заснул,

я легла рядом, уставившись в потолок.

Там, внутри, всё трещало.

Но я держалась.

Всё было… слишком тихо.

Вика приходила каждое утро. Как по расписанию. В семь сорок пять – стук каблуков, замок, дверь открывается. Варя кидалась к ней с криком: «Мама!» – и я выдавливала из себя улыбку, напоминая себе, что это всё – ради Вариного спокойствия.

Она больше не устраивала сцен.

Не кричала, не провоцировала. Ходила по квартире, как хозяйка, но молча. Забирала Варю в садик. Иногда оставалась на чай, делая вид, что мы – две культурные женщины, не враждующие за одного мужчину и жизнь одной девочки.

Слишком… спокойно.

И вот однажды, через две недели этого странного затишья, я проснулась рано – раньше обычного. В квартире было полутемно, пахло кофе, и где-то в ванной капала вода. Я пошла выключить кран – и замерла в коридоре.

Вика была там.

Сидела на краю ванны. С телефоном в руке.

И говорила. По-настоящему. Не как мама. Не как «жертва». А как та женщина, которая живёт не в эмоциях, а в расчётах.

– …да, он уже почти весь мой. Просто дай ещё чуть-чуть. Он на крючке. Ты бы видел, как он на меня смотрит, когда Варя рядом. Эмоции – это золото.

Тишина. Пауза. Её голос снова.

– Алиса? Да забудь ты. Она у них просто… как тапочки. Домашняя. В удобное время. Но она уйдёт.

Я окаменела. Пальцы впились в косяк.

Грудь сдавило. И не от боли – от холодного понимания.

Вот почему она больше не нападала.

Вот почему была "тихой".

Она ждала. Строила. Ловила момент.

А я…

Я была в этом доме – лишней. По её плану.

Я не помню, как отошла назад. Как дошла до кухни.

Я просто стояла у чайника, а в голове – гудело: «ещё чуть-чуть… станем богатыми… тапочки… она уйдёт…»

– Слышала, значит, да? – раздалось вдруг сзади. Голос – не громкий, но острый, как игла.

Я вздрогнула и медленно обернулась.

Вика стояла в дверях кухни, опираясь на косяк, с кружкой в руке и всё той же, почти ленивой улыбкой. Волосы идеально уложены, маникюр блестит. Уверенная. Спокойная. Как будто это она – хозяйка.

– Я… – начала я, но замолчала. Не знала, зачем вообще пытаюсь говорить.

– Не напрягайся, Алиса, – она сделала шаг внутрь, поставила кружку на стол, – ты ведь всё равно ничего не сделаешь. Правильно?

Я молчала.

– Ты же умная. Понимаешь, как всё устроено. Варя – моя. Виктор… ну, он пока запутан. Но это дело времени. А ты? Ты не в этой картине. Никогда не была.

– Ты ошибаешься, – сказала я наконец. Голос был низкий, хрипловатый. Даже для самой себя чужой.

– Нет, милая. Это ты ошибаешься, думая, что у тебя есть шанс. С ним. С ней. С этой… уютной семейной сказкой, которую ты строишь на моих руинах. Ты просто временная.

Я стояла с руками, вцепившимися в столешницу, и не знала – что больнее: слышать это или чувствовать, что она действительно верит в каждое слово.

– Хочешь – иди, жалуйся. Виктору, кому угодно. Но ты же знаешь, как это будет выглядеть. Опять истерика. Опять «Алиса не справляется». А я? Я – мать. Я спокойная. Я забочусь. Я рядом.

Она подошла ближе. Настолько близко, что чувствовался аромат её духов – сладкий, навязчивый, чужой.

– Ты уже проигрываешь, Алиса. Просто... начни собираться.

И с этими словами – ушла в прихожую, собирая Варину куртку, будто ничего не было.