Текст книги "Анатомия соблазна (СИ)"
Автор книги: Дарья Десса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
Глава 24
Сама не знаю, почему я оказалась в Артуре так сильно разочарована. Вроде бы он мой конкурент, и теперь у меня есть железный… нет, стальной аргумент против него! Если прямо сейчас отправлю Жирафу видео, на котором Уваров целуется в щёчку с тем парнем, то босс непременно вызовет его обратно, уволит, и я автоматически стану победительницей в конкурсе. Смогу тут оставшееся время спокойно креативить, никто мне слова не скажет.
Но я могу быть всякой. Стервозной. Ледяной. Равнодушной. Едкой на слова и острой на язык. Вот какой не умею быть совершенно, так это подлой. Потому, допив свой кофе и расплатившись, спешно покидаю ресторан, пока не заметили. Возвращаюсь домой пешком, благо недалеко. Мороз маленькими иголочками покалывает мои щеки и нос, но я не боюсь его, поскольку тепло одета. Да и не до погоды теперь. Все мои мысли вокруг Артура.
Это неправильно. Я так могу в него влюбиться. Но разум все равно к нему возвращается. И тут понимаю: наверняка всё неправильно поняла! Вот же я дура! Это как в случае с тем рисунком в его почте. Как с Люсенькой, которую он хотя и довел домой, но не воспользовался ее состоянием. Как с Елизаветой, которую мог бы соблазнить давно, но не стал этого делать. У меня на сердце отлегло. Артур, он как… лук! Многослойный. Причем снаружи обычно одно, а внутри другое.
Настроение моё поднялось, я по пути купила продукты, пришла домой и на радостях нажарила блинов. Когда мой конкурент вернулся через пару часов, встретила его, как добропорядочная жена. С ароматными запахами на всю квартиру. Налила чай, в мисочку положила варенье, всё приготовила. Артур зашел на кухню, бросил взгляд на эту красоту, потом налил стакан воды из-под крана, выпил и сказал:
– А блины кому?
– Тебе… нам, то есть, – ответила я.
– С детства их терпеть не могу, – усмехнулся Уваров. – А варенье – у меня от него изжога.
И ушел в комнату. Я осталась с открытым ртом, опять он меня дурой сделал! Вспылив, взяла всю стопку блинов и жахнула в мусорное ведро. Туда же отправилось варенье. Чай вылила в раковину, потом сложила всю посуду грязной горой и, покусав губу, крикнула:
– Артур! Посуду вымой!
Когда он появился на кухне через минуту, с гордым видом прошествовала мимо. Он ни слова не сказал по поводу пропавших блинов и варенья. Но, кажется, догадался, как сильно меня задел. Я же, сидя в комнате и включив ноут, стала возиться с проектом. И назло придумала видеоролик, в котором рекламировались кроссовки. Сюжет был простой: бежит красивая девушка по парку. На ней коротенькие шортики, обтягивающий топик. Мимо проносится, явно с желанием уязвить, крупный атлет. Когда я его описывала, то не в голове постоянной всплывал «светлый образ» Артура.
Парень обгоняет, толкает девушку локтем, но не извиняется и бежит дальше. Вскоре они пробегает мимо оврага, на краю которого лежит кроссовок. Он порванный, шнурки развязаны. Намек на то, что атлет пользуется плохой обувью. Девушка останавливается, смотрит вниз. Там в грязной луже сидит тот атлет. Красота качает головой и бежит дальше. Крупно лейбл фирмы-производителя и надпись «В спорте главное обувь».
Довольная собой, я наконец могу расслабиться и посмотреть фильм. Любой, мне всё равно. Артур же после мытья посуды загадочно молчит, мы не разговариваем. Да и о чем с ним болтать? То он с геем общается, то блины мои презрел. Нет, я не обиделась. Напротив. Я спокойна, как удав. И настолько же к нему равнодушна. Хочет быть коллегами, как в первый день знакомства? Ок, Уваров! Ничего личного, только бизнес.
В понедельник возвращаемся в порядком мне надоевший офис фирмы «Успех». Сан Саныч, едва мы появляемся, сразу же собирает всех на планерку. Приходится чуточку поделиться с ним нашими планами и разработками, чтобы не ляпнул Жирафу, будто мы тут ничего не делаем. Колобок остается доволен. А вот Артур явно нет. Он сидит и хмурится всю дорогу. Не выдерживаю и спрашиваю, что не так.
– Да всё не так, – говорит он. – Мы позабыли об одном – в Захолустинске зима семь месяцев в году, верно?
Сотрудники фирмы кивают.
– А мы даже ни разу не покатались ни на лыжах, ни на коньках, ни с горки на санках или на снегоходах не прокатились. Вот ты, Анжелика, когда последний раз спускалась на лыжах?
– Ни разу.
– Ну вот! О чем и разговор! Как же мы станем понимать тех, кто носит спортивную одежду, если сами ничего не пробовали? Нам необходимо такое испытание устроить. Вот я вчера пообщался с одним человеком. Он предоставил нам несколько комплектов зимней спортивной одежды. Так что предлагаю прямо сейчас отправиться… ну, для начала на каток. Есть у вас такой?
– Да у нас повсюду один сплошной каток, – рассмеялся Сан Саныч. – Вон, хотя бы на речке или озере. Катайтесь, сколько хотите.
– Есть и городской каток, напротив мэрии, – подала голос Лиза, робко и влюбленно посмотрев на Артура.
– Вот и отлично! Туда и поедем! – воскликнул он. – Ну, кто составит мне компанию?
Я, понятное дело, даже отказаться не смогла бы, поскольку предоставлять Уварову шанс выделиться – значит проиграть в конкурентной борьбе. Желающими были Лиза и еще один парень. Люсенька тоже порывалась, но у нее после корпоратива еще не восстановилось здоровье. Она была бледна и держалась за голову. «Меньше будешь пить! Тоже мне, многодетная мамаша», – подумала я.
Колобок обещал нас сопровождать «в качестве болельщика». И как ни брыкалась Люсенька, ее с собой прихватил. «На хозяйстве» остались несколько человек, и мы отправились на каток. По прибытии там оказался тот самый вчерашний гей. Они прилюдно с Артуром чмокаться в щёчки не стали, ограничились рукопожатием. Когда Уваров представлял своего знакомого, сказал:
– Вот, познакомьтесь, это Макс. Он владелец интернет-магазина спортивной одежды. Может доставить вам что угодно.
– Не знал, что в нашем Захолустинске такое возможно, – удивился Колобок.
– Чаще нужно с людьми общаться, – усмехнулся Артур. «Ага, – мстительно подумала я, вспомнив несчастные блины с вареньем. – Если делать, как ты, так скоро все от тебя отвернутся!»
Колобок, пока одевались, пытался за мной ухаживать. Кончилось тем, что порезал палец об полотно коньков и успокоился. Люсеньке пришлось ему ранку зализывать. В буквальном смысле. Схватила ладонь босса и запихнула его палец себе в рот. Сан Саныч ахнул, но руки не одёрнул, а секретарша бросила полный страсти взгляд на Артура. Смотри, мол, миленький, что я могу сделать с тобой, если захочешь!
Уваров покачал головой. Означало: «Да, Людмила батьковна. Вы спец!» Она осталась довольна. Потом, когда пальцу полегче стало, отошла подальше и, набирая снег в рот, отплевывалась минут пять. Видимо, начальственный перст по вкусу не пришелся. «Еще бы! Совать в рот немытые члены, – это же так негигиенично!» – оценила я мысленно ее страдания и улыбнулась.
А вот дальше мне пришлось не до смеха. На коньках я последний раз стояла еще в детдоме, когда нас однажды вывезли на каток. У одних получалось сразу, и я оказалась в их числе. Другие постоянно падали. Но впечатлений было море, по большей части радостные, потому запомнилось и хотелось теперь повторить. От поддержки Артура, который предложил мне свою руку, я отказалась. Рекомендовала ему в резкой форме Лизой заняться.
Уваров, который, оказывается, превосходно катался, переключил своё внимание на Елизавету. Я осталась рядом с парнем из «Успеха», но даже не помнила, как его зовут. Он смотрел на меня с тайным восхищением, было приятно. Мы, поддерживая друг друга, принялись нарезать круги по периметру катка. Погода стояла прекрасная, мороз и солнце. Снежинки искрились, у меня стало чудесным настроение. Даже позабыла о вчерашних переживаниях.
Кто знает, как бы продолжались наши покатушки, если бы я вовремя заметила ямку во льду. Ее припорошило снегом, и носок конька туда провалился. Нелепо взмахнув руками, я полетела носом вперед, и хорошо, успела их выбросить перед собой, иначе бы шмякнулась светлым ликом на лёд. Но грохнулась знатно! Все кинулись ко мне. Я, перевернувшись и усевшись на попу, попыталась затем подняться и со стоном повалилась обратно.
– Нога! – только и смогла выдавить из себя. Стиснула зубы, из глаз слезы. Как же больно!
Сан Саныч закудахтал, запричитала Люсенька, Артур достал телефон, мой безымянный партнер стоял и кусал губы, виня во всем
себя. Хотя он-то здесь при чем? И только одна Елизавета молча и беспристрастно смотрела на мои страдания. А, ну понятно. Она считает меня своей главной конкуренткой. Вот же дурочка провинциальная!
Вскоре приехала «Скорая», меня отвезли в травмпункт. Рентген показал, что я сильно растянула ногу в лодыжке. «Перелома нет, – сказал доктор, и я облегченно вздохнула. – Но пару недель вам придется походить в компрессионной повязке и с палочкой». Боже, какое унижение! Ковылять на виду Уварова! Представляю, как он теперь внутренне насмехается надо мной. И сколько станет иронизировать по поводу моего «полета»! Стало обидно, с трудом сдержала слезы.
Чертова командировка! Проклятый Захолустинск! Всё так хорошо шло! Но я постаралась взять себя в руки. «Ничего, – подумала по дороге домой. – Зато будет больше времени для обдумывания рекламной стратегии. А Уваров… да пошел он куда подальше! Я сама по себе». И даже гордо встряхнула головой. Подумаешь, растяжение! Мелочи жизни! Скоро стану заместителем Жирафа, вот о чем думать надо!
Глава 25
Когда меня после травмпункта привезли домой, Артур окружил вниманием и заботой. То подушку поправит под крепко перебинтованной ногой. То супчику нальет (заказанного в ресторане, поскольку я готовить пока не могу). То кофе притащит с конфетками. Об одном он не знает: чем больше за мной ухаживает, тем больше я хочу плеснуть ему в морду супом, добавить в это противное варево сверху кофе, а на сладкое запихнуть ему конфетки в задницу. По одной, благо из холодильника, не успеют растаять.
Потому что я, Анжелика Дмитриевна Разумовская, ненавижу оказываться в уязвленном состоянии! Ещё в детдоме запомнила раз и навсегда суровую истину жизни: хочешь выживать – будь сильной и независимой! Даже если тебе больно, трудно, тяжело, и ты выглядишь, как свадебная лошадь – голова в цветочках, жопа в мыле – иди вперед без остановок! Иначе обойдут другие. Станут унижать, ноги об тебя вытирать. Слабых и бессильных нигде не любят. Гуманизм? Те, кто в моём детдоме жил, а за другие не скажу, о нём не слышали!
Но как, мать твою, я могу теперь идти, если у меня нога, стоит на неё немного надавить, отдает дикой болью до самой промежности?! Болевой порог у меня низкий, многое могу стерпеть. Но это почему-то выше моих физических и моральных сил. Орать хочется! Я кусала себе ладонь до боли, ворочаясь ночью.
Утром понедельника Артур понял, что со мной происходит нечто странное. Видимо, по бешено сверкающим глазам догадался: лучше оставить меня в покое. Это и сделал, пожелав удачного дня и уехав в фирму «Успех». А может, Люсеньку поехал оприходовать. Или даже Лизу женщиной делать. Мне было глубоко наплевать.
Я, сняв бинт, принялась натирать ногу каким-то ужасно вонючим кремом, который мне всё тот же добренький Уваров по рекомендации врача притащил из аптеки. «Ничего, – думала я, стараясь дышать ртом, чтобы голова не кружилась от запаха, – завтра налопаюсь обезболивающих и пойду на работу».
И пошла. И как пошла! Красотка, блинский комбайн! С гордым видом сделала шаг с кровати и с таким грохотом шизданулась от пол, что слышал, наверное, весь подъезд! Падала, как в лучших традициях голливудских каскадеров: раскинув руки, распахнув рот и глазки, да приложилась ярко накрашенной мордой об журнальный столик, на котором миленький Артурчик Уваров мне завтрак разложил: яички сварил вкрутую, тосты поджарил, сока налил апельсинового. И вот я, как последняя дура, всё это проглотив с большим аппетитом (со вчерашнего утра ни маковой росинки во рту не было), накрасившись кое-как, решила выйти на работу.
Теперь что? Лика лежит в луже недопитого сока, посреди хлебных крошек и яичной скорлупы, и стонет и плачет от боли и злости одновременно, размазывая косметику по опухающей физиономии. Всё потому, что Уваров, сука, поставил столик слишком близко, и теперь из-за него у меня на лбу вырастает здоровенный синяк! Прямо чувствую, стоит лишь руку поднести и потрогать!
О, я запретила себе плакать. Заткнула жалость поглубже, стиснула зубы. Встала на колени, затем на одну ногу и попрыгала, гордая и независимая калека, умываться. После убралась в комнате, уселась обратно на кровать и стала работать над проектом. Нельзя допустить, чтобы Артур обошел меня и представил Жирафу разработки лучше моих лишь потому, что в льду катка обнаружилась ямка! «Она могилой моей карьеры не станет, не дождетесь!» – я упорно трудилась.
Придумала сценарии ещё для пары видеороликов, в том числе один о том, как девушка бежит на речку – кататься на коньках. И во время этого лёд раскалывается, она оказывается на льдине, которая уносит её прочь от берега. Но в глазах красотки нет страха. Она разгоняется, совершает прыжок и благополучно приземляется на прочной поверхности. Появляется слоган: «Tes Kott – движение в будущее».
Отправила Жирафу. Пусть Артур попробует меня обставить, вот хрен ему по всей морде! Потом решила передохнуть немного. У меня всегда так: сначала бурный ритм, бешеная генерация идей, потом наступает отупление. Ноль эмоций, ничего не хочу. Как разряженная батарейка. Могу только втыкать в соцсети или сёрфить по инету в поисках чего-нибудь забавного. Так мозги расслабляются.
И тут натыкаюсь на статью «Что надо знать о пирсинге члена, прежде чем решиться на процедуру?» Вспоминаю нечто блеснувшее на причинном месте у Артура. Становится интересно: у него правда там железка? Или все-таки… ну, пусть будет пирсинг! Читаю и узнаю, что мужчинам могут проколоть и вставить украшения в разные места: головку, крайнюю плоть (если не обрезан), ствол пениса или мошонку. Я не представляю, каково это. Видимо, больно.
Но важно другое – причина, по которой мужчины это делают. Как там написано? Есть мнение, что если снарядить член «шипами»-украшениями, секс обретёт новые краски. Больше стимуляции – ярче оргазмы. Стимулируется и сам пенис, и влагалище. «Ну да, а минет как делать? Всё время будешь бояться, что железка тебе даст по зубам», – думаю, представляя, как сосу Артуру. Но прогоняю эту мысль: «Обойдется! Он мне ещё за журнальный столик не ответил!»
Читаю дальше и обалдеваю. Вот напридумали всякой ерунды! Полтора десятка видов пирсинга! И названия-то какие всё заковыристые: принц Альберт, рог носорога, хафада, ампалланг, ападравиа, корона короля, френум и другие. Ничего себе фантазия! Видимо, каждый, кто себе делает такое, хочет казаться каким-то чрезмерно особенным, избранным, дворянином даже. Недаром «принц» и «король». «Херовые аристократы», – думаю о таких. Становится смешно.
Но все-таки мне кажется, что тут не только желание выпендриться. Похоже, делающие такие штуки – бисексуальны. Значит, если у Артура там действительно эта штучка, то он… двустволка?! И нашим, и вашим? Опять на ум приходит тот манерный тип, с которым Уваров общался в кафе и в щёчку целовался. Могли бы просто руки пожать, так нет же. Чмоки-чмоки. Тьфу, не понимаю я таких мужчин! Сама никогда девушками не интересовалась. Мне нравятся традиционные ценности: муж, семья, дети.
Если Артур действительно такой, то есть двуликий Анус, то… мне срочно надо знать наверняка! Но как? Найти в Захолустинске гея-проститутку и попросить, чтобы тот Уварова соблазнил? Не получится. В этом ледяном краю, кажется, тот тип из кафе – единственный манерный, а остальные по домам сидят и на каком-нибудь закрытом чате общаются.
Ладно, что-то я слишком увлеклась рассуждениями о членах. «Это потому что день у меня такой выдался куёвый», – думаю недовольно. Но настроение сразу поднимается, когда приходит ответ от Жирафа. Он пишет, что ему очень понравились мои сегодняшние идеи, будет их рекомендовать заказчику. «Это хорошо, но лучше бы ты вызвал нас домой», – шепчу немного грустно, и тут же мой посыл Вселенной возвращается ещё одним супер-известием.
«Я решил сократить вашу командировку, жду вас в офисе через четыре дня», – написал Жираф и присобачил смайлик. Прочитав это, я чуть на кровати не подпрыгнула, но вовремя сдержалась: нога-то, несмотря на обезболивающее, даёт о себе знать, хотя и меньше. Да и синяк на лбу. Я как глянула на него в зеркале в ванной, чуть не разревелась: такой огромный бланш размером с дно от чашки! Синий, налитый. «Но теперь это ладно, пока доедем обратно, пройдет. А там замажу тоналкой», – думаю, и становится спокойнее на душе.
Скоро, совсем скоро я забуду этот вшивый Захолустинск с его морозами и снегом. Фирму «Успех» с её Колобком, Люсенькой, Елизаветой и прочими. Всё забуду, как страшный сон! А вот Артур, он да, останется в памяти. Но и ему недолго! Когда вернемся, я уверена, что выиграю в конкурсе. Тогда Уварову придётся выбирать. Или становиться моим подчиненным, а на это унижение он не согласится, или увольняться.
«Так что всё, Артур. Не захотел ты со мной по-хорошему, будет тебе прости-прощай!» – думаю злорадно. И зря он старался, ухаживал за мной. Если бы не его дурацкая идея покататься на коньках, я бы теперь не лежала на кровати с перебинтованной ногой и синюшным лбом! Выгляжу, как заядлая алкоголичка! Даже без косметики, вообще кошмар! И он в таком виде на меня станет пялиться. Не годится.
Достаю сумочку, свой «боевой набор» и принимаюсь наносить макияж. Пусть Уваров не мнит о себе. Я хоть и подбитая птица, но летать ещё смогу, и повыше некоторых! А уж когда вернемся домой, так и вообще духом воспряну! С такими мыслями вновь возвращаюсь к работе. Разрабатываю дизайн-макет для билбордов, которые украсят сотни провинциальных городков и вознесут меня на пик славы.
Ладно, слава мне не нужна. Я хочу считаться в столице одним из лучших профессионалов рекламного бизнеса. Уровня Жирафа, не меньше. Вот тогда он крепко задумается о том, чтобы сделать меня партнером компании. А уж получив эту должность, я горы сверну, чтобы укрепиться на ней надолго.
Глава 26
К вечеру мой боевой настрой постепенно растворяется в песке повседневной рутины. Надо бы на ужин что-нибудь приготовить. Если Артур ещё раз что-то принесет из местного кафе или, не приведи Господи, столовой, я объявлю голодовку. Оно для фигуры полезно, конечно. Только ужас как есть хочется! Доковыляла кое-как до холодильника, открыла, а там мышь от тоски повесилась.
Вот так всегда с этими мужиками! Стоит женщине хотя бы на пару дней перестать заниматься хозяйством, – всё. Чистенькая, уютная квартира мгновенно превращается в суровую мужскую берлогу, где царят пыль, бардак и вонища. А главное – нормальной девушке есть нечего. Вон, вчера этот «хозяин» печенье купил. Овсяное с изюмом. Терпеть его не могу!
У нас в детдоме всякий, кто приходил на смотрины, то есть выбирать себе ребенка на усыновление, считал своим долгом притащить упаковку этого печенья. Всё просто: неподалеку от заведения стоял простенький магазинчик, в котором их и продавали. Там они были самой дешевой «приправой» к чаю. Шоколадные конфеты почему-то никто не приносил. Видимо, считали, незачем тратиться. Вдруг ничего не выйдет? Впрочем, хозяйка точки себе на печеньках бизнес сделала.
Мы же, всякий раз с отчаянной надеждой глядя на потенциальных родителей, постепенно начинали ненавидеть это печенье. Потому что хотели оказаться среди заботливых и любящих людей все, а доставалось такое счастье очень немногим. Остальные же потом, глотая слёзы, давились этими противными печеньками. Эх, Артур! Ладно, он не виноват. Хотя бы пельмени нашлись.
Я их сварила аккурат к его возвращению. За это время успела навести порядок, ковыляя по квартире, кое-какие вещи собрала, что-то простирнула и повесила на балконе, погладила немного. Нога ногой, а домашними делами заниматься – этого не отменишь. Если не хочешь в свинку превратиться, конечно. Только вещи «сожителя» своего трогать не стала. Всё согласно поговорке: не тронь навоз – не пахнет. Ну его нафиг! Будет потом выговаривать, зачем я лазила в его барахле.
Когда Артур пришел вечером, весь довольный собой и жизнью, я поинтересовалась, знает ли он о решении Жирафа вернуть нас обратно.
– Конечно! – просиял конкурент. – И вот, смотри, что у меня есть! – он вытянул из внутреннего кармана пиджака два билета на самолёт. – Летим через два дня!
– Ура! – воскликнула я и, сама от себя не ожидая, подскочила к Артуру и звонко чмокнула в щёку. Но тут же, устыдившись порыва, отковыляла обратно. – Прости, домой очень хочу.
Конкурент сделал вид, что ничего особенного не случилось. «Воспринял, как должное! Паразит такой, – подумала я недовольно. Мог бы хоть обрадоваться – я все-таки его поцеловала». И всё же новость о скором отлёте была настолько хороша, что решила не дуться. Мы отведали пельменей, а потом я задумалась о том, что мне пора бы перед полётом как следует помыться. Но как это сделать, с перебинтованной ногой? Если поскользнусь в ванной, перелом гарантирован. Или поврежу конечность так сильно, что потом вообще ходить не смогу.
У меня так: стоит задуматься о чистоте собственного тела, – всё. Как гвоздь заколотили. Пока не помоюсь, не будет мне покоя. И неважно, когда мысль втемяшилась в разум: рано утром ли, перед работой, или сразу после неё. Как бы сильно не торопилась до или не устала после трудового дня, всё. Лика потащит свою задницу мыться, а вокруг хоть что. Ураган, тайфун, ядерная катастрофа – неважно. Потому что Лика хочет принять ванную!
Видимо, лицо у меня стало озадаченное: Артур посмотрел с интересом. Постаралась сменить тему:
– Как дела на работе? Как Люсенька? Не успеете теперь, жаль. И с Лизой… ах, бедняжка.
– Ну, – усмехнулся Артур. – Люсенька самоликвидировалась.
– Как это?!
– Очень просто. Пришла сегодня утром, глаза по пять рублей. Я как глянул на неё – испугался. Будто помер кто-то. Вышло наоборот. В обеденный перерыв потащила меня в столовую. И там, размазывая тушь пополам со слезами, призналась, что…
– Что?! Ну, не томи же!
– Что опять беременна!
Я не выдержала и расхохоталась. Вот бой-баба! Всё успевает! Но тут же спросила серьёзно:
– Надеюсь, не от тебя?
– Боже мой, Лика! Да ты ревнуешь?!
– Вот ещё, глупости! – фыркнула я, как кошка. Но язычок себе прикусила. Едва не спалилась, дура! Надо контролировать эмоции.
– Нет, не от меня, конечно, – продолжил Артур. – Она не сказала. Но так страдала, так грустила, пару раз упомянув Колобка…
– Вот это да-а-а… – протянула я.
– Думаю, он и есть папаша четвертого ребеночка своей секретарши, – заметил конкурент.
– Получается, она всё это время старалась тебя затащить в койку, чтобы потом алименты выцарапать? – предположила я.
– Может быть, – пожал плечами Артур. – Я её пожалел, конечно…
– Или приголубил? – усмехнулась я.
– Нет, только пожалел.
– Ой, какие мы гуманные!
– Она, в общем, хороший человек…
– Не те бляди, что хлеба ради… – вспомнила стишок. – Ладно, чего уж теперь. Ты, надеюсь, вторую свою пассию не оприходовал напоследок? А может, ты сейчас к ней отправишься?
– Да расслабься ты уже. Не собираюсь я уходить.
– Пф-ф! Даже не напрягалась, – вскинула я голову, гордая и независимая, а главное абсолютно не ревнующая женщина. – Посуду моешь ты.
Вернулась в комнату, и опять меня накрыло. Мыться! Вот же гадство! Как просто всё и легко, когда ты здоров. Но стоит заболеть ноге, и всё. Ты половина от человека, ходячая раскладушка. Кое-как собрала одежду, прихватила полотенце. Когда заковыливала в ванную, Артур меня заметил:
– О, на дорожку, чтобы чистой быть?
– Да, собираюсь смыть пыль Захолустинска! – заявила я. Зашла, разделась, встала перед ванной и задумалась. Ну, и как мне туда попасть? Встану на здоровую ногу, когда перенесу вес на больную, упаду. Сделаю наоборот – упаду. Жутко захотелось выругаться неприличными словами. Ну, что делать?! Скрепя зубами, обернулась полотенцем и подала голос:
– Артур!
Он раскрыл дверь через пару секунд. Возникло ощущение, что рядом дежурил. Но просто на кухне был, оттуда – три шага всего.
– Да?
– Помоги забраться, – сказала недовольным голосом.
– Конечно, – с готовностью согласился он. Но едва я раскрыла рот, чтобы объяснить порядок действий, как Уваров легко, словно пёрышко, подхватил меня на руки, а потом бережно опустил прямо в ванную.
– Спасибо, – придя в себя от неожиданности, сказала я.
– Пожалуйста, – улыбнулся конкурент. – Зови, если что. Всегда помогу.
– Закрой за собой. Надеюсь, подсматривать не будешь? – сузила я глаза.
– Боже упаси! – воскликнул театрально Артур. Подумал и добавил. – Чего я там не видел? Может, спинку потереть?
– Ты…
Не договорила. Ушёл. И не стала продолжать. Не буду себе портить настроение. Принялась мыться, долго намыливала и споласкивала волосы на голове, приводила в порядок остальные места, в том числе интимные. Для этого пришлось встать на колени. Помылась очень хорошо, сижу теперь розовая, распаренная, ощущение удивительной легкости во всем теле, – обожаю его! Только бы ещё нога не ныла немного, так это мелочи.
И вот Анжелика Разумовская собирается выбраться и думает о том, как она сейчас раскинет своё тело на свежей простыни, пахнущей луговыми цветами (вообще-то кондиционером для стирки, но это неважно), и будет балдеть, ощущая, как по коже пробегают маленькие иголочки, и сильно бьётся, постепенно успокаиваясь, сердце. После ванной дышится так легко, и вообще…
Но тут раскрываю я глаза, пялюсь в кафельную стенку перед собой и понимаю: ни хрена я сама отсюда не выберусь! Тем более стены, пол и потолок покрыты конденсатом, очень скользко. «Хрен тебе на весь макияж, Лика!» – рычу недовольно. И опять, как перед этим:
– Арту-y-y-ур! – и только успеваю закутаться в полотенце, толком не вытершись даже. Как это сделать, стоя на коленках?! Я не акробатка, ебическая сила!
На этот раз ждать «сожителя» пришлось чуть дольше. Но пришел все-таки.
– Ух, какую ты здесь жару развела! – помахал рукой, словно туман разгоняя.
– Помоги выбраться, – говорю ему недовольным тоном.
– А волшебное слово? – ёрничает он.
– Бегом!
– Ой, кажется, я свои дела не завершил, – умничает Артур.
– Ладно, прости. Пожалуйста!
Оборачивается. И вновь я превращаюсь в легкую ношу. Он несет меня в комнату, опускает на постель, рядом кладёт – умница все-таки, не забыл! – чистое белье. Уходит на кухню, давая возможность вытереться насухо и одеться. «Всё-таки он джентльмен, – думаю вслед мужчине. – Зря его постоянно третирую. Но… с другой стороны, так ему и надо, бабнику».
Привела себя в порядок, улеглась и решила: завтра обязательно пойду в «Успех». Надо завершить там кое-какие дела, чтобы не подумали, будто я их игнорирую. Вовсе нет. Они, в общем, приятные люди. Даже к Люсеньке мой негатив пропал. Ей теперь не до Уварова. А вот Лиза… эта маленькая зверушка уже не кажется мне такой безобидной. Наверняка постарается напоследок урвать кусочек счастья. Главное – не позволить ей это сотворить!
