Текст книги "Запретные территории [СИ]"

Автор книги: Дарья Ардеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Глава 3
Лейтмотив

Где-то в приграничных лесах. Кайа, Август, Дора и Дымка.

Кайа запрокинула голову, устремив взгляд в бесконечно-голубое небо, по которому плыли пушистые барашки-облака. Они неспешно неслись куда-то вдаль, гонимые не ветром, а жаждой приключений…

– Дымка, а как устроены облака? – спросила Дора, видя, как Кайа пристально глядит в небеса сквозь лохматые лапы сосен.

Дымка зажмурила глаза, довольная, что Дора задала ей столь интересный вопрос.

– Облака – это вестники прошлого, – сказала кошка. – Они стали первой комбинацией, сотканной Первородными Веществами – водой и огнём. Считается, что когда горящую звезду, которой когда-то была наша планета, покрыла вода Мирового Океана, столкнулись две стихии – огонь и вода. И грянула великая битва двух Веществ. Вода наползла на огненные снопы, и от их столкновения в воздух поднялась гигантская струя пара, напоминающая по форме огромный белый гриб. Пара было так много, что он окутал нашу планету плотным слоем. Но слой был так велик и тяжёл, что он распался на куски. И каждый кусочек стал облаком. Таким образом, из неистовой ярости двух Веществ появилось столь прекрасное и лёгкое детище.

– Что это значит? – перебила Дымку Кайа. – Ты сказала «из неистовой ярости двух Веществ… прекрасное и лёгкое детище»?

Дымка кивнула.

– Всё верно. Стоит злу пойти против зла, и их порождение станет добром.

Кайа вопросительно склонила голову набок, недоумевая.

– Если зло пойдёт против зла, то мировое зло лишь удвоится, – предположила она.

– Вовсе нет! – помотала головой кошка. – Так же, как произведение отрицательного числа на отрицательное число даёт число положительное, так и зло, столкнувшись со злом, породит добро. Я не имею в виду, что зло от этого изменит своё мировоззрение, но то, что будет после, станет новой концепцией добра. К примеру, если пустить огонь против огня, то пожар утихнет, поскольку пламя не сможет идти по выжженной земле. Но после этого лес полностью превратиться в груду пепла. Но ведь огня-то больше не будет – и это новое «хорошо», новая концепция добродетели. Видишь, я не говорю, что обернуть лес в кучку угольков – добро, но для тех, кто пройдёт через пламя, и такой результат покажется наилучшим.

Если зло, столкнувшись со злом, породит ужасный результат – серый, истерзанный бесконечными войнами мир, новому поколению, выросшему в этом мире, это покажется нормальным, поскольку они не знали другой жизни. У детей, не знавших войны, и детей, не знавших мира, разное представление о добре и справедливости.

Кайа задумалась и кивнула.

– Почему же тогда нам не стать злом и не пойти против приверженных Фриции, став тем самым огнём, пущенным против огня? – подал голос Август. Он брёл впереди всех, от скуки разрубая своим мечом ветви и сучья, торчащие у них на пути. – Только так мы добьёмся добра по отношению к полукровкам.

Дымка тяжело вздохнула и покачала головой.

– Потому что мы не зло, Август. В данном случае мы – невинные жертвы. Зло – только те, в чьих жилах течёт чистая кровь.

– Но и добром мы не являемся, ибо мы полукровки! – напомнил ей Август.

– Относительно них, мы – добро. Представь, если бы мы были персонажами книги, кого бы автор избрал главным героем? Нас или их? Ведь, согласись, во главе повествования редко стоит отрицательный герой.

– Я думаю, автор бы выбрал положение «между». Он показал бы положительные и отрицательные черты и той, и другой стороны, раскрыв два сюжета. А уж читатель сам бы выбрал, за кого он.

– Тем не менее, выбор читателя очевиден, – фыркнула Дымка.

– А что было с облаками дальше? – напомнила Дымке Дора.

– Дальше… – нахмурилась Дымка, пытаясь припомнить все детали легенды. – Из облаков были сотканы первые души, и природа вдохнула их в безмозглые тела, вышедшие из воды и огня. Тогда у тел появилось сердце и разум.

– Значит, в каждом из нас есть кусочек облаков? – глаза Доры засверкали.

– Природа наделила всех нас одинаковыми свойствами. Что есть в одних, есть и в других, – вздохнула Дымка.

– Жаль, что остальные забыли эту истину! – протянула Кайа.

На мгновение путники замолчали, так как перед ними возник ручей. Его бурный поток перескакивал через валуны, образуя пороги, а вода закручивалась в бешенном водовороте. С другого берега ручья на них вопросительно посмотрела длинноногая олениха, спустившаяся к студёной воде, чтобы попить. Она вздрогнула и медленно отступила к кустам, пристально глядя на незнакомых людей.

Кайа прислонила два пальца к губам и издала свист, говорящий лесной обитательнице, что они свои. Лань встрепенулась и замерла, приподняв над землёй копытце, будто до сих пор размышляя, убегать ей или нет. Тем не менее, она решила не убегать, и снова наклонила голову к ручью, исподлобья поглядывая на пришельцев.

Кайа легко перешла ручеёк по камням, выступающим из серебристой глади реки. Волны омывали их гладкими, стремительными струями, отчего казалось, будто движутся камни, а не вода. Дымка поспешно вскочила на плечо Августа прежде, чем тот успел ступить на первый валун. Взглянув на белую пену, вихрящуюся вокруг каменистой отмели, кошка брезгливо поморщилась.

Кайа спрыгнула на траву на противоположном берегу. Лань сделала несколько шагов прочь и снова замерла у ручья, не сводя глаз с незнакомцев.

– Какая-то она суетливая, – заметила Дымка, проследив за взглядом Кайи. – Неужели не чует, что от нас пахнет лесом? Так же, как и от неё.

– Она расценивает нас как хищников, – покачала головой Кайа.

– Если бы мы казались ей хищниками, она бы давно унесла подальше свои копытца! – фыркнул Август. Он наклонился к ручью и зачерпнул руками холодной воды. Он хитро улыбнулся, глядя, как она просачивается между его пальцев. Набрав в ладони ещё воды, он наклонился было, чтобы умыть лицо, но тут с камня на мелководье спрыгнула Дора. Она тяжело приземлилась, шлёпнув ногами по воде, и обдала Августа градом сверкающих на солнце брызг. Август мгновенно вскочил и принялся гневно отряхиваться, улыбка тут же сменилась недовольной гримасой.

Кайа вздохнула, наблюдая за столь привычной стычкой. Всё повторялось снова… Снова шалости Доры, снова ухмылки Августа, снова наставления Дымки…

«Если бы я путешествовала одна, я бы сделала свою жизнь гораздо интереснее! Каждый день новое приключение, каждый день новое странствие, каждый день новая страница в старой книге. А пока мне приходится день за днём опять и опять переписывать предыдущую страницу. Старый сюжет в новой обложке.»

Кайа побрела вдоль кромки воды, глядя на своё отражение. Над её головой медленно плыли облака, тая за горизонтом, цвели небеса, полные блаженного ленивого света, носились в поднебесной вышине птицы. Лес нежился в этой лености, созданной неторопливым благоуханием природы. Лес не хотел ничего менять. Он хотел стать постоянной композицией для импровизации действа, а не его участником. Нечто вроде единства времени и пространства, одинаковых для каждого нового эпизода.

Это просто место, где она должна совершить какое-либо новое действо. Это просто сцена для её спектакля.

Кайа задумчиво склонила голову набок, и шальная прядь волос спала ей на лицо. Она смахнула её рукой и сонно потёрла глаза. Пока занавес опущен, а партер пуст. Ещё не время для её спектакля.

– Эй, Кайа! Смотри сюда! – крикнула Дора.

Кайа резко обернулась, очнувшись от оцепенения. Дора сидела на корточках чуть ниже по течению и тыкала во что-то пальцем.

– Смотри, это я нашла! – повторила Дора и побежала к Кайе, таща в руках этот предмет.

Кайа осторожно взяла в его руки. Он оказался пустым колчаном для стрел. Кайа перевернула его и вытряхнула всё содержимое. Сухой паёк, перочинный нож, моток бинта, несколько пробирок с лекарствами и два Флакончика Душ…

Кайа бросила пустой колчан на землю и внимательно огляделась по сторонам. Рука сама собой потянулась к суме с томагавками.

– Рассабься, здесь его нет, – буркнул Август, положив руку на плечо Кайе.

Кайа покачала головой и разжала ладонь.

– Здесь человек. Вооружённый человек, – ответила она, указывая на колчан.

– Он один, – ухмыльнулся Август. – Судя по всему, один. Ибо вещей здесь только на одного человека.

– Но раз он оставил здесь свои вещи, значит, он бродит где-то поблизости! – воскликнула Дора.

– Странно, я не чую запаха человека… – пробормотала Дымка, настороженно нюхая траву под своими лапами. Уткнувшись носом в землю, она подошла к кустам и вздохнула, опять-таки не найдя ни одной улики, доказывающей его пристутствие.

– И правда, он не оставил никаких следов, – кивнула Кайа. – Будто он тоже слился с лесом и лишился человеческой сущности.

– Но если он такой же бродяга, повстанец или просто странник, откуда у него дорогие Флакончики Душ? – нахмурилась Дымка. – Кем бы он ни был, а мне он уже не нравится.

– Тем не менее, он не сможет напасть на нас неожиданно, – пожал плечами Август. – Сомневаюсь, что какой-нибудь разумный человек станет тащить на своей же спине два колчана. А значит, колчан у него был один. Может, когда-то в нём и были стрелы, но теперь он набит абсолютно другими вещами. Так что, даже если у нашего бродяги и есть лук, навряд ли он таскает стрелы в кармане. А без стрел и лук не оружие. Значит, дальний бой он вести не может. А чтобы втянуть нас в ближний бой, надо ещё к нам подобраться незамеченным.

– Но, пока мы не уйдём отсюда, и он не уйдёт, – подметила Кайа. – У нас его провиант, лекарства и олень, который, как я понимаю, тоже принадлежит страннику.

Она покосилась на лань, которая внимательно следила за каждым их действием. Когда кто-то из них прикасался к вещам её наездника, она то ли взволнованно, то ли раздражённо шаркала по земле копытом.

– Если у этого человека хватает денег на Флакончики Душ, то почему он ездит на таком животном? – фыркнула Дора. – Ему полагается рысь или кто-то в этом роде…

– Может, не хочет привлекать к себе внимания? – пожала плечами Кайа. – На копытных ездят только низшие слои населения. Вот и наш бродяга не хочет, чтобы кто-то подумал, что нынешней интеллигенции нечем заняться, кроме как шастать в лесах вдали от населённых пунктов.

– Мой совет – унесём подальше свои лапы, – хмыкнула Дымка, закончив осмотр кустов. – У нас в отличие от «нынешней интеллигенции» нет даже копытного.

Кошка покосилась на Августа, ожидая его ответа. Август кивнул и, пнув ногой колчан, побрёл вдоль ручья вверх по его течению. Кайа оглянулась на разбросанные по берегу вещи и вздохнула. Она было наклонилась, чтобы положить их обратно в колчан, но тут Дымка одёрнула её едким замечанием:

– Оставь. Пусть знает, что здесь кто-то был, и убирается восвояси. Чем меньше в лесу народу, тем лучше нам.

Кайа кивнула и выпрямилась. Она пошла следом за своими спутниками, как вдруг что-то привлекло её внимание. На земле валялся обрывок книжного листа. Кайа подняла его с травы и сжала в ладонях:

«И заслышав грохот выстрелов праведной Фриции Гары, дочери великого Просветителя, и слуг её благочестивых…»

Ей было достаточно этих строк, чтобы узнать, из какой книги вырван этот лист.

«Но как! Мы ведь уничтожили её! Лист мог уцелеть, только если бы его выхватили из пламени сразу после того, как мы ушли с того места!»

Другая мысль тут же заставила её вздрогнуть. Значит, этот человек не просто бродяга. Этот человек за ними следил.

Глава 4
Модуляция

Мярион. Дворец Верслибр.

Райпур устало подпёр голову рукой. Перед туманным взором плыли буквы, уже не складываясь в целесообразные выражения, и Райпур стал терять связь между фразами. Он перелистывал страницу за страницей, не вникая в их суть. Хотя, собственно, суть давно была ему известна.

Не будь он так привержен приказам своей Фриции, он бы давно бросил это дело, оставив его более молодым и резвым умам, готовым дарить своё время направо и налево, упиваясь при этом неподдельным интересом к мнимой важности работы.

«Так приказала моя Фриция, – упрямо твердил про себя генерал.»

Тем не менее, чем больше он читал пожелтевшие страницы давно отложенного в сторону дела, тем больше осознавал свою бесполезность. Он просто не знал. Не знал ответа на возникающие вопросы.

Райпур никогда не думал, что чтение может быть столь утомительным. Человек со стальной душой, в чьих жилах кровь превратилась в алый лёд, прошедший не через одну войну, сдался перед книгой. Он осознавал тщетность своего дела, знал, что это не приведёт его к желанному результату, но он должен был довести эту работу до конца, чтобы убедить в этом и Фрицию. Таков был её приказ.

И генерал снова и снова перелистывал страницы. Его взгляд скользнул в сторону. Там, в тёмном углу стола, на котором плясали лишь редкие отблески от лампадки, лежал конверт. Тот самый, который вручила ему Марта. Судя по всему, в нём лежала какая-то книга. Но вот что за книга это была?

Но он знал – пока не разберётся с томом уголовного дела, за конверт он не возьмётся. Он был как бы оставлен напоследок, как последний штрих в доведении мозга генерала до температуры кипения. Поэтому Райпур поспешно отвёл взгляд от таинственной книги и снова углубился в свою работу.

На площади пробил колокол. Пробил семь раз, возвещая о начале трудового дня.

Райпур встрепенулся, очнувшись от своих мыслей. Он провёл за чтением дела всю ночь, глаза его слипались, поперёк горла будто встал ком. Райпур отодвинул пожелтевший том в сторону и сонно протёр глаза, будто это могло вывести его из состояния «спящей царевны». Как бы ни так.

Устало потянувшись, генерал снова придвинул к себе груду бумаг. Он изучил многие из них, но впереди было ещё больше рутины. Работа бесцельна, абсолютно бесцельна, но именно её выполнение поставит последнюю точку в этом суждении.

Взгляд Райура снова упал на конверт. Что там? Новые бумаги? Или нечто более интересное? Так или иначе, это «нечто» ждёт его в самом конце работы. Всё должно идти по порядку. Всё должно быть систематизировано.

И Райпур продолжал читать.

Чем больше он углублялся в это чтение, тем большая эрозия нужды в систематизации наблюдалась в его сознании. Он устал. Устал не только от чтения, но и от бесконечного сведения к единой системе. К системе сводилось всё – весь текст, все его блуждающие мысли…

Глава 5
Лейтмотив

Где-то в приграничных лесах. Кайа, Август, Дора и Дымка.

– У всего есть конец, – парировала Кайа. – Логическое завершение, открытый финал, можете называть это как хотите, но это все равно конец. Всё. Пуффф.

Дымка замолчала, остановившись на полуслове. Затем она задумалась и хмыкнула:

– Можешь называть это как хочешь – конец, открытый финал, логическое завершение – но, в конце концов, это просто слово.

Путники брели по ночному лесу. Под ногами чавкал мох, облизывая холодной сырой зеленью лодыжки, над головой шуршали синие во тьме кроны деревьев. Их мерный шёпот убаюкивал, как длинные Дымкины рассказы, которыми кошка решила разрядить атмосферу. Она снова рассказывала всё ту же историю – с чего всё началось. Вероятно, всех жителей Мяриона только и учили, что травить байки, поскольку кошка, бежавшая из столицы, помнила их дословно, но каждый раз описывала с новыми красками.

– Всё началось со слова и всё закончится словами, – ухмыльнулся Август. – Возможно, такова история относительно персонажей книги. У реальной истории нет начала и нет конца. Это просто беспрерывная замкнутая линия. Но людской разум просто не может понять процесс, над которым не властно время. Процесс, который никогда не начинался, и никогда не умрёт.

– Ты прав, – согласилась Дымка. – Но меня учили делить историю на несколько этапов, что кажется мне оптимальным для вашего атрофированного человеческого рассудочка. Первый этап – стадия «ничто». Его так назвали, потому что никто не знает, что на этой стадии было. Может быть, очередной поворот замкнутой системы, может быть, перерождение предыдущей или и вовсе начало новой. Это стадия «то, не знаю что». Второй этап – стадия «что-то». То, о чём мы имеем основанное на теориях и гипотезах представление, но не знаем наверняка. Это стадия, на которой образовалась Энергия, какой мы её знаем сейчас. После начинается стадия «первой инициации». Эпоха Первородных Веществ, скажем так. Создание планет и космоса, как единой системы. А после – непосредственно начинается наша история. Вначале вулканы, затем океаны, появление микроорганизмов, водорослей, растений, морских существ, равновесие воды и суши, наземные животные и так далее. И, мне кажется, с этой системой нельзя не согласиться.

– Ты имеешь в виду, что у «ничто», как слова, нет смысла, но в стадии «ничто» заключено определённое действие? – догадалась Кайа.

– Именно, – кивнула кошка. – В Мярионе нам не навязывали каких-то представлений о том, что это за действие такое, за что я им и благодарна. Так и сказали: «Не знаем». Зато сказали правду. Правду 3. Честность.

Она споткнулась о корягу, оказавшеюся под скользким мхом, и, неловко покачав боками, стала на ходу вылизывать лапку, к которой пристали кусочки чёрной коры.

– Сомневаюсь, что в Мярионе тебя могли учить таким вещам, – нахмурился Август. – Насколько я помню, мярионовцы – народ жутко консервативный. Их можно сравнить со стоячей водой. Они упиваются своим «искусством» и «высокой культурой», тем не менее, они полностью остановились в развитии. Они приветствуют только этику, любовь к классическому, незамысловатому творчеству, и презирают креативные умы, которые пытаются изложить им что-то новое, дикое, неизвестное и непонятное. Так что, в силу своих убеждений, они бы скорее навязали тебе божественное происхождение Вселенной, а не игру слов.

– Ты хочешь назвать мои убеждения игрой словесности? – оторвалась от умывания лапки Дымка. – Мягко говоря, я бы назвала это дерзостью.

– Смысл твоего суждения скорее в духовности и просветлённом добром значении. За ними я не вижу факта. Это напоминает священное писание, излагающее некую мораль и не дающее подтверждений, но это не научно.

– Философия, по-твоему, чем-то хуже других наук?

– Это не наука. Это учение. Или просто слова, как сказали бы Вы, уважаемый магистр кафедры философии Дымка, – улыбнулся Август. – Сама послушай, как противоречиво твоё суждение. Ты, вроде как, говоришь истину, хотя сама утверждаешь, что говорить можно только правду.

– Я говорю правду. Но третьего разряда.

– Правда один – ложь, правда два – лесть, правда три – честность, – отчеканила Дора, гордо задрав подбородок.

– Классифицировать правду – как это глупо! Похоже на новую экстремистскую религию, – буркнул Август. – Давайте ещё руки отрубать тем, кто не согласен с этими тремя заповедями.

Кайа покосилась на брата. Август, видимо, сам устал подкреплять свои возражения фактами. В душе он был не согласен с Дымкиным мнением, но просто не знал слов, которыми можно было бы это аргументировать.

Дымка же явно довольствовалась его некомпетентностью:

– Никто не говорил про отрубание рук и лап, Август. Ты сам противоречишь себе. Ты назвал мои изречения «просветлённой доброй духовностью», а теперь приписываешь «добру» свойство карать тех, кто с ним не согласен. А классификация правды – чисто мой проект, который, я надеюсь, найдёт себе последователей.

Кошка выразительно посмотрела на Августа, ожидая его ответа. Про себя Кайа была согласна с Дымкой, но знала, что у Августа, как и у Доры, на любой счёт своё мнение. Особенно касательно таких щепительных вещей, как то, во что верить и что исповедовать.

– Какая разница, что считать правильным, – положила она конец разговору. – Если это учение даёт исповедующему его гармонию, почему бы ему не быть?

– Пожалуй, если хотя бы двое смогли в это поверить, что-то в этом есть, – хмыкнул Август. Но это точно не озночало, что рыжеволосый мальчишка согласился с позицией выигравших. Скорее, это было смирение с долей сарказма, лишь чтобы не признавать открытое поражение.

Глаза Дымки вспыхнули торжественным огнём.

«Интересно, каково это, чувствовать вкус собственной победы? – пронеслось в голове у Кайи. – Каково это, ощущать силу, бурлящую в твоих жилах? Каково, упиваться азартом игры, видя растерянный взгляд противника?»

– Все равно, что пить хорошее вино, – раздался голос за её спиной, и Кайа чуть не подскочила от изумления. Дора и Август ушли вперёд, о чём-то хмуро перешёптываясь. А за ней медленно брела Дымка, склонив голову набок. – Всё гораздо проще, чем ты думаешь.

– Как ты узнала, о чём я думаю? – прошипела Кайа и, поймав спокойный взгляд кошки, окончательно растерялась.

– Это нетрудно понять, – хмыкнула та. – Ты всё время жалуешься, что мы не движемся вперёд, что мы застряли в прошлом и живём только ошибками старого. Если создан закон, он создан для всех, и ты, Кайа, тоже попадаешь в рамки его влияния. Если на месте стоим мы, на месте стоишь и ты. Твои убеждения не меняются, и их нетрудно прочесть, если хорошо тебя знать.

Кайа задумчиво уставилась себе в ноги.

– Возможно, ты права, – протянула она, наконец.

– Трудно отречься от своих поверий? – пытливо поинтересовалась Дымка, и, поймав дерзкий взгляд Кайи, продолжила. – Вера в свою правоту опьяняет. Длительная вера своей правоте вызывает привыкание. Вера, длиною в жизнь, отравляет разум и склеивает веки. Человек, идущий на поводу строгих убеждений, слеп, глуп, но отчаян. Берегись таких людей, Кайа.

Сказав это, Дымка взмахнула тощим хвостом и засеменила за Августом, оставив Кайю наедине с её мыслями. Имела ли кошка в виду конкретного человека, поглощённого неосознанным поклонением своей системе? Или Дымка намекала на неё саму, раздираемую сомнениями Кайю?

– Берегись таких людей, – пробормотала Кайа, поднимая глаза в переплетение сосновых ветвей. – Но я не могу вечно бегать от себя самой, верно?

– Кто это сказал? – пискнул кто-то в кустах справа от Кайи.

Кайа встрепенулась, и мгновенно рука её потянулась к мешочку с оружием. В кустах боярышника, разросшихся в корнях деревьев, подобно пышному павлиньему хвосту, промелькнула быстрая тень, раздался под неуклюжей ногой хруст сухой ветки. Кайа отшатнулась, спрятавшись за ствол раскидистого дуба. Прижавшись к его шершавой коре, Кайа медленно сползла на колени и выгнула спину дугой, чтобы в любой момент иметь возможность кинуться на незнакомца или отскочить в противоположную сторону. Она терпеливо ждала, но незнакомец будто провалился сквозь землю. Не выдержав, Кайа осторожно перегнулась через выступающий из поросшей мхом почвы корень. Противник молчал, затаившись, и лишь ходящий ходуном боярышник выдавал его присутствие. Кайа решила воспользоваться робостью того, кто прятался в кустах, и выступила вперёд первой:

– Кто ты и зачем ты следил за мной? – крикнула она, старясь придать своему голосу как можно больше уверенности. – Это ты оставил отрывок из книги у ручья?

Человек молчал. Увидев, как резко заколыхались ветви соседнего куста, Кайа догадалась, что он пытается на карачках уползти подальше от неприятностей. Совсем не похоже на неистового охотника за головами полукровок! А раз этот человек не охотиться за ней, то судьба сама подкидывает Кайе шанс доказать Дымке, на что она способна!

– Выходи, я тебя слышу! – настояла Кайа. Достав из мешочка томагавки, она специально лязгнула ими друг о друга, возвещая незнакомца о том, что она вооружена и намерена сражаться, если до того дойдёт.

– Стой, Кайа! – раздался за её спиной пронзительный визг.

– Что… – не успела Кайа и слова сказать, как невесть откуда взявшийся Август резко схватил её за руку и невнятно приказал бежать. Выхватив из ножен ржавый меч, Август несколько раз покрутил его в руке, как бы взвешивая, и подскочил к кустам, осыпая спрятавшегося в них бесчисленными и столь же бессмысленными угрозами.

– Август, ты что… – начала было Кайа, но брат снова её перебил:

– Ты ещё здесь? Я же сказал тебе бежать! Уходи немедленно!
– Я, пожалуй, останусь, – пренебрежительно фыркнула Кайа, сжимая в ладони рукоятку томагавка. Август смерил её таким взглядом, будто она только что предложила ему вернуться в Мярион и попить чайку с Фрицией Гарой. Похоже, он так и не нашёлся с ответом, но выражение его лица говорило само за себя.

– Хватит, сдаюсь! – взвизгнул незнакомец. По хрусту ломающихся веток и его нерасторопному пыхтению стало ясно, что он пытается освободиться из крепких объятий боярышника. Вот из кустов показалась лохматая голова, короткая шея, широкие плечи с рукавами-фонариками. Август лишь крепче сжал рукоятку меча, а Кайа отшатнулась на шаг назад. Какое-то полноватое сгорбленное существо облокотилось на куст и, прихрюкивая, с увлечением поедало что-то. С первого взгляда могло показаться, что это люди в шутку побрили кабана и надели на него розовое платье с пышной красной юбкой, но, судя по всему, это была в меру, скажем так, упитанная, особь рода человеческого. Всё её лицо было перепачкано сладким ягодным соком, который стекал с её подбородка и капал на шею, из-за чего она, периодически стирала его рукой, хлюпая носом. Спутанные волосы больше походили на ком медвежьей шерсти, да и в целом вид незнакомки не вызывал симпатии. Кайа постаралась утешить себя мыслью, что, по крайней мере, от этого человека им не следует ожидать неприятностей.

– Иди сюда! – крикнул Август, опуская меч на землю и демонстративно разводя в воздухе пустыми руками. – Мы тебя все равно видим!

– Видите? – дрожащим голосом спросила незнакомка. – Уберите меч…. Совсем уберите…Тогда я выйду…

Август хмыкнул и оттолкнул меч ногой в сторону. С металлическим лязгом тот стукнулся о корягу, и Август поморщился, будто жалея, что из-за столь странного существа ему приходится так обходиться с проверенным в боях оружием.

Раздвигая руками ветки и сучья, незнакомка медленно приблизилась к полукровкам. Теперь Кайа смогла подробнее разглядеть её. Хоть одежды незнакомки и были грязны и порваны, по ним все равно легко угадывался её социальный статус. Карманы девушки были набиты лесной малиной, а в руке она сжимала деревянную тросточку. Расплывшись в широкой улыбке, она низко поклонилась.

– Я Кенди, а вы? – поздоровалась девчонка, протягивая Августу красную от ягодного сока руку. – В смысле, меня так зовут. Кэнди Блуз. А вас?

– Я Дора! – крикнула Дора, выскакивая из папоротников на другом конце поляны. Дымка сурово зашипела на неё, нерешительно выглядывая из своего убежища, но всё-таки побрела за ней следом. – А это мои брат и сестра – Август и Кайа! А это мой питомец Дымка! Или… мы её… эм… питомцы…

– Этот ненормальный – твой брат? – скривилась Кенди, учтиво кланяясь Доре, которая явно понравилась ей больше, чем Август. – Вот уж не подумала бы! Такая хорошенькая девочка и такой… человекоубийца! Рыжий-конопатый! Хулиган – одно слово!

– Да, он странный, – продолжала Дора. – Он даже мяса не ест. Хотя такой суровый вроде…Кролика убить не может!

Август исподлобья покосился на младшую сестру, но лишь многозначительно промолчал.

– Правда? Какая прелесть! – мгновенно изменилась Кенди. Она, приплясывая, повернулась к Августу и привстала на цыпочки, снова отвешивая неловкие реверансы. – Я тоже люблю кроличек! У меня дома есть два кролика – Кочерыжка и Пончик! Миленько, да?

– Ненавижу кроликов! Мясо мало, шерсти нет, – фыркнул Август. – А ты лучше убирайся отсюда! По-хорошему.

Август поднял с земли меч, но Кенди к его немалому удивлению не кинулась наутёк. Напротив, она продолжала приплясывать на месте, переминаясь с ноги на ногу и широко улыбаясь путникам.

– Вот именно, Кенди. Что ты делаешь в лесу в столь ранний час? – кивнула Кайа.

– А я….малиной балуюсь….

– Иди домой, и мы тебя не тронем.

– Кайа, я вижу, ты девушка хорошая и понятливая. Я не могу пойти домой… – потупилась Кенди. – Я … ну… с родителями поссорилась…

– Тоже мне! – буркнул Август. – Иди и помирись, курица! В лесу таким как ты не место.

– Не надо так говорить, Август, – одёрнула брата Кайа, понимая, что такими темпами Кенди от них не отстанет. Проще было позволить ей излить душу и отпустить домой. – Что произошло, Кенди?

Кенди виновато уронила взгляд и шаркнула ногой.

– Я… разговаривала с человеком с земель Длинномордых… – всхлипнула она, скрещивая за спиной руки.

Эта фраза мгновенно заставила Кайю пересмотреть своё мнение насчёт легкомысленной толстушки. Она видела человека Длинномордых! Выходит, она не из робкого десятка! Нельзя упустить шанс поговорить с человеком, знающим о том, что притаилось по ту сторону границы.

Взглянув на Августа, Кайа поняла, что брат думает о том же. Вот только взгляд Дымки оставлял желать лучшего…

– Ты перешла границу?

– Нет. Он её перешёл. Здесь совсем недалеко до границы…

– Мы знаем, – буркнул Август. – Шесть лет, как никак, вдоль границы, как коты на шлейке военных, бегаем по чужому уставу. А ты что вдоль границы мотаешься?

– Я живу в приграничном городке… А этот Эльтаир… Ну, тот кто перешёл границу…

– Вау! Ты видела человека с земель по ту сторону границы! – подскочила Кайа. – Ну и какой он?

– Какой, какой…. Да никакой! Никаких правил приличия! Да и одеваются как не пойми кто! Облегающие тёмные одежды какие-то…

Кайа пожала плечами. Ей было интересно услышать совсем не это.

– А ещё он может говорить с Длинномордыми, но не понимает кошек! Вот чудной!

– А ты познакомишь нас с Эльтаиром?

– Никого она не познакомит, Кайа! – прорычал Август, терпение которого, судя по всему, было на исходе. – Сейчас она как миленькая пойдёт домой, и будет молчать о том, что здесь видела и слышала.

– Правильно! – всхлипнула Кенди. – Сдайте меня Фриции, вам то чего бояться… вы мирные граждане…

– Нет, Кенди, мы сами прячемся от Фриции, – пробормотала Кайа. – Мы…

– Молчи! – рявкнул Август. Кайа с полной уверенностью могла сказать, что никогда не видела брата в таком бешенстве. – Ладно, пусть остаётся, раз тоже прячется. Но пусть не задаёт лишних вопросов! Со мной разговор короткий!

Дымка проводила Августа долгим задумчивым взором, а затем призывно взмахнула хвостом и направилась в чащу леса. Дора поманила Кенди рукой, и вот они уже гордо шагали впереди, наперебой сообщая друг другу всяческие интересности.

Кайа хотела броситься за ними и вместе с Дорой послушать рассказы Кенди о жизни Короткомордых, о мирной повседневности граждан, и, главное, о встрече Кенди с этим таинственным Эльтаиром. Но Август схватил её за руку и смерил дерзким взглядом зелёных глаз, в которых читалась такая откровенная злоба, что Кайа не узнала в нём прежнего Августа, не щадившего сил ради своих сестёр. Сейчас на неё смотрел враг, беспощадный и жестокий к соперникам.

– Заметь, Кайа, не я предложил оставить эту Кенди в нашем лесу, – прошипел Август. – В моём лесу.

Бросив эту фразу, Август зашагал прочь.

«Что он имел в виду? – вздрогнула Кайа, не в силах отделаться от ощущения повисшей в воздухе враждебности.»