Текст книги "Преисподняя"

Автор книги: Чет Уильямсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 3

Мы проснулись в девять, после нескольких часов блаженного забытья. Рэчел угнездилась рядом со мной, заглядывая мне в глаза.

– Что теперь?

– Достать приличную одежду и обувь. – Я пробежал распухшим языком по губам. – А потом…

Мы оба подумали об этом одновременно, но Рэчел сказала первой:

– Фрэнк. Он должен был получить официальный “е-мейл” в связи с нашей чисткой.

Я кивнул. Фрэнк Джерси должен иметь ответы, и, возможно, он захочет поделиться этими сведениями с нами. “А может быть, ему больше захочется собственноручно вычистить нас”, – холодно подумал я.

– Ты думаешь, ему можно доверять? – спросил я.

– Фрэнку? Ты шутишь! Он не мог участвовать в этом: у него нет политической косточки.

Она была совершенно права. Фрэнк не раз шел на огромный риск, защищая невинных людей от коррумпированных подонков. Он имел чин капитана и возглавлял все дела, расследованием которых мы занимались. Он знал нас обоих, знал о наших чувствах друг к другу. Он знал или догадывался о большинстве хакеров, пойманных и отпущенных нами, но ничего не предпринимал против нас. Во всяком случае, так мне казалось раньше. После этой ночки я вряд ли доверился бы даже собственной матери, если бы она работала на Божью Десницу.

– Мы свяжемся с ним, – сказал я. – Но не отсюда. Не хочу оставлять следов. Посмотрим, захочет ли он говорить с нами.

– Захочет. Я знаю Фрэнка.

Данте прикорнул на кушетке, но проснулся, услышав наши голоса. Он извлек из холодильника древние кукурузные хлопья, какие-то перезрелые фрукты и заварил кофе.

– Настоящий, – с гордостью заметил он. – Колумбийский, с кучей кофеина.

Кофеинсодержащий кофе, нелегальный, как и все остальные стимулянты, был настоящим угощением. Раньше я покупал пакеты по четыре унции у одного уличного торговца, но потом его поймали и отрезали ему язык.

– В сети нет ни байта о вашей парочке как об угрозе Богу и обществу, – сообщил Данте, разливая густой ароматный напиток. – Вероятно, они завинтили гайки до тех пор, пока не решат, в какую сторону следует двигаться. Безоружные бюрократы расправляются с агентами Десницы – это для них что-то новенькое. Не удивлюсь, если они сейчас пребывают в панике. Вы куда-нибудь собираетесь сегодня?

– Собираемся нанести пару визитов, – ответил я.

– Захотите вздремнуть, милости прошу ко мне. Только не приводите с собой чистильщиков. Должен вам сказать, ребята, вы отчаянные идеалисты.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Рэчел.

– Никто не собирается вам ничего объяснять. Они вовсе не считают, что задолжали вам объяснение; на самом деле они задолжали вам дырку в башке. Вы двое списаны по графе расходов, и даже Дядюшка не сможет помочь. Поэтому позвольте дать вам небольшой совет.

Рэчел сердито нахмурилась, но я понимал, что Данте, вероятно, недалек от истины.

– Валяй, – сказал я.

– Если вы не надумаете, куда отправиться и к кому обратиться, то я знаю кое-кого, кто связан с подпольем. Не с подпольными сетями, а с Фронтом.

Мы с Рэчел обменялись хмурыми взглядами. Фронт гражданского сопротивления в самом деле был последним прибежищем, куда мы захотели бы обратиться, но, если речь пойдет о том, чтобы остаться в живых, ничего не поделаешь.

– Не знаю, осталась ли у вас какая-то вера в систему, но возможно, вам захочется проверить, что может предложить другая сторона, – продолжал он.

– Неделю назад я угробил бы тебя за такие слова, – тихо заметил я.

Данте ухмыльнулся:

– Странно, как сильно меняется отношение к окружающему, когда в тебя начинают стрелять.

– Не слишком сильно. – Рэчел выпрямилась. – Почему ты так уверен, что мы готовы стать изменниками?

– Послушай, Рэчел, – сказал Данте, – допустим, у меня есть собака. Если она попытается загрызть меня, я не стану кормить ее бисквитами и гладить по головке.

– Не смей сравнивать Божью Десницу с собакой!

Он пристально посмотрел на нее:

– Я и не сравнивал, сударыня. Собака – это вы. Расправившись с командой чистильщиков, вы укусили руку, кормившую вас. Они с самого начала собирались убить вас, а теперь их желание лишь усилилось. Десница – это не выбор для вас. Я просто пытаюсь предложить нечто иное.

Я положил руку на плечо Рэчел и почувствовал, как она дрожит.

– Мы благодарны тебе за это. Как его зовут?

Он долго разглядывал нас:

– Я был должен вам, но теперь вы у меня в долгу. Не выдавайте меня, ладно?

– Даю слово. Как ты, Рэчел?

Она крепко стиснула зубы, но кивнула:

– Клянусь перед Богом!

Данте кивнул в ответ:

– Этого достаточно. Парня зовут Альдус Ксенон. Его можно найти неподалеку от забегаловки в Чайнатауне, возле Галереи. Я назову ему ваши имена и сообщу о вашем возможном приходе. Если с вами что-нибудь случится и не понадобится встречаться с ним, забудьте его имя. А заодно забудьте и мое, ладно?

– Хорошо, Данте. Как ты сказал, мы у тебя в долгу.

– Стало быть, вы уходите?

– Да. После еще одной чашечки настоящего взбадривающего кофе. – Я взял дымящуюся чашку. – Хочешь еще, Рэчел?

Она пожала плечами и натянуто улыбнулась:

– Двум смертям не бывать, одной не миновать.

Автомобиль по-прежнему стоял на улице, и рядом не было никаких холикопов, готовых стрелять в нас без предупреждения. Мы сели в машину и отъехали подальше от вокзала Юнион, затем нашли универсальный магазин, где купили приличную одежду и обувь для любителей быстрого бега. Переодевшись, мы остановились у платного видеофона на улице и набрали код Фрэнка Джерси.

Фрэнк часто работает дома, вот и сейчас он ответил после первого звонка. Судя по всему, он был один. Я отключил видеосигнал с нашего конца линии, поэтому он не мог видеть меня.

– Джерси слушает. – Его голос звучал так хрипло, что казалось, будто мы разговариваем по проволочной связи прошлого века. Он взглянул на пустой видеоэкран и сдвинул брови: – Кто это?

Я не мог выдавить ни слова. Временами Фрэнк напоминал мне отца, но сейчас я не доверял ему.

– Это Рэчел, Фрэнк, – тихо сказала Рэчел. – Гидеон тоже здесь.

Из его груди вырвался глубокий вздох, и я увидел, как он откинулся на спинку стула.

– Нам нужно поговорить с тобой, – продолжала она.

Фрэнк прикусил нижнюю губу и предостерегающим жестом поднял руки.

– Не здесь. Ничего не говорите. Большой Мальчик, через полчаса. – Наклонившись вперед, он быстро отключил связь. Экран погас.

– Большой Мальчик? – недоуменно переспросила Рэчел.

– Мемориал Линкольна, – пояснил я. – Фрэнк всегда так называл это место. Он будет ждать нас справа, со стороны реки. Ему нравится лично расспрашивать там своих информаторов, обмениваться сведениями, которые нельзя передавать по обычным каналам.

– Что-нибудь не так?

– Не знаю. У меня какое-то странное чувство, словно он ожидал нашего звонка.

– Возможно, так оно и есть. Он должен знать о случившемся, даже если его не предупредили заранее. Естественно предположить, что мы попытаемся связаться с ним.

– Нужно немедленно отправиться туда, – заключил я. – Приедем заранее, проведем рекогносцировку и убедимся, что он не обманывает нас.

– Гидеон, это же Фрэнк! Он не может так поступить!

– Надеюсь, что ты права, крошка. В ином случае нам останется только лечь и умереть.

ГЛАВА 4

Мы добрались до Мемориала Линкольна через двадцать минут, припарковались рядом с рекой и, оставаясь под прикрытием деревьев, пошли туда, откуда можно было видеть заднюю часть комплекса. Прохожие выглядели типичными туристами; правительственные служащие, наводняющие местность в послеполуденные часы, сейчас прилежно трудились в своих офисах. Это облегчало задачу выслеживания возможных агентов Десницы, но пока подходящих кандидатов не наблюдалось.

Затем, все еще скрываясь за деревьями, мы перешли на другую сторону комплекса. Из рощицы рядом с Мемориалом вьетнамских ветеранов мы проверили северную оконечность монумента. Опять-таки ничего особенно подозрительного. Но, поскольку все казалось нам более или менее подозрительным, мы ни капельки не успокоились.

Мы смотрели, как отец и мать водят малыша вокруг основания монумента и подтаскивают его вверх по ступеням; затем понаблюдали за другими родителями с сыном-подростком, который выглядел так, словно мечтал оказаться где-нибудь в другом месте. Отец делал фотографию за фотографией, а выражение на лице парнишки красноречиво свидетельствовало о том, что его тошнит от позирования. Я его не осуждал.

Внизу на широких ступенях сидела молодая пара. Юноша и девушка самозабвенно обнимались; время от времени они целовались и тут же с беспокойством оглядывались вокруг, высматривая холикопов. Казалось, они переживают лучшие дни своего медового месяца, но их быстрые взгляды на самом деле могли означать не опасение за свою безопасность, а наблюдение за жестокими убийцами Гидеоном Эшанти и Рэчел Брак. Я указал на них Рэчел, и мы решили повнимательнее присматривать за парочкой.

Через несколько минут мы увидели кряжистую, тяжеловесную фигуру Фрэнка Джерси, подходившего к мемориалу с южной стороны. На нем были форменные брюки и просторная светлая куртка-ветровка. Когда он подошел ближе, мы увидели серо-стальные волосы и изрезанное морщинами лицо. Да, это был Фрэнк.

Мы зашагали к монументу. Фрэнк отметил нас мимолетным взглядом и пошел дальше, огибая монумент с юга. Мы двинулись следом, нервно поглядывая на туристов, чувствуя себя обнаженными и уязвимыми на открытом месте.

Мы зашли за угол. Фрэнк стоял в нескольких ярдах от нас. Высокие деревья закрывали этот уголок от улицы и дорожного движения по Арлингтонскому мосту. Местечко хорошо подходило для тайных встреч, хотя я чувствовал себя загнанным в угол. Пожалуй, поэтому

Фрэнку нравилось встречаться здесь со своими информаторами: ему не составляло труда удерживать их на крючке.

Он стоял и молча смотрел на нас. Наконец я кивнул:

– Привет, Фрэнк. Спасибо, что пришел.

Он растянул губы в холодной улыбке, затем быстро сунул руку под расстегнутую ветровку и вытащил маленький, но грозный “авенджер” 32-го калибра.

Я услышал, как судорожно вздохнула Рэчел. В первое мгновение мне захотелось быстро броситься в сторону, но потом я понял, что это бесполезно. Фрэнк был опытным бойцом и прекрасно владел оружием. Мы не могли добраться до него, не подставив себя под пули.

Пока я ждал звука выстрела, его рука поднялась, но вместо того, чтобы нажать на спусковой крючок, он подбросил пистолет и протянул его рукояткой вперед.

– Тебе это понадобится, – проворчал он. – Возьми. Он достаточно маленький, чтобы прятать его в кармане брюк с поправкой на то, что ты достаточно сообразителен и не отстрелишь себе яйца по неосторожности. У меня есть такой и для тебя, Рэчел.

Он протянул ей еще один пистолет. Это было отличное оружие, маленькое и мощное, легко маскируемое на теле. Раз в пять меньше “уиллоуби”, из которых мы стреляли вчера ночью.

– Фрэнк, но… – начал я, но он перебил меня:

– Засуньте их в карманы. Они не холодные; это пластик, а не металл.

– Спасибо, Фрэнк.

– Ладно, только забудьте, от кого вы их получили. Мне остается год до пенсии, и мы с Лиз хотим отправиться не в Преисподнюю, а в какое-нибудь другое место. Нет, выпустите рубашки поверх брюк… хотя не знаю, почему я объясняю вам, как обращаться с оружием после того, что вы вчера натворили. Не ожидал от вас такой прыти.

– Мы не умеем обращаться с оружием, – сказала Рэчел. – Думаю, нам просто повезло.

– Чтобы справиться с командой чистильщиков, нужно нечто большее, чем везение, мисс. Вы крепко лягнули чью-то задницу, хотя эта информация не стала достоянием общественности… и сомневаюсь, что когда-нибудь станет.

– Как ты узнал об этом, Фрэнк?

– Из Десницы пришел отчет как раз перед вашим звонком. Ненавижу эти проклятые экзекуции без суда и следствия. Ублюдки заслужили хороший урок.

– Мы не рады, что так вышло, Фрэнк, – сказала Рэчел. – Это просто… случилось. Спасибо, что согласился встретиться с нами.

– Я пять лет прикрывал ваши задницы и не собираюсь останавливаться на достигнутом.

– Еще одна вещь, Фрэнк, – сказал я. – Как ты думаешь, кто-нибудь мог проследить за твоим приходом сюда? Ведь нас повсюду ищут.

– Не болтай глупостей, сынок. Я капитан ОИР, и мой служебный долг – собственноручно вычищать злодеев вроде тебя. С какой стати они станут считать нас приятелями, которые могут встретиться и подышать свежим воздухом возле Большого Мальчика?

– Ладно, тогда просвети нас. Что означает эта чистка? Мы выполняли свой долг перед страной и Десницей. Это что, благодарность? Ведь мы ровным счетом ничего не сделали, Фрэнк!

Он улыбнулся, но в его голосе звучал металл:

– Так утверждали многие из тех, кого вы скормили чистильщикам.

Рэчел залилась краской:

– Они были грешниками, Фрэнк. Они заслуживали того, что получили.

– Ах да, извините, мисс. Я забыл, что вы еще верите в Карающую Десницу и считаете, будто трудоголики из ОИР занимаются богоугодным делом. Если хотите, можете придерживаться своего мнения, но я хочу знать ответ на один вопрос.

В этот момент небрежно одетый подросток вышел из-за угла, засунув руки в карманы. Фрэнк наградил его взглядом, способным поджарить картофелину, и тот быстро ретировался.

– Спрашивай.

Его лицо полностью утратило добродушное выражение.

– Я хочу помочь вам, но не собираюсь играть в прятки. Поэтому скажите прямо, что Десница имеет против вас? Что вы оба натворили?

– Ничего, Фрэнк, – искренне ответил я. – Ни малейшей провинности, кроме нескольких хакеров, которых мы отпустили из сети в последнее время. Но об этом ты уже знаешь, и… ну, тебе известно, как мы с Рэчел относимся друг к другу.

– Этого недостаточно для чистки, – проворчал он.

– А то мы сами не знаем! Скажи нам: ты должен знать, в чем они нас обвиняют.

Он медленно кивнул:

– Может быть, вы знаете настоящую причину, а может быть, и нет. Но официальное обвинение – полное дерьмо. Вас обвиняют в нарушении Закона об Искусственных Реальностях, Экстраноуменальном Дизайне, Программировании и Коммуникации. Почему? Да потому, что вы торгуете порновиртами, где люди занимаются всякими гнусностями с демонами.

Мне показалось, что Рэчел вот-вот взорвется.

– Мы – распространители порнографии? Это же смешно! Вся моя карьера… я сжигала целые библиотеки порнографических книг и виртуалок!

– Нас подставили, – тихо сказал я, лихорадочно пытаясь сообразить, почему это произошло.

– Разумеется, вас подставили, – согласился Фрэнк. – Либо вы сделали что-то такое, о чем не хотите мне говорить, либо они хотят закопать вас поглубже из политических соображений.

– Кто “они”? – спросила Рэчел.

– Возможно, кто-то из верхушки ОИР, но скорее всего какой-нибудь слизняк в Департаменте правонарушений или даже в Пентагоне. У них есть связи, поскольку они связали вас с Красавцем, а это случается лишь в крайних случаях: когда на ком-то нужно поставить крест.

– С кем? С Красавцем?

– Да. С мистером Красавцем. Этот тип – демон среднего пошиба. Развил бурную деятельность среди гангстерских шаек по всему городу. Считает себя крестным отцом, понятно?

– Но как Десница может быть связана с демоном? – недоверчиво поинтересовалась Рэчел. – Агенты Десницы дают клятву искоренять демонические влияния всеми силами и средствами.

– Когда занимаешься грязной политикой, приходится заводить странные знакомства, – философски заметил Фрэнк. – Они терпят этого поганого демона среди людей, чтобы избавляться от некоторых образчиков рода человеческого, которых считают демонами.

– Вроде нас?

Фрэнк кивнул:

– Вроде тебя, сынок. Если ты хочешь кого-то вычистить, то обвиняешь его в распространении наркотиков, порнографии или виртуальных реальностей. Затем фабрикуешь связь с Красавцем, вытаскиваешь демона за шиворот из берлоги, и он подписывает признание, очерняющее нужного человека. Его отпускают по взаимной договоренности, а жертва оказывается на кладбище или того хуже.

– Значит, ты утверждаешь, что этот мистер Красавец указал на нас как на сетевиков, торгующих виртуальной порнографией?

– В самую точку, мисс.

– Ты знаешь, где его найти? – спросил я. Фрэнк кивнул:

– Задняя комната паба “Интерфейс” на Мглистом Дне. Одна деталь об этом местечке может заинтересовать вас. Формальный владелец паба, тип по фамилии О'Лири, тоже был вычищен вчера ночью. Только с ним осечки не вышло: они размазали его мозги по всей стенке. Между прочим, “Интерфейс” – известный гадюшник: там бывают боевики из бывшей “Шинн Фейн”, технари-подпольщики и тому подобная публика. Если окажетесь там, не зевайте.

– Вчера ночью были другие чистки? – спросила Рэчел.

– Да. Волна прошла по всему городу. Вы единственные, кому удалось уцелеть.

– А кто остальные? Есть какая-нибудь связь? – Рэчел всегда славилась логическими способностями.

Фрэнк пожал плечами:

– Единственная фамилия, которую я узнал, – О'Лири, но я подумал, что вам захочется проверить. Вот копия списка.

Рэчел прочитала имена, покачала головой и протянула бумажку мне. Я тоже никого не знал.

Просматривая список во второй раз, я услышал приглушенный возглас Рэчел. Я поднял голову и увидел, как Фрэнк вытаскивает из-под своей ветровки еще один пистолет, гораздо большего размера, чем те, которые он вручил нам. Он хищно оскалился, его глаза превратились в узкие щелочки, и я подумал: “Боже, он все-таки собирается убить нас!”

Но потом он завопил “ложись!”, и я понял, что он целится не в меня, а в кого-то за моим плечом. Я резко пригнулся и развернулся в тот момент, когда раздался первый выстрел. Давешний подросток и его “родители” занимали тройную огневую позицию в двух десятках ярдов от нас: парень лежал на бетонных ступенях, взрослые стояли по бокам с тяжелыми “уиллоуби” в жестко вытянутых руках.

Я услышал еще несколько выстрелов, прежде чем успел вытащить свой “авенджер”. Однако вся стрельба длилась не более нескольких секунд. Фрэнк попал в грудь доброму старому папочке, сбросив его с балюстрады в заросли кустарника. Мы с Рэчел одновременно выстрелили в мать: моя пуля вошла ей в плечо, вторая мгновением позже поразила в шею.

Но парнишка оказался не так прост. Одним из выстрелов он вышиб пистолет у меня из рук. Когда я нагнулся за оружием, над моей головой прожужжала новая пуля, а следующая навылет пронзила грудь Фрэнка. Он дернулся и тяжело осел на бетон.

Прежде чем я успел прицелиться, “авенджер” в руках Рэчел выплюнул короткую очередь. Парнишка был не ахти какой хорошей мишенью, но она попала куда следует – в голову. Больше он не шевелился.

Судя по стонам папочки, доносившимся из кустов внизу, он тоже не собирался причинять нам новые неприятности. Зато Фрэнку досталось за нас троих. Он тяжело дышал, и кровавая пена пузырилась в уголках его рта.

– Вот дерьмо… – прохрипел он. – Все не так… остался один год до пенсии, и только посмотрите на это! Что скажет Лиз?

Рэчел крепко держала его, но голос ее дрожал:

– Не шевелись, Фрэнк. Только не шевелись, и все будет в порядке.

– Убирайтесь отсюда, мисс. Спасайте свои задницы, проклятые лживые ублюдки… мне уже не помочь… убирайтесь… я мертв…

Через несколько секунд он в самом деле умер. Я был готов убить себя за то, что не доверял ему. Мне следовало бы лучше знать Фрэнка: он всегда был прям, как стрела. Я не удивился, обнаружив, что плачу.

– Пошли, Рэчел, – прошептал я, когда судорога отпустила горло. – Он прав, нам нужно бежать отсюда.

Она выпрямилась и глубоко вздохнула. Ее лицо было искажено яростью, горем и раскаянием. Но сейчас было не время оплакивать Фрэнка. Мы спрятали оружие и побежали вокруг монумента – вниз по широким белым ступеням и через деревья, к нашему автомобилю.

Звуки сирен следовали за нами. Когда они замерли в отдалении, Рэчел повернулась ко мне и впервые заговорила:

– Я любила этого парня, Гидеон.

– Знаю. Я тоже его любил. Он… ему не нужно было этого делать. Он мог просто сдать нас.

– Нет, – тихо возразила Рэчел. – Не мог.

Она была права, и это прозвучало как лучшая эпитафия для Фрэнка Джерси.

Я включил радио, чтобы хотя бы на время отвлечься от мучительных мыслей, хотя единственной станцией, которую мы могли слушать, был “Глас Божий”.

ГЛАВА 5

Искать паб на Мглистом Дне – все равно, что слона в стоге сена: рано или поздно обязательно наткнешься. Но сейчас мы направлялись в другую сторону. Пока мы ехали по 23-й улице к Вашингтон-Серкл, “Глас Божий” передавал сводку последних новостей. Ваш покорный слуга и Рэчел были главными героями дня; об остальных чистках упоминалось лишь мимоходом.

Все было так, как рассказывал Фрэнк: двое продажных агентов ОИР занимались распространением самой отвратительной порнографии, какую только можно представить, – виртуальной реальности, в которой мужчины и женщины удовлетворяли свою нечестивую похоть в обществе демонов. Именно так они говорили: “нечестивую похоть”. Интересно, как они представляют себе благочестивую похоть?

Они упустили из виду лишь одну вещь: мы все еще оставались живы. Согласно новостям, мы были мертвы так же, как Суивел О'Лири, Дейрдре О'Коннор, Адам Шонбрунн и другие незнакомцы в списке Фрэнка Джерси. Не было также упоминаний о чистильщиках, вычищенных своими жертвами, – лишь сообщение о несчастном случае. Трое агентов Божьей Десницы были призваны в обитель вечного блаженства после того, как их автомобиль потерял управление и врезался в столб. Бедные ребята. А после сегодняшней мясорубки “Глас Божий”, наверное, сообщит, что трое агентов Десницы и один капитан ОИР свернули себе шеи, случайно скатившись по лестнице Мемориала Линкольна.

– Здорово врут, а? – обратился я к Рэчел.

– Да. Это для того, чтобы мы расслабились, потеряли бдительность?

– Нет, черт побери. Они дышат нам в затылок, и славная семейка в Мемориале Линкольна служит тому доказательством. – Я немного подумал, пока по радио звучали гимны в честь усопших слуг Божьих. – Пожалуй, мы можем усложнить их задачу.

– Каким образом?

– Почему бы не навестить доктора Куин, прежде чем отправиться на встречу с Красавцем?

Мое предложение застало Рэчел врасплох. Доктор Куин владеет небольшим магазинчиком электронных инструментов неподалеку от Макферсон-сквер. Хотя она утверждает, что не занимается пластическими операциями, многие нелегалы изменили свою внешность благодаря доброму доктору. Она – одна из тех людей, которых мы долго выводили из-под удара “правосудия”; главным образом потому, что она чертовски хорошо знает свое дело. Она также ведет себя куда более этично, чем большинство ее коллег по подпольному бизнесу, и даст сто очков вперед разнообразным мясникам, работающим на улице. Я всегда смотрел на это таким образом: если кто-то хочет сделать себе пластическую операцию, он имеет право обратиться к хорошему специалисту. Рэчел была вынуждена согласиться с моей точкой зрения. Думаю, оставив доктора Куин в покое, мы спасли десятки, если не сотни, жизней.

Но была и менее филантропическая причина, позволявшая ей заниматься своим делом. За последние несколько лет доктор Куин сдала нам около дюжины первостатейных поставщиков наркотиков и виртуальных реальностей.

Мы проехали Макферсон-сквер и припарковались на 15-й улице, за два квартала от магазинчика, который доктор Куин уже около года использовала в качестве прикрытия. Когда мы свернули за угол и увидели витрину, я понял, что дела плохи. Тротуар был усеян осколками стекла, а гитары, синтезаторы и другие инструменты, выставленные на витрине, были разломаны, искорежены и разбиты в щепки.

Чтобы войти внутрь, нам даже не пришлось открывать дверь, поскольку она висела на одной петле. Доктор Куин стояла за прилавком возле дальней стены, пытаясь разобраться в хаосе, выглядевшем как последствия тропического урагана.

– У вас всегда было неприбрано, док, – сказал я. – Но это уже переходит все границы.

– Ага, – произнесла доктор Куин своим надтреснутым, гнусавым голосом. – Эшанти и Брак? Пришли закончить то, что начали ваши приятели?

– Не вините нас, – попросила Рэчел. – Что произошло?

– Департамент технологической оценки наконец решил свести счеты со мной. Прислали команду погромщиков.

– Вам еще повезло, – заметил я. – Это было предупреждение. В следующий раз они прихлопнут вас вместе с вашим магазинчиком.

– Следующего раза не будет.

– Вы уезжаете? – спросила Рэчел.

– Вероятно. Вам об этом знать не следует. Я не хочу снова попасть под бульдозер.

– Вы думаете, это из-за нас? – поинтересовался я.

– Кто-то прокомпостировал мой счастливый билет, – буркнула она.

– Это были не мы, док. – Я не на шутку рассердился. Меня бесило то, что с ней сделали, и ее обвинения. – Мы честно выполняли условия сделки. Черт побери, ведь мы пришли к вам с просьбой о помощи! Вчера ночью Десница пыталась размазать нас по стенке – разве вы не слушали “Глас Божий”?

– Они разбили приемник. – Доктор Куин судорожно вздохнула. – Послушайте, мне очень жаль. Я знаю, вы не стали бы подставлять меня, но сегодня я немного… не в духе. Собираюсь спасти что смогу, а потом направлюсь на Запад. Изменю внешность, обзаведусь новыми документами, начну все сначала.

– Мы как раз хотели поговорить с вами об изменении внешности, – сказал я. – Десница ищет нас, и нам будет гораздо легче скрываться, если наше описание окажется бесполезным для них.

Доктор Куин пожала плечами:

– Вчера или позавчера я могла бы это сделать. Сегодня моего оборудования практически не существует.

– Вы знаете других хирургов, которые могли бы нам помочь? – спросила Рэчел. – Мы заплатим…

– Вам не нужно платить мне за консультацию. Ладно, давайте посмотрим на ваши лица и попробуем оценить сложность работы.

Мы прошли сквозь занавеску из шнуров-бусинок и остановились перед дверью, похожей на дверцу стенного шкафа. За ней оказалась белая комнатка, вмещавшая топчан для пациентов и рабочий стол. Полки были сорваны со стен, их содержимое превращено в крошево из проводов, микрочипов и резисторов. Доктор Куин смахнула мусор с топчана и кивнула Рэчел. Та осторожно легла и вытянулась во весь рост.

Доктор Куин включила белый контурный свет, чудесным образом еще работавший, и закрепила раздвижную лампу над топчаном. Лицо Рэчел внезапно стало похоже на рельефную карту Скалистых гор, с ущельями, хребтами и долинами.

– Ненавижу эту процедуру, – пробормотала она.

– Тщеславие и суета, – отозвалась пожилая женщина и внезапно хмыкнула.

– В чем дело? – спросил я.

– Я не могу порекомендовать вам специалиста.

– Почему? – поинтересовалась Рэчел.

– Потому что только шарлатан может согласиться прооперировать вас. Никто, давший клятву Гиппократа, не станет класть пластик на пластик. Через три месяца ваше лицо начнет деформироваться, обвиснет складками и будет выглядеть как оплывшая глина. Рэчел выпрямилась:

– Что означает “пластик на пластик”?

– Вы уже реконструировали свое лицо, Рэчел, – сказала доктор Куин таким тоном, словно поймала пациентку на очевидной лжи. – Это нельзя проделать дважды.

Рука Рэчел поднялась к ее лицу, как будто ей сообщили, что у нее проказа.

– Но я ничего не делала со своим лицом!

– Ложитесь-ка еще раз. – Доктор указала мне на некоторые места под скулами Рэчел, у ее висков, на носу и подбородке. Под контурным светом они отливали бледно-зеленым сиянием. – Видите? Это пластиковые отложения. Если вы никогда не делали фациальную реконструкцию, то, должно быть, родились с таким лицом.

– Не понимаю. – Рэчел снова выпрямилась и захлопала глазами.

– Ладно, давайте проверим вашего спутника, – проворчала доктор Куин.

Я вытянулся на топчане, зная, что она не сможет найти пластиковых отложений на моем лице, но инстинктивно опасаясь худшего. Так и случилось.

– Ты полон пластика, Гидеон. Еще больше, чем у Рэчел. Вам придется любить и жаловать свои лица, поскольку других у вас уже не будет.

– Послушайте, – пробормотал я, – может быть, что-то не так с вашим светом?

Она покачала головой:

– Громилы не прикасались к нему. Неандертальцы никогда не смотрят вверх.

Мы распрощались с доктором Куин в каком-то оцепенении. Я знал, что никогда не подвергался фациальной реконструкции. А если бы мне сделали пластическую операцию в раннем детстве, отложения должны были добавляться по мере взросления, но этого не произошло. То же самое относилось и к Рэчел. Это было невозможно, и однако мы видели зеленоватое сияние на лицах друг друга, а у доктора Куин не было причин лгать нам.

Мы поехали к Мглистому Дну, обсуждая возможные объяснения, но так и не пришли к разумному выводу. Одно было очевидно: если наши лица нельзя изменить, то придется проявлять гораздо большую осторожность.

Впрочем, на Мглистом Дне это не составляло труда. После того как Госдепартамент, переименованный в Департамент универсального евангелизма, покинул эти места, Мглистое Дно вернулось к своему первоначальному, болотно-туманному существованию. Здесь больше преступников на квадратный дюйм, чем в Конгрессе столетней давности, а это уже о чем-то говорит. Многие из них собираются в пабах, где могут подавать синалк или настоящее спиртное, но чаще бывает лишь мутное домашнее пиво.

Мы не имели представления, где искать “Интерфейс”, поэтому я притормозил у тротуара и спросил первого встречного.

– Два квартала прямо, один налево, – ответил он. – Стальная складская дверь. Но вы должны знать пароль.

– Который ты охотно назовешь нам за подходящую цену, – заметил я.

– Мне нравятся люди, знающие, как делаются дела в этом мире, – отозвался он, и мы заключили сделку.

“Интерфейс” был похож на большинство пабов. Механический монстр-привратник поджидал нас у входной двери. Я назвал ему пароль, и он впустил нас, даже не проверив на наличие оружия.

Здесь было сыро и сумрачно, в воздухе стоял едкий запах дешевого пива и мочи. Стойка старого бара располагалась справа; дерево, отполированное множеством локтей за долгие годы, стало гладким и блестящим. Вдоль стойки стояли табуретки разного калибра, некоторые были заняты. Слева виднелось несколько столиков и стульев. Стальная лестница, завешанная цепочкой, поднималась в коридор с темными дверями слева и справа. За лестницей я различил еще одну дверь. Я уже было подумал, что это и есть логово Красавца, но тут женщина у дальнего конца стойки обернулась к нам, и я забыл обо всем на свете. Это была Цинна Стоун. Или ее призрак.

Она выглядела великолепно, как и всегда, но при этом была полупрозрачной. Через ее голову я мог видеть очертания бутылок, и это усиливало замешательство, которое я испытал, снова увидев ее. Передо мною стояла мертвая женщина, которую я некогда любил, ожившая… или наполовину ожившая. Эдгар Аллан По был бы в восторге.

– Провалиться мне сквозь землю, если это не Гидеон Эшанти! – мелодичным голосом произнесла она.

Ее улыбка была такой же нежной и обещающей, как и раньше. Глядя на нее, вы могли бы назвать ее фотомоделью или актрисой – кем угодно, только не одним из лучших экспертов по подрывному делу.