Текст книги "Восьмая могила во тьме (ЛП)"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Договорить не удалось. Послышался какой-то треск, громкий и резкий, как будто сломалось дерево. Интересно, я спятила, или все-таки…

Ну да, точно. Под моим весом деревянная крышка старого колодца треснула. Широко распахнув глаза, я уставилась на Мо, а она – на меня. Секунду спустя я полетела вниз.

Глава 11

Бог дает нам только те испытания, которые мы можем преодолеть.

Видимо, в глазах Бога я крутая до мозга костей.

Наклейка на бампер

Ровненько, конечно, дерево сломаться не могло. Падая, я расцарапала спину и руки, но успела схватиться за доску и повисла, болтая ногами. Острый обломок пропахал мне кожу от уха через весь лоб. Но поняла я это, только когда кровь залила глаза.

Мо пыталась меня вытащить, но все без толку. Я слишком много весила. И все из-за Пип, которая прибавляла к моему весу килограммов сорок. Ребра почему-то горели, и было тяжело дышать, но мне все-таки удалось набрать в легкие воздух, чтобы позвать на помощь мужа, как вдруг доска, за которую я держалась, как за спасательный круг, раскололась пополам.

Падала я дольше, чем ожидала. И, пока летела в темную бездну, молилась, чтобы на дне оказалась вода. Однако молитвы остались без ответа. От сильного удара ноги подкосились, и бедренные кости в суставах заскрипели из-за внезапной остановки. Из легких вышибло воздух. Чтобы сделать вдох, я подняла руки над головой, и в боку стрельнуло. Видимо, сломалось ребро. А может, и не одно.

Земля внизу оказалась неровной, и где-то на задворках сознания зазудела мысль, что я сижу на останках как минимум двух человек. Прислонившись спиной к стенке, я стала думать. Колодцы в этой области такими широкими не делают. В них может упасть разве что ребенок или небольшое животное. Но этот выкопали на совесть, хоть колесом ходи. Повезло мне. Я вполне могла оказаться в канализации. А Пип вполне могла умереть.

Рядом появилась Мо. Вопрос: почему не Рейес? Он же любит появляться, когда мне грозит смертельная опасность. Так где его черти носят?!

Места на дне хватало, чтобы Мо спокойно стояла рядом со мной. Правда, будь она жива, все было бы не так просто. В призрачном же виде она стояла буквально наполовину внутри стенки колодца.

Осмотревшись, я увидела только круглую верхушку, напомнившую мне об одном ужастике, и, собственно, Мо, которую я видела бы и со светом, и без. Вот только сам свет заканчивался где-то на полпути ко дну.

Надо мной из стенок торчали корни деревьев. Наверное, именно этим отчасти и объяснялось, почему болели руки и спина. Честное слово, я понятия не имела, на костях сижу или на корнях. Как бы то ни было, надолго тут застрять не хотелось ни капельки.

– Рейес, – слабо промямлила я, потому что кричать уже не могла.

– Я приведу помощь, – показала Мо, но исчезнуть не успела.

Изволил прийти Рейес в нематериальной форме и вместе с черным клубящимся плащом занял все оставшееся в колодце пространство. С широко распахнутыми глазами Мо вжалась в стену.

– Все в порядке, солнце, – выдавила я сквозь стиснутые зубы. – Он со мной.

Нематериальный Рейес испарился, и я услышала, как кто-то бежит к колодцу и резко останавливается. Сверху посыпалась грязь.

– Датч! – гаркнул над головой Рейес. – Какого черта?!

Придумать остроумный ответ от боли не было сил. Водой в колодце и не пахло, но я почему-то была мокрая. Даже очень. Глаза униженно закрылись. У меня отошли воды… Хуже не придумаешь.

Сверху послышался шепот Рейеса, отдавшийся от стен эхом:

– Ошекиэль.

Скоро придет Ош. И, наверное, приведет Гаррета, если тот все еще у нас. Значит, мне ничего не угрожает. Я в безопасности. Подумав об этом, я решила немножко вздремнуть. Набраться сил. Разложить мысли по полочкам.

Рейес на меня кричал, но я уже падала в мягкую тьму, где было не так больно.

***

Наверху ругались. До меня то и дело доходили голоса. Ош. Гаррет. Дядя Боб. Бедняга Диби! С ним спорили сразу и Куки, и Рейес. Несмотря на риск, дядя Боб хотел переправить меня вертолетом в Альбукерке. Потому что не понимал всю серьезность последствий. Может быть, не сразу, но адские псы меня точно найдут.

Правда, сейчас мне было наплевать. Если это спасет Пип, мы обязаны рискнуть. Я попыталась сказать об этом Рейесу, но меня никто не слушал.

– Чарли! – услышала я истерический крик Куки вперемежку с рыданиями, и мне стало ужасно стыдно, что я устроила такой переполох.

– Все в порядке, – ответила я и взглянула на Мо.

– Что я могу сделать? – спросила она.

Если, конечно, я все правильно поняла. Вполне возможно, она сказала, что мне пора покрасить волосы. Почему бы и нет? Моложе я не становлюсь. Семьей вот обзавелась. И ребенком. Ну, почти. Может быть, пора уже выглядеть повзрослее. Покрасить волосы. Сделать маникюр. Записаться на аквааэробику.

– Какого хрена на тебя нашло? – спросил сверху Ош и улыбнулся.

На самом деле колодец был не таким глубоким, как мне показалось при падении, но вытащить меня все равно было непросто.

И тут опять накатило. Живот будто сковало кольцом, и боль метнулась по позвоночнику. Дерьмо на палочке! Да я же рожаю!

– Народ… – начала я, глядя на головы, торчащие вокруг верхушки. Было бы смешно, если бы… Да кого я обманываю? Это и правда было смешно. – У меня воды отошли. То есть я тут уже вовсю рожаю, так что, может быть, поторопимся? И я сломала ребро. Или парочку. А еще, кажется, с тазобедренными суставами беда. И нога ниже колена болит.

– По-моему, – заговорил Ош, – раз ты сама вляпалась в неприятности, сама и выбраться сумеешь.

Куки отвесила ему подзатыльник.

– Да шучу я, шучу!

– Что за девушка рядом с тобой? – спросил Квентин, хотя я с трудом разобрала его жесты.

Попыталась ответить, но не вышло.

– Эмбер, скажи Квентину, что это Мо. Она немая, пользуется домашним набором жестов. Мне нужен сурдопереводчик.

Пока Эмбер передавала мои слова Квентину, я услышала, как скулит наверху Артемида, и удивилась, что она не пришла ко мне вниз. Тем временем Квентин кивнул, а я глянула на Мо:

– Здесь по соседству есть кто-нибудь, у кого найдется веревка?

– Да, – ответила она и несколько раз показала куда-то в сторону.

Я прожила здесь столько времени, а с соседями так и не познакомилась. Правда в том, что, даже рискнув пойти по окрестностям, мы бы не стали ни с кем общаться, потому что не хотели, чтобы новые соседи расспрашивали, почему мы здесь живем. И поэтому я понятия не имела, что находится за пределами святой земли.

– Квентин, пойдешь за Мо к соседям? Нам нужна веревка и кипяченая вода.

– А кипяченая вода зачем?

– Не знаю. Но почему-то во всех книжках при описании родов требуют кипяченую воду.

– Вода не нужна, – сказал Квентину Рейес. – А без веревки или каната не обойтись. Еще лучше – найти альпинистское снаряжение, но это уже за гранью фантастики.

Квентин кивнул, и стоявшая рядом со мной Мо исчезла, чтобы отвести его к ближайшим соседям. Оставалось только надеяться, что они найдут хоть что-то из озвученного списка.

– Ты можешь меня вытащить? – спросила я у Рейеса, шутя лишь наполовину.

Он даже не улыбнулся.

– Ты как?

– Порядок. Правда, не отказалась бы от ибупрофена или даже морфия.

– Я уже позвонил Кэтрин, – кивнул он.

– Повитухе-Кэтрин. Называй ее полным именем.

– Она уже едет, – так и не улыбнулся Рейес. Эх, теряю хватку! – Но дорога займет почти час.

– Не вопрос, подожду. – И в этот самый момент меня скрутило в очередной схватке. Учитывая ситуацию с ребрами, дышать было почти невозможно. Наобум я схватилась за ближайший корень (надеюсь, что это все-таки был корень) и крепко сжала.

– Спустите меня вниз, – послышался чей-то голос. – Я работала медсестрой в педиатрии и не раз помогала при родах. Ее нужно осмотреть.

Ни за что! Неужели меня и правда запрут в замкнутом пространстве с Дениз?!

– Не выдержит, – сказал Рейес.

– Тебя нет, а меня – да. Жизнь ребенка в опасности.

– Если не выдержит и ты упадешь на нее…

– Не упаду. Меньше меня здесь только Эмбер, а я очень сомневаюсь, что она знает, что делать.

Кажется, я опять провалилась во тьму, думая, глубоко ли под землей кости. Должен же кто-то узнать, что они здесь…

Я подняла голову, чтобы сказать об этом собравшимся, но вдруг поняла, что смотрю на чью-то задницу. Которую узнала бы среди тысяч других. Это была задница Дениз, спускавшейся на связанных простынях. Вот блин! Она точно упадет прямо на меня! Сверху опять посыпалась земля, и я закрыла глаза. Кажется, опять ласково подступила тьма, но боль снова выдернула меня в реальность.

– Ненавижу роды! – заорала я, но получился не крик, а еле слышный шепот.

– Попей, – сказала Дениз, прижав к моему рту горлышко бутылки. Она притащила сюда чемоданчик Повитухи-Кэтрин. – Я уже позвонила Джемме, солнышко. Она едет. Ты, главное, держись.

Я отпихнула бутылку.

– В тебя какой-то демон вселился? Поэтому ты вдруг стала вести себя со мной по-добренькому?

Дениз рассмеялась. По-настоящему. Посмеялась над тем, что я сказала. Ну, блин, точно, она одержима. Каким-нибудь особо ловким приспешником Сатаны.

Мачеха снова прижала к моим губам бутылку.

– Маленький глоточек. Как только начнешь тужиться, уже ни пить, ни есть тебе будет нельзя. Я должна посмотреть, как у нас дела, но тут слишком мало места.

– Все было хорошо, пока не появилась ты.

– Можешь встать на колени?

Ну вот, теперь ей чудо подавай.

– У меня что-то с костями в тазобедренных суставах. Может, сместились…

– Если бы так, ты бы выла от боли. Но связки вполне могли порваться или растянуться, так что осторожнее.

Мачеха медленно присела и за колено потихоньку сдвинула мою ногу. Было больно, но терпимо. Со второй ногой она сделала то же самое.

– Если я возьму тебя за руки и потяну, сможешь упереться мне в плечи? Тогда ты присядешь на коленях, и рожать будет легче.

– Рожать? – взвизгнула я. – Ни за какие коврижки!

– Милая, у нас может не быть выбора. А значит, мы должны быть готовы ко всему.

– Как бойскауты…

– Как бойскауты.

– О’кей, постараюсь.

– Для начала снимем с тебя штаны.

– Ну уж нет, – заартачилась я. – У нас тут зрителей полно.

– И не меньше простыней, – улыбнулась Дениз.

С ее помощью я все-таки встала на колени, и мы сняли с меня штаны

– А не могут меня поднять на этих простынях?

– Нет, слишком рискованно. Вдруг ты снова упадешь?

– Ты могла упасть на меня. Это, значит, не было рискованно?

– Риск риску рознь, Чарли. Спустить меня к вам с ребенком было менее рискованно, чем оставить тебя здесь одну. Но поднимать тебя на простынях, когда ты в любой момент можешь снова упасть, просто-напросто неоправданный риск. А это еще что такое? – вдруг спросила мачеха, показав куда-то влево.

Класс. Я сидела на черепе.

– Так вот в чем дело! Крышка моему копчику.

– Это же…

– Череп, да. Надо всем рассказать. Тут два трупа.

Даже в темноте Дениз заметно побледнела. И это было круто!

– В обморок не грохнешься? – спросила я.

– Нет, все в порядке. Надо подстелить под тебя простыню. Потом проверю, как у тебя дела.

Пришлось покреативить, но в конце концов простыня оказалось подо мной, а Дениз надела перчатки из чемоданчика Повитухи-Кэтрин.

– Можешь чуть-чуть выпрямиться?

Схватившись за торчащий корень, я, как могла, выпрямилась. Ослепительная боль не заставила себя ждать. Болело все тело, но Дениз как-то исхитрилась просунуть мне руку между ног.

– Итак, у тебя раскрытие – семь сантиметров.

– Уже надо тужиться? Не хочу тужиться раньше времени. Мне тут такого понарассказывали…

Даже здесь меня приятно обволакивало жаром Рейеса.

– Сколько она пробыла без сознания? – спросила Дениз у Куки.

– Около часа.

– Сколько?! – обалдела я. – А как будто несколько минут прошло.

Я снова уперлась руками в дно колодца и уткнулась лбом в колени Дениз. Схватка кольцом боли сковала живот, словно я бутылка кетчупа, которая дышит сквозь крепко стиснутые зубы. Сами по себе руки сжали простыню в кулаки, пока боль не начала отступать.

– Чарли, – сказала сверху Куки, – поверить не могу, что это происходит на самом деле.

– Ага, я тоже.

– А помнишь, как мы с тобой ходили в кино, и там какая-то женщина начала рожать, но не хотела уходить, чтобы не пропустить конец фильма? А потом бабах – и было уже поздно?

– Помню, конечно. Дикость чистой воды. Да и фильм закончился отстойно.

– И не говори!

– Не хочешь поделиться, что ты вообще здесь забыла? – поинтересовался Рейес.

– За тобой следила.

– Зачем?

– Ты втихаря сбежал и…

Казалось, от боли меня вот-вот разорвет пополам. В голове билась только одна мысль: почему, бога ради, женщины занимаются этим тысячи лет? Это же варварство какое-то! Пытка! Никогда в жизни, пока буду жива, не захочу проходить через это снова. Так что у Пип нет выбора. Она просто обязана быть суперской.

– И что? – спросил Рейес.

Само собой, я понимала, что все они делают. Пытаются отвлечь меня от боли и вообще от сложившейся ситуации.

– И опять встретился с Ангелом.

– А вот меня впутывать не надо, – заявил мой главный детектив.

– Ангел! – радостно выдохнула я, потому что на самом деле была рада его видеть. Точнее слышать, раз уж утыкалась физиономией в ширинку Дениз. – Зачем ты встречался с Рейесом?

– Не скажу. Он пострашнее тебя будет.

Я чуточку приподнялась, только чтобы наградить его злым взглядом.

– Ты явно плохо меня знаешь.

– Я б к тебе спустился, но с деторождением завязал давным-давно.

– Трусливая какашка!

– И горжусь этим.

– Я бы все тебе выложил, – сказал Рейес. – У тебя ведь в заложниках мои трусы. Выбора бы не было.

– Значит, сейчас ты без трусов?

– У тебя высокое давление, – подала голос Дениз, проверив меня одной из тех штук, что надеваются на запястье и дико меня зачаровывают, и посмотрела вверх: – Нужна веревка.

– Нашли! – крикнула в ответ Эмбер. – Правда, хозяин веревки не хотел отдавать ее просто так. Не верил, что у нас в яме беременная женщина, поэтому пришел с нами. Чтобы помочь.

– Ну, привет! – крикнул мне сверху какой-то мужчина. Судя по акценту, индеец. – Кажется, нам тут помощь профессионалов не помешает.

– Ага, здрасьте, – поздоровалась я. – Дико извиняюсь, что я тут без штанов и все такое.

– Если твой муж не возражает, я тем более.

На этот раз меня попыталась разорвать пополам схватка помощнее, чем все ее предшественницы. Не выдержав, я простонала сквозь зубы и попыталась дышать размеренно, но не помогало.

– Нужна веревка! – повторила Дениз.

– Готовлю, – отозвался Рейес.

– Нашел доску! – крикнул подбежавший Ош и положил поверх колодца здоровенную доску.

– Ну и зачем? – еле выдавила я. – Сломается, как и крышка.

– Не сломается. Эта с твоего кухонного стола.

– Тогда, может, и выдержит. – Меня скрутило в три погибели. Я так сильно сжала кулаки, что проткнула ногтями кожу на ладонях, и сказала Дениз: – Давит сильно. Ужасно хочется тужиться.

– Ладно, солнышко. – Придержав за плечи, она опять засунула руку мне между ног. – Ты уже готова. Если хочешь тужиться, вперед.

– Но нас ведь могут вытащить…

Мачеха покачала головой:

– Поздно. Придется сделать это здесь.

– Я не хочу, чтобы мой ребенок родился в колодце, – процедила я, гневно глядя на Дениз.

– Понимаю, – отозвалась та, и в этот самый момент я начала тужиться изо всех сил. Потому что не могла иначе.

Дениз рассказывала, что нужно делать. Тужиться, считая от одного до десяти, потом отдыхать. Опять тужиться под счет до десяти, снова отдыхать. В какой-то момент я вспомнила, что она не занималась этим много лет. Все могло измениться. Может быть, дети сейчас рождаются по-другому. Может быть, десять – уже не магическое число. Только спорить с Дениз я не могла. Хотя бы потому, что вообще с трудом говорила.

На очередной схватке она растирала мне спину, пока я снова не смогла нормально дышать. Опять послушав сердцебиение Пип, Дениз заорала:

– Мне нужна веревка!!!

Потом прижала меня спиной к стенке колодца, обхватила ладонями мой живот и надавила вверх.

От боли я закричала и попыталась оттолкнуть мачеху. Она что-то сказала, но я не поняла. А потом получила третью в жизни пощечину. Внутри вспыхнула ярость. Под нами дрогнула земля, сверху посыпалась грязь, но Дениз и бровью не повела.

– Слушай меня! – кричала она, едва не касаясь моего носа своим. – Пип в беде. Будешь тужиться – она задохнется.

От тревоги я мигом поостыла.

– На несколько секунд ее сердце перестало биться. Может быть, пуповина обвилась вкруг шеи. Тебе нужно кесарево.

– Отсюда нельзя уходить, – еле проговорила я, и из самой моей сущности вырвались мучительные рыдания. – Иначе она окажется в опасности.

– Чарли, она уже в опасности. Ничего не понимаю. В чем дело?!

– На нее… – начала я, но не договорила, потому что рыдала вовсю от бешеного страха. – На нее охотятся. Страшные… жуткие… сверхъестественные существа. С острыми как бритва клыками и когтями размером с Питтсбург. Шагнем за пределы этой земли – ее убьют.

С отвисшей челюстью Дениз уставилась на меня, как на ребенка с очередными выдумками. По глазам было видно, что она по привычке собиралась меня отчитать, но вдруг до нее стало доходить.

– Чарли… Ты серьезно?

– Поверь мне, сама бы хотела пошутить.

Несколько долгих минут мачеха растерянно сидела, не зная, что делать. Опять пришла схватка. Дениз давала подсказки и прижимала живот, не позволяя пуповине задушить мою дочь. Больно было ужасно, но я испытывала только благодарность, пытаясь тем временем отдышаться и лечь поудобнее, хотя не получалось ни то, ни другое.

И вдруг Дениз будто осенило. Она кивнула, выпрямилась и деловито велела:

– Обопрись о стену.

Я села на пятки и развела согнутые ноги как можно шире, учитывая, что места тут было с гулькин нос.

Присев на корточки, Дениз наклонилась и просунула локти мне под колени.

– Я перетяну пуповину через головку. Но для этого придется подтолкнуть Пип обратно. Будет больно, Чарли.

– И не такое переживали, – выдохнула я, готовая на все, лишь бы спасти дочь.

Рядом появился Рейес в нематериальном виде. Его присутствие казалось обжигающим, но таким знакомым, таким родным, что я была рада. Пока он не встал у меня за спиной и не прижал к шершавой стенке колодца, чтобы Дениз смогла сделать свое дело. Через секунду ее рука оказалась внутри, разрывая меня пополам.

Я закричала. Крик вышел долгий, громкий и из самой души. Рейес прижимал мои плечи к стенке. Я вцепилась ногтями в его руки, но правда в том, что только он не давал мне все испортить, пока мачеха подталкивала Пип назад и искала пуповину. Простыня покрылась кровью. Мои ноги, футболка и все вокруг меня и на мне – тоже.

С очередным приступом боли я услышала голос Дениз:

– Кажется, получилось. Шейка свободна. – Она снова послушала сердцебиение Пип.

Рейес по-прежнему прижимал меня к стенке. Боль стала невыносимой опять, и я обеими руками схватила его за волосы.

Дениз выдохнула с облегчением:

– С ней все в порядке, Чарли. Мы справимся.

Наверху с Ошем и Гарретом ругался индеец. Он хотел вызвать скорую, а они твердили, что уже вызвали. Врали, конечно, но им же нужно было как-то угомонить энтузиаста.

– Будут разрывы, – предупредила мачеха, – но, пока мы здесь, я ничем помочь не смогу.

– Ничего, – сказала я, покрываясь потом с ног до головы. – Опять начинается.

–  У тебя все получится, солнышко.

Я кивнула и изо всех сил стала тужиться на схватке. Головка Пип уже шла, и в который раз мне показалось, что я вот-вот разорвусь пополам.

– Все… Все! Хватит тужиться! – велела Дениз и подхватила одну из простыней, чтобы вытереть головку Пип, а потом достала какую-то резиновую на вид штуку из чемоданчика.

Я не видела, что делает мачеха, зато услышала тихий и явно недовольный плач, и опустила голову на плечо Рейесу. Вот только Пип еще была наполовину во мне, и мне очень-очень хотелось тужиться. Изо всех сил я боролась с этим порывом.

– Сейчас достану одно плечико, потом второе. Не тужься.

– Чего?

Не успев ничего понять, я пережила еще одну волну боли, и Пип каким-то чудом оказалась снаружи. Судя по крику, ее это ни капельки не радовало.

– Рейес… – приглушенно проговорила я, потому что обеими руками прикрыла рот и не могла оторвать глаз от дочери.

– Она чудо, – шепнул он мне на ухо.

Хорошо, что он все еще меня держал, потому что сильно сомневаюсь, что сидела бы вертикально без его поддержки.

Дениз усиленно обтирала нашу дочь. А мне, наверное, наконец выпал шанс подумать о сломанном ребре, боли в бедрах и крови, которая до сих пор текла со лба.

Я улыбнулась мужу:

– Прикольный выдался день, скажи?

Он покачал головой.

– Так веревка еще нужна, или как? – спросил Ош.

– Нужна, – ответила Дениз. – Через пару минут.

Потом перерезала пуповину, прицепила что-то вроде прищепки на Пип, завернула в самую чистую простыню и вручила сверточек мне.

Передо мной оказалось круглое личико в пятнах слизи, но самое прекрасное, что мне доводилось видеть за всю жизнь. Темные реснички, полные губки, упрямый подбородок… Я увидела воплощение Рейеса, и мое сердце раздулось от гордости.

– Она идеальная, – прошептала я.

– Так и есть. Но нам надо как можно скорее вытащить вас отсюда.

– Повитуха-Кэтрин приехала, – сообщила Эмбер. – Можно мне ее подержать?

– У Кэтрин и спроси, солнце.

Эмбер рассмеялась:

– Я про Пип.

– Конечно, можно, как только нас отсюда вытащат.

– Мы еще не закончили, – заявила Дениз.

– В смысле?

– Надо достать из тебя остальное.

– Какое еще остальное?

Блин, не надо было спрашивать.

***

Первой подняли Дениз в обнимку с Пип. Потом ко мне спустили Рейеса. Он взял меня на руки, и нас стали поднимать вверх с помощью какой-то блочно-веревочной системы, которую на скорую руку сообразил Гаррет. На полпути я отключилась. Сил не осталось. Болело все с ног до головы. Но пока с Пип все путем, со мной тоже. Я знала, что о ней позаботятся. Семья у нее просто огромная.

Через несколько часов я проснулась в постели рядом с Рейесом. Между нами лежал крошечный сверток. Тускло горела одна-единственная лампочка, а в углу на стуле храпела Повитуха-Кэтрин. Который час, меня не интересовало, зато хотелось знать, сколько я продрыхла. Сколько пропустила часов из жизни Пип.

Ее одели в костюмчик, который купила Куки. Когда я его увидела, он показался мне слишком маленьким. Дети ведь не бывают такими крошечными. А теперь на Пип он выглядел даже великоватым. Сама Пип казалась какой-то нереальной. Как куколка с густыми ресничками, маленьким носиком и треугольничком волосиков на лбу. Невозможно красивая, как ангелочек, и по-настоящему завораживающая.

Перевернувшись на бок, я расправила одеялко, в которое завернули Пип, и в ответ на мое прикосновение растопырились крошечные пальчики. Я ошеломленно уставилась на ногти – маленькие точные копии ногтей Рейеса – и пересчитала. Ровно десять. То, что доктор прописал. Я не могла оторвать от дочери взгляд. Не могла насмотреться на маленького человечка, которого мы так долго ждали. В глазах защипало от слез, а я усиленно старалась не замечать, что чувствую себя так, будто меня переехал поезд. Поезда меня и раньше переезжали, а вот саднящая боль между ног была чем-то новым и непривычным. Одна беда: природа не просто звала, а кричала и требовала внимания, как бывалый псих.

Игнорировать мочевой пузырь и дальше было уже невозможно. Я поцеловала Пип в макушку, в щечку, в ручку, потом скатилась с кровати и посмотрела на мужа. Вдруг он наконец уснул? Рейес лежал на боку, подсунув под голову руку. В тусклом свете отчетливо виднелись темные тени вокруг мышц. Длинные ресницы веером лежали на щеках, прямо как у Пип. Я постояла еще немного, любуясь двумя самыми дорогими сердцу людьми на земле, как вдруг услышала тихий голос Дениз:

– Она замечательная.

Я повернулась и на втором стуле, который явно приволокли сюда специально, увидела мачеху.

– Это точно. И такая крошечная! Как будто ненастоящая. Как розовый цветочек на синих волнах.

– Дети всегда оказываются меньше, чем ожидаешь.

Общих детей у Дениз с папой не было, и я не раз задумывалась почему. Впрочем, интересовало меня это недостаточно сильно, чтобы спросить напрямик.

– Сколько я спала?

– Со вчерашнего утра. Часов восемнадцать.

– Восемнадцать?! – Я заозиралась в поисках часов. – Пип воевала с миром без меня целых восемнадцать часов?!

– Мне сказали, что ты в стазисе, или как-то так. Что тебе нужно отдохнуть и исцелиться.

– Ну да, только на этот раз, похоже, не сработало.

Я попробовала потянуться, но было слишком больно.

– Хочешь ее подержать? – спросила Дениз, встала и шагнула ко мне. – Мы еле-еле оторвали ее от твоего мужа, чтобы Кэтрин могла провести осмотр. На всякий случай завтра приедет педиатр.

– Хорошо. Я только в туалет смотаюсь, а потом приклеюсь к ней на веки вечные.

Взяв сотовый, я со скоростью улитки, которой девяносто с лишним лет, двинулась в ванную. Никогда в жизни мне не было так больно. Сильнее всего болели бедра. Потом Вирджиния. Бедняжка! Она больше никогда не будет прежней. Еще болели ребра и… В общем, долго перечислять. Чистить зубы и умываться тоже было больно. Сбоку на голове был здоровенный порез, под глазом – синяк.

Сидя на унитазе, я проверила сообщения. Многозадачность, знаете ли, всегда была моей отличительной чертой. К тому же писала я целую вечность, так что времени с головой хватило. Одна эсэмэска была от мистера Аланиса, моего частного детектива. Он спрашивал, есть ли дома успехи. То бишь поговорила ли я с Рейесом. А поговорить придется. Тем более времени Лоэры дали только до завтра. Может быть, теперь, когда у нас есть Пип, муж поймет, почему я так поступила. Но все равно предстоящий разговор наводил на меня ужас.

Вернувшись, я застала Рейеса по пояс голым с Пип на руках и затаила дыхание. Тот, у кого хватит сил сотрясти землю, держал на руках хрупкого, как фарфор, ребенка. И это было потрясающе, восхитительно, прелестно и даже сексуально.

Я подошла ближе. Глядя на меня сверху вниз, Рейес улыбнулся. В каждом его движении так и сквозила гордость.

– Ты хоть немного поспал? – спросила я, коснувшись его руки.

– Конечно, – не краснея соврал муж, и я на пару секунд застыла, глядя на сонные глаза и небритое лицо.

– Оставлю вас наедине, – еле слышно в громогласном храпе Повитухи-Кэтрин сказала Дениз, а потом повернулась ко мне. – У тебя замечательные друзья.

Рейес передал мне дочь, и я подошла к мачехе, не зная, как выразить всю свою бесконечную благодарность.

– Ты спасла ей жизнь. Не знаю, что бы я делала, не окажись ты сегодня здесь.

– Вчера.

– Вчера, – исправилась я.

Она опустила голову.

– Я рада, что смогла помочь.

С этими словами Дениз вышла из комнаты.

– А тебе я должна кое-что показать, – сказала я, глядя на комочек совершенства в моих руках, и спросила у Рейеса, уже выходя с Пип в коридор: – Идешь?

Вместе мы вышли на улицу и улеглись на двух шезлонгах поглазеть на звезды. Я рассказывала Пип о созвездиях. Показывала их в небе и проговаривала названия, причем Рейесу то и дело приходилось меня поправлять. Ясное дело, я не обращала на него внимания.

– А вот ту звездочку видишь? – Я глянула на Пип, которая мирно спала. – Ее я хочу подарить тебе. И вообще, все они твои. Но эту во всем мире должны знать под названием Пип.

– Уверен, название у нее уже есть.

Я повернулась к мужу, который лежал совсем рядом. Футболку он так и не надел, но холодная ночь, похоже, ни капельки его не волновала.

– К тому же это не звезда, а планета, – продолжал Рейес, и уголок его рта чуточку приподнялся.

– Слышала? – Я опять уставилась на дочь. – Папочка только что оскорбил твою звезду. А еще он в скотче, представляешь? Между прочим, скотч уже вышел из моды.

– Венера, – тем же тоном добавил Рейес.

– Пип, – упрямо выгнув бровь, возразила я.

– Пусть будет Пип, – тихо рассмеялся он. – Кстати, я узнал кое-что интересное о нашей дочери.

– Кое-что? Одно?

Рейес широко улыбнулся:

– Это интересно в другом смысле.

Меня обуяло любопытство.

– Правда?

– Чуть больше трех с половиной килограммов. Точнее – семь фунтов тринадцать унций.

Я ахнула и с широко распахнутыми глазами воззрилась на Пип, одним только взглядом выражая все, что хотела сказать. И надо признать, на Бродвее мне бы аплодировали стоя.

– Значит, ты весишь целых семь фунтов и тринадцать унций? Неудивительно, что Вирджинии так досталось. – И тут до меня дошло, что имел в виду Рейес. – Семь изначальных богов. Всего тринадцать.

Он пожал плечами:

– Подумал, это любопытный факт.

– Обалденно любопытный!

– Тебе надо попить и поесть. Хочешь чего-нибудь конкретного?

– Чувак, ты из простых яиц можешь сотворить изысканный ужин из трех блюд. Удиви меня.

– Вообще-то, я не говорил, что буду готовить, а предложил посидеть с дочерью, пока готовить будешь ты. Я тоже есть хочу.

Я рассмеялась.

– Ну ладно. Яйца так яйца. Еще осталась картошка в красном чили.

– От одной только мысли слюнки текут. – Вдруг я резко села и прошептала: – Кофе! – Слово скатилось с языка, как хрупкая снежинка. – Мне уже можно кофе!

Казалось, будто разверзлись небеса и мне улыбнулся сам Бог.

– То есть грудью кормить ты не будешь?

И небеса опять закрылись.

– Буду…

Покачав головой, Рейес ушел приготовить чего-нибудь поесть, а я, купаясь в пучине отчаяния, откинулась на спинку шезлонга и принялась усердно думать. Может быть, даже лучше, если Пип сразу начнет привыкать к кофеину. Так сказать, подсядет смолоду.

Рейес приготовил завтрак из яиц и подогрел картошку с чили. Причем притащил мне огромную тарелку. Пришлось отдать ему дочь.

Несколько драгоценных секунд я пришибленно смотрела, как он ее держит. Словно она из тонкого стекла. Казалось, он боится слишком сильно ее прижать. Удивительно, как одно крошечное существо сумело превратить созданного из чистой яростной силы мужчину в мягкое, податливое желе. Я, конечно, не лучше, но ведь это только начало. У нас в запасе все время мира!