Текст книги "Икс-30 рвёт паутину"
Автор книги: Данг Тхань
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)
Как бы специально контрастируя с ростом мужа, женщина была миниатюрной, худенькой, словно её точил туберкулёз. Она говорила мало, молча наливала чай либо, так же молча, если просил посетитель, подавала несколько конфеток или пачку табака. У них не было детей. На расспросы любопытных муж и жена отвечали, что, мол, были дети, да не удалось поднять – померли. Заведеньице это супружеская пара держала довольно давно, с тех пор как переселенцы из других районов обосновались на хуторе. У них не было друзей, они обычно никуда не ходили, с наступлением темноты запирали двери, так что и к ним никто не ходил. В округе мужчину звали Шинь-парикмахер, поскольку над входом в заведение висела доска с выведенным киноварью словом: «Парикмахерская». Мебель в домишке была самая немудрёная: кровать, бамбуковая лежанка, шкаф из досок, постоянно закрытый наглухо, кое-какая, довольно неряшливая, одежда.
Май Лан шла именно в заведение Шиня-парикмахера. Она внимательно прочитала вывеску над дверью, увидела условный знак, о котором ей говорили.
Прошли только сутки с тех пор, как она, побеседовав с Фан Тхук Динем, перешла в освобождённую зону. Он тогда встретил её на автомашине и привёз в особнячок, где их ждал старик лет шестидесяти, одетый в рясу католического священника. У него было невыразительное, даже туповатое, лицо, кустистые брови, отвисшая челюсть, большой рот. Всё это, вместе взятое, чем-то напомнило женщине сайгонского президента Нго Динь Дьема, портрет которого был обязательным украшением любой респектабельной квартиры в городе.
Этот человек внимательно разглядывал Май Лан, и ей это было очень неприятно. Старец спросил её о семье. Вспомнив советы Фан Тхук Диня, Май Лан рассказала ему о Ли Ламе и детях. Тогда он поинтересовался, знает ли она дорогу в освобождённую зону, попросил назвать знакомых, которые там живут, и задал несколько вопросов: что нужно отвечать, если Вьетконг потребует у неё документы или спросит причину, по которой она пришла в освобождённые районы? как вести себя, если Вьетконг вдруг заподозрит её и задержит? что делать, если не встретится с человеком, к которому послана? что делать, если встретит его и получит от него письмо, но будет схвачена? если привяжется сыщик, как от него отвязаться?
Ответы Май Лав удовлетворили старца, он успокоился и спросил её:
– В чём ты видишь трудность для себя в этом задании? Может, тебя что-то останавливает? Скажи, дочь моя, и я не стану тебя принуждать. Ничего? Вот и славно! Бог будет милостив к тебе. Закончишь дела, вернёшься, получишь много денег. Сколько пожелаешь, столько и получишь. Я постараюсь помочь тебе договориться с большими магазинами, чтоб тебе дали торговый кредит.
Старец дотошно объяснил женщине, куда ей явиться после возвращения из освобождённой зоны, дал пароль для связи. Под конец разговора он дал ей пачку денег и маленькую таблетку, похожую на облатку рыбьего жира.
– Возьми немного денег и купи что-нибудь детишкам. Это только малая часть от того, что ты получишь, когда вернёшься. Гораздо больше получишь, гораздо больше. Таблетку эту возьми и надёжно спрячь, чтобы вьетконговцы не нашли, если тебя схватят. Когда будет совсем плохо, разгрызи её. Ну, это так, на крайний случай. Будь спокойна, у твоих детишек теперь есть «дядя», да и господин Динь о них тоже позаботится. Помни и о том, что мы безжалостно наказываем предателей. Ну ладно, ступай. Да поможет тебе бог!
Май Лан ничего не ответила. Она вышла вслед за Фан Тхук Динем, сжимая в руке пакетик с деньгами и конвертик с таблеткой. Уже сидя в машине, по пути к дому Май Лан, Динь спросил:
– Вы всё запомнили, что сказал святой отец?
– Да, конечно, не беспокойтесь.
– Ну-ка, повторите, я послушаю, как вы запомнили: куда идти, как встречаться, что говорить?
Май Лай повторила всё без запинки. Потом сказала:
– Всё, что сказал святой отец, я уже слышала от вас, но помалкивала, Теперь вот что: возьмите-ка эти деньги обратно. Я помогу вашему старому другу, сделаю это для вас, ведь я так обязана вам. Не нужны мне эти деньги.
– Я понимаю ваши добрые чувства, Май Лан, и благодарю за помощь, – сказал Фан Тхук Динь, отстраняя её руку с деньгами. – Я никогда бы не стал недооценивать вас, думать, что вы помогаете мне в уплату за что-то. Но это не мои деньги. Святой отец тоже хочет помочь мне, даёт возможность отыскать своего старого друга. Берите их, расходуйте так, как вам заблагорассудится. Не хотите их использовать – оставьте здесь. Мало ли что может случиться, вдруг они понадобятся? Ещё одно: верните мне эту таблетку, но чтоб об этом не знала ни одна душа! Слышите?
Май Лан прочла написанную киноварью вывеску, разглядела очкастого, коротко стриженного хозяина. Парикмахерское кресло пустовало, у прилавка тоже никого не было. Она подошла к хозяину, правившему бритву на оселке, шепнула тихо, чтоб слышал только он:
– Здравствуйте, хозяин. Я могу продать японский антибиотик. Не желаете?
С этими словами она вынула из ручной корзинки маленькую коробочку из белого металла в форме половины иероглифа, обозначающего «счастье», и держала её так, чтоб мужчина видел. Услыхав её вопрос, хозяин вздрогнул и оглянулся. Простенькие очки съехали на кончик носа. Мужчина внимательно осмотрел её и покачал головой:
– Здесь, милая, только стригут. Мы не занимаемся куплей-продажей.
Произнеся это, он опять наклонился к оселку и занялся своей бритвой. Май Лан остолбенела. События разворачивались вовсе не так, как предупреждал старик в рясе католического священника. Может, она ошиблась? Май Лан решила попробовать ещё раз. Вновь вынув баночку из корзинки, она сказала:
– У меня есть японский антибиотик на продажу. Мне сказали, что вы хотите купить.
Мужчина, даже не подняв головы, пробурчал, будто злясь на то, что его отрывают от дел:
– Я уже сказал тебе, что не занимаюсь куплей-продажей!
Май Лан пришла в отчаяние. Что делать? Может, лучше уйти? Не зная, как поступить дальше, она вышла из хижины.
Не успела она сделать и нескольких шагов, как мужчина вскочил, бросил бритву в ящичек с ножницами, вымыл руки, выглянул в дверь и стал следить за женщиной.
А она шагала неуверенно, словно сбилась с пути. На дороге не было ни души.
В этом районе, куда люди переселились с равнин, дома были поставлены относительно далеко друг от друга, разбросаны по кустам. Так строились, потому что боялись бомбёжек. Женщина не повернула ни к одному из домов. Ясно, что она была не здешняя. Да и её манеры говорили, что она – из города. Мужчина осмотрелся. По-прежнему на дороге никого, а Май Лан уже подходила к группе сосен, растущих вдоль кювета. Мужчина быстро выбежал из дома и бросился догонять женщину. Он шёл напрямик и, когда женщина была ещё в сосновых зарослях, окликнул её:
– Эй, торговка!
Она обернулась. Парикмахер подошёл к ней и сказал тихо:
– Я куплю твой антибиотик. Дай взглянуть. Май Лан почувствовала, как сильнее забилось сердце.
Она вынула металлическую коробочку и протянула её парикмахеру. Тот в свою очередь тоже вытащил из кармана какую-то металлическую штучку. Он сложил их вместе, и из двух половинок получилась фигурка, похожая очертаниями на иероглиф «счастье». Мужчина вернул Май Лан металлическую коробочку и сказал уже совсем иным тоном:
– Извините меня. В нашем деле осторожность не мешает. «Товарищи» – большие хитрецы! Следуйте за мной.
Пока они шли, парикмахер поучал Май Лан:
– Будут расспрашивать, скажете, что вы моя племянница, называйте меня дядей, и не дай господи ошибиться. Вы меня разыскивали для того, чтобы разузнать о муже, который вместе с армией красных ушёл на Север. О нём уже четыре, нет, лучше пять лет вы не имеете никаких сведений.
– Хорошо, святой отец мне уже говорил об этом.
– Вы только что оттуда?
– Да, дядюшка, я сразу же отправилась искать вас.
– Что вам поручил святой отец?
– Его святейшество велел мне встретиться с вами, дядюшка, чтобы вы свели меня со старым другом с горы Нгыбинь.
Мужчина пробормотал что-то в знак согласия. Май Лан продолжала:
– Скажите ему, дядя, что племянница пришла от его старого друга, который просит у него одну старинную вещь.
Мужчина кивнул. Он привёл Май Лан в своё заведение и объяснил жене:
– Это моя племянница, понятно? Она приехала нас проведать. – И обернулся к Май Лан – Ну, поздоровайся же с тётей. Потом поедим.
Жена парикмахера поклонилась в ответ на приветствие Май Лан. Было видно, что она привыкла к таким посещениям и ни о чём не спрашивала мужа, помалкивала за своим прилавком.
Парикмахер показал Май Лан, куда поставить корзинку, потом сказал, чтоб она пошла во двор и принесла воды: пора готовить еду.
– Я дам тебе, племянница, рис – свари его. Спать ты будешь здесь, с тётей. Я ненадолго уйду.
Парикмахер дал Май Лан дрова, рис, сказал жене несколько фраз и ушёл. Май Лан отправилась во двор варить еду. Хозяйка сидела на пороге. Едва рис сварился, вернулся парикмахер. Он тихонько сказал Май Лан, что всё в порядке, и позвал всех ужинать.
Покончив с едой, парикмахер спросил Май Лан:
– Здоров ли святой отец?
– Его святейшество здоров, – ответила она.
– Он ничего не передавал лично мне?
– Он говорил, что очень доволен вами и верит вам, дядя.
Мужчина сделал вид, что эти слова не вызвали у него никакой реакции, только прижмурился за очками.
– И больше ничего?
– Я всё сказала, дядя. Он ещё добавил, что вам ежемесячно отчисляются деньги. Если вы хотите взять проценты с них или захотите вложить капитал в какое-то предприятие, его святейшество поможет вам.
– А мои дети?
Май Лан повторила то, что наказал ей передать старец:
– Старший собрался в военное училище в США. Второй скоро окончит школу в Далате.
Глаза за стёклами очков заблестели.
До самого позднего вечера парикмахер больше ни о чём не спрашивал Май Лан. Когда стало совсем темно, он запер дверь и сказал Май Лай, чтобы она ложилась спать на кровать вместе с его женой. Сам же он пододвинул бамбуковую лежанку вплотную к двери и лёг на неё.
Май Лан лежала во тьме без сна, думала, что почему-то не может заснуть на новом месте. Рядом с нею храпела, свернувшись клубочком, худенькая жена парикмахера.
Уже три дня ждала Май Лан старого друга с горы Нгыбинь. Когда в заведение входил какой-нибудь кадровый работник, старик Шинь спрашивал у него, не слыхал ли тот о зяте, перегруппированном на Север в 1954 году. Потом, указывая на Май Лан, вздыхал:
– Жена его… Жалко её. И где он сейчас находится? Кого ни спросишь, никто не знает…
Этой ночью, часов в двенадцать, не спавшая Май Лан услыхала, что кто-то стучится в дверь. Тотчас же проснувшийся хозяин внимательно прислушался к осторожному стуку. Узнав условный сигнал, он, не зажигая лампы, тихонько отодвинул задвижку. В дом проскользнула высокая стройная фигура. Узенький лучик от маленького карманного фонарика вырывал из тьмы светлое пятнышко, чуть больше крупной фасолины. Парикмахер позвал Май Лан и прошептал:
– Бери коробочку и пойдём!
И опять узкий луч фонаря выхватывал из тьмы светлое пятнышко тропинки – чуть побольше крупной фасолины. Три тёмные тени прошли из дома в подсобное строение. Ночная тьма не позволила Май Лан рассмотреть лицо пришельца, обратившегося к ней со словами:
– Я слышал, у вас есть японские антибиотики на продажу? Не откажите в любезности, разрешите, я взгляну.
Речь незнакомца свидетельствовала о том, что это образованный человек. Май Лан вынула металлическую коробку. Он взял её, потом вынул что-то из кармана. В лучике света блеснуло металлическое изображение иероглифа счастье. Фонарик погас, и мужчина возвратил Май Лан её коробочку. Потом обратился к хозяину дома:
– Будьте добры, выйдите, пожалуйста. Повинуясь приказанию, парикмахер молча удалился.
Когда они остались вдвоём, незнакомец спросил Май Лан:
– Что вам угодно?
– Старый друг с горы Нгыбинь справляется о здоровье и хотел бы получить от вас старинные вещи, – чётко произнесла Май Лан.
Казалось, незнакомец был взволнован. Минуту помолчав, он сказал:
– Мне нужна информация! Мне так нужна информация! Что он ещё передавал мне?
– Он передал, что готовится встретить вас. Собирайтесь возвращаться.
Незнакомец глубоко вздохнул. Потом вынул из кармана узенькую металлическую трубочку, похожую на капсулу для таблеток, и протянул её Май Лан:
– Будьте добры, передайте моему другу эту вещь. Спрячьте её как можно надёжнее. Здесь и ваша судьба, и моя тоже. Мы обязаны умереть, но не допустить, чтобы эта вещь попала в руки другого человека. – Он поднялся и совсем тихо добавил: – Хозяину ни слова. Я не боюсь, что он продаст, но каждый должен знать только своё дело. Таков принцип. Будет лучше, если эту ночь вы не поспите; А завтра утром, но раньше, отправляйтесь в путь. Помните, ваша судьба в наших руках. А я… Что ж, работа закончена, и я постараюсь стереть эту строку в дневнике моей жизни. Так и передайте моему другу.
Май Лан не поняла, какой смысл незнакомец вкладывал в слова «постараюсь стереть эту строку в дневнике моей жизни», и хотела было переспросить его, но тот поднялся и пожал ей руку:
– Ну, всего вам доброго. Обещаю встретиться с вами в день победы.
Незнакомец вышел. Его тень потонула в ночном мраке. Задержавшись возле хозяина дома, он что-то сказал ему. Говорили тихо. Он скрылся в ночи.
Следующим утром, едва рассвело, Май Лан отправилась в обратный путь.
Нго Динь Тхук осторожно открыл узенькую металлическую трубочку, похожую на капсулу для таблеток. Он извлёк оттуда киноплёнку шириной восемь миллиметров. Взяв сильную лупу и включив мощную лампу, Тхук принялся разглядывать её. Через некоторое время он удовлетворённо воскликнул:
– Прекрасно! Прекрасно! Хвала господу! Надо тотчас же отправить её в лабораторию, чтобы увеличить.
Потом он извлёк из трубочки аккуратно сложенный лист бумаги, расстелил его на столе. Лист был покрыт строчками цифр и слов, которые для непосвящённого были бессмыслицей: «57 Шадек… Чыонгшон, условный знак 448… гора Вонгфу… в Сайгоне жарко… Плейку… Нго… Тхонг Тю… Нгуен Ань, 721… Кыулонг…»
Нго Динь Тхук достал из внутреннего кармана своего широкого одеянии записную книжку в красивом кожаном переплёте. Он читал слово за словом на листе, а потом, как со словарём, сверялся с этой книжкой. С каждым прочитанным словом его старческое лицо светлело. Он прочитал послание, затем перечитал его ещё раз и начал объяснять Нго Динь Кану. Радость старика передалась и его младшему брату. Нго Динь Тхук опять воскликнул:
– Хвала господу! Надо действовать немедленно. Ещё ость надежда, что наш план «ветер переменился» будет выполнен. Мы решительно померяемся силами с Вьетконгом на фронте. Он ещё дождётся!
Склонив голову, он погладил висящий на груди крест.
– Только теперь я понял, как далеко заглядывает наш брат Дьем. Профессор Ле ещё не создал такую сеть наших людей, какая задумана, но уже сделал большое дело: даёт нам информацию, действует, организует и даже размещает некоторые органы Вьетконга. Он предлагает напасть на местные организации Вьетконга. Это совпадает с нашим планом «ветер переменился». Это – вершина нашего плана. Нападение на аппарат Вьетконга и его уничтожение парализуют деятельность коммунистов. И тогда все наши неудачи в осуществлении плана «ветер переменился» уже не будут иметь никакого значения. Неожиданный удар по голове парализует их организации в подконтрольных нам районах, и тогда они попадут к нам в клетку. Надо отметить заслуги профессора Ле как верного гражданина, отдающего всего себя святому делу борьбы против коммунизма.
План «Ветер переменился»
Спешно созвано особое совещание. Участников пятеро: председательствующий Нго Динь Кан, епископ Нго Динь Тхук, советник Фан Тхук Динь, старший полковник Ле Куанг Тунг, подполковник Фан Куанг Донг, начальник 2-го управления Центрального округа. Обсуждается вопрос о выполнении основных положений плана «ветер переменился» в целях выработки мероприятий по предотвращению окончательного его краха. А он трещал по всем швам в главном аспекте – уничтожении подпольных революционных организаций и ликвидации студенческого и молодёжного движения, а также противодействия влиянию революционного движения в периферийных областях, Братья Нго настаивали на выполнении этого плана. Они придавали большое значение этому совещанию, надеясь, что оно сыграет решающую роль и заставит «ветер перемениться», что принесёт им успех.
Первым выступил Фан Куанг Донг. Он сообщил секретную новость, которая заставила братьев Нго призадуматься.
– Ваше преосвященство, ваше превосходительство, я только что получил известие о том, что майор Смит, руководитель группы спецвойск дружественных нам Соединённых Штатов Америки, решил внезапно атаковать военный округ Донгтюон, где, по имеющимся данным, находятся места сосредоточения вьетконговцев… Операцию он начнёт завтра вечером. Подразделение спецвойск во главе с самим майором будет переброшено на вертолётах и скрытно высажено в определённом месте, откуда оно атакует предполагаемое расположение руководящих органов Вьетконга.
– А почему он единолично принял решение об операции? – возмутился Нго Динь Тхук. – Насколько верны эти сведения?
– Сведения абсолютно точные, ваше преосвященство, – подтвердил Фан Куанг Донг. – У меня есть свой человек у Смита, и поэтому мы в курсе того, чем занимаются спецвойска.
– Ни к чему бы Смиту делать так, – заворчал Нго Динь Кан. – Он, видите ли, хочет опередить нас, снять пенки. Ему нужна известность. Недавно он всячески поносил паши собственные спецвойска, созданные президентом. Надо, чтоб он узнал…
Фан Тхук Динь смотрел на рассерженного Нго Динь Кана и размышлял. Он знал, что между братьями Нго и ЦРУ давно существуют разногласия по вопросу о руководстве спецвойсками. Их суть, если говорить откровенно, заключалась в страстном желании и той и другой стороны поживиться за счёт американской помощи.
Когда Соединённые Штаты отдали власть Нго Динь Дьему, организованная французами армия государства Вьетнам входила в состав вооружённых сил французского союза. И, несмотря на то что Франция уступила свои позиции США, а Нго Динь Дьем не раз проводил чистки, в армии по-прежнему оставались офицеры, особенно низший состав, обученные ещё французами и получившие от них чины и должности. События 1955–1956 годов достаточно ясно продемонстрировали Нго Динь Дьему их профранцузские настроения.
Среди них были и такие, кто был тайно связан с соответствующим управлением французского министерства обороны, другие просто не хотели подчиняться семейству Нго. Однако существовали и такие, кто быстро сориентировался, переметнулся на сторону новых хозяев и стал платным агентом ЦРУ и ФБР. У них не было возможности, да, пожалуй, не хватало и смелости для того, чтобы свергнуть Нго Динь Дьема в первые годы его правления. Но они накапливали силы и выжидали. Они были готовы изменить президенту и пойти на всё, вплоть до того, чтобы расстрелять его. Их заокеанские хозяева могли в любой момент дать им зелёный свет. Таковы были эти люди, верноподданно горланящие песню «Прославим президента Нго». Поэтому Нго Динь Дьем и решил создать совершенно особые воинские формирования, которые были бы абсолютно верны ему. Они предназначались для охраны его особы, но использовались также в качестве той силы, опираясь на которую он мог выжимать большую помощь от Соединённых Штатов. Нго Динь Дьем создал спецвойска, не подчинённые генеральному штабу вооружённых сил республики, а находящиеся под особым командованием, которое возглавил Ле Куанг Тунг, и расквартированные непосредственно в Сайгоне. Эти спецвойска состояли из отрядов головорезов-предателей, обученных американскими инструкторами и экипированных Соединёнными Штатами Америки.
Но ЦРУ ввели в Южный Вьетнам и американские спецвойска, состоящие из военнослужащих, обученных в Форт-Брагге методам контрпартизанской борьбы, умеющих воевать в горах и джунглях и на заболоченных равнинах. Эти парни могли убить человека не моргнув глазом, тем более что среди них было немало жуликов, имевших не по одной судимости. Они имели право безнаказанно грабить, унижать и уничтожать другие народы, как их отцы и деды истребляли краснокожих. Нго Динь Дьем понимал, что эти американские парни в зелёных беретах, высадившиеся в Южном Вьетнаме, помогут ему задушить партизанское движение на Юге. Но была тут и тёмная для него сторона. Выходило так, что, управляя этими спецвойсками, аппарат ЦРУ контролировал и семейство Нго, заставлял его выделять какую-то часть американской помощи на содержание «зелёных беретов» и, по существу, вмешивался в его дела. А клан Нго не хотел делиться с кем-либо долларами, текущими из-за океана, стремился монопольно властвовать во всех уголках Южного Вьетнама.
Поэтому-то в Южном Вьетнаме было два вида войск специального назначения. Они были схожи между собой лишь жестокостью, высоким жалованьем и полным попустительством властей, какие бы бесчинства ни творили. Но в то же время они постоянно соперничали друг с другом, ненавидели и презирали друг друга, стычки между ними были обычным делом. Американские спецвойска считали местные войска специального назначения трусливым сбродом, умеющим лишь клянчить жалованье.
Командование и солдаты местных спецвойск называли американские войска специального назначения бандой грабителей, умеющей только жечь, убивать и творить грязные дела. Действительно, было много случаев, когда американские «зелёные береты» грабили семьи солдат марионеточной армии, вырезали их, сжигали дома. ЦРУ Проверяло каждую акцию, проведённую местными спецвойсками. Не оставалось в долгу и семейство Нго, используя переводчиков, обслуживающий персонал, даже офицеров американских спецвойск, чтобы шпионить за боевым союзником.
Нго Динь Тхук был более уравновешенным человеком, чем Нго Динь Кан. Он никогда не выражал недовольство столь явно, как его младший брат. Вот и сейчас он сидел нахмурясь, на лице его было такое выражение, словно он мучительно соображает что-то и вот-вот сделает какой-то умный вывод. Так и случилось, он сказал как отрезал:
– Ясно, что мы не должны позволить Смиту обскакать нас. Вы приглашены сюда для того, чтобы обсудить план операции в районе, который контролирует Вьетконг. А теперь получается, что нам ни к чему говорить о подготовке операции, которую мы имели в виду провести в подходящий момент. Нельзя атаковать вьетконговцев после того, как Смит сделает то же самое. Итак, завтра вечером. Господин Донг, в каком часу начнётся операция?
– Если не будет изменений, вертолёты поднимутся в воздух в ноль часов тридцать минут в ночь с завтра на послезавтра. В час ночи они должны приземлиться в назначенном пункте, – ответил Фан Куанг Донг.
– Если не произойдёт ничего непредвиденного, – решительно сказал Нго Динь Тхук, повернувшись к Кану, – то мы начнём нашу операцию на час раньше, чем в дело вступит Смит. Когда наш друг окажется у цели, всё уже будет закончено. – Он обвёл всех присутствующих взглядом: – Как вы на это смотрите?
Присутствующие наперебой заговорили:
– Ваше преосвященство, вашей прозорливости нет границ!
– Ваше преосвященство, вы правы! Мы нанесём неожиданный удар по Вьетконгу на его базах и преподадим урок американцам, а то они недооценивают нас. Одним ударом убьём двух зайцев!
Мрачное лицо Нго Динь Кана повеселело.
– Мы поставим Смита перед фактом, – сказал он, – как говорится, одним кулаком раздавим двух врагов. Не так ли, господа? – И, не дожидаясь ответа, приказал – Ответственный за разработку операции от начала до конца – старший полковник Тунг. Он же потом доложит о её результатах президенту Нго. Подполковник Донг даст старшему полковнику Тунгу все необходимые данные, а также поможет ему разработать операцию, чтобы обеспечить стопроцентный успех. Вы, господин Динь, подготовьте и, после того как получим первые известия об успехе, проведите пресс-конференцию, широко разгласите весть о победе, чтобы поднять дух населения.
– Немедленно подготовьте телеграмму лично господину Аллену Даллесу со всеми аргументами и выводами, чтоб он извлёк из нашего сообщения ценный опыт для антикоммунистической борьбы в Азии и во всём мире, – добавил Нго Динь Тхук.
Когда шумок одобрения стих, Нго Динь Тхук зачитал сообщения, только что полученные «оттуда, где хозяйничает Вьетконг». Фан Куанг Донг принёс очень хорошую, подробную карту провинций Куангчи и Тхыатхиен, напечатанную в министерстве обороны США. Все склонились над ней. Леса и горы, обозначения дорог, пересекающих карту по вертикали и горизонтали, извилистые синие нити рек и ручьёв… А обширное зелёное пятно, обозначающее вьетнамские джунгли, скрывало такое, о чём карта была не в состоянии рассказать.
Указующие персты ползали по глянцевой бумаге, глаза присутствующих впивались в условные обозначения. Звучали отрывистые фразы. Потом пятерня Нго Динь Тхука накрыла зелёное пятно, изображающее огромный лесной массив.
Вечером того же дня Фан Тхук Динь пришёл в особняк Смита на проспекте Кхай Динь. Они были знакомы, ибо не раз встречались на официальных приёмах у Нго Динь Кана, а также во время частных бесед Кана с американцем. Смит приготовил виски и, прищурившись, поглядывал на Диня. Ноздри его толстого, красного, как помидор, носа раздулись, словно он принюхивался.
– Мистер Динь, дорогой! – воскликнул он. – По глазам вижу, что у вас есть ко мне какое-то дело. Но сначала – прошу! Виски, виски, прошу!
Фан Тхук Динь взял стаканчик, но пить не стал.
– Да, я пришёл попрощаться с вами, – сказал он.
– Не в Штаты ли вы направляетесь?
– Нет, не в Штаты. Я направляюсь в зону, контролируемую Вьетконгом.
– Ага! Прекрасно! И когда же вы туда, каким путём? Не боитесь, что вьетконговцы свернут вам шею?
– Если бы я боялся, то не согласился бы на, это, мистер Смит, – усмехнулся Фан Тхук Динь. – Завтра в двадцать три ноль-ноль я вылетаю. Спустя полчаса мы приземлимся в пункте «X» и будем там ждать вас. Если спектакль найдёт так, как его задумал режиссёр, мы с вами чокнемся во вьетконговском пункте «C». Послезавтра утром мы соберём корреспондентов, чтобы объявить о блестящей победе вооружённых сил республики Вьетнам, и, возможно, направим сообщение об этом подвиге в министерство обороны США и мистеру Даллесу.
Смит так стукнул стаканчиком по столу, что виски выплеснулось на полированную поверхность. Он вытаращил глаза и не мигая уставился на Диня.
– Что вы говорите?! И с кем же вы туда двинетесь? – спросил он удивлённо.
– С подразделением специальных войск мистера Кана, – спокойно ответил Динь и добавил с некоторым ударением: – И мы вырвем победу из ваших рук, мистер Смит.
– А откуда вам известно, что завтра вечером мы начинаем дело во вьетконговской зоне «C»?
– Мистеру Кану сообщили об этом наши информаторы, – ответил Фан Тхук Динь, многозначительно улыбнувшись. – Мало ли в жизни двуличных людей! Но стоп! Я не могу допустить, чтобы вы догадались о том, кто это сделал. Одним словом, мистер Кан намерен показать, что его вьетнамские специальные войска – это совсем не «всякий сброд», как вы их обычно называете.
В бесцветных глазах Смита вспыхнул угрожающий огонёк. Он набычился, глотнул виски, вытер ладонью губы и причмокнул. Потом резко вскочил и, заложив руки за спину, забегал большими шагами по комнате, как зверь по клетке.
– Спасибо, мистер Динь, за откровенность, – сказал он. – Я понимаю вас и уверен, вы также понимаете меня. Вы пользуетесь уважением Нго Динь Дьема, но мистер Ню не любит вас из-за того, что ему наболтала та известная вам женщина. Поэтому-то вас и отправили в Хюэ. Вам помогает мистер Дьем, но Фишел и Лэнсдейл что-то замышляют против вас. А разве вы не знаете, как к вам относится мистер Кан?..
– Простите, прервал его Хан Тхук Динь, – но президент Нго, господин специальный советник Ню и господин специальный представитель в Центральном Вьетнаме Кан ценят меня и полностью доверяют мне. Я не понимаю, с какой целью вы всё это говорите мне? Не надейтесь отыскать какую-то трещинку в наших отношениях: вы не преуспеете, ибо исходите из ошибочной посылки.
– Бросьте! Лучше скажите уж всё до конца, – не уступал Смит. – Мы, американцы, – реалисты. Я хочу выложить карты на стол. Почему? Да потому, что я тоже ничего но простил Фишелу и Лэнсдейлу. Эти бандиты постоянно хотят подвести меня под монастырь. Я уже давным-давно должен быть подполковником. Этот тип Томас – ничто по сравнению со мною, но он якшается с Лэнсдейлом и поэтому лезет вверх. Сегодня они в Сайгоне, завтра – в Вашингтоне; сколотили шайку, суют руки то в одну кассу, то в другую; сегодня едут отдыхать в Токио, а завтра – на Филиппины позабавиться с девчонками. А я всё хожу в майорах, торчу в джунглях и прыгаю по горам, и никакой суммы на счету в банке у меня нет. Сволочи кругом!
Он схватил со стола стаканчик с виски. Фан Тхук Динь, наоборот, спокойно поставил свой и спросил:
– Я могу быть вам чем-нибудь полезен?
– Ещё бы! В каком часу завтра подразделения спецвойск мистера Кана будут в районе «С»? Координаты? Какие опознавательные знаки будут выложены на земле?
– Вы что же, считаете меня ребёнком? – рассмеялся Фан Тхук Динь. – Может быть, вы думаете, что мне надоела жизнь?
– Что вы, мистер Динь! У меня и в мыслях этого не было. Поймите: если мистер Кан вмешается в это дело, Фишел и Лэнсдейл не дадут мне покоя. Когда наступит время получить новый чин, эти подлецы снова меня надуют.
Динь перестал смеяться и продолжал уже вполне серьёзно:
– Мы можем договориться с вами. Но сначала – карты на стол! Я скажу всё, что вас интересует. Вам известно, что Фишел и Лэнсдейл что-то тайно замышляют против меня. Вы тоже работник ЦРУ и можете мне сказать, кто осуществляет их замысел. Что думают обо мне Фишел и Лэнсдейл?
– Дорогой мой Динь, – рассмеялся в свою очередь Смит, – вам не откажешь в способностях. Вы знаете, что вам надо купить и где это что лежит! – Он протянул руку Диню. – Мы можем быть полезны друг другу. Согласны? Вы мне сообщаете то, что известно вам и интересно мне. Я рассказываю, что знаю я и чем интересуетесь вы. Такой обмен не нанесёт вреда ни одной из сторон. Наоборот, он будет только полезен, так ведь, мистер Динь? – Динь пожал ему руку. – Ну вот, я и начну с того, что вам полезно знать. Фам Суан Фонг уже на том свете… Фишел и Лэнсдейл поручили девице Ван Ань следить за вами, и если она сообщит хоть что-то компрометирующее, вас сразу же ликвидируют.
– А что они обо мне думают?
– Как выразился однажды Томас, Фишел и Лэнсдейл считают вас ярым националистом, беспредельно верным Нго Динь Дьему и своему Вьетнаму. Они убеждены, что вы не питаете ни малейших симпатий к США и что вы до мозга костей профранцуз.
