Текст книги "Хлопоты с двенадцатой могилой (ЛП)"
Автор книги: Даринда Джонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Глава 16
До меня только что дошло: свадебные клятвы можно заменить списком прав, который зачитывают при аресте.
Причем дословно.
Факт
Через полчаса с пакетом льда на лице я сидела на заднем сиденье в джипе Кит. Не то чтобы мне был нужен лед – исцеляюсь я почти сразу же, но выглядело убедительно.
Кит залезла назад ко мне, а ее напарник по преступлениям… точнее по их раскрытию, он же агент Нгуен, уселся впереди.
– Чарли Дэвидсон, – протянула Кит, теребя какую-то папку. – Чтоб мне пусто было. Вы меня надули.
– Ну, надула – это уже преувеличение.
– Как вас сюда занесло?
– Навещала старую подругу.
– Которая совершенно случайно находится под стражей с целью обеспечения ее же безопасности?
– Странно, правда?
– Я бы спросила, как вы ее нашли, но не уверена, что хочу это знать.
– Скорее всего не хотите.
– Ну а как вы попали в дом? В тот дом, между прочим, который теперь полностью скомпрометирован.
– Об этом я бы тоже не спрашивала.
– Ладно. Может быть, ответите, почему вы здесь? Только на этот раз правду, идет?
– Я пытаюсь раскрыть убийство Гектора Феликса. Подозревают мою подругу. Другую, не эту. А я хочу доказать, что она ни при чем.
Кит кивнула и наконец открыла папку.
– У вас есть какие-нибудь зацепки относительно его смерти? – с надеждой поинтересовалась я.
– Не знаю. И мне плевать.
– Неужели? И почему же? Разве это не ваша работа?
– Мы ловим рыбу покрупнее, Дэвидсон.
– Значит, вам нужна матриарх.
Только сейчас я поняла, почему Джудианну держат под стражей. Нападение на нее заказала мать Гектора.
Кит захлопнула папку:
– Вы в двух шагах от того, чтобы испортить мне дело.
– Бросьте, Карсон! Вы меня не первый день знаете. Мы можем работать вместе.
– Чарли, вы хороши в своем деле, но не в этот раз.
– Это еще почему?
– У нас есть свой человек внутри. А у него имеются нужные связи. Впервые за десять лет нам удалось проникнуть в эту семью. Я не стану рисковать его жизнью, Дэвидсон, как бы мне ни хотелось, чтобы вы тоже занялись этим делом.
Кое-как подавив бурлящее в груди разочарование, я кивнула.
– А еще я не стану вас арестовывать, хотя и должна. Не хочу привлекать лишнего внимания ни к Джудианне, ни к самому делу.
Надо же! Мне попалась карточка выхода из тюрьмы. Что ж, возражать не буду.
– Но если вы опять начнете совать нос в мое дело, Дэвидсон…
– Кит, я всего лишь хочу выяснить, кто убил Гектора.
– Это и значит «совать нос».
– Не в этот раз. Мое расследование никоим образом не касается Джудианны, которая, кстати говоря, просто умница.
– Я серьезно, Дэвидсон. Чтоб ноги вашей не было и близко рядом с этой семьей.
В знак смирения я громко вздохнула.
– Ладно. И близко не подойду к этой семье.
– Поклянитесь, – вдруг потребовала Кит, словно не доверяет мне.
Я подняла мизинчик. Карсон смерила меня сердитым взглядом и вытолкала из джипа. А через две минуты вместе с Джудианной укатила куда-то на север в сопровождении кучи охранников.
Видимо, у Джудианны есть что-то стоящее на мать Гектора – Эдину Феликс. Что-то очень-очень убедительное. Вряд ли я все испорчу, если заявлюсь на похороны Гектора, правда? Тем более что я так и не поклялась по-настоящему – Кит не дала свой мизинчик. К тому же, мне очень, очень, очень хотелось увидеть женщину, которую Гектор Феликс называл мамочкой.
***
Похоже, мои перемещения между мирами совсем раздраконили моего же супруга с замашками анархиста. Ну или бога-анархиста, который нагло отжал тело моего мужа. Целый день я чувствовала, что он рядом, но стоило переместиться в иное измерение, чтобы войти в дом, как присутствие стало ощущаться сильнее. Вместе с ним как будто усилились тепло, энергия и гнев. Очевидно, Рейазикин пока не нашел то, что ищет.
Я тоже не нашла то, что ищу, так что мы квиты.
Дойдя до Развалюхи, я залезла в салон и взяла запиликавший сотовый.
– Привет, Кук, – сказала я в трубку, завела машину и двинула в офис.
– На тебе маленькое черное платье?
– Нет и в этом месяце вряд ли будет.
– А то, что на тебе, сойдет для похорон? Сможешь смешаться с толпой?
– Глаза мозолить не буду, но лучше все-таки переодеться. Я так понимаю, похороны уже скоро?
– В два часа, солнце.
Отняв телефон от уха, я глянула, который час.
– Класс, у меня почти три часа в запасе.
– Похороны пройдут в Эль-Пасо.
– В Техасе?! – офонарела я. – Я думала, семья Феликса из Альбукерке.
– Здесь у них есть недвижимость, но обосновались они в Эль-Пасо.
– Замечательно, блин. Ладно, я справлюсь. Заскочу быстренько домой, возьму пару шмоток и переоденусь по дороге.
– Сидя за рулем?! – пискнула подруга, почти так же офонарев, как я.
– Или так, или я все пропущу. До Эль-Пасо три часа езды. Я могу добраться за два с копейками и никого не убить. Ага, – добавила я, размышляя вслух, – точно могу.
– Почему бы тебе просто не телепортнуться туда?
Мои плечи поникли.
– Я еще не совсем разобралась с этой фигней. Поэтому опять могу очутиться в Шотландии, а то и в Сибири или даже на Марсе.
– Я соберу тебе одежду. Встретимся перед домом.
– Спасибо, Кук. Буду должна.
– Ты уже мне должна по самое не хочу. Как прошла встреча с Джудианной?
– Эта девочка боец до мозга костей. А еще меня не арестовали. Это тоже плюс.
– Везет тебе.
Десять минут спустя я проехала по стоянке перед домом, успев выхватить из протянутых рук подруги сумку с одеждой. Пришлось притормозить, сдать назад, чтобы забрать протянутую мне же чашку кофе, и только потом выехать со стоянки в направлении шоссе I-25.
Мили через три я осознала, что натворила. Я позволила женщине с самым ужасным на свете чувством стиля выбрать мне одежду, в которой должна буду появиться на людях. Не лучший сценарий, но бывало и хуже.
Решив, что переоденусь поближе к Эль-Пасо, я обернулась на жар, исходивший с заднего сиденья, ничего не увидела и стала снова следить за дорогой. Чтобы ехать со скоростью сто пятьдесят километров в час там, где ограничение в сто двадцать, нужна предельная внимательность. И смелость. В основном, конечно, смелость.
– Ты собираешься со мной поговорить, или как? – спросила я у царящей вокруг пустоты и, само собой, ничего не получила в ответ.
Рейазикин либо сердился, либо раздумывал, как меня убить и затащить в ад. Можно было бы его призвать, силой заставить материализоваться, но проворачивать настолько рискованный трюк в гробу на колесах не хотелось. Я и так гнала что есть мочи.
– А знаешь, ты мог сделать мне одолжение и повысматривать копов.
И опять ни ответа, ни привета.
Когда речь заходит о высоком, опасном и мрачном товарище, моя репутация вместе с благоразумием резко катятся в тартарары. Может, я призову его только для того, чтобы побесить. А может быть… Меня внезапно осенило. Если священник в нашем мире, если именно он нападает на людей и убивает их, всего-то и надо – взять и призвать его. Правда, для этого нужно его имя. Имени я, само собой, не знаю и понятия не имею, как узнать. Этот гад жил в пятнадцатом веке, а потом до наших дней торчал в аду.
Я ломала голову, пытаясь придумать, как разжиться именем священника. На такие исследования ученые тратят годы. Да и нет никаких гарантий, что сохранились хоть какие-то записи из того места, где жил этот мужик. Но кто-то же должен знать, как его звали. Может, Михаил? Знает ли он такие вещи? А если и знает, то сочтет ли нужным поделиться?
Рокет! Рокет точно должен знать. Но если он мне скажет, то нарушит правила – свой собственный моральный кодекс, который понимает исключительно сам Рокет. Но если это очень-преочень важно, то, может быть, он все-таки сделает исключение?
Что ж, придется. Я не дам Рокету выбора. Люди гибнут, а мой единственный подозреваемый – священник. Если, конечно, Рейазикин не соврал. А вдруг он не уничтожил двух сверхъестественных существ, которые были заперты вместе с ним в божественном стекле? Вдруг он просто взял и освободил демона Куура и бога Мэлдисана?
– Зачем мне врать о тривиальных вещах?
Я вздрогнула и посмотрела в зеркало заднего вида. На сиденье, как двоечник за задней партой, развалился Рейес. Или точнее Рейазикин. Колени были раздвинуты, ладони лежали на бедрах. Выражение лица казалось мрачным, когда пристальный взгляд сошелся с моим в отражении зеркала.
Понадобились все внутренние силы, чтобы оторваться от зеркала и вновь следить за дорогой.
– Ты знаешь, – проговорила я почти обвиняющим тоном. – Знаешь имя священника.
– Да, – запросто ответил Рейес, словно дразнил меня, искушал.
Что ж, это сработало. Я чуть слюной не закапала от желания услышать имя.
– Можешь мне его сказать?
– Могу, если ты скажешь мне, где оно.
– Послушай, Рейес, я понятия не имею, о чем речь. Мне нужно знать больше. Я помогу тебе с поисками. Обещаю.
Он раздраженно отвернулся.
– Я сам ничего больше не знаю.
– Ясно. – Я задумчиво свела брови. – А что тебе известно?
– Оно есть пепел и угли. Больше я ничего не знаю.
– Может быть, это божественное стекло? Кулон, в который я тебя отправила?
– Зачем он мне?
– Если ты не знаешь, что ищешь, то зачем вообще ищешь?
– Я знаю, что ищу. У меня всего лишь… нет доступа к этой информации. – Почти расстроенно Рейес почесал в затылке.
– И что это значит?
– Это значит, что Рейазиэль скрывает от меня сведения. Не дает доступа к информации, которая мне нужна.
Как, бога ради, Рейес может что-то скрывать от самого себя? Это же ерунда какая-то!
Но в то же время, если Рейес утаивает что-то от Рейазикина, значит, он еще здесь. Не знаю где, но точно где-то рядом. Мало того, не дает Рейазикину нужных сведений, не впускает бога в эту часть собственной сущности.
Мое сердце выскочило из груди и воспарило к небесам. Образно выражаясь. Рейазикин представления не имеет, что ищет, а все потому, что Рейес еще здесь.
– Любопытное дельце, – вздохнула я, стараясь заговорить Рейазикину зубы и попутно придумать, как вытащить наружу Рейеса, если это вообще возможно. – Ты знаешь, как оно выглядит?
Рейазикин поскреб лицо.
– Важно лишь то, чтобы я это нашел.
– О’кей. Я могу помочь.
Судя по изменившемуся выражению лица, я бы сказала, что он мне не поверил ни на йоту.
– А что потом, пожирательница богов? Отужинаешь моей душой? – Его голос завораживал, наполнял теплом, заливал каждую клеточку во мне восторгом и отзывался эхом глубоко внутри. – Проглотишь мое сердце и объявишь его своей добычей?
Мне хотелось сказать «А почему бы и нет? Баш на баш. Мое ведь сердце давно принадлежит тебе», но я промолчала.
Похоже, мне и не нужно было ничего говорить. Красивое лицо потемнело, но не от гнева.
– Перелезай ко мне, – сказал Рейес так тихо, что я едва расслышала.
Пришлось отчаянно бороться с порывом сделать, как было велено.
– Не могу, – покачала я головой. – Мне на похороны надо. Плюс ты сам говорил: ты не мой муж.
Последние слова я сказала с вызовом. Если Рейес где-то здесь, пусть поборется, в конце концов!
Рейазикин же долго не раздумывал и атаковал меня огнем. Я почувствовала, как жаркие язычки ласкают самые нежные, чувствительные и сокровенные части тела.
– Рейазиэлю необязательно об этом знать.
Пришлось сопротивляться гравитации, которую рождало одно его присутствие. Чтобы прийти в себя, я прикусила изнутри щеку.
– Ты не боишься, что я съем твою душу?
Мы снова встретились взглядами в зеркале, пока наконец я не моргнула, разрушив какую-то неведомую магию.
– Боюсь. И боялся сотни тысяч лет.
– И все же сидишь со мной в машине. Видимо, не такая уж я страшная.
– Ты просто дура.
Эти слова меня задели, но вида я не подала.
– И почему же?
Рейес отвернулся к окну.
– Надо было съесть меня много эпох назад, когда был шанс.
Я глянула за плечо.
– Если бы я тогда тебя съела, то тебя у меня бы не было. Не было бы Рейеса.
– Никого из нас у тебя нет. Все, что у тебя есть, – это сомнения, подозрения и вечное противостояние.
– Ошибаешься.
– Ты еще глупее, чем я думал.
И снова я не стала возмущаться и бросаться ответными оскорблениями, а через мгновение голос Рейеса снова стал еле слышным:
– Перелезай ко мне.
– Скажи мне имя священника.
– Мне оно неизвестно.
– Так ты соврал?! – ахнула я, утопая в океане разочарования.
– Я же злой бог, – бросил Рейес вместо всяких объяснений.
– Ничего подобного! – едва не заорала я, свернула наконец на обочину и, остановив Развалюху, повернулась к Рейесу. – Ты непокорный, строптивый и, может быть, даже буйный. Но точно не злой.
На миг на прекрасном лице отразилось удивление, но Рейес быстро взял себя в руки и вдруг улыбнулся так, словно открылись небеса и засияли для него одного:
– Такими словами ты уговорила моего Брата не посылать меня в божественное стекло? В ад, который он обманом заставил меня сотворить?
– Не знаю. Не помню.
– Я совсем близко, – вдруг добавил Рейес, взял меня за руку и прижал мою ладонь к своему сердцу. – Прямо сейчас ты можешь проявить мудрость и поглотить меня до того, как я найду созданное из углей и пепла.
– Когда ты его отыщешь, что ты с ним сделаешь? – спросила я, пытаясь выудить хоть что-то, что даст мне подсказку, поможет понять, что именно разыскивает Рейазикин.
– Не твое дело. Тебя должно волновать лишь то, что происходит прямо сейчас.
Отпустив мою руку, он откинулся на спинку сиденья и положил ладони с обеих сторон от себя. Иными словами, Рейес испытывал мою волю, предлагал съесть его прямо сейчас. Ну или заняться с ним сексом. Кто его, блин, теперь знает!
Одному Богу известно, как мне хотелось сделать и то, и другое.
– Время вышло, – сказал Рейес и исчез.
А я успела только моргнуть. Только что он был здесь, а через долю секунды испарился.
Я вздрогнула. Его притягательность была настолько мощной, что в голове не осталось ни единой внятной мысли. Однако все желание и тоску начисто смыло тонким голоском, раздавшимся с пассажирского сиденья.
– Кто это был? – спросила Слива.
Несколько секунд я пялилась на нее с отвисшей челюстью, пытаясь уложить в голове, что она рядом, а потом набросилась на нее с объятиями.
Сахарная Слива – девятилетняя девочка-призрак, которой легко можно дать и все тридцать. Наполовину прелесть и наполовину демонское чадо, она жила с Рокетом в дурдоме, пока Рейес не сровнял его с землей.
Довольно долго Слива терпела мои обнимашки, пока наконец не начала меня отталкивать.
– Где ты была, золотце? Ты видела, как разрушили лечебницу?
Вдруг она знает что-то о том, что ищет Рейес?
– Нет, я искала брата, но так и не нашла. Ты обещала мне поискать его.
Ее брат, офицер Дэвид Тафт, ни с того ни с сего подался в отпуск, и с тех пор в полицейском участке его не видели. Я расспрашивала о нем дядю Боба, но, похоже, тот не очень-то волновался об исчезновении Тафта. С заявлением о его пропаже никто не приходил. Вот только единственный родственник Тафта сейчас сидел у меня в машине, и заявиться в полицию этот родственник ну никак не мог. Правда, у Тафта наверняка были друзья. По крайней мере я так думала. Но никто из друзей тоже не заявлял о его исчезновении.
Я как раз собиралась заняться поисками, когда ад сорвался с цепи. Причем в буквальном смысле.
– Прости, солнышко. Обещаю, я его найду. Ты Рокета видела? С ним все в порядке?
– Ты правда-правда найдешь Дэвида? Клянешься на мизинчике?
Мы сцепились мизинчиками, и я, видимо, поклялась жизнью собственного пальца. На самом деле я никогда до конца не понимала, в чем смысл традиции клясться на мизинчиках.
– Ну ладно, солнышко. Где сейчас Рокет?
– Играет.
– В психушке?
– Нет, с другими детьми.
– С какими такими другими детьми?
– В «Чак-И-Чизе»[27]27
«Chuck E. Cheese» («Чак-И-Чиз») – сеть семейных ресторанов и развлекательных центров, где подают пиццу и другие продукты фаст-фуда.
[Закрыть].
Я моргнула, пытаясь представить себе Рокета, играющего в комнате, битком набитой детьми, хоть где-нибудь, не говоря уже о «Чак-И-Чизе».
– Он любит играть в «Прибей крота». Говорит, забавная игра.
– Ну, он прав.
– Наверное. В общем, мне пора возвращаться. Я уже искала Дэвида везде, где только могла. Твоя очередь.
Не успела я сказать ни слова, как Слива испарилась. А я, видите ли, стояла и теряла время на обочине федерального шоссе, когда мне позарез надо было попасть на похороны.
Глава 17
Видимо, «назло» не лучший ответ на вопрос «Зачем вы совершаете все свои поступки?».
Мем
До самого Эль-Пасо у меня в голове крутились всего два слова, которые как нельзя лучше описывают этот город. «Обалденные» и «тако».
Ладно-ладно! Эль-Пасо может похвастать не только обалденными тако. Там есть не менее обалденная энчилада, а еще такие же тамале и гордита. Не сразу, но до меня все-таки дошло, что я хочу есть. Плюс бензин почти кончился.
Когда впереди замаячил город, я попробовала переодеться прямо за рулем. Несколько раз пересекла сплошную, пару раз чуть не погибла, но в итоге все же съехала на обочину и остановилась, пока по моей милости никто не умер. Раздевшись под восторженные сигналы дальнобойщиков, я напялила маленькое черное платье, которое откопала у меня в шкафу Куки, и которое я не носила лет пятьдесят. Меня словно жгутом перетянули. Оставалось только поблагодарить богов за то, что в последние дни я почти не ела.
К сожалению, Куки забыла об одной важной детали, без которой маленькому черному платью не обойтись. Туфли. Значит, моим ботинкам придется вписаться в наряд, хотят они того или нет.
На церковную службу я опоздала, зато благодаря чудесам GPS без проблем нашла ритуальное бюро, набросила на плечи куртку и пошла в толпу приглашенных на похороны.
Почти все были в черном. Ряса католического священника развевалась на ветру, пока он толкал прощальный монолог и расхваливал Гектора и всю его семью, называя их столпами общества.
Служба была в самом разгаре. Я обошла толпу, чтобы получше присмотреться к семейству Гектора. К счастью, никто меня не остановил. Повсюду стояли телохранители, но им хватило вежливости вести себя вполне сдержанно и не скрутить меня в морской узел. Впрочем, мое появление заметили, и теперь с меня не спускали глаз.
Священник велел преклонить головы в молитве, и все послушались. Все, кроме женщины слегка за пятьдесят, которая сидела в первом ряду и смотрела прямо на гроб. На ней была черная шляпа с вуалью, прикрывавшей лицо. Признаки горя были очевидны. Глаза опухли, нос покраснел. Тем не менее, женщина сидела прямо, как статуя, с высоко поднятой головой, крепко стиснув зубы. Не сомневаюсь, что это и была мать Гектора.
Я просканировала не только лица собравшихся, но и эмоции. Удивительно, но здесь, на похоронах, скорби было негусто. Куда больше скорби я ощутила, когда обедала в «Рубеже», а по телику объявили, что «Остаться в живых» заканчивается. Гектора явно не сильно жаловали.
Неподдельные эмоции бурлили лишь в одном человеке, и этим человеком была женщина, которую я приняла за Эдину Феликс. Держалась она прекрасно, но к ее горю подмешивалась кипящая, взрывоопасная ярость. Такая ярость требует возмездия. Кто бы ни убил Гектора, однажды он познает гнев этой женщины.
Я уже видела, на что она способна. Доказательства остались на лице Джудианны. А все потому, что она пыталась бросить сына Эдины. Не завидую я чуваку, который его порешил. Какие ужасы уже придумала Эдина в ответ на такое преступление?
Возле матери Гектора сидела женщина помладше, тоже с черной вуалью на лице. У Гектора была сестра Елена. Может быть, это она и есть. Я видела всего одну ее фотку, и та была сделана издалека, так что наверняка сказать было сложно. Однако с пепельными волосами и безупречной кожей цвета карамели выглядела барышня просто сногсшибательно.
А еще более поразительным было даже не отсутствие у нее положенных на похоронах эмоций, а то, что чувства, которые она испытывала, казались предельно ясными и четкими. Это была злость с чем-то похожим на ненависть, и обе лились из барышни горячими волнами враждебности. Странная смесь, учитывая, что ее брат на днях умер.
И все-таки никто на похоронах не застал меня врасплох, кроме одного человека. Многочисленные тети и дяди стояли со всех сторон и выдавливали слезы, чтобы потешить Эдину. По мере того, как похороны подходили к концу, племянницы и племянники, двоюродные братья и сестры и толпы друзей чтили память усопшего. Телохранители с нечитабельными лицами обходили людей, пристально следя за вверенными им секторами. Однако при виде одного из них, который стоял прямо за спиной у Елены, я так удивилась, что, узнав его, чуть не ахнула вслух.
Изменился он почти до неузнаваемости. С тех пор, как я видела его в последний раз в форме патрульного, он набрал вес, сменил форму на новехонький костюмчик, еще короче постригся и обзавелся ухоженной щетиной. Как и у большинства телохранителей, у него на глазах были темные очки, но я все равно его узнала. Это был офицер Дэвид Тафт. Брат Сливы, которого ни сама Слива, ни дядя Боб месяцами не видели.
Неудивительно, что Слива не могла его найти. Тафт полностью изменился. Узнать его было трудно. Словно хамелеон, он смешался с этой разношерстной толпой. Впрочем, чтобы выжить, иначе было бы нельзя. Но отличия в поведении и внешности не на шутку меня огорошили.
Диби говорил, что офицера Тафта перевели в какое-то другое подразделение, где он теперь работает под прикрытием. Этим, конечно же, объяснялось то, что в его личном деле нет никаких записей о новом задании. Вот только я не верила. Как могли в управлении полиции Альбукерке не знать, что один из их офицеров перевелся в другую организацию?
Зато я теперь узнала, что с ним случилось. Он работал на ФБР. Кит говорила, что у них наконец-то появился человек с нужными связями, которого они смогли внедрить в семью Гектора. Но я и представить не могла, что этим человеком окажется Тафт.
Пусть на нем были очки, однако я, тем не менее, сразу уловила момент, когда он меня заметил. Внутри него вспыхнуло беспокойство вперемешку с адреналином и раздражением. Придурок. Мир вокруг него не вертится. Если я хочу пойти на похороны, я иду на похороны. И все-таки Тафт даже не дрогнул, а каменное выражение лица ни на йоту не изменилось.
Я практически чувствовала, как он взглядом мечет в меня кинжалы. Так незаметно, как только могла, я посмотрела себе под ноги и покачала головой, надеясь, что Тафт все поймет правильно. У меня не было ни намерения, ни желания поганить его прикрытие. На такие вещи уходят годы. Тот факт, что его впустили в настолько крепко сплоченную семью, впечатлял и по-настоящему поражал.
Я все не могла отделаться от мысли, какие нужные связи могли иметься у Тафта. Может быть, он здесь родился? Или кто-то из огромного семейства приходился родственником и ему?
Когда похороны подошли к концу, приглашенные встали, чтобы выразить свои соболезнования. Я тоже влезла в очередь, хотя едва дышала в своем маленьком черном платье, а перспектива грохнуться в обморок была очень даже вероятной. Однако отказаться от шанса прочувствовать народ поближе я не могла.
Дойдя до скорбящей матери, я выразила самые искренние соболезнования. Причем не врала. Представить не могу, каково это – потерять ребенка.
Тихо поблагодарив меня, миссис Феликс достала тонкой рукой платок, сморкнулась, но быстро пришла в себя и протянула ладонь следующему.
Я перевела взгляд на сестру Гектора, потому что смотреть на Тафта было опасно. Малейшее подозрение могло стоить ему жизни. Или мне. И так, и так фигово.
Едва взяв Елену за руку, я без тени сомнений поняла, что Гектор умер по ее милости. Под внешним праведным негодованием рябило чувство вины. Изо всех сил Елена старалась не чувствовать себя виноватой, потому что была убеждена, что поступила правильно. А я не могла понять почему. Что привело к решению отнять у брата жизнь.
Однако сам факт меня капитально удивил. Это ж надо – убить собственного родного брата! На долю секунды меня приложило шоком, но я внутренне встряхнулась и выразила Елене свои соболезнования.
А секунду спустя уловила еще одну эмоцию. Всепоглощающую, абсолютную уверенность. Елена ни капельки не сомневалась, что ей все сойдет с рук.
Итак, у меня осталось два варианта. Я могла уйти и сообщить о своих находках суровому детективу Джоплину, который рано или поздно меня поблагодарит. Мечтать ведь не вредно. Тем более что ни за какие коврижки я не пойду к своей подружке из ФБР признаваться, что нарушила прямой приказ и заявилась на похороны. Или я могла бы подловить виновницу торжества и, может быть, вытряхнуть из нее на свободу что-нибудь интересное.
В этот самый момент я кое-что о себе поняла. Я люблю подлавливать людей. И очень люблю вытряхивать на свободу всякое дерьмо. Свободное гораздо лучше узкого и тугого. Подумала девушка в гипсе на все тело. Ну все, точно сдам платье в комиссионку.
Я наклонилась к Елене, словно собиралась поцеловать ее в щеку, и прошептала:
– Интересно, а что подумает ваша мама?
Отдернув руку, она уставилась на меня, а я подмигнула и отошла к следующему члену горюющей семьи. Закончив с сочувствиями, я достала телефон, нажала кнопку, чтобы позвонить Куки, и направилась к Развалюхе.
Вдруг меня кто-то взял под руку. Я покосилась вбок и увидела, что под мой шаг легко подстроилась Елена Феликс, на чьих губах играла расчетливая улыбка.
– Прогуляемся? – будто бы предложила она и потащила меня к блестящему черному лимузину.
– Хорошо, – согласилась я, словно у меня был выбор.
Оглянувшись, я заметила, что за нами идут двое мужчин – Тафт и еще один телохранитель, который смахивал на хорошо одетую дверь банковского хранилища.
– После вас, – проговорила Елена, жестом предлагая мне сесть в лимузин.
Поверить не могу, что все оказалось так легко. Однако мне удалось ее встревожить. С того момента, как Елена взяла меня под руку, я ощущала, как она нервничает. Так бывает, когда в чем-то виноват. Спросив, о чем подумает ее мама, я вполне могла иметь в виду пристрастие Елены к кокаину. Или тот факт, что солнце всходит и заходит каждый день. Но тот, кто виновен, обязательно примерит подобные слова к своему проступку.
После меня в лимузин залезла Елена, за ней – Тафт. Второй мужик сел впереди рядом с водителем. Устроившись поудобнее, Елена протянула руку за моим телефоном.
Я отдала ей сотовый, но она и не подумала на него взглянуть. А я уже набрала Куки. К счастью, экран успел почернеть. Если Бог все-таки существует (а в данный момент жизни я уверена, что так оно и есть), то Куки успела взять трубку.
Елена передала мой телефону Тафту – человеку, с которым мы едва ладили, и которому в сложившейся ситуации я нужна, как зайцу – стоп-сигнал. Тем не менее, Тафт и бровью не повел. Дождаться не могу, когда расскажу Сливе, чем занимается ее братец. Если, конечно, доживу. Впрочем, я ведь все-таки бог.
Телефон Тафт засунул в нагрудный карман пиджака, причем микрофоном – наружу. Оставалось лишь надеяться, что Куки все услышит и поймет, что к чему. А может быть, она решит, что я опять набрала ее задницей, и просто-напросто повесит трубку. Со мной такое случается.
Я решила заранее просветить Елену, чтобы та понимала, куда влипла, если вдруг ей захочется наворотить дерьма. Она сидела напротив меня. Рядом с ней, очень-очень близко, сидел Тафт.
– Я – бог, – будничным тоном заявила я.
– Неужели?
– Именно поэтому я все знаю.
Подняв с лица вуаль, Елена сняла шляпку как раз в тот момент, когда водитель завел лимузин.
– И что же вы знаете, миссис Дэвидсон?
Она назвала мою фамилию. Что ж, надо признать, я удивилась.
– Вас хорошо проинформировали.
– Я за это хорошо плачу.
Водитель выехал с кладбища и двинулся на север, то бишь в противоположную от города сторону.
Пригладив волосы, Елена вытащила пудру, проверила, как там поживает на губах помада, и продолжила:
– А еще я знаю, что вы частный сыщик и периодически консультируете полицию Альбукерке. Хотя в основном, конечно, работаете со своим дядей, который служит детективом.
На долю секунды я задумалась, не Тафт ли ей все выложил. Но ведь он не мог, иначе сдал бы собственное прикрытие.
– Да-да, мне все рассказал он, – сообщила Елена, заметив, как я кошусь на Тафта. – И сразу отвечу на ваш следующий вопрос: я знаю, что он был копом.
Я напялила на лицо отрепетированное выражение полнейшего безразличия. Беда в том, что на всяких репетициях меня днем с огнем не сыщешь, так что понятия не имею, получился нужный эффект или нет.
Елена отложила пудру.
– Мы встречались в старших классах. Несколько месяцев назад я увидела его в клубе и поняла, как сильно мне его не хватало.
Не это ли имела в виду Кит, упомянув о нужных связях?
– Тогда он мне сказал, что работает охранником в Нью-Мексико. Это была ложь. – Смерив Тафта угрожающим взглядом, Елена тут же игриво улыбнулась. – Моим людям пришлось отвезти его на заброшенный склад, чтобы… задать ему несколько вопросов. Буквально парочку. Без лишнего драматизма.
А с братом своим она то же самое сделала? Задала ему парочку вопросов?
– И все же мои люди должны были его в конце концов убить. Дэйви знает: я не люблю, когда мне лгут.
Я опять покосилась на Тафта, но тот сидел с каменным лицом, по которому понять хоть что-то было невозможно.
Честно говоря, чтобы узнать, что он чувствует, разглядывать его лицо не было нужды. Под внешним роботоподобным спокойствием билось сердце того, кто обязательно меня придушит, как только представится шанс. Внутри Тафта бурлила тревога. Лишь чудом его еще не раскрыли, а новая роль тем же чудом отыгрывалась на ура. И все-таки ситуация складывалась не из лучших. Одно неосторожное слово – и нам обоим крышка.
– Как вы уже могли догадаться, – продолжала Елена, – мне хотелось знать, почему он так внезапно появился. Не по долгу ли службы, и все такое… Но мои люди так и не закончили свою работу – он их убил. Всех троих. Сам.
Пульс барышни подскочил. Видимо, ее очень будоражила мысль о том, что бойфренд одним махом укокошил трех головорезов. Не удивлюсь, если те трое были у Елены в списке лучших в своем деле.
– Через час Дэйви оказался на моем пороге. Между прочим, вывел из строя двух моих личных телохранителей. И как ни в чем не бывало поинтересовался, зачем я послала за ним своих людей, если он хотел всего лишь снова со мной встречаться. – Хихикнув, она взяла Тафта под руку.
– Как… романтично.
– Вот и я так подумала.
Непонятно откуда барышня взяла уже ждущий ее бокал шампанского и отхлебнула, а у меня в голове зазудела мысль, может ли она еще сильнее скатиться до затертого клише.
– Едва я продемонстрировала Дэйви, насколько меня впечатляют его… способности, он все мне объяснил. Сказал, что ненавидит работу в полиции и его не устраивает сплошная серость на службе. Видите ли, у него уникальная философия. Как правило, человек либо плохой, либо хороший, а копы зачастую представляют собой смесь того и другого. Ему не нравилась вся эта двойственность, и он искал возможность сменить карьеру и податься в частную охрану. Сначала хотел устроиться, а уже потом мне все рассказать.
