Текст книги "Любящая"
Автор книги: Даниэла Стил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
16
– Он тебя бил? – пошутил Энтони.
– Конечно, нет. Он замечательный и всё понимает. И никогда не поступает так, как ты говоришь.
– Ну и славненько. В таком случае мы как-нибудь ещё выпьем кофе. Кстати, хочу пригласить тебя сегодня пообедать.
– Посмотрим, – ответила Беттина. Она намеренно не дала определенного ответа, так как собиралась позвонить Айво. Сегодня утром они даже не виделись. Когда она проснулась, его уже не было. В записке говорилось, что он ушел на раннюю деловую встречу. Беттине начинало казаться, что они совсем не видят друг друга, и ей это не нравилось. Так, может, им удастся пообедать вместе где-нибудь поблизости.
Но Айво не было дома. Матти сказала, что он звонил и просил не ждать его к обеду. Во время разговора с Матильдой Энтони стоял рядом и все слышал, как Беттина ни старалась скрыть содержание беседы. Поэтому, когда она повесила трубку, он сказал с обезоруживающей улыбкой:
– Могу я вместо него составить тебе компанию за обедом?
Беттина собиралась ответить «нет», но не устояла перед его голубыми глазами и согласилась. Они обедали в ресторанчике, ели суп и сэндвичи и много говорили о пьесе. Затем Энтони незаметно перевел разговор на нее. Ему хотелось знать о Беттине все: откуда она родом, где жила и даже в какую ходила школу. Она рассказала ему об отце. Оказалось, что Энтони читал его книги. Он поражался всему, что она рассказывала. Наконец, вернувшись в театр, они разошлись по своим делам. После представления он разыскал ее, когда она уже собралась уходить. Беттина подумала, что он опять попросит ее подвезти, и поэтому заторопилась к машине.
Айво ждал ее возвращения. Они полчаса проговорили о том, что случилось за день, и затем поднялись к себе в спальню. Беттина не спеша начала раздеваться.
– Мне кажется, будто в последнее время мы почти не видимся, – сказал Айво и с сожалением, но отнюдь не виновато, посмотрел на Беттину.
– Знаю, милый.
Беттина выглядела печальной, и Айво подошел к ней, помог раздеться и уложил в постель. Когда они занялись любовью, Айво был как всегда нежен и искусен, размерен и нетороплив, но после, уже спокойно лежа в кровати, Беттина поймала себя на мысли, что она тоскует по прежней его пылкости. Она посмотрела на Айво, желая найти в его глазах выражение вновь вспыхнувшей страсти, но вместо этого обнаружила, что он уже спит, повернув к ней голову с застывшей на губах улыбкой. Беттина долго лежала, опершись локтем на подушку и наблюдая за ним, потом осторожно прикоснулась губами к его глазам, но поняла, что мыслями в это время она – с Энтони. Тогда она заставила себя думать о мужчине, что лежал рядом с ней, хотя это далось ей нелегко.
Дружба с Энтони расцветала вместе с растущим успехом пьесы. Они часто ели сэндвичи в его грим-уборной, иногда она заезжала к нему на мансарду на чашку кофе. Несколько раз в неделю он преподносил ей маленькие букетики, но как бы невзначай, словно это было не более чем дружеский жест. Раза два она пыталась упомянуть об этом в разговорах с Айво, но все, вроде бы, было не к месту.
Глубокой зимой Айво решил еще раз сходить на спектакль. Он словно испытывал в этом настоятельную потребность. Ему надо было увидеть своими глазами, найти подтверждение своим тайным предположениям. Он удачно вошел в зрительный зал, когда уже погасили свет, и никем не замеченный сел в предпоследнем ряду. Поднялся занавес, и Айво, увидев Энтони, понял, что не ошибся. Энтони передвигался по сцене грациозно, точно поджарая черная пантера. Айво едва слышал то, что тот произносил – лишь пожирал его глазами и с болью осознавал, как ужасно, когда тебя предают. Его предала не Беттина, а неумолимое время, с которым он так долго вел борьбу.
До самой весны Беттина ничем не выдавала беспокойства. Но как-то она пришла домой очень поздно и казалась настолько встревоженной, что Айво не знал, как поступить – спросить ее, в чем дело, или оставить одну. Очевидно, что-то беспокоило ее, и впервые за все годы их брака она не пожелала сама рассказать, что именно. Беттина рассеянно смотрела на Айво, а потом медленно поднялась к себе. Вскоре Айво нашел ее на террасе. Она нахмурившись озирала ночной город, а в руке бесцельно сжимала щетку для волос.
– Что стряслось, дорогая?
Беттина покачала головой и уклончиво произнесла:
– Ничего особенного, – но почти сразу повернулась к Айво и упавшим голосом призналась: – Да, стряслось.
– Но что же?
– Ах, Айво…
Беттина села на плетеное кресло и посмотрела на мужа огромными, сверкавшими во тьме глазами. Из окна на террасу лился приглушенный свет, который подчеркивал богатый каштановый оттенок ее волос. Айво отметил про себя, что никогда еще Беттина не была такой привлекательной и желанной. Он боялся тех слов, которые она должна была вскоре произнести. Всю зиму он жил с тяжелыми предчувствиями, эта зима измотала его. Он даже считал, что напрасно отошел от дел в газете. Когда он работал, таких настроений у него не возникало.
– В чем дело, дорогая? – он подошел к ней, сел рядом и взял ее за руку. – Что бы ни было, скажи. Ведь прежде всего мы – друзья.
– Знаю, – она благодарно посмотрела на него, и огромные зеленые глаза медленно наполнились слезами. – Мне предлагают поехать на гастроли.
– Что? – удивленно и с чувством облегчения спросил Айво. – И это все?
Беттина молча кивнула.
– Ну, и что в этом плохого?
– Но, Айво, мне придется уехать на четыре месяца! Как же ты? Я не знаю… Я не могу согласиться, но…
– Но тебе очень хочется поехать? – он в упор смотрел на нее.
Беттина рассеянно наматывала волосы на палец.
– Не то чтобы… Они мне… Боже мой, это просто невероятно, – она бросила на него несчастный, измученный взгляд. – Они мне предложили поехать на гастроли в качестве второго режиссера! Представляешь, Айво, – мне, девочке на побегушках, заведовавшей декорациями, полному нулю, ничтожеству!
– Они не дураки. За эти годы ты многому научилась, и они знают это. Я горжусь тобой, любимая, – он растроганно посмотрел на нее. – Так ты хочешь поехать?
– Ах, Айво, не знаю… А как ты?
– Обо мне не беспокойся. Мы не расставались почти семь лет, так неужели мы не выдержим короткой разлуки? Кроме того, иногда я смогу прилетать к тебе. Вот видишь, как хорошо быть замужем за человеком, вышедшим в отставку.
Беттина грустно улыбнулась и до боли сжала ему руку.
– Я не хочу покидать тебя.
Он открыто посмотрел ей в глаза.
– Верю, дорогая. Но ничего страшного не произойдет, у меня – своя жизнь, и, как тебе известно, весьма напряженная. Я не имею права рассчитывать на то, что ты все время будешь проводить рядом со мной.
– Ты будешь скучать без меня? – она обратила к нему свое лицо, ставшее похожим на лицо маленькой девочки.
– Буду жестоко скучать, но если тебе правда необходимо уехать, – он выдержал многозначительную паузу, – я пойму. А ты еще раз все хорошенько обдумай. Когда надо дать ответ? Беттина звучно проглотила слюну.
– Завтра.
– Вот видишь, как они стремятся тебя заполучить, – Айво старался придать голосу беззаботность. – А когда начинаются гастроли?
– Через месяц.
– С тем же составом артистов?
– Частично. Едет Энтони Пирс и исполнительница заглавной женской роли.
Беттина еще что-то говорила, но Айво не слушал. Она уже сказала все, что он хотел знать. Айво терпеливо сидел рядом с Беттиной, поеживаясь на прохладном ночном воздухе.
– А теперь давай спать, утром все решишь окончательно. Кстати, у вас по-прежнему режиссером Стив?
Беттина нехотя покачала головой.
– Нет. Его пригласили ставить пьесу в каком-то театре на Бродвее.
Беттина посидела еще немного на террасе, не произнеся ни слова, и наконец поднялась и прошла в спальню. Они оба словно знали, что случилось, но не хотели признаться в этом. Айво остался один на террасе, погруженный в свои раздумья. Что-то изменилось между ними – незаметно, без скачка, но изменилось. Она вдруг стала казаться моложе, а он превратился в старика. Даже их близость за последнее время стала какой-то другой. Его подмывало охаять за это злую судьбу, но он понимал, что это будет несправедливо. У него было семь лет, проведенных с Беттиной. И на них-то он не имел права.
Айво вошел в комнату. Этой ночью он не предлагал Беттине близость. Ему не хотелось еще сильней смущать ее. А Беттина лежала рядом и думала, как ей поступить: остаться с Айво или поехать. Наконец, она услышала его равномерное дыхание, обернулась и увидела, что он спит – добрый, любящий, нежный. Беттина дотронулась до его руки, потом повернулась на другой бок и утерла слезы. Утром она скажет ему о своем решении. Она должна ехать. Должна. Это необходимо. У нее нет другого выбора.
17
– Айво! Ты мне будешь звонить? Обещаешь? Я тоже буду тебе звонить. Каждый день.
Беттина прощалась с Айво в аэропорту. В ее больших зеленых глазах стояли слезы.
– А когда ты прилетишь ко мне на уикэнд… – она не могла больше говорить, лишь потянулась к нему, едва видному за пеленой слез. – Ах, Айво, прости…
Ей уже не хотелось улетать. Хорошо, что Айво был рядом, он обнимал ее и, как всегда, утешал, шепча на ухо:
– Не надо, дорогая. Я выберусь к тебе через две-три недели. Все будет очень хорошо. А после ты напишешь замечательную пьесу. Я буду тобой гордиться, вот увидишь.
От его голоса становилось спокойней на душе.
– Ты действительно так думаешь? – Беттина шумно фыркнула от смеха, но на глазах тут же выступили слезы. – А как же ты?
– Мы уже это обсудили. Со мной все будет в полном порядке. Разве ты меня не знаешь? Я долго жил один до того, как мне выпало счастье быть с тобой. А ты должна вести себя как хорошая девочка и радоваться тому, что происходит. Может быть, это твой главный шанс, мадам Второй Режиссер.
Он пытался ее развеселить, и она наконец улыбнулась. Айво крепко обнял ее и поцеловал.
– А теперь, любовь моя, тебе пора идти на посадку, не то опоздаешь к вылету, а это не лучшее начало гастролей.
Турне начиналось в Сент-Луисе, и труппа уже была там. Все вылетели утренним рейсом, но Беттине хотелось провести с Айво хотя бы несколько лишних часов.
Она обернулась напоследок и прошла через турникет, чувствуя себя маленькой беглянкой. Айво махал ей рукой, как всегда надежный, добрый, любящий. Он стоял и смотрел, пока она не скрылась из виду. Покидая аэропорт, Айво шел медленно, возвращаясь мыслями к сегодняшнему утру, к этому лету, к прошедшему году, а потом и к последним двадцати пяти годам своей жизни. Вдруг страшное предчувствие заставило его похолодеть: он подумал, а не было ли это прощанием с Беттиной?
В Сент-Луис Беттина прилетела в 16–03. До первого спектакля, назначенного на этот вечер, оставалось совсем немного, но Беттина не боялась, так как режиссер вылетел из Нью-Йорка вместе с артистами и в последнее время они так много репетировали, что труппа была в отличной форме. Когда шасси коснулось посадочной полосы, Беттина вздохнула, подумав об Айво, но тут же переключила свои мысли на работу. Она торопливо покинула самолет – ей не терпелось взять сумки, закинуть их в гостиницу и побыстрей отправиться в театр. Ей хотелось все проверить самой и убедиться, что все в порядке. Озабоченная и деятельная, она спешила к месту выдачи багажа, обгоняя других пассажиров.
– Милосердный Боже, куда же ты летишь? Совсем не смотришь по сторонам – чуть не сшибла вон ту престарелую даму!
Она раздраженно обернулась, но, увидев Энтони, остановилась и улыбнулась, радостно и удивленно.
– Как ты здесь оказался?
– Очень просто – приехал встретить одного друга, – он с улыбкой добавил, – который, как выяснилось, является вторым режиссером нашего шоу. Знаешь, о ком я говорю, зеленоглазка?
– Догадываюсь, остряк. Спасибо, что пришел.
Несмотря на состоявшийся обмен колкостями, она была очень рада видеть его здесь, в аэропорту Сент-Луиса, где вдруг, сходя с самолета, почувствовала себя потерянной и одинокой.
– Что в театре?
– Откуда я знаю? Весь день проторчал в гостинице.
– Никто не заболел? – спросила Беттина с неподдельной озабоченностью. Энтони, глядя на нее, засмеялся.
– Нет, матушка, все здоровы.
Он подхватил ее дорожные сумки, и они пошли к стоянке такси. Его веселое настроение передалось Беттине, и в машине они уже оба смеялись и шутили, как дети. Энтони кого-то передразнивал, говорил глупости, острил. Беттина, пожалуй, никогда не вела себя так беззаботно, словно девчонка. Он заронил это в нее, и она была довольна. Словно вновь она возвратилась в радостную пору раннего детства.
– Это оно? – спросила Беттина, указывая на гостиницу, к которой подъехало их такси. То был, вероятно, самый старый и, несомненно, самый уродливый и безобразный городской отель.
– Не я ли тебе говорил, дорогая? Они выбрали для нас местечко по образу и подобию худшего нью-йоркского гадюшника. И как только такое отыскалось в Сент-Луисе? – посмеиваясь, сказал Энтони.
Беттина же буквально заливалась смехом:
– Господи, это ужасно. Внутри он так же страшен?
– Гораздо хуже. Тараканы величиной с пса. Но не бойся, дорогая, я купил поводок.
– Энтони, – задыхалась от смеха Беттина, – не может же… все быть так плохо.
– Отчего же не может? Очень даже может, – заверил он ее, не скрывая своего удовольствия.
Когда Беттина зашла к себе в номер, она поняла, как был прав Энтони. Потрескавшиеся стены, облупившаяся краска, кошмарная, жесткая кровать и серое, застиранное белье. Даже стакан в ванной комнате был немыт.
– Ну что, прав я был, или нет? – победно спросил Энтони, поставив на пол чемодан.
– Как ты можешь говорить об этом с такой радостью? – печально улыбнулась Беттина и села на кровать.
Однако, веселье Энтони казалось неистребимым. Он, словно мальчишка, уехавший из дому на каникулы, с размаху плюхнулся на кровать рядом с Беттиной.
– Энтони, прекрати! Неужели ты не утомился?
Она вдруг почувствовала себя усталой и раздраженной. С нее довольно. И зачем она уехала из Нью-Йорка, зачем покинула Айво? Уж не затем, чтобы колесить по стране в обществе этого ненормального и останавливаться в таких вот клоповниках.
– Естественно, я никогда не устаю. А почему я должен уставать? Я молод! Правда, я не избалован, как ты, Беттина.
– Что ты имеешь в виду?
– У меня никогда не было личного шофера, и я не живу в пентхаусе. Большую часть жизни я провел в таких вот дырах.
Беттина не знала, что ей делать – сердиться или просить прощения – и что сказать Энтони. Наконец она произнесла:
– Ну, и что теперь? Будешь попрекать меня тем, что я замужем за, – она чуть поколебалась и закончила, – что называется «приличным человеком»?
Энтони посмотрел ей прямо в глаза.
– Нет, но я буду попрекать тебя тем, что ты замужем за человеком почти втрое старше тебя.
На этот раз она вспыхнула:
– Это не твое дело.
– Как знать, может, и мое.
Ее сердце учащенно забилось, и она отвернулась к стене.
– Я очень люблю его.
– Может быть, ты любишь его деньги.
Он вызывал ее на грубость и почти добился своего. Беттину чуть не колотило:
– Попробуй еще раз сказать это. Айво меня спас. Он единственный, для кого я что-то значу.
Беттина как-то рассказала Энтони историю с отцовскими долгами, когда они пили кофе у него на мансарде.
– Но это не причина, чтобы выходить за него замуж, – Энтони и правда рассердился.
– Я же говорю тебе: я люблю его. Можешь ты это понять? – Беттина была вне себя от ярости. – Он мой муж, и он прекрасный человек.
Вдруг голос у Энтони стал мягче, он буквально ласкал Беттину словами:
– Стоит мне лишь подумать, что твой муж на сорок три года старше тебя, у меня сердце кровью обливается.
Он с сожалением смотрел на Беттину, которая на сей раз не отвела взгляд.
– Почему? – несмотря на то, что у нее кровь пульсировала в висках, она старалась выглядеть спокойной и уравновешенной.
– Это неестественно. Ты должна выйти замуж за кого-нибудь помоложе. Надо пользоваться своей молодостью, совершать глупости, иметь детей, в конце концов.
Беттина сначала на это ничего не ответила, только вздохнула и поглубже уселась на неудобной кровати.
– Энтони, я никогда не была молодой и глупой. А Айво я знаю всю жизнь. И он – лучшее, что в ней было и есть, – сказала наконец Беттина и подумала: «Зачем я это делаю? Зачем я защищаю Айво перед ним?»
Энтони с грустью посмотрел на нее.
– Хотел бы я, чтобы и обо мне кто-нибудь сказал такое.
Беттина улыбнулась, в первый раз за время спора. Гнев ее начал стихать.
– Может быть, кто-нибудь и скажет это однажды. А теперь давай договоримся кое о чем.
– О чем?
– Хватит молоть чепуху об Айво и не цепляйся ко мне, хоть он и более чем вдвое старше меня.
– Хорошо, хорошо, договорились, – скороговоркой произнес Энтони. – Однако не жди, что я смогу понять тебя.
– Я и не жду, – сказала Беттина, хотя почему бы ему и не попытаться ее понять? Ведь они – друзья.
– И пойдем поскорей в театр, не то нас уволят.
Через несколько минут все плохое ушло. Им предстояло слишком долго путешествовать вместе, чтобы позволять себе при этом ссоры. Они вместе уходили и вместе возвращались, вместе ели и вместе беседовали, вместе смотрели телевизор в гостиничных номерах и спали бок о бок в залах ожидания аэропортов и вестибюлях отелей, когда ожидали расселения. Они были неразлучны. Крохотное ядрышко в большом коллективе. Все – и труппа, и персонал – держались вместе, словно срослись, но тем не менее неизбежно возникали группировки и парочки, и среди последних числились Энтони с Беттиной. Никто до конца не понимал, в чем тут дело, никто не смел задавать вопросов, но через полмесяца все знали, что, разыскивая одного, непременно найдешь и другого.
– Беттина!
Энтони барабанил утром в дверь номера, где жила Беттина. Обычно она оставляла ему запасной ключ, и ему приходилось шлепать и тормошить ее, поскольку она так уставала, что разбудить ее, не прибегая к грубоватым методам, было невозможно. Но прошлым вечером здесь, в одной из гостиниц города Портленд, штата Орегон, она забыла дать ему ключ.
– Беттина! Проснись, черт возьми! Беттина!
– Выбей дверь, – с улыбкой посоветовал проходивший мимо дублер.
– Просыпайся ради Бога, глупая женщина!
Наконец она, зевая, подошла к двери.
– Спасибо, Энтони. Долго меня будил?
– И не спрашивай! – он округлил глаза и по-свойски вошел в номер.
– Ты принес кофе?
– Хочешь верь, хочешь – нет, но в этой ночлежке кофе не найти. Ближайшее кафе – в двух кварталах отсюда.
Беттина в изнеможении посмотрела на него.
– У меня сердце раньше остановится.
– Я тоже подумал, что тебе туда не дойти, – с этими словами Энтони загадочно улыбнулся и вышел в холл. Через несколько секунд он вернулся с небольшим пластиковым подносом, на котором стояли две чашки кофе и блюдо с пирожками.
– Боже мой, какое чудо. Где ты это раздобыл?
– Украл.
– А мне все равно, уж очень есть хочется. Кстати, когда мы отправляемся? Вчера я пошла спать, а они так и не решили.
– То-то я думал, куда ты запропастилась.
– Ты что, смеешься? Я с ног валюсь, когда не высыпаюсь как следует.
Перед отъездом в турне их никто не предупредил, что придется давать спектакли каждый день. Эту несущественную деталь просто забыли упомянуть. И это было одной из причин, почему Айво до сих пор не прилетал увидеться с Беттиной, хотя она была в отъезде уже целый месяц. Не было смысла лететь на другой конец страны, если она занята каждый вечер. Они ежедневно перезванивались, но ее новости становились все туманнее. Все ее существование сосредоточилось в этих гастролях. У нее возникало ощущение, похожее на чувства, испытываемые моряком-новобранцем. Становилось все труднее общаться с теми, кто не жил рядом с ней.
– Так когда мы отправляемся?
Энтони взглянул на часы и улыбнулся:
– Через час. Но, черт возьми, Беттина, ведь на все можно посмотреть и по-другому. Уже сегодня мы будем в Сан-Франциско!
– Ну и что? Думаешь, мы сумеем что-нибудь увидеть? Ничего подобного. Нас поселят в каком-нибудь вонючем отеле, а через три дня мы улетим из города.
Турне уже утратило для нее свою прелесть, но все же оно давало ценный опыт. Об этом она каждый день твердила Айво.
– Не через три дня, дорогая. Через неделю. У нас будет целая неделя!
На мгновение ее лицо осветилось. Беттина подумала, что стоит позвонить Айво и предложить ему прилететь к ней.
– У нас будут свободные дни?
– Как знать, может, и будут. Поторапливайся, приводи себя в порядок, а я тем временем помогу тебе собрать вещи.
Беттина улыбнулась и поднялась с постели. На ней была только ночная рубашка. Но она не стеснялась Энтони, почти как мужа, поэтому часто забывала накинуть халат.
– Ты звонил сегодня своему агенту? – крикнула она из душа. Энтони тоже крикнул в ответ:
– Да.
– Что он сказал?
– Ничего хорошего. Визу больше не хотят продлевать, и как только завершится турне, мне придется уехать.
– Из страны?
– Очевидно.
– Вот сволочи.
– Именно. То же самое и я сказал, да еще ввернул пару едких выражений, – он улыбался ей через полуоткрытую дверь ванной. Беттина вскоре выключила душ и, завернувшись в полотенце, возвратилась в комнату. На голове у нее тоже было намотано полотенце.
– Что же ты теперь будешь делать? – участливо поинтересовалась она. Беттина знала, как ему хотелось остаться в Штатах.
– А что я могу, любимая? Уеду.
Он недовольно пожал плечами и начал глубокомысленно созерцать содержимое кофейной чашечки.
– Если бы я могла чем-нибудь помочь тебе, Энтони.
– Боюсь, что ты мне ничем не поможешь. У тебя уже есть муж, – криво усмехнулся Энтони.
– При чем тут мой муж? – удивилась Беттина.
– Я бы мог остаться здесь без труда, если бы женился на американке.
– Ну и женись на ком-нибудь. Потом сможешь быстро получить доминиканский развод. А что, неплохая мысль?
– Все немного сложнее. Я должен прожить с женой хотя бы полгода.
– Ну и что? Найдется какая-нибудь.
Энтони покачал головой:
– Боюсь, что нет.
– Тогда придется кинуть клич.
Посмеявшись вместе с Энтони, Беттина опять исчезла в ванной. Вышла она оттуда в бирюзовой шелковой блузке, белой льняной юбке и черных кожаных босоножках на высоком каблуке. Жакет был переброшен через руку. Энтони, глядя на нее, не мог не улыбнуться – до того свежо и по-летнему она выглядела.
– Сегодня ты очень красивая, Беттина, – сказал Энтони с чувством, в котором присутствовало уважение, восхищение и удовольствие.
Позже, по дороге в аэропорт, он поинтересовался:
– Кстати, как твой муж? Не собирается навестить тебя?
Беттина неохотно покачала головой.
– Айво считает, что в этом нет смысла, раз мы лишены выходных. Думаю, он прав.
Она не стремилась развивать эту тему, и они молчали до самого аэровокзала. Затем наступила суета посадки в самолет, в котором они расположились на соседних креслах – Энтони раскрыл журнал, а Беттина углубилась в книгу. Время от времени он говорил ей что-то вполголоса, а она хихикала и тоже иногда обращалась к нему, читая вслух забавные места из книжки. Человеку, не знакомому с ними, они показались бы мужем и женой, уже не первый год состоящими в браке.
Аэропорт Сан-Франциско был похож на все остальные: огромный, раскинувшийся, переполненный и суетливый. Специальный автобус доставил их в город, а там уже каждый сел в такси, чтобы добраться до гостиницы. Беттина стиснула зубы, готовя себя к очередной встрече с отвратительным гостиничным номером, но когда такси остановилось, она в изумлении увидела перед собой не стандартный пластиковый отель, что следовало ожидать, а небольшой, во французском стиле, расположившийся на холме пансионат с захватывающим видом на бухту. Здание выглядело по-домашнему уютно и совсем не было похоже на гостиницы, в которых привыкли останавливаться разъезжие артисты.
– Энтони! – воскликнула Беттина, удивляясь и радуясь. – Мы не ошиблись адресом?
Она выбралась из такси и теперь осматривалась по сторонам со смешанным чувством удовольствия и страха.
– Давай подождем наших, – предложила она Энтони, расплачивавшемуся с водителем. У нее вдруг улучшилось настроение, хотя она не могла понять, почему Энтони так странно смотрит.
– Сюда никто не приедет, Беттина, – негромко сказал он.
– Почему? – смущенно спросила Беттина, отказываясь что-либо понимать. – Где же все?
– Как обычно, в центре города, в какой-нибудь ночлежке, – объяснил Энтони и добавил, ласково улыбнувшись Беттине. – Я думал, тебе здесь больше понравится.
– Зачем все это? – Беттина вдруг испугалась. – Почему мы должны остановиться здесь?
– Потому что ты привыкла к таким гостиницам, потому что здесь великолепно. Тебе здесь очень понравится, ведь мы так устали от всех этих клоповников.
И правда устали. Но почему именно здесь? И почему он всегда ведет речь о том, что она привыкла к чему-то необыкновенному? Почему они здесь будут только вдвоем, отдельно от всех остальных?
– Ты мне веришь? – обратился он к Беттине, как будто даже с вызовом. – Или хочешь вернуться назад?
Она все взвесила и, вздохнув, согласилась остановиться здесь.
– Но я не понимаю, с какой стати ты сделал это? Почему не посоветовался со мной? – спросила она устало и подозрительно. Выражение его глаз показалось ей вдруг каким-то нехорошим.
– Я хотел удивить тебя.
– Но что скажут остальные?
– Кому какая забота?
Видя, что она готова отступить, он поставил сумки на землю и протянул ей обе руки.
– Беттина, мы друзья или нет?
Она неуверенно кивнула:
– Друзья.
– Тогда верь мне. Поверь мне хотя бы раз. Это все, о чем я прошу.
И она поверила. Энтони заранее заказал в этом пансионате два номера через стенку, и когда Беттина увидела их, ей оставалось лишь признать, что они прелестны. Ей захотелось вдруг броситься к Энтони на шею и радостно засмеяться.
– Ах, Энтони, как ты был прав! Боже, как тут мило!
– А я что говорил? – победно посмотрел Энтони на Беттину. Они стояли на балконе и наслаждались открывающимся видом.
– Прости, я доставила тебе столько хлопот. Я так утомилась с дороги и, не знаю, как сказать… Я так давно не видела Айво, и мне неловко, что…
– Не волнуйся, любимая, не волнуйся, – успокаивал ее Энтони, обвив рукой ее плечи.
Беттина улыбнулась и ушла в комнату. Там она блаженно растянулась на бледно-голубом бархатном шезлонге. В номере стояла мебель, имитирующая французскую работу, стены обиты тканью, камин облицован мрамором. Над кроватью возвышался роскошный балдахин.
Когда Энтони вернулся с балкона, Беттина вновь улыбнулась ему и спросила:
– Как ты нашел это замечательное место?
– Видимо, мне просто повезло. Я останавливался здесь во время первой поездки в Штаты. Тогда же я обещал себе, – он перевел взгляд на кисти рук, – что непременно вернусь сюда с человеком, которого полюблю. – Тут он вновь поднял глаза на Беттину. – Я полюбил тебя, Беттина.
Энтони произнес это очень тихо, но Беттина услышала и замерла от неожиданно захватившего ее теплого чувства. Она не знала, что сказать в ответ, но одно было ясно – он тоже ей очень нравится.
– Энтони, я не должна… – она встала и, испытывая неловкость, застыла посреди комнаты, стоя к нему спиной. Беттина слышала, как он подошел к ней, и потом почувствовала нежное прикосновение к ее плечам. Он заставил ее обратиться лицом к нему и, ничего больше не говоря, поцеловал ее прямо в губы, вложив в этот поцелуй весь жар души и влечение тела.
