Текст книги "Слишком много колдунов (СИ)"

Автор книги: Цокто Жигмытов

Соавторы: Чингиз Цыбикоа
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Суаль пожала плечами.

– Так получилось.

– И… – осторожно начал Аслан. – И что же вы планируете делать?

Суаль опять пожала плечами:

– А что мы можем? Только уповать на волю Господа Нерукотворного.

– Господа какого-какого? – переспросил Питер.

Ведьмы захихикали, а Суаль без улыбки произнесла:

– Раньше по двум большим тоннелям ездили огромные машины древних. Вроде вашей, только гораздо больше и длиннее. Это и есть воплощения Господа.

– Таак… – сказал Питер.

– Ещё есть Христос Машинист и Святой Дух Расписание, – сообщила Суаль с ироническим благоговением. – Машинист – это тот, кто управляет воплощениями Господа. Он дан нам для образа и подобия. Расписание – это сущность, которой они оба подчиняются. Все вместе – Святая Троица, Свыше Данная.

– А почему они напали на нас? – спросил Жак. – Мы же, получается, вполне подходим под описание. Они должны были молиться нам.

– Я думаю, потому, что ваши машины ездят не по рельсам, – сказала ведьма. – Поэтому они суть извращённое подобие Господа. Сатанинские штучки.

Некоторое время стояла тишина, затем Жак произнёс подхалимским тоном:

– Вы очень умная женщина.

– Приходится, – ответила Суаль.

– Суаль, – сказал Аслан. – Сколько их там человек?

– В Нижнем Кале? – уточнила Суаль. – В самом тоннеле человек пятьдесят живёт. Остальные снаружи, в леднике.

– Прямо в леднике? – неожиданно спросила Прелати. Суаль кивнула.

– Что-то мы их там не видели, – с сомнением произнёс Жак.

– Вы много чего не видите, – вежливо ответила ведьма.

– Сколько их снаружи? – нетерпеливо продолжил эвакуатор. Главная ведьма пожала плечами. – И самое главное, сколько среди них мужчин?

– Мужчин – человек двести, – сказала Суаль. – А что?

– Мы возьмём их штурмом, – объявил Аслан.

– Втроём? – спросил Жак. – Против двухсот?

– Мы захватим Высокое жюри, – пояснил эвакуатор. – Или как оно там называется. Думаю, мы это сможем. У нас есть сани, а они плохо стреляют. Один арбалет за десять секунд.

– А! – произнёс Питер.

– Да. Запрём их, арестуем. А вы, – Аслан оглядел ведьм, – вернётесь к своим семьям, ну или заведёте новые. Будете жить как раньше.

– А если хотите, – закончил он чуть тише, – то можете их судить. Честно и открыто.

Некоторое время царила тишина, никто не произносил ни слова. Только Лия переводила взгляд со своих товарок на троих друзей, будто хотела что-то сказать, но молчала.

– Аслан, – негромко сказал Питер, глядя в землю перед собой. – Боюсь, что не получится.

– Всё получится, – твёрдо сказал капитан эвакуации. – Я взял с собой пару кое-каких штучек. Заодно и опробуем их в деле. Ну? Чего стоим? Суаль, мне нужен примерный план тоннеля. Вы же помните, как там и что?

– Это очень заманчивое предложение, – медленно проговорила Суаль.

– Разумеется, – заносчиво произнёс Аслан. – Для этого мы здесь.

– Аслан, – произнёс Питер чётко и ясно. – Я голосую против штурма и вообще вмешательства. Слышишь меня?

– Ого, – весело произнесла Суаль, – у вас демократия.

– Что-то я тебя не понимаю, – сказал Аслан. – Это же наша прямая цель. Ты же сам говорил? А? Сегодня, перед тоннелем?

– Пит, я, если честно, тоже не очень понимаю, – сказал вежливо Жак. – Это немного нелогично.

Питер молчал, собираясь с мыслями, но его опередила Суаль.

– Не знаю, о чем он вам говорил, – сказала она. – Но мы не можем принять вашу помощь.

– Э… – сказал эвакуатор. – Почему?

Дело не в Высоком жюри, сказала ведьма. Девять лет назад, когда Кале ещё не сожрал ледник, в городе тоже были ведьмы. Их тоже судили, но тогда их просто выгнали из города. Они очень хотели вернуться, и их мужья помогли им. И у них всё получилось – они арестовали судей жюри, посадили их под арест. Одного пришлось повесить, не из-за нас, а просто… в общем, он слишком любил мучить.

– А потом наступила зима, и пришёл ледник, – сказала Суаль.

– Что значит – пришёл? – переспросил Жак.

– То и значит, – ведьма пожала плечами. – Мы проснулись, а море покрыто льдом. Через неделю он снёс дома на окраине. А к весне города не стало, а потом ледник взял и встал. Будто…

– А, – сказала Прелати. – Так вы не боролись с ледником.

– Как с ним можно бороться? – удивилась Суаль. – В общем, во всём обвинили ведьм. Но пока никого не сажали в тюрьму, просто болтали за спиной. А потом наступила чума, появились первые диаволы… то есть автокапсулы. И началась Великая кара.

– Они сожгли всю мою родню, женщин, – помолчав, глухо сказала Суаль. – Я одна осталась, была как Лия сейчас, а Лия была совсем маленькой. Мой дядя Жуд отрёкся от нас. Брат моего мужа, Бэда, тоже отрёкся. Их тут же посадили в суд и начали звать «достопочтенными». Я сбежала, а Лию взял к себе один добрый человек, и всем сказал, что сделал ей очищение, и от неё отстали. Он умер недавно.

– Ну? – сказал Питер Аслану после паузы. – Теперь тебе понятно?

Аслан смотрел на него слегка расширенными глазами.

– Нет, – сказал он. – Непонятно.

Жак с шумом вдохнул, затем прочистил горло.

– Аслан, – сказал он. – Наше вмешательство ничего не изменит. Разгонишь этот суд – люди сделают другой. Дело не в суде, а в том, что им надо кого-то обвинять в своих бедах.

– В беде, – уточнила Суаль. – Конкретно в леднике. Праведницам, матушке Элиз и матушке Исиль, было видение: ледник уйдёт, когда не станет последней ведьмы.

– У них было много видений, – сказала ещё одна ведьма.

– А что, если он не уйдёт? – спросил Аслан.

– Ну, мы же не последние ведьмы, – весело сказала Суаль, и ведьмы вокруг захихикали. – Вон, есть Синяя Борода. И вы.

Последнюю реплику она адресовала Прелати. Старуха не ответила, лишь глянула на неё тяжело и спокойно. Питер спросил:

– А почему вы не уходите отсюда? На юг, например.

– Не всё так просто, – ответила ведьма. – Несколько девочек погибло.

– Ясно, – сказал Аслан. – Может, тогда хотя бы оружие какое вам оставить?

– Нет, – сказала Суаль. – Спасибо, мы сами.

– Спасибо, – сказали ведьмы нестройным хором.

Суаль вежливо шагнула в сторону, пропуская их к «Фуксии».

– До свиданья, – сказала Лия. – Ещё увидимся. Я к вам прилечу. Ночью.

– Берегите себя, – сказала Суаль. – Спасибо вам за Лию.

Ведьмы махали им руками весело.

Друзья забрались в мобиль; Прелати и Майя уже сидели там. Девочка была то ли сильно испугана, то ли очень сердита – Питер подумал, что он совершенно не понимает людей и не умеет читать их по лицам, не то что Жак.

– Завал, Аслан, – произнёс финансист. – Надо расчистить сначала.

– Да проскочим, – ответил эвакуатор раздражённо и двинул штурвал вперёд. Кабина затряслась, все схватились за поручни. «Фуксия», натужно гудя, забралась по камням и мусору наверх, с жутким звуком проскребла по потолку сложенным парусом, слезла вниз, и перед ними вновь был тоннель. Аслан оглядел свой экипаж с видом победителя.

– А «Сельдь»? – придирчиво поинтересовался Питер. Ему вдруг показалось важным, чтобы они не потеряли «Сельдь».

– Не бойся, – сказал эвакуатор веско. – Где прошла «Фуксия», там и «Сельдь» пройдёт.

– Жалко их, – сказал Жак вдруг. – Как-то…

Позади них, в пассажирском отсеке, коротко и скрипуче рассмеялась мадемуазель Прелати. Все трое друзей одновременно повернулись к ней.

– Что смешного, мадемуазель Прелати? – осведомился Питер очень вежливо.

Старуха смотрела на них молча.

– А я понял, – сказал Жак.

– Думаю, да, я понял, – продолжил он, игнорируя взгляды друзей и глядя внимательно на мадемуазель Прелати. – Вам смешно, что новое женское человечество зародилось не в пробирке у вашей невестки, а само по себе, в грязном подземелье, и ещё к тому же вот-вот погибнет.

– Ошибаетесь по всем пунктам, – с презрением ответила старуха. – Мне смешно от вас. Посмотрите на ваши рожи. Вообразили себя спасителями, и внезапно, – Прелати подняла палец, – обнаружили, что никто не хочет спасаться.

– Мы не вообразили себя, – медленно сказал Питер. – Мы и есть спасители.

Старуха не ответила.

– Просто у нас другая цель, – закончил Питер. – А у вас есть цель?

Прелати долго смотрела ему прямо в глаза, затем отвела взгляд в сторону и прижала к себе Майю покрепче.

– Эй, да что это! – закричал Аслан.

– Это Суаль, – успокаивающе сказал Питер, хотя у него тоже пробежал по спине холодок. Ох уж эти их штучки… Ведьма снова летела на метле перед ними в свете фар, показывая ладонью вниз. Аслан остановил «Фуксию», Питер открыл дверь. Суаль уже стояла за ней, и вид у неё был странный, будто её вот-вот стошнит.

– Вы спросили, боролись ли мы с ледником, – сказала она, не глядя ни на кого, но было ясно, что обращается она к Прелати. – Моя мама боролась.

– Как? Как она это делала? – спросила мадемуазель Прелати неожиданно мягко.

– Она… красила лёд, – с усилием произнесла ведьма. – Чёрной смолой. Смола нагревалась от солнца, лёд таял.

Питер покивал, не сводя с неё глаз.

– Красиво, – проговорил он. – Правда, красиво.

Суаль совсем скривилась.

– Над ней все смеялись, – сказала она глухо. – А я её стыдилась. А потом её сожгли. Вымазали в смоле и сожгли заживо.

6

Геркулес ещё раз огляделся украдкой: нет, он не ошибся. Тут были все командиры сводного отряда, начиная со взводных и заканчивая полковниками Массю и Цейтлихом. Они сидели на двух длинных скамьях и не глядели друг на друга. В радиусе тридцати шагов стояли часовые из личной охраны Фуке, следящие за тем, чтоб никто не приблизился к расположению штаба принца-консорта.

Его высочество стоял в стороне, слегка покачиваясь с пятки на носок. Ни выражение лица его, ни фигура ничего хорошего не предвещали. Уголок его рта еле заметно дёргался, и было видно, что Фуке сдерживается лишь с трудом. Прямо перед скамьями с командирами была поставлена импровизированная доска на манер школьной, где висела карта со стрелками и обозначениями.

– Итак, я спрашиваю ещё раз, – медленно и яростно проговорил Фуке. – Как получилось, что колдуна убили практически по чистой случайности? Полковник Массю?

Массю грузно встал.

– Ваше высочество, сир, – заговорил он. – Диспозиция была построена согласно вашим приказаниям. Основные силы были сосредоточены на северо-востоке, севере и северо-западе от логова колдуна. Это вторая, третья и шестая роты Легиона. Первая и четвертая роты закрывали восток и запад, пятая стояла в дальнем резерве здесь, – полковник шагнул к карте и указал на точку на севере. – Где мы сейчас и находимся.

Геркулес только сейчас начал понимать что-то. План был неплох: Фуке, судя по всему, имел твердые основания считать, что колдун пойдет прорываться именно на север и именно этой ночью. Кроме того, он знал, что у колдуна есть живая (точнее, мёртвая) сила в каком-то количестве.

– Но примерно в девять часов…. – проговорил Массю.

– Примерно, – ядовито заметил Фуке.

– …поступили сведения с наблюдательных пунктов в пятом, шестом и седьмом секторе, на юге. Колдун с плотной группой…

…Всё это было каких-то пятнадцать часов назад. С деревьев верещали наблюдатели, полувзвод Геркулеса выстроился в боевой порядок, выставив три кола вперёд, и ждал команды. Оставшиеся осуждённые рассыпались слева и справа, заняв позиции для перекрёстной стрельбы – Мюко велел отдать им все патроны, справедливо рассудив, что его ударному полувзводу сабли будут нужнее, чем винтовки. Так оно и получилось.

– Колдун вместе с группой из тридцати мертвяков вышел в шестом секторе и пошёл прямо на позиции батдафа, которыми командовал полковник Цейтлих. (Германец поднял взгляд на Массю и коротко усмехнулся). Второй и третий взводы батдафа заняли позицию в шестом и седьмом секторе по моему приказанию, за несколько часов до этого.

– Ясно, – сказал Фуке и знаком приказал Массю садиться. Полковник постоял секунду, затем подчинился. – Полковник Цейтлих. Что было дальше?

Полковник Цейтлих встал и медленно подошёл к карте.

– Второй взвод батдафа принял на себя удар мертвяков. Пока они проходили просеку, осуждённые егеря успели дать два залпа, но мертвяки не остановились.

– И?

– Полувзвод осуждённого Мюко, – ровным голосом продолжил Цейтлих, – вооружившись кольями, встретил мертвяков врукопашную.

…«Иииии левой!» – закричал Геркулес. Полувзвод нестройно топнул левой. «Правой! Левой! Правой! Бегооооом!». Егери едва не споткнулись, но быстро выровняли шаг. Два кола пронзили первых субурдов насквозь и почти одновременно, а Уль, командир первой тройки, выскочил вперёд и в два удара снёс им головы. «Назааааад!» – заорал Геркулес. Полувзвод бросил колья – одно осталось торчать горизонтально – и резво потопал назад, почти по своим собственным следам, подхватил следующие три пики – тренировки не прошли даром. «Огооонь!», завизжал Силь, поставленный главным над стрелками, стрелки слева и справа дали нестройный залп, ещё один мертвяк упал. «Иииии левой!» – срывая голос, заорал Мюко снова, и снова взвод топнул левой, и снова тяжким бегом понеслись они на таран.

Это и была придумка Геркулеса Мюко, бывшего стажера королевской службы эвакуации, бывшего дознавателя криминалите, ныне старшего осуждённого батальона д’а’фрик, батдафа: короткими ударами, не ввязываясь в борьбу, сокращать количество боеспособных субурдов и ломать их строй, а в промежутках останавливая их продвижение залпами. Кольев было четыре комплекта, но мертвяки дали им ударить лишь дважды.

– Их тактика оказалась малоэффективной, – сообщил Цейтлих. – Поэтому гонцы сообщили полковнику Массю, что колдун скоро прорвёт блокаду и требуется подкрепление.

– Кто отдал им такой приказ? – осведомился Фуке. – Кто приказал гонцам сообщить о колдуне и о том, что он прорывает блокаду?

Цейтлих постоял невозмутимо, затем коротко взглянул на Геркулеса.

– Осуждённый Мюко, – сказал он.

Геркулес медленно встал, чувствуя на себе недобрые взгляды. Он здесь был единственный из батдафа, если не считать Цейтлиха.

– Сир, я ничего не говорил гонцам, – произнёс он. – У меня не было времени. Мой полувзвод дрался с мертвяками.

– Я лично получил от тебя сообщение для полковника Массю! – закричал какой-то лейтенант-легионер. – И приказал сержанту Адри его доставить.

Геркулес посмотрел на гладкое лицо незнакомого ему легионера.

– Сир, я вас не помню, сир, – сказал он спокойно.

Поднялся гвалт. Лейтенант, фамилия которого оказалась Пек, вызывал его на дуэль чести. Его успокаивали капитан Тулип и майор Жюстен, указывая на то, что Мюко не военный, а осуждённый, и дуэль с ним невозможна в принципе. Цейтлих и Массю смотрели на всё это мрачно, не выражая эмоций, но было ясно – Легион их так просто не отдаст даже Шарлю Фуке. Лейтенант Пек присягнёт, что Мюко запросил помощь у Массю; и Массю, верный общему духу приказа его высочества, помощь отправил немедля и в полном объёме. В конце концов, колдуна всё же убили?

– Ну колдуна же мы убили? – вопрошал Массю, апеллируя к своим сослуживцам. Он уже чувствовал себя спокойно: похоже, дело обошлось. Фуке знает порядки Легиона, и не станет наказывать офицера, когда всем ясно, что вина его. Кто-то же приказал усилить северные позиции?

Геркулес всё это время неотрывно смотрел на Цейтлиха. Полковник сидел как ни в чём ни бывало, и на старшего осуждённого даже мельком не глянул. Может, он забыл, о чем проговорились двое селян? Конечно, забыл.

Ведь если не забыл, то…

Нет, лучше об этом не думать.

…После второго тарана началась сеча, половина осуждённых просто сбежали, и Геркулес не мог их винить – смотреть, как враг идёт на тебя, не реагируя на пули и сабли, не всякий сумеет; Уль, Силь и ещё с десяток бойцов наскакивали на медлительных субурдов, кроша их в капусту – но безрезультатно. Субурды, потеряв пару мертвяков, шли плотной группой, закрывая колдуна, хватали зазевавшихся осуждённых и ломали им рёбра в жестоких объятиях, и Геркулес уже вытащил саблю, готовясь принять участие в безнадёжной драке, но подоспевшие легионеры Массю опрокинули их сбоку, изрешетили арбалетами (из винтовок не стреляли, берегли патроны – опытные), изрубили палашами. Когда побоище закончилось, отыскали колдуна, – нашли по кровотечению. Мюко увидел его, перед тем как труп унесли в штаб: весь утыканный стрелами, но благообразный на вид старик, каких полно в деревнях по всему Альянде. Может быть, староста или судья.

– Осуждённый Мюко! – гаркнул кто-то ему в ухо. Геркулес подскочил. Принц-консорт смотрел на него тяжело и мрачно.

– Арестовать. – Фуке оглядел офицеров. – Господа, вы свободны.

7

– Я понял, почему люди любят читать книги, – сказал Питер. Ему никто не ответил: Прелати и Майя ушли в лес за грибами и ягодами, Аслан вызвался их сопровождать, а Жак, который никуда не пошёл, а лежал на травке неподалёку и прекрасно слышал Питера, не разговаривал ни с кем второй день по причине полного проигрыша в бочку вчера вечером. Финансист считал, что его обыгрывают нечестно, и нудно доказывал с расчётами в руках, что должен был выиграть хотя бы раз; он угомонился, лишь когда Майя выиграла у него девять кругов подряд. Обиду на весь мир он тем не менее затаил, и для начала объявил бойкот жуликам и аферистам, среди которых имел несчастье оказаться.

– Потому что в книгах, – Питер развивал свою мысль, жуя травинку и глядя в синее небо, – в отличие от жизни, постоянно что-то происходит. Событие сменяется другим событием, а оно в свою очередь следующим. А ведь в жизни такое происходит крайне редко. Наша реальность – это главным образом ожидание.

Ясный погожий день стоял над Вест-Сассексом – так называлась эта местность – и уже перевалил за зенит. Серая пелена облаков надвигалась с запада, и это значило, что солнце скоро опять исчезнет, но пока что «Фуксия» и «Сельдь» стояли недвижны, вбирая его энергию; позади них виднелась река Аруна, а на том берегу остался заброшенный город. Питер и Аслан очень хотели побывать там и посмотреть на почти не тронутые временем здания древних, но Прелати, Майя и Жак категорически воспротивились, и поэтому, обойдя город с севера, их небольшая экспедиция пересекла мост и расположилась на западном берегу. Название реки им сказала Прелати, а позднее они увидели его на почти что выцветшей табличке у моста. Как назывался город, старуха не знала.

– Я думаю, что это как-то связано с количеством людей, – говорил Питер. – Даже не с количеством вообще, а с плотностью населения вокруг тебя. События твоей жизни ведь так или иначе творятся людьми, стало быть, если хочешь, чтобы событий было больше, то надо жить там, где много людей.

Жак испустил долгий полустон-полувздох и перевернулся на живот. Он был голый по пояс – пользовался временным отсутствием женщин и Аслана, чьё атлетическое телосложение наводило уныние на однокашников ещё со времен их студенчества.

– Наше путешествие, кстати, служит косвенным подтверждением моей теории, – продолжал Питер. – Нет людей – нет событий.

– И это прекрасно, – заключил он, помолчав.

И он, и Жак понимали, что это спокойствие ненадолго, и невольно старались его продлить. Конечно, на словах они всячески торопили Прелати, которая вспоминала дорогу очень медленно, заставляя их делать долгие стоянки, во время которых она бродила вокруг в поисках знакомых ей ориентиров. Доходило до того, что остановки приходилось делать едва ли не каждые десять минут; за три дня они сделали тридцать лье, не больше. Зато съестные припасы были опустошены почти на треть. Когда они вышли из тоннеля на английской стороне, в местечке под названием Дувр, и не обнаружили там признаков человека, встал вопрос о продовольствии: последние лепешки они съели ещё в тоннеле. Питер уже всерьёз собрался идти на охоту и с чрезвычайно умным видом крутил в руках чёрный охотничий арбалет, но внезапно Аслан вытащил из грузового отсека «Сельди» коробки с блестящими металлическими штуками, и ещё коробки с другими штуками, обтянутыми прозрачной плёнкой на манер бычьего пузыря, и с третьими штуками, отдалённо напоминавшими большие бутыли для лекарств, и сделанными из мягкого стекла, которое было легче обычного и не билось. Это был провиант древних.

Жак заявил сразу, что ЭТО он есть и пить не будет ни под каким видом, и отправился на охоту один, отобрав арбалет у Питера. Аслан, вооружившись пистолетом и саблей, скрытно пошёл за ним, на всякий случай. Вернулись они через час, разными дорогами; Жак был голодный, злой, без добычи и без арбалета; он утопил его в болоте – уронил в спешке, когда ему померещился кто-то в лесу.

– Я, что ли, виноват, что у нас идиотские арбалеты! – кричал он в ответ на претензии Питера. – Вываливаются из рук! Кто их делал вообще!

Позже выяснилось, что он всё равно забыл колчан со стрелами и ходил только с одной, заряженной. Аслан, который собственно и напугал великого охотника, поначалу пристыженно молчал, но потом всё же не выдержал и вступил в дискуссию. Препирательства закончились тем, что Жак милостиво согласился отведать древнюю еду, после чего остался жив и даже доволен. Убедившись, что смерть от голода им не грозит, он пришёл в отличное настроение и пребывал в нём весь следующий день ровно до тех пор, пока не предложил мадемуазель Прелати сыграть в бочку.

– Кажется, ничего не собрали, – сказал Питер, приподнявшись на локте и глядя в сторону опушки. Там шли, точнее, почти бежали все трое – Аслан, Майя и мадемуазель Прелати. Жак издал короткий смешок. Они знали, что Прелати просто тянет время и занимается чем угодно, только не поиском ориентиров, но поделать ничего не могли, и оставалось только ждать.

Питер вскочил.

– Что-то случилось, – и, собрав в охапку все вещи, что они успели вытащить наружу, вроде пледа и котелка, он вприпрыжку понёсся к «Сельди». Жак вздохнул тяжко и принялся облачаться. Делал он это сидя, и зрелище это было донельзя раздражающим. Питер, забросив инвентарь в солнечные сани, вернулся на место их стоянки и одну секунду смотрел на его эволюции, затем безо всяких церемоний подхватил финансиста под мышки и одним движением поставил его на ноги.

– Эй, – сказал Жак.

– Время, время, Жак, – сказал Питер быстро сквозь зубы, а сам запрыгнул в «Фуксию». Жак увидел приближающихся Прелати, Майю и эвакуатора, и его движения также стали быстрыми и осмысленными. Аслан, добежав до «Фуксии», безо всяких объяснений сел за штурвал, старуха и девочка заняли свои места, Питер закрыл двери, и все они схватились за что попало – бывший капитан эвакуации стартовал как всегда, резко и без предупреждения.

– Так, – сказал Питер. – И?

– Пусть сама расскажет, – не оборачиваясь, сказал мусульманин.

– Вы мне обещали, – сказала Прелати.

– Обещание я сдержу, – ответил Аслан. – А про терминал расскажите сами.

Питер повернулся к Прелати. Та молча смотрела на них. И тут учёный и свободный финансист заметили, что в корзинке у мадемуазель что-то есть, и это совсем не грибы, не ягоды и даже не вязание.

– Что это у вас? – спросил Жак.

– Это терминал связи, – хмуро ответила старуха. – Я пыталась установить связь с моей невесткой.

– Чтобы предупредить её, – кивнул Жак. – Поня-атно.

– Она всё это время пыталась, – громко сказал Аслан из кабины. – Все три дня.

– Не то что бы я сильно удивлён, – сказал Жак. – Но предупреждать человека, который с лёгким сердцем бросил вас на растерзание легионерам?

– Это называется верность, Жак, – елейным голосом сказал Питер. – Тебе не понять.

– У меня было два терминала, – заговорила Прелати, не слушая их. – Один пришлось спрятать в тайнике, слишком большой и тяжёлый, его было не унести. Но он был лучше, он действовал в любом месте. Этот меньше, но он работает не везде.

– И в чём же заключается его работа? – вежливо спросил Жак. – Там внутри маааленькие птички, которые переносят мааааленькие записочки?

Майя прыснула. Прелати осталась невозмутимой.

– Я не знаю, как он работает, – ответила она. – Я просто говорю с человеком, который далеко. И установить связь с невесткой мне не удалось. Она не отвечает.

– Ну, логично, – сказал Жак. – Вас же убили легионеры. Зачем ей отвечать мертвецу?

– Хватит, Жак, – сказал Питер. – Там не птички, а скорее всего электрические волны. Мы слушаем вас, мадемуазель Прелати.

– Невестка мне не отвечает, – продолжила старуха после паузы. – Но мне удалось услышать ещё одного… человека. Он егерь, помогал нам, когда мы жили в Лилле.

– Дядя Шосс, – сказала Майя.

– Я его помню, – сказал Питер. – С ним был староста, они постоянно ругались. Смешные.

– Они нашли тот терминал, и сумели связаться со мной, – сморщившись, сказала Прелати. – Не знаю, как им удалось.

Неожиданно она всхлипнула и закрыла лицо ладонями. Все молчали.

– Но их тоже нашли, – успокоившись, продолжила Прелати. – Вчера. Староста, скорее всего, погиб, а Шосс… Может, ему удалось сбежать.

– Фуке начал охоту на колдунов и на ведьм, – сказал Питер. – Что ж…

– И на тех, кто им помогает, – добавил Аслан из кабины. – Это мы, например.

– Э-э, и что? – спросил Жак после паузы. – Это разве новость для нас? Ты же сам говорил, Пит? У него знания древних, у него собаки эти, винтовки, у него ещё бог знает что ещё… Он просто устраняет конкурентов.

– Он нашёл способ узнавать, где находятся все колдуны и ведьмы, – сказала Прелати глухо. – И его войска убивают одного за другим, уничтожая всё братство Урании. Может, нас кто-то предал. Может, Фуке всегда знал. Может, он сам колдун. В общем, он знает, кто они, и где они.

– А! – сказал Питер. – И ваша невестка, конечно, тоже в этом списке.

– Не невестка, а мой брат, – хмуро ответила старуха. – Франциск Прелати. Настоящий колдун – он.

– Час от часу не легче, – сказал Жак. – Так это он, что ли, хочет, чтобы человечество будущего состояло целиком из женщин? А он хитрец.

– Нет, – раздражённо ответила Прелати. – Это Клотильда. А ему просто… просто нравится делать что-то новое. Ну и… любит он её, наверное.

– А сколько колдунов живёт в Альянде? – спросил Питер.

– Понятия не имею, – ответила Прелати. – Но вряд ли больше двадцати.

– Братство Урании, – задумчиво произнёс Питер. – Аслан! – позвал он.

– Ага, – отвечал эвакуатор.

– Как бы ты действовал на месте Фуке?

Аслан ответил не задумываясь.

– Я бы определил самого опасного, и в первую очередь занялся бы им.

– А кто у нас тут самый опасный? – как бы про себя проговорил Питер. – Кто у нас засылает автокапсулы за сотни лье, которые похищают девочек и женщин? Чьи родственники мутят воду в самых глухих провинциях Альянде?

– А-а! – сказал сообразительный Жак. – Так вот почему мы теперь не «ищем ориентиры». Вы вспомнили короткую дорогу до замка?

Прелати молчала.

– Мы бы и сами могли её найти, теоретически, – произнёс Аслан, обернувшись. – Мы же знаем, что замок на берегу моря. Учитывая, что Британия – остров…

Жак задумался.

– Точно? – неуверенно спросил он, хмурясь. – Я что-то не помню. И я бы, наоборот, сначала задавил бы всех колдунов на континенте, а потом бы занялся теми, кто на острове.

Эвакуатор покосился на него через плечо.

– Откуда тебе знать, – сказал он. – Может, он уже и задавил.

– С нашей, причём, помощью, – сказал Питер мрачно. – В какой-то степени.

– Это неважно, – сказал Жак. – Самое главное, что Фуке сейчас, скорее всего, мчится во весь опор по нашим следам. А с ним вся Шестая ударная.

Больше никто не произнёс ни слова. Мадемуазель Прелати плакала почти беззвучно, Майя утешала её, сама тоже роняя слёзы. Питер смотрел на них хмуро, и неожиданно вспомнил имя старосты: Гильям.

«Фуксия» и «Сельдь» мчались по неприветливым пейзажам Британии.

Основными цветами этой местности были серый и зелёный. Серо-зелёный кустарник сменялся серо-зелёным гранитом, серые камни, сильно похожие на развалины древних домов, лежали на зелёной пока ещё траве, которая в свою очередь скрывала под собой либо тёмно-зелёно-серую почву либо (чаще всего) серо-зелёную трясину. Дорога, над которой они летели, была серая, каменная. Жак серьёзным голосом высказал предположение, что люди, которые здесь обитают, носят серое и зелёное, поэтому мы их и не видим. Здесь Аслан осознал, что за всё время путешествия они не встретили ни единой живой души.

– Здесь вообще живут люди? – спросил он будто бы в воздух.

– Живут, – сухо ответила Прелати из пассажирского отсека.

– Плохо живут? – спросил Питер. – Их мало?

– Да как сказать, – старуха пожала плечами. – Еды им хватает, леса здесь богатые. Пастбища, козы, овцы. Море, рыба. Но, как они говорят, у них не жизнь, а искупление.

– Искупление чего? – спросил Аслан.

– Греха.

– Ээээ… – сказал Питер. – Первородного греха?

– Что-то вроде. Они искупают грехи отцов, отцов их отцов и так далее. Им нельзя уходить с этого места, нельзя делать ничего нового, нельзя стремиться к процветанию. Надо искупать грех.

– А что они натворили, отцы их, их отцы и так далее? – спросил Жак.

– Вот бы узнать, – равнодушно ответила Прелати.

– Ладно грех, а почему их не видно-то? – Аслан вернул разговор в более конкретное русло. – Или им этого тоже нельзя?

– Ваши… «Фуксия» и «Сельдь», – сказала Прелати, – если вы не заметили, довольно шумные устройства. Их слышно издалека, даже в здешнем сыром воздухе.

8

Весь остаток дня после скоротечного разбора вчерашней битвы Геркулес просидел под арестом. Арест имел форму огороженной сосны с цепью и колодками на ногах, а стерегли его двое часовых. После нескольких безуспешных попыток заговорить с ними Геркулес понял, что они сторожат не только его, но и следят друг за другом: один был из охраны Фуке, с шевроном Шестой ударной бригады, второй был из пищальеров Массю.

В конце дня подошёл майор Жюстен в сопровождении двух легионеров и зачитал Геркулесу приговор полевого трибунала: за введение в заблуждение командира, повлекшее потери и угрозу срыва операции, и с учётом предыдущих преступлений, старшего осужденного батдафа сводного Северного полка Иностранного Легиона Геркулеса Мюко приговорить к высшей мере наказания – расстрелу.

Геркулес пребывал в каком-то ступоре. Где-то в глубинах сознания тоненький голос вопил, что надо взывать к справедливости, к Фуке, к свидетелям (Улю и Силю), обличать Пека, Массю и, самое главное, Цейтлиха, – но снаружи был виден только оцепеневший от ужаса молодой шпак-штрафник, угодивший в переплёт по своей глупости и невезению.

Он очнулся лишь когда обнаружил, что его куда-то ведут. Вообразив, что это конец, он дёрнулся раз, два, получил стволом по шее и прикладами под ребра, а кто-то сказал насмешливо:

– Да не бойся. На допрос тебя ведём, на допрос.

И Геркулес успокоился, как и многие смертники до него и после него.

Но в этот раз ему не солгали.

Геркулес увидел знаменитых собак Фуке, всех трёх – большую, среднюю и маленькую. Они сидели, вытянув носы на закат, в уморительно одинаковых позах. Сам Шарль Фуке был виден в открытую дверь своего мобиля, он читал какую-то длинную бумагу. Когда Геркулес подошёл, он поднял голову и приказал коротко:

– Освободить.