Текст книги "Любящая"
Автор книги: Даниэла Стил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
21
Энтони и Беттина провели осенние месяцы в сонном бездействии. Он так и не получил новой роли, а Беттина решила не возвращаться на прежнее место. Все, что ей было необходимо, она уже приобрела. Теперь у нее, вне всякого сомнения, был жизненный опыт и душевная боль, которой хватало с лихвой, чтобы приступить к сочинению пьесы. Энтони не испытывал потребности в работе. Женившись на Беттине, он мог оставаться в Штатах, а содержания от Айво вполне хватало, чтобы ждать достойной роли. Раза два Беттина напомнила ему, что деньги Айво предназначены ей, но Энтони и без того стеснялся своего безработного положения, поэтому она больше не возвращалась к этому разговору. Кроме того, и сама она нигде не работала. Беттина решила сделать перерыв и получше узнать Энтони, изучить каждый закоулок его души, изведать особенности его характера. Она убедилась, что до сих пор, как ни были они близки, в нем оставалось многое, что он тщательно от нее скрывал.
Почти все время они проводили в его квартирке на мансарде, читали пьесы, готовили спагетти, уходили на долгие прогулки, занимались любовью. Они смеялись, ворковали, болтали о том, о сем, и все это – в утренние часы, когда Энтони был дома. По вечерам он, как правило, отправлялся на какой-нибудь спектакль, и после засиживался с друзьями-актерами до глубокой ночи. Оставаясь в мансарде одна, Беттина понимала, каково было Айво, когда она уходила на работу в театр.
Об Айво она часто вспоминала. Она пыталась представить себе, что он делает, устает ли, как у него со здоровьем. Она даже ловила себя на желании вернуться к нему – к его доброте, поддержке и нежности. Но вместо Айво рядом был Энтони с его беззаботностью, неиссякающим весельем, сердечностью, страстью, которая легко утолялась в ее объятиях.
– Почему ты такая мрачная, дорогая?
Он уже какое-то время наблюдал за ней, грызущей карандаш над заметками для своей пьесы. Беттина, услыхав его голос, удивленно подняла голову. Энтони несколько часов не было дома, и она не заметила, как он вошел.
– Да так, пустяки. Как провел вечер?
– Замечательно. А ты? – небрежно спросил он, разматывая длинный кашемировый шарф. Беттина купила ему этот шарф с появлением первых примет зимы, сразу после того, как он заставил ее продать норковую шубу. Вырученных денег хватило почти на два месяца.
– Хорошо, – солгала Беттина, ибо на душе весь вечер было тоскливо.
Энтони улыбнулся и присел на краешек кровати.
– А теперь признавайся, любовь моя. Я же вижу, что-то случилось.
Сначала она лишь покачала головой, а потом подошла и, негромко засмеявшись, потрепала его по волосам.
– Нет, я просто думала о предстоящем Рождестве. Мне хочется подарить тебе что-нибудь хорошее, но я не знаю, что.
Беттина огорченно посмотрела на него, и он привлек ее к себе со словами:
– Не думай об этом, глупенькая. У меня есть ты, и этого вполне достаточно. – Озорно улыбнувшись, он добавил: – Правда, я бы не отказался от новенького «порше».
– Очень мило, – сказала Беттина и вспомнила, что Айво на прошлое Рождество подарил ей бриллиантовый браслет. А она ему – кашемировое пальто, кейс за четыреста долларов и золотую зажигалку. Но те времена безвозвратно ушли. Все, что у нее осталось – это драгоценности, помещенные в банк. Энтони не знал об этом. Она сказала ему, что все возвратила Айво, когда они расстались. Она действительно предлагала ему вернуть все подарки, но Айво настоял на том, чтобы она сохранила драгоценности на черный день, при одном условии: никому не рассказывать об этом. Теперь она подумывала о продаже чего-нибудь к предстоящему Рождеству, однако это возбудило бы у Энтони подозрения. Он мог догадаться, что у нее спрятано кое-что. А ведь так и было. Поэтому Беттина вздохнула и промолвила: – Как жаль, что мы не можем позволить себе дарить друг другу подарки.
У нее на лице было выражение ребенка, только что потерявшего любимую игрушку.
А вот Энтони не унывал.
– Почему не можем? Мы подарим друг другу индейку к рождественскому ужину. Мы подарим друг другу стихи. Мы можем пойти на прогулку в парк.
Он казался таким милым, что Беттина улыбнулась и смахнула слезы.
– Но мне хотелось подарить тебе что-нибудь получше.
Энтони, нежно обняв ее, прошептал:
– Ты уже подарила.
На следующей неделе все ее планы, связанные с Рождеством, нарушило недомогание. Каждый день ее мучали приступы рвоты. К вечеру наступало небольшое облегчение, но утром тошнота возобновлялась с новой силой. К концу недели она побледнела и осунулась.
– Покажись доктору, Беттина, – посоветовал как-то Энтони, когда она, пошатываясь, вышла из ванной.
Но Беттине не хотелось идти к личному врачу Айво. Надо будет все ему объяснять, а тот станет любопытствовать и потом все расскажет Айво. Поэтому она решила пойти к врачу, которого ей рекомендовала знакомая Энтони, работавшая с ними на последних гастролях. В тесной, переполненной приемной валялись журналы с обтрепанными краями, а пациенты были все какие-то поникшие и бедные. Ожидая своей очереди, она не только испытала тошноту, но была близка к обмороку. За несколько минут до того, как надо было войти в кабинет, ее жестоко вырвало. Но ей понравились добрые глаза врача, который ласково пригладил ей растрепавшиеся волосы и спросил:
– Совсем плохо, да?
Беттина кивнула. Она никак не могла отдышаться.
– И давно это у нас?
Он внимательно смотрел на нее. У него были очень хорошие глаза, и Беттине было не так страшно, как вначале. Вздохнув, она легла на кушетку.
– Почти две недели.
– Стало хуже, лучше? Или без изменений?
Он подкатил кресло на роликах и сел рядом. С его лица не сходила легкая улыбка.
– Почти все время одинаково плохо. Иногда бывает лучше по вечерам, но не так чтобы намного.
Доктор деловито кивнул и что-то отметил в карте.
– Прежде такое бывало?
Беттина поспешно помотала головой.
– Нет, никогда.
Тогда он ласково посмотрел ей в глаза и спросил:
– У вас бывали беременности?
Она опять помотала головой и недоуменно посмотрела на врача, а потом сообразив, приподнялась на кушетке и спросила:
– Я что, беременна?
– Очень может быть, – сказал он и, выдержав паузу, добавил: – Это очень плохо для вас?
Беттина задумчиво пожала плечами. Ее глаза осветились едва заметной улыбкой.
– Не знаю.
– Ваш муж – актер?
Большинство его пациентов были актеры. В этом мире все – рекомендации, сплетни, болезни – распространялось очень быстро, словно лесной пожар. И, вместе со всем остальным, его имя. Беттина кивнула.
– Он сейчас работает?
Доктору было известно, как иногда случается. Часто ему приходилось по полгода ждать оплаты своих услуг, если он вообще ее дожидался.
– Нет, сейчас – нет. Но я уверена, что он очень скоро найдет работу.
– А вы тоже актриса?
Беттина отрицательно помотала головой и слабо улыбнулась. Кто она? Второй режиссер? Начинающий драматург? Девочка на побегушках? Сейчас – никто. Теперь нельзя сказать: «Я – дочь Джастина Дэниелза» или «Я – жена Айво Стюарта».
– Нет, я – просто жена Энтони Пирса, – она произнесла это почти рефлективно, в то время как доктор осматривал ее. Он почувствовал, что ее жизнь не умещается в этой простой фразе. На ней – очень дорогой свитер и дорогая твидовая юбка. Мокасины – от Гуччи, и хотя пальтишко дешевенькое в отличие от остальной одежды, часы на руке – золотые, просто фантастические.
Чтобы подтвердить первое предположение, тут же сделали пробу на беременность, и результат оказался положительным.
– У вас подходит к концу второй месяц беременности, Беттина.
Доктор пронаблюдал за ее реакцией. Его тронула ее радостная улыбка.
– А вы не кажетесь несчастной.
– А я вовсе не несчастна.
Она поблагодарила его и условилась о следующем визите, хотя теперь, как сказал напоследок доктор, ей следовало бы показаться совсем другому врачу. Он не смог дать ей ничего от тошноты и рвоты, но Беттину приступы уже не страшили. Доктор уверил ее, что через месяц все пройдет или, по крайней мере, значительно ослабится. Но Беттину это теперь не волновало. Ради такого можно и потерпеть. У нее будет ребенок! Беттина летела домой, как на крыльях. Она бегом поднялась на мансарду и уже на самом верху в страхе подумала, что, наверно, ей не следовало так делать – вдруг это повредит ее будущему ребенку? Она ворвалась в квартиру, словно смерч, желая немедленно поделиться новостью, но Энтони дома не было.
Тогда она выпила бульон и съела несколько крекеров. Ее начало подташнивать, но она продолжала есть. Врач сказал, что надо стараться есть как следует. Ради ребенка. И Беттина обещала. Вдруг ей в голову пришла мысль не говорить пока Энтони о ребенке. Подождать до Рождества, тем более что оно не за горами – осталось всего пять дней. Это будет ему лучшим подарком. Довольно посмеиваясь при мысли о своем секрете, Беттина захлопала в ладоши, как дитя. У них будет ребенок! Беттине не терпелось узнать, что скажет Энтони.
22
В сочельник Энтони удивил Беттину – он принес домой маленькую елочку. Они поставили ее на столе и украсили гирляндами. Беттина приготовила воздушную кукурузу, но едва к ней Притронулась, а под елку каждый из них положил по небольшому пакету. Это напомнило им старое, доброе кино, и они со смехом поцеловались. Первой открыла свой пакетик Беттина. В нем лежала авторучка, стилизованная под старину, – очень симпатичная. Беттина радостно улыбнулась.
– Этой ручкой ты напишешь свою первую пьесу! – воскликнул Энтони.
Беттина поблагодарила его, обняла и крепко-крепко поцеловала.
– Теперь ты открой.
Она подарила ему серебряные запонки, которые он две недели назад облюбовал в близлежащей антикварной лавке.
– Беттина, ты сошла с ума!
Энтони пришел в восторг и побежал сменить сорочку, чтобы примерить запонки. Беттина, улыбаясь, пошла за ним.
– Энтони!
Голос у нее был какой-то вкрадчивый. Он не мог понять, в чем дело.
– Да, любимая?
Они посмотрели друг другу в глаза.
– У меня для тебя есть еще подарок.
– Да ну?
Он наклонил голову набок, но не двинулся с места.
– Да, – кивнула Беттина, – и очень необычный. – Она протянула к нему обе руки. – Подойди и сядь рядом.
У него холодок пробежал по спине. Он нерешительно двинулся к Беттине, с тревогой глядя на нее.
– Что-то стряслось?
Беттина помотала головой и улыбнулась.
– Нет.
Она нежно, легко поцеловала его и провела кончиками пальцев по его губам.
– У нас будет ребенок, – еле слышно прошептала она и стала ждать, что он скажет в ответ. Однако того, что она ждала, не последовало. Вместо этого он оторопело уставился на нее. Так и есть, случилось самое худшее. Он предполагал это, когда ее начало тошнить, но заставил себя выбросить это из головы. С этим он не может мириться, это нарушит все его планы.
– Ты шутишь? – Энтони стоял рядом с Беттиной и смотрел на нее сверху вниз. – Нет, вижу – говоришь правду.
Он швырнул запонки на стол и вышел из комнаты. Беттина силилась не заплакать и в то же время едва сдерживала позывы на рвоту. Она побрела вслед за ним в гостиную. Энтони стоял у окна, к ней спиной, и нервно запускал в волосы пятерню.
– Энтони! – в растерянности позвала Беттина.
Он нехотя повернул голову.
– Что? – спросил он, злобно глядя на Беттину. Последовало долгое молчание, во время которого Беттина сумела разглядеть в его глазах осуждение. – Ты сделала это намеренно?
Она, сдерживая слезы, потрясла головой. Ей так хотелось, чтобы он почувствовал себя счастливым, чтобы тоже порадовался.
– Может быть, не поздно сделать аборт? – спросил он, не сводя с нее пристального взгляда.
На этот раз она не смогла удержаться от слез и, тряся головой, выбежала из комнаты. Когда через полчаса она вышла из ванной, Энтони дома уже не было.
– Счастливого Рождества! – прошептала она самой себе, одной рукой поглаживая свой, еще плоский живот, а другой – утирая нескончаемые слезы. Заснула она лишь в четыре утра. Энтони в эту ночь домой так и не пришел.
Он вернулся только в пять вечера на следующий день. Рождество, ставшее для Беттины таким горьким, уже было позади. Она не поинтересовалась, где он пропадал. Она ничего не спросила. Она собирала свои вещи. Но как раз этого он и боялся. И поэтому-то вернулся домой. Еще три месяца ее нельзя от себя отпускать. Время не пришло.
– Прости, – произнес он, уныло глядя на Беттину через дверной проем. – Ты меня застала врасплох.
– Поэтому я ухожу.
Она повернулась к нему спиной и продолжала собирать вещи.
– Конечно, Беттина, ребенок – это… Прости.
Он подошел к ней и попытался ее обнять, но она вырвалась из его рук.
– Не дотрагивайся до меня.
– Пойми, я же люблю тебя! – он силой повернул ее к себе лицом и увидел, что глаза у нее опять мокры.
– Прошу, оставь меня, Энтони. Я… – она не могла продолжать. Она безумно испугалась потерять его. Ей хотелось разделить вместе с ним радость рождения ребенка, и поэтому она растаяла в его объятиях, надеясь, что лучшие мечты все-таки сбудутся.
– Все в порядке, малышка, все в порядке. Просто я и вообразить себе не мог…
Когда она перестала плакать, они спокойно сели.
– Но готовы ли мы, Беттина? – спросил Энтони.
Она храбро улыбнулась, хоть на лице еще не высохли слезы.
– Конечно. А почему нет?
Все годы, прожитые с Айво, она душила эту мечту, которая тогда была несбыточной. Она даже не представляла себе, до чего ей хочется иметь детей. Вплоть до последнего времени. Это вдруг разом стало для нее превыше всего.
– Но как мы его прокормим? – мрачно спросил Энтони, а она в это время подумала о своих драгоценностях. Если появится нужда, их можно будет продать. Как раз хватит, чтобы поднять ребенка на ноги.
– Не беспокойся. Как-нибудь да справимся. Сейчас же нам хватает.
– Это не одно и то же.
И, тяжко вздохнув, словно ему это тоже причиняло боль, Энтони участливо посмотрел на Беттину.
– Мне очень неприятно говорить об этом, но не лучше ли сейчас сделать аборт, а ребенка завести потом, когда мы сумеем накопить немного денег, когда оба станем на ноги, когда я найду работу, наконец?
Однако Беттина решительно воспротивилась этому.
– Нет.
– Беттина, будь благоразумной!
– К черту! Значит, вот чего ты хочешь? Аборта?
Их спор на сем не закончился, а, напротив, разгорелся. Беттина в конце концов победила, но Энтони еще две недели ходил мрачный, так что она часто подумывала о том, чтобы уйти от него, пока однажды он не пришел домой сияющий, издав на пороге радостный возглас.
Беттина с улыбкой подошла к нему, он так и светился от счастья.
– Что случилось?
А ведь можно было догадаться.
– Я получил работу!
– Что за работу, скажи! – Беттина, радуясь за него, шла за ним по пятам к дивану. Неужели враждебности последних недель наступает конец? – Ну, не томи, Энтони, скажи!
– Скажу, обязательно скажу! – казалось, что от счастья он не может произнести и двух слов. – Я получил главную роль в «Солнечном мальчике»!
Он с триумфом посмотрел на Беттину. «Солнечный мальчик» в то время был самым громким спектаклем на Бродвее.
– На Бродвее? – у Беттины дух захватило от изумления. Она слышала, что недавно исполнитель главной роли покинул это шоу после пятнадцати месяцев беспримерного успеха.
Однако Энтони покачал головой.
– Нет, в разъездном театре, любовь моя. Но на сей раз гастрольный маршрут проходит не по заштатным городишкам. Крупнейшие города, гостиницы – высший класс! Без клопов, без тараканов. Для разнообразия мы можем останавливаться даже в пансионатах.
И он рассказал, какую изрядную сумму должны ему заплатить.
– Энтони, это сказка!
Но надо ему сказать. Беттина заметила, что он употребил слово «мы». Поэтому она, сожалея, взяла его за руку и откровенно призналась:
– Да только я не могу, милый. – Ей больно было говорить это, но она продолжала: – Я не поеду.
– Разумеется, поедешь. Не будь дурочкой. Почему, интересно, ты не поедешь? – Энтони раздраженно посмотрел на нее и встал.
Беттина выдержала его взгляд.
– Нет, дорогой. Я не могу. Ребенок. Мне вредно переезжать с места на место.
– Глупости, Беттина. Я же сказал, мы будем жить в хороших гостиницах, в больших городах. Так в чем проблемы? Это не какое-то заурядное шоу! – кричал Энтони, и Беттина заметила, как трясутся у него руки.
– Как раз поэтому я и не должна ехать. Неважно, какие будут гостиницы, я не выдержу бесконечных переездов.
– Хорошо, даю тебе время подумать. Ты непременно должна согласиться. – Он пересек комнату, обернулся и, посмотрев на Беттину, сказал: – Если ты со мной не поедешь, я останусь без работы.
– Не говори глупости, Энтони. – Тут она сообразила и сразу же растрогалась. – Хочешь сказать, что без меня ты не поедешь?
Какое-то время он молчал, стоя в дверях.
– Хочу сказать, что им нужен второй режиссер. Они берут нас вместе. Если ты не поедешь, то и меня не возьмут.
– Что? Ведь это абсурд!
– Продюсер видел, как мы работали в последнем турне, и ему показалось, что мы – слаженная команда. А тут так случилось, что режиссер этого спектакля вроде как украшение. Слава достанется ему, ну а тебе придется потрудиться. Да не бойся, работы не очень много, а деньги хорошие. Ты будешь получать двести пятьдесят в неделю.
Беттина не обратила внимание на последние его слова.
– Это не довод, Энтони. Я беременна. Ты сказал им это?
– Конечно, нет, – резко бросил он.
И Беттина рассердилась. Опять все сначала.
– Я не поеду, ясно?
– В таком случае, мадам, – он отвесил низкий поклон, – позвольте поблагодарить вас за то, что вы портите мне карьеру. Надеюсь, ты понимаешь, – с этими словами он выпрямил спину и с бешенством взглянул на нее, – надеюсь, ты понимаешь, что если я откажусь от этого предложения, то, быть может, долгие годы не получу вообще никакой роли.
– Ах, Энтони, это не так…
У нее на глазах показались слезы. Она знала, что так бывает: раз откажешься, и пойдет молва в мире шоу-бизнеса.
– Какая это компания?
Он назвал, и Беттина огорченно поморщилась. Одна из самых твердолобых в их деле.
– Но, дорогой, я не могу.
Он, ничего не сказав, хлопнул дверью. К черту. Какое странное предприятие. Почему они настаивают, чтобы и она поехала? За последние семь лет она взяла От работы в театре все, что было необходимо. Теперь ей хотелось спокойно перечитать некоторые пьесы и начать писать свою. У нее, как она и предполагала, завершился определенный жизненный этап, но Энтони – совсем другое дело. Он может лишиться работы на долгое время. Подумав обо всем этом, она через два часа позвонила своему врачу и попросила совета.
– Что вы мне скажете?
– Скажу, что вы – сумасшедшая!
– Почему? Потому что это плохо для ребенка?
– Да нет, дело не в ребенке. При таком самочувствии, какое было у вас в последнее время, что может быть хуже переездов из гостиницы в гостиницу еще пять-шесть месяцев?
Беттина угрюмо молчала.
– Сколько продлятся гастроли?
– Не знаю. Забыла спросить.
– Ну что ж, допустим, вы дадите согласие. У меня нет возражений, если вы сможете иметь полноценный отдых, хорошее питание, все удобства в пути и, – он заглянул в ее карту, – если все это продлится не более пяти месяцев. Я хочу, чтобы вы возвратились, когда ваш срок не превысит семи с половиною месяцев. Любой опытный акушер сказал бы вам то же самое. И еще – вам надо будет регулярно посещать женские консультации. По приезде в крупный город сразу же обращайтесь в больницу, не реже двух раз в месяц. Получится? – чувствовалось, что он улыбается.
– Думаю, да.
– На самом деле, – сказал он гораздо мягче, – вам станет лучше, как только исчезнет тошнота. В прежние времена гастролеры и не знали иного. Слышали выражение – «родился на колесах»? Это не преувеличение. Конечно, это не самый простой способ выносить ребенка, но если вы будете благоразумны, все обойдется.
Беттина тяжело вздохнула и повесила трубку. Она уже знала, что ответит Энтони. А тот через четыре часа дал согласие продюсеру.
Но эти гастроли оказались труднее последнего турне. Работать приходилось на износ. У режиссера был долгосрочный контракт с компанией, по которому он не мог быть уволен. Страдая хроническим алкоголизмом, он целыми днями пьянствовал у себя в номере, а все заботы ложились на плечи Беттины. Уже на исходе первого месяца она чуть с ног не валилась от усталости. Гостиницы оказались не такими, как обещал Энтони, свободного времени совсем не оставалось, на режиссера рассчитывать не приходилось, команда подобралась тоже не очень, и Беттина тянула лямку, трудясь с утра до вечера. Вместо того, чтобы прибавлять в весе, она тощала и испытывала непрекращающиеся боли в ногах. С Энтони они почти не виделись. Тот все время, свободное от репетиций и спектаклей, проводил в компании друзей и подруг, в частности, с дебютанткой из Кливленда, мелкой блондиночкой. Звали ее Джинни. Беттина возненавидела Джинни еще до отъезда из Нью-Йорка. Работать с ней было ох как нелегко, но Беттина привыкла все делать профессионально. В этом она видела свою обязанность перед этой девчонкой, перед самой собой, перед компанией и перед Энтони.
Когда она второй раз посетила клинику, доктор обрисовал ей положение дел. Она переработала, истощила нервную систему, весила меньше нормы. Ей было сказано, что она потеряет ребенка, ежели не станет себя щадить. В то время у нее заканчивался четвертый месяц беременности. Врач считал, что часть ее обязанностей мог бы выполнять Энтони, чтобы она не так уставала. Тем же вечером, после представления, Беттина попросила мужа о помощи.
– Интересно, с какой стати? А ты что – выйдешь на сцену вместо меня?
– Энтони, я серьезно…
– Я тоже серьезно. Подумаешь, дело – потерять ребенка! Я не хотел заводить детей так поспешно. Послушай, любимая, ведь это – твой ребенок. Если не хочешь потерять его, попроси помочь кого-нибудь другого.
И он взял Джинни под руку. Они собрались поужинать в ресторане и не намеревались тратить время на разговоры с Беттиной. Беттина в ужасе смотрела на Энтони. Что с ним произошло? Почему он ведет себя подобным образом? Неужели это – из-за ребенка? Она вернулась в гостиницу в подавленном настроении. Впервые за два месяца отчаянно захотелось позвонить Айво. Но нельзя. Теперь она – не маленькая девочка. Нечего приставать к Айво со своими трудностями. Она сидела одна, размышляя и то и дело пускаясь в слезы. В эту ночь Энтони не пришел к ней. Она прождала его до утра – хотелось взглянуть ему в глаза. Не дождавшись, в полдень она отправилась в театр. И там ее встретила Джинни.
– Ищешь Энтони? – сладко пропела она.
Беттина почувствовала, как внутри у нее все сжалось.
– Нет, пришла на работу. Что вам нужно?
– Да. Ведешь себя как леди.
Джинни плюхнулась на стул. Беттина с трудом сдержалась, чтобы не влепить ей пощечину.
– Что вам угодно? – ледяным тоном повторила Беттина.
– Неужели не догадываешься, Бетти?
– Меня зовут Беттина. Так что вам нужно?
Беттина вдруг поняла, что происходит нечто очень важное. На что намекает эта девица? Конечно, это связано с Энтони. Беттину пронзила боль, но она, не показав виду, смотрела на смазливую блондинку.
– Итак, Бетти, – у Джинни было лицо, про которое французы говорят «просит оплеуху», – почему ты не хочешь отпустить Энтони с миром? Ведь полгода уже прошло.
– Какие полгода? – похолодев, спросила Беттина.
– А ты что, не догадываешься, для чего он на тебе женился, дорогуша? Думаешь, влюбился? Как бы не так, просто ему была нужна зеленая карта. Разве он тебе не сказал?
Беттину охватил ужас.
– А тут ты подвернулась под руку, – продолжала Джинни. – Он знал, что твой бывший супруг не оставит тебя без средств, так что и беспокоиться не о чем. Вы поженились в сентябре, так?
Беттина молча кивнула.
– Ну вот, детка, прожили шесть месяцев, и теперь он получит зеленую карту. И ты ему без надобности. А если ты думаешь, что он с тобой останется, ты просто спятила. Он плюет на тебя и на твоего будущего ребенка, от которого ты по глупости своей не убереглась. И вот что еще я тебе скажу, – она вскочила со стула и покрутила бедрами, – не будь дурой, не висни на Энтони, когда вернемся в Нью-Йорк!
Весь день Беттина не выходила из театра, пытаясь забыться в работе. Когда, незадолго до начала спектакля, Энтони наконец приехал в театр, она вошла в его грим-уборную и закрыла за собой дверь. Беттина ждала его там, и, к счастью, он пришел один. С недоумением посмотрев на нее, он снял пальто и повесил его на вешалку.
– Что тебе, Беттина?
– Хочу с тобой поговорить.
Она была настроена решительно. Энтони рассеянно смотрел на нее.
– У меня нет времени. Надо гримироваться.
– Отлично, это нам не помешает. – Она придвинула стул и села рядом. Энтони забеспокоился. – Сегодня мы побеседовали с нашей общей знакомой – Джинни.
– О чем же? – спросил Энтони. Было заметно, что ему неудобно.
– Она говорит, что ты женился на мне только затем, чтобы получить зеленую карту, и что через три недели, когда истечет полгода со дня заключения брака, ты от меня уйдешь. Еще она заявила, будто ты с ума сходишь по ней, ни больше ни меньше. Конечно, она девочка что надо. Чистюля к тому же. Но чистоплотна ли она? Вот что мне хотелось бы знать.
– Не дури, – сказал Энтони, избегая смотреть Беттине в глаза, он начал круговыми движениями пальцев набирать из коробочки грим. Беттина сидела сзади и видела в зеркале, как он поднял голову.
– Что все это значит, Энтони?
– Это значит, что она малость увлеклась.
Беттина сжала ему руку.
– Но хотя бы в чем-то она права? Ты это имеешь в виду? Ты собираешься бросить меня после гастролей? Если это так, скажи лучше сейчас, чтобы я могла привыкнуть к этой мысли. Ведь я жду ребенка, – она начала терять над собой контроль, и в ее голосе послышалось отчаяние, – и мне, конечно, будет «приятно» узнать, что я остаюсь совсем одна.
Он неожиданно вскочил и, в упор глядя на Беттину, перешел на крик, как это уже не однажды бывало:
– Я говорил тебе – избавься от этого проклятого ребенка! Все было бы гораздо проще, если бы ты последовала моему совету!
И, словно пожалев о своих словах, он поник и сел на стул.
– Так, значит, она говорила правду, – угрюмо произнесла Беттина. – Все было ради зеленой карты.
Он честно посмотрел ей в глаза и кивнул:
– Да.
Беттина, услышав это, прикрыла глаза.
– Господи, а я верила тебе, – и она захохотала сквозь хлынувшие слезы. – Какой ты все-таки замечательный артист.
– Ты не права, – потупился Энтони.
– В чем?
– Я любил тебя, на самом деле любил. Но ничто не вечно. Не знаю, как объяснить… Мы такие разные.
– Ублюдок.
Итак, она обманута. Горько обманута. Беттина хлопнула дверью и поспешила за кулисы. Представление прошло гладко, и по окончании спектакля она сразу возвратилась в гостиницу и потребовала отдельный номер. Конечно, вряд ли он придет ночевать, но вдруг? Ей хотелось побыть одной и обдумать случившееся.
Надо возвращаться домой и начать писать пьесу. А через пять месяцев родится ребенок…
Подумав об этом, она зажмурилась, пытаясь не расплакаться, но ничего не получилось. Всякий раз думая о ребенке, которого придется растить одной, без отца, она испытывала страх и растерянность. Хорошо бы позвонить Айво… Хоть кому-нибудь позвонить, одной невыносимо, невозможно. Однако выбора нет.
Проплакав в тоске несколько часов, она наконец уснула. В четыре утра она проснулась, почувствовав колики. Присев на постели, Беттина увидела на простыне кровь. Сперва она страшно испугалась, но потом заставила себя успокоиться. В конце концов, это Атланта. Здесь много хороших больниц. Два дня назад она ходила к врачу, и теперь надо позвонить ему в больницу.
Сестра в приемном отделении, выслушав симптомы, велела ей немедленно приезжать. Она успокоила Беттину, сказав, что, скорее всего, ничего страшного. Кровотечения иногда случаются при беременности, и несколько дней хорошего отдыха помогут ей прийти в норму. Еще сестра посоветовала Беттине приехать с мужем, но Беттина даже не позвонила к нему в номер. Она поспешно оделась, стараясь превозмочь боль, спустилась в вестибюль, вышла на улицу и взяла такси. Уже по пути из номера к выходу из гостиницы боли усилились, появились судороги, а в такси она просто места себе не находила. Водитель увидел в зеркале, как она мучается, а в этот момент она еще и вскрикнула.
– С вами все в порядке, мисс?
Беттина хотела успокоить его, но вновь испытала приступ жгучей боли.
– О, Боже мой… Мне плохо, прошу вас, поезжайте скорее…
Полчаса назад еще было терпимо, а сейчас боль стала невыносимой.
– Лягте на сиденье, – посоветовал водитель.
Она так и поступила, но и в лежачем положении боль не уменьшилась. В движущейся машине нельзя лежать спокойно. Беттина попыталась повернуться на другой бок, вцепилась в сиденье и, не сдержавшись, завопила:
– Скорее! Я больше не могу…
В больнице всю необходимую информацию нашли в бумажнике, извлеченном из сумочки Беттины – удостоверение личности и страховой полис. Беттина от боли почти ничего не соображала, лишь цеплялась за ремни носилок, корчилась и поминутно стонала. Склонившиеся над ней медсестры обменивались многозначительными взглядами, а когда ее осмотрел врач, Беттину немедленно отвезли в комнату для родов. Ребенок появился на свет через полчаса. Недоразвитый плод, изгнанный из чрева под непрекращающиеся вопли Беттины. Мертвый.
