Текст книги "Любящая"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

38

В конце октября Беттине приходилось работать дни и ночи. После бесконечных репетиций в театре она допоздна засиживалась у себя в комнате, внося поправки в текст пьесы. Рано утром она отправлялась в театр с готовыми изменениями, а вечером возникала необходимость вновь вносить изменения. С Айво она вообще не виделась, с Олли очень редко, а сыну могла уделить не более получаса в день. Иногда с Александром играл Оливер Пакстон. Беттина не возражала: как-никак, сыну требовалось общение с мужчиной. От Джона по-прежнему не было никаких известий.

– Не понимаю, почему он мне не звонит, – сказала она как-то, в сердцах положив телефонную трубку. – С ним могло что-нибудь случиться, или с нами, а он не узнает. Это странно, Олли. Он не отвечает ни на письма, ни на звонки. Не берет трубку.

– А ты уверена, что, расставаясь с тобой, он не сказал тебе ничего более определенного?

Беттина отрицательно помотала головой, но Оливер, несмотря на многозначительное начало, не стал продолжать свою мысль. Он понимал, что она по-прежнему считает себя замужней женщиной, и уважал ее чувства. Разговор перешел на сомнения и трудности, связанные с постановкой.

– Мы никогда не откроемся, – пожаловалась Беттина. Она выглядела утомленной и стала как будто еще тоньше, но глаза были на удивление живыми. Ей нравилось то, чем она занималась, и она всем видом показывала это. Олли всегда старался ободрить ее, когда она делилась с ним своими сомнениями.

– Вы обязательно сделаете спектакль, и премьера состоится во что бы то ни стало. Каждый проходит через это. Вот увидите.

С каждой неделей все ближе становился заветный день. Наконец наступил момент, когда никаких поправок вносить уже не требовалось. Было решено дать два пробных спектакля в Бостоне и три – в Нью-Хейвене. После прогонов Беттина внесла несколько последних корректив, и они с режиссером пришли к полному согласию: сделано все, что возможно. Теперь оставалось только хорошенько выспаться перед премьерой и провести мучительный день в ожидании спектакля. Олли позвонил ей довольно рано, но Беттина уже была на ногах. Она встала пятнадцать минут седьмого.

– Почему? – удивился Оливер. – Из-за Александра?

– Нет, из-за моих нервов, – засмеялась Беттина.

– Вот поэтому-то я тебе и звоню. Сегодня я весь день буду развлекать тебя.

Как раз сегодня и нельзя. На один день и один вечер он стал ее Врагом – критиком, театральным обозревателем. Невыносимо быть с ним весь день, а потом прочитать разгромный отзыв о спектакле, а в том, что отзыв будет разгромным, Беттина не сомневалась.

– Нет, лучше я проведу этот день в гостинице, одинокая и несчастная. Мне так нравится.

– Подумай о том, что завтра уже все будет позади.

– И мне придется забыть о карьере драматурга, – угрюмо добавила Беттина.

– Почему же, глупенькая? Все идет так хорошо.

Но она не верила Оливеру. Весь день она в волнении мерила шагами гостиничный номер и все никак не могла дождаться вечера. Наконец, не выдержав, отправилась в театр и прибыла туда в семь пятнадцать, то есть больше, чем за час до начала спектакля. Она постояла за кулисами, прошлась по фойе, посидела в зрительном зале, походила по проходам между рядами, вновь отправилась за кулисы, побыла на сцене, вернулась в зрительный зал, но и там ей не сиделось. Наконец она решила обойти близлежащий квартал, ничуть не боясь уличных грабителей, которые, к счастью, не попались ей на пути. Она постояла рядом с театром, дождалась, когда в здание вошли последние опоздавшие, и потом вошла сама. Незаметно скользнув в зрительный зал, она заняла место в последнем ряду, чтобы в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств легко выйти из зала, не привлекая к себе внимания зрителей и не давая им повод думать, что она покидает театр из-за того, что спектакль плох.

В фойе она старалась не встретиться с Олли, а после спектакля отказалась ехать в отель в лимузине Айво. Она всех избегала, вышла на улицу как можно скорее, поймала такси и, добравшись до гостиницы, быстро поднялась к себе в номер, предупредив дежурного, что ее ни для кого нет. Всю ночь она просидела в кресле, вслушиваясь в тишину. Она ждала, когда хлопнет дверь лифта и служащий отеля оставит у ее двери утренние газеты. Это произошло в полпятого утра. Беттина бегом побежала к двери, взяла газеты и поспешно, рывком, начала разворачивать их. Больше всего ее интересовало, что написал он… Она должна знать… что он написал?..

Беттина прочла отзыв раз, потом второй, потом заплакала. Вся дрожа, она подошла к телефону и набрала его номер, Оливера.

– Ох, Олли, дрянь ты этакая… Вот мерзавец… Я люблю тебя… Скажи, тебе действительно понравилось? О Боже, Олли… Правда?

Она кричала, плакала, обзывала его всячески, смеялась, умоляла…

– Ты ненормальная, Дэниелз, ты знаешь это? Совсем помешалась. Сейчас четыре утра, я звоню тебе всю ночь и никак не могу дозвониться, а сейчас вот недавно заснул, бросив бесплодные попытки, и ты меня разбудила.

– Но я ждала утренней газеты.

– Идиотка, я мог тебе прочитать свой отзыв пятнадцать минут первого.

– А что бы со мной было, если бы тебе не понравился спектакль?

– Глупенькая, он не мог не понравиться. Это великолепно, вне всяких сомнений!

– Знаю, – мурлыкала Беттина, сияя от радости. – Читала.

Оливер смеялся, он был счастлив. Они договорились вместе позавтракать, после того, как немного поспят.

Прежде чем раздеться и отправиться в спальню, Беттина набрала еще один номер. Может быть, в это время она застанет его дома, и он, утратив бдительность, поднимет трубку? Однако в трубке по-прежнему звучали заунывные гудки. А ей так хотелось сказать Джону, что премьера прошла успешно. Тогда она решила позвонить Сету и Мэри и поделиться с ними своей радостью. Они от души поздравили Беттину, несмотря на то, что та подняла их с постели. Наконец с восходом солнца Беттина заснула. На ее губах застыла улыбка, а поперек кровати лежала газета.

39

– Ну что, девочка моя, теперь ты на пути к славе.

Олли счастливо улыбался, глядя на Беттину, которая казалась утомленной, ликующей и испуганной одновременно. К запоздалому завтраку в отеле они заказали яйца-пашот и бутылку шампанского.

– Ах, не знаю. Наверно, я задержусь здесь еще на пару недель, а потом поеду домой. Надо вернуться к Рождеству, как и обещала Джону.

Последние слова она произнесла как-то неуверенно. Почти три месяца она не получала никаких известий от мужа и теперь с беспокойством думала, что скажет Александру, если Джон их не примет.

– А работа, Беттина? Задумала что-нибудь новенькое?

– Да так, – задумчиво произнесла Беттина, – пока ничего определенного. Есть одна идея, но еще не сложилась окончательно.

– Когда будет готово, дашь почитать?

– Конечно. А ты на самом деле хочешь?

– Очень.

Беттина поняла, что, уехав из Нью-Йорка, она станет сильно скучать по Пакстону. За то время, что она провела в Нью-Йорке, они часто и подолгу беседовали – за обедом, иногда за ужином в компании Айво и почти ежедневно по телефону. Оливер стал ей как брат, и уехать от него – все равно что уехать из родного дома. – Почему ты вдруг так помрачнела? – спросил Пакстон, от которого не укрылось выражение муки на лице Беттины.

– Я подумала о том, что скоро нам предстоит расставание.

– Не печалься, Беттина. Ты вернешься в Нью-Йорк скорее, чем думаешь, и я еще успею тебе надоесть. Кроме того, несколько раз в год я смогу прилетать к тебе на западное побережье.

– Тогда ладно. Кстати, Айво устраивает для меня прощальный ужин. Приходи.

– Замечательно. Куда?

– Разве это имеет значение? – засмеялась Беттина. – Потом скажу.

– Нет, но могу себе вообразить – Айво выберет нечто потрясающее.

– У него и не может быть по-другому.

Так и было. Они ужинали в «Ля Кот Баск», за излюбленным столиком Айво, а меню, как всегда, отличалось изысканностью и великолепием: для начала подали кнели, затем – шампанское и икру, салат из пальмовых листьев, шатобриан и необыкновенные грибочки, доставленные самолетом из Франции, и на десерт – суфле гран-марньё. Все трое отдали должное превосходным кушаньям и после еды откинулись на спинки кресел, попивая кофе с ликером.

– Итак, крошка, ты нас покидаешь, – произнес Айво с доброй улыбкой.

– Надеюсь, ненадолго. Я скоро вернусь.

– Дай Бог.

После ужина Олли провожал Беттину до отеля. Она никак не могла понять, почему в этот вечер Айво был такой грустный, и решила заговорить об этом с Олли:

– Ты слышал, что он мне сказал на прощание? «Удачного полета, птичка». И, поцеловав, сразу сел к себе в машину.

– Видимо, он просто устал. И ему грустно расставаться с тобой, – тут Олли с улыбкой добавил: – Как, впрочем, и мне.

Беттина молча наклонила голову. Ей тоже очень не хотелось уезжать. Не хотелось разлучаться с ними обоими. За последние три месяца она успела вновь пустить корни в Нью-Йорке. Да, здесь холодно, жутковато, чересчур многолюдно, здесь грубые таксисты и мужчины никогда не придерживают перед женщиной дверь, но здесь кипит жизнь, здесь хочется работать и любить. Как скучно будет в Милл-Вэли: утром проводишь Александра в школу, днем – встретишь. Даже Александр чувствовал это, и, если бы не желание увидеть отца, он бы не особенно стремился домой.

Олли отвез их в аэропорт. Он долго, без остановки, махал рукой, пока они шли к самолету. Александр, оглядываясь назад, уныло плелся за Беттиной, которая вела его за руку. Оливер посылал Беттине воздушные поцелуи и провожал их взглядом, пока они не скрылись из виду, а, вернувшись домой, напился до потери чувств. Беттина же не могла себе этого позволить. Она должна была предстать перед Джоном в трезвом уме. Ей хотелось приехать неожиданно, поэтому она не предупредила ни Джона, ни Сета с Мэри. В сумке у нее лежали рождественские подарки для Уотерсонов и для мужа.

В Сан-Франциско было тепло и безветренно. Они прилетели в аэропорт полшестого вечера, сразу же взяли такси и поехали в Милл-Вэли. Чем ближе становился дом, тем сильней волновался Александр. Наконец-то он увидит папу и расскажет ему о Нью-Йорке, о зоопарке в Бронксе, о новых друзьях, о школе, в которой учился целых три месяца. В такси он не мог усидеть спокойно, донимал Беттину разговорами, а она терпеливо улыбалась, выслушивая то, что он собирался рассказать отцу.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они добрались до знакомой улицы. Беттина не могла удержаться от улыбки – как хорошо, что они наконец-то возвратились домой. Водитель начал вынимать из багажника сумки, а она поспешила к входной двери, вставила ключ, но дверь не отпиралась. Беттина пробовала и так, и этак, упиралась плечом, толкала дверь, теребила дверную ручку, но ничего не получалось, и тогда она поняла, что произошло. Джон поменял замок. Это казалось ребяческой выходкой.

Беттина, расплатившись с таксистом, велела ему отнести сумки в гараж, а сама, страшась неизвестности, побежала к соседнему дому. Она держала за руку Александра и стучалась в дверь к Уотерсонам.

– Господи, Бетти! – воскликнула Мэри. – Как я по тебе соскучилась!

Подруги обнялись, а Александр, расцеловавшись с тетей Мэри, побежал к своим старым друзьям, маленьким Уотерсонам.

– Сет! – позвала Мэри. – Они вернулись.

В прихожую вошел улыбающийся Сет и раскрыл Беттине объятия.

Однако теплые дружеские приветствия продолжались недолго. Беттина отстранилась и, глядя то на Мэри, то на Сета, рассказала им про ключ.

– Я ничего не понимаю, – сказала она уже в гостиной, куда они прошли из прихожей, и добавила, посмотрев через плечо на Уотерсонов: – Думаю, что Джон поменял замок.

Видно было, что Мэри все знает, но ей тяжело это объяснять. Наконец Сет поднял глаза и произнес:

– Бетти, сядь, дорогая. У меня для тебя плохие новости.

Господи, что случилось? Неужели что-то с Джоном? Но почему ей не позвонили? Беттина страшно побледнела.

– Нет, ничего такого не произошло. Просто как его адвокат я обязан выполнить его волю. Сразу после твоего отъезда Джон пришел ко мне и потребовал, чтобы я ничего тебе не сообщал о наших действиях. – После неловкой паузы Сет продолжал: – Мне очень тяжело говорить тебе правду.

– Ничего, Сет, ничего. Теперь ты должен сказать, что бы то ни было.

Он кивнул, переглянулся с Мэри и, обратившись к Беттине, сказал:

– Знаю. Должен. На следующий день после твоего отъезда Джон потребовал развода.

– Но я не получала никаких бумаг.

– И не должна была, – твердо сказал Сет. – Помнишь, как ты разводилась с Энтони. В нашем штате требуется желание только одного из супругов, каковое имело место со стороны Джона. Вот так вот.

– Как просто и легко, – горько усмехнулась Беттина. – Когда же будут завершены все формальности?

– Точно сказать не могу, думаю, месяца через три.

– И поэтому он поменял замок?

Теперь стало понятно, почему он не отвечал на звонки и телеграммы. Сет покачал головой.

– Он продал дом, Беттина. Теперь он здесь не живет.

Беттина обомлела от неожиданности.

– А как же наши вещи? Мои… те, что мы покупали вместе?

– Он оставил несколько коробок и чемоданов с твоей одеждой и все игрушки и вещи Александра.

У Беттины все поплыло перед глазами.

– А Александр? Он не собирается отсуживать права на сына?

Беттина возблагодарила судьбу за то, что догадалась взять мальчика с собой в Нью-Йорк. Что если бы Джон исчез вместе с Александром? Она бы не пережила.

Сет, поколебавшись, вымолвил:

– Он… Он больше не хочет видеть ребенка, Бетти. Он сказал – это твой сын.

– Господи.

Она медленно поднялась и направилась к дверям. Там она встретилась глазами с сыном.

Александр посмотрел на мать. В его глазах застыл вопрос.

– Где папа?

Беттина лишь покачала головой:

– Он уехал, милый. В путешествие.

– Как мы? Тоже в Нью-Йорк? – живо, с любопытством спросил Александр.

– Нет, любимый, не в Нью-Йорк.

Тогда он посмотрел на нее совсем не по-детски, словно обо всем догадался, и сказал:

– Значит, теперь мы опять поедем в Нью-Йорк?

– Не знаю, может быть. Ты хотел бы?

– Да, – во весь рот улыбнулся Александр. – Я только что рассказывал им про зоопарк, какой он большой.

Беттину поразило, насколько быстро умерилось его нетерпение встретиться с отцом, но, может, оно и к лучшему. Она со слезами на глазах и с искаженным горем лицом обратилась к Мэри и Сету:

– Вот видите: нет больше Бетти Филдз. – Наверно, ее нет уже три месяца. В Нью-Йорке она обрела известность как Беттина Дэниелз, драматург. Видимо, ей суждено остаться Беттиной Дэниелз. – Можно у вас остановиться на несколько дней?

– Живи сколько надо, – сказала Мэри и обняла ее. – Прости нас за Джона. Он просто дурак.

Ему не нужна была райская птица. Он хотел птичку скромной серенькой расцветки. В глубине души Беттина давно понимала это.

40

В первый день святок, предварительно отправив багаж с пожитками, Беттина вылетела вместе с Александром в Нью-Йорк. Ей нелегко далось это решение.

– Понимаешь, Мэри, я ведь прожила здесь шесть лет.

– Понимаю. Но признайся, ты же не хочешь больше оставаться в Сан-Франциско?

Беттина размышляла об этом все две недели, что прожила до Рождества в доме Уотерсонов. Теперь ей было ясно, что Мэри имеет в виду не только город, где жить, но и то, что все ее знакомые в Сан-Франциско – друзья Джона, которые при встрече на улице делали вид, будто они не замечают Беттину. На нее лег позор не только развода, но и успеха.

Поэтому в первый день святок они улетели в Нью-Йорк, где их встречал Олли. Странно, но Беттина не сознавала, что она навсегда покинула свой дом. Напротив, у нее было такое чувство, словно она возвращается домой. Олли поднял Александра над головой, потом поставил рядом с собой и набросил ему на плечо роскошную енотовую шубку.

– А это что такое? – засмеялась Беттина.

– Рождественский подарок. Тебе.

На заднем сиденье лимузина, который он нанял, чтобы отвезти Беттину в отель, лежали еще подарки: для нее и для Александра. В сочельник весь день сыпал снег, и до сих пор по обочинам лежал пушистый снег.

Поскольку прошло всего две недели со времени их отъезда из Нью-Йорка, Беттина сразу заметила перемену в Олли, он стал тихий и какой-то неестественный. Подождав, когда Александр, возившийся на полу лимузина с плюшевым медвежонком, пожарной машиной с сиреной и радиоуправляемым вездеходом, забудет о них, Беттина обратилась к Оливеру:

– Что случилось?

Он, словно не понимая, почему она спрашивает, беспечно помотал головой и в свою очередь спросил:

– А у тебя как?

Она пожала плечами и улыбнулась:

– Все хорошо. Я очень рада, что вернулась.

– Правда?

Она кивнула, но глаза не оставляла печаль.

– Что, с мужем нелады?

Беттина призналась:

– Что-то в этом роде. Просто я не ожидала. – Она немного помолчала. – Когда мы подъехали от аэропорта к дому, мне не удалось открыть дверь. Я подумала, что он поменял замок.

– А он?

– Продал дом.

Она угрюмо уставилась в пол.

– И не предупредил тебя? – ужаснулся Олли. – Как же он после этого тебе в глаза посмотрел? Что сказал?

– Ничего, – горько усмехнулась Беттина. – Соседи сказали. – Она долго и пристально глядела на Олли. – Я с ним вообще не говорила. Очевидно, он три с лишним месяца назад подал на развод и сразу же продал дом. Вскоре после нашего отъезда в Нью-Йорк.

– О Боже… И не известил тебя?

Беттина покачала головой.

– А что насчет…? – и Оливер жестом показал на Александра.

Беттина понимающе кивнула.

– Он говорит, что тут тоже все кончено.

– И он не хочет видеться с сыном? – изумленно спросил Пакстон.

– Говорит, что нет.

– Как ты это объясняешь?

Беттина призадумалась.

– Вообще-то теперь мне все ясно. – Она вздохнула и продолжила: – За эти две недели я много узнала. Новости, в основном, плохие. Хорошие еще хуже плохих. Встречая старых знакомых, даже тех, кого я считала друзьями, я всякий раз с удивлением обнаруживала, что мне или намеренно говорят всякие гадости, намекают на что-то, или в открытую обрушиваются на меня, или вовсе проходят мимо. – Раздался нервный смешок Беттины, а потом она, облегченно вздохнув, добавила: – Ужасные были эти две недели.

– И что теперь?

– Завтра начну искать квартиру, Александр после каникул пойдет в школу, а я начну трудиться над новой пьесой.

Оливер отвернулся и стал смотреть в окно. Беттина ждала, когда он повернется к ней, но, не дождавшись, сама прикоснулась к его руке.

– Олли… С тобой все в порядке?

Он нехотя кивнул, пряча от нее глаза:

– Полный порядок.

– Это правда?

Он засмеялся:

– Да, матушка, правда, правда. – И, немного погодя: – Ты знаешь, я ужасно рад твоему возвращению, Беттина. Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить такое.

– Полагаю, это можно было предвидеть. Единственный человек, который упорно не хотел смотреть правде в глаза, – это я.

Оливер с пониманием кивнул:

– Да, должен признаться, и я боялся, что произойдет нечто подобное. Ведь он полностью оборвал всякое общение с тобой. Правда, я надеялся, что он просто рассердился и решил тебя проучить, а потом у вас все наладится.

– Как видишь, не наладилось, такая уж я невезучая. – По ее лицу опять пробежала тень, но потом она чуть откинула голову и спросила: – Кстати, когда ты последний раз виделся с Айво?

– С того прощального ужина мы не виделись, – ответил Оливер.

– Я звонила ему под Рождество. Сказала, что возвращаюсь. Он собирался провести праздничные дни с друзьями в Лонг-Айленде, но сегодня уже будет дома. Мы договорились завтра вместе пообедать. – Беттина радостно посмотрела на Олли. – Хочешь присоединиться?

Олли отрицательно покачал головой, никак не объяснив свой отказ. Тем временем лимузин подъехал к отелю, посыльный взял сумки, и они поднялись в тот же номер, который чудом оказался не занят. Два бизнесмена из Лондона, поселившиеся в нем сразу после Беттины, уехали в Англию сегодня утром.

– Теперь уж точно все так, словно я вернулась домой, – сказала Беттина.

Александр поспешил в свою комнату. Дженнифер, его прежняя сиделка и воспитательница, обещала прийти завтра утром. Беттина собиралась предложить ей теперь постоянную работу, ведь они окончательно перебрались в Нью-Йорк.

– Хочешь ужинать, Олли?

– Нет, спасибо.

Тогда она заказала в номер гамбургер для Александра и бифштекс для себя, села на длинный диван и провела рукой по спутанным волосам.

– Завтра же начну искать квартиру.

Вдруг Олли подошел к ней и сел рядом. Глаза его печально смотрели на Беттину.

– Беттина…

– Боже милосердный, что с тобой? Ты выглядишь так, словно потерял лучшего друга.

Он молча кивнул, и по щеке его скатилась слеза.

– Олли! В чем дело, Олли?

Она наклонилась к нему, и он обнял ее, причем так, что Беттина почувствовала: он хочет утешить ее, хоть и сам нуждается в утешении.

– Олли, в чем дело? – прошептала Беттина.

– Девочка моя, я не хотел говорить тебе в аэропорту: вчера поздно вечером произошло непоправимое.

Он крепче обнял ее, а Беттина, задрожав, отстранилась.

– Олли?.. – Посмотрев на него, она подумала, что догадалась, и в ужасе предположила: – Закрыли мою пьесу? Сняли спектакль?

Он улыбнулся и покачал головой.

– Нет, ничего подобного. – Потом тяжело, шумно вздохнул и взял ее маленькую ладонь в свои большие руки. – Беттина, это с Айво. – Он прикрыл на мгновение глаза и закончил: – Он умер вчера, поздно вечером.

– Айво? – вскричала Беттина и резко поднялась с дивана, уставившись дикими глазами на Оливера. – Не может быть, я говорила с ним два дня назад, он собирался на Лонг-Айленд. Он… – и она без сил опустилась на диван, заглядывая в глаза Пакстону. – Айво… умер? – Потоком хлынули слезы, и Беттина припала к груди Оливера. – Олли, нет… Только не Айво… не Айво… нет…

Он проводил ее в спальню, чтобы ее случайно не увидел Александр, и бережно уложил в кровать. Беттина плакала громко, по-детски, так, словно потеряла отца. Сейчас ей было еще тяжелей, чем в тот день, когда умер Джастин – ведь Айво ни на одну минуту не оставлял ее своей дружбой, он стал для нее как отец, лучше, чем отец, она всегда любила его, всегда, всегда.

– Олли, ведь мы собирались завтра вместе пообедать…

Беттина, как ребенок, взглянула на Оливера.

– Я знаю, девочка моя, знаю… – Он нежно гладил ей волосы, а она, уткнувшись в его грудь, не поднимала головы. – Я сожалею, поверь мне… Знаю, как ты любила его.

Тут ее взгляд упал на газету, лежавшую на полу. На первой странице был помещен некролог с большой фотографией Айво. Как же она сразу не заметила?

– Всем хорошим, что было в моей жизни, я обязана ему, – сказала Беттина, присев на кровати и вытирая глаза. – И вот его нет.