Текст книги "Анатомия соблазна (СИ)"
Автор книги: Дарья Десса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Глава 60
Мы лежим, переводя дыхание. Тела горячие, по ним стекает пот. Если бы в комнате был мороз, вверх поднимались бы густые струйки пара. Но мы своим жаром так нагрели помещение, что даже трудно дышать. Под нами истерзанная, влажная и наполненная множеством запахов постель. Силы мои закончились после восьмого оргазма. Сама бы я, конечно, считать их не стала – не до того было. А вот господину Уварову зачем-то захотелось вести список своих побед на этом поле битвы. Недаром я теперь чувствовала себя Бородинским полем, которое несколько раз глубоко вспахали, да ещё оросили семенем животворящим.
Артур так быстро вознёс меня из подвала в спальню, и настолько стремительно мы занялись сексом, что я даже подумать не успела о контрацепции. Отдалась мужчине с безумной страстью, совершенно позабыв о многом. Например, что душ три дня почти не принимала. Выгляжу не слишком презентабельно, да голодная к тому же. Но эти мелочи из моей головы вылетели совершенно, стоило Уварову прикоснуться к моим губами, подхватить на руки и вынести наверх.
Только теперь, придя в сознание после того, что он вытворял со мной, этот ненасытный альфа-самец, я посмотрела вокруг и спросила, где мы находимся. Оказалось – Артур, чтобы украсть меня, специально арендовал коттедж на целый месяц.
– Ты что, собирался меня здесь столько держать? – удивилась я его упрямству и целеустремлённости. Мне из-за них пришлось бы совсем тяжко, но зачем думать о том, что не случилось?
– Ну что ты, – улыбнулся Артур, ложась на бок и глядя на меня влюблёнными аквамариновыми глазами. – Думал, помучаю в неизвестности денёк-другой, а если ты окажешься крепким орешком, то отвезу домой и отпущу.
– Ну ты и жук! – сказала я восхищенно. – Не побоялся ведь такой поступок совершить! А ну как если бы я помчалась сразу в полицию?
– У тебя не было бы ни одного доказательства. Что бы ты им сказала? Меня похитили и держали. Где? Не знаю. Кто? Не видела, – аргументировал Артур.
– Представляю, что там творится на работе.
– Да что творится? – спросил Уваров с улыбкой. – Ищут тебя там, с ног сбились. Мне даже звонили пару раз, интересовались.
– А ты что?
– Сказал, ведать не ведаю.
– И не стыдно тебе?
– Нисколечко, – с довольной физиономией ответил вальяжный котяра и потёрся об моё плечо шершавой щекой. Побриться не успел, вот и колется. Но я не обращаю внимания. Это мой мужчина, ему позволительно. Иногда. Главное, чтобы куннилингус не пытался делать не бритым. Потому что я помню, как однажды Леонид полез мне между ног в таком виде. Ощущение было, словно у меня между ног шлифовальная машина завелась с грубой шкуркой. Сжала бёдра так, что у любовничка едва черепушка не треснула. Вылез, весь в слюнях, красный, и спросил обиженно, почему я так себя грубо веду. «Потому что морда у тебя, Лёнька, небритая! – ответила я. – Ты мне там что, депиляцию устроить собрался? Иди, побрейся сначала!»
Вот зачем он теперь мне вспомнился, этот Леонид? Ну его к едрене фене!
– И как мы дальше будем с тобой? – спросила я.
– Очень просто. Сначала примем душ. Могу спинку потереть, – предложил Артур.
– Дурашка, – я запустила пятерню ему в волосы и пошуршала там. – Я имела в виду наши отношения. Или ты опять какую-нибудь Елизавету притащишь? Знаешь, что я тогда с тобой сделаю? – мои пальцы в это время были как раз на голове Уварова, и я ухватилась за волосы, потянув их.
– Понял! Понял! Ты меня скальпируешь! – делая вид, что ему очень больно, сказал Артур.
– Это чтобы было, во что заворачивать.
– Что заворачивать?
– Кокошник. В скальп. Блюдо называется «Яйца всмятку по мозгам».
– Ужас какой. Ну и фантазия у тебя, Анжелика Дмитриевна! – делая вид, что испуган, сказал Уваров.
– Вообще-то я Владимировна.
– Как это?
Я решила так: зачем скрывать, если рано или поздно он всё равно узнает? Лучше, если от меня, а не какая-нибудь очередная помощница, привирая на каждом слове, ему поведает тайну моего появления на свет. Артур слушал очень внимательно. Он даже сел в постели, опёршись о спинку, и был хмур и сосредоточен. Когда я закончила, пару минут молчал, глядя на покрывало, под которым мы теперь лежали оба – в коттедже стало прохладно, сексуальный жар из комнаты стремительно выветрился.
– Что скажешь, Артур Львович? – спросила я настороженно.
– Ты все-таки счастливый человек, Лика, – ответил он. – Через столько лет узнать, что у тебя есть родители, это замечательно. А главное, Владимир Кириллович тебя очень любит.
– С чего ты взял? Ты же не знал раньше…
– Да тут и знать нечего. Только я прежде думал, что у него к тебе мужской интерес. Во время совещаний, бывало так посмотрит красноречиво…
– Ты что же, меня к отцу ревновал? – спросила я удивленно.
– Ну я же не знал, что он твой папа, – улыбнулся Уваров.
– И тебе не обидно? Ну, что он назначил меня в совет директоров. Ведь получается, я во всей компании самая блатная.
– Лика, я в Захолустинске и позже убедился, насколько ты профессиональный человек, – ответил Артур. – Так что всё в порядке. Свою должность ты занимаешь по праву. Скажи, а ты меня со своим отцом не обсуждала?
Тут мне стало не по себе. Что ему ответить? Мол, да, мы с ним много раз о тебе говорили, а потом соврать? Вернее, донести только половину правды. «Владимир Кириллович высоко ценит твои деловые качества», – так? Но ведь Артур не об этом спрашивает! Я же чувствую.
– Ну… я не рассказывала ему о нас с тобой.
– Лика.
– Да?
Артур взял мой подбородок, повернул голову к себе, уставился прямо в глаза и спросил:
– Лика, зачем ты мне врёшь?
Я опустила очи. Не выдержала его испытующий взгляд. Стало стыдно. Кажется, покраснела даже. Блин! Да что со мной такое, где та смелая и бесстрашная Анжелика, которая в детском доме однажды одна дралась с пятью мальчишками и победила! А нечего было пытаться меня зажать в темном углу и попытаться облапать всей толпой! Захотелось им, видите ли! Гормоны взыграли! Долго потом вспоминали, какой бешеной я бываю. У некоторых шрамы остались.
Ой… шрам… я только теперь у Артура его заметила. Сантиметров десять, тонкий, но аккуратно зашитый. Багровый.
– Я сделала, да? – нашла отличный повод сменить тему.
– Нет, сам на твой ножик прыгнул, – усмехнулся Уваров.
– Прости, пожалуйста, – я наклонилась к ране и осторожно прикоснулась к ней губами. – Больно?
– Очень, – сказал Артур. – И не только там.
– А где ещё?
Он показал пальцем на ещё один шрам, на плече. Только выцветший, едва заметный.
– Это не я.
– Нет, дерево. В детстве. Знаешь, как болит?
Поцеловала.
– И ещё вот тут, видишь? – показал на круглый след на руке возле кисти.
– Тоже дерево?
– Нет, об меня один идиот окурок затушил. Ноет с тех пор.
– Идиот?
– Нет, рана.
– Маленькая моя, – и снова чмок-чмок.
Тут Артур подхватил меня и увлёк за собой. Ответа на неудобный вопрос благополучно удалось избежать. Хотя бы на некоторое время, а там я соберусь с мыслями и придумаю, что сказать.
Но проходит час, и мы опять на том же месте пытаемся прийти в себя.
– Уваров, у меня там уже всё болит, – взмолилась я. – Давай сделаем передышку. А ещё я ужасно хочу помыться и поесть.
– Как прикажет моя королева, – шутливо ответил Артур. – Дамы вперёд, – и показал рукой на дверь, за которой был санузел.
Через полчаса, благоухающие гелем для душа, мы сидели в столовой и поглощали пиццу. Это мой похититель постарался. Заказал её заранее, убрал в холодильник. Теперь, разогретая в микроволновке, она казалась мне самой вкусной, какую только пробовала за всю жизнь. Уваров с улыбкой наблюдал, как я хомячу, поглощая вредную для фигуры пищу, и молчал. Ждал, пока у меня животик наполнится.
Стоило мне остановиться, как он вернулся к прежнему разговору.
– Так ты говорила с отцом обо мне?
«Ядрёна кочерыжка! – мысленно выругалась я. – Вот приставучий какой». Но деваться было некуда.
– Что ты хочешь узнать? – задала встречный вопрос.
– Как он меня оценивает.
– Диаметрально противоположно, – не стала скрытничать. – С одной стороны, считает классным сотрудником, настоящим профи в рекламном бизнесе. С другой, – бабником и моральным уродом, который меня недостоин.
– Что, прямо так и сказал? Урод моральный?
– Это я ещё мягко, – решила подзадорить Артура. Конечно, Владимир Кириллович не позволил себя подобных высказываний. Они родились у меня во время обиды на предательство. «Ничего, пусть послушает, ответочка ему за дурацкое поведение и на будущее урок», – подумала я.
– М-да, – задумчиво ответил Артур, почёсывая подбородок. Пока был в душе, мужчина моей мечты успел побриться, и теперь от него тянуло свежестью морского бриза.
– А ты как хотел? Он мой отец, любит меня и хочет, чтобы я была счастливой.
– Понимаю, – вздохнул Артур.
– Не волнуйся ты так, – провела ладошкой по его мягкой щеке. – Ему важно, чтобы у меня всё было хорошо. А с кем я встречаюсь, это для него значения не имеет.
О, Боже! Как же я ошиблась, сказав последние слова!
Глава 61
Узнав о том, что мой роман с Артуром не закончился, не ушёл в прошлое, а восстановился и даже разгорелся по-новому, Владимир Кириллович неожиданно для меня шарахнул кулаками по столу. Он вскочил, так что даже его кресло резко откатилось назад, ударившись об стену. Лицо босса побагровело, глаза сузились, он наклонился вперед, опираясь на кулаки и сказал медленно и жестко:
– Я не думал, Лика, что ты такая… глупая!
Последнее словно пребольно ударило меня по самолюбию. Это он меня сейчас дурой назвал, я верно всё поняла? Меня, свою дочь и человека, который себя таковым никогда не считал и не собирается? Мне показалось даже в какое-то мгновение, что Леднёв выпил. Но, насколько помню, на работе он капли в рот не берёт. Хотя знаю: у него в комнате отдыха есть бар, заполненный всевозможными крепкими напитками.
– Не поняла? Как вы меня назвали? – спросила я, сузив глаза в ответ.
– Глупой! – бросил мне в лицо Владимир Кириллович. – Я же тебя предупреждал насчет Уварова! Я же тебе говорил, какой он бабник и прохвост!
– Прохвост? Тогда по какой причине вы его держите на работе? – выпалила я, начав злиться. Никому и никогда не позволено меня дурой называть. Какими бы другими словами это оскорбление не маскировали. Суть одна!
– Больше не держу! – выкрикнул Леднёв.
Он схватил телефон, нажал кнопку.
– Слушаю вас, Владимир Кириллович, – невыразительным голосом проскрипела Гиена.
– Подготовьте приказ об увольнении Уварова А.Л. – потребовал босс.
– Основание?
– Нарушение внутреннего трудового распорядка! – бросил Леднёв и ткнул кнопку. – Ну что, убедилась?
– Вы не имеете права. Артур ничего не нарушал.
– Да мне на-пле-вать, поняла?! Я тут главный! – заорал Владимир Кириллович.
В этот момент злость внутри меня, готовая превратиться в ярость, неожиданно схлынула. Так, словно воздушный шарик проткнули, и гелий выскочил из него и растворился в воздухе. Эмоции упали до нуля, разум заполнило ледяное спокойствие. Я посмотрела на Леднёва другими глазами. «Да, папенька. Что-то слишком быстро вы показали не самую лучшую черту своего характера», – подумала, глядя на босса. Прямо ему в покрасневшие от напряжения глаза.
Нет, я всё понимаю. Каждый родитель хочет счастья для своего ребенка. Но оскорблять меня дурой… Будь мне лет 17, я бы ещё простила. Даже в 20 постаралась бы забыть. Теперь – нет. Очень хотелось всё это объяснить боссу. Но зачем? Стоило ли метать бисер? Я решила, что не стану. Молча встала, развернулась и направилась к выходу.
– Стоять! – потребовал Леднёв. – Наш разговор не окончен!
Я только усмехнулась в ответ и вышла вон. Вернулась в свой кабинет, написала заявление по собственному желанию. Затем снова пришла в приемную босса и потребовала, чтобы Гиена зафиксировала моё документ в книге входящих. Затем пришла к себе, сказала Снежане, что беру больничный, а потом ушла, оставив помощницу в полном недоумении.
О, сколько потом звонков было! Кто только ни пытался до меня достучаться. Сначала Леднёв, затем члены совета директоров (очевидно, посланные им, чтобы переубедить упрямую дщерь). Звонила Снежана, даже Гиена трижды постаралась докричаться. Я не брала трубку, хотя телефон вибрировал, как сумасшедший и даже с тумбочки свалился. Его сотрясало, как в лихорадке. Но Анжелика была неприступна, как скала.
Единственный, на чей звонок я ответила, был Артур. Только он позвонил мне в дверь, и я открыла. С порога кинулась ему на грудь и, не выдержав напряжения последних часов, расплакалась. Он обнял меня, стал гладить по голове, но не причитал, не приговаривал, не пустозвонил. Я была ему за это очень благодарна. Ненавижу, когда твердят «всё будет хорошо», даже если человек оказался в полной жопе.
Чуть позже, когда пили кофе (есть совсем не хотелось – потеряли аппетит), я спросила Артура, что было после моего ухода.
– Меня уволили, – усмехнулся он. – Вызвала в приемную Гиена. Она торжествовала, она светилась от счастья, когда показывала мне приказ.
– Будешь его опровергать? – спросила я. – Давай на него в суд подадим!
– Нет, я так делать не стану, – ответил Артур.
– Почему? Он тебя незаконно…
– Лика, послушай, – мой мужчина протянул руку, и я доверчиво вложила щеку ему в теплую ладонь, глядя в аквамариновые, такие любимые глаза. – Я не телёнок, чтобы с дубом бодаться. У Леднёва целый юридический департамент, сама знаешь. И денег столько, что придумают, как мне нагадить полную шапку. Но ладно я. Ты-то чего уволилась?
– Из-за дуры, – ответила я и пошла мыть посуду. Как ни хорошо было в ладошке, а напоминание о разговоре с папашей выбило из романтического состояния.
– Какой ещё дуры? Гиены, что ли?
– Нет.
– Елизаветы?
– Нет.
– Снежаны?
– Нет же! Ты что, всех женщин в «Проспекте» готов к дурам причислить ради меня?
– А мужиков – в козлов и пидорасов, – ответил Артур с улыбкой.
– Ничего себе загнул, – усмехнулась я. – Что, даже Леднёв, по-твоему, может быть заднеприводным?
– Вполне, – ответил Артур и расхохотался.
«Вот и отомстили мы моему папаше за глупую», – подумала я и вслух произнесла:
– Это меня Владимир Кириллович так оскорбил.
Любимый мгновенно посерьёзнел.
– Начищу ему рожу.
– Ну-ну, мой король Артур, рыцарь без страха и упрёка, притормози своего Росинанта! – сказала я. – Не нужно никого бить. Он сказал, что я глупая. Всего лишь.
– За такое бьют, – ответил Уваров упрямо.
– Ага, и плакать не дают, – продолжила я присказку. – Послушай, он поступил, конечно, как… порядочная свинья. Но и его понять можно: выросла дочка, не слушается папеньку. Я же для него всё ещё ребёнок, учитывая разницу в возрасте. Вот и решил меня повоспитывать. Только не с того начал.
– Потому плохо кончил, – поддакнул Артур.
– Погоди ты, он же все-таки остался моим отцом, – заметила я. Потом подумала и добавила вслух с сожалением. – Сходила, блин, к папаше поделиться радостью…
– Ты о чем?
– Да утром, понимаешь, он меня вызвал по рабочим вопросам, а я как дура: «Папа, ты знаешь, мы с Артуром снова вместе…» И понеслась езда по кочкам.
Уваров глубоко вздохнул и ничего не сказал. Что тут комментировать? Вон как обернулось. Мы допили кофе. Вышли на балкон, чтобы освежиться. На кухне было слишком жарко, а кое-кто слишком разволновался за сегодняшний день, хотелось понизить градус снаружи и внутри. Артур обнял меня, и так мы стояли, глядя на шумное пространство мегаполиса, распростёртое под нами. Всё-таки двадцатый этаж – это очень высоко, видно далеко и очень красиво.
Мы не стали обсуждать, как быть дальше. Слишком свежи воспоминания. Да и мозг сейчас очень подвержен эмоциям. Чтобы прогнозировать, нужен трезвый расчет. А откуда теперь ему взяться? Оба остались без работы. Хорошо, у меня, например, есть финансовая подушка. Сбережения на черный день. Начала их копить давно, хватит на пару лет спокойной сытой жизни, если не шиковать. Но Артур… Есть ли у него такая возможность, не знаю. Интересоваться же как-то неудобно.
Простояли мы на балконе недолго. Минут двадцать, даже замерзнуть не успели. В дверь позвонили.
– Кто это может быть? – спросила я.
– Учитывая, сколько народу сегодня до тебя пытались добраться, кто угодно, – ответил Артур.
– Посмотри, а? – попросила я. – Никого не хочу видеть.
– Хорошо, – ответил Уваров. Чмокнул меня в лобик и поспешил в прихожую. Я тихонько юркнула за ним. Он посмотрел в видеоглазок. На мониторе отразилась физиономия… Леонид! Его только не хватало, да что за день такой сегодня?!
– Твой бывший? – спросил Артур шепотом, увидев, как я изменилась в лице.
– Да, – скуксилась я. – Ненавижу этого придурка!
– Спокойно, Анжелика. Сейчас я всё организую. Ты иди в комнату, закрой дверь. Слушай и не мешай.
Глаза Уварова стали очень хитрыми, в них запрыгали маленькие бесенята. Я поняла, что меня ожидает некий спектакль одного актера. Быстренько метнулась в комнату и приготовилась слушать и смотреть через маленькую щёлочку, сгорая от нетерпения.
Глава 62
Артур открыл дверь и улыбнулся максимально широко.
– Ой… приветики! – услышав интонацию, с которой он это произнёс, я захлопнула рот рукой, чтобы за заржать лошадкой. Потому что в этот самый момент поняла, какую роль начал играть Уваров – манерного пассивного гея. Он даже встал как-то по особенному: нога за ногу, попку оттопырил и сдвинул в бок, сам опёрся об дверной косяк. Вся его поза выражала готовность познакомиться с кем-нибудь, чтобы не скучно провести время в тесной мужской компании.
– Здравствуйте, – растерянно произнес Леонид. – Скажите, Анжелика дома?
– Ликуся? – слащавенько произнес Артур и махнул лапкой в воздухе. – Ой, а Ликусеньки сейчас нет. Она пошла в магазин. А вы кто?
– Меня зовут Леонид, – сказал бывший, хмурясь и стараясь придать своему лицу строгое выражение. – Вы кто такой?
– Какой симпатяжка, – манерно сказал Артур и хихикнул высоким женским голосом. – Ой, простите-извините, меня зовут Люсьен. Для вас можно просто Лю-ся, – он произнес последнее слово по слогам, резко наклонившись к Леониду, из-за чего тот инстинктивно отодвинулся.
Я опять едва сдержалась от хохота. Уж понятно, в чью честь он себя так поименовал. Люсенька из Захолустинска – вот кто стал образцом для подражания! А что, похоже. Только Уваров не такой рыхлый, да и обвисших титек не предвидится.
– Странное у вас имя какое-то, – заметил мой бывший недоверчиво. – Это что, творческий псевдоним?
– Фи, какой вы душный! – недовольно сказал Артур. – Хотите, я вам паспорт покажу?
– Было бы неплохо.
– Боже мой! Говорила мне Ликусенька о вас, – сделал Уваров недовольную мордашку. Скуксился весь, словно лимон жевать заставили.
– А вы ей… кем приходитесь? – перешел Леонид в атаку, сдвинув тонкие брови.
– Как это кем? Я её близкий друг! – с гордостью заявил Артур.
– Не знал, что у неё есть такие… хм… друзья, – недовольно пробурчал Леонид.
– Да вы сами-то кто ей будете? – препротивным голосом, трескучим и полуистеричным, поинтересовался Уваров.
– Жених! – выпалил бывший.
– Да ладно! – Артур сделал огромные глаза и тут же сменил гнев на милость. – Такой красивый мужчина и жених Ликусеньки?!
– Вам что-то не нравится? – сурово поинтересовался Леонид.
– Да что вы! Боже упаси! – Уваров замахал в воздухе расслабленными ладошками. – Просто вы… такой… – он восхищенно осмотрел собеседника с головы до ног, отчего тот невольно поёжился. – Вы такой… обалденный! Стройный, весь на стиле, от вас так… – Артур опять резко приблизился и втянул носом воздух, и снова бывший чуть сдал назад, – приятно пахнет!
Леонид растерянно стоял и не понимал, что на это ответить.
– Ой, да что мы тут стоим! Проходите в квартиру! – любезно пригласил Уваров. – Вот сюда, пожалуйста, у нас тут прихожая.
– Знаю, – недовольным голосом сказал Леонид. – Я тут вообще-то живу… То есть жил, – поправился он на всякий случай.
– Правда? – радостно взвизгнул Артур и, подпрыгивая на месте, захлопал в ладоши. – Вау! Это же крутяк! У нас будет настоящая шведская семья! – и он, чего вошедший ну никак не ожидал, просунул ему руку под предплечье и прижался, оттопырив зад. – А вы, любезный, в какой роли предпочитаете?
– В смысле? – удивился Леонид, осторожно высвобождаясь от объятия.
– Ну, как… – Артур перешел на интимный шёпот. – Вы пасс, актив или уник?
– Я вообще-то профессиональный актер и предпочитаю женщин! Единственные роли, которые я играю, так это на сцене театра, где служу Мельпомене!
– Кому? Это у вас так что, госпожу зовут? – сделал Артур большие недоумённые глаза.
– Какую, на фиг, госпожу?! – взвился Леонид.
– Ну, как… Если у вас там BDSM, то обязательно должна быть госпож…
– Мельпомена – муза трагедии! – воскликнул мой бывший, краснея от возмущения.
– А-а-а-а! Понял! – радостно ответил Артур. – Так бы сразу и сказали – спонсорша ваша! И много бабосиков отваливает? Ну, на ваши BDSM-спектакли? Блин, как бы я хотел посмотреть! Можно мне контрамарочку? – и он опять прижался к Леониду, сделав умилительно-просящую мордашку.
Мой бывший уже был на грани истерики. Я поняла это по тому, как покраснели его уши. Они теперь полыхали алым цветом и наверняка в темноте могли служить опознавательными огнями. Меня раздирало внутри от смеха, но я старательно сдерживалась, – так хотелось досмотреть устроенный Уваровым спектакль.
– Мельпомена – дочь Зевса и Мнемозины, я – её верный служитель! – истерично выстрелил словами Леонид.
– Ну, а я о чем?! – сладенько улыбнулся Артур. – Так вы нижний! Я так и думал! Тоже пассик, да?
– Какой ещё пассик?!
– Ну, мужчинка, который предпочитает… – и он развернулся, оттопырил зад, покрутил им перед ошарашенным Леонидом, повернул к нему голову и продолжил, – в попочку!
– Нет! – заорал вдруг вошедший, яростно махнув рукой, словно шашкой в бою. – Я не из таких! Я вам не пидорас какой-нибудь!
– А-а-ах! – вырвалось удивлённое у Артура. Он выпучил глаза, подбородок его задрожал, губы скривились. Всё лицо выдавало последний уровень терпения, за которым хлынут слёзы. – Вы гомофоб!!! – взвизгнул он тоненьким голосом.
Леонид растерянно захлопал глазами.
– Нет, я не это имел в виду.
– Как вы могли?! – продолжал истерить Уваров. – Вы назвали меня пидорасом! Это гомофобия! Это преступление против человечности! Это геноцид по признаку половой ориентации! – он бросал в лицо вошедшему одно обвинение хуже другого, и Леонид вжался спиной в дверь, из красного стал бледным, скукожился весь.
– Да я на вас в суд подам! Я вас посажу! Да я на вас напишу жалобу в Совет по правам человека ООН! – Уваров вбивал слова в уши моего бывшего, словно гвозди, и тот всякий раз тихонечко вздрагивал.
– Да я завтра же отправлюсь в ваш театр и всей труппе расскажу, какой вы гнилой человек! Вы – позор российского театрального искусства! У нас свободная страна, а такие, как вы, возвращают нас во времена жестокости и сексизма!
– Простите, я не хотел… – бормотал Леонид.
Уваров, сам того не зная (зато я прекрасно осознала) ударил по самому уязвимому месту моего бывшего – он смертельно боялся оказаться вне театра. Стать невостребованным, забытым, сидеть дома у вечно молчащего телефона и ждать, когда позовут сыграть хоть собаку в третьем акте какой-нибудь захудалой пьески. В этом он мне как-то сам признался.
Внезапно Артур замолчал, словно кран на его фонтане красноречия перекрыли.
– Гомофоб! Вон отсюда! – сказал он спокойным голосом, вытянув руку вперед и тыкая пальцем в грудь Леонида.
– Анжелика… – проговорил тот.
– Ликусеньке я тоже всё расскажу, какой вы подлец! – воскликнул Уваров.
Он отодвинул Леонида в сторону, раскрыл за ним дверь и пошёл вперед, заставляя моего бывшего ретироваться на лестничную клетку. Потом прикрыл дверь и прокричал в щель так громко, что голос его зазвенел по всему подъезду:
– И чтобы я вас больше здесь не видел, гомофобная скотина! Вы – позор драматического искусства! Ещё раз тут появитесь – всем про вас расскажу!
Вдалеке послышались поспешные шаги Леонида. Тот семенил вниз, от страха позабыв о лифте. Когда его козлиное цоканье стихло, Артур закрыл дверь. Я не выдержала и рассмеялась, повалившись на постель. Любимый вошел в комнату, стёр выдуманный пот со лба и сказал с улыбкой:
– Больше никогда в жизни не стану притворяться голубым.
– Ой, а почему? – хихикнула я. – У тебя так прекрасно получилось! Где ты взял всю эту пошлятину?
– В кино увидел.
– Ты смотришь такие фильмы? – делано поразилась я.
– Сейчас получишь по заднице за такие предположения, – с нарочитой строгостью предупредил Уваров. – То было обычное кино.
– Что же это за фильмы такие, где манерных гомиков показывают? – язвительно поинтересовалась я.
Шлёп! Это ладошка Артура совершила грехопадение на моё левое полупопие.
– Уф… – сказала я, прищуривая глаза. – Господин хочет меня отшлепать?
– И не только, – с деланой суровостью ответил Уваров. – Господин желает тебя наказать.
– За что же? – я захлопала глазками, сделав умильную испуганную мордочку.
– За плохое поведение, – нахмурился Артур.
– Пожалуйста, господин, накажите меня, – сказала я, стягивая шортики. – Я очень плохо себя вела…
И мы погрузились в ролевую игру, в которой я была глупенькая и ужасно похотливая девочка, которая нарушила с десяток правил совместной жизни, а Уваров – строгим господином, решившим её проучить. Надо ли говорить, что попка моя после воспитательных мероприятий сначала горела огнем от шлепков, а затем была обглажена, обцелована и облизана так тщательно, что я ощутила себя сладкой булочкой.
