Текст книги "И взойдет Солнце (СИ)"
Автор книги: Дарья Ланская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
– Кирилл! – не выдержал он.
Молчание. Тогда снова выкрикнул имя, опять тишина. Казалось, лопнут барабанные перепонки. И чтобы разрушить ее, Гена принялся истошно кричать и медленно поехал к роковому месту. Свернул на обочину и осветил поле фарами. Вблизи дороги Кирилла нигде не было.
Скинув шлем на землю, Гена бросил свой мотоцикл и побежал по мокрой, от недавнего дождя, земле. Он продолжал звать Кирилла, напрягая зрение, которое уже привыкло к темноте. В ней можно было различить несколько столбов линий электропередач, кустарники и дерево, массивное, с огромной кроной. И тут Гена замер. Как раз возле этого дерева лежал мотоцикл Кирилла, а рядом…
– Господи! – Гена закрыл рот рукой, чтобы не закричать.
В секунду он оказался возле друга, который лежал без движения в неестественной позе. И тогда Гена понял, какую страшную ошибку он совершил. Его объял ужас от содеянного, который сковывал по рукам и ногам, а на лбу выступил холодный пот. Как он мог так поступить? Зачем согласился? Чем он вообще думал в тот момент?
У него задрожали руки, боялся прикоснуться к Кириллу и проверить, жив тот или нет, благо ему хватило самообладания, чтобы вызвать скорую. Она приехала через полчаса, но сам Гена не вышел к врачам. Он спрятался в кустах и наблюдал за тем, как Кирилла положили на носилки, а потом закрыли в машине и увезли.
Вскоре о происшествии узнали в команде гонщиков, соревнования тут же свернули, а Гену выгнали. Правда, Череп потом все же пригнал ему новенький «Кавасаки», но Гена от него отказался. И денег не взял.
Кирилл получил многочисленные травмы. Но на удивление врачей перелом был только на правой ноге. Ему наложили гипс, и нога уже через полгода зажила. А вот зрение вернуть не удалось, оно повредилось из-за резкого удара головой. Даже шлем не спас. Страшный диагноз – посттравматический роговичный астигматизм – поставил на счастливой жизни жирный крест.
Больше Маша не перебивала собеседника и выслушала его рассказ от начала до конца. И чем больше он говорил, тем чаще она задавала про себя вопрос: почему все это ей не рассказал сам Кирилл? Зачем было делать такую тайну из своего прошлого? Отчего так не доверяет?
– Почему ты не пришел к нему в больницу? – наконец спросила она.
– А разве непонятно? Я знал, что он меня никогда не простит за ту ночь. Ведь это я виноват в том, что он ослеп, понимаешь? – На последнем слове его голос сорвался.
– Ты виноват, он виноват… Вы виноваты оба. И ты должен попросить у него прощения, – отстраненным голосом сказала Маша.
– Я не смогу. Нет… Нет! – воскликнул Гена и схватился за голову. – Понимаешь, я завидовал ему. Всегда и во всем. В классе его считали лучшим, а я был лишь тенью, в тусовке стритрэйсеров тоже самое. Меня многие даже по имени не знали, а звали «друг Страйка». Думаешь, мне это было приятно?! Каким же глупым я был тогда, ты даже не представляешь! Я жалею о том, что связался с Черепом. Я же не думал, что все будет вот так! Правда, не хотел, чтобы Кирилл лишился зрения, не желал ему зла! До сих пор не могу взять себя в руки и поговорить с ним, а пытался! Когда случайно встретил на заводе… Но ты бы слышала, как он кричал! Он бил меня… И правильно! А потом я пошел к его дому, но увидел там вас… Вы целовались, но ты заметила меня и испугалась. И снова не решился. Даже к интернату подходил, где он занимается! И там у меня не хватило сил.
Парня трясло от всего сказанного, и Маша видела, что он плачет. И даже отчасти жалела его, но эти слезы не оправдывали того, что он сделал с Кириллом.
– У него тоже на душе тяжесть, и только ты сможешь ему помочь отпустить прошлое, – уверенно сказала Маша.
Гена поднял на нее взгляд и вытер ладонью со щеки слезы. Перед ним сидела хрупкая темноволосая девушка, взрослая не по годам, и ему стало в очередной раз стыдно.
– Знаешь, я уже три года бегу от своего прошлого, пытался начать новую жизнь, но все без толку. Почти каждую ночь мне снится один и тот же сон: темная дорога и два мотоцикла. Только там в аварию попадаю я, а не он… – хриплым от слез голосом сказал Гена.
– Он тоже бежит от прошлого, и поэтому не может начать новую полноценную жизнь. Поговори с ним и попроси прощения.
– Он не простит!
– Простит, – заверила Маша. – Ты только скажи ему все, как есть. Чистую правду.
Больше ей нечего было сказать. Хотелось поскорее выйти из этого помещения, где, казалось, не хватало воздуха. Когда девушка вышла на улицу, то только тогда поняла, что ее всю трясет. Руки, ноги, внутренности – все в судорогах. Слишком много свалилось на нее в один момент.
Маша даже не застегнула пуховик, а про шапку и вовсе забыла, но, казалось, она не обращает внимания, что на улице зима. Даже хлопок двери кафе, откуда она вышла, не вернул в реальность. Картинки из прошлого Кирилла так и мелькали у нее перед глазами. Конечно, все это ей было не по душе: ночные тусовки, гонки, выпивка. Но ведь все в прошлом! И если бы Кирилл сам рассказал свою историю, она бы поняла его и поддержала в трудный момент. Да, ему нелегко об этом вспоминать и даже слышать имя бывшего друга. Пусть он лучше прокричится, выплеснет все эмоции, которые душат его много лет. Маша его поймет! Зачем было создавать тайну?
Позвонить Наташке. Подруга сейчас нужна, как никогда! Маша почти не смотрела по сторонам, настолько была увлечена своими мыслями. Она шла по дороге, будто не видя ее. И только достала телефон и нажала на «трубку», как вдруг услышала резкий звук клаксона и погрузилась в яркий свет…
Глава 29
Кирилл сидел на кровати и кидал Оливеру мячик. В эту игру они играли уже несколько часов, и, казалось, пес совсем не устал. Он ловил игрушку, приносил ее в зубах хозяину, отходил в другой конец комнаты и ждал момента, когда Кирилл снова кинет мячик. Благодаря этим незамысловатым движениям можно было хоть ненадолго отвлечься от разъедающих душу мыслей. Да и Оливер совсем засиделся, на улицу его водил только Владимир Николаевич два раза в день, сам Кирилл отказывался выходить из квартиры.
Вдруг в коридоре раздался звонок. Потом шум открывающейся двери, какие-то голоса и топот, и хотя Кирилл отлично различал эти звуки, но не придал им значения. Наверное, к маме кто-то пришел, и только когда услышал скрип открывающейся двери в свою комнату, зажал мячик в руке и поднял голову:
– Кто здесь?
– Это мы! – узнал голос Олега. Парень явно запыхался от быстрого бега.
– Кто «мы»? – не понял Кирилл.
– «Мы» это Олег и Наташа! – объявила девушка. – Срочно собирайся!
– Куда?
– В больницу! Машу сбила машина! – со всхлипом воскликнула Наташа.
Кириллу показалось, что мир рухнул в один момент. Тело оцепенело, и лишь уши слышали отголоски того, что творится вокруг. Громкий вскрик матери, неразборчивая речь Олега, плач Наташи… Новость казалась невероятной. Это же дурацкая шутка! Такого не может случиться с его Машей! С милой, любимой Машей!
– Перестань так глупо шутить, Наташа! Это неправда! – Кирилл не мог поверить в услышанное.
Он с силой сжал мячик в руках, отчего тот чуть не лопнул. Маленький Оливер растерянно смотрел то на любимую игрушку, которой мог лишиться в один миг, то на хозяина, выглядевшего рассерженным и растерянным одновременно.
– Кир, я бы и сам не поверил, если б мне Наташа не позвонила! Но Машу, действительно, сбила машина! – вступил взволнованный Олег.
Конечно, он понимал, что другу очень тяжело слышать такую новость, но и молчать было нельзя. Они с Наташей первым делом приехали к Кириллу, чтобы вместе поехать в больницу и разузнать все подробнее.
– Это неправда, неправда! – закричал Кирилл и закрыл уши руками. – Кто угодно, только не она! Невозможно!
Ему казалось, что он сходит с ума, а на глазах выступили слезы. Ее мягкие волосы, запах любимых духов, нежные пальчики… Неужели, он больше этого не почувствует? Почему мир так жесток? За что ты забираешь лучших? Возьми его жизнь, ведь она не стоит ни гроша! Но эта девушка ДОЛЖНА жить, она не заслуживает такой участи! Вдруг Кирилл представил, что Машу ждет то, через что прошел он сам, и чуть было не заплакал. Нет, сейчас не время раскисать. Дорога каждая секунда!
– Поехали. Срочно! – взял себя в руки Кирилл и доверился друзьям.
Людмила Степановна порывалась отправиться с ними, но Кирилл не пустил ее, хотя мать буквально умоляла об этом.
– Мам, там нечего делать, у тебя же сердце слабое. Я позвоню, как только что-то узнаю, – заверил ее он.
Олег и Наташа помогли другу спуститься к такси, которое уже ждало ребят возле подъезда. Всю дорогу девушка плакала навзрыд, повторяя, что это она во всем виновата. Предчувствовала же беду! Она должна была быть рядом с подругой. Хотя Олег не понимал, о чем она говорит, но все же пытался успокоить ее и обнял. Наташа упала ему в руки и уткнулась в плечо, сотрясаясь от рыданий.
Кирилл этого почти не слышал, будто переместился в другой мир. Он просто твердил про себя: «Господи, спаси ее. Мне больше ничего от тебя не надо! Только пусть она будет жить!». Сжимал пальцы в замок, впиваясь в кожу ногтями, и повторяя эту своеобразную молитву. Он никогда не умел молиться, поэтому делал это по-своему, но все же надеялся на помощь Всевышнего. От ногтей на коже оставались кровавые следы, но Кирилл не чувствовал боли. Если будет нужно, он неделю простоит на коленях в мольбе о помощи свыше, сделает все возможное и невозможное для Маши! Не хотелось верить в худшее, но неизвестность пугала куда больше. Что с ней случилось? Как она себя чувствует? Есть ли серьезные травмы?
– Она не может просто так уйти… не может… – бормотал одними губами Кирилл.
Когда позвонила Маша, Наташа ждала ее звонка. Девушку все это время не покидало чувство грядущей опасности, но стоило ей схватить трубку, как она услышала короткие гудки. Потом перезванивала раз за разом, а ответа не было. Лишь через пятнадцать минут трубку взял мужчина и сказал, что Машу сбила машина, девушку везут на «скорой» в одну из городских больниц. Наташа от испуга выронила телефон, который с грохотом упал на пол. Благо падал он не в первый раз, поэтому с аппаратом ничего не случилось, в отличие от его хозяйки. Дрожащими руками она подняла телефон, уговаривая себя успокоиться. С трудом взяла себя в руки и, пытаясь сдерживать рыдания, сначала позвонила Машиной маме, а затем Олегу. Наташа сделала это на автомате, не понимая, почему звонит именно ему, но чувствовала, что должна сделать это. Она рассказала о случившемся и попросила помощи, потому что просто не знала, как ей быть. Всегда уверенная в себе, она попросту растерялась в такой трудной ситуации. Когда Олег услышал взволнованный голос, то мигом бросил все дела и заверил, что все будет хорошо. Уже буквально через двадцать минут он примчался к ее дому, откуда они вместе отправились к Кириллу. Наташа никогда бы не подумала, что с виду такой стеснительный и робкий Олег может так быстро принимать решения, поэтому полностью доверилась ему.
Такси подъехало к больнице. Расплатившись с водителем, Олег помог выйти Наташе и Кириллу, которого они с девушкой взяли под руки. В спешке тот позабыл дома свою трость, поэтому мог рассчитывать только на помощь друзей.
В холле больницы было сложно сориентироваться. Шум и гул людских голосов отвлекали Кирилла, который уже немного отвык от такого скопления народа, но у него была цель – найти Машу и узнать, что с ней случилось. Узнать правду, какой бы она не была. Люди пробегали мимо, и, казалось, не обращали внимания на мольбы трех молодых людей. Их никто не слышал. Пытались протолкнуться в регистратуру, но там собралась огромная очередь из пожилых женщин, которые ни в какую не пускали их к заветному окошку. Кирилл злился от своей беспомощности и крутился на месте, как волчок. Он не хотел думать о самом страшном.
– Господи, что же делать! – в отчаянии воскликнула Наташа.
– Не волнуйся, мы ее найдем, – заверил Олег.
– Давайте, пройдемся по этажам? – предложил Кирилл. – И там будем у всех подряд спрашивать о Маше!
Так и решили сделать, но прочесав полностью весь первый этаж, результата не было. Врачи не откликались на просьбы о помощи, а у пациентов вообще не было смысла что-то спрашивать, и тогда Кирилл не выдержал. Когда Олег в очередной раз остановил одного из врачей и спросил о Маше, а тот сделал вид, что не услышал, Кирилл схватил его за рукав халата:
– Я не отпущу, пока ты не проведешь нас к Левиной Марии, слышишь? Мне все равно, как ты это сделаешь! Я должен знать, что с ней, иначе умру прямо на этом месте!
– Успокойтесь, молодой человек, – дернул руку врач, но было видно, что он занервничал. – Пойдемте со мной, попробую что-нибудь узнать.
Врач повел ребят по длинным больничным коридорам, и Кириллу приходилось сильнее сжимать Олега за плечо, чтобы не отставать от них. Мысленно он продолжал молиться и разговаривать с Машей. И то ли девушка, действительно, услышала его, то ли помогли мольбы, но буквально через несколько минут Кирилл услышал радостный вопль Наташи:
– Елена Александровна!
Девушка бросилась к маме подруги и крепко обняла ее. На женщине не было лица, но она все же старалась сохранить присутствие духа и обрадовалась Наташе. Отец Маши тоже был здесь, он стоял возле одного из стендов о прививках от клеща и делал вид, что с интересом его рассматривает, но невооруженным глазом было видно, что он ничего не читает, а глубоко погружен в свои мысли. Лишь краем глаза он взглянул на подошедших молодых людей, но как только увидел Кирилла, то сразу отвернулся обратно к стенду.
– Ребята, как я рада вам! – радостно воскликнула мама Маши, хотя Олега не видела ни разу в жизни.
Кирилл убрал руку с плеча друга и сделал шаг в сторону, откуда исходил голос женщины. Он протянул вперед руку, словно ища опоры, и трясущимся голосом спросил:
– Елена Александровна, умоляю, скажите, что с Машей?
Женщина поняла, что он хочет, и вложила свою руку в его. Мальчика всего трясло, и она постаралась его успокоить:
– Не переживай, Кирилл, с Машей все хорошо. Серьезных травм вроде нет, только ногу подвернула и получила пару ссадин. Сейчас с ней врач, но нас скоро обещали пустить.
– Слава Богу! – шумно выдохнула Наташа. – Вы ее уже видели?
– Пока нет, скоро должны зайти, – ответила Елена Александровна и снова повернулась к Кириллу. – Хорошо, что ты приехал. Думаю, она будет рада.
Пока Елена Александровна успокаивала взволнованную Наташу, он отошел в сторону, нащупав стену, чтобы немного привести мысли в порядок. Облокотившись на нее, опустил голову и облегченно выдохнул. Главное, что нет опасности для жизни, и Маша цела и невредима. Он и подумать боялся, что стало бы, если б она пострадала. Никогда бы себе этого не простил. Плечом почувствовал чей-то тяжелый взгляд, в голову закралась мысль, что это может быть Илья Юрьевич. Конечно, он не хотел, чтобы Кирилл сюда приходил, но сделать ничего не может. Пусть думает, что хочет, главное, что с Машей все в порядке.
Примерно через пятнадцать минут из палаты вышел врач и без эмоций сказал:
– Родители, проходите.
– Ребята, вы с нами? – обернулась мама Маши.
– Нет, вы идите, а мы позже зайдем, – ответил за всех Кирилл.
– Нет уж, я сейчас пойду! – заявила Наташа и обернулась к Олегу. – Ты со мной?
– Да. Думаю, Кириллу лучше одному, – согласился с ней Олег.
Все зашли в больничную палату, а Кирилл остался. Он повернулся к стенке лицом и, уткнувшись в нее лбом, провел рукой по неровному рельефу. Хотелось, чтобы эти мучительные минуты поскорее прошли, и он смог поговорить с Машей. То чувство, когда он чуть ее не потерял, все еще жгло изнутри. Как хорошо, что с ней все в порядке! Кирилл даже представить себе уже не мог, что бы он делал без Маши. Ему хотелось поскорее зайти в палату и услышать ее голос, который окончательно даст понять, что с девушкой все хорошо.
Звук открывающейся двери вернул в реальность, парень вздрогнул и прислушался к шагам. В нос ему ударил запах духов, немного похожий на Машин, но более терпкий.
– Иди, Кирилл, посиди с ней. Мы пока съездим домой за вещами, скоро вернемся. Давай, я тебе помогу, – Елена Александровна подошла к нему и взяла за руку.
Он почувствовал теплую женскую ладонь и доверился ей, желая поскорее услышать голос любимой. Кирилл неуверенно ступал по мраморной плитке, крепко держась за локоть Машиной мамы. Носком почувствовал порог, но, к счастью, не упал. Елена Александровна подвела его к стулу и помогла сесть. Кирилл напряженно вслушивался в тишину, пытаясь угадать, где же его Маша, но вдруг он услышал тихий обессиленный голос:
– Спасибо, мам. Я вас жду.
– Мы скоро.
Елена Александровна поцеловала дочь в макушку и тихонько вышла из палаты. Кирилл уловил звук Машиного голоса, и теперь знал, где она. Он повернул в ту сторону лицо, пытаясь почувствовать любимую. В палате пахло хлоркой и лекарствами, Кирилл поморщился, потому что не любил их. Слишком много воспоминаний…
Очнувшись после операции, он первое время не мог понять, почему чувствует запах больницы, но не видит ее. Кирилл вообще плохо понимал, почему он оказался здесь, и лишь через некоторое время вспомнил события ночи. Гонка, ночная дорога, любимый мотоцикл. Как так получилось, что он не справился с управлением? Генка… Он подрезал его! _Читай на Книгоед.нет_ Но это нечестно, так нельзя делать, это против всех правил! Кирилл мотал головой по подушке, все еще не веря в очевидное. Генка – его друг, он не мог так поступить! Снова попытался напрячь зрение, и все напрасно. Почему он это сделал? За что так поступил?
Кирилл попытался подняться с кровати, но у него не получилось, тело будто прибили гвоздями, а нога жутко ныла. Да что же это такое! Он стукнул кулаком по матрацу, чувствуя, как в груди разгорается огонь. Может, это получилось случайно? Может, Гена его просто не заметил? Кирилл напрягал память, пытаясь восстановить все по секундам, но напрасно. Голова болела так, словно ее со всех сторон без конца протыкали иголками, а глаза… Что с ними? Почему они ничего не видят? Вокруг была тьма, которая никак не хотела превращаться в свет, и Кирилл ничего не понимал. Может, он просто спит? Или ему зачем-то наложили темную повязку?
– Снимите ее! Пожалуйста! – закричал Кирилл, переполошив почти уснувшую мать, которая устроилась рядом на стуле.
Врач не хотел, чтобы женщина оставалась в больнице на ночь, но та и слышать ничего не хотела. Когда им с мужем сообщили, что Кирилл попал в аварию, Людмила Степановна сразу же отправилась в больницу. Материнское сердце обливалось кровью, пока она ждала результатов операции в коридоре. Ведь чувствовала, что эта железная игрушка не доведет до добра, а сколько раз просила сына бросить кататься по ночам! Умоляла, плакала! Но тому Кириллу было все нипочём, он поступал только так, как считал нужным, а родители не могли на него найти управу. И вот результат…
Когда после операции врач сообщил, что не удалось спасти зрение, Людмила Степановна с трудом устояла на ногах, и если бы не муж, который все это время был рядом, то точно упала в обморок. Владимир Николаевич стоически перенес это известие, не выдав ни единой эмоции, хотя душа его в тот момент будто разлетелась на тысячи осколков. Безумно хотелось завыть от отчаяния во весь голос, но он понимал, что этим только добьет ситуацию, и его любимая Людочка точно не выдержит.
Некоторое время Кирилл пролежал в реанимации и только потом его перевели в обычную палату. Людмила Степановна суетилась вокруг спящего после наркоза сына, подтыкая со всех сторон одеяло и гладя по голове. Она до последнего не хотела верить в страшный диагноз и надеялась, что вот-вот ее Кирюша откроет глаза, улыбнется и скажет, что с ним все хорошо. После этого она уж точно заставит его прекратить эти дурацкие ночные поездки! Но время шло, а Кирилл не приходил в себя. Наступил вечер, и врач попросил родителей вернуться утром. На что Людмила Степановна твердо ответила, что остается с сыном и никакой силой ее отсюда не выгнать. Первое время врач противился этой затее, но Владимир Николаевич сумел убедить его. Он и сам хотел остаться, но тут врач уже твердо отказал. Ладно один человек, но два – это уже перебор. Поэтому отец отправился домой, а мама Кирилла осталась. Почти сутки без сна дали о себе знать, и Людмилу Степановну все же немного сморило, но когда она услышала голос любимого сына, то тут же подскочила с места и подбежала к нему.
– Кирюша, родной, ты очнулся! – Она схватила его за руку и со всей силы сжала ее, покрывая бесконечными поцелуями.
– Мама, пожалуйста, сними ее! Я так не могу! – истошно закричал Кирилл, обхватив женщину двумя руками. Он цеплялся за надежду, словно утопающий за соломинку, и верил в то, что только мама может ему помочь.
– Что снять, родной? – Людмила Степановна уже не могла сдержать слез.
Она смотрела на мучения родного сына, и не знала, как ему сказать страшную правду. Пыталась гладить его по голове, плечам, рукам, но Кирилл уворачивался от ее материнских ласк. Он вертелся на кровати, словно уж на сковородке, и постоянно трогал лицо руками, пытаясь найти причину того, что он ничего не может увидеть. Безумная паника охватила все его существо и сжирала изнутри. Он тер глаза, дергал за веки, бил себя по щекам, но бесполезно.
– Повязку! Мама, сними повязку! – умолял Кирилл, царапая ногтями лицо. От этого на коже оставались кровавые дорожки, уродовавшие прекрасное молодое лицо.
Обезумевшая от горя женщина уже заплакала во весь голос и обняла сына так крепко, чтобы он не мог больше двигаться. Его страдания она ощущала во сто крат сильнее, чем он сам, но не знала, как помочь своему единственному ребенку. Бессилие и беспомощность стали для женщины худшими из зол, поэтому единственное, что она могла, так это просто обнять мальчика и уверять, что все обязательно будет хорошо. Голос матери только больше напугал Кирилла, который все еще надеялся, что это всего лишь сон.
– Мама, что со мной? Почему я ничего не вижу? – охрипшим голосом спросил он, пытаясь разглядеть во тьме лицо матери.
Несчастная от горя женщина целовала сына, словно ее прикосновения могли его исцелить, но ничего не получалось, и когда Кирилл снова потребовал ответа, то ей пришлось сказать правду.
– Ты попал в аварию, была операция… Твое зрение… Врачи не смогли спасти его… – Людмила Степановна могла говорить только обрывками фраз, но ее сыну и этого было достаточно. Он все понял и безудержно зарыдал.
Кирилл отогнал навязчивые воспоминания, бередившие душу, и вслушался в тишину. Маша молчала, поэтому он сам решил начать разговор:
– Как себя чувствуешь? У тебя что-то болит?
Девушка вздрогнула от звуков его голоса, погруженная, как и он, в свои мысли. Ушибленная нога сильно ныла, а туго затянутые бинты только усугубляли положение. Ко всему прочему голова еще немного кружилась от падения, поэтому приходилось частенько закрывать глаза, но Маша очень ждала Кирилла, им о многом нужно поговорить.
– В общем, все обошлось. Ногу вот только подвернула и пару ссадин получила. Благо водитель попался нормальный, я потеряла сознание, а он «скорую» вызвал, – тихо сказала она, поправляя на кровати больную ногу.
– Слава Богу. Я волновался за тебя.
Снова между ними пауза. Кириллу показалось, что неожиданно возникла стена, отгораживающая от Маши, еще никогда не было так тяжело молчать рядом с ней. Хотелось так много всего сказать! Слова застряли в горле, и он боялся их произнести, но вдруг она заговорила сама:
– Я встречалась с Геной, и он все рассказал. Все, – подчеркнула она.
При упоминании имени бывшего лучшего друга Кирилл сжал пальцы в кулак и постучал им по коленке. В один момент в душе вспыхнул огонь, не поддающийся контролю.
– И про вашу тусовку стритрэйсеров, и про гонки за деньги, – продолжила Маша, хоть и заметила изменения в Кирилле.
– Зачем тебе это было надо? – Его голос изменился, стал жестким и требовательным. Маша уже и позабыла эти резкие нотки в голосе любимого. Она сразу вспомнила первые месяцы их знакомства, когда Кирилл был озлоблен на весь мир и не принимал ее помощь.
– Что именно? – не поняла она и сконцентрировала на нем свой взгляд, хоть и сделать это было достаточно трудно.
– Копаться в прошлом! Тем более за моей спиной! – казалось, он взбесился, но Маша была не из пугливых. Она была уверена, что ей ничего не стоит усмирить гнев любимого, ведь практиковала это много раз.
– Я не копалась, – возразила она. – Просто поговорила с твоим другом…
– Бывшим другом, – уточнил Кирилл. – Тебе не стоило этого делать!
Если бы сейчас на лице не было очков, то Маша точно бы увидела, как сверкают от негодования его глаза, но все же их скрывали темные стекла, поэтому оставалось только догадываться, хотя и так было понятно, что она задела больную тему. Однако Маша решила идти до конца и в этот раз не отступать.
– Но ведь ты же мне ничего не рассказывал! – справедливо заметила она.
– Значит, на то были свои причины, – отрезал Кирилл.
– Какие? – не могла взять в толк она.
– Как тебе вообще пришла в голову мысль разговаривать с этим ублюдком! – взорвался Кирилл и подскочил с места. – Зачем туда полезла, Маша?! Кто вообще просил? Та жизнь тебя не касается!
Он так яростно размахивал руками, что если бы на пути попалась ваза или лампа, то тут же она оказалась бы на полу.
– Что значит «не касается»? – Маша хлопнула ладошкой по больничному матрацу. – Разве, если человек любит, то он не должен доверять на сто процентов? Зачем все эти тайны?
– Как ты не поймешь, я пытаюсь все это забыть! Навсегда вычеркнуть из памяти! Сомневаюсь, что тебе бы понравился тот Кирилл! – Он уже перешел на крик.
– Не кричи на меня, – возмутилась Маша. – Гена – единственный человек, который знал, как все было на самом деле!
Подобный довод Кирилла не убедил, а, наоборот, еще больше разозлил:
– Этот, как ты выразилась, «человек» чуть не убил меня! Хотя, лучше б убил, меньше б мучений…
Он опустил голову, словно что-то разглядывал под ногами. Казалось, он набирает побольше воздуха в грудь для решающей атаки. Его слова полоснули, словно нож, по сердцу Маши.
– Что ты такое говоришь! Прекрати! – воскликнула она, пытаясь воззвать к его разуму.
– Да это правда, черт возьми! – В один миг Кирилл махнул рукой и перевернул стоявший рядом стул. Тот с грохотом упал на пол, благо хоть не разлетелся на части. Маша испуганно посмотрела на перевернутый предмет мебели, а потом снова на Кирилла.
– Я прошу тебя, успокойся… – Она протянула ему свою руку.
Больше всего сейчас ее пугал сам Кирилл, который уже был не похож сам на себя. Его ноздри раздувались от гнева, а темные волосы, словно вороново крыло, блестели в свете электрической лампы.
– Не нужно меня успокаивать! – В Кирилла словно бес вселился. – Он предал меня! Что там ему наобещал Череп? Новый мотоцикл? А, может, деньги? Не удивлюсь, если этот урод сейчас гоняет на том самом мотоцикле и живет припеваючи!
– Да, на самом деле Череп обещал Гене мотоцикл, но тот его не взял! И он очень сильно сожалеет о случившемся… – Маша попыталась встать с кровати, чтобы дотронуться до Кирилла и успокоить своим прикосновением. Она знала, что только так можно вернуть любимому равновесие, но как назло нога не позволяла этого сделать.
– Больше ни слова не говори мне о нем, – Кирилл предупредительно поднял вверх указательный палец.
– Ну как же ты не поймешь? Эта обида на Гену тянет твою душу вниз! Посмотри, как ты рассердился в один момент! Тебе нужно его простить! – воскликнула Маша из последних сил.
– Не тебе мне указывать, что делать, – отрезал Кирилл.
Его тон вмиг отрезвил девушку. Она как будто посмотрела на возлюбленного другими глазами. А вообще, почему он смеет разговаривать с ней так грубо? Маша медленно опустилась обратно на кровать и подняла на Кирилла полный негодования взгляд. В тот момент она особо пожалела, что он не сможет увидеть, насколько разозлил ее своим поведением.
– Я не хочу продолжать разговор в таком тоне, – твердо сказала она и, сложив руки на груди, отвернулась.
– Мне уйти? – только и спросил Кирилл.
– Да.
Маша с силой закрыла глаза, чтобы не проронить ни единой слезинки. Внутренности сжались в комок, но девушка уже боялась давать волю своим чувствам. Кирилл понял, что она больше ничего ему не ответит, поэтому направился, как ему казалось, к выходу, но не сразу смог сориентироваться в пространстве и пошел к окну.
– Повернись направо, – подсказала Маша.
Парень услышал ее слова и обернулся, безразличный тон задел за живое. Обижается? Пускай. От своих слов Кирилл не собирался отказываться. Ей не стоило разговаривать с Геной за его спиной. Точка.
Когда он вышел, девушка тяжело вздохнула и отвела взгляд. Голые деревья качались на ветру, а их кривые ветки, словно грабли, царапали стекло больничной палаты. Серое небо затянуто тучами, ни единого просвета. Там, за окном, ничего не изменилось, чего не скажешь о Маше и Кирилле. Впервые за долгое время они не смогли прийти к компромиссу, и девушка уже не знала, что ей делать. Голова раскалывалась на части, давало о себе знать недавнее падение, а еще ныла ушибленная нога, и все тело будто разваливалось. Тишина опустевшей палаты давила своей безысходностью, кроме Маши в ней не осталось никого. Скоро к ней обещали подселить старушку с вывихнутой ногой, но, видимо, ее задержали в перевязочной. Наверное, это и к лучшему. Сейчас стоит побыть в одиночестве и осмыслить то, что произошло.
Оказавшись в коридоре, Кирилл почувствовал, как его с двух сторон подхватили под руки. Он знал, что это Наташа и Олег.
– Ну что, поговорили? – первым делом спросила Наташа.
– Да уж, поговорили… – Кирилл высвободился от рук друзей и пошел вперед наугад.
– Ты куда? – удивился Олег.
– Домой. Хоть кто-нибудь мне поможет? – требовательно воскликнул тот и наугад пошел вперед.
Олег с Наташей переглянулись, пытаясь понять, в чем причина столь резкой перемены в настроении. К гадалке не ходи – их друзья поссорились.
– Я провожу его, а ты посиди с Машей, – тихо предложил Олег.
– Хорошо, – кивнула Наташа и в порыве чувств схватила его за руку. Этот интуитивный жест испугал ее, но она не отняла руку, а улыбнулась и с волнением сказала:
– Олег, спасибо тебе за все!
– За что? – робко улыбнулся тот. Ему нравилось держать ее теплую маленькую ладошку, даже это невинное прикосновение заставляло сердце пускаться в пляс.
– Просто за все, – Наташа посмотрела в его светлые глаза и почувствовала, как что-то кольнуло в районе сердца.
Щеки невольно вспыхнули огнем, и девушка поспешила скрыться в палате у подруги. Олег еще несколько секунд смотрел на закрывшуюся дверь с блаженной улыбкой на лице, он все еще ощущал тепло Наташиной руки, но вскоре опомнился и побежал к другу, чтобы помочь ему добраться до дома.
