Текст книги "Любящая"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

35

– Простите, Нортон, я не могу. Мне предложен выбор между мужем и вами.

Беттина, сжимая в руке телефонную трубку, тяжело опустилась на стул. Она проплакала все утро.

Установилось напряженное молчание, которое нарушил Нортон.

– Думаю, вы сами можете за себя решить, Беттина. Меня не берите в расчет. Думайте – одна или вместе с мужем. Прекрасный выбор он вам предоставил. Видимо, он заслуживает такого самопожертвования.

– Надеюсь, заслуживает.

Повесив трубку, Беттина пожалела о сказанном. Она вовсе не была уверена, что поступает правильно. Чтобы разрешить сомнения и просто отвлечься, она направилась к подруге и соседке.

Мэри поразилась тому, что узнала от Беттины.

– Не понимаю, – сказала она.

Беттина печально уставилась в чашку с кофе. Глаза ее повлажнели от вновь набежавших слез.

– Мне кажется, он боится. Он ненавидит мое прошлое. Я ничего не могу поделать.

– Ты можешь уйти от него.

– А дальше что? Опять все сначала? Найти четвертого мужа? Не будь наивной, Мэри. Моя жизнь – здесь. Это – журавль у меня в руках. Пьеса – синица в небе. А вдруг провал?

– Ну и что? Ведь ты не можешь отказаться от своей мечты ради этого человека. – Мэри сердито смотрела на Беттину. – Бетти, он мой друг, и ты – моя подруга, но мне кажется, что Джон ведет себя смешно. Будь я на твоем месте, я бы не упустила свой шанс и полетела бы в Нью-Йорк.

Беттина улыбнулась сквозь слезы и шумно высморкалась.

– Наверно, ты так говоришь, потому что устала от детей.

– Ничего подобного, я обожаю их. Но я – не ты. Помнишь историю про райскую птицу? Серенькое оперение нелепо выглядит на тебе, Беттина. Тебе не место здесь, я это знаю. И ты знаешь, и Сет, и даже Джон – вот почему он из кожи лезет, чтобы удержать тебя. Видимо, он просто боится навсегда тебя потерять.

– Но я-то знаю, что ему нечего бояться, – жалобно проговорила Беттина.

– Ну и скажи ему об этом. Может быть, это все, что ему нужно, а если и после этого он станет упрямиться – пошли его к черту, собери чемоданы и уезжай вместе с Александром в Нью-Йорк.

Однако по походке Беттины, возвращавшейся к себе в дом, Мэри поняла, что та не решится на такой шаг. Бетти слишком верила в правоту мужа.

Днем Беттина то смотрела в окно, то читала одну из книг, написанных отцом. Раздался телефонный звонок. Это был Айво.

– Ты лишилась разума? Совсем с ума сошла? Зачем ты приезжала в Нью-Йорк, если не собиралась выходить из своего подполья?

– Я не могу, Айво… Пожалуйста, не будем спорить, мне и без того тяжело.

– Еще бы легко – быть замужем за слабоумным.

– Айво, прошу тебя…

– Хорошо, хорошо. Но, ради Бога, Беттина, обдумай все еще раз – ведь ты всю жизнь мечтала об этом, и вот удача сама идет к тебе в руки, а ты отворачиваешься…

Она понимала: все, сказанное им – правда.

– Может быть, позже у меня будет еще один шанс.

– Когда позже? Когда твой муж умрет? Когда ты станешь пожилой вдовой? Господи, Беттина, ты только подумай: твою пьесу берут на Бродвей, а ты приговариваешь себя к безвестности. Ты сама себе подписываешь приговор.

– Знаю, – произнесла Беттина почти шепотом. – Не могу больше говорить об этом. Позвоню завтра.

Повесив трубку, она вновь залилась слезами. Если бы Джон знал, чего ей стоит отказаться от своей мечты.

Утерев слезы рукавом, она опять взялась за чтение. Давно она не читала эту отцовскую книгу, а тут нашла ее в книжном шкафу у Мэри. Как успокаивали слова отца! Словно он написал их специально для нее, зная, в каком она состоянии. Беттина как бы ощущала живое присутствие Джастина. Вот, например, это место! Папа часто цитировал его. Когда-то он услышал эти слова из уст своего отца…

«Поймав мечту в сеть, тяни ее и смотри не упусти… Не давай никому оборвать веревку, за которую ты вытягиваешь сеть. Держи крепче, не сдавайся, а если все-таки мечта уплывет – смело бросайся за ней в погоню и плыви, покуда хватит сил, и не отступай…»

Беттина закрыла книгу. На сей раз она не только плакала, но и улыбалась сквозь слезы. Пройдя на кухню, она набрала номер Нортона. После разговора с ним Беттина стала ждать возвращения мужа. Вечером она спокойно и решительно сказала ему, что едет в Нью-Йорк.

36

– Обещай хоть иногда звонить, – печально проговорила Мэри.

– Обещаю, – сказала Беттина и поцеловала Мэри и ее детей. Они все поехали провожать ее в аэропорт.

Вслед за мамой из машины вылез Александр, помахал друзьям на прощание и взялся за руку Беттины. Она объяснила сыну, что им придется несколько месяцев провести в Нью-Йорке, где он будет ходить в новую школу, увидит настоящие спектакли для детей, познакомится со старыми друзьями дедушки. Александр огорчился, что папа не едет с ними, но понял – тот должен помогать больным. Ему и с мамой неплохо, а папе он оставил на прощание большой рисунок. Накануне вечером Александр быстро собрал свои любимые игрушки. Утром, когда он встал, отца уже не было дома. Видимо, в больнице неотложные дела, раз он ушел так рано. Тетя Мэри отвезла их в аэропорт. Все было очень хорошо, вот только мама и тетя Мэри плакали слишком много.

– Что случилось, мам? – спросил Александр, робко улыбнувшись.

– Ничего, все прекрасно, милый. Ты как?

Беттина тревожно смотрела по сторонам, пока шла к турникету. Джон ушел сегодня утром, когда она еще спала, и Беттина надеялась, что он все-таки подъедет проститься. Она оставила для него письмо, в котором написала, что любит его, потом несколько раз звонила к нему на работу, но к телефону никто не подходил, даже сестра, а дежурный по больнице отказался разыскивать его. Так и не увидев Джона, Беттина и Александр поднялись на борт самолета.

Для Александра все было в новинку. Он с удовольствием играл в проходе между креслами в игрушки, которые дала ему стюардесса. В самолете оказалось еще трое детей, и они быстро нашли общий язык. Однако, наигравшись, он вскоре заснул у Беттины на руках. Айво на этот раз не смог приехать в аэропорт, но прислал машину.

Беттина наслаждалась давно позабытым комфортом. Шофер доставил их к отелю, указанному Беттиной. В этот приезд она решила остановиться поближе к Центральному Парку, чтобы удобнее было гулять там с Александром. Обивка стен и обстановка гостиничного номера радовала яркой расцветкой. В комнатах было много света – в окна лилось сентябрьское солнце. Рассыльный поставил ее сумки, и Беттина увидела три громадных букета с записками: от Нортона, от Айво и от продюсера – красивые розы и всего несколько слов: «Добро пожаловать в Нью-Йорк».

Вечером они с Александром обустраивались, отдыхали и, перед тем как идти спать, решили позвонить папе, но его не оказалось дома, тогда они позвонили Сету и Мэри.

– Уже соскучилась по дому?

– Пока не успели, просто хотим сообщить, что долетели хорошо.

Однако Мэри догадалась, что Беттина беспокоится о муже, а ведь ей теперь надо отбросить все тревожные мысли и думать только о пьесе. Наверно, когда она втянется в работу, так и произойдет. Кто знает, может быть, Джон еще передумает и полетит к ним в Нью-Йорк. Мэри поделилась своими надеждами с Сетом, но тот с сомнением покачал головой.

Беттина уложила сына в постель и через большую красивую гостиную прошла к себе в спальню и с легким вздохом опустилась на кровать. Ну вот, вещи распаковала, завтра осталось только встретиться с няней Александра и зайти в школу, куда он будет ходить эти несколько месяцев.

Управившись с этими делами до часа, Беттина заехала в офис Нортона Гесса. Он радушно встретил ее и распорядился, чтобы в кабинет принесли легкий обед.

– Теперь вы готовы?

– Совершенно. Няня у моего сына – просто прелесть, и ему понравилось в новой школе. Итак, можно переходить к делу. Когда начинаем?

Нортон с улыбкой смотрел на Беттину. Сейчас она похожа на молодую симпатичную маму из нью-йоркского пригорода – в пальто из верблюжьей шерсти, черных слаксах, свитере и черной шапочке, из-под которой выбиваются золотистые кудри. И все-таки в ней чувствуется особый стиль, а вид мамаши, только что проводившей сына в школу, весьма обманчив. Нортону хотелось, чтобы Беттина проявила свой истинный темперамент.

– Я не ожидал, что когда-нибудь вновь увижу вас в этом кабинете.

– Я и сама не думала, что приеду.

– Что же заставило вас переменить решение? Конечно, не мои уговоры? – в его глазах стоял вопрос, и Беттина со смехом помотала головой.

– Конечно, нет. Виной всему мой отец. – Она заметила, что Нортон удивленно вскинул брови. – Я перечитала одну из его книг, и нашла там ответ. Короче, мне стало ясно, что другого выбора у меня нет. Поэтому я и приехала.

– Я страшно рад, что вы облагоразумились. И к тому же мне удалось сэкономить деньги за билет на самолет.

Он подмигнул Беттине.

– Как это?

– Я собирался лететь в Сан-Франциско и броситься там с моста «Золотые Ворота». После того, как поколочу вас.

– Вы могли меня не застать. Я и сама была в таком подавленном настроении, что хоть с моста в воду.

– Ну что ж, – Нортон откинулся на кресле и раскурил сигару, – все обернулось к лучшему. Завтра приступите к работе. А на сегодня у вас какие планы? Может, хотите походить по магазинам, встретиться со старыми знакомыми? Моя секретарша поможет вам со всем необходимым.

Беттина собиралась отрицательно помотать головой, но глаза у нее загорелись и она склонила голову.

– Я так давно не была в Нью-Йорке… – задумчиво и счастливо проговорила она. – Последний раз я провела здесь всего один день. Может быть, зайти в «Блумингдейл» [5]5
  «Блумингдейл» и далее «Бергдорф» – названия крупнейших нью-йоркских универсальных магазинов.


[Закрыть]?

– Ах, женщины, – протянул Нортон. – Моя жена все дни проводит в «Бергдорфе». Домой заходит только, чтобы поесть.

Беттина ушла от Нортона в замечательном настроении, и вернулась в отель только через четыре часа, казня себя за то, что не встретила сына после первого дня, проведенного в новой школе, в незнакомом городе, оставив его на попечение няни. Но войдя в номер с ворохом покупок, она увидела Александра, который уплетал спагетти, причем лицо у него было перепачкано шоколадным мороженым.

– Мы сначала съели мороженое, а потом перешли к спагетти. Дженнифер говорит, что ведь желудку все равно, что в него попало первым.

И он счастливо улыбнулся матери. Видно, он не успел по ней соскучиться, да и она неплохо провела время.

В записке, лежавшей на столе, говорилось, что Айво улетел в Лондон и что продюсер зайдет к ней завтра в десять утра. Джон, по всей видимости, не звонил. Но Беттина отбросила горестные мысли и пошла к себе в комнату примерить четыре платья, три свитера и костюм. На все это она только что потратила почти тысячу долларов. Теперь она может себе это позволить, да и гардероб нуждается в пополнении. Все, что она привезла с собой, в Нью-Йорке вряд ли можно надеть.

На следующее утро она встречала продюсера в новом платье из кремового кашемира.

– Вы сногсшибательно выглядите, Беттина. Зря мы не предложили вам роль.

– Вряд ли я подхожу для этого, однако спасибо за комплимент.

Обменявшись любезностями, они начали разговор о работе. Беттине для начала надо было устранить несколько шероховатостей, а ему предстояло позаботиться о многом, начиная с актеров и заканчивая режиссером. Но они, должно быть, родились под счастливой звездой, ибо все приготовления удалось завершить за неделю.

– Уже? Просто чудо! – удивился Нортон, когда она позвонила ему. Беттина присутствовала на прослушивании актеров и осталась довольна утвержденным составом исполнителей. Сначала она опасалась встретить Энтони, но все-таки прошло шесть лет – может быть, его уже нет в Штатах. Так или иначе, на прослушивание он не заявился.

Через две недели позвонил Айво. Беттина только что пришла из театра, чтобы покормить Александра.

– Когда ты прилетел из Лондона?

– Вчера поздно вечером. Как у тебя дела?

– Великолепно. Ах, Айво, посмотрел бы ты, как все прекрасно пошло. Актеры, играющие отца и дочь, просто изумительны!

По ее голосу нетрудно было понять, как она увлечена своим делом.

– Я рад, дорогая. Почему бы нам не поговорить обо всем за ужином? Сегодня я встречаюсь с другом в «Лютеции».

– Айво, это фантастика. С удовольствием приду.

«Лютеция» считалась самым дорогим рестораном в городе.

– Погоди, это еще не все. Наверно, ты еще сильней удивишься, когда узнаешь, с кем мы будем ужинать. С новым театральным критиком «Нью-Йорк Мейл».

– Боже мой!

– Не волнуйся, когда ты с ним познакомишься, то убедишься, что он – очень приятный человек.

– Как его имя? Может, я слышала о нем раньше?

– Вряд ли. Последние семнадцать лет он проработал в «Лос-Анджелес таймс». В «Мейл» он поступил совсем недавно. Зовут его Оливер Пакстон, и он слишком молод, чтобы быть другом твоего отца.

– Он, должно быть, скучен как ментор. Надо ли мне встречаться с ним?

– Он-то не скучен, а вот ты стала занудой. Приходи непременно, дорогая, это будет тебе очень полезно. И потом: не только работать ты сюда явилась.

– Уговорил, приду.

Теперь Беттина вела себя осторожно, чтобы не повторять прежних ошибок. Ей не хотелось, чтобы вышло что-нибудь похожее на то, что у нее было с Энтони. Она держалась на расстоянии и от актеров, и от персонала, и от продюсера, ни с кем не заводя близкой дружбы. Как она и обещала Джону, ничего, кроме работы, деловых встреч с литературным агентом и занятий с сыном в ее жизни не было. Правда, был Айво, но это особая статья. Но ни в какие авантюры ее уже не увлечь. Ей хотелось сделать спектакль, но вместе с тем хотелось и сохранить семью.

– Приходи прямо сейчас.

Беттина бросила взгляд на Александра, неохотно ковырявшего вилкой в своей тарелке.

– Сейчас я кормлю Александра.

– Ах, как интересно! Так приходи, когда покормишь. Уверяю тебя, наше меню значительно лучше.

– Кому как. – Она заказала для Александра его любимый шоколадный пудинг и сосиски-гриль. – Во сколько вы договорились встретиться?

– Олли подъедет полдевятого, до этого у него какая-то деловая встреча.

– У тебя тоже когда-то все было расписано по минутам.

– Да, он во многом похож на меня, только не такой красивый.

– И уж конечно не такой обаятельный, – засмеялась Беттина.

– Не говори раньше времени.

37

Беттина вышла из такси на пересечении Третьей авеню и Пятидесятой улицы и заторопилась в ресторан. Ей хотелось поскорей увидеть Айво, с которым так и не довелось встретиться со дня приезда в Нью-Йорк. Правда, она предпочла бы, чтобы он был один, но, в конце концов, это неважно. Все равно лучше провести вечер в ресторане, чем одиноко сидеть в гостинице и трудиться над набросками к новой пьесе.

Сдав пальто в гардероб, Беттина поискала глазами метрдотеля, чтобы справиться у него, не приехал ли Айво. Она заметила, что какие-то мужчины внимательно разглядывают ее, и обеспокоилась: может быть, она не так оделась? На ней было одно из недавно купленных платьев, надеть которое до сих пор не представилось случая. Платье из бледно-сиреневого бархата очень подходило к ее кремовой коже и каштановым волосам. Просто скроенное, доходившее до колен, безыскусностью линий и цветом оно немного напоминало роскошный туалет от Баленсиаги, который она носила много лет назад в паре с зеленым бархатным жакетом. На этот раз наряд ее был гораздо проще, единственным украшением служила нитка жемчуга, доставшаяся ей от матери, и жемчужные сережки. Миниатюрная, хрупкая, Беттина выглядела скромной, неискушенной девушкой. Лишь блеск огромных зеленых глаз выдавал ее возбуждение, да улыбка не сходила с лица от предвкушения встречи с Айво, а он уже махал ей рукой, приглашая к своему столику. Беттина быстро его заметила и, пройдя мимо метрдотеля, направилась к Айво. Его столик располагался в небольшом зимнем саду, накрытом шатром.

– Добрый вечер, крошка. – Айво поднялся и поцеловал ее.

Беттина тепло обняла его и только потом заметила, что рядом стоит какой-то великан: молодой, дружелюбный с виду, широкоплечий, сероглазый, с тем песочным оттенком светлых волос, который говорил о том, что он выходец из Калифорнии.

– Это – Оливер Пакстон, – представил его Айво. – Я хочу, чтобы ты подружилась с ним.

Они сдержанно пожали друг другу руку и сели за столик. Олли с интересом смотрел на Беттину, гадая про себя, что связывает ее с Айво. Видно, что они держатся друг с другом просто, почти по-семейному. Потом Оливер вспомнил – перед отъездом в Лондон Айво рассказывал ему, что дочь Джастина Дэниелза, покойного друга Стюарта, написала пьесу, которая обещает стать гвоздем нынешнего сезона.

– Я знаю, кто вы! – обрадованно воскликнул Пакстон.

– Кто же?

– Вы – дочь Джастина Дэниелза, недавно написавшая удивительную пьесу. Разве кого-нибудь еще могут звать Беттиной?

Она со смехом потрясла головой.

– В Нью-Йорке меня всегда только так и называли, а в Калифорнии близкие друзья дали мне имя, которое я терпеть не могу! Но я не хочу их обижать и поэтому не возражаю.

– В Калифорнии, это где?

– В Сан-Франциско.

– И давно вы там живете?

– Почти шесть лет.

– Нравится?

– Пожалуй. – Она улыбнулась, вспомнив Мэри, Сета, их детей.

Завязалась беседа. Пакстон сам был из Лос-Анджелеса, но университет кончал в Сан-Франциско и навсегда сохранил приятные воспоминания об этом городе. Айво не разделял их сантиментов.

Ужин, который они заказали, был необыкновенный. Три часа пролетели как миг, и, когда время близилось к полуночи, Айво велел принести счет.

– Не знаю, как вы, дети мои, – признался он, – но этот седовласый джентльмен уже хочет спать.

И он с улыбкой зевнул. Вечер удался на славу. Сразу видно, что Олли и Беттина понравились друг другу.

Беттина, однако, шутливо возразила ему:

– Айво, ты несправедлив к себе. Ты поседел никак не позже, чем лет в двадцать.

– Весьма возможно, дорогая, но теперь я заслужил свою седину, посему могу ссылаться на нее, когда мне заблагорассудится.

Оливер смотрел на Айво, не скрывая своего восхищения. Стюарт – редкое явление в журналистике, к нему нельзя относиться без уважения.

Айво тепло попрощался с Оливером и Беттиной и сел в машину, которая все это время ждала его у входа в ресторан. Оливер заверил Айво, что он проводит Беттину до отеля.

– Смотри, только не позволяй себе ничего недозволенного. Не вздумай похитить ее.

У Оливера заблестели глаза от такого предположения.

– Нет, Айво, до похищения дело не дойдет. И обещаю не делать ничего, что можно было бы счесть непозволительным.

– Предоставим судить об этом мисс Дэниелз, – сказал Айво и помахал им рукой на прощание, потом поднял стекло, и лимузин отъехал. Олли и Беттина махали ему вслед.

Потом они неторопливо пошли в сторону Веста, мимо зданий из коричневого кирпича, жилых домов, учреждений, магазинов. С лица Пакстона не сходила счастливая улыбка.

– Как давно вы знакомы с Айво? – поинтересовался он.

– Всю жизнь, – просто ответила Беттина. Очевидно, ему ничего не известно. Так и есть, следующий вопрос подтвердил это:

– Он был другом вашего отца?

Она кивнула, по-прежнему улыбаясь, а потом, вздохнув, решила рассказать ему все. Теперь ей было легко рассказывать об этом. Она больше не стыдилась своей жизни, напротив – вспоминала с гордостью и нежностью.

– Да, он был папиным другом. Но не только: мы шесть лет были мужем и женой… Давно это было…

Оливеру не удалось скрыть своего крайнего удивления:

– Как же это? Почему вы расстались?

– Ему хотелось думать, что я выросла из этого брака. Но это не так. А теперь мы просто Друзья.

– Какая необыкновенная история. Никогда ничего подобного не слышал. Я даже предположить не мог. – Он внимательно посмотрел на Беттину. – Вы по-прежнему… встречаетесь? – спросил он и густо покраснел, а Беттина улыбнулась. – То есть, я не имел в виду… Вы думаете, он рассердился, когда я предложил проводить вас?

Видно было, как он смущен, но Беттина не могла сдержать смех.

– Да нет же! Конечно, нет.

На самом деле она предполагала, что Айво не случайно познакомил ее с Пакстоном. Или он хотел заранее обеспечить благоприятный отзыв о спектакле, или решил, что ей нужен ухажер на время пребывания в Нью-Йорке?

Они долго шли молча, Беттина запросто держала Оливера за руку. Наконец он нарушил молчание и с улыбкой обратился к Беттине:

– Как вы смотрите на то, чтобы нам немного потанцевать?

Теперь настал ее черед удивляться:

– Сейчас? Почти в час ночи?

– Конечно, ведь, как сказал Айво, в Нью-Йорке все иначе. Всю ночь все открыто. Не возражаете?

Беттина хотела отказаться от такого нелепого предложения, но непосредственность Пакстона так восхитила ее, что она согласилась. Они тут же взяли такси и поехали в какой-то бар на Ист-Сайде. Там играла музыка и в такт ей двигались танцующие, почти вплотную прижимаясь друг к другу. В баре пили, смеялись, беседовали, и, конечно же, он был совсем не похож на изысканную «Лютецию», но Беттина радовалась тому, что они пришли сюда, и с сожалением покидала этот бар час спустя.

На дороге в отель они разговорились о предстоящей премьере.

– Не сомневаюсь: пьеса прекрасная, – сказал Пакстон, тепло улыбаясь Беттине.

– Почему вы так решили?

– Потому что ее написали вы, а, значит, она не может быть плохой.

Беттина благодарно посмотрела на Оливера.

– Жаль, что вы критик.

– Почему? – удивился он.

– Потому что я хотела пригласить вас на репетиции и узнать, что вы на самом деле думаете о пьесе, но у вас такая профессия, Олли, – она улыбнулась, назвав его уменьшительным именем, – что продюсера хватит удар, когда он вас увидит. – Подумав немного, она спросила: – А отзыв о спектакле будете писать тоже вы?

– Скорее всего.

– Это совсем плохо, – удрученно произнесла Беттина.

– Почему?

– Потому что вы от него камня на камне не оставите, и мне станет неловко, и вы будете смущаться, то есть все пойдет прахом…

Оливер улыбнулся, услышав столь мрачный прогноз.

– Тогда остается только один выход.

– Какой, мистер Пакстон?

– Стать друзьями до премьеры. Тогда будет неважно, что я напишу. Ну как, подходит?

– Действительно, другого выхода нет, – согласилась Беттина.

В вестибюле отеля он предложил ей зайти куда-нибудь выпить. Беттина сказала, что в номере у нее остался сын и ей хочется посмотреть, как он там.

– Сын? У вас с Айво есть сын? Простите мое любопытство.

– Нет, этот ребенок – от моего третьего брака.

– Вы пользуетесь огромным успехом. И сколько лет сыну?

Кажется, на него не произвело большого впечатления то, что Беттина трижды была замужем. Ей это понравилось, и почему-то она вздохнула с облегчением.

– Ему четыре года, а зовут его Александр. Он чудесный мальчик.

– И он – ваш единственный ребенок. Угадал? – доброжелательно улыбнулся Оливер.

Беттина кивнула:

– Да.

Оливер внимательно посмотрел на нее и спросил:

– И кто отец молодого человека? Вы от него вовремя отделались или притащили с собой в Нью-Йорк?

То, как он это произнес, вызвало у Беттины смех, хотя из головы не выходили мысли о Джоне.

– Мой муж не одобрил нашу поездку в Нью-Йорк, который он считает чем-то вроде Содома и Гоморры. И пьеса вызывает у него почти что бешенство, но мы по-прежнему муж и жена, если вас это интересует. Он остался в Сан-Франциско, а сына я сама захотела взять с собой.

– Мы с ним увидимся? – спросил он, имея в виду, конечно же, Александра. Что еще оставалось сказать, чтобы найти путь к ее сердцу?

– А вам хотелось бы?

– Очень. Завтра мы можем вместе поужинать пораньше, а потом завезем его в отель, а сами сходим куда-нибудь. Ну, как идея?

– Идея замечательная. Благодарю вас, Олли.

– Всегда к вашим услугам, – с этими словами он отвесил низкий поклон и пошел ловить такси.

Только в номере Беттину начали одолевать сомнения. Правильно ли она поступает? Она – замужняя женщина, она обещала ни с кем никуда не ходить в Нью-Йорке. Правда, Оливер – друг Айво.

От Джона не было никаких известий. Он не отвечал ни на телефонные звонки, ни на письма, а его секретарша неизменно сообщала, что в данный момент его нет на месте. Телефон у них дома в Милл-Вэли, должно быть, надорвался, но без толку. Джон или не подходил к телефону, или его не было дома. Так, может быть, нет ничего плохого в том, что она поужинает с Оливером Пакстоном? Ведь, нравится он ей или не нравится, все равно она не собирается вступать с ним в серьезные отношения.

Об этом она довольно грубо сказала ему на следующий день, когда вечером они пошли в русскую чайную на блины.

– А разве я дал вам повод так думать? – изумленно спросил Оливер. – Речь шла не о вас, а о вашем сыне.

– Вы были женаты?

– Нет, – с улыбкой ответил Оливер. – Мне никто не делал предложения.

– Я серьезно, Олли.

Они быстро становились друзьями, и оба понимали, что, несмотря на растущую привязанность, дальше дружбы дело не пойдет. Беттина считала это невозможным, и Оливер уважал ее точку зрения.

Подали блины, и он, улыбнувшись Беттине, приступил к ним со словами:

– Я тоже серьезно. Правда, я никогда не был женат.

– Почему?

– Не нашел никого, с кем бы мог связать всю свою жизнь.

– Прекрасно сказано.

Беттина состроила гримасу и попробовала блин.

– Значит, номер третий не одобряет вашу деятельность? – вдруг спросил Пакстон.

Беттина медленно покачала головой:

– Нет.

– Это не удивительно.

– Почему?

– Потому что большинству мужчин трудно примириться с тем, что у женщины есть другая жизнь. Прошлая или будущая. А у вас есть и то, и другое. Но вы поступили так, как должны были поступить.

– С чего вы взяли?

Она спросила это так серьезно, что Оливер не удержался и взъерошил ее каштановые волосы.

– Не знаю, помните ли вы, – улыбнулся он, – но в одном романе вашего отца есть замечательное место. Я наткнулся на него, когда мучительно обдумывал – соглашаться ли поступать в «Нью-Йорк Мейл». Ваш отец одобрил бы ваш выбор.

Он прочитал, слово в слово, знакомый фрагмент. Беттина от удивления широко раскрыла глаза.

– Боже мой, Олли, именно это я прочла в тот день, когда решила приехать сюда. Именно это место определило мой выбор.

– И мой тоже, – сказал он и как-то странно посмотрел на нее.

Они выпили водки в память о Джастине, доели блины и, держась за руку, возвратились в отель. Оливер не стал подниматься к ней в номер, но назначил встречу на субботу. Они решили сводить Александра в зоопарк.