Текст книги "Девушка по имени Каламити (ЛП)"

Автор книги: Даниэль Лори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ОТКРЫТИЕ БРИЗА

Было раннее утро, и солнце палило вовсю. Я не могла представить, на что это будет похоже в полдень, но я была благодарна за свой новый ансамбль. Я была рада, что Уэстон уничтожил мою одежду, чтобы я могла обвинить его, если моя бабушка случайно увидит меня в этом наряде. Конечно, у меня была дополнительная одежда со всеми прилагающимися материалами, но это было ни к чему.

По мере того, как мы ехали, трава становилась все реже, ее покрывала грязь. Ветер дул с пылью и щипал мне глаза, поэтому я шла сбоку от Галланта, используя его как щит. Мы начали проходить мимо нескольких путешественников, и я присмотрелась к ним. Они одевались иначе, чем алжирцы. Мужчины не носили рубашек, и оставляли верхнюю половину тела обнаженной и были темно-загорелыми. Я не видела ни одной женщины-путешественницы, и это заставляло меня беспокоиться.

Я, несомненно, была женщиной, и множество глаз, сверкающих интересом, останавливались на мне, когда я шла рядом с Галлантом. Они смотрели на меня, затем на Уэстона, а затем опускали глаза и продолжали идти. У меня было чувство, что если бы Уэстон не был со мной, я бы так легко сошла с ума. Возможно, убийца был хорошей идеей, даже если его чувство юмора было тревожащим.

Если бы какой-нибудь мужчина увидел меня в такой одежде в Алжире, он, вероятно, принял бы меня за проститутку. Если бы меня увидела какая-нибудь женщина, она, вероятно, упала бы в обморок на месте.

Я не была застенчивой девушкой, вовсе нет, но всю мою жизнь меня учили, что это неуместно, и я чувствовала себя немного неловко под пристальным взглядом первого мужчины, который увидел меня такой. Потом я поняла, что он был не первым. Уэстон был.

Спорный вопрос, поскольку я была уверена, что он видел во мне ребенка.

– Уэстон? – спросила я, глядя на него снизу вверх.

Он сузил глаза, даже не взглянув на меня, как будто ему не понравилось, что я называю его по имени. Как же я тогда должна была его называть? О, верно, я вообще не должна была с ним разговаривать.

Я фыркнула. Я бы не стала давать обет молчания в течение месяца. В любом случае, это было бы невозможно.

– Ты Титан? – спросила я.

Сегодня на нем была только куртка без рукавов без рубашки под ней, и я увидела клеймо Титана на его предплечье. Это была серия черных колец и линий с буквой "Т" посередине. Она была такой же, как у его брата, но у Уэстона была одна красная линия, опоясывающая предплечье.

– Был, – протянул он.

Я просияла и была довольна, что узнала кое-что о нем, поэтому настаивала на большем.

– Я думала, Титанам не разрешают уходить, – размышляла я.

Он не ответил на мой вопрос. Ну, технически, это была подсказка, но он по-прежнему игнорировал ее. Ничего нового.

Я обдумывала новую информацию. То, что он был Титаном, было едва ли не более пугающим, чем то, что он был убийцей.

Титан был близко к морю. Далеко от Элджера, о котором я мало что узнала, кроме легенд и историй от жителей деревни.

Из того, что я слышала, Титаны проходили интенсивную подготовку, как только начинали ходить.

Они проходили тестирование в определенном возрасте, и если из них не получался материал для воинов, они становились слугами. В детстве их сурово обучали, а когда они становились взрослыми, им приходилось сражаться за место на Титане. Только самые сильные мужчины могли занимать высокие посты. У них были строгие законы, и в случае неповиновения их убивали на месте. Самое странное, что я узнала о них, это то, что женщины сами выбирали, от кого они хотят зачать своего ребенка.

Даже если бы они были женаты, они все равно могли выбрать более сильного воина на роль отца; они выбирали, основываясь на навыках и силе. У многих высокопоставленных воинов было бесчисленное количество детей. Бабушка не любила, когда я говорила о них; она всегда говорила, что они вульгарны. Она и не подозревала, что со мной был один в качестве эскорта.

Мне стало интересно, есть ли у Уэстона там дети. Я посмотрела на него, пытаясь определить его возраст, и обнаружила, что он уже смотрит на меня.

– Ты..

– Перестань интересоваться вещами, которые тебя не касаются, – оборвал он меня.

Я моргнула. Откуда он узнал, о чем я думаю? Он никак не мог знать, что я думаю о нем, если только…

– Ты можешь читать мои мысли? – спросила я, мои глаза расширились.

Он был ужасно проницательным.

– Нет, мне бы не понадобилось. Твое лицо – открытая книга.

Я нахмурилась, не уверенная, что верю ему. Но, может быть, Титаны научились быть такими проницательными? Или, может быть, я просто говорила себе это, потому что мне не нравился другой вариант.

– Что означает красное кольцо? У твоего брата его не было, – спросила я.

Он взглянул на меня.

– Я убил больше людей, чем он.

Я сглотнула.

– О… это прекрасное достижение. Мне следовало знать, что это было бы не за победу в конкурсе по сбору ромашек.

Я хотела спросить больше о том, что произошло в гостинице с его братом, но я знала, что он просто бросит на меня взгляд, который скажет: Серьезно? Зачем тратить свое дыхание?

Итак, я прикусила язык. Мне не нравилось, когда меня игнорировали, и он, несомненно, сделал бы это, если бы я попросила.

Я отвернулась от него, когда заметила что-то вдалеке. Оказалось, что это люди, неподвижно стоящие в идеальной шеренге по обе стороны от дорожки впереди. Маленькая коричневая тропа, по которой мы шли, соединилась с другой и образовала большую пыльную дорогу.

Когда мы подошли ближе, я увидела, что это именно то, что было. Каждый человек держал руку на высоком камне, похожем на стержень, перед ними. Камни вырастали из земли всевозможных форм, как будто они уже были здесь, а не созданы человеком. Загорелая кожа людей была еще темнее из-за въевшейся пыли на их лицах и телах. Они носили белые лоскутки одежды, которые развевались на пыльном ветру. Но они были неподвижны, как смерть. Дрожь пробежала по мне, когда я увидела, как один человек моргнул.

– Что это? – спросила я Уэстона испуганным шепотом.

– Это форма наказания, – ответил он, теперь тоже шагая рядом со своей лошадью.

Я была удивлена, что он услышал мой вопрос, так как было так тихо.

– Как?

– Волшебные камни, к которым они прикасаются, удерживают их, как статуи. Они осознают все происходящее. Бесконечная пытка оставаться неподвижными, и все осознавать. Я уверен, некоторые находятся здесь годами.

Я могла видеть впереди вход в город. На большой белой арке, которая выглядела так, словно была сделана из глины, было написано крупными буквами: ‘Сильвия’.

Я огляделась вокруг с болью в животе. Это было их приветствие в их городе?

– Что они сделали? – я спросила.

– Некоторые, возможно, не очень хорошо себя вели. В городе, в который мы въезжаем, есть рабство. Простое раздражение может привести к тому, что их отправят сюда, – сказал он мне.

У меня мурашки побежали по коже, когда я огляделась, пока мы шли по тропинке. Мое отвращение переросло в тошноту, которую я едва могла вынести, когда увидела камни поменьше… с людьми поменьше. Дети. Как я могла пройти мимо этого? Как кто-то мог так поступить с ребенком?

Я подавила дурноту, когда отпустила поводья Галланта и подошла к маленькой девочке. У нее были черные волосы почти такой же длины, как и ее рост, а ее кожа и одежда были такими грязными, что ее глаза казались ярко-голубыми на фоне коричневых пятен на лице. Я не могла сказать, были ли слезы, текущие по ее щекам, от пыли, попавшей ей в глаза, или от ужаса и печали.

Я не знала, что я делаю. Не знала почему. Но у меня чесались руки подойти к девушке и положить свою руку на ее. Может быть, утешить ее на мгновение, и, возможно, освободить ее.

Освободи ее. Освободи ее. Освободи ее.

Мысль повторилась в моей голове и довела мою тошноту до крещендо.

– Как ты их освободить? – я спросила его.

– Камни нерушимы, и только тот, кто положил ее руку на камень, может освободить ее.

Я хотела разбить камень. Я хотела кричать, и я хотела делать ужасные вещи с людьми, которые сделали это с маленькой девочкой. Я хотела положить их руку на камень.

Я почти ушла, желая оказаться подальше, чтобы тошнота, которую я чувствовала, прошла. Но я не могла, не могла удержаться от того, чтобы положить свою руку на ее грязную ладонь. Ее голубые глаза встретились с моими и умоляли меня спасти ее. Она умоляла меня.

Ее рука была холодной, и слеза скатилась по моей щеке, прежде чем я убрала руку. Я больше не могла мучить себя. Я не могла спасти ее, и я больше не могла это видеть.

Я обернулась, но затем услышала крик позади себя. Я развернулась, но Уэстон уже был там, поймав маленькую девочку, прежде чем она упала на землю.

У меня отвисла челюсть.

Страшная дрожь пробежала у меня по спине. И мне потребовалось несколько минут, чтобы понять почему, пока девушка рыдала в объятиях Уэстона, а он смотрел на меня так, как будто я была существом из Красного Леса.

Моя грудь сжалась от беспокойства, потому что я была гораздо большим, чем просто фермерской девушкой из Алжира.

И теперь у меня было доказательство. Эта мысль была ужасающей сама по себе. Но больше всего меня напугало не это.

Нет. Это было потому, что я понятия не имела, кто я такая.

Маленькая девочка извивалась на руках Уэстона. Он поставил ее на землю, и мы смотрели, как она бежит по тропинке к женщине. Я, не колеблясь, последовала за ней и коснулась руки каждого человека по пути.

– На твоем месте я бы этого не делал, – сказал Уэстон позади меня.

Я обернулся.

– Почему нет?

– Ты понятия не имеешь, кто эти люди. Они могут быть убийцами.

– Ты убийца, – парировала я.

Он одарил меня ледяным взглядом.

– Тогда спаси их печальные души. Что бы они в конечном итоге ни сделали, это твоя вина.

Они могли быть убийцами, но что, если это не так?

Всего я дотронулась до сорока двух рук. Женщина была матерью ребенка. Она обняла меня своими грязными руками и поблагодарила, прежде чем они отправились обратно в город.

Мои глаза наполнились замешательством, и я остановила ее, чтобы спросить, почему они вернулись к людям, которые их осудили. Она сказала мне, что это все, что они знали; зачем им идти куда-то еще? Большинство направилось обратно в город, лишь немногие решили пойти в другом направлении.

Когда я стояла посреди бесплодных магических скал, ветерок зашелестел в кронах деревьев и направился прямо ко мне. Он закружился вокруг меня, как вороны летают вокруг башни замка Камерон.

Я вздрогнула, когда поняла, что бриз не был быстро движущимся воздухом; это был всего лишь его фасад. Он был плотным и состоял из вещей, слишком неразличимых, чтобы их можно было понять.

Он коснулся моей кожи с такой фамильярностью, как будто был рядом со мной всю мою жизнь.

Мурашки побежали по моей коже, когда ветер прошептала мне одно слово.

– Алирия…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

БЕССМЫСЛЕННАЯ ЧИСТКА

– Кто ты?

Уэстон спросил меня во второй раз. Он бдительно наблюдал за мной после того, как бриз ушел. Я не знала, слышал ли он, что там говорилось. Хотя я надеялась, что он этого не слышал, я чувствовала, что он не пропустил бы ничего подобного. Я не могла объяснить ему свою ситуацию. Он был загадкой. Полная загадка для меня, и я не могла доверять ему.

– Я не знаю, забыл ли ты, но меня зовут Каламити. Ка-ла-ми-ти. Ты, наверное, забыл это, потому что никогда не использовал..

– Заткнись, – рявкнул он.

Гнев обжег мою кожу, и я отошла от него, пока не сказала какую-нибудь глупость. Я не сделала и двух шагов, как он схватил меня за руку и развернул к себе.

– Скажи мне, кто ты, – он сказал это таким авторитетным тоном, что мне захотелось рассказать ему всю историю своей жизни, и это заставило мою кровь вскипеть.

– Скажи мне, кто ты! – парировала я, думая о его несуществующем гудении.

Его близость доводила меня до крайности. Было неприятно видеть, насколько он был крупнее меня, и насколько жалким это делало мое требование. Его загорелая рука обхватила мою кожу цвета слоновой кости, выставив напоказ свое клеймо. Было ли красное кольцо красным из-за всей пролитой им крови? Меня охватило отвращение, и я попыталась сбросить его руку со своей. Мое сердце бешено заколотилось, и я перестала сопротивляться, когда его другая рука обхватила мое горло. От волнения моя кожа покрылась потом.

Он пригвоздил меня тяжелым взглядом.

– Ты обманываешь себя, если думаешь, что можешь чего-то требовать от меня. Ты забыла мою профессию? Ты думаешь, я начал, потому что люблю ублажать избалованных маленьких девочек?

Я тяжело сглотнула в его ладони, представив, как он одним движением сломает мне шею. По крайней мере, это было бы менее болезненно, чем быть съеденной существами Красного Леса. Он издал разочарованный звук и оттолкнул меня за горло.

– Садись на свою лошадь.

Я уставилась на него широко раскрытыми глазами, пытаясь решить, должна ли я бежать или нет.

– Попробуй.

Его улыбка была хищной, и от нее у меня мурашки побежали по коже. Я дотащила ноги до Галланта. И сказала себе, что я делаю это только потому, что не смогу добраться до Ундали в одиночку.

Не потому, что он напугал меня.

Вовсе нет.

Я просто должна была бы попытаться удержать свой рот от того, чтобы снова взять верх. Ключевое слово: попытаться.

Это могло бы повысить вероятность того, что я выживу в этой поездке. Случайная мысль о том, что моя бабушка встретится с моим сопровождающим, заставила меня рассмеяться скорее от страха и неуверенности, чем от настоящего веселья. Уэстон посмотрел на меня так, как будто я была женщиной странной породы, которую он никогда раньше не видел.

Для меня это не было бы неожиданной новостью.

Я не решалась войти в какой-либо город, в котором было бы такое гостеприимство, как в этом, но когда мы прошли под аркой и я огляделась, эта мысль унесла меня ветром. Как это могло произойти всего в нескольких днях пути от Элджера? Мне казалось, что я попала в совершенно другой мир.

Коричневые дома, казалось, были вырезаны в грязных холмах и тянулись на многие мили. Мужчины носили только белые брюки, а женщины – короткие белые юбки, в то время как белая ткань прикрывала их грудь. Я поняла, почему они носили то, что носили, потому что в чем-либо другом жара была бы невыносимой. Женщины были гладкокожими и красивыми, все они, такими же красивыми, как город.

Это было примитивно, без каменного замка, но то, как солнце освещало текущую через город реку, захватывало дух. Женщины несли корзины с бельем на головах, а дети гонялись друг за другом, прежде чем повалить друг друга в грязь. Мы шли по грязной улице в городе, и я представляла, что нахожусь в муравейнике. Крошечный человечек в череде траншей. Мимо пролетела птица, и я сложила ладони рупором, чтобы рассмотреть ее на фоне солнца. Если бы я только могла увидеть себя с ее точки зрения.

– Мы останемся здесь на ночь, – сказал Уэстон, когда мы остановились в гостинице.

Вероятно, был только полдень, поэтому я была удивлена, что мы остановились, но я не жаловалась. После ночевки на природе прошлой ночью было бы неплохо переночевать под крышей сегодня вечером. Уэстон заплатил за две комнаты, а затем ушел, не сказав ни слова, чтобы делать то, что он делал.

Я поднялась по лестнице в свою комнату и провела рукой по прохладным земляным стенам. Я вздохнула от удовольствия, когда увидела кровать. Я не могла решить, заползти в нее или сначала принять ванну. После размышлений я решила принять ванну.

Хозяин гостиницы показал мне, как пройти к женской бане, и я пошла по грязным улицам, пока не добралась до здания, которое, как мне показалось, было тем самым. Все они выглядели настолько похожими, что я испугалась, что войду в чей-нибудь дом, но тихое журчание воды и женские разговоры убедили меня, что я в нужном месте.

Несколько женщин были в ванне, и некоторые лежали на спине, в то время как другие выливали что-то себе на ноги. Все они повернулись, чтобы уставиться на меня, когда я вошла, придирчиво оглядывая меня.

– Я здесь только для того, чтобы принять ванну, – сказала я, чувствуя себя немного неловко под их пристальными взглядами.

Они были обнажены, и все же я чувствовала себя наиболее незащищенной в моменты их молчания и разглядывания.

Одна темноволосая женщина покачала головой и цыкнула.

– Ты же не планируешь пойти на фестиваль в таком виде, не так ли? – она спросила это так, как будто это было бы своего рода святотатством.

Святотатством по отношению к моей бабушке было засыпание в часовне. Очевидно, для сильвианских женщин это означало одеваться как грязный мужчина. Я еще не придумала собственного определения.

– Я ничего не знаю о фестивале, – сказала я, все еще стоя в дверях.

Улыбнулась другая женщина.

– О, тогда вы пришли в идеальное время!

Она хлопнула в ладоши. Позади меня раздался звон болтающихся цепей, и я обернулась, чтобы увидеть, как в комнату вошла девушка-рабыня. Кандалы спускались с металлического кольца на ее шее и прикреплялись к железным наручникам на каждом запястье. Она принесла горшок с тем, что женщины поливали себе на ноги.

В Элджере не было рабства, но я знала, что оно существовало. Какой бы король ни правил этим городом, он, должно быть, допускал это, и, учитывая его встречающий комитет, он, должно быть, был не очень хорошим королем. Каждой областью Алирии управлял один из семи королей, и, к счастью, у Элджера был добрый король.

– Подойди! Не стесняйся! – сказала одна женщина.

Я начала раздеваться и оставила ткань на манжетах, пока оглядывалась вокруг, чтобы посмотреть, заметил ли кто-нибудь эту странность. Если они и удивились, то не показали этого. Я вздохнула, когда вошла в ванну. Температура была идеальной, прохладный контраст с горячим воздухом.

Пожилая женщина с подозрительной улыбкой протянула мне кусок мыла, и я на мгновение заколебалась, прежде чем принять его. Я провела мылом по руке, и когда запах ударил мне в нос, я чуть не уронила его.

Что за черт?

Оно пахло гнилью, как будто было сделано из мертвых животных и желчи. Я не могла удержаться от гримасы, пока леди смотрела на меня с зубастой улыбкой.

Подозрительная зубастая улыбка.

Это была какая-то шутка, которую они разыгрывали над посетителями? Или это был их обычай? Я не знала, но когда леди подтолкнула мою руку в ободряющем жесте, я поняла, что у меня не было возможности отказаться. Я не хотела закончить жизнь на одном из пустых камней снаружи. Или чтобы они заметили своих пропавших заключенных, пока я была здесь.

Мой желудок взбунтовался, когда я терла им свое тело и поклялась, что смою его, если мне придется прийти сюда, пока все будут на фестивале. Пока я бессмысленно мыла свое тело протухшим мылом, я поняла, что женщины выдергивают волосы со своих ног… и повсюду на своем теле. Сильвия была странным городом. Насколько я знала, в Алжире этим занимались только проститутки. Итак, как моя мать… я предполагаю.

Когда одна из женщин настояла, чтобы я это сделала, я съежилась от этой идеи. Но теперь я чувствовала себя волосатой фермершей из Алжира, когда смотрела на их гладкую кожу. У меня везде были светлые волосы, так что это было не так уж заметно, но женщины смотрели на это так, как будто это было так. Я нервничала из-за того, что теряю еще больше волос, но это было приключение, и я хотела попробовать что-то новое. Быть кем-то другим. Поэтому я согласилась.

Они цокали, пока осматривали меня, а затем пытали. Мне не было ужасно неудобно, когда они вырывали волосы у меня на ногах; это было потом, когда они вырывали волосы у меня между ног. Я проклинала себя за то, что согласилась сделать это, наблюдая, как пожилая леди, которая дала мне мыло, исчезает из бани. Не нужно было быть алхимиком, чтобы понять, что она замышляет недоброе. Я понюхала свою руку, и низко, и вот, у нее был легкий запах гниющих трупов.

Замечательно.

Когда пытка закончилась, я была совершенно безволосой, кроме волос на голове. Женщина нанесла немного бальзама на мою гладкую кожу, и я надеялась, что это заглушит вонь мыла. Я собиралась снова надеть свою грязную одежду, когда женщина предложила мне их стандартную белую одежду.

Казалось, что чем дальше я продвигалась в этой поездке, тем меньше становилась и моя одежда. Я собиралась принять ее, но сделала паузу ровно настолько, чтобы сказать своей бабушке, что я действительно много думала об этом. И я думала… вроде того.

Я не хотела носить свою грязную одежду, и я была уверена, что в их ансамбле я буду лучше вписываться, чем в укороченных брюках.

– Ты должна пойти со мной на фестиваль! – взволнованно сказала женщина, пока я принимала одежду и надевала ее.

Я не знала, стоит ли мне выходить в город, но я действительно хотела увидеть фестиваль.

– Хорошо, – я улыбнулась.

Я была здесь до конца дня; я могла бы также наслаждаться этим. Я возвращалась в гостиницу с чувством, что мужчины собираются начать предлагать мне плотские действия. Я никогда не носила такой маленькой одежды, и мне казалось, что моя бабушка вот-вот выскочит из-за угла и отругает меня. Но никто не обращал на меня внимания; женщины сновали мимо со своими корзинами для белья, а дети визжали, пробегая мимо меня.

Женщина сказала, что зайдет в гостиницу позже, и я решила вздремнуть перед этим. Кровать была такой мягкой для моей недавно разгладившейся кожи, что я отключилась через несколько минут после того, как легла.

Я проснулась от звона цепей. Рабыня ставила поднос с едой на столик рядом с кроватью, и я поблагодарила ее, прежде чем она ушла. Солнце начинало садиться, когда я услышала тихий стук в дверь. Женщина из бань вошла так, как будто это была ее комната всю ее жизнь.

– Я поняла, что никогда раньше не говорила тебе своего имени. Ты можешь называть меня Розой, – сказала она.

– Каламити, – ответил я, ожидая, что на ее лице отразится замешательство, но она только улыбнулась, казалось, на мгновение задумавшись.

– Я буду называть тебя Эмити, хорошо?

Я улыбнулась и кивнула. Некоторые соседские девчонки называли меня так, в то время как другие называли меня Кэл. У Каламити было плохое значение, так что я не жаловалась.

– Эмити, у тебя есть любовник?

Я чуть не подавилась едой, не ожидая личного вопроса. Здесь было уместно открыто говорить о любовниках? Или даже иметь их?

– Нет, – сказала я, но это прозвучало как вопрос.

– Это однозначное “нет"? – спросила она.

Я кивнула, и она выпустила длинный кусок кожи из своего сжатого кулака.

– Когда женщина посещает сильвианский фестиваль, она должна показать, доступна ли она. Занятая женщина будет носить кусок кожи на безымянном пальце, который обвязывается вокруг запястья. Женщина, которая… доступна, носит кожу вокруг предплечья.

– Почему предплечье? – спросила я, когда она начала обвязывать его вокруг моего.

– Потому что за это легко ухватиться, – заявила она.

Я моргнула.

– Что?

– Она обвязана так, что оставляет петлю, чтобы мужчине было легко схватить ее… и притянуть тебя.

Она улыбнулась.

Я нахмурилась.

– Я не хочу, чтобы мужчины притягивали меня.

– Расслабься, Эмити. Они этого не сделают, если ты сама этого не захочешь.

– Тебе действительно не стоит повязывать это мне на руку, потому что я недоступна.

– Значит, ты занята? – спросила она, продолжая завязывать кожу интересным способом.

От нее пахло лимонами и пачули, травами, которые часто использовала моя бабушка.

– Ну, нет… Но прямо сейчас я недоступна.

– Ты либо занята, либо доступна; между нет ничего.

Я вздохнула и позволила ей закончить. Прямо сейчас мне не нужно было внимание мужчин, особенно тех, кто меня притягивал, что бы это ни означало. Ни один мужчина не захотел бы следовать за мной через всю страну и вмешиваться в мои проблемы.

Улыбка тронула мои губы, когда я поняла, что один из них уже следовал за мной. Я не видела Уэстона с тех пор, как он уехал, сняв для нас комнаты. Часть меня беспокоилась, что он просто собирался бросить меня где-нибудь. Другая часть думала, что он не из тех мужчин, которые сбегают. Если бы я ошиблась, и он где-нибудь меня поймал, тогда у меня бы все получилось. Возможно, в горах я была полной дрянью, но я не была полной слабачкой.

Я могла постоять за себя.

Мне нравилось думать.