Текст книги "Звездочка и Коробок"

Автор книги: Дарен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Хорошо, – говорю. – Но только две штуки. Потому что это опасно: пить таблетки, когда не знаешь, зачем они и из чего они сделаны.

– И дай мне еще тех. – Звездочка говорит: – Они совсем не опасные. – Коробочка синяя. Как раз как мне нравится. Я люблю синий цвет. На коробочке написано:

Применяют при умеренно выраженном болевом синдроме различного генеза. Особенно эффективен при болях в суставах, мышцах, радикулите, менструальных болях, а также при головной и зубной болях. Лучшее обезболивающее для всей семьи.

– Нет. Эти я принимала вчера. – Звездочка говорит: – Лучше дай те, большие. Они тоже вкусные.

Я беру большой пластиковый пузырек. Там написано:

Увлажняющий лосьон. Новая формула увлажнения для сухой и нормальной кожи. Поразительный результат.

Звездочка говорит:

– Нет, это крем. Ну, чтобы мазать лицо. У нас такой был. Когда я еще в школе училась, я помню. Он тоже хороший. Но мне нужен не крем, а таблетки. Так что поставь крем на место и дай мне таблетки. – Она даже не может сама взять таблетки. Вот как ей плохо. Она держит руки скрещенными на груди, как будто их там приклеили пластырем. Звездочка говорит: – Дай мне еще.

– Там больше ничего нет.

– Значит, надо достать еще.

– Ничего не получится, – говорю.

– Почему?

– А где их взять?

– У врача.

– У врачей только для взрослых таблетки. И для экстренных случаев.

– Тогда в аптеке. – Звездочка говорит: – Пойдем в аптеку и купим таблеток.

– У нас нет денег.

– Можно будет спросить там, в аптеке, какие таблетки самые лучшие. – Звездочка говорит: – Там все знают, в аптеке. Они нам подскажут.

– Но у нас же нет денег, – говорю. – А без денег нам ничего не продадут.

– А мы пойдем к Коробку. – Звездочка говорит: – Коробок даст нам таблетки. Мы их продадим, и у нас будут деньги. А потом мы пойдем в аптеку, уже с деньгами. И купим таблетки.

– У тебя как с головой? Коробок нам не даст никаких таблеток. В последний раз, когда он давал нам таблетки, мы их потеряли. Забыла?

– Ну хорошо. – Звездочка говорит: – Тогда не пойдем к Коробку. Пойдем сразу в аптеку.

– В аптеке нам ничего не дадут просто так, – говорю. – Это же магазин. А в магазине все продают за денежку. А просто так, за бесплатно, там ничего не дают.

– За бесплатно дают по рецепту. Если дать им рецепт, таблетки дадут просто так. Те же таблетки, за которые надо платить, когда нет рецепта. – Звездочка говорит: – Те же самые. Только бесплатно.

– А рецепт должен выписать врач. Для этого надо идти к врачу. Как я уже говорил.

– Ага. – Звездочка говорит: – Тогда мы просто пойдем в аптеку. В широких джинсах. Ну, чтобы засунуть таблетки в джинсы. Ну, туда. Внутрь. И чтобы никто не увидел.

– Ага. Давай.

– Только надо сперва замотать джинсы скотчем. Ну, снизу. – Звездочка говорит: – Чтобы таблетки не выпали.

Я держу ее руки. Потому что она ими машет. А это неправильно. В общественном месте руками не машут. И тем более в аптеке.

Я говорю ей:

– Звездочка. Перестань махать руками. Так нельзя. Это же магазин. Это аптека. Ну, где продаются таблетки. Здесь покупают таблетки, а не размахивают руками.

Звездочка говорит:

– Я не размахиваю руками.

Она стала размахивать руками, как только мы сюда вошли. И еще до того, как вошли. Она всю дорогу бежала бегом. И размахивала руками. Говорила, что если махать руками, то бежать будет быстрее. И я тоже бежал – вслед за Звездочкой. Но руками я не размахивал, вовсе нет. Звездочка бежала быстрее меня. Буквально влетела в аптеку с разбега. То есть оно действительно помогает бежать. Ну, если размахиваешь руками. Но теперь-то уже не нужно махать руками. Мы уже пришли. Мы уже не бежим. И больше не нужно махать руками. Я ей так и говорю, Звездочке.

– Звездочка, – говорю. – Перестань махать руками. Мы уже прибежали. Нам больше не нужно бежать. Мы пришли.

– Я не размахиваю руками.

– Размахиваешь.

– Не размахиваю.

– А кто тогда ими размахивает? Смотри, как они машутся... или махаются...

– Они не махаются и не машутся.

– Очень даже махаются, – говорю.

Или машутся? Я не знаю, как правильно.

– Ну...

– Со стороны это выглядит очень глупо, – говорю я Звездочке. – Смотри, на тебя все смотрят. Если ты будешь размахивать руками, у нас ничего не получится. Мы не сможем стащить таблетки. Потому что на нас все смотрят. Прекрати размахивать руками. А то у нас ничего не получится. – Звездочка размахивает руками и даже вот не понимает, что она ими размахивает. Она сейчас точно взлетит. Мне придется держать ее за ноги, чтобы она не взлетела под потолок. Она взлетает под потолок. Я держу ее за ноги. Как будто Звездочка – это воздушный шарик, и я держу его, ну, как будто на дне рождения. Только это не шарик. Это такие специальные широкие джинсы, чтобы стащить таблетки. Штанины снизу обмотаны скотчем. Ну, чтобы таблетки не выпали. Это мои джинсы. На ней, на Звездочке. Они ей велики. Но так и задумано. Джинсы должны быть широкими, чтобы в них можно было засунуть таблетки. Которые мы сейчас стащим в аптеке. Штанины снизу обмотаны скотчем, приклеены к Звездочкиным ботинкам. Это чтобы не выпали таблетки.

Звездочка говорит:

– Ну что, будем лямзить таблетки?

– Тише.

– А потом будем их принимать. – Звездочка говорит: – Прямо на улице. Зайдем в магазин, купим еще апельсиновый сок с газировкой. Ну, чтобы их запивать.

– Ну, если хочешь.

– Обязательно надо запить.

Хотя Звездочка уже давно не принимает таблетки, она все равно какая-то странная. Никуда не выходит. Целыми днями слоняется по квартире, наводит там беспорядок. Беспорядок такой же, как у нее в голове. Потому что там точно не все в порядке. Она часами сидит на полу: надевает носки, и снимает, и опять надевает, и снова снимает. Или сидит, сцепив пальцы в замок, и не расцепляет их долго-долго. Как будто там у нее что-то есть. Что-то такое, чего ей не хочется потерять. Но я же знаю, что там нет ничего такого. Там вообще ничего нет. Я ей говорю: Звездочка, расцепи пальцы. Звездочка говорит: нет. Говорит, если их расцепить, они сразу отвалятся, пальцы. И их уже не приклеишь обратно. Их останется только собрать и выкинуть. Ну или приклеить в альбом. Она правда стала какая-то странная. Раньше она такой не была. Она всегда была очень разумной девочкой. Самой разумной из всех девчонок, которых я знаю.

Звездочка говорит:

– Нет, эти не надо.

– Да это вообще не таблетки. – Я качаю головой. Нет, она правда странная. – Это крем для загара. Ну, чтобы им мазаться.

– Вот те. – Звездочка говорит: – Видишь, ешки. Берем.

– Это не ешки. Это вообще витаминки. Витамин Е. От него не бывает ничего такого. Только можно не есть еду.

– Мне не хочется есть еду. Мне хочется только...

– Я знаю, чего тебе хочется. Ты только об этом и говоришь. – Она только об этом и говорит. Что ей хочется таблеток. Говорит, что больше ей ничего не хочется. Только таблеток. Только об этом и говорит, даже не умолкает.

– Сейчас я спрошу у той тетеньки.

Я говорю:

– Лучше не надо. Она рассердится.

– Нет я спрошу. Я знаю, как надо. – Звездочка идет к кассе, где стоят всякие презервативы, и шоколадки для толстых людей, которым нельзя много сладкого, и мятные конфетки для тех, у кого плохо пахнет изо рта.

Тетенька, которая за стойкой, смотрит сердито и очень недобро, а ведь Звездочка даже еще ничего не сказала. Тетенька совсем пожилая, у нее восемь детей, и они давно выросли, и она им давно не нравится, совершенно не нравится. Она здесь работает, в аптеке. Тетенька, которая за стойкой, говорит:

– Чем я могу вам помочь?

– Мне нужны таблетки. – Звездочка говорит: – Только хорошие. Самые лучшие.

Тетенька говорит:

– А конкретнее можно?

– Пожалуйста. Помогите мне. Мне нужна помощь.

Тетенька говорит:

– Ну, я не знаю. А что вас беспокоит?

– Мне просто нужны таблетки. – Звездочка говорит: – Подскажите, какие хорошие. Самые лучшие.

– Я не совсем понимаю...

Скажите, какие таблетки хорошие. – Звездочка говорит: – Мне очень нужно. Самые лучшие таблетки. Такие, специальные. Ну, которые врачи выписывают. Пожалуйста.

– Ей действительно очень нужно.

Тетенька говорит:

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду под специальными таблетками, которые по рецептам...

Звездочка говорит:

– У меня есть рецепт. Мне его выписал врач.

К стойке подходит какой-то дяденька. Очень смуглый. Он из Китая. Это такая страна, ну, где делают чай, только он не пьет чай. Чайный дяденька говорит:

– Какие проблемы, Мэг?

Тетенька, которая за стойкой, улыбается чайному дяденьке, и эта улыбка говорит сама за себя. Она говорит: да, есть одна небольшая проблема, но я с ней справлюсь сама.

– Он сказал, врач, что пошлет рецепт вам. Пошлет по почте. – Звездочка говорит: – Это специальный рецепт. Его посылают по почте. Можно мне получить таблетки? Пожалуйста.

Тетенька говорит:

– Что-то вы говорите такое вообще непонятное.

– Звездочка, ты опять?! – Я говорю тетеньке за стойкой: – Она вечно так. Вечно.

Тетенька говорит:

– Почему-то мне кажется, молодые люди, что у вас вообще нет рецепта.

– Ну и пожалуйста. Ну и ладно. – Звездочка говорит: – Все ваши таблетки – они все равно ни на что не годятся. Ствол, пойдем.

Чайный дяденька смотрит на Звездочку. Очень внимательно смотрит, как будто он собирается смотреть еще долго.

Мы со Звездочкой идем к выходу. Собираемся выйти на улицу, где машины. Там шумно, на улице, и еще – жарко. В аптеке прохладно, а на улице жарко. Звездочка оттягивает мои джинсы, которые сейчас на ней, оттягивает их сверху, где пояс, хватает с полок таблетки и ссыпает их в джинсы. Чайный дяденька выходит из-за стойки и заходит за полочку, с которой Звездочка тырит таблетки. Чайный дяденька идет к двери. Ну, которая на улицу. Он подходит к двери и закрывает ее на замок. Как-то рано она закрывается, эта аптека. На улице еще день, еще даже не вечер, а аптека уже закрывается. Чайный дяденька говорит:

– Э... На самом деле у нас есть таблетки, которые вам нужны. Они там, в задней комнате. В кладовке. Пойдемте туда, и вы сами сможете выбрать. У нас много разных. Отведи девушку в заднюю комнату, Мэгги.

Тетенька выходит из-за стойки, и идет к Звездочке, и протягивает ей руку.

– Я тоже пойду, – говорю.

Чайный дяденька говорит:

– А я пойду позвоню.

Тетенька, которая была за стойкой, ведет Звездочку в заднюю комнату. Она вся заставлена коробками, большими картонными коробками, а в этих коробках – другие, поменьше, а в тех, которые поменьше, – таблетки. На коробках, которые картонные и большие, нарисованы стрелочки вверх и написано: «Верх». И еще там написано: «Перевозить с осторожностью. Хрупкий груз»... Надо было бы написать то же самое на Звездочке. Потому что она вся такая... ну, в общем, хрупкая. Кажется, если ее уронить, она сразу же разобьется. Я не знаю, как это еще описать. До нее даже страшно дотронуться.

Чайный дяденька входит в комнату, где много картонных коробок и пахнет пыльным картоном, как будто мы сами не в комнате, а в картонной коробке, внутри. Чайный дяденька говорит:

– Они уже едут.

Тетенька, которая была за стойкой, говорит:

– Может быть, сам с ней займешься? А то мне за это не платят.

Чайный дяденька молча кивает.

Звездочка говорит:

– И где ваши таблетки?

Я молчу, не говорю ничего. Я здесь вообще ни при чем.

Мы со Звездочкой сидим в этой комнате, которая маленькая, и тесная, и пахнет пыльным картоном, как будто это вообще никакая не комната, а картонная коробка, и мы в ней сидим, ну, внутри. Как будто мы тоже таблетки, внутри большой картонной коробки, которая для таблеток. На которой написано «Верх». Только у нас настроение совсем не приподнятое. Даже наоборот. Чайный дяденька тоже сидит тут, с нами. Внимательно смотрит на Звездочку. Как будто боится, что она убежит.

* * *

Я думал, он звонил доктору, ну, чайный дяденька. Но он звонил вовсе не доктору. Он звонил двум другим дяденькам, которым ему вовсе даже и незачем было звонить. Он позвонил:

Полицейскому инспектору Изнасильнику.

Констъебелю Башка-Ананас

Чайный дяденька говорит:

– Парень ничего такого не делал. Зато девочка сделала много всего. Начала оскорблять Маргарет. В устной форме. Требовать какие-то лекарства. Говорила, что у нее есть рецепт, хотя никакого рецепта не было. Она пыталась ее обмануть. И говорила она как-то странно. И мы подумали, что она точно психованная. И наши с Маргарет опасения подтвердились. Она психанула, стала хватать с полок лекарства и запихивать их себе в джинсы.

Звездочка сидит на картонной коробке, которая большая и пахнет пылью.

Звездочка говорит:

– Я не сделала ничего плохого.

Чайный дяденька говорит:

– Тогда почему у вас в джинсах напиханы наши товары?

Звездочка говорит:

– У меня был рецепт на все эти товары.

– Не было у нее никакого рецепта. – Я качаю головой. Иногда я на нее поражаюсь, на Звездочку. Как можно так нагло врать?! – Она их стибрила. Ну, лекарства.

Полицейский инспектор Изнасильник говорит:

– А ты помолчи.

Это он мне говорит. Я молчу. Не говорю больше ни слова.

Чайный дяденька говорит:

– Мы не стали их изымать на тот случай, если вы захотите снять отпечатки пальцев.

Констьебель Башка-Ананас хмурится и говорит:

– Я думаю, до этого не дойдет.

Звездочка говорит:

– У меня нет никаких отпечатков пальцев, – Ее джинсы набиты товарами, ну, в смысле, таблетками. Она набрала слишком много, джинсы аж распирает. Снизу джинсы приклеены к ботинкам, обмотаны скотчем. Вид у нее подозрительный, правда? Она попалась с наличным... нет, не с наличным... с поличным. И ей уже не отвертеться. Ее посадят в тюрьму.

Тетенька, которая была за стойкой, говорит:

– И нам с Санни не хочется лезть в штаны к маленьким девочкам. Мы же не какие-то извращенцы. – У нее восемь детей. Они давно выросли. И она им давно не нравится, совершенно не нравится.

Звездочка говорит:

– Я ничего не сделала.

– Сначала надо установить личности. – Констъебель Башка-Ананас достает свой блокнот, куда он записывает всех преступников. Сейчас нас тоже туда запишут. – У вас есть с собой удостоверения личности?

– Я его отдала той, другой тетеньке. – Звездочка говорит: – Ну, которая тут работает.

– Ага. – Констъебель Башка-Ананас улыбается Звездочке и говорит: – Какой другой тетеньке?

Тетенька, которая была за стойкой, говорит:

– Здесь больше никто не работает, только мы с Санни.

Звездочка говорит:

– Я его отдала другой тетеньке.

– Звездочка, – говорю. – Не надо врать. Она врет.

Полицейский инспектор Изнасильник говорит:

– А ты помолчи.

– Это старый прием. – Я объясняю: – Она так уже делала, в баре.

– Я сказал, помолчи. – Полицейский инспектор Изнасильник грозит мне кулаком. Как будто собирается меня стукнуть. – Жалко, что ты не мой сын. Уж я бы тебе врезал. Мало бы не показалось.

Констъебель Башка-Ананас улыбается и говорит:

– Ваши удостоверения, пожалуйста. – Он хороший и добрый. – Покажите, пожалуйста, ваши удостоверения личности.

Звездочка пожимает плечами.

Констъебель Башка-Ананас смотрит на меня, улыбается и говорит:

– У вас есть удостоверение личности?

– Нет, – говорю. – У меня нету.

– Вы разве не знаете, что, по закону, вы обязаны всегда иметь при себе удостоверение личности? – Констъебель Башка-Ананас смотрит на Звездочку. Показывает на нее своим карандашом, который даже не обгрызен снизу. Он очень занятой дяденька, этот Констъебель. Ему некогда обгрызать карандаши. Он говорит: – Как ваше имя?

Полицейский инспектор Изнасильник говорит:

– И не вздумайте нас обманывать. Мы все проверим.

Констъебель Башка-Ананас улыбается и говорит:

– Скажите, пожалуйста, как вас зовут. Вас обоих.

– Стейси Мозгви.

– Томас Стволер.

Констъебель Башка-Ананас все записывает в свой блокнот. Он говорит:

– Стейси, а сколько вам лет?

– Восемнадцать.

Полицейский инспектор Изнасильник ухмыляется и говорит:

– Я так и думал.

– Она опять врет, – говорю.

– А ты помолчи. – Полицейский инспектор Изнасильник говорит: – Сейчас мы допрашиваем барышню. До тебя еще очередь дойдет.

Констъебель Башка-Ананас улыбается и говорит:

– Стейси, а если по правде? Тебе сколько лет?

– Ей не может быть восемнадцать, – говорю. – Мне шестнадцать, а она меня младше.

Констъебель Башка-Ананас смотрит на меня, улыбается и говорит:

– Она – твоя девушка, Том?

– Да, – говорю. – Но вы не подумайте. Мы не делаем ничего такого.

– Все-таки жалко, что ты не мой сын. – Полицейский инспектор Изнасильник качает головой. – Уж я бы повыбил из тебя всю дурь.

Констъебель Башка-Ананас говорит:

– Ты всегда подставляешь свою подружку, Том?

– Ничего я ей не подставляю. И ничего не вставляю. Мы ничем таким не занимаемся. Правда, Звездочка?

Констъебель Башка-Ананас хмурится и говорит:

– Но вы принимаете наркотики.

– Нет, – говорю. – Мы их не принимаем. Я даже не знаю, что это такое. Наркотики.

Полицейский инспектор Изнасильник говорит:

– Сейчас проверим. Покажи, что у тебя в карманах.

Констъебель Башка-Ананас смотрит на Звездочку и говорит:

– А ты, Стейси? Ты принимаешь наркотики?

– Нет. – Звездочка говорит: – Только когда они есть. А сейчас у меня их нету.

Констъебель Башка-Ананас хмурится и говорит:

– И вы поэтому пришли в аптеку?

Очень даже разумное замечание, правда?

Звездочка говорит:

– Да, мы пришли за таблетками.

Констъебель Башка-Ананас говорит:

– А твой парень, он принимает наркотики?

Это удар ниже пояса.

– Я ни разу не видела. – Звездочка говорит: – Он очень даже приличный и взрослый, Ствол. Да, он такой. Он всегда обо мне заботится.

Да, – говорю. – Я пытаюсь. Но о ней очень трудно заботиться. Она потому что все время врет.

– Это само получается. – Звездочка говорит: – Я нечаянно.

Полицейский инспектор Изнасильник говорит:

– Ладно, Стейси. Ты помнишь, где живут твои родители?

– Я вообще ничего не помню.

Полицейский инспектор Изнасильник говорит:

– Думаю, надо их задержать. В воспитательных целях. Пусть посидят ночь в обезьяннике. Там о вас замечательно позаботятся. Вот мы с Терренсом и позаботимся. Да, Терренс?

Констъебель Башка-Ананас встает и потягивается.

– Хочешь провести ночь в обезьяннике, Стейси?

– Не хочу. – Звездочка говорит: – Не люблю обезьян.

– Где живет твоя мама? – Констъебель Башка-Ананас говорит: – Стейси?

– Да. – Звездочка говорит: – Хотите к нам в гости? На чашечку чая? У нас хорошо. И она тоже хорошая, мама.

Я встаю и говорю:

– Я тоже пойду к тебе в гости.

Полицейский инспектор Изнасильник говорит:

– Отведи их ты, Терренс. А то я точно кого-то из них прибью. Надеюсь, хоть одного ты арестуешь.

Я сижу в полицейской машине на заднем сиденье. Звездочка – рядом со мной. Одной рукой я обнимаю ее за плечи, а другой держу за руку. Я пристегиваю Звездочку ремнем, чтобы она не выпала из окна, которое закрыто. Звездочка смотрит в окно. Смотрит на машины. На крыше каждой машины – такая прямоугольная серебристая штука, которая впитывает свет от неба, и от этого света работает мотор. Они все сверкают, их слишком много. Они все едут куда-то, только больше все-таки стоят на месте, и мы тоже вроде бы едем, только больше стоим.

Звездочка говорит:

– Включите вашу специальную мигалку. Ну, которая оранжевая.

– Она не оранжевая, – говорю. – Она синяя.

– Она оранжевая, я видела.

– Нет, – говорю. – Она синяя. У меня все серии записаны на диске.

– Нет у тебя никакого диска. – Звездочка говорит. – У тебя даже нет телевизора.

– Есть, – говорю. – Мне папа купил.

– У тебя нету папы.

– Есть, – говорю.

– Она оранжевая и синяя.

– Нет.

– Сейчас я спрошу.

– Лучше не надо. – Я говорю Звездочке: – Каждый раз, когда ты кого-нибудь о чем-нибудь спрашиваешь, они начинают сердиться. И нам становится плохо. Когда ты кого-нибудь о чем-нибудь спрашиваешь.

– Я знаю, что надо делать. Я уже не ребенок. – Звездочка смотрит на дяденьку, который сидит за рулем. Который хороший. В шлеме в форме ананаса. Который он сейчас снял. Чтобы поместиться в машину. – А вы не включите мигалку? – Звездочка говорит: – Нам интересно, как это будет, когда она включена.

– Ты все неправильно говоришь, – говорю. – Надо было сказать, что со включенной мигалкой мы доедем быстрее.

Звездочка наклоняется вперед и говорит:

– Ствол говорит, что она оранжевая. А я говорю, что синяя.

– Не слушайте ее, – говорю. – Она опять врет. Она специально все перепутала. Я говорил, что мигалка синяя, а она говорила, что, наоборот, оранжевая. Она знает, что не права, а я прав, и поэтому она все поменяла. Она вообще все не так говорит, как надо. Она попросила включить мигалку, чтобы мы посмотрели, какая она. Ну, то есть какого цвета. А надо было сказать, что со включенной мигалкой мы доедем быстрее, потому что машин слишком много, и мы вообще никуда даже не едем, а больше стоим. Но если включить мигалку и еще сирену, тогда нам будут уступать дорогу, и мы доедем гораздо быстрее.

Звездочка говорит:

– Да, пожалуйста. Включите мигалку.

Констъебель Башка-Ананас не говорит ничего.

А я ведь предупреждал.

Мы со Звездочкой чувствуем себя в надежных руках и уже ничего не боимся. За нами присматривает полицейский, и значит, с нами ничего не случится. Мы стоим на лужайке перед домом, где живет мама Звездочки. Лужайка прямоугольная, и дом тоже прямоугольный. И дверь в доме тоже прямоугольная и зеленая, как зеленый горошек. Констьебель Башка-Ананас звонит в дверь звонком и стучит дверным молотком. Он очень хороший, и у него хорошо получается. Все прямо как в фильмах про полицейских, только лучше, потому что все это происходит на самом деле, со мной и со Звездочкой, а обычно с нами вообще ничего не происходит, независимо от того, сколько мы кушаем таблеток и какие таблетки мы кушаем. Ну, то есть когда они у нас есть. Я даже не помню, когда с нами в последний раз что-то случалось. Но, опять же, я ведь вообще ничего не помню. Это из-за таблеток. От них все забываешь.

Констъебель Башка-Ананас звонит в дверь. Дверь открывается, и на пороге стоит тетенька. Это не просто какая-то тетенька, а Звездочкина мама. Она меня очень не любит. Считает меня нехорошим и вообще наркоманом. Хотя сама ест таблетки буквально горстями. Только она их берет у врача, а не у Коробка. Но ведь это без разницы. Она все равно наркоманка. Она стоит вся такая сердитая-сердитая, но меня это ни капельки не удивляет. Я так и думал, что она будет сердиться. Потому что она всегда сердится.

– Стейси. Я так и знала, что этим все кончится. Тебя два месяца не было дома, а теперь ты вернулась и привела с собой этого негодяя. Что ты себе позволяешь...

– Я не нюхала порошок. Правда не нюхала.

– Меня не волнует, что ты там нюхала, а что не нюхала, меня удивляет, что ты привела с собой этого своего дружка. Я тебе, кажется, говорила, чтобы даже духу его тут не было.

– Я его не приводила. – Звездочка говорит: – Он сам пришел. Правда, Ствол?

– Да, – говорю. – Я...

– Миссис Мозгви. – Констъебель Башка-Ананас говорит: – Можно нам войти в дом?

Мама Звездочки смотрит на Звездочку и говорит:

– Ну входите.

Она говорит это только ей, Звездочке.

Звездочка входит в дом, и я тоже вхожу, и констъебель Башка-Ананас – тоже. Мы все входим в дом. Констъебель Башка-Ананас закрывает за собой дверь и говорит:

– Боюсь, миссис Мозгви, вашу дочь взяли с поличным. Она воровала товар в магазине.

– Ты воровала в магазине?! Ты же знаешь, что это плохо, и хорошие девочки так не делают. – Мама Звездочки не смотрит на констъебеля Башка-Ананас, ну, у которого шлем похож на ананас. У него еще стрелки на брюках так замечательно отутюжены, что о них, кажется, можно порезаться. А у мамы Звездочки кошмарные брюки. И к тому же зеленые. Как зеленый горошек. И дом тоже кошмарный, и сама мама – кошмарная, прямо ужас. Поэтому Звездочка здесь не живет. Вы бы тоже не жили с такой вот кошмарной мамой, какая она у Звездочки. Она, мама Звездочки, смотрит телик, когда гладит одежду. Впрочем, этого и следовало ожидать.

Звездочка говорит:

– Мы с ним помолвлены.

– Нет, – говорю. – Не помолвлены. Ну, то есть не по-настоящему. – Она опять врет. Мне уже надоело, что она вечно врет. – Мы вовсе не собираемся пожениться или что-нибудь в этом роде.

Звездочка говорит:

– У меня будет маленький.

– Нет, – говорю. – Никого у нее не будет. Мы даже ничем таким не занимались.

– Звездочка, что с тобой происходит? Стоит тебе открыть рот, так обязательно скажешь какой-нибудь вздор. – Мама Звездочки говорит: – Ты уже взрослая девочка и разбирайся самостоятельно. Ты сама виновата, что у тебя неприятности с законом. Не надо впутывать в это меня.

Констъебель Башка-Ананас говорит:

– Сколько лет вашей дочери, миссис Мозгви?

– Я ему говорила. Я ему говорила. – Звездочка говорит: – Скажи ему, мама. Мне надоело сто раз повторять. Он меня даже не слушает. Что я ему говорю.

– А что ты ему сказала? – Мама Звездочки качает головой. – Он тебя слушает и все слышит, просто он знает, что ты говоришь ерунду. Если он полицейский, это не значит, что он тупой. Сколько, ты ему сказала, тебе лет?

– Восемнадцать.

– Восемнадцать. О господи. – Мама Звездочки говорит: – Было бы мне восемнадцать. Скажи ему правду, Стейси. Скажи ему.

Звездочка смотрит на маму. Смотрит на констъебеля Башка-Ананас. И говорит:

– Тринадцать.

– Ты еще слишком мала, чтобы водиться с таким отребьем. – Мама Звездочки выразительно смотрит на меня.

– Я с ним не водюсь... не вожусь. – Звездочка говорит: – Мы просто дружим и вместе гуляем.

Констъебель Башка-Ананас говорит:

– Ее взяли с поличным. Она воровала товары в аптеке. Сильнодействующие лекарственные препараты. Миссис Мозгви?

Мама Звездочки смотрит на Звездочку и говорит:

– И чего он к тебе привязался? Лучше бы он повнимательнее присмотрелся к этому твоему дружку. – Она смотрит на меня. – Ему сколько лет? Пятнадцать. Почти совсем взрослый. И он подает моей девочке дурной пример. Если вам надо кого-то арестовать, арестуйте его.

Констъебель Башка-Ананас говорит:

– Никто никого не арестовывает, миссис Мозгви. Мы просто хотим помочь. Молодой человек, Том, он не совершил никаких противоправных действий. Это не его поймали с поличным, когда он воровал в магазине. Это была ваша дочь. Благополучием которой я искренне озабочен. Я не буду выдвигать никаких обвинений, миссис Мозгви. Учитывая ее нежный возраст. Но я вынужден сделать письменное предупреждение. Мы свяжемся с представителями социальной службы. Ваша дочь не должна по ночам выходить из дома. У нас нет комендантского часа, и тем не менее...

– Молочный лимонад. Местечко за углом. И горячий шоколад. – Звездочка кладет руки себе на грудь, потом – на дырочку между ног, и потом – на попу.

Мама Звездочки говорит:

– Не умничай, Стейси.

– Она не умничает, – говорю. – Она потому что глупая.

– И скажите этому дрянному мальчишке, чтобы он больше не подходил к моей Стейси. – Мама Звездочки говорит: – А то ходит тут со своими погаными таблетками. Заставляет ее...

– Я ее не заставляю. – Я говорю маме Звездочки: – Мы просто делаем то, что нам хочется делать.

Констъебель Башка-Ананас говорит:

– Вот так ты мыслишь себе ответственность за близкого человека, Том?

– Я вообще ничего не мыслю. – Я говорю: – Это даже не мысль. Это просто... ну, просто мы делаем что хотим. Точно так же, как вы.

Констъебель Башка-Ананас говорит:

– А чего вы хотите?

– Ну...

Звездочка говорит:

– Мы вообще ничего не делали.