Текст книги "Потаённый уголок: акт второй (СИ)"
Автор книги: Даниил Данковский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
– Сейчас вы видите перед собой вестибюль самого старого теа... Что? – начала Снежана свою экскурсию, протягиваю куртку гардеробщице, но замерла, увидев мой взгляд, когда я осматривал её одежду.
– Э... ничего, просто тебе идёт, красиво, – ответил я первое пришедшее в голову, не особо думая над словами.
– А мне ты ничего такого не говорил! – неожиданный ответ с боку удивил меня, я обернулся и увидел с прищуром глядевшую на меня, надув щёки, Настю.
– Не веди себя будто влюблённая! И я уже не раз хвалил тебя.
Не знаю, чего я такого ей сказал, только её выражение лица резко сменилось с недовольного, на удивлённое, будто увидела перед собой дурочка, сказавшего какую-то дурость. Тяжело вздохнула, опустила голову, будто смирилась с чем-то неизбежным, и отвернулась.
– И что это означает?
– Ха-ха, ну ты даёшь, сказанул такое, ещё и ей! – засмеялся Стас.
– Эй, что я такого сделал?!
– Э... спасибо, – ответила Снежана, кивнув мне, и продолжила: – Ладно, на чём я там закончила?
– Может ну эту экскурсию, лучше с главного начнём – что мы тут вообще забыли? Особенно я, – влез Влад.
Это он в точку попал, культурная экскурсия нас явно с точки не сдвинет, да и экскурсовод с её сонным голосом.... Только куда нас всё это вообще сдвинет, боюсь представить.
Та глянула на него внимательно и с осуждением, даже показалось, что сейчас наш мастер по декорациям получит пинка, особенно если продолжит в том же духе, но вдруг спустя секунды глянула в мою сторону с немым вопросом в глазах, а я в ответ только пожал плечами, мол, решай сама. И зачем у меня спрашивать, я что, главный тут?
– Хм, ладно, у нас ещё куча времени до начала, пойдёмте тогда в буфет, там и поговорим, да и есть хочу. Но сперва подождите меня тут, я скоро вернусь.
Сказала она, зачем-то глянув на свои ноги, и накинув на плечи рюкзак, вмиг умчалась, ничего нам не объяснив.
Я не сильно удивился её скорому возвращению и исчезновению джинс с ног нашего зеленоглазого режиссёра. Теперь на ней была одета юбка и чёрные прозрачные колготки, и былое сочетание, смотревшееся странно, как мне казалось, осталось только в памяти, а вот рюкзак за спиной слегка пополнел. Не представляю куда она бегала, чтобы переодеться, да и пусть, это уже её дело.
Главное мы пошли дальше.
Не так уж ужасен оказался этот театр, как выглядел снаружи, не зря в сети писали, что внутри прилично и ухожено, что я заметил уже по вестибюлю, но, когда мы прошли в фойе, моё мнение изменилось окончательно. Не стоит судить по одёжке о человеке, так и по внешнему виду здания снаружи, не стоит судить о том, что внутри, ведь мы оказались в царстве культуры, заботы о зрителях, где уют и гостеприимство на каждом шагу, где ты можешь присесть в удобное кресло за столиком, посмотреть на реплики старинных картин, или на фотографии актёров, а также взглянуть в зеркало и привести себя в порядок. Тут даже с детьми посетителей возились актёры, устраивая им мини-представление. И всё это оформлено в классическом стиле, видно было, что денег не жалели, а ещё здесь стоял рояль, за которым, правда, никто не сидел.
Это вам не кинотеатр.
Но наш путь лежал в буфет, куда нас повела Снежана, не дав толком насладиться увиденным. Пройдя в соседнее помещение, мы оказались в уютной комнате с баром, круглыми столиками, возле которых, правда, стояло всего четыре стула со спинками, за одним из которых сидел мужчина с ноутбуком и что-то важно строчил. Небось ещё и бесплатный Wi-Fi тут есть. В сторонке работала уборщица, ходила молодая официантка, приметившая нас, остановилась, дожидаясь, когда мы сядем.
– Давайте тут устроимся, – отодвигая стул, сказала Снежана, усаживаясь за столик возле входа.
Я, Настя и Стас моментально заняли все стулья, а вот Владу места не досталось, это я понял по грустному вздоху за моей спиной.
– Можешь сесть за соседний столик, только не стой тут, – сказала ему Снежана, указав на свободный столик рядом с нами.
– Если вам не хватило стульев, – я повернулся, услышав милый женский голос молодой официантки, обращавшийся к Владу, – можете взять один из свободных по соседству и поставить за ваш стол.
– О, как мило с вашей стороны, так и поступлю, спасибо, – вежливо ответил тот, не удивлюсь, если ещё и поклонился, он умеет так выпендриваться. – А вы подвиньтесь, – прозвучало уже в наш адрес строго и без особой вежливости.
Сказано – сделано. Я, Стас и Настя придвинули стулья ближе друг к другу, а вот Снежана не сдвинулась с места ни на сантиметр. Я уже собирался ей сказануть что-нибудь по этому поводу, но глянув на неё, всё желание мигом испарилось. Конечно, последнее время она вела себя как-то грубо, и раз уж я не был с ней особо долго знаком, не мог сказать, обычное ли это для неё поведение или нет, только вид у неё сейчас был уставшим, взгляд, который и так не шибко выражал эмоции, совсем потух. Словно кукла, брошенная своим хозяином. Но вот она встрепенулась, увидев мой взгляд, выпрямила спину и оживилась, будто сбрасывая тяжесть с себя.
За столиком стало не так уютно, но мы уместились все, и просмотрев меню, заказали свои предпочтения. Снежана попросила сырники с кофе, я просто кофе, как и Стас, а Настя решила воздержаться. Зато Влад сперва попросил газировку, но быстро передумал и заказал компот, видать, решил немного повыделываться перед девушкой и не просить чего-то такого пацанского, как всегда делал в кино. Или просто денег с собой не шибко много взял, ведь компот тут стоил копейки, в отличии от газировки.
Наконец с этим делом было покончено, все замолкли и уставились на виновника этого представления, которая сейчас внимательно глядела на всех нас. Тишину нарушил её спокойный и как обычно сонный голос:
– Знаете, почему я попросила обязательно всех прийти сюда?
– Если б знали, могли и не приходить, – посмеялся своей шутке Влад, получив колючий взгляд от режиссёра, и сразу притих.
Хотя это он в точку попал, сколько бы можно было избежать ненужных встреч и сэкономить свободного времени, умей люди так. Но вслух я этого не сказал.
– Шутка хорошая, но ты весь настрой сбил, – сжала она губы словно от обиды.
– Извиняюсь, продолжай.
– Ты хотела показать нам выступление такого же, как и мы, театра? Что, как и почему? – вдруг влезла Настя, зачем-то подняв руку.
– Отчасти, но нет, – прозвучало как-то чересчур загадочно, она даже прищурилась, будто создавая атмосферу тайны, в которую нас сейчас посвятит. Правда развить этот эффект помешала официантка, принеся наш заказ, чем отвлекла её и нас, а когда та ушла, получив деньги, Снежана принялась за свой заказ, с наслаждением впившись в сырники и попивая горячий кофе.
Даже её лицо налилось наслаждением, особенно после глотка горячего кофе. Удивительно что творит порой с людьми еда. Мы же к своему заказу не притронулись, все внимательно наблюдали за режиссёром, которая с наслаждением откусывала от сырников кусок за куском, позабыв о нас. Чего не скажешь о Владе, который без особого интереса крутил свой стакан.
– Так по какой причине ты позвала нас? – нарушила тишину Настя, чем привлекла к себе всеобщее внимание.
В том числе и Снежаны, которая спешно проглотила свою вкусность, прокашлялась себе в кулачок и серьёзным взглядом посмотрела на нас.
– Простите, я собиралась заранее вас подготовить к тому, что вас ожидает, с кем будете состязаться.
Ох нехорошее начало, будто впереди какая-то суровая битва, где на кону наша жизнь. И что это вообще значит?!
– О чём ты? – продолжала Настя, и чтобы не она одна участвовала в этом, я тоже спросил об этом.
– Хочу, чтобы вы сразу поняли, что от вас требуется на сцене, прочувствовали её атмосферу и заранее увидели игру такого же коллектива, как наш, пускай чуть постарше, потому что в марте вам предстоит выйти на эту сцену и сразиться с ними за сердца зрителей и жюри.
Звучало это всё, конечно, жутко и интригующе, по коже явно должны были пробежать мурашки, а мы все открыть от удивления рты, что и сделали, только у всех на лицах читалось ещё и недопонимание, о чём она говорит, что вообще хочет. И Снежана, которая сперва склонила голову на бок и с ожиданием уставилась на нас, поняла наши мысли и добавила слова, которые, как считала она, должны были всё объяснить:
– Я подала заявку на "Весенний этюд", проходящий в следующем году у нас в городе на этой сцене.
Её слова должны были что-то объяснить мне, сказать, только я ничего не понял, для меня это была тарабарщина, полнейшая бессмыслица. Но только для меня и Влада, а вот Стас присвистнул, будто эта новость была чем-то весомым, удивительным, а вот Настя среагировала в своей манере:
– Ура! Я так долго этого ждала, когда мы все сможем выйти на сцену! – подняв руки, радостно выкрикнула она.
– Погоди, что это значит? – спросил я, совсем ничего не понимая.
– О, совсем забыла, что не все тут в теме, – догадавшись, произнесла Снежана. – Это конкурс талантов, проходящий каждый год в середине весны в разных городах у нас, и теперь в нашем городе. Выступают школьные и молодые коллективы, ставящие спектакли, миниатюры и другие выступления на сцене, и в марте выступим вместе со всеми и мы.
– Погодите! – вдруг влез Влад, негодуя. – И я буду играть?!
– Ты за сценой посидишь, нам только твои руки нужны, – просто ответила Снежана.
А мне было не до веселья, это получалось, я должен буду выйти на настоящую сцену, не перед дошколятами в садике выступать, а перед взрослыми зрителями, повидавшими немало маститых актёров, со своим неумением? Да это же провал и катастрофа, да и что мы играть будет, у нас же ничего нет!
– Придержи коней, как ты вообще дошла до этого, не спросив нашего мнения?! – паникуя, затараторил я. – Я же играть не умею, вообще на сцене никогда не был, это же провал будет! И что мы вообще играть будем, ты об этом хоть подумала?
– Сценарий у нас есть, мне только правильную концовку придумать надо.
– Правильную? Какая ещё концовка, это ты её придумывала все эти дни, так ничего и не записав в свою тетрадь? Ты хоть знаешь какую?
– Нет, но я думаю над ней, – просто ответила она.
– Видел я твоё лицо, там явно читалось полнейшее отсутствие идей. Да и у нас больше актёров нет, там же ведь про твою сестру и Викторию Андреевну, да? Ладно кого-то Настя сыграет, а кто второю? Ты? Как мы играть вообще будем?
Тут Снежана отвернулась недовольная и что-то невнятное пробурчала себе под нос, а я понял, что у нас тупо ничего и никого нет. Вот и всё. Приплыли называется.
– Ну-ну, давай мы не будет так в штыки всё, – примиряюще вклинилась Настя, словно ища примирения. – Давайте сперва на всё глянем, как я понимаю, они будут тоже принимать участие в конкурсе?
Снежа кивнула, затем добавила:
– Думаю, судя по отзывам, они главные претенденты на первое место. Вот я и решила, что нам надо знать своего противника. Правда я хотела позвать вас сюда и подготовить вчера, но в четверг вы своими вопросами вынудили выложить пораньше приглашение, а с остальным я ещё не была уверена, вот и промолчала.
Промолчала она, называется, да к такому заранее надо подготавливать, а не выдавать, когда уже ничего не исправить, и когда без нас всё решили! Вот и прикатили, называется.
– Ладно, пойдёмте в зал, надо бы места успеть занять, а то лучшие ухватят, – сказала Снежана вставая.
А я подумал, что Снежана простых путей не ищет и выбирает явно самый тяжёлый. А потом вот так сообщает, свалив.
Похоже, мы слегка засиделись в кафе, и когда зашли в зал, людей уже запустили и многие места в партере были заняты. Не скажу, что в зале был аншлагом, но вот сесть нам всем пятерым рядом друг с другом на одном ряду ближе к сцене, случая не представлялось, промежутки межу зрителями оставляли максимум в четыре кресла. Представляя о чём сейчас могла подумать Снежана, я зашагал по ковру, покрывающего ступеньки, в середину зала, а остальные не задумывая пошли вслед за мной, так что Влада от реплики в стиле «сядь где-нибудь в другом месте, а мы тут», я спас, и мы все сможем насладиться (надеюсь) представлением вместе.
– Могли бы впереди сесть, всё равно бесплатно, – прозвучал ворчливый голос за спиной.
Угадал! Эх, та загадочная девушка-призрак нравилась мне больше, а теперь она освоилась, сдружилась, и вот какой печальный результат. Такими темпами в изверга превратится.
Протиснувшись между двумя рядами, мы уселись в середине ряда, откуда замечательно было видно всю сцену, да и головы сидевших впереди нам не мешали, можно будет расслабиться и наслаждаться происходящим на сцене. Надеюсь только, у этой школьной труппы есть опыт игры в зале и мы, сидевшие в середины, услышим их игру, не навострив уши.
Потому что зал впечатлял своими размерами. Нет, он не был огромным, по крайней мере в длину, рядов этак двенадцать, но больше стандартного кинозала, в который мы часто ходили. Но вот присутствие балконов меня впечатлило, от этого и казалось, что зал огромен, возвышался над нашими головами, поражая размерами, да и дизайном в старом стиле, словно с исторических картин этак девятнадцатого века, удивлял не меньше. Мне вот интересно, как люди, сидевшие на у самого потолка, могли что-то слышать со сцены? Там разве что оставалось только наблюдать за крохотными фигурами через бинокль какой-нибудь. Но хоть я и задавался таким вопросом, так и не взялся найти на него ответ, так что для меня эта прелесть театра оставалась секретом.
– Что, впечатлён увиденным? – вдруг спросила сидевшая справа от меня Снежана, чем-то до жути довольная. – По открытому рту вижу.
Я сразу опомнился и прикрыл свою варежку, пока она чего не сказала этакого ещё.
– Это один из старых театров нашего города, построенный ещё в девятнадцатом веке для царя, который изредка заезжал в наш город, а в двадцатом веке реконструированный. В двадцать первом приведённый изнутри в нынешнее состояние за счёт нашего правительства и просьбы актёров, не дать театру утонуть в грязи и воровстве чиновников.
– Только вот снаружи он утонул, – выдал я, вспоминая увиденное.
– Увы, тут пожадничали.
– Я вижу ты много знаешь об этом театре, частенько тут бываешь?
– Раза два, – ответила она негромко, глянув в сторону сцены. – Прочитала это в буклете, который взяла в фойе, когда здесь сестра выступала.
Ясно, не стёршиеся воспоминания о сестре, засевшие глубоко в голове, родные и незабываемые. Такое и правда не забудешь.
А ещё точно не забудешь реплику Влада, выданную сразу после её слов:
– А тут круто, переоборудовать бы в кинотеатр, и я бы не пожалел денег на билет на балконе, никаких тебе вечных жрунов попкорна со всех сторон. Тишина!
– Помолчал бы! – в унисон ответили ему я и Снежана.
Но тут ладно, я был с ни согласен, иногда непрекращающееся чавканье со всех сторон и правда мешает. Только уж точно не Владу об этом говорить, вечно что-то жующего во время просмотра. Но в этот раз об этом можно было не беспокоится, сюда он ничего с собой не притащил и сидеть будет тихо, а вот кто меня беспокоил, так это Настя.
Наша неугомонная подруга уже чувствовала себя чересчур перевозбуждённой, она даже в театре не могла усидеть на месте и сейчас вертелась и хотела что-то сказать. Мне. Не обращая внимания на разделявшую нас Снежану, она вытянула руку и дёрнула меня за рукав, указывая пальцем на сцену.
– В чём дело?
– Представь, как было бы круто выйти на эту сцену всем нам, попасть в гримёрку, посмотреть, что находится там, вообще побывать в местах, куда не ступала нога простого зрителя. Это так волнительно, и если мы постараемся, то в марте сможем туда попасть.
– Да-да, на сцене ты себя чувствовала бы комфортно, в отличии от меня, – промямлил я, повернув голову в её сторону со скепсисом на лице, и...
...И открыл рот сильно удивившись, и было чему, меня словно холодной водой окатили. Передо мной предстала совсем уже неожиданная персона, ведь через два ряда впереди шла знакомая мне девчонка, с которой я и Влад встретились совсем недавно, в восьмом классе, когда мы искали нашего режиссёра по всем ближайшим классам. Та самая девчонка с соломенными волосами, игнорировшая школьную форму, и которая нас чуть не выперла из класса, практически обвинив в домогательстве к её одноклассницам. Я её запомнил тогда очень хорошо, потому и удивился, совсем не ожидая увидеть в театре.
Сейчас она была одета не в молодёжную одежду, которую носила в школе, а в черные колготки, юбку до колен и блузку, словно повторяя за Снежаной, только вот шапка с ушками, скрывавшая короткие волосы, осталась на месте, та самая шапка, в которой она встретила нас в классе.
Она продиралась к свободному месту в середине ряда, извиняясь перед людьми, которых потревожила, но продолжала переть не останавливаясь, а когда оказалась ближе к нам, подняла голову и глянула в нашу сторону. Она не сразу поняла, кого увидела, сперва опустила взгляд, пойдя дальше, а затем замерла и уставилась на нас широко раскрытыми глазами, как, собственно, и я. Так и смотрели неотрывно друг на друга, пока нас не привёл в себя громки голос Влада – он вскинул руку, указав на неё пальцем и выкрикнув:
– Ты! Это же ты, та нахальная девчонка!
Услышав его громкий голос, она тут же совершила поспешный манёвр, нырнув вниз, заняв свободное место, спрятавшись за кресло, а все сидевшие рядом с ней люди обратили внимание на выкрик Влада, обернулись и недобро взглянули на него. Своё внимание обратила и Снежана, которая недовольно уставилась на него, хотела что-то сказать на этот счёт, но взглянула на меня, снова на него, и наконец спросила, с чего мы такие обалдевшие. Я не успел заткнуть Владу рот, тот моментально выдал всё, что только мог, даже наш поход по классам вспомнил, и что-то приукрасил о том, как мы искали её, как в восьмом классе наткнулись на блондинку в шапке с ушками и как та нахамила нам. Услышав его короткую и эмоциональную историю, она сперва посмотрела вперёд, затем на меня, произнеся:
– Я, конечно, потом спрошу тебя, зачем вы меня искали, но с чего здесь быть Вике?
Она снова стала осматривать ближайшие ряды в поисках её, а я удивился, откуда она знает её имя. Снежана, внимательно осматривая людей, сидевших впереди, каждое зрительское кресло, повторяла, что её точно не должно тут быть, а Влад тыкал пальцем, указывая на то место, где та только что стояла, клянясь в правдивости своих слов.
Но никто не видел главного, что происходило в том ряду, где эта Вика собиралась сесть. А вот я заметил, как люди засуетились в своих креслах, несколько женщин возмущённо охнули, и все смотрели вниз, прижимаясь к креслу и словно бы давали возможность кому-то проползти. И видя по волне этих возмущений, можно было легко понять, в какую сторону движется эта скрытная девчонка в шапке.
Вот только зачем и чего она вообще делает? Наконец я увидел, как из-за одного из кресел слева высунулись знакомые ушки, робко так, будто боясь засветиться, и там и остались, но я уже не стал об этом говорить.
А Влад и Снежана тем временем продолжали обсуждать случившееся. Тот описывал её внешность, как она выглядела сейчас, но Снежана махала головой, не соглашаясь с ним, говоря, что это не её стиль, хотя на описание шапки кивала головой, она похожа и цвет волос её, а затем глянула на меня и с какой-то улыбкой полной задора, поинтересовалась, зачем я искал её.
– Э... понимаешь...
И тут в разговор вклинилась Настя, задав тот же самый вопрос, только уже без улыбки, с серьёзным чересчур лицом, словно мой ответ её сильно волновал. Да что с ней такое?!
Спасибо электричеству, от ответа меня спас потухший в зале свет, притихшие голоса, все сразу обратили своё внимание на сцену, единственное место, словно лучик в царстве тьмы, где оставался свет. И мы глянули туда, и в этот момент на сцену, с разных сторон, вышло два человека; высокая и стройная девушка старше нас и парень с короткими золотыми волосами, худой, но не стесняющийся, как и Стас, обнажить ключицы и грудь, гордо выставив их напоказ. Встретившись в центре сцены, они подошли ближе к краю сцены и поклонились залу – парень весело и задорно, с улыбкой на лице, а девушка сдержанно, будто из льда, не улыбнувшись, вообще не изменив выражения лица. А вот парень наслаждался происходящим, вниманием, которое сыпалось на него со всего зала, впитывая, будто это спасительная влага, расцветая всё ярче.
И ещё я заметил, что девушка с шапкой на голове больше не скрывалась, полностью высунулась, внимательно наблюдая за происходящим на сцене, за каждым движение того парня, не упуская его из виду. Неужели он нравится ей? Потому она пришла в театр? Удивительно.
Вышедшая с ним на сцену девушка уже стояла в сторонке, замерев, словно статуя, отдав всё внимание этому Арлекину, а тот снова театрально покланялся и громко произнёс:
– Дорогие мои любимые зрители, ох как я рад вас всех видеть здесь, сидящих в этих креслах и наблюдающими за мной. Уж поверьте, сегодня вы не пожалеете, что пришли поглядеть, я точно не упущу шанса порадовать вас своей игрой и вы не будете унывать, ведь это великий спектакль уж точно нельзя испортить. Что же, наслаждайтесь им, сейчас всё начнётся.
Он снова поклонился, когда услышал овации, не стал уходить, наслаждаясь внимание, и только когда зал смолк, зашагал прочь со сцены, не дожидаясь своей напарницы, которая пошла вслед за ним всё также безмолвно тихо и строго. И тут я услышал тихий вздох разочарования Насти, глянул на неё, поинтересовавшись, в чём дело:
– Я уже смотрела их выступление, на их студенческом сайте есть запись, и вживую разок видела, и вот эта часть и после выступления мне не нравились никогда, фальшивые они, фиглярство, этот актёр, как мне кажется, больше упивается овациями, а на остальное ему плевать.
Я аж удивился такой откровенности. Хотя я всего этого не чувствовал, но в чём-то был согласен с ней, этот парень и правда словно упивался вниманием, именно это ему было нужно.
– А вот его игра удивительна.
Закончила она, и тут началось выступление, Настя полностью погрузилась в него и наслаждалась игрой актёров и историей, да и сам я увлёкся, отмечая, насколько верю в происходящее, в эту историю. Перед нами и правда были актёры, которые старались, у кого-то не всегда получалось играть на уровне, но среди них были те двоя, игра которых заставляла безотрывно смотреть. И побороть их на одной сцене, как мне казалось, невозможно, по крайней мере мне, но... Но когда я смотрел на них, то почему-то у меня возникало сильное желание попробовать это, показать, на что мы способны.
Только вот Влад этим желанием явно не горел, даже не видел, а посапывал, положив голову на спинку кресла.
– А уж когда Арлекин вышел и отругал, размахивая руками, свою напарницу, я в голос смеялась! – хихикая, рассказала Настя о своих впечатлениях от спектакля.
– Мне кажется, весь зал это слышал, – вспомнил я тот момент, когда от заразительного смеха вздрогнули все соседи, и недовольно, будто проклиная, посмотрели на нас. Незабываемая ненависть.
– Кроме одного, – с какой-то жуткой ухмылкой на спокойном лице, ответила Снежана, глянув на Влада. – Про соню одного зал никогда не забудет.
– А что сразу я?
Я лишь посмеялся с какой-то натянутой грустной улыбкой, вспоминая тот самый неловкий момент, когда глупость совершает кто-то другой, а стыдно почему-то тебе, причём за них обоих. Один спал всё выступление, ни капельки не стесняясь, а вторая большую часть времени старалась его разбудить, сперва привлекая внимание своим невыразительным голосом, цыкая и зовя, а потом, наплевав на то, что между их креслами сижу я, пыталась своей короткой рукой дотянуться до него и тыкнуть пальцем, чтобы разбудить, наплевав на моё мнение. В итоге победил Влад, и оба подпортили мне впечатление от спектакля.
Но всё-таки спектакль мне понравился, по крайней мере те самые два актёра – Арлекин и Анна (имя которой я узнал), – которые на фоне остальных играли просто блестяще, без сучка и задоринки, никаких нареканий. Два профессионала в толпе любителей. Хотя так, конечно, не мне, тюфяку, критиковать, только вот остальные актёры этой труппы периодически лажали, ошибались словно новички и будто бы блекли, сдуваясь каждый раз, когда в дело вступали те двоя, и, как мне казалось, именно в этом заключалась главная проблема коллектива. Хм, веду себя словно критик с опытом, до чего мне расти и расти, но их великолепная, совсем не школьная игра, затеняла остальных, а те понимали это и не шибко рвались показывать себя, как мне казалось.
Тени, оказавшиеся рядом с ярким солнцем.
Хотя это на мой непрофессиональный взгляд выглядело так, словно эта сцена предназначалась только двум актёрам, или даже одному ему, Арлекину. Правда я мог и ошибаться в суждениях, будучи не особо в этом подкованным.
А вот нашим двум актёрам-близнецам и режиссёру, которая снова сидела в кафе в своих штанах под юбкой, надев их быстренько после окончания спектакля, выступление явно понравилось, по крайней мере они сейчас обсуждали увиденное, анализируя его, а Снежана открыла свою тетрадку, записывая наши слова, какие-то идеи, иногда что-то уточняя, рассказывая, что всё это может пригодиться. Стас иногда добавлял свои примечания к словам сестры, но большее время тихо сидел со своей фирменной улыбкой. А Влад, заказавший в этот раз газировку, просто был рад, что всё закончилось и можно будет пойти домой, заняться своими делами. Собственно, как и обычно, не знаю, зачем Снежана вообще его потащила с нами, результат оказался предсказуемым.
– А ты что добавишь?
Я глянул на Снежану, державшую карандаш с резинкой в руках, и её зелёные глаза посматривали с вопросом на меня, чего-то ожидая. До меня не сразу дошло, что её интересует моё мнение о постановке.
– Из меня так себе критик, если что.
– Ха, сказал человек, вечно заваливающий критикой сестру! – посмеялся Стас.
– Я её сумасбродство отчитываю, а не за игру.
– Ты меня и за другое критикуешь!
– Но если подумать, что тебе понравилось и не понравилось?
Эх, ведь пока не отвечу, точно не отстанет.
– Ладно-ладно, мне понравилось, особенно та парочка актёров, мне до их уровня расти и расти.
– И это всё?
А что я ещё могу сказать, что добавить, особенно когда кое кто всё время мешал мне? Тогда вот ещё тебе:
– Ладно, считай, что в этом театре есть два развитых не по годам актёра, и их игра завораживает.
– Ты это уже говорил.
– Дослушай сперва. Эти два актёра хороши, но только вот они там и хороши, они чересчур всех превосходят, – и немного подумав, вспомнив кое-что, добавил: – Особенно старается этот ваш Арлекин, есть такое чувство, что он упивается собой, будто других не замечает...
И тут в голове всплыли слова Насти о фальши и фиглярстве этого актёра, и его выход после выступления, точнее, его личный выход, когда не вышел больше никто, даже та девушка, только он, и все овации достались ему одному. Выглядело это странно, будто это и правда только его сцена. О чём прямо и сказал.
– Вот и я о том же! – влезла Настя, соглашаясь со мной.
– Хм, раз так говорите, значит не мне одной показалось, – задумалась Снежана, почесав кончиком карандаша затылок, а потом вдруг закрыла тетрадь и положила её в рюкзак. – Ладно, пойдёмте лучше по домам, пока на улице совсем не похолодало.
Последние её слова подействовали на нас будто приказ начальника, мы все молча и спокойно встали – хотя нет, из общего строя выбился Влад, радостно вскочивший и сообщивший о том, что наконец домой – и зашагали к выходу. Настя и Снежана продолжали обсуждать своё, словно искали свои ошибки после репетиции, даже натягивая куртки у выхода продолжали говорить об этом, а я... а что я? Я просто был доволен концом всего этого, что наконец иду домой, займусь своими делами и отдохну от передозировки культурой в своём организме. Пускай наши театральные близнецы об этом думают теперь, я же...
Тут я задумался, так до конца и не всунув руку в рукав куртки. Когда я видел игру тех двух актёров – особенно Арлекина, – у меня возникло странное и дурацкое желание побороть их на одной сцене. Которое, впрочем, сейчас прошло и я уже не то чтобы рвался туда – мне эти двоя не так уж и важны были. Словно растаявший весной снег, из которого ты всю зиму лепил снежки, а теперь бегал с удовольствием по лужам в непромокаемых сапогах. Зима прошла, теперь другие развлечения.
Я посмеялся над своими воспоминаниями о детстве и мыслям выступить на одной сцене с этими ребятами, практически профессионалами, с желанием победить их. Дурацкая мысль, да и зачем мне вся эта чепуха?
Придя к этой мысли, я всунул руку в рукав до конца и застегнул куртку, готовый к выходу, полностью выкинувший все ненужные мысли из головы.
Так я думал, пока мы не вышли.
– Надеюсь этот поход нашего драмкружка для вас не прошёл даром, – сказала эти слова возле выхода из театра Снежана, мельком глянув с прищуром на Влада. – Кроме одного. Но теперь вы должны понимать, с кем мы столкнёмся на конкурсе.
Совсем забыл про этот "как-его-там" театральный конкурс, блин! А ведь теперь нам к нему готовиться!
– Но это всё мы обсудим в понедельник в "Уголке", когда соберёмся там. А пока прошу вас подумать над всем тем, что вы сегодня увидели на сцене, подумать и придумать какие-нибудь идеи для нас. Но этим займётесь дома, а сейчас пойдёмте, – сказав последнее тихим голосом, она глянула с неохотой на дверь, за которой её ждала осенняя прохлада, и решившись, вышла наружу.
Там-то нас и застало неожиданное представление.
– Я не собираюсь больше слушать об этом, я не вернусь домой, я не собираюсь запирать себя в этой унылой рутине повседневности, для меня есть теперь только сцена!
Услышав эти громкие, напыщенные и словно бы выдернутые из сценария для театральной постановки слова, я глянул вперёд, на освещённый фонарём возле портика участок, где стояли троя. Все зрители уже давно должны были покинуть театр, если, конечно, не решили посмотреть что-нибудь ещё, это мы тут задержались, так что я не сразу понял, что за три человека стоят перед нами. Две девушки – одна высокая, стройная, без шапки, с длинными спускающимися до бёдер золотистыми волосами, и вторая невысокая, в молодёжной куртке и шапке с ушками, лица которой я не видел, потому что стояла она ко мне спиной – и молодой парень, одетый в плащ с высоким воротником, худоватый, и чей голос мы сегодня и слушали на сцене. Эти его резкие слова были адресованы девушке, которая стояла к нам спиной, и услышав их, она вдруг сжалась, стала ещё меньше и хрупче.
– Родители ведь беспокоятся, как и я, ты давно уже не был дома, мы все хотим увидеть тебя, – произнесла она как-то зажато, неуверенно, так говорит загнанный в угол человек, не знающий, что делать.
– Я больше не вернусь, после тех слов родителей, я не вернусь, для меня есть только театр, так и передай им, Вика. Катитесь вы со своей учёбой и реалиями жизни, такая жизнь мне не нужна, и твоя забота, и беспокойства, теперь у меня своя жизнь и свои идеалы. Я счастлив сейчас.
