Текст книги "Птичка для дракона. Улететь и спасти(сь) (СИ)"

Автор книги: Дамина Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 21

Дааль ввёл меня в кабинет главы квизари, попросил сесть за стол, а сам запер дверь ключом, который ему отдал Хаарвен. Волнуясь, я сжимала и разжимала пальцы, ёрзая на сиденье, похожем на тюфяк, обтянутый золотистым шёлком. И разглядывала стоявший передо мной буквенный артефакт – белую пластину с тремя разноцветными камушками. Рядом лежала стопка вовсе не пергаментов, а чего-то гораздо тоньше и белее, что называлось, как любезно пояснил мне Дааль, «бумага».

– Тэсианское изобретение. Но со всем этим вы познакомитесь позже, – он придвинул второе сиденье и устроился напротив меня. Вынув из левого рукава медальон с изображением серенькой паутины, Дааль положил его на стол. – Сейчас у нас другая задача. Но я смотрю, Феолике, вы напряжены. Расслабьтесь, пожалуйста, – он говорил мягким, обволакивающим голосом и смотрел на меня с сочувствием. – Иначе я не смогу надолго задержаться в вашей памяти. А нам ведь предстоит путешествие в тот день, когда вы, согласно общепринятой версии, чуть не превратили Синситу из рода Хеннет в муравья.

– И убила слугу, – тускло пробормотала я.

– Совершенно верно. Как я слышал, вы ничего из этого не помните?

Я безмолвно покачала головой.

– Очень удобно для Сандрены из рода Тэрль, – взгляд моего собеседника сделался немного отрешённым. – Вы знаете, она ведь ненавидит род Ари не просто так. Её отец погиб при загадочных обстоятельствах, и были все основания подозревать, что к этому причастны Ари, с которыми он конфликтовал по своим причинам. Но подозрения – это ещё не доказательства. Семья Ари всегда превосходно умела прятать концы в воду.

– И, не имея возможности отомстить им, Сандрена отыгрывалась на мне?

– Не исключено. Если вы ещё и кого-то по малолетству превратили… О, тогда она пришла в восторг оттого, что может сковать вашу магию, Феолике, и обращаться с вами, как с прислугой! – Говоря это, Дааль снял перчатки и положил на стол рядом с медальоном. – Но я уверен, что всё было совсем не так, как говорит Сандрена. Видите ли, я давно её знаю, – на его лице появилось знакомое выражение брезгливости, – и могу поклясться, что доверия не заслуживает ни она сама, ни её семейство… Ладно, не будем отвлекаться на разговоры, Феолике. Скажите, вы доверяете мне?

В его ясных, спокойных глазах я увидела своё отражение – измученная, лохматая, в платье, похожем на рваную серую тряпку.

– Конечно, вы же мой защитник! Просто… немного боюсь, в моей голове ещё никто не копался… ну, до вас…

При этих словах Дааль как-то странно посмотрел на меня:

– Уверены?

Я энергично закивала. Если б хоть раз Сандрена, её муж или дети залезли мне в голову, я бы это запомнила. Да и не было ни у кого из них такого сильного дара! Сандрена вечно жаловалась на свои посредственные способности!

– Поговорим об этом позже. Скажу только, что больно я вам не сделаю, – Дааль отеческим жестом погладил меня по плечу. – Правда, должен предупредить, что вы увидите меня… в непривычном облике.

– Это эксперимент, да? Вы используете какой-то новый метод? – Я глубоко вздохнула, заметив его воодушевление и нетерпение. Ответом мне была лучезарная улыбка:

– Да, но не бойтесь, Феолике. Я, как всегда, обречён на успех. Закройте глаза и думайте о чём-то хорошем, договорились?

С этими словами Дааль положил одну руку на раскрытый медальон, а другую поднял ладонью вверх. Его длинные гибкие пальцы засветились белым светом.

– Ладно, – зажмурив веки, я представила, как мы с Вильгерном гуляем где-нибудь поблизости от академии, в окружении летних роз и багряной сайлезии, а потом целуемся – долго, жарко, забыв обо всём дурном, что было… Вдруг чья-то ладонь прижалась к моему лбу, и я погрузилась в забвение.

А вынырнув из него, огляделась и потеряла дар речи.

Я стояла в обширной круглой комнате, где почти всё пространство вокруг меня занимали тонкие сияющие нити. Они были так переплетены друг с другом, что напоминали невероятную волшебную паутину. Неужели это и есть кладовая моей памяти?!

– Феолике, – произнёс чей-то знакомый голос, и, обернувшись, я чуть не подскочила до потолка.

Передо мной стоял крупный белоснежный пушистый паук, ещё более невероятный, чем эта паутина, потому что, во-первых, он разговаривал, а во-вторых, у него были синие глаза. И тут я сообразила, в чём дело.

– Это вы! Хорошо, что я не боюсь пауков, – вздохнула с облегчением. – Тем более, таких симпатичных.

– Рад, что моя задумка вам понравилась, – любезно откликнулся паук. – Но не будем терять времени, Феолике, и займёмся делом, – с этими словами он нажал лапкой на ближайшую нить. Та зазвенела, как струна, а в памяти воскресло сладко-горькое воспоминание о том, как я пробую свои слабые, едва подросшие драконьи крылышки. Я сообщила об этой картинке Даалю и не удержалась от вопроса:

– Здесь что же, все мои воспоминания?

– Ну что вы, Феолике! Только те, которые принадлежат вам в возрасте от двух до четырёх лет. То есть, основательно вами подзабытые. Остальные картинки из прошлого в других комнатах.

Я умолкла, мысленно изумляясь тому, как легко мы попали в нужную комнату. Интересно, а смог бы Дааль в образе паука соткать новое воспоминание и вплести его в мою паутину? Если это возможно, то насколько же опасные у него умения! Хорошо, что сейчас он на стороне справедливости.

– Вот были бы ваши воспоминания расположены не хаотично, а в хронологическом порядке! – Дааль примерился к новой нити, и я отвлеклась от своих размышлений. – Тогда бы мы быстрее нашли то, что нужно.

Передо мной вспыхнул солнечный день, в котором я пыталась превратить деревянную лошадку, подаренную мне стариком Реоном, в настоящую. Отгоняя от себя картинку, я нерешительно проговорила вслух:

– Благородный Дааль… что, если здесь есть порядок? Не по дням или неделям, а… по эмоциям?

– То есть, хорошие, приятные воспоминания – здесь, а плохие – там? – заинтересовался паук. – Давайте проверим!

Он легко и осторожно влез на паутину и, почти невесомо перебирая мохнатыми изогнутыми лапками, перебрался на самую середину. Здесь Дааль нажал на светящуюся нить, которая тянулась к самому потолку, и я чуть не вскрикнула. Вместе с воспоминанием на меня нахлынули горячие эмоции рыдающей, глубоко несчастной трёхлетней девочки.

– Я… я вижу себя с опаловыми браслетами на ногах… Мне ужасно хочется попробовать свою магию, я не могу, и мне больно! Сначала было так больно, а потом я привыкла, – из глаз потекли слёзы.

– Значит, мы уже близко. Простите, Феолике, но я должен проверить все окружающие нити. Соберитесь с силами. Хорошо?

Не в силах отвечать, лишь кивнула.

Меня засыпало воспоминаниями о том, как издевались надо мной Сандрена и её дочь, а слуги, наоборот, жалели, особенно повар и его болезненная жена; как щипал и наставлял мне синяки Черлиэн… Но всё это было уже после того, как на меня надели браслеты. А вот инцидент, как выразился бы Хаарвен, с превращением Синситы в муравья никак не удавалось поймать. Как и смерть того слуги.

Наконец, Дааль, успевший сыграть целую музыкальную гамму на моей паутине, утомился и досадливо произнёс:

– Знаете, Феолике, я уверен, будто мы что-то упускаем. Присмотритесь к нитям, пожалуйста. И я присмотрюсь, подумаю, что же здесь не так.

Я вытерла лицо рукавом и сделала, как он просил. У меня промелькнула странная, но – кто знает? – может, и верная мысль, и, затаив дыхание, я посмотрела прямо в яркие глаза паука. Похоже, он пришёл к тому же выводу!

– Что, если она невидимая?! – вырвалось у нас в один голос, и мохнатые лапки замелькали, нацеливаясь в пустоту. Звон! Ещё звон! Нить возникла из ниоткуда и затрепетала – слабая, покрытая пылью. Мне в голову полилось воспоминание, в котором я решаю проследить за Синситой и, украдкой выскользнув из замка, спускаюсь на летающем ковре…

– Феолике! – ворвался в мои уши голос Дааля. – Нить могла стать невидимой лишь в одном варианте! Если кто-то намеренно постарался, чтобы вы никогда не вспомнили этот эпизод своей жизни… и не выдали что-то важное!

Значит… значит, в моей голове всё-таки копались! Я собралась с духом.

– Мы должны будем нырнуть туда? Как в море?

– Нет, – мягко отозвался Дааль, слезая с паутины, но не отпуская нить, которая тянулась следом за ним, привязанная к лапке. – Всего лишь развернём его и посмотрим, как будто всё это происходит сейчас, а мы с вами, Феолике – сторонние наблюдатели.

От белого паука заструился белый же свет, и в нём моя нить свернулась в кольцо. А затем превратилась в огромную движущуюся картинку.

– Что ж, – в голосе Дааля ясно прозвучало знакомое нетерпение, – приступим.

Глава 22

Я видела, как трёхлетняя Феолике, прижав к себе деревянную лошадку, спускается на землю и проворно сбегает с ковра. Синситы, за которой хотела проследить девочка, нигде не было видно. Но, похоже, та знала или догадывалась, где может скрываться младшая Хеннет, потому что без колебаний затопала ножками, обутыми в кожаные башмачки, в лес. Я заметила, что маленькую Феолике одели в хорошенькое, пусть и лишённое оборок или кружев жёлтое платьице. С ней ещё не начали дурно обращаться…

– Спасите! На помощь! – слабо донеслось из леса, и девочка остановилась в испуге. Однако тут же припустила ещё быстрее, сжимая в руках игрушку. Вероятно, узнала голос того, кто звал помочь ему.

Запыхавшись, маленькая Феолике появилась на цветущей поляне и застыла, прикрыв ладошкой рот. Точно так же, как застыла я, видя развернувшуюся передо мной жуткую картину. Да нет, не может быть!

Синсита – пятилетняя, но уже довольно высокая девочка, одетая в розовый шёлк, – стояла перед скорчившимся на земле человеком, направив на него руку. Я вдруг вспомнила, кто это был – садовник, ухаживавший за цветами до появления Бади. Несчастный исчез в серой дымке, а когда та рассеялась, стало видно, что он превратился в сухую веточку.

– Ой! – в ужасе пропищала маленькая Феолике, выронив лошадку. И хотела убежать, но её схватила вынырнувшая из-за высоких пайинусов Сандрена. Девочка кричала на весь лес, и моя бывшая госпожа яростно встряхнула её:

– Замолчи! Быстро замолчи, иначе я убью тебя!

– Мама, давай я её тоже превращу! – пронзительно крикнула Синсита. Только сейчас я, остолбеневшая, заметила, что на шее у неё висела знакомая цепочка из толстых звеньев.

– Нет. Не вздумай! Я и так жалею, что позволила тебе потренироваться, смотри, к чему это привело! – взвизгнула мать. Малышка Феолике плакала, что-то бессвязно лепеча, и, глядя на неё, Сандрена вдруг хитро улыбнулась:

– А может, и не всё так плохо. Феолике, – с наигранной ласковостью проговорила она, – не бойся, это не человек был, это иллюзия такая. Тебе просто показалось. Ну, посмотри мне в глаза. Посмотри…

Девочка, всхлипывая, подняла пепельноволосую голову… и от Сандрены так и потекло белое сияние. Залезть в голову взрослому дракону или драконессе можно было только с их разрешения, или обладая недюжинными способностями. Но проделать такое с ребёнком, не спрашивая, несравнимо проще, пусть и строго запрещалось по закону! И Сандрена смотрела на маленькую Феолике, не отрываясь, пока та не успокоилась. А затем аккуратно усадила её на траву.

– Зачем это, мама? – капризно спросила Синсита.

– Затем, что ты сейчас превратишь себя в муравья, – холодно проговорила моя бывшая госпожа, – а я позову твоего отца и стражников, чтобы они это засвидетельствовали. Потом ты примешь обратно человеческий облик и с плачем кинешься мне на шею. Скажешь, что это были чары Феолике, поняла?

– Поняла, – и мерзкая девчонка заулыбалась: – А потом всё это узнают квизари, да? И накажут её вместо меня?

– Умница, сообразительная какая! – похвалила Синситу мать. – Да, потом я вызову квизари письмом, но сначала…

Она подняла с земли веточку и с хрустом переломила её пополам. Маленькая Феолике смотрела на всё это широко раскрытыми глазами, не произнеся ни единого слова.

– После того, как квизари снимут чары, они увидят мёртвого человека. И решат, что это сделала Феолике. Тебя, дочка, – с нежностью улыбнулась белая драконесса, – не разоблачит никто. Будешь рыдать и жаться ко мне, ребёнка допрашивать никто не станет. Потом быстренько отошлю тебя в спальню. А эта надоедливая мелочь Ари, – нежность сменилась лютой ненавистью, – получит то, что причитается её проклятому роду!

– Ма-ам, – протянула Синсита, ковыряя носком изящной туфельки землю, – я ведь тоже Ари.

– Ты – другое дело. Они не вводили тебя в род и даже не знают о тебе. Ты только моя! И вообще, поменьше болтай, – недовольно проговорила мать, – а скорее становись муравьём. А я ещё раз покопаюсь в голове Феолике. Попробую стереть воспоминание!

Сандрена присела на корточки и вгляделась в застывшее личико ребёнка. Стоило ей коснуться лба Феолике – моего лба, – как вспыхнувшая боль и страшное, неописуемо яркое белое сияние заслонили всё на свете…

– Не трогайте меня! Не смейте! – Я забилась в чьих-то сильных руках, снова и снова переживая весь этот ужас.

– Тише, тише, всё хорошо, – голос, который мне ответил, принадлежал вовсе не Сандрене. Узнав его, я замерла, глотая слёзы; яркие картины прошлого вмиг обесцветились и пропали. Открыв глаза, я проморгалась и различила обеспокоенное лицо Дааля. Он отпустил меня и ласково погладил по голове, будто я опять стала пушистой кошечкой, готовой заурчать и блаженно вытянуться у него на коленях. А потом с щелчком закрыл крышку медальона на столе.

Вслед за этим раздался стук в дверь и встревоженный бас стражника:

– Господин Хэг, госпожа Ари, вы в порядке?

Пока Дааль отвечал ему, я окончательно пришла в себя и хотела вытереть мокрое лицо, как привыкла, рукавом, словно простая служанка. Но дракон любезно поделился со мной носовым платком, таким же безукоризненно белым, как и его перчатки.

– Вот, значит, как всё случилось, – негромко произнёс он, пока я шмыгала носом и промокала глаза, с трудом удерживаясь от новых слёз. – Я знал, что кто-то уже покопался в ваших мозгах, но такого не ожидал… Выходит, эта цепочка на шее Синситы – скрытый артефакт, и с его помощью она меняла цвет глаз? Подумать только… если не летать при свидетелях… не применять магию альга Грайзерис… то никто ведь и не поймёт, что перед ним серая драконесса, а не белая!

Я судорожно кивнула, сжимая в скованных руках платок.

– И… и теперь понятно, почему Синсита не хотела в академию! Там бы вскрыли её обман! А Черлиэн… я думаю, он тоже всё знал.

– Скрывать абсолютно от всех такую тайну невозможно, – согласился Дааль, барабаня пальцами по крышке медальона. – Если любопытных слуг можно припугнуть или, в крайнем случае, убить, то муж и сын – другое дело. Им недостойная Сандрена наверняка рассказала всё или почти всё. Но мы это выясним, Феолике. Не волнуйтесь. Главное, что вы невиновны, – едва заметная улыбка тронула его губы, и белый дракон похлопал меня по плечу. – Вы молодец, дали мне всё досмотреть до конца. Боялся, что вы раньше выбросите меня из комнаты воспоминаний. Я ведь чувствовал вашу боль.

– А… а Сандрена и Карфис… они не начнут отпираться? – Меня сейчас терзала только одна мысль – что мучившие меня негодяи ускользнут от наказания.

Дааль любовно погладил свой медальон:

– У меня всё записано.

Я невольно улыбнулась, вытерев остатки слёз кончиком платка. Ох уж это знакомое самодовольство, для которого, бесспорно, было достаточно оснований.

– Кроме того, – продолжал Дааль, надевая перчатки, – доказать, что Синсита – не белая, проще простого. А там уж благородная Имрала допросит всю семейку, и я ей тоже помогу, если понадобится. Вам, Феолике, присутствовать необязательно. Вы и так слишком много всего пережили. Давайте я лучше позову стражника, и он отведёт вас в комнату, где держат Вильгерна.

Мне стало намного лучше при мысли о том, что я сейчас увижусь с моим прекрасным принцем. Обнять не смогу, зато поцелую и выскажу всё, что наболело на сердце.

– Пусть оковы вас не беспокоят, – Дааль взял со стола медальон и легко поднялся с места, – скоро их снимут, и вы будете свободны. И Вильгерн тоже. Я обещал его матери, что всё устрою, как друг семьи, а вы, Феолике… вам я просто возвращаю долг.

Я тоже встала и смущённо посмотрела ему в глаза. Меня переполняли чувства, но всё, что я сумела сказать, это:

– Знаете, я бы всё равно… применила золотое семечко. Даже если б вы заупрямились и сказали, что не отпустите меня.

– Я так и думал, – и, видя моё удивление, белый дракон с улыбкой прибавил: – Но когда имеешь дело с кем-то из рода Ари, лучше не рисковать.

Глава 23

Прошло всего несколько часов, и злобное семейство Хеннет-Тэрль-Ари, чуть ли не на весь дворец вопившее о своей ненависти, было заключено под стражу. А мы с Вильгерном, взявшись за руки, встали перед троном альгахри, чтобы выслушать рассказ Каль-Хаарвена. Чуть в стороне от нас Дааль с подчёркнуто невозмутимым видом разглядывал медальон. Казалось, белый дракон целиком погружён в свои мысли, но я знала, что от него не ускользнёт ни одно слово или действие, совершённое в тронной зале.

– Итак, – начал Хаарвен, и на его подвижное, смуглое лицо набежала тень, – как стало известно из допроса недостойной Сандрены, ещё в девичестве она завела роман с молодым драконом Галейном из рода Ари. И до того увлеклась, что хотела бежать со своим возлюбленным. Однако он отказался и, когда девица ему наскучила, бросил её. Бесчестный поступок, но за такое не судят… Вскоре погиб отец Сандрены, и она считает, будто бы к этому причастен род Ари. Её отец требовал, чтобы дракон, обольстивший его дочь, женился на ней. И угрожал раскрыть тайну, связанную с ним. Что это за тайна, Сандрена и сама не знает. Отец не делился с ней сведениями, которые считал важными. Так или иначе, он погиб при загадочных обстоятельствах, возвращаясь домой, в замок Тэрль. Расследование не привело к каким-либо результатам.

Хаарвен сделал паузу и продолжил, заглядывая в свиток, куда он тщательно всё записал с помощью буквенного артефакта:

– От тайного союза у Сандрены осталась дочь – Синсита. Она родилась серой, и, согласно обычаю, должна была публично войти в род Ари. Однако мать, полная горечи и ненависти, не желала отдавать дочку. Для Синситы нашёлся скрытый и неучтённый артефакт – цепочка из толстых золотых звеньев. Довольно неудобная, тяжёлая и не слишком-то красивая штука! Стараясь пореже её носить, Синсита целыми днями томилась в своей комнате. А кроме того, очень редко принимала драконью форму, боясь выдать себя. Синсита любила мать и слушалась её, но злилась, что вынуждена скрываться. И выплёскивала эту злобу на слугах, страже, а также на малышке Феолике, взятой на воспитание в семью Хеннет.

Оторвавшись от чтения, глава квизари посмотрел на меня с заметным сочувствием. Вильгерн сжал мою руку, сдвинув чёрные брови и всем своим видом говоря о том, как сурово он поступил бы со всеми, кто меня обижал. Им повезло, что они находились под стражей, иначе Вильгерн и правда мог хорошенько их потрепать! Ничего, гнусную семейку в любом случае ждало наказание.

– Следует отметить, что глава рода Хеннет, достойный Реон, понятия не имел об истории с драконом Ари. Зато своему жениху, позже ставшему её супругом, Сандрена открыла правду. И он был настолько влюблён, что охотно согласился воспитывать Синситу, считать её своей дочерью и покрывать любые гадости, какие она совершит, – Хаарвен сделал паузу.

– Любовь способна обелить всё, это удивительное и порой страшное чувство, вот почему в её честь слагаются поэмы и пишутся песни, – задумчиво произнёс Ниарвен. Я мысленно фыркнула, надеясь, что об этой любви благородный альгахри ничего не сложит и не напишет. Карфис и его супруга заслуживали Ирлигарда, а не стихов!

– Это так, – подтвердил Хаарвен, который, судя по его лицу, не был поклонником любовной поэзии. – Но вернёмся к нашим преступникам. Сандрена не могла ненавидеть собственную дочь, поэтому все плохие чувства переносила на другую девочку из рода Ари – Феолике. При жизни Реона, который взял её к себе потому, что хотел искупить кое-какие грехи, сделав доброе дело, малышку не трогали. Некоторое время после его смерти – тоже. Но Сандрена копила в себе злость, и, когда произошёл случай в лесу, поняла – вот шанс отомстить! Кроме того, она невзлюбила Феолике с самого начала, опасаясь за тайну своей дочери.

– И не зря, – горько усмехнулась я. – Неспроста ведь я кинулась следить за Синситой. Должно быть, она сделала что-то, что разожгло моё любопытство.

– С вами поступили очень жестоко и несправедливо, – помрачневший Хаарвен перевёл взгляд на своего брата, – не говоря уж о том, как эти мерзавцы Карфис и Сандрена посмели водить за нос службу квизари, прикрываясь древней и благородной репутацией своих семей! Да и тот слуга был не единственной жертвой. Сандрена призналась, что и ей, и дочери пришлось пару раз убрать случайных свидетелей, которые что-то увидели или услышали… И Синсита подтвердила. Так что я прошу альгахри Ниарвена не проявлять снисхождения к преступникам, даже если друзья замолвят за них слово!

– Присоединяюсь к этой просьбе, – убирая медальон в рукав, спокойно произнёс Дааль. Молчаливая Имрала поддержала обоих кивком.

– Да будет так, – недолго думая, согласился альгахри. – А теми квизари, которые расследовали убийство слуги и превращение Синситы в муравья, но проявили преступную небрежность, ты займёшься сам, Хаар.

– Самое меньшее, они с позором вылетят со службы! – гневно пообещал его брат и продолжил рассказывать дальше:

– Черлиэн, как и его отец, впоследствии узнал всю правду. Оба были на стороне преступниц и поддерживали их. Травили вас, достойная Феолике, якобы за совершённое в детстве злодеяние. Думали, что поступают правильно, защищая «своих». И всё подлое семейство было очень встревожено, когда вам удалось сбежать. Они буквально места себе не находили… А вдруг вы найдёте способ вспомнить, кто на самом деле убил слугу? Черлиэн принялся разыскивать вас, и в городке Лейта оказался вовсе не случайно. К счастью, вам удалось отбиться, – Хаарвен улыбнулся мне, и эта мальчишеская улыбка сделала его лицо удивительно приятным. Я кашлянула и робко поинтересовалась:

– Значит… меня не будут судить за то, что я превратила Черлиэна в змею?

– В свете того, что мы выяснили, конечно, нет, – порывисто отозвался глава квизари. – Мы не будем судить вас и за побег.

– Точно так же снимаются обвинения с благородного Вильгерна из рода Ирр, – внушительно произнёс альгахри, – в итоге выходит, что он всё сделал правильно. Кроме того, я учитываю многолетнюю дружбу рода Ирр и рода Каль. И скажу, что даже окажись вы настоящими преступниками, я бы помнил о самоотверженности, с которой вы оба, Вильгерн и Феолике, участвовали в борьбе против легендарного чудовища Ти-Аматы. Но об этом поговорим позже.

Он позвал стражу, чтобы с нас сняли оковы, и добавил:

– На вашей совести, Феолике, остаётся кража родового артефакта Ари из сокровищницы. Это, безусловно, серьёзное обвинение. Но за вас вступились те, кого я очень ценю и уважаю – королева фей и присутствующий здесь благородный Дааль из рода Хэг. И, зная о том, как тяжело вам пришлось, я охотно прощаю вас. Кроме того, подумал, не подарить ли вам это кольцо на свадьбу… вы оба ведь планируете пожениться?

Теперь он улыбнулся – и мне, и Вильгерну, и я почувствовала, как неудержимо краснею, а горести, обиды и печали растворяются где-то вдали. Неужели и правда всё закончится счастливо, как в самой настоящей сказке?!

– Моя нежная птичка, – заговорщицки шепнул мой прекрасный принц, – что ответим правителю альга Найварис? Я-то охотно спланировал бы… а ты?

В глубине его карих глаз плясали знакомые золотые искорки, и не находись мы в тронной зале, я бы кинулась Вильгерну на шею. На несколько мгновений исчезло всё и вся, кроме нас двоих, мир зазвенел тысячей арф и расцвёл ярчайшими красками небес и земли.

– Да! – звонко и ликующе прозвучал мой голос. – Да, и ещё раз да!