Текст книги "Икс-30 рвёт паутину"
Автор книги: Данг Тхань
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)
Данг Тхань
ИКС-30 РВЁТ ПАУТИНУ
Фан Тхук Динь
Нго Динь Дьем внимательно рассматривал кошелёк, вручённый ему Лэнсдейлом и Фишелом.
– Мы уже ознакомились с этой вещицей, – сказал Лэнсдейл. – Прошу и вас посмотреть на неё повнимательнее. Через несколько дней нью-йоркская полиция позвонит владельцу, сообщит о находке и вернёт её.
Это был дорогой кошелёк французского производства. В нём находилось несколько долларов, французских франков и визитные карточки, на которых каллиграфически было выведено: «Фан Тхук Динь, доктор права».
– Вот как! – пробормотал Дьем. – Этот парень – уже доктор наук!
В паспорте Диня была виза, поставленная во Франции, на право въезда в США. Там же – фотография Диня на фоне Эйфелевой башни. Нго Динь Дьем бегло осмотрел содержимое кошелька. Его взгляд остановился лишь на двух вещах. Первая – фотография скульптурного изображения девы Марии, прекрасно исполненная в фотоателье Ватикана. Вторая – фотография преподобного отца святого храма Хайфон, с благородными, преисполненными скромной красоты чертами лица. Его глаза были грустные и излучали нежность. Вокруг головы светился нимб. Портрет был настолько впечатляющим, что на ум невольно приходило сравнение с образами великого Леонардо да Винчи. Это была необычная фотография. Внимательно всмотревшись в неё, Дьем узнал своего брата Нго Динь Тхука. Только братья семейного клана Дьемов знали, что человек, имеющий такую фотографию, прошёл контроль у Нго Динь Тхука и пользуется его доверием. Нго Динь Дьем очень верил американскому Центральному разведывательному управлению, но ещё больше верил своим братьям. Он знал, что его брат Нго Динь Тхук имел в стране разветвлённую сеть осведомителей, к услугам которых прибегала даже французская разведка. Иисус Христос учил апостолов: «К чему всё сущее и земное, если утерян рай?» Что касается Нго Динь Тхука, то он ставил земное выше рая и поэтому в земных, житейских делах он был сущим докой. Тот факт, что Нго Динь Тхук дал эту фотографию Диню, говорил Нго Динь Дьему о многом.
Ещё одной вещью, обратившей на себя внимание Дьема, был нагрудный значок из слоновой кости. Передавая кошелёк Дьему, ни Лэнсдейл, ни Фишел не знали его предназначения. Дьему пришлось пояснить американцам: такой значок выдавался в былые времена королём всем мандаринам. На значке выгравировывался ранг владельца и его штатный номер. Значок крепился на левой стороне груди, поверх одежды.
– А-а, это как в американской армии, – понимающе кивнул Лэнсдейл. – У нас подобный значок, с указанием имени и звания владельца, но сделанный из ткани, тоже крепится на груди. Разница только в том, что у нас он носится с правой стороны.
На значке было выгравировано несколько слов, судя по которым он был собственностью ушедшего в мир иной Фан Тхук Нгана. Фан Тхук Динь, видимо, хранил значок как память о том, что его отец принадлежал к клану мандаринов, как свидетельство своего знатного происхождения. Человек такого происхождения не мог не знать о ненависти коммунистов к своей семье. «Такие люди могут пригодиться нам, – подумал Нго Динь Дьем. – Фотография Нго Динь Тхука и значок, который Динь хранил как святыню, – этих двух предметов вполне достаточно, чтобы охарактеризовать его полностью. Эти господа из ЦРУ иногда излишне осторожны. Да и может ли американец понять вьетнамца, как понимаем его мы, вьетнамцы?»
Значок из слоновой кости лежал на пухлой ладони Дьема. Здесь, в этой Америке, где люди привыкли иметь дело с вещами реальными, разве могут здесь понять, что этот значок дороже любых богатств? Рассматривая значок, Дьем как бы окинул одним взглядом всю свою жизнь. Это был близкий его сердцу предмет. Он вызывал в нём бурю воспоминаний… Одно лишь то, что Фан Тхук Динь так бережно хранил этот значок, породило у Нго Динь Дьема чувство глубокого уважения к Диню.
В коридоре раздался едва слышимый звонок. Кто-то пришёл навестить Дьема. Он уложил в кошелёк все предметы точно в таком же порядке, в каком они лежали ранее, открыл гардероб и сунул кошелёк в дальний угол.
Мичиганский университет отвёл Нго Динь Дьему две просторные комнаты. Одна из них служила кабинетом и приёмной. В ней стояли книжный шкаф, письменный стол, несколько глубоких кресел и журнальный столик.
Дьем сел за письменный стол. На столе – открытая книга: «Майн Кампф» Гитлера. Он уже в который раз перечитывал этот труд. У Дьема было два способа принимать гостей. Американцев он принимал сидя за журнальным столиком, беседовал с ними непринуждённо. Вьетнамцев, хотя такие гости бывали у него редко и все они, и том числе и Чан Ким Туен и Фам Суан Фонг, были завербованы ЦРУ, он принимал так, чтобы дать им почувствовать своё превосходство, говорил с ними резко и надменно.
Через некоторое время послышался стук в дверь.
– Войдите, – громко сказал Дьем.
Дверь открыл служащий института. Он поприветствовал хозяина квартиры почтительным поклоном и жестом руки пригласил войти в комнату молодого, довольно высокого, опрятно одетого вьетнамца. Вошедший поздоровался с Дьемом глубоким наклоном головы и скромно произнёс:
– Сыновий вам поклон, почтенный. Не знаю, почтенный, помните ли вы меня.
Служащий университета молча вышел, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Дьем ничего не ответил. Продолжая хранить молчание, он внимательно разглядывал посетителя. Молодой человек был вежлив. Он почтительно, с покорной улыбкой смотрел в глаза Дьему.
– Моё имя, почтенный, Фан Тхук Динь, – продолжал он. – Мой отец – Фан Тхук Нган. В тысяча девятьсот сорок пятом году вместе с вами, почтенный, он ездил в Сингапур. Я имел честь, почтенный, быть принятым вами в тысяча девятьсот сорок шестом году.
Дьем сделал вид, что начал что-то припоминать.
– О, конечно, молодой человек, ваше имя Динь, вы – сын Нгана. Да, прошло уже лет семь-восемь. Вы немного изменились. Стали прямо-таки щёголем. Немудрено, что я вас сразу и не узнал. – Он указал рукой на стул перед письменным столом. – Садитесь. Ну что ж, давайте побеседуем.
Поблагодарив Дьема, молодой человек сел.
– О, я хорошо помню бедного Нгана, – продолжал Дьем. – Я никогда… – Эти слова Дьема вызвали глубокую боль в душе Фан Тхук Диня. Он печально понурил голову, сжал губы. Дьем внимательно смотрел на юношу. – Коммунистические бандиты убили вашего отца, лишили вашу семью кормильца.
Фан Тхук Динь продолжал сидеть наклонив голову, учащённо моргая. Плотно сжав губы, он торопливо вытащил из кармана платок и приложил его к глазам. В комнате стояла гнетущая тишина. Нго Динь Дьем продолжал внимательно разглядывать каждую чёрточку лица юноши. Наконец Динь поднял голову. Глаза его покраснели от слёз.
– Я никогда не перестану ненавидеть этих бандитов, – тихо произнёс он.
Лицо Дьема повеселело, его голос изменился.
– Ты правильно рассуждаешь, мальчик, – сказал он, переходя на «ты». – Ты достоин твоего отца. Он погиб за справедливость. Долг живых отомстить за него. Не только ты, многие другие хотят отомстить. Я тоже сделаю всё, чтобы отомстить за твоего отца. Ты, мой мальчик, наверное знаешь, что, когда ты родился, я и твой отец поклялись бороться за общее дело. Твой отец оставил тебя на моё попечение.
– Да, отец рассказывал мне о ваших скитаниях, – сказал Динь всё ещё дрожащим от волнения голосом. – Увидев вас сегодня, я вновь вспомнил его. Я хочу следовать его воле готов выполнить любой ваш приказ.
– Я сознают свою ответственность перед тобой, мой мальчик, – сказал Дьем, наклонившись к столу. – Но, позволь мне спросить: как ты узнал, что я здесь? Как ты разыскал меня?
– Я никогда не забывал слов отца, завещавшего мне следовать за вами. Я долго искал вас. В начале года, закончив лицей во Франции, я вернулся во Вьетнам, в Хюэ, где повстречался с преподобным отцом Красом. Я рассказал ему о желании найти вас. Отец Крас направил меня к преподобному отцу Тхуку, настоятелю храма Виньлонг. Для меня было большим счастьем повстречаться с этим человеком. Преподобный Тхук сообщил, что вы находитесь в Америке. Но мне не удалось тогда обстоятельно поговорить с ним. Преподобный отец сказал, что очень занят и сможет вновь встретиться со мной недели через две. – Дьем улыбнулся. – Через две недели я вновь прим гол к отцу Тхуку, и тот посоветовал мне поехать в Америку и встретиться здесь с кардиналом Спелманом. Он написал мне два письма. Одно он просил передать Спелману, а другое – вам… – Динь вынул из кармана конверт и почтительно передал его Дьему. Тот внимательно осмотрел конверт, но не вскрыл его. Динь сбивчиво продолжал: —…Есть ещё одно обстоятельство, но я никак не осмелюсь сказать вам о нём…
Дьем внимательно слушал Диня:
– Что такое? Говори, не бойся…
– Я виноват перед вами, почтенный. Помимо этого письма преподобный отец Тхук просил передать вам фотографию святой девы Марии. Я положил её в кошелёк, но несколько дней назад уличные воришки вытащили его у меня из кармана. Я не подозревал, что в Америке так много воров. Хорошо ещё, что письмо лежало в портфеле и поэтому уцелело.
– Ты потерял кошелёк, сын мой? Что в нём находилось?
– Там были паспорт, деньги, – ответил Динь. – Паспорт, конечно, можно получить заново, денег не жалко. Жалко только фотографию девы Марии, сувенир преподобного Тхука вам, господин Дьем. В кошельке была ещё одна вещь – дорогая моему сердцу память об отце. С ней я не расставался все последние годы.
– Ты заявил в полицию о пропаже?
– Да, я уже сообщил об этом в полицию Нью-Йорка. Там обещали помочь, но я не очень в это верю. Судя по печати в этом городе ежегодно происходят тысячи подобных случаев воровства и более серьёзных преступлений: убийства, угон автомобилей, грабежи с применением оружия. Многие из этих происшествий не раскрываются. Я не думаю, чтобы кто-то обратил внимание на пропажу небольшого кошелька.
– Мой мальчик, нельзя так говорить об американцах! Ты только что приехал в Америку и ещё не знаешь этой страны. Местная печать любит раздувать подобные происшествия, чтобы разжигать любопытство читателя. Америка – страна свободы. Ты должен верить в американскую полицию. Она хорошо подготовлена. Если там обещали найти пропажу, ты увидишь, они найдут её. – Дьем ещё раз внимательно осмотрел Диня. – Ну что же, после того как мы виделись с тобой в тысяча девятьсот сорок шестом году, что же ты делал всё это время?
– После встречи с вами в Ханое в тысяча девятьсот сорок шестом году, – начал уверенно Динь, – я по-прежнему продолжал поддерживать связь с французами и господином Ню. Некоторое время спустя я узнал от французов, что вы уехали в Гонконг, а затем намеревались поехать во Францию, чтобы просить французов направлять больше солдат для борьбы с Вьетминем. Я очень хотел последовать за вами, но не смог сделать этого. Господин Ню послал меня в Хюэ со своим письмом к нунцию Драпье, который под эгидой французов готовил учредительную конференцию Союза борьбы против коммунизма. Мне пришлось преодолеть множество трудностей, чтобы встретиться с нунцием. Я участвовал в работе конференции. Она проходила тайно, в Фукаме. При проверке участников конференции преподобный Драпье допустил где-то ошибку. На заседание проникла какая-то девица – агент Вьетминя. В результате были раскрыты организация и планы нунция и господина Ню. Многие паши люди были арестованы, так и не приступив к активной деятельности. Я очень испугался. Перебрался во французский район города. При помощи генерала Лоборита мне удалось перелететь на самолёте в Сайгон. Приняв во внимание мою молодость, наклонности к учёбе и заслуги пашей семьи перед правительством Спасения, генерал Лоборит помог мне продолжить учёбу, чтобы познать прекрасную культуру Франции. В тысяча девятьсот сорок седьмом году я учился в Сайгоне, затем получил стипендию во Франции. В прошлом году я закончил университет и получил степень доктора права. Несколько французских университетов приглашали меня на преподавательскую работу. Однако, помня о том, что я не отомстил ещё за семью и что судьба моей страны в опасности, я решил не сидеть за границей сложа руки. В начале этого года я побывал дома, и, как уже сказал, мне посчастливилось встретить отца Коратцо.
– А какие же причины, сын мой, побудили тебя искать меня? – спросил, радостно улыбаясь, Дьем.
– Мой отец давно уже приказал мне во всём следовать за вами, – с ещё большей уверенностью ответил Динь. – Я молод, полон ненависти, но не знаю, с чего начать. Я в полной растерянности, как человек, сбившийся с пути и оказавшийся на перекрёстке дорог. Я полон решимости следовать завещанию моего отца и отдать всего себя делу, за которое вы боретесь. Я давно ждал встречи с вами, чтобы спросить, что я должен делать. Я готов выполнить любой ваш приказ. Все годы, прошедшие после встречи с вами, я жаждал вновь увидеть вас, чтобы всегда быть рядом. Не знаю, может быть, я слишком ещё молод, чтобы мстить за своих родителей?
– Ты рассуждаешь совершенно правильно, мой мальчик. И рад новой встрече с тобой. Нам нужно очень многое сделать. Очень многое. – Дьем встал, вытянул руку и перед и угрожающе произнёс: – Пока я жив, Вьетминю не будет покоя. Я восстановлю порядок. Я вернусь в страну и уничтожу всех, кто убил твоего отца. Я уничтожу всех, кто будет выступать против нас. Американцы нам помогут. У нас будут оружие, деньги. Мы будем уничтожать всех беспощадно. – Дьем взял со стола книгу Гитлера и процитировал: – «Путь к героизму – через жестокость. Чтобы совершить великое дело, надо быть безжалостным. Рука должна быть железной». Ты, мальчик, должен ном нить об этом.
Динь молча слушал Нго Динь Дьема, опьянённого собственными словами. Тот снова сел и жестом пригласил Диня придвинуться поближе.
– С сегодняшнего дня, – торжественно произнёс он, – ты принадлежишь мне. Сколько времени ты собираешься пробыть в Америке?
– У меня нет намерения задерживаться здесь, почтенный. И ещё не отомстил за отца и не могу спокойно отсиживаться в этой прекрасной стране.
– Правильно, – кивнул Дьем в знак согласия. – Ты должен незамедлительно вернуться во Вьетнам. Ты хочешь отомстить за родителей, отдать пыл своей юности славе. Поэтому ты должен следовать за мной, делать всё, что я тебе прикажу.
– Я готов следовать любому вашему приказу, – послушно согласился Динь.
– Возвращайся во Вьетнам, – торжественно продолжал Дьем. – Для великих дел нам нужны силы. За нами американцы, но они не хотят действовать открыто, они намерены направить в пашу страну лишь советников и оружие. У нас трудная задача. Мы должны бороться и против коммунистов, и против французов. Поэтому нам уже сейчас необходимо иметь в стране много наших людей как в районах, контролируемых французами, так и в районах, находящихся под господством коммунистов. В конце тысяча девятьсот пятьдесят первого года я направил в Хюэ известного профессора Ле May Тханя для инфильтрации в ряды коммунистов… – При упоминании этого имени Фан Тхук Динь нахмурил брови, пытаясь что-то вспомнить. Он уже где-то слышал о Ле May Тхане. – Я направил его в зону Центрального Вьетнама, находящуюся под коммунистическим контролем, для организации группы Национального сопротивления. Он готовит там почву для переворота. Не знаю, удалось ли ему собрать там какие-нибудь силы. Вот уже два года, как от него нет никакой информации. Сведения, поступающие оттуда, не очень ясны. Но, кажется, он жив, и ему удалось проникнуть в органы Вьетминя. Я поручаю тебе связаться с этим человеком, проверить, насколько широкую сеть удалось ему создать и готовы ли они приступить к действиям.
– Почтенный, – спросил Динь, пользуясь паузой, – я хотел бы знать, насколько можно доверять Ле May Тханю? Прошло ведь уже два года. Он до сих пор не дал о себе знать. Не мог ли он переметнуться на другую сторону?
– Это хорошо, что ты подумал об этом, – сказал Дьем, оперевшись о стол. – Но я верю Ле May Тханю так же, как верю тебе, сын мой. К примеру, я ещё не открывал письма настоятеля храма Виньлонг, но уже поверил тебе, мой мальчик. Профессор Ле May Тхань питает такую же горячую ненависть к Вьетминю, как и ты. Отец Ле May Тханя – Хан Зук – был плантатором. Он владел тысячами гектаров земли, прекрасными виллами. А теперь всё это пропало. Ле May Тхань – глубоко убеждённый националист. Он вполне достоин нашего доверия.
– Если мне удастся встретиться с Ле May Тханем, то как дать ему знать, что я послан вами?
– Я напишу ответ настоятелю храма Виньлонг, – сказал, улыбаясь, Дьем, – А ты передашь ему этот ответ.
Он сообщит тебе пароль, при помощи которого ты сможешь связаться с Ле May Тханем. Второе задание, которое я хотел бы поручить тебе, заключается в следующем. От имени националистически настроенной интеллигенции ты должен встретиться с представителями легальных организаций, с профессорами и учителями в зоне, контролируемой французами, и прозондировать их настроения, чтобы, возвратившись туда, я мог бы кое с кем из них встретиться. Надо постараться перетянуть кое-кого из них на нашу сторону. Некоторые партии сейчас работают там легально, такие, как вьетнамская Национальная партия, Национальный союз Великого Вьетнама. Постарайся встретиться и с ними. Они держат нос по ветру: в чьих руках будет сила, на сторону тех они и перекинутся. Что касается встреч с профессорами, то будь поосторожней. Настоятель храма Виньлонг сообщил, что на них сильно влияют французы. В этом деле ты можешь столкнуться с трудностями. Но настоятель поможет тебе.
Высказав всё это, Дьем внимательно посмотрел на Фан Тхук Диня.
– Я приложу все силы, чтобы быть достойным вашего доверия, – убеждённо произнёс Динь.
– Перед нами стоит очень трудная задача. Нам одновременно необходимы свои люди и в зоне, контролируемой Вьетминем, и в районах, контролируемых французами. Деньги – не проблема, американцы помогут. Наш враг – коммунисты Вьетконга. Что бы там ни было, мы должны признать, что у них сильная идеология. Она привлекает к себе массы людей. Для эффективного противоборства с Вьетминем нам нужно создать такую идеологию, Которая тоже смогла бы привлечь к себе значительные массы людей. Я поручил моему брату Ню воспользоваться помощью американских профессоров из Мичиганского университета и создать такую идеологию и философию, которые могли бы успешно противостоять коммунизму, такое учение, которому следуют слепо, как религии. – На лице Нго Динь Дьема появилась тупая, самодовольная улыбка. – После успешной операции, – продолжал он, – я вернусь в страну, и ты, сын мой, станешь моим доверенным человеком. Ты будешь заниматься великими делами. Твоя молодость станет твоим счастьем. – Фан Тхук Динь слушал эту речь, являвшуюся одновременно и приказом, и уроком, и обещанием, с покорным восхищением. – Приглашаю тебя, мой мальчик, отобедать со мной, – закончил Нго Динь Дьем.
– Я хотел бы, почтенный, вернуться в гостиницу и уложить вещи. Мне надо немедленно возвращаться на родину. Я польщён встречей с вами. Вы дали мне возможность принять участие в великом деле. Это верх всех моих мечтаний. Я не хочу напрасно терять ни минуты…
– Ну что же. Не смею задерживать. Прошу завтра ещё раз прибыть ко мне. Я напишу рекомендательное письмо настоятелю храма Виньлонг. Если тебе нужны деньги для пребывания здесь, в Америке, скажи. Что касается денег, которые будут необходимы тебе, когда ты вернёшься на родину, то ты сможешь получить любую необходимую сумму через настоятеля храма Виньлонг.
Фан Тхук Динь встал и голосом, полным сыновнего почтения, произнёс:
– Позвольте, господин Нго Динь Дьем, откланяться. Дьем продолжал сидеть. Покорно склонив голову, Фан Тхук Динь вышел из кабинета. Едва он закрыл за собой дверь, как в неё снова постучали.
– Войдите! – громко сказал Нго Динь Дьем.
Дверь широко распахнулась. В комнату вошли Фишел и Лэнсдейл. Дьем мгновенно, преобразился. Он поспешно вышел из-за стола и ринулся навстречу американцам.
– Доброе утро, – произнёс он по-английски.
– Кто это? Фан Тхук Динь? – бесцеремонно спросил Фишел.
– Да.
Американцы развалились в креслах, вытянули ноги и, достав сигареты, закурили.
– Ну как он вам показался? – спросил Лэнсдейл басом.
– Нормально. Этого парня наверняка проверили люди моего старшего брата, раз в его кошельке было рекомендательное письмо. – Дьем вскрыл конверт, в котором было письмо, и начал читать его вслух, сразу же переводя на английский. – «Дьем, пользуясь случаем, что Фан Тхук Динь направляется в Америку, пишу тебе это письмо». Эту фразу, – пояснил Дьем, – настоятель храма Виньлонг пишет только в том случае, если рекомендуемого можно использовать в делах. «Динь – это сын Туан Фан Тхук Нгана, нашего коллеги, которого ты наверняка помнишь. Динь давно просил встречи со мной, но я был очень занят и только недавно выбрал, время, чтобы написать ему рекомендательное письмо». Смысл этой фразы, – снова пояснил Дьем, – заключается в том, что Нго Динь Тхук уже провёл необходимую проверку. «Динь преисполнен стремлением отдать весь жар души служению делу. Наставь его на путь господний». Это означает, что Диню можно поручать задания. «Пользуясь случаем, сообщаю также о наших делах. У нас все здоровы. Внучат становится всё больше. Что касается соседей, то с ними мы живём не в ладу, так что сообщить что-либо тебе не могу». А это надо понимать так: организация в районах, контролируемых французами, функционирует нормально и пополняется новыми людьми. Что касается районов, находящихся под контролем Вьетминя, то там успехов пока нет. «Желаю тебе крепкого здоровья. Господь с нами. Нго Динь Тхук».
Письмо и комментарии к нему американцы выслушали молча. Когда Дьем закончил, Фишел сказал:
– Вьетминь действительно контролирует свой район очень прочно. Нам удалось внедрить своих людей повсеместно, и только эта зона остаётся для нас полной загадкой.
Как бы в подтверждение сказанного Фишелом, Лэнсдейл задумчиво произнёс:
– Я проанализировал доклады всех агентов из зоны, контролируемой Вьетминем. Положение там действительно довольно странное. В начале тысяча девятьсот пятидесятого года наши разведывательные органы попросили французское второе отделение направить в контролируемую Вьетминем провинцию Тхыатхиен одного служащего по фамилии Хо Минь с целью создания «зоны национального сопротивления», но он был провален. Господин Нго Динь Дьем направил в Центральный Вьетнам, в зону, контролируемую Вьетминем, Ле May Тханя. Но с тысяча девятьсот пятьдесят первого года до настоящего времени ему так и не удалось ничего сделать. Организации партии Национальный союз Великого Вьетнама и вьетнамской Национальной партии в ряде провинций готовы пойти за нами, но вынуждены бездействовать, забившись, словно кроты, в поры. В северной части Вьетнама группы Национального союза и Антикоммунистического союза религий, действовавшие в ряде городов, тоже распались, и даже группа Фонг Ни Фана, созданная в Тханьхоа, была арестована вьетконговцами. Наиболее подготовленное агенты, направленные в четвёртую зону, находящуюся под контролем Вьетминя, также всё ещё не дают никакой информации, Сколько французы потеряли там людей, сколько израсходовали сил и средств! А каковы результаты? Нам нужно подумать над этим. Когда Нго Динь Дьем вернётся в страну, мы будем вынуждены вести борьбу с разведкой Вьетконга уже не через французов, а напрямую.
– Мы должны действовать более умело, чем французское второе отделение, – поддержал его Фишел. – У нас прекрасная техника, достаточно денег, отличные средства, высокоподготовленные специалисты, тщательно разработанные планы.
Нго Динь Дьем кивнул в знак согласия.
– Вы дали какое-нибудь поручение Диню? – спросил его Лэнсдейл.
– Да, я поручил ему кое-что. Учитывая то обстоятельство, что он только начинает сотрудничать с нами, я дал ему такие поручения, на которых его можно хорошенько проверить. Он не должен знать ни одной более или менее важной детали нашей деятельности. – Дьем повернулся к шкафу, открыл его, взял кошелёк Фан Тхук Диня. – Динь рассказал мне о «пропаже», – продолжал он. – Ваши люди хорошо сработали. Он даже не знает, где и в какое время исчез его кошелёк, по правильно перечислил все предметы, лежавшие в нём. Прошу вас, полковник, вернуть ему «пропажу».
– Вечером я позвоню в полицию и попрошу их сообщить Диню о находке, – сказал Лэнсдейл, принимая кошелёк.
– Вы отдадите ему всё содержимое кошелька?
– О, господи, Дьем, о чём вы спрашиваете?! – удивлённо улыбнулся Лэнсдейл.
– Верните ему всё, за исключением долларов, так будет более естественно.
– Когда этот парень поедет во Вьетнам? – спросил Лэнсдейл.
– Он планирует отъезд на завтра, – ответил Дьем.
– На первое время надо будет приставить к нему нашего человека. Таков уж наш принцип, – заметил Лэнсдейл.
– Кого вы намерены послать?
– Мне думается, – ответил Лэнсдейл после некоторого размышления, – что к Фан Тхук Диню не следует приставлять человека, который уже работает во Вьетнаме, потому что этих людей органы французской разведки хорошо знают. Я намерен послать человека, которого ни Динь, ни французская разведка не знают. Я хочу предложить Фам Cyaн Фонгу тайно вернуться во Вьетнам и продолжать наблюдение за Фан Тхук Динем.
