Текст книги "Седьмая могила без тела (ЛП)"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Я развернулась на стуле и встала.

– О каком таком ужине говорят все, кому не лень?

– О том самом.

– Все равно не догоняю, Кук.

Она поджала губы.

– Об этом было написано в прошлонедельной записке.

Ах да… Крутой «Конкорд», которого ждал страшный конец прямо на Сентрал. У меня было открыто окно.

– Доктор фон Гольштейн, – намекнула Куки.

– Коровий доктор придет к нам на ужин?

– Он придет поговорить с тобой. Гаррет должен был забрать его из аэропорта и привезти сюда на ужин. Умоляю, скажи, что Гаррет не забыл!

– Он немного занят со своей бывшей.

– Нет, не занят, – заявил только что вошедший Своупс.

Видимо, никто в мою дверь больше не стучит. Странно.

Куки взволнованно нахмурилась:

– Он не придет?

Гаррет нажал «отбой» на телефоне.

– Док скончался два дня назад от сердечного приступа. Только что говорил с его секретаршей.

– Не может быть! – Я опять плюхнулась на стул. – Мне очень жаль, Гаррет.

– Мне тоже. Теперь понятно, почему он не звонил. – Своупс покачал головой и осмотрелся по сторонам. – Я подумал, может, у тебя получится… Ну знаешь… – Он пошевелил пальцами.

– Шевелить пальцами я умею, спасибо, что спросил. Но причем тут коровий доктор?

Звякнул мой сотовый. Я взяла его со стола и прочла новое сообщение.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – сказал Гаррет.

– Как прошло с бывшей?

– Вообще-то, она мне не бывшая. Ничего серьезного у нас никогда не было.

– Еще как было.

Сообщение пришло от Оша. Он спрашивал, можно ли ему прийти. Я написала в ответ «Само собой».

– У вас есть ребенок. А это куда важнее чего-то там серьезного.

– Наверное.

Куки обняла Своупса. Он обнял ее в ответ, как будто она не женщина, а колючий кактус. Явно все еще не свыкся с мыслью об отцовстве.

– Плевать, как это случилось, – сказала Кук. – Новость все равно замечательная. Поздравляю!

Она отошла на шаг, и Гаррет потер пальцами рот.

– Спасибо.

– Мальчик прелесть, Кук. Его зовут Заир, и по поводу всего этого вуду ты была абсолютно права.

Своупс тут же уставился на Куки:

– Как ты узнала?

Та усмехнулась и пошла в кухню.

– Марика ведет блог. Странно, что ты его не нашел.

– Офигеть. Даже и не думал копать в этом направлении.

Дядя Боб пожал Своупсу руку:

– Поздравляю. Дал бы ценный совет, но сам никогда женат не был.

– Гаррет тоже, – озвучила очевидное я. – Он просто шлюшка.

Куки рассмеялась:

– Обожаю, когда ты называешь мужчин шлюшками.

Я тоже захихикала:

– И я. Веселее альтернативы.

Это слово я ненавидела, когда речь заходила о женщинах, зато в адрес мужчин использовала с удовольствием. Может быть, все дело в существовавших веками двойных стандартах. Видите ли, женщина, которая наслаждается сексом, обязательно шлюха, а наслаждающийся сексом мужик просто-напросто жеребец. Мне такое положение вещей никогда не нравилось.

Постепенно у меня нарастало ощущение, будто что-то не так. Я огляделась, наклонилась над аквариумом, вот только Бельведера там не было. Его похитили!

– Куки, – начала я, выпрямившись и развернувшись к подруге. – Это не моя рыба.

– Ты о чем? – спросила Кук, так и сочась чувством вины.

– Куки! – совсем обалдела я. – Зачем ты похитила Бельведера?!

Она грустно вздохнула:

– Как, бога ради, ты догадалась? Это ведь всего лишь рыбка. Они все на одно лицо.

– У Бельведера на боку было белое пятнышко, а у этого… самозванца нет.

– Не обращай внимания, – сказала Кук рыбе и положила на аквариум ладони, как если бы прикрывала уши маленькому ребенку, – она у нас очень чувствительная. Бельведер умер, солнце. А это миссис Тибодо.

– Как же так? Он у меня всего день прожил.

– Я знаю. – Подруга похлопала меня по плечу. – Видимо, пришло его время.

Я рухнула на стул за кухонным столом.

– Я его убила. Так и знала! Из меня получится ужасная мать. Как со мной выживет ребенок, если даже рыбка не выжила?

– Чарли, твои родительские навыки тут ни при чем. Случиться могло что угодно.

Я фыркнула и глянула на миссис Тибодо.

– Он не страдал?

– Нет. – Куки снова похлопала меня по плечу. – Я нашла его брюхом кверху, но его личико озаряла улыбка.

– Миссис Тибодо очень симпатичная.

– Так и есть.

– Ну так как? Попробуешь? – спросил Гаррет и опять зашевелил пальцами, как вдруг кто-то наконец решил постучать.

Печально вздохнув, я встала и открыла дверь ужасно смущенному парнишке по имени Ош. Войти он не спешил, поэтому я встала на цыпочки и обняла его за шею.

– Тебе здесь всегда рады, Ош. Я знаю, что ты их не призывал. И Рейес тоже это знает.

Ош не возражал против того, чтобы я его обнимала, но сам обнимать меня не стал. Если, конечно, не считать легких похлопываний по спине.

Когда я наконец расцепила руки, он сказал:

– Рейазиэль прав. В этом мире есть всего несколько созданий, способных призвать Дюжину.

– Заходи давай.

В конце концов он все-таки зашел в квартиру, а я пошла налить и себе чашечку крови его хозяина.

– Кофе будешь?

Ош покачал головой, потом напряженно кивнул Куки и Гаррету, которые были свидетелями утренней Третьей мировой войны. Кук бросилась к новоприбывшему и крепко его обняла, едва-едва обхватив руками широкие плечи. Он наклонился, чтобы ей было легче. Такой милый жест!

– Как себя чувствуешь, дорогой?

Красивый рот сложился в очаровательную улыбку.

– Замечательно. Я ведь древний-предревний демон. Бывало и хуже.

Кук отпустила его и отступила на шаг.

– Все равно ты очень милый мальчик. И каждого, кто рискует ради Чарли жизнью, я считаю родным.

Слова Куки тронули даэву. Имелось у меня подозрение, что подобные комплименты он слышит нечасто.

– Благодарю, мэм.

– Итак, никто не против итальянской еды? – спросила Кук и, когда все согласно закивали, помчалась к себе, чтобы звякнуть в службу доставки и проверить, как дела у ее отпрыска, который должен был сделать уроки, перед тем как присоединиться к нам.

Дядя Боб включил телевизор, а Ош подошел ко мне, когда я опять уселась за компьютером.

– Утром ты отменно надрала мне зад, – сказал даэва, явно до сих пор под впечатлением.

– Ага, и прошу за это прощения. Взбесился ты не по-детски.

– Есть такое дело. Прими и мои извинения.

– Да ерунда. Тем более что виноват во всем Рейес. Который, кстати, будет с минуты на минуту.

– Что происходит с этой женщиной?

Я поставила видео на паузу:

– Блин, ты не поверишь, – и начала его заново.

Увиденное повергло Оша в шок.

– Я проживал век за веком, но такого еще не видел.

Вернулся Рейес, но вместо того, чтобы извиниться перед нашим гостем, которого чуть не забил до смерти, сразу направился в душ у себя в квартире. Оша это явно устраивало. Он спокойно смотрел с Диби по телику какую-то игру, пока Куки расчищала место для доставленной еды. Господи, да ей цены нет! Мне бы трех таких, как она…

В какой-то момент она побежала домой за столовыми приборами. И чем ей пластмассовые вилки не нравятся? Меньше потом посуды мыть.

– Я для тебя шутку придумала, – заявила вплывшая по-королевски в мою квартиру Эмбер. На спину свободно свисали длинные темные локоны.

– Внимательно слушаю, – тут же отозвалась я.

Она встала возле меня и глотнула газировки из банки.

– Ты же в курсе, что про тебя можно сказать, будто у тебя в духовке печется булочка?

Каким-то чудом мне все же удалось подавить рвущийся наружу смех:

– В курсе, ага.

– А Рейес горячий и все такое…

– Согласна, – кивнула я, гадая, к чему это все приведет.

– Так вот. Ты не духовка. Ты – жаровня! – рассмеялась Эмбер. – Поняла?

– Поняла, – захихикала я.

– На ярмарку придешь?

– Без вариантов!

– Ты понятия не имеешь, о чем речь, да? – поразилась Эмбер.

– Еще как имею. – Кажется, я действительно что-то помнила о какой-то ярмарке. То ли Куки упоминала, то ли об этом было написано в «Боинге-747», который потерпел крушение в унитазе. Так или иначе, я на эту удочку не попадусь. – Забыла только, когда она состоится.

– Класс! Завтра вечером.

– Так я и думала.

Эмбер опять хихикнула:

– Лгунья из тебя никакая.

Боже мой! Все, во что бы то ни стало запишусь на какие-нибудь занятия по лжи.

– Пойдем в спальню, – сказала я. – Мне надо переодеться.

Она пожала плечами и улыбнулась, услышав, как пикнуло в сотовом сообщение.

– От Квентина? – спросила я, утаскивая Эмбер к себе в комнату.

Покосившись на Оша, который в знак приветствия просто кивнул, она ответила:

– Ага. Он сегодня вляпался в неприятности.

– Вот блин. И что натворил?

– Сделал для меня сердце из дерева, а учитель сказал, что на сердце это не похоже. Понятия не имею, на что оно было похоже, но Квентину запретили уезжать до конца недели.

– Хм-м, так и быть. Утром позвоню в Санта-Фе, узнаю, что да как.

– О’кей.

– Ну а вообще, как у вас с ним?

Похоже, у Эмбер развилась стойкая симпатия к Ошу. Но я ведь тоже заразилась этой болячкой. А какая девочка-подросток не заразилась бы?

С мечтательным выражением лица Эмбер села на мою кровать.

– Замечательно.

– Очень за вас рада. – Я взяла белый свитер, но отложила. Белый цвет не всегда сочетается с итальянской едой. Выбрав мягкий черный свитерок, я сняла жилет и бросила его на стул в углу, а потом стала расстегивать блузку. – Не смотри. А то еще травмируешься на всю жизнь.

– Ладно, – усмехнулась Эмбер. – Кстати, у меня к тебе вопрос.

– Валяй.

– Ты когда-нибудь проводила эксперименты с девочками?

– Разок в старших классах. Нам задали препарировать лягушку, и мне в партнеры по лабораторке досталась еще одна девочка.

– Я не о таких экспериментах. О других.

Об этих «других» я и беспокоилась.

– Ну что ж… Однажды в колледже было дело. Мне тогда казалось, что я обязана попробовать.

– Понравилось?

– Уж точно не было отвратительно. Зато я выяснила наверняка, что не лесбиянка. И все же двадцать баксов – это двадцать баксов.

– Наверное. Мисти Роули говорит, если я захочу попробовать, то она за. Но мне, кажется, нравятся только мальчики. Понимаешь?

– Она на тебя давит? – занервничала я.

– Что ты! Нет. Просто, если что, предлагает свою кандидатуру.

– Тогда я бы на твоем месте доверилась своим чувствам.

– Угу… У нее вообще вся семья странная. Мисти говорит, у ее мамы есть страпон по имени Горизонт Событий.

Едва успев скрыть смех за кашлем, я поинтересовалась:

– Ты знаешь, что такое страпон?

Эмбер смерила меня скептическим взглядом.

– Конечно, знаю. Бретельки да застежки. Лифчик такой. А что такое лифчик, мне объяснять не надо.

– Точно. – Я похлопала ее по плечу. – Некоторые люди дают своим лифчикам имена. Хотя лично мне эта практика кажется странноватой.

– Ты же всему подряд имена даешь! – расхохоталась Эмбер.

– Но не лифчикам же. Кем надо быть, чтобы придумать имя бюстгальтеру?

Я решила не говорить ей, что она не совсем правильно понимает слово «страпон», и что прямо сейчас на мне лифчик по имени Пенелопа.

Эмбер пожала плечами, а потом сказала:

– У меня еще один вопрос, но этот посложнее.

– Спрашивай о чем угодно, только считать не заставляй. По статистике три человека из четырех в математике полные лопухи.

Прежде чем продолжить, несколько секунд Эмбер, видимо, подбирала слова:

– Ни слова о математике. Мне хотелось узнать, у всех ли парней… то есть все ли они так же… «упакованы», как Рейес.

Застыв от стыда, я крепко зажмурилась. Уже и думать забыла о том, как однажды Рейес ворвался ко мне в квартиру в чем мать родила, а Эмбер появилась буквально через секунду и узрела собственными глазами весь, так сказать, комплект.

Делать было нечего. Я решила удариться в личную интерпретацию «Придурка» – одного из моих любимых фильмов:

– Ты о его великом предназначении?

– Нет. Я о его члене.

Я метнулась к Эмбер и зажала ей рот рукой.

– Тебе же всего двенадцать! Откуда ты вообще это слово знаешь?! Когда мне было двенадцать, я таких слов не знала. То есть знала, конечно, где-то примерно с самого рождения, но точно не употребляла их в двенадцать лет!

Эмбер подвигала губами под моей ладонью и кое-как произнесла:

– Мне тринадцать. Уже целую неделю.

– Ну да, точно. – Я ее отпустила. – Значит, так, с сегодняшнего дня называем это дело предназначением, лады?

– Я видела «Придурка». Ну так как?

– Блин, ну и вопросы! Наверное, придется сказать, что вряд ли. То бишь точно не все. Рейес… ну… несколько больше, чем среднестатистические мужчины.

– Ясно, – расстроилась Эмбер.

– Но анатомически у всех все одинаково. В смысле у всех одни и те же части тела.

– Поняла.

Кажется, мои заверения подняли ей настроение. Я наконец-то нашла свитер, натянула на себя и села рядом с Эмбер.

– А почему ты спрашиваешь, солнце? Что-то случилось?

На красивом личике засияла хитрая ухмылка.

– Да нет. Просто тогда я подумала, что он очень хорош. То есть на него приятно смотреть.

Придушив в зародыше смех, я кивнула:

– Полностью согласна.

Появилась Куки с вопросительно приподнятыми бровями:

– О чем болтаете?

– О предназначении, – мигом отозвалась Эмбер.

– О том, что у Рейеса во всех смыслах поразительное предназначение. – Едва договорив, я закрыла глаза.

Куки подошла к Эмбер и положила руку ей на плечо.

– Милая моя, у всех нас есть предназначение. У некоторых оно больше, у некоторых меньше. Однажды свое предназначение появится и у тебя.

Еще чуть-чуть, и Эмбер разразилась бы хохотом. Не зная, сколько еще выдержит, она встала, покраснев до корней волос:

– Спасибо, мамочка. Жду не дождусь, когда оно у меня появится.

С этими словами она вышла из спальни, а я уронила лицо в ладони.

Куки испустила нарочито долгий и громкий вздох:

– Словечко из «Придурка»?

– Ага, оттуда.

– Ну почему меня так легко обвести вокруг пальца?

– Потому что ты – это ты, – ответила я и в знак поддержки крепко обняла подругу.

Глава 14

Когда я расстроена, обнимите меня и скажите, что я красивая.

Когда я злюсь, отойдите на безопасное расстояние

и начинайте бросаться в меня шоколадками.

Самый лучший на свете совет

Остаток вечера прошел тихо и спокойно. Хотя со спокойствием я, наверное, переборщила. Гаррет рассказывал о своих беседах с доктором фон Гольштейном, и все истории оказались суперскими. Видимо, док вовсе не был таким объемистым и простоватым, как я себе представляла из-за фамилии. И все же два присутствующих иномирных существа (не считая мистера Вонга, которому, похоже, все на свете было по барабану) так и лучились напряжением. Судя по всему, Ош решил остаться во что бы ни стало и лично проследить, чтобы со мной все было путем. И это под постоянными гневными взглядами Рейеса. Усугублялось все еще и тем, что каждый раз, когда Рейес смотрел на Оша, последний нагло улыбался. Ей-богу, эти двое начинали меня доставать. Как будто им дорогу перебежала черная кошка с пустым ведром. Тем не менее, ужин обошелся без драк и синяков, а значит, вечер прошел хорошо. Из чего следовало, что я начинала нервничать.

Постелив Ошу на Софи, я зашла в спальню. Рейеса отнюдь не радовала наша импровизированная вечеринка с ночевкой, но Ош беспокоился и хотел быть рядом, чтобы при необходимости оказать нам помощь. Ничего страшного я в этом не видела, так что Рейесу пришлось смириться.

Наши кровати все еще стояли изголовьями друг к другу – пару недель назад Рейес снес стену между нашими комнатами. Едва шагнув за порог спальни, я обалдела от развернувшейся перед глазами картины. Сразу на обеих кроватях, подсунув под спину несколько подушек, лежал Рейес. Босиком, по пояс голый, в темных пижамных штанах. В одной руке он держал бокал, а в другой – книгу. Видела я такие фотки в журналах. Из оперы «кинозвезда в домашней обстановке».

Я чуть не кончила не отходя от кассы. В жизни ничего сексуальнее не видела. Неужели я когда-нибудь привыкну, что он рядом? Привыкну к возможности смотреть на него в любое время, зная, что он только мой? Что мне не нужно его ни с кем делить? Ну разве что с возрастом я совсем одичаю и мне приспичит организовать тройничок. Впрочем, сомневаюсь, что мне когда-нибудь захочется делиться этим мужчиной. Бога ради! Сегодня я приревновала его к покойнице! Правда, покойница была восхитительной, но все-таки.

– Полегче, Бетти Уайт, – пробормотала я.

– Чего? – не отрываясь от книги, спросил Рейес, и уголок его рта игриво приподнялся.

Я подошла к кровати.

– Ты читаешь. Наверное, это самое сексуальное, что вообще может делать мужчина.

Широко улыбнувшись, Рейес наконец посмотрел на меня, закрыл книгу и отложил в сторону.

– Ты еще не видела, как я танцую на пилоне.

Сдержаться не получилось – я расхохоталась вслух.

– По-моему, вам с пилоном лучше давать частные выступления. Потому что звучит это дело крайне интимно.

– Наверное, ты права.

По мне с головы до ног прошелся взгляд темных глаз, и я тут же пожалела, что не надела на ночь футболку с надписью «ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ДЛЯ РАЗВЛЕЧЕНИЙ».

Еле-еле выбравшись из транса, я дерзко заявила:

– Между прочим, я на тебя злюсь.

Рейес согнул ногу в колене и положил на него руку.

– Серьезно?

– Серьезнее некуда. Не думай, что я забуду, как ты за мной шпионил.

– Не смел и мечтать.

– Кто она? – спросила я, залезла на кровать и уселась в изножье, чтобы Рейес не смог до меня дотянуться.

– С чего ты взяла, что она у меня одна?

Офонарев, я приподняла брови.

– Та, которую я видела, была очень красива.

– Кажется, она утонула во время какой-то вечеринки.

– Тогда понятно, почему на ней вечернее платье.

– У нее рамазан макияж.

– Но тебе ведь такое даже нравится.

– Только на тебе, – усмехнулся Рейес и все-таки протянул ко мне руку.

Спрыгнув с кровати, я обошла его, чтобы собрать грязную одежду и сложить ее в корзину для стирки.

– Так сколько их у тебя?

– Что ты хочешь услышать?

Неужели, блин, я задала такой сложный вопрос?

– Предпочла бы правду.

– Тогда армия. На такой ответ ты рассчитывала?

Я подошла к комоду и принялась копаться в ящиках.

– Если это правда, то да. Только хочу уточнить. Армия – это сколько конкретно?

– Несколько, – уступил Рейес. – Штук семь, плюс-минус. Ты становишься сильнее. Она поняла, что в кофейне ты ее вычислила.

– Почувствовала аромат ее духов. Раньше с призраками у меня такого не получалось.

– Твои чувства и ощущения становятся острее. Молодец.

– Чем именно занимается твоя армия шпионов? Я не люблю, когда за мной следят.

– Значит, я зря тебе все рассказал.

Я понятия не имела, как к этому относиться.

– Датч, я не стану рисковать тобой только потому, что тебе не нравится, когда за тобой приглядывают. Как ты сама и говорила, теперь речь идет не только о тебе.

Что ж, тут он прав.

– Покажи мне, на что ты способна.

– Ты прекрасно знаешь, на что я способна. Да и вообще, кажется, не знаю этого только я. И, насколько я понимаю, если ты назовешь мне мое настоящее, неземное имя, я сразу пойму, что к чему и что надо делать.

– Верно, но тогда все изменится. Нам нельзя пользоваться этим козырем без крайней необходимости.

– Ни черта не понимаю. Ты можешь объяснить, в чем, собственно, дело?

Рейес опустил глаза.

– Я точно не знаю, не станешь ли ты стопроцентным ангелом смерти, узнав свое имя.

– То есть ты боишься, что мое физическое тело перестанет существовать? Что я стану ангелом смерти и…

– Забудешь обо мне. У тебя будет работа. Ангелы смерти не славятся своими социальными навыками. Они всего-навсего выполняют свой долг, и больше ничего. Как бы это сказать? Они становятся… нет, лишаются всяческих эмоций.

Я знала, что это всерьез беспокоит Рейеса, но в глубине души не сомневалась: что бы ни произошло, что бы я ни узнала, я никогда его не забуду. Это так же немыслимо, как и думать о том, что мир превратится в пыль. Но пока я решила не ковыряться в этой теме.

– Ладно. Пусть это будет нашим тузом в рукаве.

– Вот и хорошо. А теперь давай посмотрим, на что ты способна. – Он сложил руки на широкой груди. Над ушами вились густые темные волосы, блестевшие даже в тусклом свете. – Просто подыграй.

– О’кей. Что делать?

Рейес опустил голову, посмотрел на меня из-под длиннющих ресниц и сказал тихим бархатным голосом:

– Представь, что я один из Дюжины.

– Один из Дюжины. Лады.

– А теперь уделай меня.

– Уделать тебя.

– Как сегодня утром.

– Ну уж нетушки! – заартачилась я. – Утром я поступила ужасно. Ты не мог дышать.

– Блестящее решение.

– Опрометчивое решение.

– Датч, – с нажимом произнес Рейес.

– Ладно-ладно! – Я закрыла глаза и начала мысленно превращаться в крутую, непобедимую боевую машину. Представила себя кофеваркой. Было сложно, но у меня получилось. Я открыла глаза и в упор посмотрела на Рейеса. – Значит, так. Ты – болезнь, а я – противовирусный препарат, который защищает клетки организма и не дает вирусу плодиться во все стороны.

С явным трудом поборов улыбку, Рейес поинтересовался:

– Где ты этого нахваталась?

– По большей части, из рекламы терафлю.

– Датч, – услышала я тот же предупреждающий тон, – или ты меня победишь, или пожалеешь, что не смогла.

В этом я ни капельки не сомневалась, хотя понятия не имела, что такого он может сделать, чтобы я пожалела. Глубоко вздохнув, я сосредоточилась и приказала себе победить Рейеса, который, между прочим, продолжал сверлить меня взглядом, дав последнее предупреждение:

– Датч.

Вот только я не знала, что делать. Не хотела причинять ему боль. Не хотела, чтобы из-за меня он снова переживал то, что пережил утром.

Я моргнула, и в этот самый миг Рейес напал. Схватил за горло и поднял меня над кроватью, как будто собирался с размаха впечатать меня в матрас. Не задумываясь, я замедлила время, приспособила его к скорости движений Рейеса, а потом и вовсе остановила. У меня появилось преимущество. Теперь я могла освободиться, развернуться и точно так же схватить за горло Рейеса, чтобы потом отпустить время и, использовав силу возврата, перебросить Рейеса через плечо прямо на пол.

Отпуская время, рев которого эхом отдавался от стен, я произнесла вслух одно простое слово, только чтобы убедиться, что преимущество останется за мной еще на несколько секунд:

– Excruci.

Как только боль врезалась в Рейеса, его спина выгнулась. Он запрокинул голову и зарычал сквозь стиснутые зубы. Мышцы напряглись, словно его с ног до головы свело судорогой. Пока время успокаивалось на положенном ему месте, я наблюдала за происходящим и думала: если я могу причинить боль, то могу ли сделать и наоборот? Могу ли вызвать наслаждение?

– Laetitia sine poena non habet, – сказала я. «Без боли не бывает удовольствия». Выпустив из легких весь воздух, я посмотрела на лежавшего у моих ног Рейеса и тихо добавила: – Voluptas.

Сделав шумный вдох, он снова запрокинул голову, и я ощутила, как от него исходит чистейшее, по-настоящему неземное наслаждение. Как только я присела рядом, он схватил меня за ногу. Другая рука слепо искала хоть какую-то опору, но нашла только одеяло на кровати и сжала его в кулаке, пока Рейеса волна за волной атаковало невообразимое удовольствие. Я должна была остановиться, должна была отпустить его, но меня несло тем же течением. Все, что испытывал Рейес, эхом отдавалось во мне. Наслаждение билось во мне так же, как и в нем, пульсировало внутри меня, разливалось между ног, заостряло соски, пока я громко не ахнула от того, как натянулась моя кожа.

И все же я не могла отвести взгляд от Рейеса. Корчась от смеси боли и удовольствия, каких я в жизни не испытывала, он был невероятно красивым. Под натиском созданной мной же силой мои ноги раздвинулись, и эта сила ударила в живот, разрослась там и потекла раскаленной лавой, сжигая меня изнутри. Направив ее глубже, в порыве чистой, примитивной похоти я залезла Рейесу в штаны и сжала в руке твердый, как камень, член. Под пальцами бушевала кровь, а наполнявшая меня власть была слаще всего на свете.

– Датч, – выдохнул Рейес, переживая текущий по венам и сжигающий нервы мучительный экстаз.

Нам обоим было больно, но эта боль была сладкой, как только что сорванная с ветки спелая ягода.

Однако мне этого было мало. Стянув с Рейеса штаны, я взяла его в рот до самого основания. Из его груди вырвался стон. Схватив за волосы, он попытался меня остановить или хотя бы замедлить, но мне хватило одной лишь мысли, чтобы пресечь любые попытки. Совершенно беспомощный, он накрыл ладонями лицо. Мы оба знали, что оргазм вот-вот заявит свои права.

– Датч, пожалуйста, – взмолился Рейес сквозь стиснутые зубы, и я засомневалась, знает ли он сам, о чем просит. Положить конец пытке удовольствием или чтобы оно, наоборот, длилось бесконечно?

Ощутив на языке солоноватую каплю, я поняла, что финал близок. Легко провела зубами по члену и мысленно приказала Рейесу кончить.

– Черт! – шумно выдохнул он, взорвавшись прямо у меня во рту, и одним рывком оказался еще глубже.

В этот самый момент огромной, сметающей все на своем пути волной поднялся мой собственный экстаз, заполнил меня до краев и пролился наружу ослепительно белым светом. Не помня себя, я цеплялась ногтями за Рейеса. В каждой клеточке пульсировала саднящая, но приятная боль, пока наконец сердце не забилось медленнее, а остатки света не согрели меня до самых костей.

Я рухнула на Рейеса. Никогда в жизни мне не приходилось испытывать такого удовлетворения. И никогда в жизни я не ощущала себя настолько могущественной.

– Ну и как тебе? – спросила я, искренне желая услышать, как Рейес оценивает мое выступление.

Наверное, больше любых слов говорил его взгляд. В основном о том, что Рейес в шоке.

– Ничего подобного никогда не испытывал.

– Я тоже, – сказала я, уткнувшись носом в широкую грудь.

– Датч, – Рейес приподнял мою голову и заглянул в глаза, – я серьезно. Представить не мог, что подобное существует на самом деле. Я знал, что силы в тебе хоть отбавляй, но ты умудрилась вывести меня из строя одной только мыслью и воспользовалась временем как вспомогательным средством. Иными словам, использовала весь свой арсенал, чтобы вырубить противника. Ты воин. Самая настоящая вэл-итх.

Я приподнялась на локте.

– А что такое вэл-итх?

Все еще  ошеломленный, Рейес провел ладонью по лицу.

– Помнишь, я говорил тебе, что даже среди своего народа ты была особенной?

– Ага. Ты сказал, я вроде как королевских кровей.

– Но теперь ясно, что это еще не все. Ты вэл-итх. Еще до сотворения Земли и даже вашего солнца существовало всего лишь двенадцать вэл-итх. Каждые несколько миллионов лет один из них рождался в вашем мире. Получается, что ты тринадцатая.

– Тринадцатая? – переспросила я. – То есть тринадцатый воин, о котором ты прочитал в пророчестве?

– Точно не знаю. Интерпретировать пророчества однозначно практически невозможно, но…

– Выходит, я сама себя прикончу? А Антонио Бандерас ни при чем? – Да уж, сильнее разочароваться было бы трудно.

Рейес снова приподнял мою голову.

– Ты хоть к чему-нибудь относишься серьезно?

– Не-а.

Он лег на спину и задумчиво сдвинул брови.

– Почему тебе позволили стать ангелом смерти? Это же… – Рейес помолчал, подбирая подходящие слова. – Это же ниже твоего достоинства. Намного ниже. Тебе суждено быть их лидером миллионы лет. Суждено быть богом. Ни черта не понимаю.

– А может, они знали о пророчествах. О том, что наша дочь будет крутой до мозга костей и прикончит твоего папашу.

– Я поражен их жертвой. Через кто его знает сколько миллионов лет у них наконец появилась еще одна вэл-итх, а они отправляют ее в это измерение?

– В любом случае, я рада, что они так поступили.

Рейес покачал головой и посмотрел на меня горячим взглядом:

– Ничего такого они бы не сделали и никогда бы не послали тебя сюда. Никогда. Значит, ты должна была вызваться сама. Должна была настаивать. На трон к тому времени ты еще не взошла, но, уверен, любое твое слово чтили как закон. Так что наверняка это было твоим решением.

– Круто. Похоже на то, как я присоединилась к Корпусу мира. Добровольное согласие на временную работу, чтобы стать лучше и помогать людям, нуждающимся в помощи.

На щеках Рейеса появились ямочки.

– Прямо-таки одно и то же, – сказал он, приправив голос внушительной дозой сарказма.

– Ну ладно. Вернемся к тому, что я умею. Очевидно, я могу тебя уделать, когда ты в теле из плоти и крови. Но что, если я столкнусь с чем-то нематериальным, вроде адского пса?

– Это, дорогая моя, вопрос на миллион долларов.

Я подарила ему ослепительную улыбку, придвинулась еще ближе, не обращая внимания на врезавшийся в спину угол комода, и тихонько хихикнула. Он назвал меня «дорогая».

***

Я сладко спала в объятиях Рейеса, когда вдруг ощутила прохладное прикосновение. Вот только после «тренировочки», которая выжала из меня все соки, не было ни малейшего желания кому-то там отвечать. Мне нужно было больше практиковаться, чтобы научиться себя контролировать и не насиловать собственного жениха всякий раз, когда удастся взять верх. Но Рейес в уязвимом положении – это что-то невообразимо соблазнительное. Устоять практически невозможно, а я и без того не обладаю железным терпением.

Прикосновение повторилось, но на это раз вместе с тихим голосом:

– Мисс Дэвидсон, вы спите?

Различив незнакомый акцент, я открыла один глаз. Всего один. Второй пусть еще немножко поспит. В комнате царила кромешная тьма, но отсутствие света никогда не мешало мне разглядеть призраков, которые словно находились на сцене в луче прожектора.

Передо мной стоял мужчина. Пухленький, но хорошо одетый. Выглядел он так, будто явился сюда прямиком из сороковых. На лице я заметила очки в круглой оправе и тоненькие усики, которые смахивали на насекомое прямо над губой.

– Мисс Дэвидсон, прежде чем уйти, я должен был с вами повидаться. Даже вообразить не мог, что все это по-настоящему. Если бы… если бы знал, пришел бы раньше.

Немецкий! Акцент был немецкий, и до меня наконец дошло, кто пожаловал в гости. В тот же самый момент я поняла, что гость у меня не один. За спиной у призрака стоял Ош и прожигал взглядом мужчину, застывшего у моей кровати.

Я села и потерла закрытый глаз, молча уговаривая его открыться и составить компанию второму.

– Ош, блин, ты что здесь делаешь?

– Пометь его для меня.

– Ош, – сказала я, зевая, – я не стану помечать душу этого человека только потому, что ты голоден.

– Чего тебе надо? – спросил Ош у призрака, схватив его за воротник.

Мужчина вздрогнул, и на его лице отразился чистый страх.

– Мне нужно поговорить с мисс Дэвидсон. Она же та самая, разве нет? Дочь света из пророчеств.

Ош покосился на меня, потом снова посмотрел на призрака.

– Допустим. Тебе-то что?

– Я… я их переводил. Документы. Видимо, я умер до того, как успел с вами увидеться.

– Мне очень жаль, доктор фон Гольштейн, – сказала я. – Вы скончались два дня назад.

– Не может быть. – Док присел на край кровати. – Это произошло всего секунду назад.

Я подалась вперед и положила руку ему на плечо.

– Там время течет по-другому.

– Видимо, да. – Он снял очки и протер стекла рубашкой.

– Можете рассказать мне, что вам удалось узнать?

Глубоко вздохнув, он встряхнулся, как будто сбрасывал с себя ступор.

– Я и представить себе не мог, что все это возможно. Но если вы та, кто я думаю, то я могу ведь вам все показать, ja[23]23
  (Нем.) Да?


[Закрыть]?