Текст книги "Грязь на девятой могиле (ЛП)"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Глава 7

Денег мне хватит до конца жизни.

Если я умру в следующий четверг.

Надпись на футболке

Пока я шла домой, солнце окончательно село, бросив меня одну-одинешеньку точно так же, как и все, кого я, видимо, когда-то знала. Словно этого мало для полного счастья, через полквартала разверзлись небеса и обрушились на землю и на мою голову ледяным ливнем. Ей-богу, все было именно так. А когда лить на долю секунды перестало, вниз, словно наплевав на все на свете, полетели снежинки, которые почти сразу же сменились все таким же проливным дождем.

На Говард-стрит я вышла, уже капитально посинев и напрочь перестав чувствовать собственные конечности. А голос почему-то совсем отбился от рук. Каждый раз, когда меня снова и снова начинало трясти, из горла вырывались странные нечленораздельные звуки, похожие на мат, только без самого мата.

Мокрые волосы липли к лицу и плечам. Некоторые пряди покрылись льдом. Внезапно до меня дошло, что футболка теперь демонстрирует больше, чем скрывает, а наш райончик не самый благополучный, чтобы хвастаться тем, чем природа наградила.

На чистой силе воли передвигая ноги, я увидела свой дом. Точнее его уголок. Ветер по-прежнему издевался и смеялся надо мной, и я вдруг поняла, как чувствует себя лосось, который плывет против течения.

Прямо сейчас я проходила мимо мотеля «Уютный уголок». Того самого, где живет Рейес Фэрроу. Осмелившись приподнять голову, я увидела ряды видавших виды синих дверей и грязно-белые стены. Прошло столько времени, а я понятия не имела, на чем ездит Рейес, так что припаркованные перед мотелем машины и близко не подсказали, где его номер. Вот и славненько. Знай я, в каком номере он обитает, точно не удержалась бы от соблазна заскочить и попросить подвезти до дома. А очень сомнительно, что его привлекают мокрые крысы.

Однако «везение» на этом, похоже, заканчиваться не собиралось. Одна из дверей справа открылась, и на тротуар под моими ногами пролился свет. Я покосилась в сторону и увидела, как на пороге номера появился Рейес Фэрроу. Наверное, обогреватель у него в комнате работал на всю катушку, потому что меня тут же укрыло теплом. Дверь находилась метрах в шести, так что или дело в отоплении, или жар Рейеса с легкостью побеждал кошмарную погоду. Хотя прямо сейчас мне было наплевать, откуда исходит тепло.

Свет освещал Рейеса сзади, поэтому рассмотреть лицо не получилось. Да и не было необходимости. Его голос говорил больше, чем любое выражение лица:

– Ты что творишь?

Я притормозила, но не остановилась. В этом вопросе не было беспокойства. Только чистейшая уверенность, что я не в состоянии сама о себе позаботиться. Да чем, елки-палки, я так насолила этому парню?

– Иду домой, – ответила я, всеми фибрами души борясь с желанием обнять себя руками.

Мокрая одежда липла к коже, не оставляя воображению никаких шансов. Мало того, наверняка тоненькая ткань уже заледенела. Именно поэтому из-за тепла, которое я ощущала каждой молекулой, хотелось зареветь. Душу бы продала, лишь бы еще хоть немного погреться.

Льющийся из номера мягкий свет высвечивал холмы и долины сильных рук Рейеса. Впрочем, в отличие от русского парня, он стройный, жилистый и как будто гладкий и текучий. С каждым движением на нем играли тени, словно передо мной ожил написанный кем-то шедевр. С плеч Рейеса, как всегда, плащом струилась неземная тьма и клубилась под его ногами, а лижущий кожу огонь сиял мягким янтарным свечением. Бог знает в какой раз я задалась вопросом, кто же он такой. Одно знаю точно: человек он лишь отчасти. Интересно, сам-то он в курсе?

Рейес глотнул виски из стакана, но так и не отвел от меня пристальных глаз. Только глаза и получилось рассмотреть. Из-под густых ресниц они словно отражали свет, пока сам Рейес оглядывал меня взглядом, полным, как мне показалось, насмешки и презрения.

Опустив стакан, в котором звякнул лед (ключевое слово – «лед»!), Рейес засунул большой палец в карман джинсов.

– Где твоя куртка?

На нем была белая рубашка с закатанными руками. Не застегнутая белая рубашка. Похоже, холод ни капельки его не беспокоил. И почему-то этот факт бесил.

– А твоя где? – в тон спросила я.

Однако Рейес будто и не слышал вопроса, а продолжал сверлить свою цель взглядом пронзительных глаз. Весь его вид был настолько ошеломляющим, что я невольно остановилась. Словно Рейес приказал мне остановиться. Одной только силой мысли.

Раздраженно вздохнув, я пережила очередной порыв ледяного ветра и выдавила:

– В химчистке.

Потом вся напряглась, сжала руки в кулаки и стала молиться о том, чтобы Рейес не заметил, как мне холодно. Или какого я сейчас расчудесного синего цвета.

– Зачем?

Я нахмурилась:

– Что – зачем?

– Зачем ты отдала куртку в химчистку?

– Даже не знаю.

– Зайди, – сказал он и, наконец ослабив невидимую цепь, отвернулся и пошел в номер.

Я застыла. Точнее попыталась. Кажется, к тому моменту трясло меня уже очень даже заметно. И лишь отчасти из-за холода.

Чувак понятия не имел, о чем попросил. Если бы он не питал ко мне жгучей ненависти, а сам бы не был злым сверхъестественным существом, я набросилась бы на него быстрее, чем пригорают тосты Куки. Ну не умеет эта женщина делать тосты, и все тут.

Пришлось завязывать с размышлениями, потому что Рейес вдруг оглянулся через широченное плечо, приподнял идеальную бровь, опять направил на меня свой прожекторный взгляд и как будто потянул. Сами по себе ноги пошли вперед. Проклятье! Он точно пришелец! Надо было сразу догадаться. Причем пришелец злой и из оперы «впечатай меня в стену сейчас же и оттрахай как следует». Короче говоря, худший из всех возможных пришельцев.

Я вошла в убогий номер и чуть не рухнула на пол. Там оказалось так тепло, что было больно. Но такую боль ощущать приятно. Кожа не знала, что и думать. Как реагировать. В какой окраситься цвет. Ее покалывало, словно меня с ног до головы кололи мелкими иголочками. Ну или делали мне татуировку на все тело. Какие от этого возникают ощущения, я просто не могла не знать хотя бы потому, что у меня есть одна татуировочка на левой лопатке. Маленькая девочка в балахоне с косой. Правда, я в упор не помню, как и когда успела ею обзавестись. Может быть, она и была причиной моих снов про косу.

Рейес вышел из ванной, вручил мне полотенце, а потом закрыл дверь у меня за спиной, лишив единственного выхода. Мигом захотелось испугаться. Очень захотелось, но не вышло, потому что тепло было слишком приятным и заманчивым.

В крошечной кухоньке Рейес налил мне чашку кофе и чем-то его сдобрил без спросу. Ну и ладно. Все равно я бы ответила что-то вроде «Буду какой угодно».

На аромат, на звук звенящей в керамической чашке ложки и на пар тут же отреагировал условный рефлекс. Пришлось изо всех сил давить в зародыше энтузиазм. Положив на расхлябанный с виду стол сэндвичи, я стала тереть волосы полотенцем. Именно в этот момент Рейес вручил мне чашку и жестом предложил присесть. Сам сел с другой стороны, вытянул длинные ноги и скрестил их в щиколотках. Байкерские ботинки, как им и положено, звякнули.

Все происходящее казалось таким обыденным и домашним, что по какой-то причине успокаивало. Уж не знаю, чего я ждала, но обыденность и домашность в список точно не входили. К сожалению, в упомянутом списке точно были подпольные оргии и человеческие жертвоприношения.

– Спасибо, – сказала я и сделала маленький глоток.

Честное слово, я очень старалась не застонать, но не знаю, справилась ли с задачей, потому что с головой утонула в восхитительном моменте.

Рейес взял свой стакан, секунду поизучал его, а потом снова уставился на меня.

С трудом откашлявшись, я поинтересовалась:

– Давно живешь в мотеле?

– Несколько недель.

Я кивнула. Отпила еще кофе.

– Нравится?

– Здесь есть кровать.

Я снова кивнула и решила осмотреться, но только для того, чтобы не пялиться на широкую грудь. На третьем стуле в углу висела одежда, в которой я часто видела Рейеса. Простая, но элегантная. В ванной горел свет, поэтому я разглядела несколько мужских туалетных принадлежностей, но ничего особенно экстравагантного. Заправленная кровать выглядела так, словно на ней кто-то лежал. Словно на ней лежал Рейес.

– Надолго планируешь остаться?

– На столько, на сколько потребуется.

– Потребуется для чего?

Может быть, он наемный временный работник? Строитель, например, или киллер?

– Для моих дел.

– Ясненько. – Рейес явно не имел желания что-либо уточнять. – А как тебе город? Нравится?

На этот раз он обдумал ответ тщательнее, а когда заговорил, сказанное прозвучало как-то чересчур многозначительно:

– Мне нравятся здесь некоторые люди.

– Мне тоже! – просияла я. – Обожаю Куки. Это женщина, с которой я работаю. И ее мужа Боберта тоже обожаю. – Рейес лишь приподнял бровь, и я решила объясниться: – Вообще-то, его зовут Роберт, но я называю его Бобертом. А еще мне нравится Дикси, моя начальница. Она суперская.

– А коп?

Вопрос застал меня врасплох.

– Какой коп?

Рейес посмотрел на стакан.

– Твой бойфренд.

– Йен? – ошарашенно переспросила я. – Никакой он мне не бойфренд.

– Ты всегда с ним.

Глаза сами по себе закатились.

– Ничего подобного. Он всегда со мной. А это разные вещи.

– Тогда пошли его к черту.

Да кто он такой, чтобы указывать мне, что делать? Я раздраженно вскочила на ноги.

– Пошлю, когда захочу. А вообще… тебе-то что? Тебе в ноги женщины штабелями падают. Сам кого-нибудь из них послал?

– Штабелями? – переспросил Рейес, глядя на то, как я беру пакет с сэндвичами и иду к двери.

– И зачем ты меня пригласил, если состоишь в отношениях?

– Я состою в отношениях?

А то он сам не знает! Я повернулась.

– Ты встречаешься с Фрэнси.

– Я ни с кем не встречаюсь. И кто, черт возьми, такая Фрэнси?

– Официантка из кафе. Рыжая красотка с ногами от ушей. – Рейес все еще недоуменно хмурился, поэтому я добавила: – Ты всегда сидишь в ее секторе. Она тебе кофе литрами носит и хихикает каждый раз, когда ты на нее смотришь.

Рейес покачал головой:

– Представления не имею, о ком речь.

Наверняка он врал, но от ответа я все равно стала чуточку счастливее, чем стоило бы. А потом я вспомнила!

– Минуточку! Она сама мне сказала, где ты живешь. Причем явно намекала, что была у тебя в гостях. И не раз. Даже ковер описала.

– Значит, она сюда вломилась. – Рейес отпил еще виски. – А если бы она действительно заходила в гости, тебя бы это беспокоило?

– Ни капельки! – фыркнула я.

Клянусь, я собиралась пулей вылететь за дверь, но любопытство победило благие намерения. Я подошла к прикроватной тумбочке и погладила пальцами «ролексы». Наверное, Рейес тоже познакомился со Скутером, хотя его часы выглядели куда подлиннее, чем мои.

– Так почему ты живешь в мотеле?

Я почувствовала, как Рейес внутренне ощетинился. Совсем чуть-чуть.

– Я… кое с кем встречался.

С моих губ сорвался вздох. Уж не знаю, почему я так удивилась.

– Встречался? В прошедшем времени?

– Она меня бросила. Ни «до свиданья», ни записки. Ничего. Просто испарилась. Мне больше некуда было идти.

Я села на краешек кровати.

– Мне очень жаль, Рейес. Когда это произошло?

– Недавно. Но я переживу. Все равно выбора нет. Она обо мне напрочь забыла.

– Очень сомневаюсь.

Ни одна женщина в здравом уме не забудет такого, как Рейес Фэрроу. В этом я была уверена на все сто.

Я покосилась на термостат. Цифры показывали пятнадцать градусов, но в номере наверняка было не меньше двадцати трех. Мои косточки начали постепенно оттаивать.

– Кажется, у тебя сломался термостат.

Рейес не ответил и даже не взглянул на прибор. Ей-богу, его безраздельное внимание радовало, но у меня еще оставались дела. Лишь бы все получилось!

– Что ж, спасибо, что разрешил мне отогреться. – Я встала и протянула ему полотенце. Рейес тоже встал, но и не подумал его брать. Пришлось повесить полотенце на спинку стула, на котором я сидела за столом. – Мне пора домой.

– Я тебя отвезу.

– Да тут всего-то один квартал.

– На улице минусовая температура.

– Переживу.

– Ты замерзнешь.

Не могла я позволить себе такую роскошь и дать Рейесу отвезти меня домой. Я же на него сразу наброшусь! И знала я это так же точно, как и то, что с рассветом встанет солнце. Рядом с ним и так опасно находиться. Но засуньте меня в теплую машину с приятной музыкой и мягкой подсветкой на приборной панели, и мне конец. Мигом превращусь в преступницу, как только Рейес напишет заявление о нападении.

Ну все, пора сваливать. Я взялась за дверную ручку и повернулась попрощаться. Оказалось, что Рейес стоит прямо у меня за спиной.

Описать не могу, какой он теплый! Никогда в жизни я ничего подобного не ощущала. Жар словно тянулся ко мне, просачивался сквозь влажную одежду и проникал в каждую пору.

Я начала открывать дверь, но Рейес захлопнул ее прямо у меня над головой. Потом отобрал пакет с бутерами и набросил мне на плечи кожаную куртку. Я в ней буквально утонула, оказавшись в коконе тепла и запаха Рейеса.

– Я не могу взять твою куртку.

– У меня есть еще одна.

Рейес развернул меня лицом к себе, чтобы застегнуть «молнию», а я продела руки в рукава и завороженно смотрела, как длинные пальцы застегивают замок. На предплечьях от каждого движения двигались мускулы. То же самое происходило с мышцами на широкой груди и плоском животе. Понадобилась вся сила воли, чтобы сдержаться и не прикоснуться к коже хотя бы кончиками пальцев. Тем временем Рейес застегнул еще одну «молнию» сбоку, и до меня дошло, что размер куртки можно было менять.

К сожалению, это не особенно помогло. Ни плеч, ни ладоней у меня по-прежнему не было. Но ничего. Зато пальцы не превратятся в мороженое со вкусом мяса. Рейес закатал рукава, но только на один раз, так что пальцев все равно не было видно.

Мгновение спустя до меня дошло, что он остановился и молча смотрит на меня. Я заглянула в глубокие мерцающие карие глаза. Между бровей Рейеса пролегла едва заметная складочка. В тысячный раз я поняла, что не могу так же легко и свободно «читать» его, как всех остальных. Я чувствовала, что в нем бурлят какие-то эмоции, но они казались хаотичным сгустком с примесью желания, беспокойства и сожалений.

Взгляд Рейеса остановился на моих губах, и я задумалась, сколько он сегодня выпил. А потом решила прямо спросить:

– Сколько ты сегодня выпил?

– Недостаточно, – ответил он глубоким, как океан, голосом.

– Недостаточно, чтобы забыть ее?

Чтобы забыть женщину, которая все еще преследует его мысли?

Вспыхнула ревность, отчего моя самооценка скатилась еще ниже.

– На всей планете не хватит алкоголя, чтобы я ее забыл.

От его слов меня пронзило острой болью. Он явно все еще помешан на своей бывшей, а я тут стою, видите ли, как глупая школьница в надеждах, что ее пригласят на выпускной.

От унижения загорелись щеки.

– Прошу прощения, – буркнула я, схватила свой пакет и распахнула дверь.

А мгновение спустя снова оказалась в диком холоде. Куртка согревала, но это было не важно. То и дело поскальзываясь на льду, я бежала со всех ног. Меня гнали вперед смущение и опустошающее чувство утраты.

Заперев за собой дверь в квартиру, я привалилась к ней спиной и, тяжело дыша, стала соскребать со щек замерзшие слезы. Какая же я дура! Сердце ужасно болело и с каждым ударом разносило боль по всему телу. Или меня сейчас инфаркт стукнет, или, что вероятнее,  мое сердце только что разбилось.

Как бы то ни было, я осознала свою ошибку: моему вниманию не рады. И, едва эта мысль оформилась, какой-то мужчина схватил меня за руку.

Глава 8

Многие живы только потому,

что у меня слишком сильно сыплются волосы,

чтобы не оставлять следов на месте преступления.

Мем

Сердце ушло в пятки, но каким-то чудом я все-таки собралась и попыталась применить все свои навыки в области карате. К сожалению, никаких навыков у меня на самом деле нет, а вломившийся преступник оказался мастером по уклонению от ударов. Без особых усилий он блокировал первый и пригнулся, чтобы не получить второй.

– Это я, – сказал он, снова пытаясь схватить меня за руку, но я успела извернуться.

– Йен? Какого черта?!

– Где ты была?

У меня отвисла челюсть. Он практически влез в мою квартиру, а теперь устраивает мне допрос?

– Как ты сюда попал?

Йен помахал ключом у меня под носом. Я заметила, что водянистые голубые глаза стали как будто еще водянистее. Значит, он пил.

– Я о тебе беспокоился.

И как это, блин, объясняет наличие у него ключа?

– Откуда у тебя ключ от моей квартиры? – спросила я и пошла в кухню размером с коробку для крекеров.

Положив пакет на стойку, я почувствовала, как сама себя бешу, потому что совершенно забыла отнести сэндвич Джеймсу. Пусть даже остывший и помятый.

Джеймс – бездомный парень, который живет в заброшенном и почти обвалившемся сарае через дорогу от моего дома. Честно говоря, я его никогда не видела. Зато слышала. Когда я возвращалась домой с работы, Джеймс пел, и вот однажды я все-таки остановилась, чтобы с ним поговорить. Выйти из гнездышка коробок и одеял он не захотел, но сказал, что его зовут Джеймс, и что он прилетел с планеты Фундук. До того дня я понятия не имела, что где-то есть планета с таким названием, но точно бы не отказалась туда переселиться. Фундук в кофе – обалденно вкусно. К тому же я обожаю научную фантастику.

– Сделал запасной на всякий случай, – ответил Йен.

Я яростно вытерла лицо. Это уже ни в какие ворота! Пора положить всему этому конец. Сразу после того, как Йен подбросит меня обратно в кафе. Я собиралась обратиться за помощью к Мэйбл, но машины у дома не было. Видимо, взял покататься внучатый племянник соседки. Да уж, порой этот пацан рушит все планы.

– Я о тебе беспокоился, – повторил Йен. – Ты же, черт возьми, упала в обморок! А вдруг у тебя сотрясение?

– Нет у меня никакого сотрясения. Меня успели подхватить до того, как я грохнулась на пол.

Внутри Йена что-то вспыхнуло.

– Кто?

– Один парень. Ты его не знаешь. Секундочку! Так как ты все-таки сюда попал?

Он опять помахал ключом, и на этот раз я его отобрала.

– Какого черта? – рявкнул Йен и попытался вернуть ключ, но я зажала его в кулаке, а руку спрятала за спиной.

Хочет ключ – пусть поборется. С меня станется и проглотить железку. Правда, с брелком могут быть проблемы. А еще мне совершенно не улыбалась мысль опять попасть в отделение неотложки. Объясняться придется до посинения.

– Нельзя просто так делать копии с ключей других людей, Йен. Уверена, что это незаконно.

– Еще как законно, если люди встречаются.

Я смерила его сердитым взглядом, сняла куртку Рейеса и пошла в ванную. Хотелось обжигающе горячего Рейеса, но и обжигающе горячий душ тоже сойдет. Вот только, пока тут торчит Йен, мне даже душ не светит.

– Йен, мы не встречаемся. И мы об этом уже говорили.

– И как ты тогда все это назовешь?

Он пошел за мной. В ванную. Невероятно!

– Мы ходим поесть, – продолжал спорить он. – Ходим в кино. Вместе смотрим телевизор.

Глянув в зеркало, я чуть не крикнула от ужаса. Кожа и правда посинела. Губы были фиолетовыми, как какой-нибудь свитер или напиток для спортсменов, а волосы смахивали на парик, который тушили при пожаре.

Я провела руками по прядям и поежилась. В таком виде меня видел Рейес! Будь у меня чешуя и раздвоенный язык, и то была бы посимпатичнее.

– Как это, по-твоему, называется? – не унимался Йен.

– Приятное времяпрепровождение, – сказала я, вытаскивая из шкафчика маленький дорожный фен, который прикупила в местной коммисионке, и который стоил каждого цента из тех несчастных двух баксов, что за него просили. Высушить волосы целиком не хватило бы и вечности, поэтому я сосредоточилась только на корнях и крикнула Йену, стараясь перекричать шум работающего фена: – Этим и занимаются друзья, Йен. Приятно проводят время.

Правда, нам с ним это уже не грозит. Потому что ситуация становится все жутче и жутче.

В этот самый момент я передумала рассказывать Йену о мистере Ванденберге. Чувак определенно не очень дружит с головой. Может быть, у Боберта все получится, и завтра мне удастся поговорить с кем-то из ФБР. А до тех пор мистер Ви и его семья будут в смертельной опасности. Вот почему надо вернуться в кафе. Я должна узнать, остался ли мистер Ви в магазине и стерегут ли его до сих пор бандиты. Может быть, они уже получили, что хотели, и отправились восвояси. Хотя вряд ли. Все это время я пыталась придумать хоть какой-нибудь план. Вот бы удалось как-то передать мистеру Ви записку… Надо хорошенько обо всем поразмыслить.

 – Мы ужинать идем, или как? – громко спросил Йен, словно уже и забыл, о чем мы только что говорили.

– Если ты не против поесть в кафе, то да.

Он тут же сник:

– Я хотел пригласить тебя в какое-нибудь приятное местечко.

– Для приятного местечка у меня наряда нет. Да и выгляжу я, как сосулька с волосами.

Йен улыбнулся. Явно хотел исправить ситуацию.

– Люблю сосульки.

Ничего у него не вышло. К сожалению, скажи то же самое Рейес, я бы растеклась на полу синеватой лужицей. На Йена же мои девичьи части тела реагировали совсем иначе.

– Вон, – скомандовала я, когда корни просохли, стянула волосы в хвост и ткнула пальцем в дверь, выгоняя из ванной нежеланного гостя.

Чтобы выйти на улицу, надо было переодеться. А меньше всего на свете хотелось переодеваться перед Йеном и давать ему повод думать, что между нами существует что-то больше обычных приятельский отношений. Ни к чему подбрасывать дрова в огонь.

С заметной неохотой Йен попятился. Что он себе надумал? Что я сбегу через окно? Я покосилась на крошечное окошко. Мне в него в жизни не пролезть.

– Пойду, прогрею машину.

Я показала ему большие пальцы, потом захлопнула дверь и привалилась к ней спиной. «Эффект Рейеса» все еще действовал на всю катушку, плясал по нервам и разжигал аппетит. Но все это бессмысленно. Придется держать гормоны в ежовых рукавицах. Рейес любит другую, и я ничего с этим поделать не могу. Абсолютно ни-че-го.

Переодевшись, я закуталась в куртку Рейеса и вдохнула его запах полной грудью. Но, перед тем как уйти, задержалась, чтобы попрощаться с Ирмой:

– Держи оборону, Ирм!

Понятия не имею, как ее зовут на самом деле. Когда я въехала в эту квартиру, она уже была здесь. Висела в углу в нескольких сантиметрах от пола, носом к стене. За все время ни разу не пошевелилась и ни слова не сказала. Сама она крошечная и очень преклонного возраста, но на ней огромное цветастое платье, а на шее – бусы братской любви. Мало того, волосы у нее голубые, так что я могу только предположить, что ей как минимум под семьдесят.

Впервые увидев Ирму, я чуть не отказалась от квартиры. Но мне позарез нужно было выбраться наконец со склада, а это единственное жилье, которое я могла себе позволить. А потом привыкла и теперь вообще не представляю квартиру без своей молчаливой соседки.

Как всегда, ответа от нее я не дождалась, поэтому собрала волю в кулак и опять вышла в лютый холод. Йен сидел за рулем. Двигатель машины работал вхолостую. Хорошо хоть дождь прекратился.  Я подняла указательный палец, давая Йену знать, что мне нужна еще минутка, и, подбежав к соседней квартире, тихонько постучала в окно Мэйбл. Не хотелось ее будить на случай, если она уже спит. Однако из квартиры послышался ее крик – Мэйбл позвала меня зайти.

– Привет, солнце, – сказала я, вытаскивая из пакета холодный промокший сэндвич.

На Мэйбл уже были пижама и халат. Соседка явно готовилась к отдыху.

– Ты не видела мою расческу? – спросила она. – Такую, коричневую?

– За последние дни – ни разу, – рассмеялась я. – Я купила твой любимый, но он слегка помялся. И остыл.

– Ой, солнышко, помятое и остывшее – мои вторые имена.

Вчера ее вторым именем было «суппозиторий». Долго рассказывать.

С явно написанным на лице восторгом Мэйбл поспешила ко мне. Может, догадается поджарить бутер, чтобы подсушить и сделать хрустящую корочку.

– Можно одолжить твою машину, когда Стэн ее вернет?

– Можешь одолжить ее хоть сейчас. Машина не у него. Этот маленький засранец на днях попал в аварию.

– С ним все в порядке? – встревожилась я.

– Жить будет. Отделался малой кровью. То есть одной царапиной. Даже губернатору о таком не напишешь.

Мэйбл у нас любительница писать письма губернатору.

– Вот и хорошо. Значит, машина не на СТО?

– Нет. У меня на заднем дворе. И Стэн ее не получит, пока не раскошелится на ремонт.

– Храни тебя бог, Мэйбл. С нынешними детками беды не оберешься.

Я решила не упоминать, что мы со Стэном практически ровесники.

– А вот ты, моя хорошая, можешь брать машину, когда захочешь.

– Спасибо, – сказала я и зашла за стойку, чтобы обнять соседку.

Сперва Мэйбл погрозила кухонной лопаткой, но потом смягчилась и быстренько обняла меня в ответ.

– Ключ на крючке.

Я взяла ключ от «фиесты», жалея, что не знала с самого начала о ситуации с машиной. А ведь могла бы избежать очередного вечера с копом, которого почти наверняка скоро отправят в вынужденный отпуск дожидаться решения медкомиссии по поводу его психического здоровья. Вот был бы подарок судьбы! И лучше раньше, чем позже, ей-богу. Домой к мистеру Ви придется заскочить уже ночью, когда все улягутся спать.

Выбежав на улицу, я опять показала уже сильно раздраженному Йену палец и помчалась через дорогу, всего один раз чуть не шмякнувшись задом на лед. В сарае горел мягкий свет. Видимо, Джеймс таки раздобыл масло для лампы.

Стараясь не оступиться на кучах мусора и обломков, я осторожно пробралась к сараю.

– Джеймс?

Ему не нравилось, когда я подходила слишком близко, поэтому пакет я положила рядом с тем, что когда-то было входом.

– Я тебе сэндвич принесла. Извини за то, в каком он состоянии.

Секунду спустя я услышала ворчание, а потом гудок.

Гудок!

Йен додумался мне сигналить! Я резко развернулась и сердито уставилась на него, хотя он вряд ли меня видел. Я ему не кто-то там, кому можно запросто сигналить в спину! Ну все. Это была последняя капля. Сегодня же положу конец этому абсурду.

Конечно, я могла бы покончить с нашей дружбой сию же минуту и взять машину Мэйбл, но хотелось нормально объяснить Йену, почему нам нельзя больше видеться. И желательно в людном месте. Почему-то я ему не доверяю. А если подумать, не доверяла никогда, даже в тот злополучный День Номер Один.

До кафе мы ехали целых две минуты в абсолютной тишине. Йен понял, что фигня с сигналом мне, мягко говоря, не понравилась, поэтому мудро держал язык за зубами. Однако за каменным выражением лица бурлили такие эмоции, что никаких слов не нужно. Йен кипел от злости. На меня. Из-за того, что я злилась на него. По крайней мере так мне казалось. Причем его злость была приправлена горькой желчью. Внезапно я поняла, что дождаться не могу, когда нашим «отношениям» придет конец.

Однако выяснилось, что я ошиблась. Подъехав к кафе, Йен выключил двигатель и повернулся ко мне:

– Чья на тебе куртка?

Неужто только что заметил? А еще коп называется.

– Одного друга.

– Какого друга? У тебя нет друзей.

– Что ж, большое тебе отвали к чертям собачьим.

Я развернулась, чтобы выйти, но Йен опять схватил меня за руку. Второй раз за вечер. Я вырвалась. Второй раз за вечер.

– Послушай, Йен, вся эта наша с тобой так называемая дружба меня не устраивает.

– Серьезно?

– Серьезнее некуда. Я бы с радостью с тобой дружила, но ты переходишь всякие границы. Я не вижу другого выхода, кроме как положить такой дружбе конец.

Спокойствие, которое вдруг снизошло на Йена, должно было стать для меня первым звоночком. Дать понять, на что он на самом деле способен. Я почувствовала, как в нем вспыхнул горячий гнев, но внешне Йен казался олицетворением неиссякаемого терпения. Наверное, именно так бы выглядела монашка на пивной вечеринке.

– Ну, извини меня, – сказал он так, будто разговаривал с ребенком. – Давай просто поужинаем, идет? А потом уже все обсудим.

– Нечего здесь обсуждать.

Йен опустил голову, и я заметила, как у него на ресницах блеснули слезы. Вот только в его эмоциях не было ни намека на раскаяние.

– Я знаю, что облажался, Джейни. И мне очень-очень жаль. Я не хочу терять в тебе друга.

Ну слава тебе, господи! Наконец-то мы вернулись к тому, что дружим и ничего больше. С этим жить я могу. Наверное.

– Значит, остаемся друзьями?

Он посмотрел на меня полными надежд глазами:

– Да.

– И больше ничего?

– И больше ничего. Просто… Понимаешь, ты для меня особенный человек. Я очень за тебя переживаю.

Стоит признать, актер он отличный. Вот только изнутри от него так и веяло холодом. Йен все еще держался за ключи в замке зажигания, словно ждал моего ответа. Что ж, выбора у меня не было. Пришлось тоже поупражняться в актерских навыках.

Я улыбнулась и, будто стараясь произвести на режиссера впечатление, решила слегка переиграть – обняла Йена одной рукой за шею. Злость тут же испарилась, правда, не до конца, и он обнял меня в ответ.

– Ну так как? Идем есть? – спросила я и отстранилась.

На долю секунды его глаза подозрительно сощурились. Чтобы не давать ему возможности поразмышлять над молниеносными сменами моего настроения, я выскочила из машины и игриво добавила:

– Умираю с голоду.

Йен шел за мной не торопясь, поэтому я взяла его под руку, посылая одновременно тысячи сигналов вперемежку. Однако не о его спокойствии я волновалась. Просто мне хотелось поскорее добраться до людей. До людей, которые при необходимости смогут вызвать полицию.

Ну все, мне позарез нужен сотовый!

Выбрав столик, откуда мне будет виден переулок, я уселась. Йен хотел примоститься рядом, но я наградила его многозначительным взглядом на тему, что можно, а чего нельзя в дружбе, поэтому он в конце концов сел напротив.

Меню нам принесла крошечная и похожая на эльфа Шайла, которую легко можно сфоткать в словарь для определения слова «прелестный».

– Уже соскучилась? – подмигнула она мне.

– Да просто обслуживание тут суперское.

Рассмеявшись, она приняла у нас заказ и направилась к очередному столику.

Я почти надеялась увидеть здесь Рейеса. Пусть отношения нам не светят, но я бы с удовольствием периодически созерцала его, когда он выходит в народ и позволяет себя созерцать. И это вовсе не преследование, а скорее восхищение. Так смотрят на произведения искусства. Ну или пялятся в порнушку.

Едва мы устроились, к магазину мистера Ви подъехал грузовичок. Я тут же вспомнила про курьерский фургон, который мы с Куки видели утром возле химчистки. Только гораздо позже меня осенило, что сотрудники службы доставки не выносят коробки из магазинов, а, наоборот, заносят. В этом ведь и заключается их работа, правильно? Так зачем же утром коробки выносили?

Я ломала голову, вспоминая, из какой компании был тот фургон, но все без толку.

«Товары для клининга»!

Я удивленно моргнула. Название всплыло сразу же, как только я перестала его вспоминать. В мыслях появились зеленые буквы на белом фургоне, причем так же ясно, как солнечный свет, которым в последнее время погода нас не балует.