Текст книги "Потаённый уголок: акт второй (СИ)"
Автор книги: Даниил Данковский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
– Ты честно так думаешь?
– Я лишь хочу играть, делать своё дело как можно лучше, а не копировать кого-то, – недовольно пробурчала она, отвернувшись и насупив брови.
Ну она хоть понимает, что перегибает палку и где-то не права, иначе сейчас вывалила бы на меня кучу своих претензий. Но как же надоел этот их спор! И я вроде понимаю и Настю, и Снежану, и Снежинку, пускай она и туманная личность, но у меня есть свои мысли на этот счёт, и порядком уже задолбало видеть их грызню о том, как хочется им.
– Ты лишь звено в этом драмкружке, а Снежана решает, что и как, а она хочет сейчас так, как было в первоисточнике. Твои мысли, хорошо это или плохо, ничего не значат, сейчас решается её судьба как режиссёра "Уголка", и зрители это решат, а вам двоим лишь надо хорошо сыграть.
– Ты так говоришь, будто это правильно, – Стас в это время уже взял вторую книгу, и вместе с первой решал, какая лучше, вертя в руках.
– Пускай они решают, мне, если честно, уже побоку, – наконец я выдал свою мысль, которая сформировалась за эти два дня.
– А если Снежана проиграет? Если "Уголок" после этого закроется, ведь мы не знаем, чего хочет Снежинка, – Настя рассказала о своих обеспокоенных мыслях, хотя я видел в понедельник, с каким счастье она играет под руководством Снежинки.
– Не знаю. Твои мысли могут быть и правдивыми, а могут оказаться просто мыслями. Ты сыграйте так, чтобы не жалеть об этом потом, с душой, хоть и по проложенной дороге пойдёте. И... выметайтесь отсюда, и положи книги или наконец реши уже, что взять хочешь, вы мне уроки сделать не даёте, я не собираюсь завтра двойку получать!
Настя захихикала, Стас выбрал книгу, положив ненужную на место.
– Знаешь, ты прав, – встав, глядя на меня, довольным голосом произнесла Настя, – я сейчас пойду, и отточу до идеала свою роль, чтобы сыграть как надо, чтобы довольны были зрители.
– Лучше уроки делай иди, блин, – поднявшись, я вытолкал обоих за пределы своей комнаты. Пускай занимаются своим, и не мешают мне.
* * *
Среда, день, когда учебная неделя уже достигла своей середины, тяжесть начала недели уже спала, к трудностям повседневной жизни в школе привык, подбирается мысль, что скоро выходной день, когда можно будет отдохнуть. Только в место того, чтобы пойти домой после уроков, я сижу в школе у сцены и наблюдаю за репетицией, последней для Снежинки перед главным её бенефисом.
Стас и Настя, похоже, отбросили своё беспокойство и перестали трепать свои нервы всякими ненужными мыслями, и сегодня сияли не хуже новой лампочки, к Снежинке отнеслись как к чему-то неизбежному, выполняя все её просьбы как положено, ещё и с огромным энтузиазмом. Хотя она не шибко напирала, пока только проверяла моих друзей на то, как они играют выученную сцену, вспоминая пройденное.
– Так, вы молодцы, даже больше – на уровне фильма, – похлопав в ладоши и останавливая Стаса и Настю, Снежинка привлекла к себе внимание. – Так что прекратим копировать фильм.
– Что это значит? – спросила обеспокоенная Настя.
Услышав эти слова, я сам хотел выйти вперёд и понять её слова, не пропустив ни слова, настолько заявление блондинки было неожиданным. Но остался сидеть на стуле.
– Это лишь означает, что внесём незначительные изменения в сценарий. Небольшие, но очень интересные, – широко улыбнувшись, она вдруг повернулась в мою сторону, поклонилась, приветствуя меня. – Прошу прощения у наших зрителей, но нам надо удалиться и обсудить дальнейшую работу, но не беспокойтесь, скоро вернёмся.
Взяв за плечи актёров, она подтолкнула их, заставив скрыться за сценой, и что они там делали, я не видел и не слышал. Минут пять я наблюдал за пустой сценой, гадая о её задумке и вспоминая, что ещё когда мы на прошлой неделе обсуждали, как и что будем делать, Снежинка сказала, что можно вносить какие-то изменения, не затрагивая сценарий. Я тогда на это не обратил внимания, как и, думаю, остальные, а вот Снежинка, похоже, продумала всё заранее и теперь воплощала в жизнь. Мне даже интересно стало, ведь это и правда работа режиссёра – вносить такие изменения, и если у неё всё получится... Снежане стоит призадуматься, а то её тогда ждёт фиаско.
Но вот прошло минут пять, и они вернулись на сцену. По актёров, довольным, готовым играть с новой силой, было понятно, что задумки Снежинки им понравились более чем, а она сама улыбалась, будто исполнилось самое заветное желание.
– Прошу прощение, дорогие зрители, а вот и снова мы, – опять поклон, словно перед ней сидела толпа, да вот взглядом стрельнула она только в мою сторону. – Сейчас мы представим всё ту же сцену, но с лёгкой поправкой, надеюсь, она вам понравится.
С этими словами она повернулась к актёрам, сказала им несколько слов напутствия, и пошла к лестнице, решив оставить сцену только им. Сев на стул рядом со мной, всё ещё с довольной улыбкой на губах, она посмотрела вперёд, на готовившихся к выступлению актёров.
– И что ты задумала?
– Минуту, не торопись, скоро увидишь, – она повернулась в мою сторону, глянув на меня. – Сегодня замечаний нет, молодец.
Ещё бы были! Прежде чем прийти сюда, я заглянул в туалет и тщательно привёл себя в порядок, поправив одежду и стерев пятна мела. Но сразу опомнился, твёрдо произнеся:
– И не пытайся меня отвлечь, не выйдет!
– Наоборот, сегодня ты должен смотреть на актёров и не сметь пропускать! А я погляжу на твою реакцию. Всё, смотри!
Подготовка закончилась, Настя и Стас отошли к противоположным сторонам сцены, притихли, замерев и готовясь. И вот Стас сорвался с места и стремительно вышел на середину сцены, изобразив спешку, поднял руку и постучал в невидимую дверь, будто ломился.
– Открывай! Открывай! Я знаю, ты дома! Не смей игнорировать меня!
И вот Настя повернулась в его сторону, услышав шум, вмиг оказалась возле него, изобразив страх перед неизбежной встречей, и обеспокоенность. Открыла дверь, впуская того, завязался диалог, переходящий от громкого к тихому голосу, плачу, который Настя умело изображала, я даже верил и забеспокоился. Они выясняли свои отношения, то якобы предательство и измену, о которой он узнал, а она старалась убедить его, что ничего не было, она лишь хотела перестать помочь ему, что любит только его, а что тот набросился, она этого не хотела, она отбилась от него, хорошо и метко отомстила. Но герой Стаса на взводе, не верит, и сцена накаляется до такого, что они якобы оказываются у окна, и Настя заявляет, что раз он ей не верит больше, то ей и жить не стоит. Теперь на взводе уже она, а герой Стаса очухивается, понимает, чего наделал и что Настя серьёзна.
А казалось, что она и правда серьёзна. Я верил в каждую фразу, в каждое их движение, даже когда Стас бросил воображаемую вазу, мне показалось, что в его руках и правда что-то было. Даже звон разбитого стекла послышался.
И вот случился сюрприз. Снежинка внимательно посмотрела на меня, а я смотрел на наших актёров, благодаря которым знакомая по фильму сцена менялась на глазах, при этом диалоги повторялись. Я не ожидал такого поворота, всё стало вдруг немного другим, но правильным, казалось, именно так стоило решить проблему.
– Ну как тебе? – спросила довольная собой Снежинка.
Я не ответил. Хотя сказать было что, потому что Снежане теперь стоит постараться.
* * *
Именно такое впечатление у меня сложилось вчера. А сегодня, в четверг, когда за окном уже немного стемнело и стало прохладнее после тёплого и приятного ноябрьского дня, коих давно не было, я убедился в этом окончательно.
Я, как и все последние дни, сидел возле сцены там же, сложил руки на коленях и со всей серьёзностью наблюдал за Снежаной и двумя актёрами. Сегодня последняя репетиция перед завтрашним днём, когда мы наконец узнаем, кто же станет режиссёром нашего драмкружка, и я наблюдал за ней, делая свои выводы. А были они может и лучше прежнего, но я сразу решил для себя, если Снежана ничего не исправит, ждёт её провал.
Сами Настя и Стас похоже решили для себя, что самовольство будет лишним, потому сегодня репетировали строго по букве закона фильма, на котором настаивала Снежана. И выходило это у них просто замечательно, я как будто попал в фильм... Да вот только подсказывает мне что-то, дело тут не в советах Снежаны, как правильно и почему надо делать. Все её советы до начала репетиции, когда она рассказала, чего ждёт конкретно, были отличными, а вот когда взялась за режиссуру, тут всё и поехало в низ – несуразные требования, странная клоунада с советами как правильно показывать тот или иной момент, да и просто её полная несобранность, граничащая с возможными травмами актёрам.
К примеру, когда Настя изображала попытку взобраться на окно ради возможного самоубийства, и хоть тут была только сцена, она попыталась показать, как якобы быстро взбирается на подоконник, в то время как Снежана критиковала её за неправильность, и Настя отвлеклась, не так поставила ногу и чуть не навернулась. Хорошо Стас успел подхватить её.
Но всё это грозило завтрашним громким провалом. Если вообще что-то будет.
– Ладно, продолжайте без меня, со стороны посмотрю, – сказала Снежана и направилась прямиком ко мне, где ждал приготовленный стул.
Когда она садилась, я сделал вид, что не заметил её чересчур серьёзного и недовольного лица, зато вот меня она заметила:
– Как тебе?
– Что именно?
– Я, конечно понимаю, что вы решили не подыгрывать мне, и я справлюсь сама, и благодарна вам, но просто ответь на вопрос.
Я выдохнул воздух, догадываясь, что без ответа она от меня не отстанет. Так что подбирая слова, чтобы не вмешиваться, начал:
– Знаешь, я, конечно, тут просто...
– Вот просто ответь на вопрос.
– Понял, – проглотил я заготовленные слова. – Можешь забыть про победу.
– Ясно, – тут уже разочарованно выдохнула она. – Всё так плохо?
– Скажем так, ну, хорошо, но не дотягивает, – ответил я, вспомнив вчерашнюю репетицию и изменения Снежинки.
– Так и думала, – понурила она голову. – Я этот фильм и раньше много смотрела, и на днях кучу раз пересматривала, лишь бы понять происходящее в нём, но явно этого недостаточно.
– Может тогда лучше дать актёрам свободу, они найдут хорошее решение.
– Нет.
– Ясно, – только и ответил я, но решив не сдаваться, пока наши актёры играли, продолжил: – Тогда укрась сцену чем-то, к примеру, воссоздай дверь, пускай Стас куда-то ломится, или окно. Пускай правдоподобнее будет.
– Окно? – спросила она, и задумалась, поглаживая подбородок, и вдруг – не хватало только слова эврика – счастливо посмотрела на меня. – Как я раньше до этого не додумалась!
И с какой-то счастливой мыслью встала, взяла стул, и с ним побежала на сцену, громким голосом привлекая к себе внимание. Как я догадался по дальнейшим действиям, стул на сцене станет подоконником.
Стало лучше, но...
* * *
– Эй-эй! Тебя куда так несёт, мы успеваем!
Держа меня за руку, Вика на полной скорости тянула меня в зал успеть занять места. Что и как на этот счёт думаю я, естественно, её мало заботило.
– Помолчи и следуй за мной, я не собираюсь опаздывать.
– Так я всё равно приду, могла бы подождать меня там! – высказал я пришедшую мне в голову мысль, вполне себе логичную.
Но в ответ она почему-то резко, без предупреждения, остановилась, а я не успел среагировать и влетел в неё, хорошо не снёс. Она ответила не сразу, медленно повернулась в мою сторону, отчего-то покраснела, и только тогда с обидой буркнула:
– Дурак!
"И почему сразу дурак? Я ведь верно говорю!", – подумал я, а она собралась и снова помчалась в зал. Мою руку так и не отпустив.
В ту же сторону, пока ещё не многочисленное количество весёлой гурьбой, шли и другие наши одноклассники, согласившиеся посмотреть это маленькое представление, которых позвал в том числе и я. Наш класс, кто не пошёл домой (а большая часть парней уж точно будет, Настя же!), весь класс Снежинки, которых она каким-то образом туда заманила (угрозы?), а также и Вики со Снежаной, не знаю сколько там, но и они придут. И, что удивительно, завуч разрешила нам на время после уроков заграбастать себе зал, да ещё и расставить стулья, чтобы часть зрителей могла спокойно сесть. Чую без разговора с директором тут не обошлось, даже думать не хочу, каким образом его уговорили.
В самом зале было шумно, все что-то обсуждали, а некоторые пальцем показывали в сторону сцены, где я наблюдал Снежану и Снежинку с актёрами, ушедших с урока чуть пораньше, и сейчас готовящих сценку. Как я видел, Снежана просила вынести какие-то вещи, которые помогут лучше сыграть, а Снежинка довольно похлопывала в ладоши, все идеи Снежаны, которые она внедрила вчера, ей нравились.
Правда не знаю, искренне она выражала свои чувства или ехидничала, но не вмешивалась, на том спасибо. А вот Снежана была серьёзна на все сто процентом (может даже больше), сдавать пост режиссёра точно не собиралась. Ну, эт конечно хорошо, буду только надеяться, её не сломит возможный проигрыш.
Ведь Снежинка, как мне кажется, была уверенна в победе.
– Пойдём туда сядем, нам приберегли место рядом с этими режиссёрами, – последние слова Вика произнесла с какой-то брезгливостью, похоже, сейчас ей оба кандидата были неприятны. И раз приберегли, смысл мчаться было?! Продолжая недовольно говорить, она потянула меня к стульям, расставленных словно партер перед сценой для зрителей. – Эти две балбесины устроили тут личную битву, забыли о главном, а я что, ждать должна? Я брата хочу вернуть.
– Да-да, помню, – иронично ответил я.
Правда у самого в голове мелькала мысль, не важно кто победит, тут не ясно, что будет хуже или лучше для нас.
Мы сели на места в середине первого ряда, я рядом с двумя стульями, на которых лежали оба сценария – места заняли наши режиссёры заранее, откуда и будут наблюдать за происходящим на сцене. А я буду рядом с ними, в самом центре этого безобразия. Глянул на вику – она с интересом глядела по сторонам, ей происходящее было интересно, как и мне, тут хоть какое-то разнообразие в жизни ученика.
Люди всё подтягивались, я заметил и не знакомых – наверное увидели странную движуху и решили поглядеть, – и из моего класса, шедших группками по несколько человек, и все они хотели посмотреть это мини-представление. А чего удивляться, я сказал, тут будет Настя, надо поддержать её, и это отлично подействовало, а вот саму Настю такой пиар побеспокоил, первое время хотела остановить их, боялась, поднимут шум, но быстро втянулась и махнула рукой. Человек пятьдесят уже было, стульев не хватило, а столы мешали нормально расположиться. Но проблем не было. Среди них я заметил Александру из кружка по рукоделию, внимательно, со спокойствием, смотревшую на сцену, и чуть подальше, у дверей, нашу учительницу русского языка, на лице которой было написано беспокойство.
– Как думаешь, кто победит? – спросила Вика, привлекая моё внимание.
– Кто? Ну, э, – соврать, начать юлить? Почему-то не хотелось, я просто высказал свою мысль, не покидавшую меня со среды. – Снежинка и победит.
– Вот как? Не ожидала, думала, будешь защищать мою одноклассницу.
– Я бы и рад, но тут другой случай.
– Понимаю... Наверное. Но знаешь, и я так думаю, только я не понимаю, хорошо ли это вообще.
– И я того же мнения, знаешь, но защищать Снежану я не собираюсь, она... она сильно сдаёт.
– О! – Вика удивлённо посмотрела на меня, будто я сказал что-то невероятное. Ну да, Снежана мой друг, как и остальные, потому не хочется развала "Уголка" из-за её желания кем-то оставаться, даже вопреки мнению других.
Мы прервали разговор сразу, как на сцене началось какое-то движение. Вперёд вышла Снежинка (в этот момент её громко поприветствовали ученики, скорей всего её Г-класса, подбросив вверх нарезанные из бумаги конфетти, изображавшие снежинки) и громко похлопала в ладоши, привлекая к себе внимание. Сама сцена отчистилась, все, кто там был, разбежались, осталось стоять несколько вещей: какая-то длинная доска, закреплённая на ножках, изображающая, наверное, дверь; рядом столик, перенесённый из столовой – на домашний стол он не походил, но чего уж, что есть. И рядом стул из той же столовой, который изображал окно... но тут ладно, не похож, но что поделать.
Наконец зрители замолчали, и Снежинка отошла в сторону, пропуская на своё место Снежану, сегодня приодевшуюся в длинную юбку с вышитым маленьким изображением котёнка на бедре, и в белую блузку (хотя до этого ходила в обычной школьной зимней форме. Неужели бегала куда-то переодеваться? Она может, поход в театр доказал это. Остановившись, она некоторое время молчала, пока все притихнут, обсуждая её, и тогда начала своим безэмоциональным голосом:
– Приветствую всех собравшихся. Я Снежана из восьмого класса, представляю тут наш недавно открывшийся драмкружок, и я в нём выступаю как сценарист и... – тут она на секунду замолчала, будто сама не верила своим слова, а Вика рядом со мной хмыкнула, не шибко весело улыбнувшись. Затем Снежана продолжила: – Режиссёр.
Тут раздались одиночные, не слишком уверенные, будто побаивались, хлопки в ладоши. Все поглядели на Викторию Андреевну, которая сперва приветствовала нерешительно, но затем темп и громкость нарастали, и к ней присоединились другие.
– Спасибо, Виктория Андреевна, и вам, – слегка поклонившись, среагировала Снежана. – Рядом со мной стоит, эм... Можете звать её Снежинкой.
И тут её речь снова прервали хлопки в ладоши, только громкие, словно бы вся толпа участвовала в этом. Все повернулись в сторону класса Снежинки, который и рукоплескал.
– Тише, тише, друзья мои, – Снежинка вышла вперёд, подняв высунутые из-под пончо руки вверх.
Зал покорно замолчал.
– Кхм, – откашлялась Снежана. – Она сегодня выступает как мой... конкурент
В зале начался шепоток.
– И сейчас мы покажем вам две мини-сценки из одного популярного фильма, и вы, наши зрители, увидев их, выберете, кто из нас двоих будет лучшим режиссёром для драмкружка. Прошу вас справедливо высказать свою оценку.
– Надеюсь, так и будет, – вперёд вновь вышла Снежинка, приветствуя всех. – Слышали, мой класс? Только честность.
– Слышали! – раздался хор голосов.
– Хорошо, -снова взяла слово Снежана. – А теперь поприветствуйте наших героев – актёров, которые и будут стараться для вас сегодня. Прошу.
И тут из-за сцены вышли они. Долгожданная Настя, ради кого пришла мужская часть нашего класса, а ради Стаса пришла и женская, пускай им ничего не светило – не тот возраст, но они об этом не знали. Настя радостно приветствовала всех, махая руками, а Стас просто выпятил обнажённую грудь словно герой (тут ему что-то сказала Снежинка, так что он быстро застегнулся), идя вперёд важно так, будто делал это каждый день.
– Спасибо вам, я очень рада вас всех видеть! – счастливо сказала Настя нам, а Стас молча поклонился. – Наверное вы все смотрели фильм "Такая вот любовь", или дома посмотрите потом, и именно из него мы и сыграем сцену, а вы её оцените. Оцените, как вам наша версия, именно это вам предстоит увидеть, а потом решив, кто лучший режиссёр, чья версия вам понравилась больше. Вот так.
Она снова поклонилась, и актёры разошлись по своим местам, а до сцены стали доносить имена наших актёров.
– Ладно, а сейчас мы начнём, – снова начала Снежана. – И первую версию вы увидите от меня. Смотрите.
– Внимательно, – помахав ручкой, попрощалась и Снежинка.
Всё стихло. Обе зачинщицы всего этого бедлама спустились по лесенке и направились к нам. Уже возле своих стульев, Снежинка вежливо показала Снежане на место рядом со мной, сказав, что пока там, как и договаривались – и тут же ушла к своей подруге Саше, где они дружески обнялись, а Снежана села по левую руку от меня.
И чего это они там придумали?
– Привет. Всего хорошего тебе, – сказал я ей, когда она села.
– Они постараются, так что я уверенна.
Звучит как приятная музыка, что в первую очередь думаешь про актёров, я даже обрадовался этому. Вообще, как я вижу, она постаралась привести вчера всё в порядок, пускай хоть ей и не хватало индивидуальности, а скорее просто тщательный перенос увиденного в кино, зато собранно и не надо включать воображение, тем, кто этого не хочет – все эти декорации, большую часть которых добавили сегодня, могли дать зрителю хоть какие-то ориентиры того, что происходит, а не два актёра, которые ходят по пустой сцене. Мы это предлагали и Снежинке, но она сразу отмахнулась.
– И что ты думаешь обо всём теперь?
Снежана внимательно смотрела на меня, дожидаясь моего ответа, будто это манна небесная. Если я отвечу прямо, скорей по сердцу ножом будет для неё, потом фиг простит за прямолинейность, но и врать не хотелось, сочинять околесицу, давать надежду, чтобы потом её разбили – не в дребезги, в этом я не сомневался, но сперва, я не сомневался, все её похвалят, то после Снежинки угар спадёт, а там... там погляжу, а пока надо и не соврать, и не навредить.
– Об этом тарахтенье за спиной и вашем дурацком споре?
– Нет. Как тебе мой вариант, ты оба варианта видел.
– Согласен, – отвернувшись и с не очень радостной улыбкой ответил ей – вот и думай теперь. – Скажем так, твои изменения с декорациями добавят тебе плюса, те, кто смотрел фильм, сразу всё поймут, а кто не смотрел, им, думаю, понравится. А в остальном посмотрим.
– Посмотрим? Не шибко обнадёживает.
– Здесь решаю не я, а зрители за моей спиной, так что смысл говорить?
– А если бы решал ты? – она со всей серьёзностью посмотрела на меня, будто моё мнение было самым весомы. Вот блин, удружила!
– Надо сперва глянуть оба варианта сейчас, не спеши.
Снежана ничего на это не ответила, только поджала губы и как-то расстроено посмотрела на сцену. В это время везде погас свет и вновь зажегся, только уже на сцене: тут Снежана, против воли, запрягла Влада, который так хотел отправиться домой. Не вышло. Правда и он уже не шибко рвался.
Но наконец началось. Стас опять побежал к середине зала, к длинной, но мало похожей на дверь, доске, выданной сегодня трудовиком, и застучал в неё – раздался реальный и громкий стук, доска закачалась, но крепление внизу хорошо держало её. Но ломился он правдоподобно, частый стук разносился по всему залу, даже в самую даль.
– Я знаю, ты дома, открой!
Настя, стоявшая у столика с грустным и задумчивым лицом, резко повернулась, держа в руках что-то бумажное, наспех слепленное и похожее на вазу (подаренную по фильму ей героем Стаса для цветов, которые сам же и собрал), чуть не выронила её, спешно положила на стол, и снова посмотрела в сторону дверей, с беспокойством думая, как быть, ведь она знала его мысли и предполагала, к чему это приведёт, и боялась. Так было по фильму.
Но вот она сорвалась с места, отбросив все сомнения, чтобы открыть дверь, спешно и неаккуратно сделала это (якобы, двери же не было, но верилось, тут она молодец), впуская свою детскую и единственную любовь. Стас же мигом влетел внутрь, сразу начав про то, что видел её с тем парнем, который хотел подставить его, и у которого почти получилось, только он выкрутился, его отпустили и оставили в институте, хотя сам он теперь оставаться там не хочет из-за неё, потому что знает, что тот парень расспрашивал её о нём, как ему подгадить, и как он повалил её на пол, рвался под её юбку, целовал, собирался заняться с ней... Тут герой Стаса заколебался, надрывно стараясь произнести последние слова, но всё же боль и смятая и покорёженная любовь к ней не давали этого сделать.
– Нет! Нет! – громко кричала она, стараясь что-то сказать, только он не слушал, в этот момент герой Стаса подошёл к столу и опрокинул вазу, которая должна была разбиться, но бумага, увы, она такая. А вот за моей спиной послышались охи девчонок.
– Нам, видать, пора расстаться, – наконец произнёс герой Стаса поникшим, но уверенным голосом слова, которые послужили дальнейшим трамплином к трагическим действиям Насти.
Она расплакалась, и казалось, что и правда сейчас из её глаз текут слёзы, при этом повторяя, что он дурак, раз уж был там, мог и помочь ей. А он ответил, что ушёл, зная, к чему приведёт это, не хотел видеть.
– Тряпка! – громко и обиженно выкрикнула она. – Как ты мог?! Мне пришлось отбиваться от него одной!
Я помню эту сцену по фильму, героиня и правда с трудом, с порванной одеждой, но отбилась от того гада, вдарив ему хорошенько сперва коленкой лёжа между ног, а пока тот стонал от боли, лёжа на полу, встала и заехала ещё раз с большей силой, и чего тот требовал, не получил.
Помню в кинотеатрах вся мужская часть даже застонала, будто почувствовали ту боль, а женская только порадовалась. А вот сейчас героиня Насти от слов, что её любимый просто сбежал тогда, не знала, как быть, да и слова о расставании добили её. И Настя это отлично показывала.
Тихим, но уверенным голосом, сквозь слёзы, она рассказала об этом любимому, полностью ошарашив его, но было заметно, что она пришла к какому-то решению, отходя к стулу... Ну или окну.
Сам же герой Стаса не знал, как ему теперь быть, говорил сам себе, что он виноват, что не помог, сбежал как идиот, и теперь ещё и рушит всё, ведь она была не виновата, и сейчас верил ей, да только она сказала наконец главное:
– И раз ты собираешься бросить меня, тогда какой смысл жить дальше? Теперь только окно и один шаг.
И героиня Насти сделала шаг, поставила ногу на стул, затем вторую, забравшись на него, продолжая с горечью и любовью смотреть на свою любовь. В этот раз собравшиеся снова ахнули, кто-то даже выкрикнул имя Насти, будто это она собиралась спрыгнуть по-настоящему.
Герой Стаса, понимая свою ошибку, что он виноват, попытался уговорить её не прыгать, а затем, гляда на неё, сказал:
– Прыгай, – вдруг твёрдо сказал он, от чего та замерла и уставилась на него с шоком, а сам Стас продолжил. – Но раз уж ты решила прыгать, то какой смысл мне тут оставаться без тебя? Я прыгну, и сделаю это первым, остановлю тебя сейчас, и шагну вниз. Я виноват, мне теперь и решать эту проблему.
Он медленно, стараясь не совершить ещё одну ошибку, подходил к ней, не отводя взгляда от неё, не давая двинуться, приковав к себе внимание.
– А потом мы встретимся там, – продолжал он уже более увереннее, подходя к стулу всё ближе и ближе, – в другой жизни. Будем там навечно.
И сказав последние слова, он обхватил её ноги, крепко сжав их, не дав сделать рокового шага, и прильнул к ним лицом. Так было в фильме, но высота стула этого не позволяла, так что прильнул к животу. А та лишь посмотрела на него, замерев. И только спустя толи минуту, толи секунду, произнесла:
– Всё!
Стас помог ей спуститься, а зрители зааплодировали. У них вышло замечательно, прямо как в фильме, и я не мог не улыбнуться сейчас счастливой Снежане.
Зал притих, Снежана наконец взяла себя в руки, даже встала, повернулась и поклонилась, сказав всем зрителям спасибо, и вернулась на место, правда сев на другой стул. Наши бравые актёры не ушли со сцены, тоже ловили благодарность и восхищение собой. Мне казалось, большая часть зала была счастлива от увиденного, особенно игрой актёров. Вот что их больше всего зацепило, про саму сцену не особо заикались. Зато Снежинка появилась там почти сразу же, и попросила не расходиться, недолго отдохнуть, скоро начнётся второй акт. Вслед за ней из зала выбежало несколько парней, взялись за декорации, утащив их со сцены, полностью освободив её. Ну да, Снежинка решила оставить лишь актёров.
Да и подсказывает мне что-то, она не зря согласилась пойти второй, теперь, даже без декораций, все и так будут понимать происходящее, Снежинке главное превзойти оппонента во всё, чтобы говорили не об актёрах, а о увиденном.
Эта девчонка действует по плану.
Наконец она пришла к нам, села на свободное место рядом со мной и улыбнулась задорной улыбкой довольного всем человека. К моему счастью сообщила, что претензий к одежде нет, я молодец. Ха, ещё бы, несколько раз нарвался, а теперь слежу.
– И что думаешь? – спросила она с искоркой удовольствия в голосе.
– Рано ещё, твоей не видел.
– Скоро всё увидишь, где алмаз ярче.
– Только тебе всё равно не победить, можешь и не мечтать, режиссёром останусь я, – вдруг вклинилась Снежана с каким-то ехидством в голосе. Она себя, похоже, чувствует уже победителем, и это плохо, с таким отношением далеко не уехать, даже отчего-то захотелось немного поубавить её запал, пока не спалил её. А может и нас.
– Хех, посмотрим, – уже не так весело прозвучал голос Снежинки, с перчинкой.
И тут они все замолчали, когда весь свет снова погас и включился только на сцене, где остались только актёры – Стас просто ждал, а Настя входила в роль, вертя в руках невидимую вазу. Верилось. И всё пошло по похожему сценарию, как и недавно, только у Стаса больше не было муляжа двери, но он остановился там, где надо, запомнил свою роль как надо, только вот звука стука не было, до всех доносился только его голос.
И дальше тоже самое, и игра актёров на том же высоком уровне, только отсутствие декораций в какой-то степени уменьшало эффект – не так верилось. Казалось, Снежинка проигрывает. Но вот он говорит ей об увиденном, думая, что это она виновница тех проблем, а она протестует, немного не так громко, как раньше, тут акцент на её эмоции, на сильные эмоции, выплеснувшиеся наружу. Зрители за моей спиной оживились, как и Снежинка, стиснувшая от радости кулачки. Вот доносятся слова о том, что им пора расставаться, льются слёзы, она говорит о нём, какой он тряпка, вся правда выплеснулась наружу. И хоть всё было одинаково, но я, да и другие, замечали иной подход к подаче материала, более жгучий, активный. Но Снежинка была счастлива, а вот её оппонент заметно стал серьёзнее, чуть растерялся, ведь Снежана просто переносила фильм на сцену, а Снежинка вносила изменения, которые не рушили смысла, просто добавляли эмоций, которые рисовали в голове обстановку. А вот дальше все удивились, кто-то даже ахнул от страха за героев.
Ведь Настина героиня говорит о самоубийстве, подходит вроде как к окну... Хотя нет, не вроде как, а к окну, а ей в ответ слышны слова извинения, он не прав, просьба не прыгать. И когда она уже встала рядом с окном, герой Стаса наконец говорит те слова:
– Прыгай.
И вот всё меняется мимолётно. И вот уже он сам подходит к окну, взбирается на него.
– Но раз уж ты решила прыгать, то какой смысл мне тут оставаться без тебя? Я прыгну, и сделаю это первым, остановлю тебя сейчас, и шагну вниз. Я виноват, мне теперь и решать эту проблему.
Говорит он уверенным голосом, только теперь его слова чувствуются иначе, теперь они не просто попытка остановить её – они вызывают реальный страх, ведь слова подкреплены действием.
– А потом мы встретимся там, в другой жизни. Будем там навечно.
И он вроде как открывает окно, а она громко кричит "нет!" и вмиг оказывается возле Стаса, спешно хватает его, льёт всё ещё не закончившиеся слёзы, не даёт ему сделать шаг, который благодаря игре Стаса, казался реальным.
