Текст книги "Фантом"

Автор книги: Дамьян Шандор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Ожидание было тяжким. Остапенко, правда, время от времени сидела на ступеньке или прямо на полу возле двери (благо в сумке нашелся тоненький шейный платок), но подолгу этого делать было нельзя – очень уж хорошо чувствовался бетонный холод. Остальное время Катя просто стояла, поначалу она прохаживалась по площадке, но быстро поняла, что так сильнее устанет. Где-то ближе к двенадцати она начала всерьез нервничать, надежда на приход Владимира таяла на глазах и Катя начала прикидывать, как же ей переждать ночь. Использовать зелье соблазна на ком-то еще было опасно, Владимир был хотя бы адекватен, она знала это из его характеристики, такой уверенности в его соседях у нее не было. Тем более, даже адекватный человек от этого зелья мог потерять голову, а если нарваться на кого-то склонного к грубости – вероятность изнасилования будет очень велика. В итоге девушка решила подождать еще полчаса, а затем постучать в дверь напротив и сразу использовать баллончик с пеленой. Но полчаса ей ждать не пришлось, минут через десять на лестничной площадке появился-таки Владимир…

– Если честно, мне даже негде переночевать, пожалуйста, помогите мне, – Катя сделала искренне умоляющее лицо.

Вова пытался определиться, верит он девушке или нет. С одной стороны, очень странно, что его бывшая возлюбленная, с которой они расстались далеко не друзьями, посылает свою подругу переночевать именно к нему. Он бы своего друга к Свете точно не отправил. Но с другой стороны, может он чего-то не понимает в женщинах… к тому же этот дурманящий запах, исходящий от прекрасной незнакомки… Ладно, будь что будет.

– Ну хорошо, не оставлять же вас на улице в такую погоду. Долго вы меня здесь ждете?

– Часа три, наверное, – соврала Остапенко, от души у нее отлегло, по крайней мере, она уже попала в квартиру, и это – первый успех в операции.

Вова открыл ключом двери и впустил гостью внутрь. При этом он физически ощутил движение мимо себя таинственного запаха. При максимальном приближении Кати этот аромат мягко обволок все его тело и вызвал неожиданное непроизвольное движение в области мужского достоинства. Вова почувствовал себя крайне неловко. Заходя в квартиру и включая свет в коридоре, он постарался отвлечься на что-нибудь. В памяти всплыл последний скандал со Светой. Это не сняло возбуждение, но хотя бы остановило процесс. Катя, тем временем, наклонилась и быстро разулась. Она помнила, что в Украине принято снимать обувь, заходя в дом или квартиру, тем более в такую погоду. Однако стоило девушке выпрямиться, как запах снова стал сильнее, и все неприятные воспоминания в мозгу Вовы тут же развеялись, мужчина снова почувствовал нарастание возбуждения. При чем возбуждение становилось не только физическим, но и эмоциональным. Катя сняла легкую куртку, и он буквально не смог оторвать взгляд от ее тела одетого в обтягивающие светлые джинсы и тонкую, хорошо подчеркивающую немалую грудь голубую футболку.

– Проходите, располагайтесь, – пытаясь сориентироваться в сложившейся ситуации, выдавил он из себя.

– Да, спасибо, – Катя уверенно прошла в ванную, чтобы помыть руки.

– Нужно что-то делать, – судорожно думал Вова, разуваясь, – надо как-то успокоиться.

Раздевшись, он подождал, пока освободится ванная и занял место девушки, когда та прошла в зал. Помыв руки, он подождал, пока вода в кране станет ледяной и начал умывать лицо, несколько порций отрезвляющей жидкости отправились на затылок. Он даже не заметил, когда так разгорячился, ведь заходя в подъезд, несколько минут назад, он чувствовал себя смертельно замерзшим. Наконец немного успокоившись, он попытался собраться с мыслями. Не смотря на жар в голове, он понимал, что сильно переохладился и устал, наверняка то же испытывала и гостья. Им просто необходимо было принять горячую ванну и выпить чая или кофе, опять же горячего (ужинать было уже поздновато). И Вова, окончательно совладав с собой, принялся выполнять задуманное. Закрыв ванную пробкой, он повернул ручку крана и добавил в дымящуюся струю воды жидкую пену. Затем он зашел в зал, желая поинтересоваться, что будет пить его неожиданная гостья, и застал Катю скромно сидящей в углу дивана. Подходить Вова не стал, опасаясь снова услышать таинственный запах, а просто спросил на счет напитка. Гостья с радостью вызвалась сама приготовить кофе, пока хозяин будет хлопотать в ванной.

Уже через пять минут ванная была наполнена, и Вова отправил Остапенко расслабляться первой. На кухне уже все было готово. На столе стояли чашки с насыпанным сахаром, тарелка с нарезанными колбасой и сыром, мармелад и конфеты, оставленные им вчера на холодильнике. Кофеварка отсчитывала последние капли бодрящего напитка. Вова подивился тому, как гостья умеет орудовать на чужой кухне.

Катя, тем временем, блаженно погрузилась в горячую воду укрытую невесомым облаком душистой пены. От нее, конечно, не укрылось волнение и неловкость хозяина квартиры. Это было вполне естественно, действовало зелье соблазна. Но сейчас она думала о том, что заветный запах, пожалуй, нужно смыть. Неизвестно сколько еще мужчина сможет себя сдерживать и какая еще неловкая ситуация может возникнуть. Опять же, Кате не было известно, сколько времени у Вовы не было женщины, а сексуальный голод многократно усиливал действие зелья, ситуация могла стать опасной для нее. В квартиру она уже попала, в легенду Кравецкий поверил (хотя опять-таки во многом благодаря запаху), так что соблазнять его уже не было никакой необходимости, по крайней мере, сегодня. Выходя из ванной в своей старой одежде, Катя, на всякий случай, все-таки положила в карман баллончик с пеленой. Далее водными процедурами занялся Вова, в процессе которых, перед тем, как снова наполнить ванну горячей водой, он спешно принял практически ледяной душ, чтобы хоть немного успокоиться.

Наконец пришло время пить чай. После принятия ванны и у девушки, и у мужчины усталость почти прошла, но на ее место пришли разморенность и сонливость. Вова заметил, что абрикосовый запах почти пропал, и он был этим вполне доволен. Возникло неловкое молчание, которое он поспешил нарушить:

– Вы уж меня простите, Катя, что я не очень разговорчивый. Меня что-то сильно разморило, и спать ужасно хочется.

– Да ничего страшного, – махнула рукой Остапенко, –  я, честно говоря, сама такая же. Скажите, вам завтра, вернее уже сегодня утром, нужно на работу ехать?

– Ну, вообще-то нет, я сейчас в отпуске, а что?

– Ничего, – невинно улыбнулась девушка, – просто хотела узнать высплюсь я или нет. Я сейчас в командировке и рано вставать мне совсем не обязательно. Могу я у вас немного отоспаться, или у вас какие-то планы на утро? – Катя была рада отпуску Кравецкого (удачный поворот событий), теперь можно было перенести разговор о том, что он в опасности на утро, когда мозги будут варить лучше.

– Да нет, никаких планов у меня нет, можем спать сколько захотим. Предстоящий день у меня вообще полностью свободен.

Вове вдруг захотелось, чтобы гостья не покидала его и утром. Это было странное чувство, как будто с появлением Кати в его квартире стало теплее и уютнее. Он подумал, что, наверное, уже устал от одиночества. За время чаепития он успел приглядеться к девушке: нежная на вид кожа была очень светлой, большие зеленые глаза горели живым и ласковым светом, светлые густые волосы ниспадали до плеч и немного ниже, губы под маленьким ровным носом были не полными, но и не тонкими. Кроме того, Вова также отметил симпатичную грудь где-то третьего размера и маленькие нежные почти детские ладони. Казалось, что последние несколько месяцев он прожил в какой-то внутренней темноте, ничего не желая, никого и ничего не видя. Сейчас же нежная красота, которой струился весь образ девушки, заставила его невольно любоваться.

– Спасибо вам огромное за гостеприимство! Если бы не вы, даже не знаю, что бы я делала сейчас, – гостья благодарно улыбалась.

– Да ну! Не за что! Ваша компания мне очень приятна, я рад нашему знакомству, каким бы странным оно ни было, – усмехнулся хозяин квартиры.

– Взаимно! – Катя еще больше заулыбалась. Ее радовало, что отношения, похоже, налаживаются без всякого зелья.

Молодые люди начали болтать о всяких мелочах, незаметно выспрашивая друг у друга подробности о прошлом и настоящем личной жизни. Вова узнал, что его гостья родилась и жила некоторое время в Донецке, потом переехала и сейчас обитает в Москве, где имеет интересную творческую работу, которая предполагает время от времени заграничные командировки. Подробности Катя, конечно, рассказывать не стала, а Вова решил, что ему это пока и не нужно. Кроме того, он узнал, что живет девушка одна, так как возлюбленного сейчас не имеет. Катя, в свою очередь, узнала, что Кравецкий всю свою жизнь прожил здесь в Макеевке, где, собственно, и родился. Правда высшее образование он получил в Донецке и работу нашел там же, поэтому с 18 лет большую часть своего времени проводит именно в том городе. Кроме того Вова поведал гостье, что последние полгода живет один, немало удивившись ее вопросу на эту тему, так как считал, что его бывшая уж точно должна была рассказать своей подруге об отношениях с ним. Но потом он сообразил, что с момента разрыва не общался со Светланой, и за это время, по мнению последней, вполне мог найти себе новую любовь. Так, незаметно, за непринужденным разговором, с вкраплениями «на грани интимного», стрелка кухонных часов доползла до двух часов ночи, собеседники все чаще зевали. Наконец было решено, что нужно все-таки лечь спать. Вова, не смотря на попытки гостьи занять место в зале, чтобы не смущать хозяина, настоял, чтобы Катя легла в спальне, а он – в зале. Сон пришел к обоим почти моментально, с той лишь разницей, что Катя погрузилась в теплое приятное забытье, а Вову накрыло странное беспокойное видение столь натуральное, что казалось реальным.

3

Воздух был приятно теплым. Вова шел по огромному дворцу. Потолок был настолько высок, что казалось, подпирал небо. Это был огромный стеклянный купол с решетчатым скелетом. Должно быть, каждый человек здесь чувствовал себя маленькой букашкой. Вова двигался по красной дорожке лежащей прямо по центру зала. Периметр здания, судя по всему, представлял собой не квадрат, а круг. По крайней мере, колонны, подпиравшие купол и заменявшие стены, были расположены по кругу. По обеим сторонам дорожки буйствовал огромный причудливый сад. Он тянулся до условных стен, а это было не меньше километра в радиусе. Если это и был обман зрения, то архитектор постарался на славу – дворец действительно казался чудовищно огромным, как в ширину, так и в высоту. Но самым завораживающим было то, что сад, казалось, продолжался и за колоннами. Он был по-настоящему бескрайним. Через купол Вова рассмотрел, что над зданием возвышаются четыре огромных башни, основаниями уходящие в «тело» дворца. Колонны, или стены – это уж как кому угодно, примыкали к обеим сторонам каждого из оснований. То есть эти башни, как и колонны, так же служили опорой для купола, только возвышались еще выше. На каждой башне «сидела» надстройка в виде эллипса без всяких окон или дверей. Основания двух громадин соединяла та самая дорожка, по которой шел Вова. А вернее, она соединяла не основания, а двери, расположенные в них. Другие две башни соединяла такая же дорожка, расположенная перпендикулярно к первой и пересекающая ее посередине.. Мягкий ковер, лежащий под ногами, полностью заглушал шаги. Рядом с Вовой могли бы идти еще человек десять, при этом, абсолютно не издавая звук шагов. Из сада слышался легкий монотонный шум. Вова остановился. Ему, вдруг, перехотелось идти к дверям, и он шагнул в чащу. Продвигаться было тяжеловато – заросли были густые, хотя и явно ухоженные. Таких деревьев и кустов он никогда не видел. Это были те же серые или коричневые стволы, зеленая листва, мелкие красные и черные ягоды на кустах – но всё выглядело как-то не так. Тут и там попадались темные гроздья похожие на виноград, растущие, тем не менее, на ветках массивных деревьев, ягоды на кустах в форме мелких звездочек или тонких косичек, трава похожая на пучки кленовых листьев, растущих прямо из земли. Все законы природы были выдержаны, но так, будто эволюция в этом саду шла своим путем. Вова решил двигаться к колоннам, чтобы обойти их и выйти из дворца. Среди всего этого странного разнообразия время от времени попадались маленькие полянки с резными деревянными лавочками. Возле лавочек обязательно располагались или маленькие бассейны с чем-то похожим на кувшинки, или шумные двух– и трехъярусные фонтаны. Там же неизменно стояло или сидело несколько хрустальных статуй в полный рост человека. Вова шел довольно долго, пока не подошел, наконец, к одной из колонн. Деревья, казалось, обступали её со всех сторон. Но, попытавшись обойти её, он понял всю простоту и  гениальность строительной мысли: стены у этого здания всё-таки были, они представляли собой огромные зеркала, разделенные теми самыми колоннами. Зеркала стояли под специальным наклоном и давали такое отражение, будто сад проходит сквозь них и тянется до бесконечности.

Вова дотронулся до зеркала рукой, чтобы тактильно убедиться в его существовании, а затем двинулся обратно, нужно было вернуться на дорожку и попытаться войти в одну из башен. Он вышел из зарослей на очередную поляну, но тут же шагнул обратно. На лавочке, рядом с хрустальным человеком, сидели две реальные живые особы спиной к нему. Один из живых людей был одет в серебристый плащ с капюшоном, накинутым на голову. Другой сидел, полуобернувшись к нему. Одежда его была обычная, только немного странного фасона. Володя припал к стволу дерева и начал вслушиваться. Дальний шум фонтанов мешал, но уши, попривыкнув, начали улавливать чужой разговор. Сначала речь показалась Вове абсолютно незнакомой, но по мере того, как он вслушивался, она как будто преобразилась и стала вполне понятной.

Полуобернувшийся был явно обеспокоен:

– Вы понимаете, что они хотят убить вас!

Голос человека в плаще звучал глухо, но четко:

– Пусть попытаются, а в принципе это уже неважно.

– Но хозяин, они сейчас сильны. У них есть свои представители в парламенте, в правительстве, в суде, они обложили вас со всех сторон!

– Я тебе уже много раз говорил, не называй меня так, ты не раб, ты на меня работаешь, и волен в любой момент уйти.

– Простите, хо…, простите, шеф. Трудно избавиться от привычки.

– Ладно, постарайся. И не волнуйся, пусть думают, что контролируют ситуацию, мне так и нужно.

– Скажите, шеф, а шансов все остановить совсем не осталось?

Человек в плаще замолчал. Капюшон медленно наполовину обернулся, и у Вовы похолодело сердце, ему вдруг показалось, что его обнаружили. Наступила долгая тягучая пауза. Кравецкий слышал каждый удар своего сердца. Эти удары заглушали даже шум фонтанов. Наконец капюшон снова отвернулся:

– Один шанс еще есть, хотя я уже запустил процесс, но пока могу погасить его и, так сказать, минимизировать последствия: нужно, чтобы на выборах победил Кхат Маил, он единственный, кто может попытаться изменить расстановку сил. Но он в большой опасности. Велика вероятность, что его уберут. Больше такой сильной фигуры в оппозиции нет, так что делать из него икону власть не побоится, воспользоваться ею будет просто некому. Если это случится, ждать больше не будет смысла. Судьба цивилизации будет решена. Так что действовать буду сразу после поражения или убийства Маила. Я знаю, Пхиратос, ты боишься, – человек в плаще положил руку на плечо собеседника: – И не столько за себя, сколько за детей, но поверь мне, вы будете спасены, я сдержу свое слово.

– Я верю вам!

– Вот и отлично! А сейчас отправляйся домой и отдохни, на сегодня заданий больше не будет.

– А вы?

– Я посижу здесь немного, подумаю. В этом саду всегда хорошо думается.

Пхиратос встал со скамьи, попрощался с шефом и ушел. Вова некоторое время ждал, прошло, наверное, минут пять. Человек на скамье был абсолютно неподвижен. Можно было подумать, что он вообще заснул.

– Выходите, я знаю, что вы здесь, – Кравецкий вздрогнул от неожиданности, это говорил человек в плаще. Как же он его обнаружил? Что теперь делать?

Но больше Вове не пришлось задавать себе вопросы, из зарослей сада на противоположной стороне от скамьи вышли по очереди четыре человека. Теперь было понятно, что взволновавшая его реплика была обращена не к нему.

Человек в плаще медленно встал.

– Не двигайся, Фантом, мы не из тех, кто будет вести с тобой переговоры, – главарь четверки старался говорить уверенно и грозно, но в голосе чувствовались нотки страха.

– И что же вы сделаете? – голос человека в плаще наоборот звучал очень спокойно.

– Нам поручено доставить тебя к нашему руководителю, но если ты попытаешься сопротивляться, нам разрешено убить тебя.

– Ну что ж, жаль вас расстраивать, но я никуда не собираюсь с вами идти.

Люди из четверки неуверенно переглянулись. Двое из них достали странные аппараты и направили их на человека в плаще (похоже это было какое-то оружие), еще двое, в том числе главарь, направились прямиком к нему.

– Не глупи, и тогда никто не пострадает…

Это было последнее, что сказал в своей жизни главарь нападавших. Далее все происходило перед глазами Вовы как в замедленной съемке.

Фигура человека в плаще стала наполовину прозрачной, похожей на призрака. В течение доли секунды он переместился за спины тех, кто стоял с оружием. При этом пронесся он прямиком сквозь главаря нападавших. Главарь тут же упал на колени, тело его на глазах почернело, обуглилось и безжизненно рухнуло вперед. Призрак схватил сзади за руки одного человека с оружием и направил его на второго, нападавшие выстрелили друг в друга. Вспыхнули два слегка искривленных красных луча и оба стрелявших отлетели друг от друга. Один упал почти не поврежденный, лишь в районе груди дымился маленький участок обгоревшей одежды, тем не менее, он был мертв. Повреждения второго нападавшего с оружием были намного значительнее, отлетая в момент выстрела, его тело прошло сквозь призрака и упало уже почти полностью обуглившееся. Последний уцелевший попытался выхватить свое оружие, но не успел, в течение следующей секунды призрак оказался прямо перед ним и крепко схватил его за руки, тело несчастного стало чернеть прямо на глазах. Через секунду призрак, к этому моменту снова обретший плотность и ставший человеком в плаще, отпустил дымящееся тело, и оно рухнуло у его ног.

С момента начала стычки прошло не больше пяти секунд. Вова не был ошарашен или испуган. Он просто не успел каким-либо образом отреагировать. Он стоял, прижавшись к дереву и пытался осмыслить увиденное. Человек в плаще, тем временем, медленно подошел к его укрытию. Вот теперь сердце Кравецкого похолодело, он замер и попытался не дышать. Холодок от сердца перекочевал в желудок, а оттуда в руки и ноги. Вова попытался максимально сгруппироваться. У дерева был толстый ствол, который должен был полностью скрыть за собой свидетеля убийств, но страх давал о себе знать.

Человек в плаще, тем временем, поднял что-то с земли возле дерева, молча повернулся в сторону и, не спеша, пошел прочь. Вова испытал огромное облегчение. Страх начал отступать, но время, когда опасный незнакомец удалялся на безопасное расстояние, показалось бесконечно долгим. Наконец Кравецкий решил, что больше ему ничто не угрожает, осторожно вышел из-за дерева и шагнул вперед.

Тут же всё вокруг изменилось. Он находился посреди оживленной городской улицы. По тротуарам двигалось огромное количество людей. Мужчины были одеты очень пестро, в яркие цвета, головы многих были побриты наголо. Женщины были либо почти полностью раздеты, либо одеты в абсолютно прозрачные костюмы или платья, волосы у них были самых разных цветов. Но самое главное, что Вова заметил не сразу, почти все люди были очень красивы, нигде не было видно ни одного страшного или просто несимпатичного лица. Тротуары по обе стороны дороги были очень высокие отгороженные от проезжей части металлическим забором в половину человеческого роста. Прорезь дороги же уходила в глубину метра на четыре, причудливые автомобили двигались по ней с бешенной скоростью, но видно их было только при подходе к ограде. Тротуары соединялись между собой широкими аркообразными мостами. Дома вокруг были очень высокие, самые низкие строения насчитывали не менее пятидесяти этажей. Все они были в основании не квадратные или прямоугольные, а круглые или овальные и покрыты сверху до низа зеркальным стеклом. Наверное, благодаря этому (а может чему-то другому) улица была залита солнечным светом, не смотря на такое количество небоскребов. Вова заметил в стороне небольшой проулок и протиснулся туда, ему хотелось получше рассмотреть этот причудливый и величественный город. На протяжении всей улицы между домами располагались рекламные щиты. Присмотревшись, он понял, что на самом деле это вовсе не щиты, а голографические полупрозрачные экраны, реклама на которых периодически менялась. На ближайшем таком экране он увидел что-то вроде объявления, написанного странными непонятными буквами, которые через секунду преобразились в кириллицу. Текст гласил: «После трагического убийства господина Кхата Маила, совершенного одним из его рабов из мести, парламент утвердил план деинтиллектуализации всего поголовья рабов, также эта процедура утверждена как обязательная при рождении каждого нового раба».

Как только Вова прочитал это, он ощутил, что земля ушла из-под ног. Все вокруг затряслось, люди начали кричать, в толпе поднялась паника. Между тротуарами послышались звуки тормозов и ударов с металлическим треском. Небоскребы, в переулке которых он стоял, стали производить странный скрежет, стекла на них как будто пришли в движение, стало ясно, что оба здания шатаются. Кравецкий упал на асфальт, его объял животный страх, какого он еще никогда не испытывал, он закрыл лицо руками и перевернулся. И вдруг все прекратилось, а Вова ощутил, что лежит не на твердом жестком асфальте, а на мягкой траве. Он открыл глаза – под ним действительно была сочная зеленая трава, тело обдувал свежий прохладный ветерок.

Подняв голову, он обнаружил, что лежит на покатой вершине какой-то горы. Вершина представляла собой почти ровную площадку размером примерно в сто пятьдесят квадратных метров, за спиной у Вовы находилось какое-то небольшое двухэтажное здание, что-то вроде обсерватории, слева вдалеке располагались еще две горы побольше, а вокруг были разбросаны маленькие зеленые холмы. Впереди виднелось море или океан, а между ним и тремя пиками лежала большая долина, на которой расположился огромный величественный город, всеми своими небоскребами стремящийся высоко в небо. Вова понял, что это тот самый город, где он только что был. Сквозь легкий гул ветра уши уловили крики людей и множество повторяющихся сигналов, которые, как он понял, были сиреной. Мужчина попытался встать, но тут последовал следующий удар стихии. Все вокруг затряслось с такой силой, что мозг начал терять ориентацию в пространстве, перед глазами все дергалось и кружилось. До сознания доходили лишь отрывки того, что наблюдали глаза: небоскребы в городе начали падать друг на друга, улицы заволакивало облаком темно-серой пыли. Далее послышался еще более страшный скрежет и грохот, гора слева в течение нескольких секунд просто провалилась под землю, точнее в огромный разлом, который черной молнией быстро расползался в стороны. В течение следующих десяти секунд разлом дополз до побережья, поглотив по дороге половину города. В ужасающую пропасть, выбрасывая оттуда клубы горячего пара, полились тонны воды. От разлома в обе стороны пошли десятки новых ответвлений, поглощая новые пространства. Вова испытал ощущение свободного падения, хотя тело оставалось лежать на траве. Посмотрев в сторону океана, он понял, что происходит. На протяжении всей береговой линии вода огромной массой хлынула на берег, и это было не цунами. Он каким-то образом осознал, что вода наступает не потому, что поднялся уровень океана, а потому, что проседает уровень почвы. Вся суша, что была доступна зрению, погружалась в океан.

Очередная трещина от основного разлома опоясала гору, на вершине которой находился Вова, и ощущение свободного падения резко усилилось, тело начало тянуть влево, гора со страшным грохотом сползала в пропасть, из рук мужчины выскользнули пучки травы и он покатился кубарем…

Пробуждение было болезненным, Вова упал с дивана на пол и сильно стукнулся рукой и головой. Он был весь мокрый. Над ним склонилась перепуганная Катя.

– Что случилось?

– Не знаю, – рассеянно проговорил Вова, он никак не мог прийти в себя, как бывает, когда сон резко прерывается, – похоже, я упал.

– Ты меня напугал, – девушка, казалось, действительно была слегка напугана, – сначала я проснулась от каких-то странных стонов, а потом услышала грохот, я уж подумала, что на нас напали.

– Да кто на нас нападет-то, в такую погоду все воры по домам сидят, – Вова только сейчас начал более-менее соображать и до его сознания, наконец, дошло, что из одежды на Кате только белоснежный кружевной бюстгальтер и такие же белоснежные невесомые трусики, – но ты извини, что я тебя напугал.

Повисла неожиданная пауза, Катя тоже осознала всю пикантность положения, теперь неожиданный переход на «ты» казался сущим пустяком. Она попыталась каким-то образом сгруппироваться, чтобы хоть немного прикрыть себя. Промелькнула мысль резко встать и убежать, но это было бы, конечно, ребячеством. Ситуация была крайне неловкая, тем более, что Вова откровенно разглядывал Катю, но в итоге он же и помог из нее выйти.

– Извини, пожалуйста, – Вова отвел взгляд в сторону и еще раз потер ушибленную руку, – грех не полюбоваться такой красотой.

Этот непринужденный комплимент сразу разрядил обстановку, девушка расслабилась и улыбнулась:

– Да ничего страшного, любоваться не запрещено, – она символически помогла Кравецкому встать, – но я пойду все-таки оденусь.

– Давай я дам тебе какую-нибудь футболку, она тебе по длине как раз будет как платье.

– Давай, надо было сразу тебя об этом попросить.

Девушка направилась в спальню, Вова последовал за ней, не упустив возможность рассмотреть ее сзади.

Мужчина выдал гостье одну из своих футболок, которую она тут же и одела. Подождав пока девушка ляжет в кровать, он пошел в зал, оделся и направился на кухню, спать ему больше не хотелось, нужно было сделать себе кофе. Стрелки на часах показывали половину седьмого утра. Заправив и включив кофеварку, он насыпал в чашку сахар. На кухню вошла Катя.

– А можно и мне кофе?

– Можно, конечно, я думал, ты еще поспишь, – Вова достал вторую чашку.

– Решила составить тебе компанию.

Девушка подошла к окну и сладко потянулась, город был объят утренними сумерками. Дождь прекратился, все вокруг окутал пуховый голубоватого цвета туман, листья на деревьях были покрыты прозрачными бусинками, вся зелень за окном выглядела необычайно сочной и насыщенной.

– Ух ты, красиво-то как!

Вова подошел к окну, слегка наклонился и через плечо Кати окинул взглядом окрестность. Дворники уже успели поработать, все дорожки были почищены, а сбитые вчерашним ливнем листья сметены в небольшие аккуратные кучки. Рассматривая дорожку под окном, мужчина подался немного вперед и, не рассчитав, слегка прижался к своей гостье. Девушка вздрогнула, полуобернулась и подняла на него глаза, их взгляды встретились. Катя ожидала увидеть возбуждение и желание или, наоборот, испуг и неловкость, но ничего такого в глазах Вовы не было. Сейчас она, наконец, могла внимательно рассмотреть два глубоких темных омута. Легкая усталость, неподдельный интерес и какое-то странное притягивающее тепло были в этих глазах, смотреть в них было легко и комфортно. Девушке, вдруг, захотелось сильнее прижаться к этому спокойному и уверенному мужчине, оказаться в его объятиях…

Но тут же в ее голове заговорило опасливое осторожное сознание: «остынь, девочка, ты знаешь его несколько часов, и к тому же это твое первое задание, не провались». И Катя, на какую-то долю секунды задержав свой взгляд на губах молодого человека, отвернулась. Вова поспешил отойти от гостьи. Кофеварка как раз вовремя закончила свою работу, и он стал разливать в чашки ароматный черный напиток. Остапенко тоже постаралась сделать вид, что ничего не произошло. Усевшись за стол и сделав первый глоток, она решила вернуться к тому, что недавно произошло.

– Тебе, наверное, какой-то кошмар приснился? Ты был весь мокрый, когда упал.

– Да ты знаешь, не могу сказать, что кошмар, по крайней мере, не в классическом жанре страшных снов. Было похоже на какой-то фильм-катастрофу. Самое удивительное, что я запомнил каждую деталь, хотя обычно я очень быстро забываю сны.

И Вова пересказал девушке все подробности недавнего сновидения, включая даже имена. Катя была ошарашена. Не содержанием сна, конечно, чего только не привидится после просмотренного триллера, например, или фильма ужасов. Ее крайне озадачило имя, прозвучавшее из уст Вовы: Фантом – она знала это имя. Оно-то собственно и было основой борьбы ситров и калумов, последние его защищали, а первые – старались как-то остановить. Остапенко постаралась успокоиться и выстроить причинно-следственную связь. Выходило, что Кравецкий – действительно не случайный человек, и совсем не просто так им заинтересовались калумы. Такого совпадения просто не могло быть, тем более что пересказанный сон явно отображал гибель одной из цивилизаций, погубленных Фантомом. Но кто же тогда этот человек, какая роль отведена ему в этой игре? Поэтому, видимо, Сеняев и хотел, чтобы Катя постаралась выяснить побольше у Кравецкого, войдя с ним в контакт? Но главная проблема была сейчас не в этом. Рассказывать Вове всю историю Фантома она пока не хотела, слишком уж нереально звучало бы все это вот так, сразу. Нужно было как-то подготовить его к истории борьбы орденов. Но при этом отпускать его сейчас одного и без специальной защиты было бы ошибкой. Так что после недолгих раздумий Катя решила пойти в наступление (но осторожно, выдавая информацию порционно).

– Ты знаешь, я должна тебе кое-что рассказать, только, пожалуйста, пообещай не делать поспешных выводов.

Вова удивился резким изменениям, произошедшим с девушкой после рассказанного им сна. Он-то думал просто позабавить ее, чего только не бывает. Но Катя, вдруг, изменилась в лице, стала серьезней и сосредоточенней.

– Ну, давай, рассказывай, – согласился мужчина.

– На самом деле я не знаю Светлану, твою бывшую девушку, и оказалась я вчера ночью здесь совсем не случайно. Я действительно нахожусь в рабочей командировке, ты – как раз и есть цель моего задания.