Текст книги "Птичка для дракона. Улететь и спасти(сь) (СИ)"

Автор книги: Дамина Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 6

Глубокой ночью я проснулась от надоедливого жужжания мухи. Тольвейра рядом не было. Наверное, улетел по своим делам… Я перелезла на его половину кровати и завернулась в шёлковое покрывало, чтобы доспать. Из окошка лился лунный свет, было тихо и очень уютно.

Муха, видимо, решила, что надо испортить мне всё блаженство, и не оставляла в покое. Садилась то на руку, то на плечо, или норовила подлететь к лицу. Уже подумывала сжечь её огоньком, но тут меня начал одолевать сон. И в этом сне муха засветилась золотым сиянием; тихим голоском, похожим на нежный звон колокольчика, она проговорила мне на ухо:

– Феолике, пожалуйста, встань с постели и иди за мной.

Я не удивилась: какой только ерунды ни бывает в снах! Мной вдруг овладело любопытство – непривычное любопытство, потому что всё время, что я жила в Скальном Дворце, мои мысли занимал лишь Тольвейр. Как ему угодить, сказать то, что ему понравится, одеться и причесаться так, чтобы он похвалил. Пару раз я прогулялась по коридорам, но и только. В целом, моё существование свелось к тому, что я сидела в комнате и либо ждала Тольвейра, чтобы провести с ним время, либо примеряла платья и драгоценности.

Сейчас же моим вниманием завладела муха. И неважно, что это был сон.

– Феолике, – снова позвала она. Бормоча: «Иду, иду», я в ночной рубашке слезла с кровати, нашла свои удобные башмачки из мягкой белой кожи и, обувшись, направилась к двери.

– Тихо, – лепетала муха, сидя на моём плече, – тихо, прошу тебя!

Я как могла бесшумно отворила дверь и выглянула наружу. Слуг-иллюзий не было видно, и самого Тольвейра – тоже. Убедившись, что путь свободен, я пошла в тот коридор, который мне указала золотистая муха. Пройдя шагов пятьдесят и свернув направо, я остановилась в недоумении, потому что передо мной предстала сплошная стена. Тупик.

– Это иллюзия, – прозвенела муха. – Притом ослабевшая, уже не такая твёрдая. Смотри!

И, сорвавшись с моего плеча, она пролетела сквозь стену.

У меня это вышло не так легко. Иллюзия, стоило просунуть через неё руку, оказалась на ощупь как густое желе. На миг почудилось, что я застряну в нём, и сон закончится, но нет, всё-таки смогла выбраться. И застыла на месте, глядя то влево, то вправо – в каком направлении идти?

– Сюда, – раздался тонкий голосок мухи, и я заспешила в узкий, тёмный коридор, который только золотистые крылышки и освещали. Факелов на стенах здесь не было.

– Не вздумай зажигать огонь, – предостерегла муха, когда мы двинулись дальше. – И если обратишься ко мне, говори тише.

– Куда ты меня ведёшь? И кто… что ты вообще такое? – не выдержала я на очередном повороте. Здесь, между прочим, было не так уж тепло, а моя ночная рубашка доходила только до колен.

Муха вздохнула, как человек, а затем её окутало облако золотых искр. Когда они рассыпались, я прижала ладонь к губам, чтобы не вскрикнуть. Передо мной в воздухе парила самая настоящая фея!

– Тс-с! – прошептала она, коснувшись моей щеки крохотной ручкой. На фее было розовое платье; светлые волосы в беспорядке падали на плечи, а маленькое личико, бледное и довольно худенькое, исказилось тревогой.

– Меня зовут Линлейт. О тебе я всё знаю из ваших бесед с Тольвейром. Только не кричи, пожалуйста! Если он узнает, что я здесь и жива, то прикончит меня, – жалобно пискнула златокрылая.

Линлейт! Бывшая советница королевы фей, подруга Вильгерна и Софи! Только сейчас я поняла, что не сплю, и, желая окончательно в этом убедиться, хорошенько ущипнула себя за руку.

Тёмный коридор никуда не делся. Феечка – тоже.

– Как ты здесь оказалась? – Я обдумывала её слова. Линлейт боялась Тольвейра… Интересно, почему? По какой причине он должен был убить её?

– Я всё расскажу, но сначала ты должна кое-что увидеть, Феолике, – фея повернулась и золотой бабочкой устремилась вперёд. Стряхнув с себя оцепенение, я заторопилась следом за ней.

Чем дальше мы шли, тем шире становился коридор, пока, наконец, не вывел нас в огромную залу. Здесь было около двадцати или больше клеток с пленниками – мужчинами, женщинами, даже детьми. Все они лежали, закрыв глаза, и, похоже, находились в некоем зачарованном сне. Все были скованы цепями, и многие, как мне показалось, ранены или сильно избиты; глядя на эту ужасную картину, я закрыла руками лицо и попятилась.

– Это будущие жертвы Первого жреца, – проник в мои уши грустный голосок Линлейт. – Скользкая Богиня, которая прячется за образом Великой Матери, требует крови для того, чтобы поддержать свою силу. Ей нужны кровь и вера. От тех, кто не покорился воинам Тольвейра, требуют первое. От тех, кто покорился – второе. Покорившихся, как я слышала, много, но очень много и тех, кто прячется за барьером Чистосердечной. Или, например, горные дикари в Пельтенне – они веруют во что-то своё и до того непокорны, что готовы умереть, но не склониться перед чужой волей…

– Чистосердечная – это кто? – глухо спросила я, отнимая ладони от лица.

– Жрица. Её имя – Дэрна, – пояснила Линлейт.

Вот почему Тольвейр до сих пор не называл при мне имени жрицы! В драконьей или человеческой библиотеке легко можно было узнать, что Дэрна, которой сейчас перевалило далеко за шестьдесят, славилась как одна из самых одарённых жриц Невидимого Бога в истории. Дэрна могла охранять своими молитвами от демонов, а не призывать их.

И Гиркантию, очевидно, замкнула тёмной магией вовсе не она!

– Ты же знаешь, что Вильгерн был одержим идеей открывать и исследовать новые земли для драконов, – начала свой рассказ Линлейт, и я кивнула. – Эти места привлекли его с самого начала. Здесь была тайна. Загадка. И он решил взять меня с собой… после того, как я стала много жаловаться на судьбу. После того, как меня сочли слишком легкомысленной, чтобы давать советы Её Величеству, – фея помрачнела. – Но это всё уже не имеет значения. Так вот, мы с Вильгерном прилетели в Земли Кровавого Солнца…

Я молча слушала, как они забрались глубоко в подземные лабиринты, обнаружили там кристалл с гигантской змеёй и полубезумного Грэйлека. А затем драконья битва разбудила чудовище от сна, длившегося тысячи лет. И при этих словах я вспомнила зловещее предсказание о том, что восстанет древнее зло…

Услышав, как после взрыва кристалла Вильгерн, весь в крови, распростёрся на полу, а Ти-Амата, приняв человеческий облик, подошла к нему, я не выдержала и перебила фею:

– Да, всё верно! Он сказал, что Богиня вернула его к жизни поцелуем, дав ему при этом новое имя!

– Очнись, Феолике, – грустно откликнулась Линлейт, – ей не под силу оживить дракона; Ти-Амата – легендарный монстр, а не истинное божество!

– Значит… – Я сжала кулаки, вонзая ногти в ладони и не чувствуя боли. Не верю, не верю, не верю!..

– Вильгерн мёртв. А Тольвейр – это тот, кого создала в его теле ужасная магия Ти-Аматы.

– Нет! – закричала я, не помня себя, и фея вздрогнула. – Вильгерн не мог умереть! Ты лжёшь!

– Тише, перестань, не кричи. Нас могут услышать, – в ужасе пролепетала Линлейт, метнувшись назад, к выходу. Её всю трясло, но мне сейчас было стократ хуже.

Я хотела крикнуть снова, что Вильгерн жив, я это чувствую, и что бы ни сделала с ним Ти-Амата, я верну его своей любовью! И сказала бы много чего ещё, но не успела. Потому что прозвучавший из коридора голос заставил мой язык отняться, а ноги – ослабеть:

– Вас уже слышат, глупый мотылёк!

Линлейт пронзительно вскрикнула. А вслед за этим вокруг неё материализовалась птичья клетка. И клетку эту подхватил, не давая ей упасть, шагнувший к нам Тольвейр.

Встретившись взглядом с его пронизывающими чёрными глазами, я почувствовала, как страшно холодеет внутри. Будто моё сердце сжали чьи-то грубые ледяные пальцы.

– Что ж, – усмехнулся Тольвейр, встряхнув клетку с едва живой от страха феей, – по крайней мере, я могу больше не притворяться. Настало время откровенных разговоров, Феолике.

Глава 7

А ведь это могло оказаться просто кошмаром. Я проснулась бы в постели, в объятиях Тольвейра, и он шептал бы мне на ушко слова любви и осыпал поцелуями, а не смотрел с таким видом, будто готовится что-то ужасное!

Но нет, нет! Ласковые объятия, теплота, нежность и добрые слова – всё это было обманом. Ловушкой для отвергнутой драконьим миром, льнувшей к своему спасителю Феолике. Я по-новому взглянула на то, что меня окружало. Вспомнила, как мне всё стало безразлично, кроме Тольвейра и желания доставить ему удовольствие. И задохнулась от внезапной догадки:

– Ты… ты мне что-то подмешивал в еду или питьё?!

– Немного, – с лёгкой усмешкой отозвался Тольвейр и поманил меня за собой. – Поговорим в комнате. Здесь, – он обвёл широким жестом залу, полную клеток с несчастными пленниками, – как-то неуютно, не находишь?

Скрипнув зубами, я пошла за ним. Клетку с феей Тольвейр нёс в правой руке, и Линлейт притихла. У меня промелькнула мысль освободить её волшебством, но Тольвейр как будто услышал меня:

– Не вздумай сделать какую-нибудь глупость, Феолике. Здесь всё под контролем Богини, пропитано её магией, равно как и моей. Один твой неверный шаг – и я убью феечку.

– Вы ведь дружили когда-то! – попыталась я воззвать к его совести. Тольвейр небрежно рассмеялся в ответ:

– Кто, я? Ты путаешь меня с этим своим… прекрасным принцем, – он произнёс это с такой издёвкой, что мои руки вновь сжались в кулаки. – Я – не он.

«Верно. Ты – злодей».

И всё же я отказывалась верить горьким словам Линлейт. Во мне теплилась упрямая надежда, что можно вернуть моего Вильгерна, избавить от тьмы, принявшей его облик. А потом… потом, может, нам удалось бы улететь отсюда!

В комнате Тольвейр пригласил меня сесть в одно кресло, а сам устроился в другом, держа клетку с Линлейт. Фея сидела тихо, прикрывшись ручонками, и, судя по тому, как вздрагивали её хрупкие плечи, плакала.

– Итак, Феолике, как ты уже верно догадалась, – Тольвейр говорил скучающим тоном, поглядывая то на меня, то на златокрылую пленницу, – я подливал тебе зелье. Чёрные драконы, помимо всего прочего, этим славны. Здесь, на Гиркантии, не так много подходящих трав, но всегда можно прибегнуть к магии Богини. Удобно, не правда ли?

Он сделал паузу, явно ожидая ответа, но такового не последовало.

– Конечно, я не так хорош в зельеварении, как в создании иллюзий и огня, поэтому осторожничал. Не сделал тебя абсолютно безвольной марионеткой в первый же день. Знай я, что Линлейт жива, конечно, действовал бы иначе. Думал, её убило в тот день, когда проснулась Ти-Амата. Кто бы предвидел, что у феечки хватит ума так долго скрываться в обличье мухи! – С этими словами Тольвейр позвонил в иллюзорный колокольчик и, когда появился бодрый, не нуждавшийся во сне слуга, послал его за красными яблоками и вином.

– Я ничего не буду! – со злостью выплюнула я, рассматривая капли крови на своих ладонях.

– Будешь, будешь. Ещё как. Ты сделаешь всё, что я прикажу, – лицо Тольвейра посуровело. – Иначе это отразится на здоровье твоей новой подружки.

Линлейт всхлипнула.

– И что же ты намереваешься мне приказать? Разведать все секреты жрицы Дэрны? – спросила я напрямую.

– Нет, зачем так мелочиться, – Тольвейр снова расслабился и улыбнулся мне. Сердце сжала поистине невыразимая боль – это ведь был мой Вильгерн, его улыбка, его губы, произносившие все эти гнусные речи. – Ты должна будешь, – он помедлил, – убить Дэрну.

– Что? – поразилась я.

Большего преступления, чем убийство Чистосердечной жрицы, которая защищала часть Гиркантии от иллюзорных полчищ Тольвейра, я и представить себе не могла. Ну, разве что убить такого же чистого и невинного ребёнка.

– Что слышала, моя дорогая, – с насмешкой ответил мне Тольвейр. Слуга принёс два подноса и водрузил их на столик, пока я напряжённо думала над тем, смогу ли поджечь чёрного дракона. А затем освободить Линлейт и улететь вместе с ней, перекинувшись в горихвостку.

К тому времени, как слуга разлил вино по бокалам и ушёл, я с тоскливой безнадёжностью поняла, что ничего не смогу сделать. Даже не будь опасности, угрожавшей фее, и магии Ти-Аматы, о которой упоминал Тольвейр, у меня всё равно не поднялась бы на него рука.

– Дэрна и её сторонники живут в Рубикальтовых лесах, – продолжал Тольвейр, – окружённые барьером из постоянных молитв Дэрны. Стоит убить её, как рухнет либо вся защита, либо большая часть её. Тогда моё войско сможет окончательно покорить Гиркантию, и Богиня получит столько силы, сколько нужно, чтобы мы двинулись дальше, на Санхану. Ясно?

Да уж куда яснее, подумала я. Тольвейр одним махом опустошил свой бокал и заговорил снова:

– Ты появишься в Рубикальтовых лесах в роли несчастной страдалицы. Скажешь, что Первый жрец принёс в жертву всю твою семью. Среди пленников есть похожая на тебя девушка, – по губам Тольвейра скользнула довольная улыбка. Ему явно нравился этот план. – Грэйлек вызнает историю её семьи… своими методами. Яблочко возьми, – кивнул он на поднос.

Меня передёрнуло, когда я подумала, какие методы могли быть у моего отца. Но яблоко взяла и теперь бессмысленно вертела его в руках.

– Ты возьмёшь имя, историю и даже одежду этой девушки, Феолике. Кольцо, – взгляд чёрных глаз скользнул по моей руке, – поможет тебе беспрепятственно, без слежки, добраться до Рубикальтовых лесов. Потом тебе лучше будет снять его и где-то спрятать. Желательно зарыть в землю и запомнить место. У деревенской простушки такого кольца быть не может, сама понимаешь. А кто-то наверняка тебя обыщет. Я всё понятно излагаю? Ешь.

Я откусила от яблока, даже не чувствуя его вкуса.

– Как ты убьёшь Дэрну, меня не касается. Можешь хоть в червяка превратить и раздавить, мне без разницы. Главное – результат, – Тольвейр потянулся к бокалу, чтобы налить себе ещё вина. – И я, и Богиня его почувствуем и увидим.

Я сосредоточилась, пока он отвлёкся. В червяка, конечно, я своего любимого превращать не хотела, зато в предмет… в статуэтку чёрного дракончика, например… чтобы отнести к той же Дэрне, а она бы прочитала над ним молитву, и вдруг бы помогло… Все эти мысли картинками промелькнули в моей голове.

Но я не успела ничего сделать. Тольвейр слегка шевельнул рукой – и у самого горла Линлейт зависло тоненькое лезвие. Она взвизгнула, а я от ужаса выронила яблоко, которое ещё держала в ладони. Выражение лица Тольвейра ясно говорило о том, что он способен безо всяких колебаний убить несчастную фею.

– Я предупреждал тебя, Феолике? Предупреждал, – лезвие невесомо кольнуло бедняжку Линлейт, и крохотная струйка крови потекла по её шее.

– Не убивай её! – пролепетала я.

– Да, ты права, это было бы слишком просто, – с жестоким удовольствием согласился Тольвейр, – может, растянуть забаву?

– Не-е-ет, – простонала я, глядя, как лезвие готово коснуться щеки плачущей Линлейт. Я была уверена, что вот сейчас Тольвейр расправится с ней… а потом, когда откажусь выполнять его задание, и со мной… всё закончится раз и навсегда…

Но вдруг лезвие исчезло. Я замерла, слыша бешеный стук сердца и боясь пошевелиться. Линлейт забилась в угол клетки, и слёзы ручейками потекли по её лицу. Закусив губу, я и сама еле сдерживала рыдания, когда раздался задумчивый голос Тольвейра:

– Странно. Кто-то словно остановил меня, помешав довести урок до конца, чтобы ты его хорошенько запомнила, Феолике. Но будем надеяться, что и этого хватит. А если не хватит – добавлю.

Тольвейр резко поднялся на ноги, шагнул ко мне и буквально выдернул из кресла. Он спокойно, беззаботно улыбался, будто ничего и не случилось.

– Веди себя хорошо, Феолике. Делай всё, что я скажу. Тогда я стану ласковым с тобой, как прежде. Договорились?

И, произнеся эти слова, чёрный дракон насильно впился поцелуем в мои губы.

Глава 8

Когда-то, давным-давно, я прочитала в библиотеке городка Лейта сказку. В ней человек надел на себя одежду, которая жгла его, словно огонь, и никак не мог её сбросить. Сейчас, стоя перед Тольвейром в платье несчастной деревенской девушки, я примерно так же себя и чувствовала. Невыносимо хотелось снять с себя простенькое, грязное, местами порванное одеяние, но я ни за что не осмелилась бы этого сделать. За моё непослушание Тольвейр сполна отыгрался бы на фее.

– Повтори свою историю, – велел он, развалившись в кресле и поглаживая прутья клетки, стоявшей у него на коленях. Комната, в которой я провела столько счастливых и беспечных часов, выглядела, как обычно, из окошка лились приветливые солнечные лучи, будто ничего не произошло. И сам Тольвейр, с его расстёгнутой на груди рубашкой и волосами, падавшими на лоб, выглядел точно так же, как вчера, когда я самозабвенно целовала его, не зная, что передо мной чудовище.

Проглотив комок в горле, я заговорила бесцветным голосом:

– Бьярена. Единственная дочь кузнеца Олорна, родом из городка Диэра, который находился неподалёку от Большого Пельтенна. Мои родители и пятеро братьев погибли в лапах Первого жреца, но мне удалось бежать из плена. Я разочаровалась в наших богах, ведь они ничем не помогли своему народу, когда пришло войско злобного Тольвейра. Мы верили в богов, которые покровительствуют Пельтенну – богов-великанов…

– Перечисли их имена, – потребовал Тольвейр, – расскажи мне о своей вере подробнее.

Я никогда не могла пожаловаться на память, и, выслушав меня до конца, чёрный дракон остался доволен.

– Сыграешь свою роль, убьёшь Дэрну и вернёшься, а после этого наконец-то встретишься с Богиней. Если она в знак своей великой милости наградит тебя поцелуем, то, Феолике, сомнений твоих убавится, а сил – прибавится, – заключил он.

– А вдруг нет? – тихо спросила я. – Что, если у меня не получится убить Дэрну? Вряд ли это так просто.

Тольвейр нахмурился, и в чёрных глазах его появился опасный огонёк.

– Ты сделаешь всё, что в твоих силах, Феолике. Иначе, – он сжал кулак, и Линлейт, до сих пор неподвижно сидевшая в птичьей клетке, с криком выгнулась от боли, трепеща крылышками, – ей придётся плохо. Очень плохо.

– Прекрати! – взмолилась я. – Оставь её в покое, Тольвейр! Я сделаю всё, что ты скажешь!

Он разжал кулак, и фея с плачем упала на дно клетки. У меня сердце разрывалось от сострадания и страха, что Линлейт не выдержит, погибнет, ведь она казалась такой хрупкой и нежной.

– Вот и договорились, – как ни в чём не бывало улыбнулся Тольвейр. – Значит, так, моя дорогая Феолике. Сначала попрощаешься с отцом, потом выпьешь зелье на дорожку, и я отпущу тебя в Рубикальтовые леса.

Он позвонил в иллюзорный колокольчик и велел слуге позвать Грэйлека. Тот появился, словно этого и ждал. Шагнул мне навстречу, с приторно-слащавым выражением лица раскрыв объятия, но я не тронулась с места.

– Обними своего отца, – сухо приказал Тольвейр. Лишь тогда я, внутренне содрогаясь, позволила Грэйлеку обхватить меня костистыми руками и похлопать по спине.

– Хорошая, послушная моя доченька, – лицемерно вздыхал Первый жрец, – смотрю, так и рвёшься выполнить задание. А там и Богиня благословит… Твой несчастный, много выстрадавший отец будет ждать и молиться за тебя, Феолике! Молиться и душу отводить на недостойных людишках, что не уверовали в Богиню…

Я резко отстранилась от него. Если Тольвейра создала тёмная магия, то дракон, который, к несчастью, был моим отцом, выбрал свой путь сам, ещё с юных лет. Ненависти я к нему не испытывала, только омерзение и гадливость. Ничего другого Грэйлек из рода Тэн не заслужил.

– Не стану тебя задерживать, – спохватился он, отступая к двери. – Желаю удачи и скорейшего возвращения, дочь моя. Да благословит тебя Скользкая Богиня!

С этими словами он скрылся за дверью. А молчавший всё это время Тольвейр опять позвал слугу. На этот раз для того, чтобы тот принёс пузырёк с зельем ярко-фиолетового цвета и бокал, как для вина.

– Что это такое? – настороженно поинтересовалась я.

Тольвейр вместо ответа откупорил пузырёк и вылил зелье в бокал, который затем протянул мне.

– Пей, – властным тоном проговорил он, – а не болтай.

Я взяла бокал из его руки, думая, что выбора у меня всё равно нет, попробовала и скривилась. Редкостная дрянь.

– Давай, – судя по выражению лица Тольвейра, шутки с ним шутить не стоило. У меня промелькнула было мысль выплеснуть зелье на пол, но я перевела взгляд на заплаканную, несчастную Линлейт. И, опустошив бокал, поставила его на столик. Во рту остался поганый привкус, который нечем было перебить.

– Это зелье не даст тебе позабыть о своём задании, – наконец-то, снизошёл до объяснений Тольвейр. – Мне понадобилась помощь Богини, чтобы его сварить, и я занимался этим, пока ты перебирала наряды и побрякушки и мечтала о всяких глупостях вроде свадьбы.

От унижения и стыда у меня кровь прилила к щекам. Захотелось провалиться сквозь землю. Тольвейр беспощадно усмехнулся:

– Да, моя дорогая Феолике, я знаю, что ты иногда говоришь сама с собой. А мои слуги-иллюзии любят подслушивать, всё равно им больше нечем заняться. Но ты не беспокойся, – он сделал паузу, отставив клетку с Линлейт на столик, и потянулся всем своим сильным, здоровым телом, прежде чем встать с кресла, – как сделаешь задание, у тебя появится вдвое больше и платьев, и драгоценностей, и чего захочешь, – Тольвейр шагнул ближе; на его лице отразилось нечто похожее на дикую, тёмную, звериную страсть. – И пусть я не женюсь на тебе, но ты останешься моей, Феолике. Ты всегда будешь принадлежать мне и только мне.

Я посмотрела ему в глаза. И, обуреваемая внезапной, отчаянной и безумной надеждой, прошептала:

– Я люблю тебя. Люблю. Вернись ко мне… Вернись, мой прекрасный принц, мой Вильгерн, – вспомнив о сказках, в которых поцелуй истинной любви творил чудеса, я потянулась к чёрному дракону. Коснулась своими губами его губ, вложив в этот поцелуй всю нежность и боль, которая терзала моё сердце. Чудо, хоть бы случилось чудо! Я закрыла глаза, переживая этот миг, застыв в мучительном ожидании…

Грубые руки впились в плечи, тряхнув меня, как следует. Я вскрикнула и, распахнув глаза, уставилась на Тольвейра, а он ответил на мой взгляд насмешливой улыбкой:

– Даже не надейся, Феолике. Вильгерна, который носился с тобой, как с хрустальной вазой, больше нет. Привыкай к тому, кто есть.

– И не подумаю, – во мне волной поднялся гнев. – Ненавижу тебя, ненавижу! Пусти!

Я вырвалась и хотела бежать, но Тольвейр легко поймал меня.

– Ещё раз такое услышу, побью, – прорычал он, стискивая мою руку. – И сейчас бы побил, как следует, чтобы знала своё место, но… – Чёрный дракон умолк, однако мне и так было ясно – что-то его удерживает. И это лучше всяких слов говорило о том, что Вильгерн жив, и надо поскорее спасти его!

Вот только как? Если б я знала, что делать!..

– Сейчас же отправишься в Рубикальтовые леса, – Тольвейр потащил меня к двери, не забывая следить за тем, чтобы не применила магию. – И хочу кое-что уточнить для тебя…

У выхода из Скального Дворца мы задержались. И я обернулась к Тольвейру как раз для того, чтобы уловить на его лице жестокую ухмылку:

– Понимаешь, дорогая моя, я ненавижу фей, как и любую назойливую мошкару. А ещё я придумал, как позабавиться с Линлейт, а заодно и тебя подстегнуть. Если ты промедлишь с убийством Дэрны, я возьмусь за фею всерьёз. И начну, пожалуй, с крыльев.