Текст книги "Грязь на девятой могиле (ЛП)"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Глава 17

Наконец-то пятница!..

Второе мое любимое слово на букву «П».

Надпись на футболке

Чуть позже в дверь кабинета постучал Билли.

– Заходи! – крикнула я, будто имела на это право.

Он появился с бумажным коричневым пакетом.

– Кукла тут. Думаешь, это ее остановит?

Я взяла пакет. Открыла. Испытала неподдельный ужас.

– Надеюсь. Что сказала Эрин?

– Ничего. Я сказал ей, что у меня свидание с любовницей. Эрин велела надеть чистые трусы, потому что подрезала тормоза, и будет неудобно, если медикам из скорой придется срезать с меня грязные боксеры.

– Она у тебя все наперед планирует. Молодчина.

Билли кивнул и резко посерьезнел:

– А если ничего не выйдет?

– Будем продолжать искать варианты. Я не сдамся, Билли.

– Спасибо. Понять не могу, почему Эрин так тебя ненавидит.

– В голове не укладывается, да?

Билли ушел, а я наконец осознала, что чувствую жар, который стал ассоциироваться с Рейесм Фэрроу. Спрятав за спиной миску, в которой я стащила образец посоле для дегустации, я метнулась к раковине и сполоснула улику. А потом повернулась к Рейесу:

– Ты опять здесь.

– Ты тоже, – отозвался он и, прислонившись к разделочному столу, смерил меня пристальным взглядом.

Я же была занята, со всех сторон смакуя одну-единственную мысль: «Господи, этот мужчина просто-напросто олицетворяет эпитет “знойный”!».

– Ну и как тебе? – вдруг спросил Рейес.

Я фыркнула:

– Обалденно и шикарно. Правда. Просто взрыв мозгов. А о чем мы говорим?

На его щеках появились ямочки. Те самые, которые появлялись всякий раз, когда Рейес хотел превратить каждую женщину в радиусе двадцати метров в трепещущую лужицу. Ямочки у него слишком сексуальные, слишком притягательные. А у такого феномена не может не быть скрытых мотивов.

– О посоле, – сказал Рейес.

– Чего? Не трогала я твой посоле. У меня дома своего завались. Литров пять, не меньше.

– Ясно. Значит, красное пятнышко от чили – это чистая случайность?

Я ахнула и глянула на свитер.

Рейес тихо рассмеялся:

– Попалась.

Я закрыла глаза.

– В общем, чтоб ты знал, посоле был невероятный. Тебе надо стать шеф-поваром. Или купить ресторан. Ты мигом превратишься в олигарха. И лишь отчасти потому, что толпами притягиваешь женщин в разгаре овуляции.

Веселье как ветром сдуло, и Рейес опустил голову.

– Я не нарочно.

Я-то думала, что сделала ему комплимент. Видимо, ошиблась.

– Извини, пожалуйста.

– Прекрати. Тебе не идет.

Представления не имея, что Рейес хотел этим сказать, я вернулась к недавним мыслям и стала вспоминать все слова, которыми его можно описать. Прекрасный. Притягательный. Дерзкий. Обаятельный. Чувственный. Опасный. Мрачный. И, само собой, где-то в этой цепочке всплыло слово «плохой». Имелось у меня подозрение, что Рейес Фэрроу, если, конечно, захочет, может быть очень, очень плохим.

До меня вдруг дошло, что он молчит не просто так, а дает мне время насмотреться. Опустив взгляд, я спросила:

– Не хочешь попробовать еще раз?

В воздухе тут же повисло напряжение, словно между нами натянули тетиву.

– С теми же правилами, – робко добавила я.

– И что там были за правила?

– Можно мне получить тебя… на пятнадцать минут?

Было так стыдно, что я наверняка залилась краской по самую макушку. В прошлый раз Рейес, мягко говоря, слегка разозлился. Поделом мне, если сейчас он откажет.

– Ну да, – тихо проговорил он, – вспомнил. Пятнадцать минут мне нельзя к тебе прикасаться.

– Угу.

Секунду спустя он оказался передо мной. Я чувствовала фирменный жар, но не могла заставить себя посмотреть Рейесу в глаза.

– И что потом? Когда пятнадцать минут пройдут?

В прошлый раз дерзкое высокомерие мне помогло, но теперь куда-то целиком испарилось. Никак не удавалось подыскать остроумный ответ. Да и не знала я, что буду делать с Рейесом, когда закончатся пятнадцать минут. Знала только, что до боли его хочу. Ясно и просто.

– Через пятнадцать минут отменяются все условия.

– И мне можно будет к тебе прикасаться?

Во мне разлилось тепло. От одной только мысли, что Рейес будет меня как-то трогать, вспыхнуло волнительное предвкушение. Я почувствовала себя уязвимой, выставленной напоказ. Словно моя дальнейшая судьба зависит только от него. Но уговор есть уговор.

– Да.

– И ты не будешь пытаться перерезать себе горло, пока я буду связан?

В конце концов я подняла голову и посмотрела на Рейеса:

– Можно подумать, у меня хоть что-то получится.

– Вот именно.

Сняв передник, Рейес оторвал от него завязку.

– Если я соглашусь, ты доведешь дело до конца?

Он протянул мне завязку, давая разрешение снова его связать. Не знаю почему, но тот факт, что он будет связан, вселял капельку уверенности, хотя я прекрасно знала: если Рейес захочет освободиться, ничто его не остановит.

– А вдруг не доведу? – спросила я.

И в мыслях не было его дразнить. Я не сомневалась, что на этот раз все будет так, как должно быть, и все-таки, если что-нибудь случится… Хотелось каких-то гарантий, что Рейес не превратится в плохого мальчика, каким он вполне может быть, если припечет.

– Повторяю, Датч, я не мальчик в пубертате. Если ты остановишься, я переживу. Правда, с трудом. Очень может быть, мне понадобится искусственное дыхание.

Я тихонько усмехнулась.

Снова появились ямочки. Выдернув из-под стола стул, Рейес поставил его в центре кухни, сел и свел за спиной руки. В темных глазах сиял вызов. В такой позе его плечи казались невероятно широкими. На несколько секунд я застыла, чтобы полюбоваться, и только потом обошла стул.

Присев, я обернула завязку вокруг запястий Рейеса и стала сооружать узел. Все это время длинные пальцы поглаживали мои руки. Прикосновения были легкими и как будто ничего не значили, но по рукам разлился трепет. Закончив, я наклонилась и поцеловала Рейеса в обе ладони. Его пальцы оставили теплые дорожки на моих щеках и шее.

Я встала, подошла к таймеру, завела его и опять повернулась к Рейесу.

– У меня всего пятнадцать минут, – объяснила я, стягивая ботинки, джинсы и трусы. На счету была каждая секунда.

Свитер, который я надела, прикрывал меня до самых бедер, так что ничего такого Рейес не видел, но из его груди вырвалось низкое рычание, а сам он запрокинул голову, словно теперь жалел, что привязан к стулу.

Как и в прошлый раз, я села на Рейеса и запустила пальцы в темные волосы. Он смотрел мне прямо в глаза мерцающим пристальным взглядом. Гладкие мышцы напряглись. Я поцеловала его, и поцелуй получился неторопливым и пьянящим. Рейес сразу же ответил. На вкус он был как грозовые облака с дождем. Я поерзала, и он резко вдохнул, обдав наши рты прохладным воздухом. Твердость под штанами манила невероятно, и я вжалась в Рейеса еще сильнее. С его губ сорвался еле слышный стон, и он чуть-чуть приподнялся мне навстречу. Возникло трение, и заискрил ток. Я вцепилась в широкие плечи. Рейес снова потерся об меня, задевая джинсами клитор и разжигая внутри нешуточный огонь.

Не в силах сдерживать разгулявшееся желание, я задрала футболку Рейеса и уставилась на рельефный живот. А потом снова посмотрела ему в глаза. Огонь разгорелся ярче, но я сосредоточилась. Заглянула сквозь пламя. Вгляделась в мужчину за пылающим инферно.

Отодвинувшись, я поцеловала гладкую кожу на груди Рейеса. Прикусила сосок, лизнула и втянула в себя.

Завязка передника скрипнула от натяжения, но Рейес выполнил обещание и не сдвинулся с места. И все же я чувствовала, какая внутри него бушует борьба, как он становится все горячее, и как все сильнее напрягаются крепкие мышцы.

Оставив футболку в покое, я занялась джинсами. Каждое мое движение вызывало в Рейесе вспышки адреналина, которые эхом отдавались во мне. От каждого прикосновения, от каждого нюанса горящего в нем желания внутри меня все выше и выше поднимался волнительный экстаз.

Расстегнув джинсы, я стала их стягивать. Рейес приподнялся, чтобы мне было удобнее, и я не торопясь стащила штаны по его бедрам. Сказать, что увиденное меня впечатлило, было бы капитальным преуменьшением. Стянув джинсы ниже колен, я втиснулась между ногами Рейеса. Ужасно хотелось попробовать его на вкус. Провести зубами по всей длине. Напиться его возбуждением так, чтобы у него не осталось выбора. Чтобы он кончил мне в рот.

Лишь чудом мне удалось сдержаться, но только потому, что почувствовать Рейеса внутри хотелось еще сильнее, а время заканчивалось.

Я наклонилась и провела языком от основания члена до самого кончика. Рейес застыл. Все его мышцы превратились в мрамор. Я залезла к нему на колени, взяла член в руку и одним гладким движением села, полностью погрузив его в себя. Тихий стон лаской прошелся по всем моим чувствам и ощущениям, и волна наслаждения стократ выросла.

Обняв Рейеса за шею, я вцепилась ему в волосы и начала двигаться. Поначалу медленно, лишь слегка приподнимаясь и опускаясь. Постепенно во мне накапливались тлеющие угольки и разгорались в бушующее пламя. Я задвигалась быстрее. С каждым движением, с каждым ударом росло напряжение внизу живота.

А потом я почувствовала приближение оргазма. Едва различимую рябь в океане желания. Крошечную искру на пике раскаленной добела энергии.

Я знала, что Рейес тоже это почувствовал. Он замер, закрыл глаза и крепко стиснул зубы.

Наслаждение выросло молниеносно. Разлилось во все клеточки. Как жидкая лава, затопило живот. И вдруг напряжение взорвалось ослепительно вспышкой, укрыв меня волной самых сладких, самых неописуемых ощущений, известных человечеству.

Завязка разорвалась, но Рейес, по-прежнему держа слово, вцепился в спинку стула так сильно, что побелели суставы. Его тоже настиг оргазм. Из груди вырвался чувственный стон, и с последним ударом по всему его телу разлились пульсирующие вспышки.

Я так сильно прижимала его к себе, что он наверняка мог задохнуться, но, похоже, не имел ничего против. Потом я вспомнила, что в какой-то момент слышала не то треск, не то лязг, и чуть-чуть отклонилась, чтобы узнать, в чем дело. Рейес сломал стул. Металлический. Такое непросто будет объяснить.

Звякнул таймер. Рейес тут же отпустил спинку стула и обнял меня обеими руками. Сначала я удивилась. Он сжимал меня сильно, но в то же время нежно и пытался отдышаться. Я прижала его голову к своей груди и не хотела отпускать. Будь моя воля, я бы никогда его не отпустила.

Пока мы сидели в обнимку на сломанном стуле, в кухне внезапно на цыпочках появилась Суми, выключила медленноварку и так же на цыпочках ушла, притворившись, будто нас вовсе и не видела. Если бы не она, я бы так и не отпустила Рейеса. Как только Суми ушла, мы оба рассмеялись, и я наконец поняла, что надо вернуть ему способность дышать. Еще чуть-чуть поерзав напоследок, я слезла с него, собрала свои вещи и пошла в уборную смывать следы страсти, а Рейес тем временем разбирался со своими джинсами.

Забрав его куртку, я подождала, пока он выключит в кухне свет, и мы вместе вышли на улицу через заднюю дверь.

– В общем, завтра увидимся? – спросила я, пока Рейес провожал меня до машины Мэйбл.

Он переплел наши пальцы, и мы шли за ручку, как влюбленные школьники.

На другой стороне улицы был припаркован черный грузовик. Я подумала, что это и есть машина Рейеса, иначе предложила бы подвезти.

– Почему ты не хотела, чтобы я к тебе прикасался? – спросил он с искренним недоумением.

Я смутилась, но все же сказала правду:

– Отчасти потому, что это дало бы тебе надо мной слишком много власти.

Ни капельки не обидевшись, он кивнул.

– А еще?

– Потому что я не заслужила твоей ласки.

– В каком смысле?

Я рассмеялась:

– Да не бери в голову. Не знаю.

– Скажи мне. Пожалуйста.

Упав в омут смущения еще глубже, я поковыряла ботинком тротуар.

– Мне кажется, я… плохой человек. – Рейес уже собрался возразить, но я успела добавить: – Знаю, звучит дико, но я с первого взгляда понимаю, какой передо мной человек. Я не знаю почему, не понимаю как и не жду, что ты мне поверишь, но я точно могу определить, плохой человек или нет. Так что можешь мне поверить. Если я говорю, что я плохая, то так оно и есть.

– Ты ошибаешься.

– Ты сам знаешь, что нет. У тебя инстинкты не хуже моих. Почему я здесь оказалась? Почему ничего не помню? Всему этому есть только одна причина. Наверняка я сделала что-то ужасное.

Когда мы дошли до машины Мэйбл, Рейес повернулся ко мне:

– Ты не права.

Я опять собиралась поспорить, но он наклонился и поцеловал меня. Поцелуй был нежным и ничего не требовал взамен. И по шкале влюбленности я влюбилась еще на одну отметку сильнее.

***

Откуда-то издалека послышался крик. Визгливый и очень сердитый. Звук нарастал, пока не начало казаться, будто орут прямо мне в лицо. Я была дома. Едва переступив порог, я просто-напросто рухнула на Дензела. Может быть, этот крик мне снится? Вдруг у меня очередной кошмар? С большим трудом я разлепила веки и прямо перед носом увидела женщину. Старую разлагающуюся женщину с белыми глазами и открытым ртом, которая кричала не на кого-нибудь, а именно на меня.

– Где мой ребенок? Где мой ребенок?! – снова и снова вопила она.

Подскочив, я стала отползать от старухи и грохнулась на пол. Служивший мне тумбочкой деревянный ящик больно врезался в плечо. Не успела я встать, как мимо головы пролетела кофейная чашка и разбилась о стенку справа.

Встав на четвереньки, я пригнулась, чтобы не превратиться в мишень для летающих вещей и обломков. Оказывается, в моей квартирке произошел взрыв, а его эпицентром была очень злая и очень могущественная престарелая женщина.

В какой-то момент показалось, что в ванной будет безопаснее. Я поползла туда и попыталась ногой закрыть за собой дверь, но вместо этого порезала ступню об осколок битого стекла. Глянув вверх, я увидела, что в воздухе висят еще сотни таких же.

Женщина разбила зеркало, и в парящих кусочках отражался лунный свет. В тот самый миг, когда старуха обрушила осколки, они дождем посыпались на пол под мелодичный перезвон, а я пулей выскочила из ванной.

Дензела злюка решила использовать в качестве тарана, а целью выбрала мою голову. Я бросилась в гостиную. Мое единственное спальное место врезалось в стену, и весь дом задрожал.

Так быстро, как только могла, я стала пробираться к двери, молясь по пути, чтобы мистер Кубрик прямо сейчас не решил меня пофотографировать, как вдруг мимо уха пролетел стакан и разбился о стену, беспрепятственно проскочив сквозь голову Ирмы. На Сатану, которая пряталась у нее под ногами, посыпались осколки. Кошка зашипела и куда-то сбежала.

Во мне вспыхнул гнев. Стиснув зубы, я уставилась на женщину, которая уничтожала мои скудные пожитки, среди которых, между прочим, были и по-настоящему ценные вещи. Как, например, стакан. Он у меня вообще один. Был.

Я покосилась на Ирму:

– Виси на месте. Я разберусь.

А секунду спустя уже стояла перед старухой, передавив ей горло. Все равно я ни слова не понимала из того, что она кричит. Было ясно лишь одно: она хочет найти своего ребенка.

– Во-первых, – начала я, кивнув туда, куда убежала Сатана, – это моя кошка. – Женщина попыталась выцарапать мне глаза, поэтому я схватила ее за пальцы свободной рукой и подтянула ближе. – А во-вторых, меня не так просто убить, как младенца. Но ты попробуй. Посмотрим, сколько еще ты убьешь детей после того, что я с тобой сделаю.

Старуха тут же угомонилась и поморгала.

– Ч-что?

Я тоже поморгала.

– Зачем мне тебя убивать? – спросила она неожиданно приятным голосом. Судя по всему, задачку я ей задала нешуточную. – И зачем мне убивать ребенка?

Я опять моргнула.

– А разве ты не этим занимаешься?

– Я бы никогда так не поступила! – ошеломленно воскликнула женщина и шлепнула меня по руке.

Я опустила руки и отошла на шаг назад.

– Я бы никогда ничего подобного не сделала. Все это время я пыталась его остановить!

На меня навалился ужас размером с планету.

– Кого, Новали? Кого ты пыталась оставить?

Она поджала губы.

– Того, кто убил мою дочь. Того, кто запер меня в дурдоме на всю жизнь за то, что я пыталась рассказать людям, что он натворил. Моего мужа. Делберта Смитса.

В квартире повисла жуткая тишина. Пустые глаза Новали наполнились слезами.

– Он убил мою драгоценную Роуз, а всем сказал, что это сделала я.

– И все ему поверили?

– Он был мэром, – сухо ответила Новали. – Никто не сомневался в том, что говорит мэр. Полгорода сидело у него в кармане.

Я пошла по обломкам к дряхлому стулу и выругалась, когда наступила на кусочек из конструктора. Понятия не имею, откуда он взялся.

– Даже не знаю, что сказать, Новали. Мы думали, это все ты.

– Нет.

Она пошла за мной в столовую и села на второй стул. Правда, столовой у меня нет, обеденного стола тоже, но это не важно. В общем, мы сидели на стульях лицом друг к другу.

– Я бы никогда не причинила вреда ребенку.

– А взрослой женщине? – поинтересовалась я, кивком показывая на разгромленную квартиру. Что мне теперь говорить домовладельцу?!

– Нет. Никогда. Я хотела тебя только напугать.

– Что ж, у тебя получилось. Как там было? Ржавчина на металле, Бэтмен.

Улыбка, которая появилась на губах Новали, была очень… разумной. Не будь у нее абсолютно белых глаз и следов разложения…

– Ты все еще хочешь обратно свою куклу?

Она опустила голову и сцепила на коленях руки.

– Это ведь не мой ребенок, правда?

Я покачала головой.

– Мне годами твердили, что моя девочка в кукле. В конце концов я сама в это поверила.

– Мне очень жаль, Новали, но я должна кое-что знать. Первых двух детей Эрин убил твой муж?

Ее голова опустилась еще ниже.

– Да. Я пыталась его остановить.

– Но почему? – печально спросила я и ощутила подступающую тошноту.

– Из-за моей сестры. Она одна поддержала меня после случившегося. Пыталась вытащить меня из лечебницы. Снова и снова говорила властям, что нашего ребенка убил Делберт. Призывала людей выступить с протестом и всем рассказать, сколько зла он натворил. Из-за того, что она бросила ему вызов и вообще осмелилась ему противостоять, Делберт поклялся убить и ее дочерей. И всех дочерей ее сыновей. Во всех поколениях. Этим он с тех пор и занимается. Убивает только девочек и только до того, как им исполнится один год. Если они каким-то чудом выживают, он оставляет их в покое.

– Вот ведь гад! Это же надо так ненавидеть девочек!

– Он был злым человеком.

– Даже не сомневаюсь. Значит, все это время ты пыталась его остановить?

– Да. – Новали поникла, словно на нее навалилась страшная усталость. – Но получилось всего три раза. Мне удалось спасти мать Эрин, ее сестру-близняшку, а потом и саму Эрин.

– Но ведь у тети Эрин был ребенок, который…

– Да, это тоже дело рук Делберта. Я больше не могла его сдерживать. Он становится сильнее. – Новали с надеждой посмотрела на меня. – Ты должна его остановить. Раз и навсегда.

Это далеко за пределами того, на что я лично подписалась.

– Я не знаю как, Новали, – покачала я головой. – Даже представить не могу.

– Но ты обязана! – запаниковала женщина.

И была права. Я обязана хотя бы попытаться. Чего стоит моя жизнь, если я даже не попробую спасти маленького ребенка?

– Ладно, я попробую. И как мне его остановить?

– Разве ты не знаешь?

– Понятия не имею.

Новали тепло улыбнулась:

– Тебе нужно всего лишь его увидеть, – и положила холодные и мягкие от старости ладони мне на щеки. – Все остальное сделает твой свет.

– Мой свет? В смысле фонарик? Тогда мне нужны новые батарейки.

Потрепав меня по щеке, Новали встала, словно собиралась уйти. Я тоже поднялась на ноги, кивнула на куклу, которая валялась на полу под Ирмой, и пообещала:

– Я верну ее Эрин.

– Спасибо.

Несколько секунд Новали смотрела на куклу, и на миг показалось, что она вот-вот заплачет. Может быть, не стоило говорить ей, что это не ее дочь? Порой неведение – высшее благо.

Шмыгнув носом, Новали повернулась ко мне:

– Ты должна поторопиться. Долго мне его не удержать, а он уже почти на месте.

Меня затопило тревогой. Не задавая лишних вопросов, я схватила куклу, ключи от машины Мэйбл и рванула на улицу.

У дома Билли и Эрин меня уже неудержимо трясло. Скорее всего оттого, что на мне была майка с надписью «Я почти уверена, что мой ангел-хранитель балуется крэком» и пара форменных медицинских штанов, которые я взяла домой из больницы, а температура на улице стояла где-то между «вот гадство!» и «охренеть как холодно!». С заднего двора Мэйбл я уехала, подняв столб пыли. Конечно, есть риск, что она заявит об угоне, но времени на объяснения не было. Как, видимо, и на то, чтобы захватить куртку. До сих пор я понятия не имела, как сильно поранила ногу, но ступня то и дело соскальзывала с педали газа. Так что к моим очень даже заметным конвульсивным дерганиям была наверняка причастна и потеря крови.

Остановившись прямо перед домом, в который явно вкладывали душу, я выскочила на улицу и заколотила в дверь с криком:

– Билли! Эрин! Открывайте скорее!

Минуты две я бесила весь район самым хулиганским образом. На каждом крыльце по соседству включился свет, а крыльцо Эрин и Билли по-прежнему оставалось темным.

– Билли!!! – опять завопила я, всем весом навалившись на дверь.

Если хозяева не идут ко мне, то, может быть, я смогу прийти к ним. Вот только дверь, судя по всему, была сделана из какого-то супердерева. Чем сильнее я толкала, тем прочнее она застревала. Ну или мне так казалось. Внезапно, словно с небес вдруг пролился свет, на крыльце загорелся фонарь.

Дверь открылась ровно настолько, насколько позволяла цепочка. В щелочке показалась Эрин с сонно и сердито сдвинутыми бровями.

– Джейни? Какого черта? – спросила она хриплым голосом.

– Открой дверь, – велела я.

– Пошла ты!

И снова не было времени объяснять.

– Заранее прошу прощения.

Глубоко вздохнув, я бросилась на дверь с разбега в пару шагов. Цепь разорвалась, и Эрин с криком отшатнулась.

– Эрин! – завопил бегущий на помощь жене Билли.

Я сунула ему под нос куклу:

– Дело не в кукле. Я ошиблась, – и побежала мимо него наверх по лестнице.

– Джейни! – крикнула Эрин и рванула за мной, но я почти сразу же перестала ее замечать.

А добравшись до комнаты Ханны, застыла на пороге.

Делберт времени даром не терял. Он стоял посреди детской и мясистыми лапами душил Новали, которая медленно оседала на пол. Может ли он ей по-настоящему причинить какой-то вред? Все-таки она уже умерла.

Новали взглянула на меня. Наверное. По глазам без зрачков трудно понять, куда эти глаза смотрят.

И все же да, она точно смотрела на меня. И почему-то ни капельки мое присутствие ее не радовало. Не сразу, но я поняла, в чем дело. Новали отвлекала Делберта, а я тут стою, видите ли, и непонятно зачем тяну резину.

– Билли, быстро выноси дочь из дома, – скомандовала я.

– Какого черта ты тут забыла? – рявкнула Эрин, требуя объяснений.

К сожалению, Делберту стало неинтересно душить жену, и он повернулся ко мне. Билли, дай ему бог здоровья, долго не думал. Подбежал к дочери и поднял ее на руки.

– Куда мне ее отвезти?

На лице Эрин только слепой не увидел бы ясно написанного замешательства.

– Да что тут происходит? – спросила она у мужа визгливым от волнения голосом и побежала к Билли, когда тот уже нацепил на руку сумку для подгузников.

Честное слово, я понятия не имела, куда можно отвезти Ханну, но вдруг вспомнила, что на святую землю злу точно так запросто не пробраться.

– В церковь, – сказала я. – Или на кладбище. Куда угодно, где есть освященная земля.

Билли молча кивнул и взял Ханну поудобнее. В этот самый момент девочка расплакалась.

Детский плач мигом привлек внимание мэра, и в его глазах запылал неутоленный голод.

– Очнулся, гад? – гаркнула я ему, а потом крикнула Билли: – Уводи их отсюда! Быстрее!

И Билли опять не подвел. Схватил Эрин за руку и вместе с ней и дочерью помчался вниз по лестнице.

Как только они ушли, вокруг Делберта током заискрила ярость. И я ее приняла. Впитала прямо через него. Высосала, как через соломинку, и подчинила своей воле. Но Делберт оказался силен, а я забыла взять с собой фонарик. Впрочем, может быть, сработает другой свет.

И поискала выключатель и увидела Эрин, которая почему-то вернулась.

– Эрин, какого черта? Уходи отсюда!

Она покачала головой:

– И не подумаю. Билли уже увез Ханну. Я должна увидеть, чем все закончится.

Блин, она знала! Знала, что в ее жизнь вмешивается что-то сверхъестественное.

Не знаю, много ли она могла увидеть, но землетрясение, от которого дрожал весь дом, явно должно было произвести впечатление.

Новали наконец пришла в себя и отошла в сторонку, с довольным видом сложив на груди руки. Захотелось сказать ей про фонарик, но Делберт с каждой секундой становился все злее и все слабее.

Пускай его энергия была злой, плохой и какой угодно, но чувствовала я себя великолепно. Даже удивленно моргнула. Он был как наркотик. Как героин, экстази или кофе в три часа ночи. Словно умирая от жажды, я никак не могла насытиться и шагнула ближе. Я пила его, упивалась кайфом, который получала, и дышала энергией, пока в Делберте не осталось ни капли.

Переполненная надеждами, Новали прижала руки к груди. Делберт тяжело застонал, и дом тряхнуло до самого фундамента.

Несколько секунд спустя мэр сощурился и прикрыл руками глаза, словно прятался от света.

– Я и твою дочь убью! – заорал он, отчаянно пытаясь остановить то, что с ним творилось.

Я схватила его за лацкан пыльного пиджака и подтянула к себе:

– У меня нет дочери.

– Так я ей и скажу, когда выпью из ее легких последний вздох!

Я знала, что это всего лишь пустые угрозы, но стены почему-то затряслись еще сильнее. Фотографии в рамках попадали на пол и разбились. Эрин вскрикнула, но ни на миллиметр не сдвинулась. Очень сомневаюсь, что вела бы себя так же на ее месте.

Делберта затрясло. Призрачная кожа потрескалась, и вместо крови из нее засочилась тьма. Голова откинулась, а спина выгнулась дугой.

– Тебе вниз, дружочек, – проговорила я, отдавая приказ, которого не понимала.

Под бестелесной душой мэра появились тени, которые стали разрастаться во все стороны, пока Делберт с огромными от страха глазами не растворился в этих тенях. Тьма забрала его с собой. Что ж, он хотел быть злым, а внизу таким самое место.

В тот момент, когда клубящийся тенями портал закрылся, все прекратилось, и вокруг нас воцарилась тишина. Новали упала на колени и разрыдалась. Рядом со мной по-прежнему стояла Эрин, лицо которой превратилось в маску шока.

Она нашла телефон и позвонила Билли. Вдалеке послышались сирены. Эрин ничего не рассказала мужу о том, что здесь произошло. Сказала только, что Ханне можно вернуться домой, потому что теперь ей здесь ничего не угрожает.

Я глянула на Эрин, когда та положила трубку:

– Странно, скажи? У нас землетрясения одно за другим.

Хотя я была уверена, что в последнем виноват Делберт.

– У тебя кровь идет, – сказала Эрин.

– Вот блин! – На ковре из-за меня осталось заметное пятно крови. – Извини, пожалуйста.

На одной ноге я попрыгала к двери.

– Куда поскакала? Нам сюда.

С этими словами Эрин повела меня в ванную чуть дальше по коридору.

Пока она встречала мужа с дочерью, я засунула ногу под воду в раковину. Приехали патрульные. С ними разбирался Билли, а я молча молилась, чтобы Мэйбл не успела заявить об угоне. Эрин разглядывала здоровенную дыру у меня в ступне. Я сидела на шкафчике и во все глаза смотрела на Ханну, которая спала в люльке возле меня.

– Она просто прелесть.

Эрин кивнула и еще раз облила мне ногу перекисью. Имелось у меня подозрение, что ей сам процесс приносит удовольствие.

– Все в порядке?

Она опять кивнула, и ее губы превратились в тонкую линию, словно Эрин изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Вот только трясло ее сильнее, чем меня. Да уж, воспоминаний ей на всю жизнь хватит. Хорошо, что она Делберта не видела. Иначе бы годами потом у мозгоправа сидела.

– Эрин, – проговорила я и опустила голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Эрин была на грани того, чтобы разреветься. – Она тебя спасла. Твоя двоюродная бабушка, Новали. Она спасла тебя, твою маму и тетю.

Во взгляде Эрин плескалась смесь понимания и удивления.

– Я всегда чувствовала, что между нами есть связь, – наконец сказала она, вновь обретя дар речи. – Как будто знала с самого рождения, что она за мной приглядывает.

– И теперь ты знаешь это наверняка. Что-то мне подсказывает, что она еще долго будет рядом.

– Надеюсь.

Эрин заозиралась, будто искала Новали. И Новали ее слышала, потому что стояла рядом со мной и восхищенно смотрела на Ханну.

– Извини, что лишила тебя дополнительных смен, – сказала я Эрин.

Та покачала головой и глубоко вздохнула:

– Да нет, ты была права. С маленьким ребенком я бы столько не потянула. Даже не знаю, что бы делала без Билли.

– Он у тебя что надо, – согласилась я. – А в одном полотенце вообще шикарный.

– И не говори, – усмехнулась Эрин.

– Тебе не нужны дополнительные смены, Эрин. Ты невероятно талантливый художник! Вернись в универ, доучись. Ты станешь потрясающим иллюстратором или даже дизайнером интерьеров. У тебя дом как с картинки. – Тут я осмотрелась по сторонам. – Ну, был как с картинки.

– Если бы ты сегодня не приехала…

Чувства взяли верх, и она расплакалась. Ее плечи затряслись. Я погладила ее по руке, и Эрин обняла меня, чуть не столкнув со шкафчика. С трудом сдерживаясь, я крепко обняла ее в ответ. Ее эмоции были настолько сильными, что я не могла понять, где они заканчиваются и где начинаются мои собственные.

– Я рада, что успела, – еле-еле выдавила я.

– Я тоже.

Так мы и стояли, обнявшись, несколько долгих минут, пока Эрин не взяла себя в руки. Икнув напоследок от переизбытка чувств, она вдруг спросила:

– А когда это ты видела Билли в полотенце?