Текст книги "Анатомия соблазна (СИ)"

Автор книги: Дарья Десса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Глава 33

Пару дней в офисе ничего не происходит. Все, до одури наобсуждавшись предстоящие изменения, позатыкали наконец рты и занялись делом. Ни в офис-руме, где собираются самые болтливые, ни даже в туалете не слышно больше фраз, начинающихся со слов «а ты слыхала?..» Конечно, будущее напрягает. И моё особенно, поскольку я теперь не знаю, как мне аукнется тот разговор с Леднёвым.

Может, он вообще, как только займет кресло главного начальника (пока название должности держат в секрете), меня уволит вместе с Артуром? Почему нет. Специалистов нашего с Уваровым уровня, и я оцениваю нас довольно объективно, очень мало. Если Леднёв попробует переманить их из других компаний, ему придётся предложить им более крутые условия. А те и так неплохо живут. Зарплаты топ-менеджеров, премии, бонусы, у некоторых даже проценты от продаж.

Так что Леднёв сто раз подумает, прежде чем от нас избавляться. Этим себя успокаиваю, продолжая упорно трудиться над проектом. Да и другие нельзя забывать, иначе компания сильно просядет наряду с конкурентами. Тогда случиться может иной поворот: «Вертикаль» может отказаться от слияния, тогда «Проспекту» придет трындец. Жираф уже так расслабился, что вообще на работу приходит на часок-другой и потом сваливает в закат.

Мой углубление в рабочий процесс прерывает разговор в приемной.

– Добрый день! – звучит бодрый юношеский голос. – Скажите, Анжелика Дмитриевна здесь работает? Это её кабинет?

– Добрый, – отвечает моя вежливая Снежана. – Да, здесь.

– Вот! Передайте ей, пожалуйста! И вот тут распишитесь.

Хлопает дверь в коридор. Открывается моя. На пороге помощница с огромным (за полсотни, не меньше) букетом алых роз. Снежана подходит, протягивает мне и говорит восхищенно:

– Анжелика Дмитриевна, вам курьер доставил.

Я не люблю неожиданные сюрпризы. Но сердце начинает колотиться в груди от одной только мысли. Неужели это Артур?! Какое счастье! Аккуратно, чтобы не поранить пальцы о длинные шипы, принимаю букет, ставлю в «дежурную» вазу и прошу помощницу принести воды. Она уходит, а я заглядываю внутрь. Вдруг записочка найдется, от кого презент! И точно! Разворачиваю её, читаю, и радость сползает с моего лица, как старый лак с ногтей. Внутри – напыщенный, приторный, полный пустых слов текст.

«Милая! Любимое моё солнышко! Я счастлив тем, что ты живешь на белом свете! И огорчен до самой глубины моей души, что между нами возникло недопонимание! Прости меня, любимая, и давай начнём всё сначала. Любящий тебя и преданный каждой частичкой своего тела Леонид», – прочитала я вслух (есть у меня такая дурная привычка) и ощутила, как в горлу подходит тошнота.

Ненавижу такие послания! Терпеть не могу блудливых мужиков, которые только и умеют, что трепаться красиво, но стоит тебе дать слабину, как или на шею норовят забраться и ножки свесить, или что похуже. Как этот паршивый актёришка! Пока пылаю справедливым гневом, отрываю глаза от записки, поднимаю голову и… сталкиваюсь взглядом с Артуром. Как он тут оказался? Стоит в двери, смотрит на меня, на букет, затем хмурится. Молча разворачивается и уходит.

Да твою ж мать!!! Он что, решил, будто я надумала вернуться к Лёньке?! Нет, ему правда показалось, будто у нас вернулись прежние отношения? «Нет, погоди. Но какое ему вообще дело до моей личной жизни? – думаю, слушая, как затихают шаги Уварова. – А может… неужели… Он приревновал?!» Вскакиваю с кресла. Хватаю букет, больно уколовшись об шип, переворачиваю цветками вниз и со всего маху пихаю в корзину для мусора. К черту эту прилипчивую красоту! Но стоит затолкать букет, как из него ещё одна бумажонка вылетает. Крошечная совсем, она была внутри обёртки, потому осталась незамеченной.

Поднимаю её. Это кассовый чек. Рассматриваю. На нем мелкими буквами указан тот, кто оплатил покупку. Изольда Северова… хм… знакомое сочетание. И тут на меня находит приступ смеха. Это же мамаша Леонида! Выходит, не он сам, а она преподнесла мне такой подарочек! Да, но послание-то в его духе начертано. Она бы не сумела. О, как там всё запущено! Было так: Изольда пришла к сыну, вставила ему пистон за нерешительность и купила букет, а ему приказала настрочить мне послание. Сама оплатила и отправила.

Круто, блин! Как же хорошо, что с этой семейкой я не буду иметь ничего общего! Но Артур. С ним-то как быть? Обиделся же. Прямо сейчас пойду к нему с чеком и поясню, что между мной и Лёнькой ничего никогда больше не будет. Что вышло досадное недоразумение. Я и раньше хотела этот веник выкинуть, но не успела. Он, Уваров, всё не так понял. С этими мыслями шагаю к нему в кабинет.

Его помощница куда-то вышла, дверь открыта. Захожу в приемную, потом делаю шаг к кабинету Артура и замираю. Оттуда слышен его голос. Ласковый, воркующий.

– Да, солнышко, да. Конечно, приеду. Маленькая моя, соскучилась? Ты ж моя хорошая. Потерпи немного. Ещё денёк, я обязательно примчусь. Какой подарок ты хочешь? Да? Конечно, можно, о чем вопрос! Знаешь, я очень тебя люблю. Правда-правда. А ты меня? Какая ты хорошая, – уваровский голос такой нежный, добрый, проникновенный даже, что я теряюсь. Замираю и слушаю чужой разговор, понимая, как нелепо выгляжу.

Артур прощается к той, кому наговорил столько милых слов, кладет трубку. Я, едва сдерживаясь, чтобы не разреветься или не растерзать кого-нибудь, не разломать что-то, вылетаю пулей из его приемной и мчусь к себе. Попутно в адрес Лёньки и его мамаши в моём мозгу звучит такая страшная брань, что её озвучивать в пределах офиса нельзя. Вернувшись в кабинет, говорю Снежане, что меня ни для кого нет. И до конца дня пашу, как папа Карло, только чтобы не думать, в какой глупейшей ситуации оказалась.

Но мысль о том, что у Артура есть кто-то, кого он называет «моя хорошая», признаётся в любви и мурчит по телефону, как котик, выбешивает меня напрочь. Ну очень хочется пойти к нему и как следует поругаться. Чтобы не совался в чужие кабинеты, когда нет приглашали! А ведь я перед Леднёвым пресмыкалась ради этого козла! Просила, унижалась! Никогда себе не прощу такой глупости. А уж Уварову и подавно!

Это всё. Видеть его не хочу. С этого дня все проекты – только порознь. Никакого сотрудничества. Мы – жесткие конкуренты. И я надеюсь, что новый босс все-таки выбросит Артура с работы, и тогда я займу должность креативного директора. Точка, хватит сопли распускать! Ни один мужик на свете не достоин того, чтобы я за него так переживала!

Вечером, когда настала пора уходить домой, я прохожу мимо Артура. Он смотрит на меня и говорит «До завтра, Лика». Я же, мотнув головой, ответила ему: «До свидания, Артур Львович». «Почему так официально? Что-то случилось? – спросил Уваров. Не дождавшись ответа, заметил. – Ах, ну да, конечно. Понимаю. У вас же бурный роман». Я чуть сумкой ему по башке не треснула.

Это у меня-то роман? Ах ты, наглая скотина! Сам с какой-то девкой любезничает, признаваясь ей в любви, и при этом лезет в мою личную жизнь?!

– Вас это совершенно не касается, – холодно сказала я в ответ, стрельнув ледяным взглядом, и, наплевав на ожидание лифта, пошла пешком по лестнице. Это был бзик, конечно. На шпильках пройти столько этажей, да ещё с неполностью восстановленной после травмы ногой! Но я физически не могла находиться рядом с Уваровым. Потому спустилась на одной силе воли и злости.

Когда вернулась домой, взвыла от боли. Натёрла ноги аж до крови! Пришлось туфли отмывать, а потом лапки свои несчастные обрабатывать. Зараза! Придётся ходить в другой обуви, которая не делает мои ноги такими длинными и безупречно красивыми, увы. И всё опять Артур виноват! Ничего, скоро всё закончится. Слияние уже в процессе, и скоро закончатся мои мучения. Потом совсем не придётся думать о личной жизни, ну её на фиг! Работа, карьера, отдых за границей дважды в год и полная финансовая независимость! Никакой мужик, бабник и изменник, в эту схему не выписывается.

Глава 34

С того самого дня Артур Уваров как потенциальный мужчина мечты перестал для меня существовать. Я его отправила в жесткий игнор. Никаких больше шуточек, флирта, подмигиваний и прочих лебяжьих нежностей. Всё жёстко и по-деловому. Только бизнес, только хардкор! Он первые дни пытался понять столь резкую причину, побудившую меня круто изменить наши отношения.

Даже к Снежане подкатывал, она мне сообщила. Подарил ей огромный набор шоколадных конфет. Но помощница моя, хотя и взяла подношение (за это я ей вставила пистон), ничего не сказала. Я никому не распространялась о послушанном разговоре Артура с любовницей. Ну, или кого он там называет «солнышком» и «маленькой». Да, пыталась я найти ему оправдание. Подумала как-то на досуге: «Может, он так общался с одной из девочек того детдома, над которым шефствует?» Но потом поняла: нет, это слишком уж. Так с чужими детьми не общаются.

Потом мне другая мысль пришла: «Может, у Уварова есть дочь?» И снова нет. Я даже в отдел кадров ходила поинтересоваться. Мне, как топ-менеджеру, не отказали. Но холост и бездетен оказался Артур Львович, чтоб ему треснуть! Разве что он скрывает ребенка от всех. Да что он, президент страны, что ли? Глупости!

В общем, я запретила себе искать для Уварова оправдания. Окончательно забила гвоздь в крышку гроба, куда сложила всё наше прошлое. В том числе поцелуи, от которых у меня, стоит вспомнить, до сих пор сладкие судороги пробегают по телу. Как же он целуется, сволочь такая! И как представлю, что он способен сделать своими губами и языком там, внизу… О-о-о! Только не это опять!

Мне пришлось даже ущипнуть себя.

– Ой!

– Анжелика Дмитриевна, с вами всё в порядке? – этот вопрос прозвучал от Жирафа, и я встрепенулась, возвращаясь в реальность.

Так, собраться и не раскисать!

– Всё хорошо, – говорю спешно. Вокруг меня собрался весь начальствующий состав двух компаний, «Проспекта» и «Вертикали». Обсуждаются детали начавшегося слияния. Уваров сидит прямо напротив меня, и больших усилий стоит на бросать на него взгляды. Он, наоборот, пытается наладить со мной зрительный контакт. Ничего не получится! Я старательно смотрю куда угодно, только не на его лицо.

Жираф продолжает что-то говорить, я не вслушиваюсь. Зачем? Там делят пакеты акций, обсуждают инвестиции, капитализацию бизнеса и прочее. Мне всё это не интересно на данном этапе. Вот когда стану заместителем главы компании, тогда и постараюсь вникнуть. По должности будет положено. А пока жду, что решит Леднёв, который здесь также присутствует, насчет топ-менеджеров. Кто какую должность займет?

Он ещё не выступал, но всё втайне только этого и ждут. Понимают: он станет главным, это очевидно. Ему и кадры расставлять. И многие боятся свои места потерять. Ясно же, что Леднёв из «Вертикали» многих назначит. Им доверяет, они сработались. Мы, из «Проспекта», для него люди темные. Ну, разве Уварова он знает хорошо. «Со всех сторон рассмотрел», – добавляю про себя и с трудом сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть. Это у меня нервное, конечно. Обстановка совсем не располагает к смеху.

Наконец, слово берёт Владимир Кириллович. Он по-деловому краток, четок в формулировках. Становится сразу понятно, почему «Вертикаль» на вершине бизнеса, а «Проспект» едва в трубу не вылетел. Хорошо, придумали слияние. Иначе я бы теперь точно без работы осталась. Пусть ненадолго, но всё же неприятно.

Я слушаю Леднёва, и вот он переходит к тому, что волнует каждого: к штатной численности. Помощник включает проектор, и Владимир Кириллович рассказывает, какая у нас будет структура. Что ж, я понимаю: слияние не предполагает простое сложение численности. Кого-то придётся сокращать. Докладчик поднимается всё выше по управленческой пирамиде и, наконец, говорит:

– Во главе новой компании будет председатель совета директоров с правом решающего голоса. Эту должность займу я как владелец контрольного пакета акций. Президентом остаётся Филипп Валентинович, – уважительный кивок в сторону Жирафа, который расплылся в довольной улыбке.

Дальше Леднёв говорит, что совет директоров будет состоять из шести человек. Четверо придут из «Вертикали», ещё двое – из «Проспекта». Он представляет этих людей. Сначала тех, кого хорошо знает. Потом говорит:

– А теперь, коллеги, прошу любить и жаловать. Два члена совета директоров из «Проспекта». Заместитель по развитию – Уваров Артур Львович.

Леднёв показывает на Артура, и я разеваю рот. То есть мне бы не удивляться, поскольку сама же за него просила! Но не ожидала такого от нового босса! И последнее время вообще сильно жалела о своей инициативе, так не вовремя проявленной. Уваров между тем улыбается, кивает тем, кто говорит ему «поздравляем», и Владимир Кириллович дает всем возможность проявить свои эмоции. Затем кашляет тихонько, давая понять, что ещё не закончил. Все замолкают.

– Второй член совета директоров, директор по инновациям – Анжелика Дмитриевна Разумовская.

Я в это время изучаю свой ежедневник, пытаясь вспомнить, что ещё сегодня не сделала. К дальнейшему обсуждению потеряла интерес, поскольку уж меня-то оно точно не касается. Так сосредоточилась, что не заметила, как меня стали звать: «Анжелика Дмитриевна! Ну что же вы?» Я поднимаю голову и не могу понять: чего они все на меня уставились? Испачкалась, что ли? На блузке лишняя пуговка расстегнулась? Нет, вроде бы всё хорошо.

Смотрю на лица участников совещания, они мне улыбаются приветливо, кивают, говорят «Поздравляем!» Я же не могу понять, с чем? Ощущение дурацкое.

– Анжелика Дмитриевна, – обращается ко мне Леднёв. – Персонально поздравляю вас с новым назначением.

Я хлопаю ресницами, чувствуя себя распоследней дурой. Что пропустила?! Машинально встаю и отвечаю:

– Спасибо, оправдаю ваше доверие.

Они все даже начинают мне хлопать, и Леднёв говорит:

– Всегда приятно, когда в высшем руководстве компании есть очаровательные женщины. У нас их теперь две – заместитель по экономике и теперь вот ещё по инновациям, – он смотрит на меня, и я вдруг осознаю, что… меня повысили?! По телу прокатывается горячая волна. Температура подскакивает, кажется, до 38, в глазах даже немного всё плывет. Я улыбаюсь, обвожу всех невидящими глазами и бормочу несколько раз «спасибо большое», сажусь и пытаюсь прийти в себя.

Вскоре совещание заканчивается, и Жираф напоследок объявляет, что в следующую субботу, то есть послезавтра, состоится большой корпоративный праздник, посвященный слиянию. Мы расходимся, я выхожу и вдруг слышу:

– Анжелика Дмитриевна, останьтесь, пожалуйста, на пару минут, – это голос Леднёва.

Возвращаюсь к столу. Владимир Кириллович приглашает подойти поближе и сесть неподалеку.

– Скажите, Анжелика. Кстати, могу я вас для краткости по имени называть?

– Да, конечно.

– Благодарю. Скажите, и пусть мой вопрос не покажется вам бестактным. Просто я бы хотел побольше о вас узнать, а в автобиографии сведения скудные. Вы не против?

– Спрашивайте, – стараюсь улыбаться, а у самой поджилки трясутся. Всё так неожиданно свалилось прямо мне на голову!

– Вы же сирота, верно?

– Да, меня подбросили на крыльцо детского дома.

– То есть своих родителей вы не помните и никогда не знали?

– Нет.

– А вы пробовали их найти?

– Нет, не считала нужным. Они ведь меня бросили. Перед самым новым годом, в мороз. Если бы вовремя не нашли, я бы погибла.

Леднёв становится хмурым. Молчит, постукивая дорогой ручкой по ежедневнику в алом бархатном переплёте. Очень красивая вещь, стильная. Ручной работы, с золотым теснением.

– А если бы вам представилась возможность узнать… – спрашивает он, но не договаривает. Замолкает, теребит ручку. – Хотя вы правы. Лишняя информация. Что ж, Анжелика, я вас поздравляю с назначением.

Леднёв встает, мы пожимаем руки, я ухожу. По коридору буквально парю на крыльях счастья. Все, кто навстречу попадаются, радостно поздравляют. Слухи у нас разлетаются со скоростью звука! Вбегаю в кабинет, и там моя Снежана. Бледная, напуганная. Вжалась в кресло и смотрит так, словно я её ударить задумала.

– Ты чего, Снежик? Что-то случилось? – спрашиваю её.

– Вы же меня теперь уволите, да? – подбородок начинает дрожать, того и гляди расплачется.

– С какого перепуга? – удивляюсь я.

– Ну… вы же теперь директор по инновациям, вам нужен будет другой помощник, более опытный, – и слёзы из глаз кап-кап прямо на стол.

Подхожу к ней, показываю, чтобы поднялась. Потом обнимаю и прижимаю к себе.

– Снежик, ты моя лучшая помощница. Потому назначаю тебя руководителем моего секретариата.

Отпускаю её, и Снежана стоит, глазами хлопает (ну прямо как я на совещании) и говорит:

– Я буду, как Гиена?!

– Надеюсь, ты будешь, как Снежана, – отвечаю ей с улыбкой.

Смеюсь, и помощница сразу оттаивает. Взвизгивает, подпрыгивает, попутно смахивая слёзы и тараторит:

– Спасибо! Спасибо! Спасибо!

– Я у себя, – говорю ей и удаляюсь. Надо побыть одной, мысли в порядок привести. Ну и день сегодня! Эпохальный!

Глава 35

Последующие дни превратились для меня в сплошную чехарду. Переговоры, совещания, а финалом стал переезд всей нашей конторы в другое, куда более пафосное здание, где мы заняли весь этаж площадью больше тысячи квадратных метров. Сюда из своих уютных гнёздышек перебрались, слившись в экстазе, «Проспект» и «Вертикаль», а мне в процесс достался просторный светлый кабинет с панорамными окнами и безумно красивым видом на мегаполис. Я теперь могла смотреть на него с высоты тридцатого этажа и радоваться тому, как высоко меня вознесло по карьерной лестнице.

Было лишь одно событие, которое подпортило мне настроение. Леонид, финансово подпитанный своей мамочкой, даже не представляя себе, какое эпохальное событие в моей жизни случилось, как-то раз приехал ко мне домой. Замки к тому времени я благополучно поменяла. Но у него остался электронный ключ от подъездной двери. Этим мамкин прихвостень и воспользовался.

Сначала звонил. В дверь и по телефону. Потом стучал. Наконец, я не выдержала. Раскрыла дверь и в лицо ему:

– Чего тебе надо?!

Этот подъюбочник не придумал ничего лучше, как брякнуться передо мной на колени. Воздел руки вверх и сказал:

– Любимая, умоляю! Прости меня! Ты самая большая любовь в моей жизни!

Я тяжело вздохнула и попыталась закрыть дверь. Так эта жертва домашнего воспитания умудрилась просунуть ногу. Едва ступню ему в культяпку не превратила.

– Убери! Немедленно! – прорычала сверху вниз.

– Солнышко, у меня для тебя есть подарок. Прими, прошу. И это всё, больше я тебя не потревожу!

– Обещаешь? – прищурила я глаза. Доверия Леонид во мне давно не вызывает. И прямо попой ощутила: тут скрывается какая-то хитрость. Наверняка придуманная его многомудрой мамашей.

– Клянусь! – он даже ладони к сердцу приложил.

«Актёришка паршивый», – подумала я снисходительно. Он до того унизился, что даже перестал во мне вызывать прежние приступы злости. Скорее, теперь ощущение было брезгливое. Вот сидит передо мной маленькое тупое животное. Нечто вроде уличной псины, случайно забредшей в подъезд. Просится его погладить, облезлым хвостиком машет. Не пинать же его, чтобы с визгом по лестнице летел.

– Хорошо, – соглашаюсь и жду.

– Анжелика, – он покопался во внутреннем кармане пиджака. Вытащил оттуда что-то, зажал в кулачке. – Я понимаю, как много боли причинил тебе. Прими от меня этот скромный дар в знак моей любви.

Протянул руку. Я – свою. И тут мне в ладонь опустилось нечто. Раскрываю пальцы: ого! Да, удивил Лёнька, ничего не скажешь. В руке у меня лежал ключ-брелок от машины с легко узнаваемым значком – трехконечная звезда в кружке. Я даже рот раскрыла от удивления.

– Ты серьёзно? – спрашиваю бывшего.

– Да, солнышко. Она теперь твоя. А хочешь, мы прямо сейчас поедем кататься по ночному городу? – в его глазах столько надежды, да только… «Поздно ты припёрся, Леонид, – думаю, вздохнув. – Раньше надо было».

– Машинку-то мамаша твоя оплатила, верно? – насмешливо интересуюсь.

– Ну зачем ты так… – пожимает губёшки обиженно. – Я же к тебе со всей душой.

– А знаешь, Леонид?

– Да? – он вскинул голову, во взгляде сверкнула надежда.

– Я возьму твой подарок. Документы где?

– В бардачке…

– Спасибо, – я развернулась и бросила через плечо. – И да, ты обещал от меня отвязаться.

Зашла в квартиру и захлопнула дверь. Тут же приникла к монитору видеозвонка. Леонид медленно поднялся на ноги. Стоит и смотрит на преграду, выглядит при этом так, будто оплёванный. А ещё растерянный, раздавленный и уничтоженный. Он наверняка думал, что я растаю и всё ему прощу. И тут вдруг такой поворот событий! Смеюсь, закрыв рот ладонью, чтобы не услышал.

С того памятного момента прошло три дня. И вот, всё так же вечером, звонок в дверь. Смотрю: ого, Лёнька тяжелую артиллерию притащил! Изольда Северова собственной персоной! Мне даже показалось, что где-то на заднем плане сынуля её беспутный мелькнул. Но ладно. Я собрал ась с духом и открыла дверь.

– Здравствуйте, Анжелика, – говорит несбывшаяся свекровь. Голос строгий, почти суровый. На лице – боевая косметика, которой могли бы индейцы-апачи похвастаться: увидев такое, бледнолицые побросали бы свои огненные палки и разбежались в ужасе.

– Добрый вечер, – отвечаю, стараясь оставаться невозмутимой. Но как трудно видеть эту молодящуюся обезьяну с начёсом на тщательно выкрашенной голове! И одетой, как… У меня нет слов, чтобы дать название этому стилю. По мне, так разве что «Пойди и выбрось», – так этот бренд зовётся.

– Мой сын, Леонид, несколько дней назад сделал вам подарок – автомобиль «Мерседес», – говорит Изольда Сергеевна. При этом выговаривает в названии не «э», а старательно выводит «е», потому «с» и «д» становятся мягкими, звучит противно.

– Да, и что? Вы какое отношение имеете к этому?

– Мой сын совершил глупость. А ведь я его предупреждала, что такая, как вы… – она смерила меня презрительным взором с головы до ног. Надо же, какая разительная перемена в отношении! Вот что бабло мертвотворящее с человеками делает! – Вы ему не пара! – выпалила Изольда.

– Ну, бывает, – пожала я плечами. – Так чем обязана?

– Я прошу вас вернуть автомобиль, – говорит Северова, протыкая меня серыми глазами под обведенными густо и чёрно веками.

– У меня его нет, – я нашла в себе силы растянуть рот в улыбке.

– К-как это нет?! – от возмущения недосвекровь даже заикаться стала.

– Очень просто: я от него избавилась.

– Да к-как вы… посмели! Он не ваш! – взвизгнула Изольда, потеряв свой надменный тон.

– Ошибаетесь, Изольда Сергеевна, – отвечаю ей немного насмешливо. Самую малость, чтобы приличия сохранить. – Машина была моя, ваш сыночка оставил в ней дарственную на моё имя. Так что по закону она – моя собственность.

– Да он… да он не имел права! – продолжила истерить Северова.

– Уж это со своим наследничком сами там разбирайтесь, – отвечаю и собираюсь закрыть дверь. Но у Северовых, видимо, это семейная черта – ноги в проём засовывать, рискуя инвалидами остаться.

– Верните машину, пожалуйста, – Изольда полна сюрпризов. Поняв, что нахрапом меня не взять, сменила тактику. – Она вам совсем не нужна, а мне за неё ещё три года кредит выплачивать.

Мне даже становится на секунду жалко эту женщину. Может, она и хороший человек. Нам близко общаться не доводилось. Но каждый баран вешается за свою ногу. Леонид – её сын, не мой. Она его так дурно воспитала. Пусть пожинает плоды. Да и машины у меня в самом деле нет, было бы просто сунуть ей ключи и распрощаться. Увы, поздно.

– Я её продала, – сообщаю Изольде.

И опять! Вот это перемена! Ей бы вместо сына актрисой служить!

– Да как ты посмела, дрянь?! – визжит Северова на весь подъезд. – Кому ты продала?! Отвечай!

А вот это она очень зря. Меня горлом не возьмешь. Я много таких повидала, и в детском доме прошла суровую школу подготовки по данной части. Там сразу становилось понятно: если кто орёт – он слабый. Сильный или бьёт, или так скажет, что сам всё сделаешь немедленно. Правда, сначала все-таки приходилось бить.

– И не только продала, – ледяным голосом ответила я Изольде. – Но даже все деньги потратила! – и прямо перед её носом хлоп дверью! У Северовой аж накладные ресницы чуть не сдуло вместе с остатками волос на голове. Может, и с бровями, только у неё их там нет – сплошной татуаж.

Конечно, звонила. Конечно, стучала. Но я не открыла, а просто молчала. Не буду же я этой бешеной тётке рассказывать, что «мерин» действительно продала буквально позавчера. И сразу же поехала в свой детдом, пообщалась с директором, а потом на все деньги купила им туда промышленную хлебопечь. У них старая была, совсем дрянная, давно сломалась, им привозили магазинный. Теперь ребята будут есть свежий хлебушек.

После этого события пришлось, конечно, бутылочку красного прихлопнуть в одиночестве. Подняла Изольда нервы, зараза такая. Зато на следующий день я пришла в офис, словно корабль вплыла. Гордая, независимая и совершенно самостоятельная бизнес-леди. Правда, с незаполненной пустотой в сердце. Но это дело наживное!

Стоило мне так подумать, как случилась неприятность. Проходя мимо кабинета Уварова, я бросила взгляд в раскрытую дверь. В его приемной на столе сидела секретарша, и Артур её жадно целовал, засунув руку в наполовину расстёгнутую блузку. Я увидела, как он водит растопыренными пальцами по её груди, а второй придерживает за спину. Девица была обомлевшая от напора, прикрыла глаза.

Меня никто не увидел. Но боль пронзила душу очень глубоко. Я поняла: Уваров вернулся к старым привычкам. Значит, нам больше с ним никогда не по пути, и можно забыть всё, что связывало раньше. Да и как теперь? Мы не конкуренты, плывем теперь в одной бизнес-лодке. Теперь вся наша компания соперничает с другим, кто претендует на контракт с Tes Kott.

Закусив губу до боли, я промчалась в свой кабинет. Одна мысль в голове трепещет: «Я хочу ему отомстить!»