Текст книги "Хлопоты с двенадцатой могилой (ЛП)"
Автор книги: Даринда Джонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Пари кивнула и, тяжело вздохнув, продолжила рассказ:
– Тре стукнул Гектора бейсбольной битой, которую я храню под рукой на всякий случай, а тому хоть бы хны. Не знаю, что за наркотики он принимает, но штука мощная. Гектор набросился на Тре, как разъяренный бык. Мы с ним как будто несколько часов боролись, пока Тре не удалось его придушить. А как только Тре его отпустил, он вскочил и убежал.
– То есть как это? – удивилась я. – Он смог встать и убежать?
– Да. Но когда все кончилось, повсюду была кровь. У меня в кабинете, на полу, на стенах… Когда Гектор весь избитый убежал, его шатало по всему салону. А через два дня в пустыне нашли его труп.
– Сколько он был мертв к тому моменту, как его нашли?
– По предварительным отчетам, около двух дней.
– Это тебе детектив сказал?
– Не совсем.
От ужаса у меня комок к горлу подступил.
– Нет, Пари, ты же этого не делала?
– Делала.
– Ладно. Значит, так. Пока все не уляжется, никаких больше взломов баз данных. Ты же знаешь, что тебя могут выследить.
– Я запаниковала.
– Понимаю. Но почему ты в ту же ночь не позвонила в полицию?
– Тре убедил меня, что толку не будет. Он знал Гектора. Точнее его мать.
– И что?
– Ее зовут Эдина Феликс. Она держит в кармане весь Эль-Пасо. Прямо-таки матриарх.
– Матриарх? – Странное словечко.
– У нее несколько вполне законных компаний, но Тре божится, что эти компании – лишь прикрытие для огромной преступной группировки.
– Надо же, как… амбициозно.
– В общем, судя по словам Тре, психические отклонения у Гектора наследственные.
– В смысле? – уточнила я, начиная беспокоиться все сильнее и сильнее.
– Девочку, которая бросила сыночка Эдины, нашли в переулке истекающую кровью. С изрезанным лицом.
Я сдвинулась на стуле назад.
– С Гектором, само собой, это никак не связали, но та девочка… Бедняжка.
– Почему ты называешь ее девочкой? Сколько ей было лет?
Сняв очки, Пари ущипнула себя за переносицу, и я ощутила, как на подругу волна за волной накатывает страх. Я никогда не видела, чтобы Пари кого-то или чего-то боялась. Она всегда была сильной, никогда не унывала и плевать хотела на каждого, кто пытался ее прищучить. Но Гектора она боялась по-настоящему.
– Пари, сколько лет было девочке?
– Шестнадцать, – сказала она наконец. – Ей было шестнадцать.
От шока я заметно вздрогнула. Кем надо быть, чтобы так поступить с шестнадцатилетней девочкой?!
– И нашли ее несколько месяцев назад, – добавила Пари.
– А Гектору сколько было?
– Тридцать два.
– То есть он еще и растлитель малолетних?
– Похоже на то.
– Девочка погибла?
– Тре не знает. Говорит, что вряд ли, но ее семья переехала.
– Мне нужно поговорить с Тре.
– Удачи. Он испарился.
– Как это?
– Уехал, чтобы его тоже не нашли в переулке порезанным на лохмотья, – принялась защищать парня Пари. – Исчез на следующий день после того, как Гектор на меня напал.
– То есть Тре просто взял и бросил тебя здесь одну?
– Нет! Все было совсем не так. Он умолял меня поехать с ним. Но все не так просто, когда у тебя есть бизнес. Не могу я бросить своих клиентов и свалить из города.
– Еще как можешь! – воскликнула я, всеми фибрами души поддерживая эту идею.
– Не могу, и ты прекрасно это знаешь, Чак.
По выражению лица Пари я поняла, что тут кроется что-то еще, а потом вспомнила об испытательном сроке.
– Пари, даже в твоей ситуации людям можно без разрешения выезжать из города.
– Мне нельзя. Мой офицер по надзору та еще сволочь. Хотя я подумываю пригласить его на свидание. Он невероятно сексуально ухмыляется.
Я тихо рассмеялась:
– У тебя есть его номер? Хочу задать ему парочку вопросов.
– Ради всего святого, Чак! Ты замужняя женщина! На кой черт тебе сдался мой надзиратель?
– Номер Тре, – сказала я и закашлялась, потому что чуть не подавилась кофе. – Я говорю о Тре.
– А-а, ну ладно.
Я дала Пари свой сотовый, и она вбила туда номер.
– Так что за детектив к тебе приходил?
– «Богоподобный» – одно слово или два? – поинтересовалась подруга, все еще записывая номер мне в телефон.
– Неужто Тре настолько хорош в постели?
– О да. Более чем. – Закончив, Пари отдала мне сотовый. – А приходил ко мне детектив Джоплин.
Я застонала вслух. Что еще плохого принесет мне этот день?
– Джоплин меня ненавидит.
– Ну, мне он не показался приятным парнем. Скорее он кошмарно… въедливый.
Пари все еще боялась, и этот страх трепетал под раскрашенной чернилами кожей и внешним спокойствием. Однако понять ее можно. Джоплин и на меня страх нагоняет. Пари нужны ответы, но еще больше ей нужно знать, что все закончилось. А мне остается только молиться, чтобы Гектор умер не от ран, полученных в драке. Если Пари поймет, что убила кого-то, даже защищая саму себя, она никогда с этим не смирится.
– В общем, если Джоплин снова объявится, молчи. Он зацепится за любую мелочь, поэтому ничего ему не говори. Сразу звони адвокату.
– Но разве это не будет означать, что я признаю свою вину?
– Солнце, если он опять к тебе нагрянет, значит, ему уже все известно. Но ты не переживай. Я выясню, почему умер Гектор. Из-за вашей драки или нет. Ну а пока… – Я осмотрела стены забитого всяким барахлом кабинета. – Тебе очень нравится это здание?
Глава 7
Я скажу вам, что не так с нашим обществом.
Никто больше не пьет из черепов своих врагов.
Надпись на футболке
Пари так и не позволила мне сжечь дотла ее салон дефис квартиру, чтобы избавиться от улик. Беда в том, что полностью оттереть брызги крови невозможно. Поэтому, вместо того чтобы раскрывать преступление, я планировала одно из них скрыть. Плюс у меня уже имелись кое-какие наметки. Оставалось только заручиться помощью друга.
В итоге я несколько раз пыталась дозвониться этому самому другу – ясновидящей по имени Николетта Лемэй, которая по ночам в кошмарных снах видит, как умирают люди, глазами самих умирающих. Слава Богу за изобретение психотерапии.
Трубку Николетта не брала, а значит, либо она заблокировала мой номер (что можно понять), либо находилась на работе. Надеясь на последний вариант, я помчалась обратно к офису, прыгнула в Развалюху и двинулась в пресвитерианскую больницу, где Николетта работала в послеоперационном отделении.
Десять минут спустя я стояла у сестринского поста и ждала, когда она появится из-за какой-нибудь двери. И Николетта появилась, выбрав почему-то дверь с табличкой «Гастроэнтерология. Входа нет». Шла Николетта быстро, но, едва взглянув на меня, удивленно притормозила.
Обо мне она знала только необходимый минимум, но этого хватило, чтобы она занервничала. Мигом придя в себя, она натянуто улыбнулась и пошла дальше, вот только коридор тут был длинным.
Николетта Лемэй может похвастать естественной красотой, кожей цвета корицы и длинными, ниже талии, черными волосами, которые сегодня были собраны сзади и заткнуты под шапочку. А венчали всю эту красоту глаза. Огромные. Темные. Соблазнительные… Чтобы заиметь хотя бы что-то похожее на такие глаза, люди выкладывают уйму денег на подводки и накладные ресницы.
– Чарли, – поздоровалась Николетта, остановившись передо мной. – Как вас сюда занесло?
Может быть, зря я все это затеяла. При виде меня она заметно занервничала и просто излучала нервозность, о которой не менее ясно говорил выступивший на лбу и над верхней губой пот.
– Просто заскочила поздороваться.
Да уж, выкрутиться теперь будет непросто.
– Очень сомневаюсь, – сощурилась Николетта и вдруг, наклонившись ко мне, прошептала: – Что-то случилось?
– Ну… как бы… да, но не в том смысле. Кстати о птичках. Вы, похоже, нервничаете. Все в порядке?
– Нет. Только что мне показалось, что я на минутку заснула.
– Надеюсь, что все-таки нет. – Я быстренько обняла собеседницу. – Когда вам кто-то снится, он умирает через пару дней.
– Не всегда.
– Правда?
– Иногда он умирает в тот же день.
Я рассмеялась и уже серьезнее спросила:
– Так как у вас дела?
– Ничего, – пожала красивыми плечами Николетта. – Никаких убийств, иначе я бы позвонила. С нашей с вами встречи было всего три случая, но все по естественным причинам.
– Что ж, отлично. Даже замечательно.
Я попялилась на обои, на степлер на столе, на стакан с ручками, вокруг которого кто-то повязал желтую ленту.
Николетта хихикнула:
– Так вы расскажете, зачем приехали, или нет?
Осознав, что моя просьба может показаться ужасной, я прикусила губу. Однако назад дороги не было.
– Может, отойдем? – предложила я и жестом позвала Николетту подальше от сестринского поста, пока мы не оказались у входа в зал ожидания, где сидела пара, явно не находящая себе места от переживаний. – Я хочу попросить вас об услуге. И услуга, мягко говоря, немаленькая.
– Я заинтригована.
– Я рада, поскольку то, что я скажу, может показаться ужасным, поэтому постарайтесь не принимать все сразу в штыки.
– Чарли, пусть мы с вами не так давно знакомы, но однажды вы оказали мне огромную услугу. Полагаю, меньшее, что я могу сделать, – это ответить вам тем же.
– Вы ничем мне не обязаны, Николетта. Вы ведь это знаете?
– Разумеется. Но хорошая карма никому не помешает.
– Тоже верно. – Все-таки она мне нравится! – В общем, не могли бы вы стащить для меня пару литров крови?
Не распознать удивления на лице Николетты было просто-напросто невозможно. Она явно не ждала, что я попрошу ее совершить преступление. Странно.
– Могу я спросить, зачем вам понадобилась кровь?
– Лучше вам не знать.
– Хм-м. – Николетта поджала губы, обдумывая ответ и решая, как бы поделикатнее выразиться. – Нет.
Что ж, это было не так уж сложно.
– Ладненько. Спасибо, что уделили мне время.
Мягко рассмеявшись, Николетта потянула меня назад, когда я уже собралась уходить, подалась ближе и шепнула:
– Дело не в том, что я не хочу вам помочь, а в том, что не могу. За каждый пакет крови нужно расписываться.
– Серьезно? Неужели их так часто крадут?
– Такие порядки, – пожала плечами Николетта. – Единственный способ украсть кровь и не попасть на скрытую камеру – это ограбить банк крови или один из фургонов для донорского забора крови среди населения.
– Вот оно что, – протянула я, прямо-таки чувствуя, как мысли понеслись вскачь.
– Я пошутила. Вы же это поняли, правда?
Я попятилась.
– Ну конечно! Еще как поняла. – Надо было спешить, потому что мне предстояло спланировать идеальное ограбление. – Большущее спасибо. – Я развернулась и пошла к выходу, но на полпути оглянулась. – Маме удалось выдать вас замуж? Когда мы разговаривали в последний раз, она собиралась дать объявление в газету.
– Ага, собиралась, но от объявлений, оказывается, никакого толку. Мама говорит, мои яичники вот-вот усохнут, и не видать ей внуков.
– А не слишком вы для этого молоды? – фыркнула я.
– Так я ей и сказала. А она твердит, что у нас в семье генетическое отклонение, которое называется «ранняя дисплазия яичникового развития».
Тут я рассмеялась вслух, но резко умолкла.
– Минуточку. Это взаправдашняя фигня?
Сложив руки на груди, Николетта улыбнулась:
– Нет.
– Что ж, удачи с мамой.
– Спасибо.
***
На обратном пути в офис я позвонила Куки:
– Привет, Кук. Выясни как можно скорее, будут ли сегодня вечером по городу ездить фургоны для забора крови.
– Вроде фургонов Красного Креста?
– Именно. Мне срочно нужно один из них обчистить.
– В смысле? Ты собираешь ограбить фургон для забора крови?
– Ответ утвердительный.
– Могу я поинтересоваться зачем?
– Затем, что ограбить фургон проще, чем здание. В здании охрана лучше.
– Не сомневаюсь, что охрана у них хоть куда. Но я не о том. Какая муха тебя укусила, чтобы ты вдруг воспылала желанием стащить кровь?
– Это для проекта.
– Какого?
– Эм-м… кровавого.
– Чарли…
– Слушай, просто доверься мне, лады? Мне нужна кровь разных людей.
– А ты не думала, что кровь, которую ты планируешь украсть, люди отдают не просто так? Вдруг кто-то умрет, потому что в больнице не хватит нужной группы крови?
– Ну уж нет. Не могла ты бросить мне в лицо такой кошмар.
– Еще как могла. Ты где?
– В Развалюхе. Во всех смыслах. За «Вороной».
В окне сверху появилась голова Куки.
– Почему ты там сидишь?
– Потому что пока не хочу выходить.
– А почему ты не хочешь выходить?
– Потому что жду, когда отсюда свалит сердитый архангел, который пялится в мое окно! – Последние два слова я проорала, очень надеясь, что послание дойдет до Михаила. В конце концов, он сам посланник Божий, блин!
Увы, никуда он не свалил, а продолжал возвышаться надо мной зловещей статуей. От сочетания темных волос, серебристых глаз и огромных крыльев захватывало дух.
– У твоей машины стоит ангел?
В окне появилась еще одна голова. Под покровом и в декорациях простеньких одежд. И дело тут не в отсутствии денег и не в наличии дурных привычек.
– У тебя посетитель.
– Вижу.
Я взволнованно помахала своей землячке – сестре Мэри Элизабет. Она живет в местном монастыре. В том самом, который принял Квентина, когда ему некуда было идти. Он у нас особенный, и мать-настоятельница сразу это поняла. А я буду всем им вечно за это благодарна.
– Поднимусь, как только избавлюсь от ангелочка.
Повесив трубку, я опустила стекло.
– Меня ждут в офисе.
– Рейазикин пробудился.
По коже промчался разряд тока. Ангелов я видела много раз, но оказаться так близко к одному из них, тем более к архангелу – это просто неописуемые ощущения.
– Ага, я в курсе. Сама его пробудила. Правда, ненарочно. Но я уже над этим работаю, и у меня есть план. Теперь ты уйдешь?
– В третий раз опасный бог свободно разгуливает по этому миру.
– И виновата во всем я?
Подняв стекло, я открыла дверь, вынуждая Михаила посторониться. Он отошел, чтобы я могла выйти из машины.
– Послушай, я все понимаю, – сказала я, захлопнув дверь. – Но сейчас речь идет о боге, который, на секундочку, младший брат твоего босса. Разве для таких случаев не предусмотрены какие-нибудь поблажки? Вроде бонусов для членов семьи?
– Предусмотрены. Три дня.
– С этим уже можно что-то сделать. Три дня, говоришь? Ладно. Мы запасемся всем необходимым, а потом встретимся в…
– Три дня, которые уже прошли.
Удивленно моргнув, я смерила архангела сердитым взглядом с ног до головы:
– На рожон лезешь?
Такой вопрос с этим конкретным ангелом возникал уже не впервые. Обладают ли высшие существа чувством юмора? Я, конечно, сомневаюсь, но мало ли.
– Нет.
– А знаешь что? У вас какие-то свои правила, законы и заповеди, и я, по-моему, весьма неплохо их соблюдаю.
– Его.
– Чего?
– Ты неплохо соблюдаешь его. Тебе мы дали лишь одно правило: вернуть к жизни можно того, чья душа еще не освободилась. Чья душа еще не покинула свой бренный сосуд и не вошла в Царствие Отца.
– Чувак, я в курсе, что это за правило, – процедила я, стараясь не показывать, как меня бесит это чертово правило.
Я могла вернуть к жизни трех человек, но вместо этого подчинилась правилу, которое наверняка придумали исключительно для меня.
Из бара вышли две женщины и прошли мимо нас. Выражение их лиц напомнило мне, что Михаила люди могут увидеть только в том случае, когда он сам того захочет.
– Отойдем, – сказала я, уводя Михаила в нишу, куда могла поместиться только я. Даже сложенные, его крылья были слишком велики. – Вы повесили на меня одно-единственное правило, но под ним подразумевается еще с десяток. Я права?
В знак согласия он едва заметно склонил голову.
– И я без вопросов их выполняю. – Архангел скептически изогнул бровь, поэтому пришлось добавить: – Почти всегда. Я к тому, что я очень даже неплохой жнец. Работаю и не жалуюсь. А еще… минуточку! – Я нахмурилась. – То есть три дня пошли с того момента, как пробудился Рейазикин?
Еще один едва заметный кивок.
– И они подходят к концу.
И снова кивок.
– Фиг с тобой, высокий, темноголовый и молчаливый. Что конкретно произойдет, когда время выйдет? Его прогонят отсюда, как меня, если я нарушу свое одно-единственное правило?
Михаил склонил голову набок, словно изучал, что я за зверь.
– Нет.
– Ну и что тогда? – Вопросы я задавала отнюдь не наобум. Я собирала информацию. Какие существуют варианты, когда речь идет о Рейесе? Что будет делать Михаил? Загонит его в ловушку? Но как? – Что вы будете делать, когда обратный отсчет (кстати, спасибо, что предупредил) дойдет до нуля?
Какое-то время архангел молчал, раздумывая, видимо, как много мне можно сказать. По крайней мере других причин тянуть с ответом я не видела. А когда он наконец ответил, в его голосе сквозила незнакомая печаль. Уж от него-то я точно таких интонаций не слышала. Слова прозвучали мягко и почти ласково, но высосали весь воздух из моих легких:
– Мы вышлем армию и, если получится, уничтожим его.
Окружающий мир замедлился. Не знаю, кто из нас это сделал, но все вокруг остановилось. Машины поехали медленнее, а потом совсем замерли. На полушаге застыли студенты, вышедшие на пробежку. Птица, собиравшаяся сесть на край мусорного контейнера, неподвижно зависла в воздухе, словно кто-то решил запечатлеть изящный кадр недоступных человечеству способностей. Звуки стихли, будто их никогда и не было.
– Михаил, – начала я, но голос подвел. Пришлось сглотнуть и повторить: – Михаил, по этому миру гуляли два злобных бога, а вы ничегошеньки не делали. Даже не подумали как-то вмешаться. Так почему же сейчас? Почему вас беспокоит именно Рейес?
– Они не угрожали всему живому и разумному в этом мире.
– Они были злыми, – возразила я. – Еще как угрожали.
– Они были любителями. Школьниками. Хулиганами с глупыми розыгрышами.
– Они убивали людей! – рявкнула я, ошеломленная тем, как повернулся разговор. – Они убили тех, кого я любила. Тех, кого любил Рейес.
– И ты их остановила. Обоих. Что доказывает мою правоту.
Еле слышно усмехнувшись, я отвернулась от Михаила и уперлась рукой в холодную кирпичную стену, чтобы хоть как-то угомонить дрожащие ноги.
– Ну а Рейес? Какой он? Такой же злой, как и двое других?
– Рейазикин – генерал, закаленный в битвах и натренированный убивать как собственными руками, так и одной лишь мыслью. Великолепный солдат и манипулятор, он бесчисленное количество раз доказывал, на что способен. Этому нужно положить конец, Эль-Рин-Алитхиа.
Армия, значит. Целая армия ангелов, и все они будут рубить и резать, пока не поставят моего мужа на колени. Пока не украдут его последний вздох.
– Так велел твой босс?
– Такова воля Отца моего, да.
– Я могу его остановить. – Я зло уставилась на небесное создание, возвышавшееся надо мной. – Могу его усмирить. – Уверена, где-то там, глубоко внутри в Рейесе еще остался… Рейес. Наверняка я сумею приручить зверя. – Дай мне еще три дня.
Михаил опустил голову и закрыл глаза, словно напрямую общался с небесами, а спустя пару секунд снова посмотрел на меня:
– Тебе дарован один день.
С этими словами он исчез. Испарился прямо на глазах.
По улице опять поехали машины. Бегуны продолжили свой путь. На мусорный бак с изящным взмахом крыльев приземлилась птица. А ко мне со всех сторон устремились звуки.
Один день. Я вытащила из кармана телефон и посмотрела, который час. У меня всего двадцать четыре часа, чтобы выследить мужа и хоть капельку его образумить.
Глава 8
Почему так сложно найти велотренажер с симпатичной корзиночкой, куда можно поставить водку и чипсы?
Мем
Написав Гаррету сообщение о том, что у нас новый дедлайн, я помчалась наверх через ступеньку.
Сестра Мэри Элизабет стояла посреди кабинета Куки и никак не решалась со мной поздороваться. Поэтому я сама подошла и крепко ее обняла.
– Как поживаете? – спросила она с беспокойным выражением на красивом лице.
– Порядок. Иногда с Михаилом бывает непросто.
– С Михаилом? Вы о том самом Михаиле?
Сестра Мэри Элизабет слышит ангелов на небесах и сходу узнает тамошние последние новости и сплетни, а вот увидеть ангелов не может. Ее восхищение я прекрасно понимаю. Каждый раз при встрече с ангелом меня от мощной силы чуть не сбивает с ног.
– Что вас к нам привело, барышня-красавица? – спросила я, снимая куртку.
– Ангелы.
– Как всегда.
Я протянула ей чашку, а потом налила кофе и себе.
– Они там места себе не находят.
– Как всегда, – повторила я.
– Что Михаил-то сказал? – поинтересовалась Куки.
– Если вкратце, ангелы расстроены, потому что еще один буйный, а не злой, между прочим, бог разгуливает по этому миру. И мне дали один день, чтобы его остановить. Вы об этом слышали? – спросила я у сестры.
Та кивнула и села за стол напротив Куки.
– Честно говоря, я удивлена.
– Почему?
– Потому что вам дали еще один день.
– Ну, я вежливо попросила.
– Но у них так не делается. Они никогда не тянут время.
– Надо же, как трогательно! Теперь я чувствую себя особенной.
– Чарли, – начала Кук, почувствовав мое смятение, – что произойдет, если ты не успеешь?
Чтобы не разреветься, я зажмурилась. В глазах пекло, но в груди болело намного сильнее. Учитывая все, что мы сделали, вот так швыряться в меня ультиматумами, по-моему, несправедливо.
Открыв глаза, я заметила, что тревога Куки переросла в страх.
– Они вышлют армию, – ответила я и сама расслышала нотки гнева в голосе, – чтобы уничтожить его.
Рука подруги взметнулась ко рту, а сестра Мэри Элизабет нервно себя обняла.
– Сестра, я была бы не против парочки молитв, если, конечно, вы с сестрами не откажете.
– Разумеется. Мы все будем за вас молиться. Однако у меня новости от матери-настоятельницы.
– Правда? – я сделала огромный глоток, и горячий кофе опалил мне горло.
– Она хочет, чтобы вы кое-что знали, но это исключительно секретно. В общем, мы полагаем, что Ватикан не просто так позволил Квентину у нас пожить. У них определенно есть скрытые мотивы.
– Мотивы почти всегда скрытые. О чем, собственно, речь?
– Нам задают вопросы. – Тут она откашлялся и продолжила: – О вашей дочери.
Значит, неприятности еще не кончились. Внутри меня поднялась волна жгучей ярости, и я застыла. Одно дело – охотиться на меня саму, и совсем другое – на мою дочь.
– Что им известно?
– Понятия не имею. Информацией они не делятся, а лишь выуживают. Причем, по словам матери-настоятельницы, весьма изворотливо, отчего ее подозрения только крепнут.
– А причем тут Квентин?
– Мы считаем, что его используют в качестве оправдания для визитов в монастырь и разговоров с монахинями. Его, кстати, тоже допрашивают. Но, если честно, мне кажется, он в курсе, что происходит, и всегда отвечает очень… туманно.
Вот молодчина!
– Кто конкретно к вам наведывается?
– Епископ из Санта-Фе и еще один человек. Какой-то следователь. И, если я не ошибаюсь, он приехал прямиком из Ватикана.
Я кивнула. Что, черт возьми, у них на уме?
– Я дам вам знать, когда они вернутся. Если вернутся, конечно. А тем временем мы будем за вас молиться, Чарли.
Мы встали, и сестра сжала меня в объятиях. Для такой хрупкой барышни сил ей не занимать.
– Спасибо, что все мне рассказали. И поблагодарите за меня мать-настоятельницу.
Сестра Мэри Элизабет кивнула и поспешила на выход.
– Ну и денек у тебя выдался! – вздохнула Куки.
– Никак не могу отделаться от мысли, что все, над чем мы работаем, связано между собой.
– Согласна. Роберт звонил. Сказал, что первая жертва, Индиго Рассел, ходила к психиатру после того, что с ней случилось год назад. Сейчас он пытается выбить ордер, чтобы узнать побольше.
– Отлично. А я жду звонка от Гаррета. Он сегодня работает. Не смог отмазаться. Женщина, которую обвиняют в финансовых махинациях, решила, что у нее есть дела поинтереснее, чем сидеть в зале суда. Но он обещал позвонить, как только найдет все, что нам нужно. Что у нас с фургонами для забора крови?
– Один сегодня вечером будет работать на каком-то мероприятии. Что-то вроде благотворительной ярмарки.
– Супер.
– Мне казалось, мы решили, что ты не будешь красть кровь.
– Я и не буду. Всего лишь одолжу немножко. Кстати о птичках. Что ты делаешь сегодня вечером?
– Уж точно не граблю фургон для забора крови.
– Замечательно! Я тоже.
– Тогда зачем…
– Мы не будем грабить фургон. Мы его угоним.
– А-а-а… Ну, тогда я в деле.
***
Я решила повидаться со старым другом Рокетом. Он мог знать что-то о Рейесе. Точнее о человеческой части Рейеса. Здесь ли он еще? Осталось ли хоть что-то, что можно спасти? Или теперь он на все сто процентов бог, и моего мужа действительно больше нет?
Рокет умер в пятидесятых и с тех пор живет в заброшенной психиатрической лечебнице. В той самой, где ему пришлось пережить ужасные вещи. В той самой, где он в конце концов умер. Целиком я не уверена, но подозреваю, что лечили его электрошоком. Как минимум отчасти его разум словно стерли, и Рокет остался ребенком, заключенным в теле взрослого мужчины.
Зато он гений, особенно когда речь идет о мертвых. Он знает имена всех, кто когда-либо умер. Окажется ли мой муж в этом списке?
Я так глубоко задумалась, что даже не заметила, как свернула не на ту улицу. Пришлось развернуться, но вдруг до меня дошло, что адресом я не ошиблась. Вот только улица выглядела иначе.
Я остановилась у запертых ворот, ведущих в психушку. У знакомых ворот. Итак, я приехала в нужное место, но здание дурдома лежало в руинах.
Практически вывалившись из Развалюхи, я подбежала к воротам и стала осматривать территорию лечебницы. Обломки здания валялись огромными кучами. На разбитых бетонных плитах чернели следы огня. В общем, психушку сровняли с землей.
Рейес. Наверняка это сделал он.
Я зажала руками рот, чтобы не позвать Рокета. Что Рейес с ним сделал? Или что он мог с ним сделать?
Понятия не имею, сколько я так простояла, но все же пришла в себя и стала дрожащими пальцами нажимать кнопки на клавиатуре, которая открывала ворота. Мимо проехала пара мальчишек на велосипедах, и я подслушала их разговор.
– Говорил тебе, pendejo[11]11
(Исп.) Придурок, дурак; чувак.
[Закрыть], его тут нет, – сказал первый. – Вчера еще стоял, а сегодня пусто.
– Офигеть! – подхватил второй.
– А я о чем? Мама копам звонила. Думала, у нас ночью землетрясение было.
Я резко развернулась:
– Ночью? Вчера ночью?
Самый маленький кивнул:
– Мама перепугалась до смерти. Грохот стоял страшный. Только что дурдом был, а потом исчез.
– Это жуткое здание стояло тут еще с тех пор, как я был маленьким, – заявил мальчишка лет десяти. Ну максимум одиннадцати.
– Оно тут несколько десятилетий стояло, – пробормотала я, чувствуя в сердце пульсирующую боль. – Поверить не могу, что его больше нет.
– Эй, – вдруг сказал тот, что поменьше, – а вы код знаете? Знаете, кто владелец?
– Да. – Я открыла ворота, зашла на огороженную рабицей территорию и проглотила подступивший к горлу ком. – Знаю.
– Вот черт! А знаете, что тут произошло?
– Нет. – Я посмотрела на руины, когда-то бывшие домом Рокета. – Но обязательно выясню.
Я осторожно обошла огромную кучу обломков и, как только дети укатились с глаз, принялась звать Рокета:
– Рокет, ты здесь?
Никак не получалось найти середину дурдома. Стены, на которых Рокет писал имена тех, кто войдет в армию Пип, превратились в пыль и осколки, словно кто-то взял и разбил шедевр, созданный невероятным разумом.
– Рокет!
Можно было бы его призвать, но наверняка он и без того был напуган до чертиков. Как я ни старалась сдерживаться, по щекам все же потекли слезы.
– Слива!
Сахарная Слива, которую на самом деле зовут Ребекка Тафт, живет с Рокетом и его младшей сестрой Незабудкой. Оставалось лишь надеяться, что, когда случилось непоправимое, ее здесь не было. Трудно поверить, что Рейес мог вытворить что-то подобное, но кому еще пришло бы такое в голову? Он знал, как сделать мне больно. Знал, куда воткнуть нож, и начал с моей любимой психушки, которая была домом Рокету.
– Мисс Шарлотта? – внезапно услышала я и развернулась, пытаясь определить, откуда шел голос.
– Мисс Шарлотта? – повторил Рокет. – Я ничего не сказал. Ни слова, мисс Шарлотта.
С каждым ударом сердца меня все сильнее охватывала паника.
– Рокет, где ты?
– Внизу.
В разломе подо мной появилось круглое сияющее лицо.
– Рокет! – выдохнула я и просунула в разлом руку.
Он потянулся вверх и сжал мою ладонь.
– Я не могу найти Незабудку. Мне нужно ее найти. Она наверняка очень испугалась, мисс Шарлотта. Вам надо спуститься и помочь.
Он потянул меня вниз, как всегда, не рассчитав силу. В Рокете столько сил, что он вполне может оторвать мне руку или затащить прямо под обломки.
– Рокет, я не могу спуститься.
– Я вам помогу.
Он снова потянул, и куски бетона под ногами сдвинулись ниже на пару сантиметров. Пришлось вытаскивать руку и пальцы из крепкого мясистого кулака.
– Я не могу спуститься, Рокет, потому что это очень опасно.
– Но я не могу ее найти, мисс Шарлотта!
Я расстроенно прижалась лбом к бетонной плите. Призвать призрака можно, зная его имя. Все называли сестру Рокета Незабудкой, но к настоящему имени это прозвище не имело никакого отношения. А значит, призвать ее я никак не могу.
Или все-таки могу?
Может быть, вызвать маленькую куколку, которая умерла от пылевой пневмонии в пять лет, мне и не светит, но всегда ведь можно просто позвать.
– Скоро вернусь.
Тщательно просчитывая каждое движение, я поднялась на ноги на куче камней, поскользнулась и чуть не разбилась насмерть. Ну или чуть не устроила себе доживание до конца дней моих в ужасно покалеченном виде. Обретя наконец равновесие, я заметила, что мальчишки вернулись, причем с подмогой. Теперь на меня из-за рабицы глазела целая толпа на велосипедах.
Конечно, я понимала, что мое поведение может показаться со стороны глупым, но ведь глупость – мое второе имя, поэтому я просто-напросто взяла и крикнула:
– Незабудка! – Как-то по старинке, наверное, но выбирать не приходилось. – Незабудка, солнышко, ты где?!
Рядом появился Рокет:
– Мисс Шарлотта, она здесь?
Я повисла у него на шее:
– Рокет, миленький, ты как?
Отодвинувшись на расстояние вытянутой руки, я взяла его лицо в ладони и хорошенько присмотрелась.
– Все хорошо, мисс Шарлотта. Я ничего не сказал, честное слово.
– В смысле?
– Я ничего ему не сказал. Ни словечка! А он так злился…
Волоски по всему телу встали дыбом.
– О чем ты говоришь, милый?
– Я не сказал ему, мисс Шарлотта. И никогда бы не сказал. Это против правил. Правила нарушать нельзя. А теперь я не могу отыскать Незабудку.
– Милый, – сказала я, надеясь вернуть Рокета к теме разговора, – это был Рейес? Все это Рейес натворил?
Рассеянный взгляд стал задумчивым.
– Нет, мэм. Не он.
Каждую клеточку во мне затопило облегчением. Но если не Рейес, то кто?
– Ты знаешь, кто это сделал?
– Тот, кто на него похож, мисс Шарлотта. И он был очень-очень зол.
В груди сдавило, как только до меня дошел смысл этих слов. Тот, кто похож на Рейеса, но не Рейес. Нет… Я отказываюсь в это верить.
– Он был похож на Рейеса?
– На Рейеса Александра Фэрроу, – кивнул Рокет. – Только это был не он. Уже не он.
Я осела на бетонную плиту, едва ощущая шершавую поверхность. По краям плита была обожжена. На многих обломках стен виднелись тонкие темные полоски, будто от крошечных взрывов. Складывалось впечатление, словно в здание снова и снова били молнии.
