Текст книги "Рюрик. Сын Годолюба (СИ)"

Автор книги: Даниил Калинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Да, перекричать этот рев одному человеку практически невозможно. Когда под ударами топоров трещат щиты и черепа, когда воины бешено вопят от переполняющего их ярости и страха – и жуткими, звериными голосами ревут, получив тяжелые раны… Что же – Харальду действительно удалось перехитрить врага, используя атаку своих хирдманов лишь для того, чтобы отвлечь свеев от главной опасности!

А потому в тот самый миг, когда первый же залп славянских сулиц обрушился на ничем не защищенные спины дренгов… В этот самый миг две трети дротиков нашли свои цели! А покуда свеи успели развернуться, смыкая щиты в собственном тылу, второй залп сулиц сократил число врагов еще на сотню воинов!

Таким образом, хирд свеев всего за несколько ударов сердца сократился на треть – а клин хирдманов «Ворона» прорвался сквозь скьялборг врага, развалив единую до того стену щитов на две практически равные части… Число сражающихся воинов ненадолго сравнялось – но тут вступили в бой ободриты! Сомкнув щиты и сбившись в два кулака, они метнули во врага последние дротики – и накоротке ударили в тыл свеев.

И пусть прорыва на сей не случилось – но теперь враг оказался зажат с двух сторон, а численное преимущество окончательно ушло к воинам Харальда. И ведь не только численное! Даны и ободриты прочно поверили в свою победу – а свеи же наоборот, почуяли близость поражения…

И собственной гибели.

Приглашение Сигфреда большинство свеев восприняло как возможность как следует пограбить богатый эмпорий, слава о котором разошлась по всему Варяжскому морю! Предварительно разбив врага внезапным ударом, имея численное превосходство на поле боя... Но одно дело рисковать собой, будучи убежденным в своей победе (а если уж кто из нас и погибнет, так точно не я!) – и совсем другое проявить стойкость в сече, когда преимущество врага становится очевидным и решающим…

Для этого нужна особая стойкость, нужное настоящее воинское мужество. Оно было у ободритов и хирдманов Харальда, вышедших на защиту Хедебю – города, ставшего родным как данов, так и для славян. А вот у свеев этой стойкости не было – как не было и внутренней решимости умереть, но не сойти с места!

Но и откуда ей взяться у морских разбойников? Налетчиков, предпочитающих сражаться, лишь когда явное численное преимущество на их стороне? И пусть самые яростные и жадные до битвы безумцы продолжили драться – берсерки и те старые хольды, кто ищет смерти в бою с оружием в руках! Но основная масса тех, кто еще мог бежать и спастись, очень быстро дрогнули… Вначале побежал один, самый трусливый дренг, за ним еще парочка ему подобных… Потом целый фелаг – братство молодых воинов, не выдержавших напряжения боя и страха смерти!

А за ним еще один… И еще.

А после показали спину и опытные хирдманы, окончательно сломав стену щитов на левом крыле Сигфреда! Пришлось бежать и Хальвдану по прозвищу «Кровавый топор» – впрочем, пообещавшему себе во чтобы то ни стало отомстить Харальду Клаку за столь позорное поражение…

Не особенно-то и легче пришлось собранному наспех лейдангу данов на правом крыле Инглинга. Ведь одно дело защищать свои дома от морских налетчиков, кои не прочь пощипать вольных бондов на предмет что пограбить! Но совсем другое стоять насмерть против отборных хирдманов с юга Ютландии… И пусть число воинов было примерно равным с обеих сторон – но бонды, пусть и разбавленные немногочисленными дружинниками, были не готовы сражаться насмерть и умирать за обещанную Сигфредом добычу… Под свирепым натиском хирдманов Регинфрида, сражающегося в первых рядах с яростью берсерка и умением опытного хольда, лейданг севера вскоре дрогнул и побежал.

Едва ли не раньше свеев…

И лишь в центре Сигфред добился своего – его хирдманы перебили саксов куда быстрее, чем Ануло того ожидал. К чести нордальбингов, они пали на месте, так и не показав спину – приняа на себя основной заряд гафлаков противника, и погасив его первый удар.

Но когда основные силы Инглинга докатились до линии бондов, подкрепленных хирдманами Ануло, тем пришлось крайне непросто… Впрочем, за счет стойкости опытных гридмаров, лейданг юга устоял – устояли бонды и тогда, когда большинство дружинников их хёвдинга уже пало.

Враг буквально задавил хольдов числом…

Ополченцы продолжили драться даже тогда, когда рухнул стяг Ануло – и когда пал сам вождь, изрубленных секирами сразу трех данов, прорвавшихся к старшему из Скьёльдунгов... Даже тогда бонды продолжали стоять на месте и рубиться из последних сил!

Ведь они ясно осознавали, что ждет их семьи в случае победы врага.

Конечно, лейдангу оставались считанные мгновения – вскоре бы их истончившийся скьялборг окончательно бы прорвался под напором превосходящих сил Инглига... Но тут хирдманы Сигфреда ослабили напор, пропустив сразу двойной удар на крыльях! Более того, ведомые Регинфридом гридмары зашли в тыл врага, ударив точно по ставке вражеского хёвдинга.

И уже сам Сигфред пал, пронзенный гафлаком, столь ловко и точно брошенным младшим из братьев-Скьёльдунгов…

Харальд также вел своих хирдманов к ставке врага. Однако «Ворон» поспел лишь к тому мгновению, когда заматеревший, но по-молодому буйный в сече Регинфрид, с ног до головы забрызганный вражеской кровью, подхватил знамя конунга с вышитым на нем черным вороном (практически как у Клака) – и бешено закричал:

– Сигфред пал! Бой окончен, Сигфред пал! Инглинги проиграли! Бой окончен!!!

– Опусти знамя, брат! Так они поймут быстрее!

Мускулистый, словно молодой медведь – и при этом гибкий, словно охотящийся пардус, младший брат бешено сверкнул синими как морская вода глазами, прожигая Харальда гневным взглядом. Но помимо боевого задора и отменной ратной выучки у Регинфрида сохранился и здравый смысл, присущий старшим братьям. Он послушался Харальда – и, стараясь не разгневать Одина, аккуратно опустил стяг:

– Сверните полотнище и спрячьте! Теперь это будет моё знамя!

Харальд же, спеша обратить внимание сражающихся на павший стяг Инглинга, утробно затрубил в рог – а потом еще раз и еще, пока прочие ярлы и младший брат не последовали его примеру… Рев свыше десятка боевых рогов действительно услышали многие даны из числа тех, кто напирал в центре. И когда они обернулись назад, большинство хирдманов осознало смерть своего вождя…

После чего братоубийственная бойня стала затухать сама собой.

Не сразу братья осознали, что пал и Ануло – что старшего и самого разумного из них больше нет. Впрочем, смертельно уставший за время боя Харальд – не верящий, что все закончилось, что битва выиграна и он встретит как закат текущего, так и рассвет будущего дня – не испытал ничего более грустного сожаления… Впрочем, с момента его встречи с Радой их отношения с Ануло перестали быть доверительными и по-братски теплыми – а ее смерть не сблизила их, а наоборот, еще сильнее отдалила.

Однако пелена усталой невозмутимости и глубокой душевной опустошенности в этот день все же рассеялась… Рассеялась, когда обступившие их с братом ярлы и хирдманы вдруг начали хором кричать, повторяя за верным Ольвом:

– Слава конунгам Харальду и Регинфриду!!!

– Слава конунгам-братьям!!!

– Слава Скьёльдунгам, вернувшим Ютландию!!!

Харальд не сразу смог поверить, что все это происходит с ним наяву. Но когда поверил – то вдруг понял, что история безнадежно влюбленного в Раду ярла осталась позади, что горе той потери наконец-то его отпустило.

Начинается новая история… История конунга Харальда Клака! И ему теперь действительно нужны жены и наследник.

Глава 14.

Лето 826 года от Рождества Христова. Хедебю.

…– Бей!

Противник двинулся вперед, занося тяжелый, длинный сакс для рубящего удара. Крепкий и рослый малый, облаченный в кольчугу с коротким рукавом да в простой, ничем не украшенный шлем с полумаской – склепанный из четырех пластин и усиленный сверху гребнем, а снизу бармицей… Воин приближается мягким шагом охотящегося пардуса, пружиня в коленях – готовый в любой миг стремительно и умело атаковать!

Рюрик же встретил приближение противника показушным спокойствием защитной стойки – хотя сердце его бешено колотиться в груди… Щит, чуть вынесенный вперед, крепко сжат левой рукой – прикрывая живот, грудь и подбородок. А вот меч молодого ярла, удерживаемый над головой, развернут лезвием вверх и склонен острием к кромке щита.

Тем самым Рюрик закрылся клинком от атаки сверху.

Но вместо того, чтобы привычно рубануть сверху-вниз, противник вдруг опустил руку к поясу… И тотчас выбросил клинок в резком, прямом выпаде! Скошенное с обуха острие лангсакса (по приказу хёвдинга кузнецы усилили их рукоять упором-крестовиной) врезалось в самую кромку щита, провалив защиту ободрита…

Когда-то подобным ударом был смертельно ранен князь Годолюб, отец Рюрика. Но сын его заученно сместился влево коротким подшагом, успев развернуть щит вдоль корпуса – и провалив противника в собственный выпад! Не зря «дядька» изнурял княжича воинскими упражнениями, оттачивая его боевые инстинкты… И повинуясь им, Рюрики тотчас рубанул в ответ – его меч, описав короткую дугу, мгновенное достал шею открывшегося справа противника!

Но замер, едва коснувшись кольчужной бармицы... Умение остановить рубящий удар в нужной точке также приходит хирдману со временем – коль он не жалеет его, чтобы развить свое воинское искусство. Рюрик, впрочем, полюбил воинские упражнения не меньше, чем его «дядя» Регинфрид, славно и храбро сражавшийся – но павший в сече с Инглингами двенадцать лет назад… И пусть оба клинка (и длинный сакс, и добрый франкский меч) специально не заточены – но не останови Рюрик удара, и Збыслав получил бы серьезную травму шею!

Причем старый товарищ, как по детским играм, так и по воинским упражнениям, понял это вполне ясно. И лишь когда Рюрик остановил удар, молодой гридмар позволил с себе шумно, с явным облечением выдохнуть… Правда, на дружинника тотчас обрушился Ольв Старый – ветеран множества славных битв, определенный воинским наставником-«дядькой» как Рюрику, так и его хирдманам:

– Збыслав, почему атакуешь столь прямо и бестолково? Где обманка?! Почему сперва не рубанул сверху, на сближении – и не ударил щитом в щит Рюрика?! Ты должен был потеснить его, заставив потерять равновесие – и тогда твой укол достиг бы цели!

Молодой гридмар родился на три года раньше Рюрика – и в силу своего старшинства он все еще превосходит ярла. Если не ростом, так разворотом плеч и крепостью рук! Более того – однажды Збыславу уже довелось побывать в настоящем бою и пролить вражескую кровь… Но под натиском разгорячившегося Ольва он замер с понурым видом, не зная что ответить.

Между тем, Старый продолжил раскатывать хирдмана:

– Или ты думаешь поберечь Рюрика? Зря! Ты был в бою, ты знаешь, что такое смерть на острие клинка, что такое смерть на лезвие секиры! Ты отнял чужую жизнь, спасая свою! Но теперь, Збыслав, ты должен драться так же яростно и умело, как в той сече – чтобы твой ярл научился, наконец, противостоять настоящему воину! Не молокососу, играющему с ним в поддавки – а воину! Иначе встреча с опытным и умелым врагом станет для Рюрика последней…

Збыслав не нашелся, что ответить. Да, он бы мог ударить хитрее – и подготовить свою атаку так, чтобы наверняка добиться цели. В конце концов, острие его лангсакса специально затуплено – а молодые воины дерутся в учебных схватках во всей возможной броне! Правда нисколько для того, чтобы защититься от случайного удара, достигшего цели – а чтобы мужи привыкли к тяжести шлема и кольчуги, чтобы ощущали их вес привычным в драке…

Но ведь в единственной сече, что Збыслав успел пережить, особо и не было хитрых атак и честного поединка двух воинов – зачастую, все заканчивал один точный и верный удар! Порой нанесенный в спину или в бок… Собственно, именно такой удар дружинник только что и нанес, совсем не сдерживая руку! Но Ольв был неумолим – и у него была своя правда: ведь на долю молодого ярла могут выпасть и хольмганги с опытными, искушенными в брани бойцами…

Да и на долю Збыслава тоже.

Впрочем, Рюрик не особо-то и вслушивался в брань опытного херсира – все же таки Старый раскатывал не его, а друга… Нет, все внимание молодого ярла было обращено в сторону Харальда – мимоходом заглянувшего на площадку, подготовленную для всевозможных воинских упражнений.

Собственно, именно поэтому княжич так сильно волновался – хотя приём, что он использовал в учебной схватке с гридмаром, был давно отточен им до абсолютного совершенства. Но проиграть на глазах «дяди»… Это поражение стало бы сильнейшим унижением для Рюрика! И потому в душе он очень переживал, отчего мог ошибиться в выполнении даже разученного приема…

Конунг встретил взгляд Рюрика легкой улыбкой – кажется, ему также вспомнились их давние детские игры с деревянными мечами, в коих «Ворон» старательно уступал мальчику… Увы, время тех игр давно кончилось – да и сам конунг теперь редко уделяет время племяннику.

Теперь-то у него есть настоящий сын и наследник, Годфрид Харальдссон – и ему на днях исполняется уже шесть полных лет!

Конечно, где-то в глубине души Рюрика поселилась обида и даже некоторая зависть к «брату» – но сын Годолюба не давал ей ходу. Тем более, что сам Годфрид души в нем не чаял! И уже сам княжич (как Рюрик стал именовать себя, узнав всю правду о родителях) с охоткой сражался с Годфридом на деревянных мечах – как когда-то играл с ним сам Харальд… В конце-то концов «дядя» уже семь лет как стал полноправным конунгом – и ему редко удается самому поиграть с сыном. Пусть и правит «Ворон» лишь в южной Ютландии – разделив власть с Хориком Гудфредссоном, сыном Гудфреда.

Сыном убийцы Годолюба!

Впрочем, власть с Хориком (как и саму Ютландию) Харальд разделил отнюдь не мирным путем…

После столь давней победы над Сигфредом, братья-Скьёльдунги успели разок сплавать в Британию, хорошенько разорив ее побережье. Но уже на следующий год в Ютландию вторглось большое войско свеев, ведомое младшими Инглингами – сыновьями Гудфреда! В отличие от двоюродного брата, павшего от руки Регинфрида, они не тянули время, собирая сторонников-данов. Тем самым подарив столь ценное время и Скьёльдунгам… Нет, они сразу ударили по Хедебю, переплыв пролив Каттегат – ударили всей мощью собранного в Скании войска!

Харальд и Регинфрид просто не успели собрать преданных им ярлов. И, понимая всю безнадежность неравной битвы, они были вынуждены бежать с личными дружинами… Да хирдами лишь немногих своих сторонников.

Бежать к Славомиру – верховному князю ободритов!

…Рюрик очень плохо помнил события тех дней. Да и сколько ему тогда было? Лет пять? В памяти княжича отпечатался лишь страх. Большой страх перед неизведанной напастью, от которой не смогли защитить даже такие большие и сильные дяди – и их многочисленные хирдманы…

Еще он хорошо запомнил, как вдруг разволновалось море. Как поднялись на воде волны, перехлестывающие через планширь драккара! И одна из таких волн подхватила мальчишку, потянув его за борт… Харальд лишь в последний миг успел схватить Рюрика за руку – после чего спешно привязал «племянника» к гребной скамье, кляня себя за недогадливость…

В землях ободритов Рюрик провел несколько долгих лет – и, в общем-то, ему там понравилось. Конечно, вдали от моря было непривычно – а угрюмая крепость Микилинбор, да выросшее вокруг нее поселение показались мальчику куда меньше и мрачнее такого людного Хедебю, веселого своей беспечной торговлей.

Но в тоже время под сенью лесов было как-то спокойно, умиротворенно, загадочно… Здесь люди говорили на языке кормилицы княжича и повторяли ее сказки – но в отличие от Хедебю, в землях ободритов эти сказки словно оживали! Ступи в лес без взрослого проводника – и леший закрутит, завертит, заманит в темные чащобы; выйди в полночь к реке иль озеру – и успеешь заметить сверкнувший в лунном свете русалочий хвост!

А иного сластолюбца прекрасные до пояса девы заманят в воду сладкими голосами и красотой нагих тел… Чтобы после схватить его и утянуть на самое дно, в самый глубокий и темный омут водяного!

Конечно, все это были страшилки для малых детей и отроков чуть постарше – чтобы сами не лезли в лес, рискуя заблудиться, чтобы не совались лишний раз в воду без присмотра взрослых, рискуя утонуть.

С другой стороны, бывало всякое. И даже взрослые мужи и жены шепотом рассказывали друг другу жуткую быль о лично пережитом им ужасе встречи с лешим аль какой кикиморой… Впрочем, изредка посещающие двор Славомира священники франков (убеждавшие князя разрешить им проповедовать среди славян), однозначно утверждали одно – все эти лесные и речные духи есть нечисть. Что это бесы, принимающие облик привычных воображению ободритов тварей, что они всеми силами стремятся погубить человека и его бессмертную душу…

Но священников при дворе Славомира не очень-то и привечали – хотя «дядя» Харальд относился к ним с куда большим почтением, и внимательно слушал их проповеди. Но даже сам «Ворон» в свою бытность конунгом не решался открыто креститься – и уж тем более он не посмел бы навязать данам христианскую веру! Может быть, Клак и хотел бы разрешить проповедовать в своих землях, но просто не успел – Ингинги опередили его, выбив из Ютландии.

В свою очередь дядя Славомир (настоящий дядя по крови!) был не особо-то и рад гостям-данам. Да, он был вынужден принять их, так как Харальд был ставленником Карла Великого – а сами ободриты вошли в столь тесный союз с франками, что уже не могли не помочь Скьёльдунгам… И все же Славомир обязал Харальда называть Рюрика собственным племянником – потому-то славянам княжич был представлен как член семьи Скьёльдунгов по крови.

И не Рюриком – а Рёриком на манер данов.

Причем в этот же период сам мальчик осознавал себя именно даном – даже не задаваясь вопросом, почему так хорошо владеет речью ободритов. И почему вообще его кормилице разрешили учить ярла языку славян…

Конечно, Харальд и Регинфрид жаждали отомстить Инглингам и вернуть свои владения. Постепенно в землях ободритов собирались преданные им ярлы – успевшие бежать… А сами братья отправили послов к Карлу Великому, прося у него военной помощи против врага.

И ведь император обещал помочь!

Вот только он умер раньше, чем успел сдержать слово…

А ведь многие сторонники Скьёльдунгов не успели покинуть Ютландии. И одного за другим верных им ярлов убили или изгнали – лишив земли, людей и нажитых еще предками богатств… Харальд и Регинфрид надеялись помочь хотя бы уцелевшим соратникам – а осознав, что помощи от франков не предвидится, они рискнули на дерзкий удар с имеющимися силами.

Тем более, что со смертью Карла Славомир был готов уже силой изгнать данов из своей земли!

Впрочем, в этом не было особой вины верховного князя – но после вторжения Гудфреда его ободриты крепко недолюбливали данов… Хотя речь скорее шла про откровенную ненависть – причем дошло уже до ночных убийств зазевавшихся гуляк, посмевших пристать к кому-то из славянских женщин.

Правда, Харальд и Регинфрид долго не могли сойтись во мнение, как им действовать. Младший брат предлагал собрать всех, кого возможно – и сразу плыть на Зеландию, желая положить конец войне одним ударом по ставке Инглингов! Однако старший брат справедливо сомневался в том, что столь большое число кораблей удастся незаметно для врага подвести к острову. А ведь если сыновья Гудфреда сумели бы бежать, история их возвращения с войском свеев вновь повторилась бы…

В итоге Харальд сумел навязать Регинфриду свою задумку. На все имеющееся у них серебро Скьёльдунги наняли воинов с Руяна – и, собрав две тысячи ратных мужей (около полутора тысяч хирдманов-данов и пятисот наемников-русов), братья внезапным ударом отбили Хедебю!

Вот только задумка Клака также дала сбой – ибо разоренный свеями юг Ютландии смог дать ему слишком мало воинов. Навстречу Инглингам, спешащим к эмпорию с трехтысячной ратью сторонников-данов, Скьёльдунги вывели лишь две с половиной тысячи хирдманов, варягов-русов и бондов… Впрочем, те храбро и стойко сражались – пока в самый разгар сечи в их тылу не показалось с десяток свейских драккаров, поднявших по реке…

И пять сотен свежих хирдманов врага ударили братьям в спину!

Они разделили совсем разную судьбу – Харальд с остатками своего хирда и уцелевшими руянами смог прорубиться из западни, спасти свою жизнь и жизни немногих своих соратников… В то время как Регинфрид повел остаток своих в гридмаров в самоубийственную атаку, прорвавшись к ставке вражеских вождей! Там он и пал в битве – хотя нашел конец в сей славной сече и старшей из сыновей Гудфреда…

Казалось, для Харальда Клака это был конец. Но!

Но занявший императорский трон Людовик, сын «Великого», был иного мнения на этот счет. Он принял на себя обязательства почившего отца – хотя наверняка ведь преследовал личные интересы, желая видеть конунгом лояльного вождя, безопасного для франков! Впрочем, это и не столь важно – ведь по велению Людовика ободриты дали Харльду куда большую рать, чем ему ранее удалось нанять… Дали множество своих воинов и саксы!

И в новый поход Харальд выступил уже с мощной шеститысячной ратью…

Вот только этот поход не задался с самого начала. «Ворон» рискнул было выступить зимой (чтобы свеи уже наверняка не сумели бы перебросить Инглингам подкрепления!) – но лёд на Лабе растаял из-за неожиданной оттепели. В итоге пришлось ждать поздней весны, пока все дороги окончательно просохнут – и уже лишь тогда выступать в поход…

Причем собранное «Вороном» войско оказалось достаточно велико для того, чтобы пройти всю Ютладию с юга на север, не встречая толком никакого сопротивления. Уцелевшие союзники примкнули к Харальду – а враждебные ему ярлы, не успевшие или не захотевшие бежать, вынужденно покорились Клаку, дали ему заложников из числа наследников… Но когда дело дошло до решающей битвы, сыновья Гудфреда на нее просто не явились! Пусть свеи вновь пришли им на помощь, но Инглинги так и рискнули дать опасного для себя боя. Они просто укрыли свое войско на острове Фюн – издали наблюдая за тем, как рвет и мечет Харальд, жаждущий схватки!

Но у воинов «Ворона» не нашлось достаточного числа драккаров, чтобы переправиться вслед за врагом – и уже тем более иметь преимущество в морском сражении! Да и не было среди саксов и ободритов (за исключением некоторого числа вагров и руян) опытных моряков.

В конечном итоге Клак покинул Ютладию вместе с союзным войском – после чего «дядя» был вынужден искать временного приюта в пограничной марке франков, основанной Карлом Великим в Нордальбингии. Собственной рати и сторонников в земле данов у него просто не осталось…

Впрочем, Харальд не отступился и на сей раз. Объединив немногих уцелевших хирдманов с наемниками-русами, он стал истощать внезапными набегами северное побережье Ютландии, а также Зеландию и Фюн. Причем в качестве цели он неизменно выбирал владения тех ярлов, кто исконно поддерживал притязания Инглингов – и кто не дал Клаку заложников.

Так продолжалось четыре года – за время которых сыновьям Гудфреда так и не удалось поймать «Ворона» в море, пусть даже с превосходящими силами! И число сторонников Инглингов стало стремительно таять… Многие пали во время внезапных набегов Харальда – или в его морских засадах, кои «дядя» наловчился очень хитро обставлять.

В случае последних к побережью подходил один, самое большое два драккара – и хирд налетчиков разорял ближайшую рыбацкую деревушку… Дождавшись же, когда местный ярл соберет собственную дружину и бросится в погоню, разбойники спешно уплывали – держась, впрочем, в зоне видимости преследователей. Причем расстояние между противниками неизменно сокращалось – и загоревшиеся азартом погони даны теряли бдительность… Заплывая в заранее подготовленную Харальдом ловушку! Ибо конунг в изгнании искусно прятал оставшиеся корабли среди многочисленных островов у берегов Зеландии или Фюна…

А после нападал, обладая неизменным численным превосходством – в то время как враг уже не успевал развернуть собственные драккары и уклониться от боя!

В силу чего, многие ярлы данов оказались разочарованы Инглингами, неспособными защитить своих подданных – и дать, наконец, отпор лихим налета «Ворона»! Ставшего, как видно, самым умелым хёвдингом в море – и наводящего буквально мистический ужас на бондов севера и их ярлов…

Наконец, спустя четыре года морской войны, внутренние противоречия среди данов вылились в междоусобную брань между Инглингами и приспешниками сыновей Гудфреда. А узнав об этом Харальд, ставший к тому времени известным варяжским вождем, собрал сильную рать из преданных ему руян, пригласил в поход вагров – да призвал всех своих сторонников из числа данов, вновь поверивших в храброго и лихого хёвдинга! Но куда больше ярлов пообещали ему не вмешиваться в ход грядущей брани…

Правда, на сей раз Людовик уже не дал своему ставленнику достойной рати – хотя бы потому, что его саксы и франки в это же время подавляли мятеж Славомира.

Дядя (родной дядя Рюрика) яростно взбунтовался против императора девять лет назад – как только последний приказал ему разделить власть с другим племянником, Цедрагом. Цедрагом сыном Дражко, когда-то спасенным из плена Гудфреда с помощью Рады… Что же, Славомир оказался прав – племянники были угрозой его власти! Но вместо того, чтобы подчиниться воле Людовика, он разорвал с ним все договоры – и вступил в союз с Инглингами. После чего вместе с данами напал на Саксонскую марку, осадив крепость Эсесфельд!

Вот только осада не задалась. Сыновья Гудфреда вскоре были вынуждены вернуться в Ютландию (ведь руяне во главе с Харальдом не отказались от лихого грабежа в столь удобное для набега время!), а Славомир… Спустя два года после неудачного похода Славомир был пленен собственной знатью – как только франки и саксы выступили против славян.

В конечном итоге ободритами стал править Цедраг, двоюродный брат Рюрика…

Впрочем, Харальду уже и не нужна была помощь франков. Выступив в морской поход во главе сильной рати, он высадился у Хедебю и забрал город. А после, собрав лейданг юга, двинулся навстречу Инглингам с четырехтысячным войском!

Сыновья Гудфреда между тем закончили передел власти. Двое бежали из Ютландии – но еще двое собрали всех, кого возможно, и выступили навстречу Харальду… Большое войско в полторы тысячи хирдманов им прислали свеи, врагу удалось собрать и лейданг севера – причем именно ополчение готово было драться всерьез, желая отомстить за морские набеги Харальда!

И в конечном итоге в поле встретились примерно равные рати конунгов – действующих и «конунга в изгнании». Но неожиданно для всех Хорик Гудфредссон, старший из Инглингов, предложил «Ворону» переговоры! Он согласился уступить Скьёльдунгу юг Ютландии и Фюн, сохраняя за собой север полуострова и Зеландию…

В общем-то, это было справедливое предложение – ведь под властью Харальда оказались бы земли исконно верных ему ярлов. И, безусловно, очень выгодное – ибо исход битвы двух равных ратей был не определен. Но ополчение бондов юга, неизменно несущее самые большие потери, не очень-то и рвалось в сечу. Им, как никак, еще землю возделывать – и кормить не только собственные семьи, но и хирдманов… И Харальд, тщательно все взвесив, поступил не как брат, жаждущий мести за родную кровь – а как мудрый конунг, желающих для своих людей мира и благоденствия.

Он согласился на предложение Хорика…

Так завершилась долгая и столь кровопролитная война Инглингов и Скьёльдунгов – или, по крайней мере, на время поутихла. Впрочем, семь лет мира – долгий срок! Хедебю вновь разросся – и бонды вновь размножились, распахав старые, заросшие бурьяном пашни.

Харальд же наконец-то смог озаботиться продолжением рода – вернувшись в Хедебю, он тотчас взял в жены молодую красавицу Гислу, дочь самого влиятельного из своих хёвдингов. Стоит отметить, что Гисла чем-то напоминала Рюрику Раду – хотя образ последней давно уже стерся из памяти молодого мужчины, являясь ему лишь во сне, в таких редких видениях детства…

А еще Харальд сдержал слово, некогда данное Раде – и разрешил христианским проповедникам навещать Хедебю и южную Ютландию. Пообещав суровое наказание любому, кто посмеет на них напасть! Кроме того, он запретил человеческие жертвоприношения старым богам – и это вызвало неожиданный ропот даже среди тех ярлов, кто стойко поддерживал своего конунга во всех его походах, лишениях и невзгодах… О чем стало известно и Хорику, внимательно отслеживающему события на юге Ютландии.

После смерти младшего брата он стал единовластным конунгом севера…

Впрочем, волновало ли, тяготило ли это Рюрика? Отнюдь… Ранние годы своей сознательной жизни он провел в землях ободритов – в Микилинборе, а затем и на Руяне. Бывал княжич и в Арконе, в древнем святилище Святовита – где восхитился огромными защитными валами и доблестью, да богатым воинским убранством местной стражи. Также он с интересом слушал местных жрецов, внимательно внимая их рассказам о старине – и былинам о древних героях славянского рода…

Однако он также очень хорошо запомнил мистический ужас, охвативший все его естество при виде огромного, четырехглавого идола из потрескавшейся от времени, замшелой древесины… И бурую, въевшуюся в кривые, грубо резанные уста идола кровь человеческих жертв.

Этот истукан был словно живой – или же что-то жило в нем. Что-то, что заставило сердце Рюрика лихорадочно забиться от неведанного им ранее ужаса… Отроку захотелось тотчас бежать из святилища – бежать без оглядки, забыв увиденное им страшилище! И оказаться как можно дальше и от него, и вообще от Арконы…

Возможно, все дело в том, что Рюрик побывал в святилище совсем еще юным мальчишкой, всего семи лет от роду – а вовсе не матерым воином, пролившим первую кровь врага! Ну, таким как Збыслав… А может, все дело в непоколебимом авторитете Харальда, яростно сопротивляющегося человеческим жертвоприношениям – и неуклонно склоняющегося в пользу распятого Бога? Правда, жрецов последнего мальчик как раз и не мог подолгу слушать – а их рассказы казались ему такими оторванными от жизни… То ли дело былины о славных героях славянского прошлого, с помощью родных богов повергающих любых ворогов – хоть ромеев, хоть обров, хоть саксов или готов!

Правда, встреча с одним из родных «богов» (точнее самым верховным!) оставила в памяти Рюрика неизгладимое и очень тягостное впечатление. Так что распятого Бога он почитал хотя бы потому, что последнего почитал и Харальд. А что касается нежелание Рюрика слушать проповеди христианских жрецов… Так «дядя» вполне справедливо заметил, что это как раз не былины – и чтобы понять их, нужно сперва дорасти.