Текст книги "Любовь с пятого этажа (СИ)"

Автор книги: Дарья Милова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 30

Виктор

Рабочий день был как натянутая струна. С утра совещание с подрядчиками, потом две встречи подряд, один растянутый на полдня звонок с потенциальными инвесторами и стопка документов, которую Лена принесла на подпись с ехидным:

– Удачи, начальник. Если что – кофе в капсуле и в молитвах.

К половине третьего я наконец закрыл ноутбук, откинулся в кресле и закрыл глаза. Всё гудело: мозг, плечи, виски.

– Живой? – донёсся голос Макса от двери. Он постучал только для приличия – всё равно зашёл.

– Относительно, – буркнул я. – Если я внезапно замолчу – вызывай врача или юриста. В зависимости от цвета моего лица.

– Принято. Врач если серый, юрист – если синий, – сел в кресло напротив, поставил на стол два кофе. – На случай, если ты совсем сдался.

– Спаситель.

Мы оба молча сделали по глотку.

– Как инвесторы? – спросил он, слегка нахмурившись.

– Внимательные. Много вопросов. Один из них ковыряется в цифрах по три круга. Мне кажется, он просто ищет, к чему прикопаться. Но в целом – перспективно. Если выйдет – удвоим объёмы в первом квартале.

Макс кивнул. На секунду помолчал.

– А ты сам… как?

Я прищурился.

– Это уже не про работу?

– Нет. Это про Алису. И про ту… фигню у двери на днях. Лена мне рассказала, что ты пришёл на следующее утро с таким лицом, будто въехал в бетон стеной. Только без машины.

Я провёл рукой по лицу. Конечно, Лена рассказала. И кофе, небось, в этот день за меня допила.

– Не могу выкинуть это из головы. То, как она стояла… как будто всё по-прежнему. Только ничего не по-прежнему. Варя не помнит её. И она этого не понимает. Думает, что можно просто зайти, сказать: «Я мама», – и всё исправить.

Макс кивнул, сжал пальцы в замок:

– А ты боишься, что Варя может… потянуться к ней?

– Не то чтобы боюсь. Просто… я не хочу, чтобы у неё в голове снова что-то развалилось. Она только научилась спать спокойно. Только приняла Алису. Только открылась. А тут...

– Понимаю.

Он посмотрел в окно, потом снова на меня:

– Алиса держится?

– Лучше, чем я, – хмыкнул я. – Спокойная, собранная. Думает о Варе, не о себе. Даже предложила не торопиться и дать Виктории шанс, если Варя сама захочет.

Макс усмехнулся:

– Вот за это я её и уважаю. Она не давит. Она не «я или она». Она – за семью. За Варю. За тебя.

Я смотрел на свой кофе, медленно крутил чашку между ладонями.

– Я её люблю, Макс. Так, что иногда даже страшно. Потому что если потеряю – не соберусь обратно.

– Тогда не теряй, – сказал он просто. – Иди домой, когда всё подпишешь. Не геройствуй.

Я только собрался вернуться к документам, когда дверь в кабинет распахнулась почти с треском. Лена влетела, как ураган – глаза горят, дыхание сбилось, волосы растрепались.

– Вить! Вить, там… Вика! – выпалила она, словно матерное слово.

Я поднял голову. Внутри сразу щёлкнуло.

– Здесь? – спросил я спокойно. Слишком спокойно.

– У приёмной. Сказала, что не уйдёт, пока ты не выйдешь. Спорила с охраной. Кричала, что она мать твоего ребёнка и ты обязан её принять. И ещё добавила: «Публичные скандалы тебе, Виктор, ни к чему – ты теперь лицо компании».

Макс выругался:

– Офигеть. У неё хоть капля совести осталась?

– Сомневаюсь, – буркнула Лена. – Она села на диван, как королева на трон, только взгляд такой, будто ей весь офис должен.

Я выпрямился. Медленно. Холод внутри сменился жаром – от злости. От презрения. Но снаружи – ни одной лишней эмоции.

– Где она сейчас точно?

– У ресепшена. Не сдвинулась с места.

– Я сам, – сказал я. – Один.

– Вить, – попытался вставить Макс, – может, стоит…

– Нет, – отрезал я. – Это между мной и Викой. Только.

Лена сделала шаг ко мне:

– Ты уверен? Я с тобой с самого начала, я знаю, что она может. Не пускай её. Даже в офис. Даже в разговор.

Я кивнул ей. С благодарностью.

Я вышел из кабинета и пошёл через коридор. Каждый шаг – будто отсечка. Сердце стучало ровно, сдержанно, но внутри что-то уже горело. Знал я эту походку. Этот взгляд. Эти методы. Всё знал. И всё равно – был готов, потому что не позволю ей снова разрушить хоть кусочек того, что мы с Алисой выстроили. Что я выстраивал с Варей. Годами. Без неё.

У ресепшена действительно было непривычно тихо. Девушки из офиса сидели с прямыми спинами и напряжёнными лицами, не глядя в сторону дивана. А на диване – она. Вика.

Безупречно уложенные волосы. Дорогой плащ. Сигаретный чехол в руке, хотя курить в здании запрещено. И взгляд – прямо на меня. С вызовом. Как будто это она имеет право диктовать условия.

– Вика, – кивнул я, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. – Ты получила, что хотела. Я здесь.

Она встала. Медленно. Меряя шаг. Как на подиуме, а не в приёмной компании.

– Ты мог бы хотя бы предложить пройти в кабинет, – сказала она, вскинув подбородок. – Разговор не из тех, что обсуждаются при секретарях.

– Согласен. Но ты не гость. И не клиент. Ты – человек, которого я не звал. Поэтому разговор будет коротким. Здесь.

Вика окинула меня взглядом с ног до головы, оценивающе. Секунду молчала. А потом улыбнулась. Хищно.

– Я хочу видеть Варю. Увидеть, поговорить. Провести с ней время. Я её мать, Виктор. И я имею право.

Я сжал челюсть.

– Тебя не было пять лет. Пять. Ни одного визита. Ни одного письма. Ни подарка на день рождения. Варя не знает, кто ты. И не хочет знать. Она счастлива. Спокойна. Любима. И ты – лишняя в её мире.

– Это ты решил? – она шагнула ближе. – Или твоя новая любовница?

– Это я вижу каждый день, – ответил я спокойно, но внутри уже поднималась волна. – Это я решаю, потому что я с ней живу. Я знаю, чем она живёт. А ты – пустой звук из прошлого.

Вика прищурилась. И вот тогда я понял: сейчас будет настоящий удар. Ни эмоций, ни раскаяния. Только холодный расчёт.

– Я подам в суд, Виктор, – произнесла она почти лениво. – И знаешь, что скажу? Что ты скрывал от меня местонахождение ребёнка. Что препятствовал встречам. Что манипулировал девочкой и не давал ей права на мать. Я найму юриста. Хорошего. С прицелом на шум.

Я смотрел ей в лицо. Не отводя взгляда. А она продолжала:

– А если мне повезёт с судьёй, я подниму вопрос о лишении тебя родительских прав. Да, ты не пьёшь, не бьёшь, у тебя стабильный доход – всё прекрасно. Но я – мать. По закону. А ты – человек, который не дал мне ни единого шанса.

Я встал ближе. Голос стал ниже:

– Не тебе говорить о шансах. Ты свой шанс сожгла, когда выбрала сбежать. Не путай свою вину с моим выбором.

Она посмотрела на меня исподлобья – долго, оценивающе, как будто примеряла, где именно ударить.

– Я не хочу скандалов, Виктор, – сказала она, ровным голосом. – И не хочу войны. Но ты ведь понимаешь… Если я просто подам в опеку, скажу, что ты препятствуешь моим встречам с ребёнком – они начнут проверку. Дом, окружение, условия. Всё. Тебя вызовут, Алису вызовут, будут расспрашивать Варю. Снимать, как она реагирует. Смотреть, где она спит. Кто её кормит. Всё. Это не угроза. Это просто порядок.

Я молчал. Но внутри уже всё сжималось. Не от страха – от отвращения.

– Ты не хочешь этого. И я тоже. – Она сделала вид, что заботливо улыбается. – Зачем ребёнку стресс? Зачем тебе неприятности на ровном месте? Мы же взрослые. Можем договориться. Просто… я хочу немного времени с ней. Иногда. Без вмешательства. Без наушников в соседней комнате. Я же её мать.

Я смотрел в её глаза. В этот голос. И всё понимал.

Она не пришла из любви. Она пришла из контроля. Из желания доказать, что может всё, что захочет. Даже если это «всё» – чужая жизнь, в которой для неё не осталось места.

– Ты подаёшь это как компромисс, – выдохнул я. – Но это – давление.

– Нет, Витя, – сказала она мягко. – Это предложение. Либо ты согласишься, либо нас ждёт официальная история. Документы. Отчёты. Публикации, может быть. Ты же не хочешь, чтобы имя Варвары всплыло в разделе новостей?

Она знала, куда давить. Она выбрала самое грязное. Самое уязвимое место.

Я сжал челюсть. На секунду закрыл глаза. Потом выдохнул:

– Хорошо.

– Ты можешь увидеть её. Но позже. Не дома. Не наедине. В нейтральной обстановке. Я сам скажу когда.

Вика улыбнулась, как будто получила билет в первый ряд.

– Умный мальчик. Так и знала, что в итоге ты поймёшь, как надо.

Но, – она слегка склонила голову, – к чему ждать?

Я ведь знаю, где она сейчас. Танцы. Та студия, где ты её всегда забираешь.

Я резко поднял взгляд.

– Ты следила?

– Не преувеличивай. Просто интересовалась. Одна фотография в соцсетях – и всё понятно. Ты же любишь выкладывать, как ты у дочки на репетиции.

Так что давай поедем. Вместе. Прямо сейчас. Заберём её. Это будет… естественно. Она тебя знает, ты будешь рядом. Я не хочу напугать её.

Я молчал. Плечи напряглись.

Она приближалась к запретной черте, но всё ещё делала вид, что не переступает.

– Вика… – голос у меня был глухой. – Это не та встреча, которую ты хочешь. Варя тебя не помнит. Если ты появишься вот так – внезапно – она испугается. Она задаст вопросы. А я не дам ей снова бояться.

– Она ребёнок. Быстро привыкает, – отрезала она. – Я не собираюсь терять ещё пять лет, ожидая твоего благословения. Или пока твоя новая пассия перестанет быть такой важной частью жизни моей дочери.

Я резко сделал шаг ближе.

– Она стала частью её жизни, потому что была рядом. Когда ты ушла. Когда Варя болела. Когда плакала. Когда смеялась. Когда впервые пошла в сад. В школу. На танцы.

А ты? Ты просто хочешь прийти и сказать: «Я – мама»?

Она не отвела взгляда. Только усмехнулась.

– Тогда поехали. Посмотрим, насколько ты готов быть отцом, если не можешь дать девочке право знать собственную мать.

Я сжал кулаки.

И знал – если сейчас не сыграть аккуратно, она действительно пойдёт дальше. И больнее.

Глава 31

Алиса

Я обожаю это время дня. Когда зал наполовину пуст, дети ещё взахлёб делятся впечатлениями, но уже начинают прощаться, обуваются, бегут к родителям с криками: «Смотри, как я кружусь!» или «Алиса сказала, что у меня получается лучше всех!»

Я сидела на полу, складывая ленты и пару заблудших заколок в коробку. Варя как раз махала мне рукой из-за стеклянной двери, уже в куртке, с румяными щёками и шпилькой на бок – у неё была репетиция с младшей группой, и она, конечно же, «случайно» осталась чуть дольше всех. Я подмигнула ей – она рассмеялась и выбежала в коридор.

И вот тогда я его увидела.

Виктор. Мой Виктор. В дверях. В пальто, в котором он всегда кажется выше, строже, невыносимо красивым. Он стоял в проходе, с тем выражением, от которого у меня таяли колени: чуть уставший, но тёплый взгляд. Глаза искали мои – и нашли.

Я улыбнулась. Мягко. Почти автоматически.

А потом… я увидела, что рядом с ним кто-то стоит.

Женщина.

Высокая. В идеально сидящем пальто. Волосы собраны небрежно, но стильно. Плечи прямые. Взгляд острый, как лезвие. И я сразу поняла. Не потому что Виктор посмотрел на неё. А потому что он не смотрел.

Он смотрел на меня. Но... в этом взгляде было что-то новое. Смешанное. Оборонительное. Предупреждающее.

Я выпрямилась. Сердце ёкнуло. Варя, ни о чём не подозревая, болтала рядом с отцом, подталкивала его к выходу. Женщина опустила взгляд на неё.

Я тоже вышла в коридор. Шаг. Второй. Улыбка на лице стала чуть жёстче – будто кожа натянулась.

Я сделала шаг – и увидела, как она уже наклонилась к Варе.

Вика. Та самая, из прошлого. Из раны, которую я никогда не касалась. Из страха Виктора. Из отсутствия Вариной истории.

Она наклонилась к ребёнку. Без спроса. Без разрешения. И, натянуто улыбаясь, проговорила:

– Привет, Варя.

Девочка замерла на секунду, чуть нахмурилась.

– Привет, – ответила она вежливо, как я её учила. – А вы кто?

Вика не моргнула.

– Я твоя мама.

Секунда.

Медленная. Ужасная.

Я услышала, как у меня внутри всё рухнуло. Виктор тоже застыл, но только на миг – а потом резко шагнул вперёд, поднял Варю на руки и почти рывком отодвинул от Вики.

– Мы… не так планировали это, – тихо сказал он, глядя на неё, но голос был сжат. Жёсткий. Почти металлический.

– А я не собираюсь ждать, – бросила Вика. – Мне не нужно ваше одобрение, Витя. Я мать. И пришла забрать своё. Я не собираюсь стоять за дверью, пока вы решаете, что мне можно.

Варя подняла на Виктора глаза. Большие, круглые, с тем самым выражением, от которого у него всегда сжималось сердце.

– Правда?.. У меня есть мама?

Секунда.

И я увидела, как её глаза – расширились. Засветились. Как в ту самую секунду, когда в ребёнке пробуждается мечта, о которой он даже не знал.

Варя соскользнула с рук Виктора, приземлилась на пол и резко развернулась. Щёки вспыхнули, губы расплылись в улыбке – настоящей, детской, доверчивой.

– Алиса! – закричала она, бросаясь ко мне. – Алиса, ты слышала?! У меня есть мама!

И прежде чем я успела что-либо сказать, она схватила меня за руку, крепко, радостно, и потянула к Вике, подпрыгивая от восторга:

– Мама, это Алиса! Моя подружка! Она классная! Она со мной танцует, делает мне причёски и знает, какие у меня носки с лисами!

Я замерла, стараясь не выдать ни один шорох боли. Потому что да. Это – Варина радость. И это – её право. Радоваться. Верить.

Но Вика посмотрела на меня… как на мусор у порога.

Сверху вниз.

С прищуром.

С той самой кривой полуулыбкой, которой женщины режут друг друга без ножа.

– А с тобой, – сказала она тихо, но с нажимом, – мы ещё поговорим.

Я не ответила.

Не потому что испугалась. А потому что в этот момент Варя посмотрела на меня с таким доверием, что я знала: моя сила – не в ответе. А в том, чтобы остаться рядом.

– Пойдём, зайка, – сказала я, гладя её по голове. – Надо переодеться. А то в куртке вспотеешь.

– А мама пойдёт с нами? – спросила она, оборачиваясь через плечо.

Я посмотрела на Виктора. На Вику.

И поняла – этот бой ещё только начинается. Но я стою в нём не одна.

Варя взяла меня за руку. И мы ушли в раздевалку.

Мы вошли в раздевалку, и я на секунду прикрыла за собой дверь, словно отрезая мир снаружи. Варя уселась на лавку, болтая без остановки:

– Представляешь?! Она пришла! Вот прям пришла! Я думала, у всех мамы как у других – на фотках, или в книжках, а у меня нет. А теперь есть! Настоящая!

Я присела рядом. Медленно. Улыбнулась – чуть дрожащей улыбкой.

– Ты удивилась, да? – спросила я, помогая ей стянуть рукав.

– Да! – Варя закивала. – Но она красивая. И пахнет духами. Не как ты – ты пахнешь кремом и мандаринками. А у неё прям… как у феи.

Я сжала губы, стараясь не дать дрогнуть голосу.

– Феи бывают разные, зайка. Некоторые появляются внезапно, а потом исчезают. Ты ведь знаешь, что важно – кто рядом с тобой каждый день?

– Знаю, – кивнула она, поджимая губы. – Но… всё равно круто. Алиса, а она правда меня любит?

Я остановилась. Положила ладонь ей на коленку. Не было правильного ответа. Только – честный.

– Я не знаю, милая. Мне правда трудно сказать. Она – часть тебя. Но... любовь – это не просто слова. Это поступки. И время. А ещё – верность. Понимаешь?

Варя чуть нахмурилась, но кивнула.

– Как ты и папа?

– Как мы. И как ты. Потому что ты – тоже умеешь любить. Сильно-сильно.

Она наклонилась ко мне, прижалась лбом к моему плечу.

– Ты всё равно не уходи, ладно?

Я обняла её крепко. Настолько крепко, насколько позволяла сила.

– Я никуда не уйду. Никогда. Даже если появятся сто фей – я останусь твоей Алисой. Всегда.

И Варя прошептала:

– Хорошо. Потому что если ты уйдёшь, я не знаю, кто будет знать про мои носки с лисами.

Я рассмеялась. И тут же уткнулась носом ей в волосы, потому что слёзы подступили, но я их не выпустила. Ради неё.

Мы вышли из раздевалки вместе. Варя сжала мою ладонь сильнее, чем обычно – в ней было волнение, нетерпение, и что-то ещё… детская наивная вера в чудеса, которую трудно удержать.

У входа стоял Виктор. Рядом – Вика. Всё такая же безупречная. Сдержанная. Непроницаемая. Но глаза горели – и я видела: она чувствовала, что заново вступила на эту сцену. Свою. Только вот декорации изменились. И актёры – тоже.

– Ну что, Варюшь, – голос у неё был ласковым, даже чрезмерно, как будто она читала с листа. – Устроим с тобой вечер мамы и дочки?

Я почувствовала, как Варя чуть замерла. На долю секунды. Потом подняла глаза на Виктора и нерешительно сказала:

– А можно?

Он напрягся. Я видела, как сжались его пальцы, как он едва заметно качнул головой.

– Нет, – коротко бросил он.

– Виктор, – тут же вскинулась Вика, голос стал холоднее, – я её мать. И я имею право проводить с ней время. Ты не можешь мне запретить.

Варя всё ещё смотрела на него. С ожиданием. С лёгкой надеждой. Она не рвалась к ней. Но… она хотела попробовать. Потому что детское сердце всегда ищет, где тепло.

– Пап, – тихо спросила она. – Можно мне?.. Один раз?.

Виктор перевёл взгляд на меня. И в этом взгляде – весь груз решений, которые невозможно принять правильно. Я шагнула ближе, положила руку ему на плечо. И прошептала:

– Пусть. Один вечер. Варя должна увидеть всё сама. Мы рядом. Мы подстрахуем.

Он медленно выдохнул. Потом опустился на колено перед дочкой:

– Один вечер. Хорошо?

Варя кивнула. Осторожно. С улыбкой. Вика взяла её за руку. Та чуть напряглась – но не выдернулась. Просто посмотрела на меня – как бы спрашивая, точно ли всё в порядке.

Я кивнула ей. И Варя улыбнулась шире.

Вика же не удержалась: кивнула в мою сторону и прошептала с ядовитым прищуром:

– С тобой мы ещё поговорим.

Я только улыбнулась. Невозмутимо. Потому что мне нечего доказывать.

Прошла неделя.

Неделя тревожных взглядов. Тишины за ужином. Вариного щебетания, за которым мы прятали свои настоящие чувства. И вот сегодня – редкий момент, когда все собрались за одним столом. Только женщины. Только «наши».

Я, Наталья – мама Виктора, Марина – бывшая няня Варюшки, и, конечно, Полина, без которой я бы уже давно уехала в Тбилиси открывать кафе и рыдать в вино.

Мы сидели на кухне. Я налила чай. Варя где-то носилась по квартире с фломастером в руках и то и дело кричала:

– Смотри! Это ты, Алиса! А это баба с крыльями! Она тебя спасает!

– Почти как в жизни, – вздохнула Полина, откусывая пряник.

– Ну? – сказала Наталья, скрестив руки. – Рассказывай. Всё. Без глянца.

Я вдохнула.

– Вика. Она пришла в студию. Представилась Варе. Без разрешения. Назвалась её матерью прямо при ребёнке. Виктор… он растерялся. Не ожидал, что всё так быстро произойдёт. А потом…

Я замолчала. Полина положила ладонь на мою.

– Потом началось то, чего ты боялась, да?

Я кивнула.

– Варя теперь… светится рядом с ней. Спрашивает про неё. Хочет быть с ней. А я...

– Ты боишься, что она выберет её, – тихо сказала Марина. – Это нормально.

Наталья не сдержалась – громко поставила чашку.

– Эта тварь... – произнесла она с таким ядом, что даже Полина моргнула. – Вы хоть понимаете, что она с ним сделала? Мой сын… Он был пустой. Как стекло. Ходил в офис, забирал Варю, молчал, спал по два часа. И ни разу не сказал, как ему больно. Только однажды... я увидела, как он плакал. В ванной. Думает, что я не слышала.

Я сжала кружку в руках. Слёзы подступили сами.

– Алиса, – продолжила она мягче. – Он впервые начал жить, когда ты пришла. Когда Варя стала смеяться не только в садике. Когда в доме снова появился запах кофе и женских духов. Я это не отдам. Не ей. Ни за что.

Полина хмыкнула:

– Надо быть очень глупой женщиной, чтобы променять живую семью на спектакль.

Я подняла глаза.

– Вы правда верите, что Вика... не ради Варюшки?

Наталья и Марина обменялись взглядами.

– Она вернулась ради денег, – сказала Наталья. – Я её видела, я её знаю. Она никогда ничего не делала просто так. И уж точно не из любви.

Я выдохнула. И вдруг почувствовала, как во мне поднимается не паника, не страх – а что-то другое. Уверенность.

– Тогда мне придётся быть рядом.

Полина кивнула:

– Вот. Вот это моя Алиса. Теперь точно не дам тебя в Тбилиси.

И где-то из коридора Варя закричала:

– Мама пришла! – крик Варюшки прозвучал в ту же секунду, как хлопнула входная дверь.

Я резко встала. Сердце ёкнуло.

– Варя?! – выкрикнула я и выбежала в коридор.

Она уже стояла у распахнутой двери, босиком, с одним крылом от бумажной феи, которое болталось на скотче.

А на пороге – Вика.

– Варя, ты почему сама дверь открыла? – строго спросила я, подхватывая её за плечи.

Но Варя даже не успела ответить. Вика шагнула вперёд, чуть склонилась и с язвой в голосе произнесла:

– А что, она не может открыть дверь родной матери? Или ты теперь и это хочешь ей запретить?

– Я не разрешала ей подходить к двери одной, – отрезала я, сдержанно, но достаточно громко.

Вика вскинула подбородок. Уже готовилась что-то сказать – в духе своей фирменной язвительности, но тут в прихожей появилась Наталья.

Вика вздрогнула. Почти незаметно, но я это увидела. Не ожидала.

Наталья шагнула ближе, спокойная, как ледяной штиль. Только в глазах – буря.

– А вот и ты, – сказала она, как будто встретила давно забытую должницу. – Не думала, что у тебя хватит наглости появиться в этом доме. После всего, что ты сделала.

Вика выпрямилась. Склонила голову – на её лице появилась дежурная улыбка.

– Наталья Сергеевна… добрый вечер.

– Он был добрым, пока ты не испортила его своим присутствием.

Варя стояла рядом, цеплялась за мой рукав. Смотрела то на одну, то на другую. И, несмотря на весь детский восторг, чувствовала – что-то не так.

– Я пришла просто проведать дочь, – продолжила Вика. – Без скандалов. Без претензий. Я не кусаюсь, честно.

– Нет, – спокойно ответила Наталья. – Ты не кусаешься. Ты – душишь изнутри. А мы только начали нормально дышать.

Я почувствовала, как у меня за спиной подоспели и Полина, и Марина. Вика вдруг поняла, что стоит не перед одной «Алисой», а перед настоящей стеной.

– Варя, солнышко, – тихо сказала я, опускаясь к ней, – иди к себе. Поиграй, ладно? Я сейчас подойду.

Она кивнула и исчезла за поворотом коридора.

– Так вот что, – сказала Наталья, делая шаг вперёд. – Уходи, Вика. Пока всё не закончилось хуже, чем ты ожидала. Тут тебе не будут рады. Ни сегодня. Ни завтра. Ни через год.

– У тебя нет права так со мной разговаривать, – процедила Вика.

– А ты – утратила его, когда бросила мою внучку, – отчеканила Наталья. – И знаешь, что самое страшное? Не то, что ты тогда ушла. А то, что сейчас ты вернулась не ради неё. И это видит каждая женщина в этой комнате. Кроме, может быть, пятилетней девочки. Пока.

На этот раз Вика не ответила. Просто развернулась. Каблуки стукнули по полу, и она исчезла за дверью.

Я медленно выдохнула. А Наталья повернулась ко мне:

– Если она появится тут ещё раз без Виктора – зови меня. И я ей объясню, где она живёт.

Полина шепнула:

– Не женщина. Артиллерия.

– Он был добрым, пока ты не испортила его своим присутствием.