Текст книги "Преисподняя"

Автор книги: Чет Уильямсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 30

Джереми, Кэтрин и Том Меакулп пробыли в компьютерном зале более пяти часов. Когда они наконец вернулись в гостиную, их глаза были красными и слезились.

Я, Рэчел и Дерек оказывали посильную помощь, следя за передачами “Божьего Гласа”. Мы с Дереком наблюдали за двумя каналами государственных видеопередач, а Рэчел слушала радио. Нет ничего более утомительного, чем пропагандистская болтовня, поэтому мы с надеждой вскочили на ноги, увидев троих программистов.

– Ну, что новенького? – поинтересовался Дерек.

– Много чего, – ответила Кэтрин. – Ты не поверишь, но по производительности эти двое заменяют не меньше дюжины обычных мозгов. Я продолжаю скалывать пентагоновский ЛЕД, а Том и Джереми трудятся над программой Преисподней.

– Потрясающая штука, – вставил Джереми. – Если то, что Том рассказывал о системах структурной генерации Преисподней, соответствует действительности, то они сжимают данные с помощью фрактальных пространственных струн.

– Это что-нибудь означает? – спросил я.

– Фрактальные пространственные струны, – повторил он, полагая, что можно уловить смысл, если как следует расслышать слова. Он ошибался. – Это лишь теория, упоминавшаяся в подпольных е-журналах, но Десница должна иметь их. Понятие заимствовано из физики. Программа сжатия создает вспомогательное виртуальное измерение в менеджере памяти и вызывает оттуда данные по мере надобности. Это делает память системы потенциально безграничной.

– Судя по всему, любые вирусы, переписывающие память, будут бесполезны, – заметила Кэтрин.

Томас Меакулп застенчиво поднял руку:

– Не забывайте о том, что защитные системы Десницы многократно дублированы и работают по избыточному принципу. Сомневаюсь, сможем ли мы с такими компьютерами проникнуть глубоко в Преисподнюю. Я даже не уверен, является ли система в принципе уязвимой для вторжения.

– А как насчет вируса, который прикрепляется к графическим библиотекам и переписывает образы? – задумчиво спросила Кэтрин. – Система может рухнуть, если окажется не в состоянии отыскать нужный образ.

Том Меакулп покачал головой, словно извиняясь:

– Отдельная поломка будет локализована. Именно это произошло, когда я впервые связался с Гидеоном и Рэчел.

– Мы что-нибудь придумаем, – пообещал Джереми, вгрызаясь в первый из трех чизбургеров, принесенных заботливым Чарли. – Нам нужен только прилив вдохновения и какая-нибудь гениальная формула.

– А также Массимо Эдди, – добавил Том.

Джереми перестал улыбаться.

– Да. Вообще-то об этом мы и хотели с вами потолковать.

– Массимо Эдди? – спросила Рэчел. – Первый Проклятый?

– Точно.

Все знали о Массимо Эдди – единственном человеке, видевшем всю Преисподнюю и вернувшемся, чтобы рассказать о ней. Но, очевидно, то, что он там увидел, довело его до сумасшествия, поэтому он мог сообщать о своем опыте лишь искаженными образами, чудовищными метафорами. Все мы слышали передачи, в которых Десница разрешала ему делиться своими впечатлениями с публикой. Надо сказать, мозги у этого парня перемешались не хуже, чем макароны в кастрюле. Он превратился в марионетку Солюкса, которую извлекали на свет Божий каждый раз, когда требовалось припугнуть население. Преисподняя существует на самом деле, понятно? Можете спросить любого, кто слышал безумные излияния Массимо Эдди.

– Зачем нам нужен этот чокнутый? – спросила Кэтрин.

– Тебе не попадались упоминания о нем в файлах Десницы?

Кэтрин покачала головой.

– Значит, еще попадутся, – продолжал Том. – Ты должна их найти, чтобы установить его местонахождение. Это не так трудно: любой высокопоставленный сотрудник Десницы должен иметь эту информацию в своем компьютере.

– Ты так и не сказал, зачем он нам понадобился, – заметила Кэтрин.

Джереми проглотил очередной огромный кусок чизбургера.

– Потому что он обладает знаниями о Преисподней, необходимыми для нас.

– Откуда? – фыркнул Дерек. – Он же всего лишь несчастный шут на поводке у Десницы.

– Нет, – возразил Том. – Массимо возглавлял группу контроля за качеством, проводившую тестирование границ бета-версии кода Преисподней.

– Что-то вроде подопытной свинки в психопомпе? – поинтересовался я.

– Совершенно верно. Внешние области системы были еще нестабильны, в результате чего он получил тяжелейшую мозговую травму.

– Психопомпы начинены тончайшей интенциональной электроникой, в десятки раз более сложной, чем в старых виртуальных модулях, – пояснил Джереми. – В принципе шлемы предназначались для тех, кто управляет этим шоу, для мгновенной доставки в нужное место. Помпы ищут те области Преисподней, о которых вам что-либо известно, и предлагают их в качестве выбора. Если вы не знаете о существовании какого-то места, то не можете попасть туда.

– Да, – согласился Том. – Но Массимо Эдди заносило в такие места, о которых он и не подозревал. Фактически он был повсюду и оказался не готов к этому. Он превратился в сумасшедшего, подверженного кошмарным видениям и одержимого демонами, чьи голоса говорят через него. Но он – единственный человек, полностью воспринявший границы системы и имеющий представление о том, как проникнуть внутрь. Вопрос в том, сможет ли он поделиться своим знанием.

– Но если Десница знает о его осведомленности, то почему его оставили в живых? – спросил я.

– Еще один фрагмент большой лжи, – тихо ответил Том. – Еще один повод для веры. И страха.

Кэтрин встала и вытерла рот салфеткой.

– Я определю его местонахождение через десять минут, – пообещала она.

Она ошиблась. Ей понадобилось лишь пять минут.

– Его держат в старом особняке Ли, за рекой, – сообщила она, сияя от удовлетворения. – Особняк используется для приватных совещаний и семинаров руководящих сотрудников Десницы. Массимо Эдди содержится под внешней охраной в комнате на втором этаже.

– Послушайте, – сказал Дерек, – а нам действительно нужен сам этот парень? Понимаете, ведь это важнейшая операция… Или разговора с ним будет достаточно?

– Нам нужна только информация, – ответил Джереми. – Она может быть даже в виде комплексного алгоритма. Если бы к нему возможно было заслать человека, который знает, о чем спрашивать…

– У нас есть связи со службой уборки, – сообщила Кэтрин. – Так что мы сможем внедрить туда одного человека. Женщину.

Все взгляды, кроме моего, устремились к Рэчел. -

– Я должна вызваться добровольцем? – спросила она.

– Вы можете гарантировать ее безопасность? – перебил Дерек. Мне нравилась озабоченность, звучавшая в его голосе, и однако я почему-то не мог до конца доверять ему.

– Не беспокойся, – заверила Кэтрин. – Я сейчас же свяжусь с нашими людьми.

Дерек встал:

– Том, Джереми – проинструктируйте Кло… то есть Рэчел насчет Массимо Эдди. А я тем временем поговорю с сенатором.

Служба уборки по расписанию присылала в особняк одну из своих сотрудниц к десяти часам утра. Когда пришло время, Рэчел поцеловала меня на прощанье и уехала в пикапе, из которого ей предстояло пересесть в машину службы уборки. Предыдущие несколько часов она усиленно осваивала, но не навыки общения с Массимо Эдди, а искусство изображать уборщицу. Были приняты все надлежащие меры безопасности, но ничто не сможет защитить ее, если она будет пользоваться насадкой для мойки окон, чтобы вычистить ковер. С таким же успехом она могла бы повесить себе на шею табличку “Шпион”.

Теперь настала моя очередь ждать. Я знал, что Рэчел придется провести в особняке целый день, но продолжал надеяться, что она приедет пораньше. Тем не менее она вернулась лишь к шести вечера, проехав на территорию посольства в тайнике за задним сиденьем второго секретаря британского посла. Все собрались вокруг нее, горя желанием выяснить, что ей удалось узнать. Я же был просто рад, что она вообще вернулась.

Ее белая униформа была заляпана краской различных оттенков, но она довольно улыбалась.

– Я кое-что добыла, – сообщила она. Сняв одну из белых туфель на резиновой подошве, она вытащила оттуда клочок бумаги, тоже забрызганный краской. Впрочем, это не мешало рассмотреть какую-то длинную формулу: много греческих буковок, цифры, пара квадратных корней, скобки и другие символы, совершенно незнакомые для меня.

– У этого парня такой почерк, словно он страдает падучей, – заметил Джереми.

– Это мой почерк, – отозвалась Рэчел. – А выглядит он так коряво, потому что я пыталась держать ведро и швабру, пока копировала формулы.

– Похоже на разновидность компьютерного алгоритма.

– Он сказал, для чего предназначен алгоритм? – поинтересовалась сенатор Барр.

– Вообще-то говоря, да. Цитирую: “Боритесь с ним, он запрограммирован на победу. Ключ, ключ…” – а затем он начал рисовать формулу краской на стенах.

– Возможно, этот алгоритм позволит нам справиться с верхними эшелонами демонов, – задумчиво произнес Джереми.

– С верхними эшелонами? – тупо повторил я. – Что это значит?

– Объясню позже. – Джереми уже шел в компьютерный зал. – Мне не терпится приступить к работе. Том, Кэти, идемте со мной. Давайте сольем формулу в машину и немного поиграем с ней.

– Вивид, – сказала Эрин Барр, когда трое хакеров-программистов закрыли за собой дверь. – Пора вернуться к нашим планам инфильтрации. Благодарю за отличную работу, Рэчел. Теперь вам нужно как следует отдохнуть. Вы это заслужили.

Мы с Рэчел остались одни.

– Неужели никто не хочет услышать, как мне это удалось? – жалобно спросила она.

Я рассмеялся:

– Я хочу. Хотя бы по той причине, что ты выглядишь чертовски забавно в этой униформе.

Она состроила мне гримаску, но потом ее лицо посуровело.

– Он действительно сумасшедший, Гидеон, Абсолютный безумец. За всю свою жизнь я ни разу так не боялась. В нем обитают… другие.

– Как ты проникла к нему, Рэчел?

Она улыбнулась:

– Не Рэчел, а Эстреллита. Я вошла в особняк с испуганным видом – предполагалось, что я ужасно боюсь встречи с Массимо Эдди. Охранники оказались такими же, как большинство палачей Десницы: садисты, грязные ублюдки. Проверив мое удостоверение личности, они сразу же спросили, почему я так нервничаю. Я ответила с ужасным акцентом, что слышала об ужасном человеке, который живет здесь. О нем рассказывала моя подруга Кармен.

Большего не потребовалось. Им в руки попалась бабочка, которой можно было оборвать крылышки. Поэтому мне приказали в первую очередь заняться уборкой в комнате Большого Эда. Я сделала вид, что испугалась еще больше. Кармен, мол, много рассказывала мне об этом типе, и, пожалуйста, не заставляйте меня ходить туда. Но они только посмеивались. Потом они отвели меня наверх, втолкнули в комнату вместе с моим снаряжением, заперли дверь и крикнули, что вернутся обратно через час.

Несколько секунд Рэчел молчала, а затем продолжила:

– Комната походила на сцену из ночного кошмара. Это была просторная спальня с кроватью, стулом и комодом, но все остальное было покрыто краской, целыми галлонами краски. На полу валялось более десятка измочаленных кистей. Стены, пол, потолок – все было раскрашено в любые мыслимые цвета. Может быть, там и был какой-то рисунок, но я не смогла его различить.

Но когда я увидела Массимо Эдди, то забыла обо всем остальном. Он был в халате, так заляпанном краской, что сперва я приняла его за часть стены. Свалявшиеся светлые волосы падали ему на плечи, борода отросла, чуть ли не до пояса. В одной руке он держал кисть и смотрел на стену с таким видом, словно пытался запомнить ее. Каждый мазок сопровождался глубоким раздумьем, хотя я не понимала, о чем он может размышлять.

Я позвала его по имени, но он не ответил. Тогда я проверила комнату на скрытые камеры и микрофоны и, ничего не обнаружив, прикоснулась к его плечу. Он резко обернулся и посмотрел на меня.

Я пыталась заставить его понять, зачем пришла. Я говорила, что мы хотим положить конец тому ужасу, который разрушил его разум, а он отвечал мне разными голосами. Иногда это был он сам, а иногда кто-то другой.

– Он… одержимый?

– Гидеон, это хуже, чем одержимость. Пожалуй, священник может изгнать настоящего демона, но демоны Эдди навечно слились с его подкоркой, стали неотъемлемой частью его сознания, искаженного кодом Преисподней. Они следуют собственной логике, и ему никогда не избавиться от них.

– Зачем он рисует?

– Он фокусирует свою энергию. Творчество утихомиривает голоса до тех пор, пока он может сосредоточиться. Но когда я пыталась заставить его помочь нам, они обрушивались на него со всей силой. Казалось, в его мозгу запрограммирован блок, мешающий любому вторжению в программу Преисподней.

– Что же ты сделала?

– Я умоляла его бороться, а когда поняла, что он бессилен, то попросила продолжать свою работу. Он так и сделал. Взял кисть и начал мазками наносить алгоритм на стене, испуская громкие стоны и скрипя зубами, а я копировала каждый символ. Потом он без сил рухнул на пол, и я долго держала его голову на коленях, пока он не почувствовал себя лучше. Через час за мной пришли охранники. Как видишь, я вся заляпана краской; полагаю, они подумали, что он напал на меня, и чуть не надорвали животики от смеху. Остаток дня я провела за уборкой их проклятых ванн и туалетов, а алгоритм лежал у меня в туфле.

– Почему в туфле?

– Я подумала, что это единственное место, куда они не станут совать свои лапы.

Я почувствовал, что заливаюсь краской.

– Ты оказалась права?

– Они ко мне не приставали, – ответила она и быстро поцеловала меня в губы. Я прижал ее к себе для более долгого поцелуя, и она не замедлила ответить тем же.

– Я беспокоился за тебя, – сказал я, когда мы немного отдышались.

– Знаю. А я – за тебя. – Она лукаво покосилась на меня. – Что бы ты без меня делал?

– Не знаю. Зато знаю, что мне хочется сделать с тобой прямо сейчас.

– Слушай, я ужасно устала. Когда женщина весь день занимается тяжелой работой…

– Ох, заткнись! – Я снова поцеловал ее.

Как выяснилось, она на самом деле не так уж устала.

ГЛАВА 31

На следующее утро мы встретились с тремя программистами в гостиной. Кроме них, там присутствовали Дерек, Вивид и сенатор Барр. Я чувствовал себя превосходно, да и Рэчел выглядела хорошо отдохнувшей, но у Тома залегли мешки под глазами, а Кэтрин совсем осунулась. Лишь Джереми выглядел бодрым, как всегда.

– Этой ночью мы многое узнали, – сообщил он, жуя гамбургер. – Алгоритм Массимо Эдди – просто бесценная находка. Позвольте мне сначала обрисовать общую ситуацию. Вся структура Преисподней разделена на три крупные территории. Каждая управляется верховным демоном – Вел налом, Мефистофелем и Вельзевулом. Каждый из них имеет в Преисподней собственное святилище, окруженное более мелкими адскими ямами – вроде той, где держали меня. Но хотя любой, у кого есть психопомпа, может перемещаться от одной ямы к другой, любая попытка проникнуть в святилище закончится плачевно.

– Почему? – спросил я.

– Это личные владения трех главных подданных Солюкса, – пояснил Том. – Демоны, с которыми вы до сих пор встречались, имели исключительно компьютерное происхождение, но три главнейших демона являются идеализированными киберпространственными копиями реальных людей: главного инженера, разрабатывавшего программу Преисподней, директора Департамента правонарушений и президента Объединенных Церквей. Их святилища находятся вне досягаемости для любого человека, кроме них самих… и Сатаны.

– Минутку, – вмешалась Рэчел. – Вы хотите сказать, что там существует киберпространственный аналог Сатаны?

Том кивнул:

– Кто-то же должен быть повелителем Преисподней. “Лучше править в Аду, чем служить на небесах”. – Он поджал губы. – Мильтон, если я не ошибаюсь.

– Кто такой Мильтон? – поинтересовался Джереми.

– Тебе следует немного отвлечься от компьютеров и почитать серьезную литературу.

– Так в чем суть дела? – спросил я. – Как нам одолеть этих крутых парней?

– Вам не нужно сражаться с ними поодиночке, – ответил Джереми. – Структура эшелонирована по вертикали, как на бизнес-диаграммах. Сатана находится в верхнем прямоугольнике, а три главных демона – в горизонтальном ряду под ним. Поэтому вам нужно справиться с одним из них, и вы доберетесь до того, кто правит бал.

– А зачем нам вообще понадобилось встречаться с Сатаной? – осведомилась Рэчел.

“Хороший вопрос”, – подумал я. Я чертовски устал бороться с демонами, кибернетическими или настоящими.

– Дело в том, что Сатана как таковой является одним из последних слоев ЛЬДА, защищающего программу-размножитель Преисподней.

– Программу-размножитель, Джереми? – озадаченно повторила сенатор Барр.

– Да, файл-сервер – программу, генерирующую все ямы и логова Преисподней. Когда ЛЕД Сатаны будет взломан, мы сможем запустить исследовательскую программу в код, генерирующий любую из отдельных адских ям. Жучок проследит этот код до его источника – программы-размножителя. Для нас это единственный способ написать программу, способную разрушить файл-сервер. А уже потом нам придется придумать, как внедрить ее в главный компьютер.

– Который, вероятно, находится в Пентагоне, – заметил я. – И охраняется не хуже, чем личные покои императора.

– Мы сможем пробиться туда, если узнаем, где он находится, – заявила Эрин Барр. – Наши внутренние осведомители окажут любую посильную помощь. Мистер Меакулп, у вас есть идеи?

– Нет. Мне ни разу не приходилось бывать там. Я не мог связаться с главным компьютерным залом даже по электронной почте или модему; приходилось перекачивать результаты своей работы на диски и посылать их по пневматической почте.

– Сложно, – пробормотала Рэчел.

– Одно совершенно ясно, – продолжал Джереми. – Мы не сможем продвинуться вперед, пока старина Дьявол не откинет копыта.

– И без сомнения, вы хотите, чтобы эту работу выполнили люди, которые уже освоились в Преисподней, – язвительно подхватила Рэчел. – Люди, которые не растеряются, попав туда, а будут готовы к схватке.

– Точно, – подтвердил Джереми. – Но у меня есть приятная новость: это будет не так трудно, как вам кажется.

– Почему?

– Потому что с помощью алгоритма Массимо Эдди нам удалось выяснить, помимо других вещей, как дать Сатане такого пинка, что он улетит на небеса.

– Когда все это закончится, я хочу, чтобы в мою честь назвали какой-нибудь штат, – со слабой улыбкой промолвила Рэчел. – Итак, как нам побить Сатану?

– Сначала вам нужно уничтожить Вельзевула. Им управляет сознание Патрика Фаллона, президента Объединенных Церквей. Он будет для вас самым легким противником, поскольку ваши виртуальные аналоги уже имеют все, в чем вы нуждаетесь. К сожалению, он также наиболее отвратительный из всех.

– Отвратительный? – переспросила Рэчел. – Почему?

– Вельзевул был Повелителем Мух, – пояснил Том. – Он является в облике гигантского насекомого, составленного из миллионов мух, которые скреплены между собой спрессованным могильным прахом.

– Поразительное тщеславие, – прошептала сенатор Барр.

– В его программу заложена способность к реинтеграции в том случае, если он распадется на составляющие фрагменты, – добавил Джереми. – Поэтому вам нужен материал, который помешает этим фрагментам объединиться в целое. Но не беспокойтесь, вы его получите.

– А как насчет Сатаны?

– О нем тоже не беспокойтесь, – беззаботно отмахнулся Джереми. – Он об этом не знает, но благодаря Массимо Эдди он теперь запрограммирован на поражение. Его единственное эффективное оружие – это лживый язык, поэтому не позволяйте ему заговаривать вам зубы. Сосредоточьтесь на необходимости уничтожить его, и вы победите.

– Хорошо, – сказал я. – Тогда давайте приступим. Не каждый день удается низвергнуть Сатану, даже если на самом деле он всего лишь массив данных.

Мы вошли в компьютерный зал, снова надели психопомпы под наблюдением Джереми и Кэтрин и отправились во владения Вельзевула. Я все еще надеялся, что многократные визиты в Преисподнюю и обратно облегчат наш перенос туда, но этого не произошло. Хотя я твердил себе, что боль нереальна, мой мозг не верил этому.

Когда мы прибыли в тронный зал Вельзевула, я понял, что именно Том и Джереми имели в виду под словом “отвратительный”.

В первую очередь меня поразило жужжание. Звук был такой, словно мы вдруг оказались в центре пчелиного улья. Но это были не пчелы. Это были мухи: большие, жирные, отвратительные твари. Пещероподобное помещение было заполнено ими до отказа, отчего воздух сделался черно-синим, наподобие плотного жужжащего тумана. Мы не могли даже открыть рот из опасения, что проклятые насекомые сразу же набьются в глотку.

Со сталактитов, почти касавшихся пола в некоторых местах, свисали какие-то предметы. Возможно, раньше они были людьми, но теперь превратились в пустые оболочки, высосанные досуха – так президент Объединенных Церквей высасывает из своих прихожан их денежки. Меня не удивило, что его виртуальный аналог в Преисподней оказался кровопийцей.

Некоторые предметы слабо подергивались, и мне показалось, что они еще живы. Скорее всего, то были проклятые, враги государства, обреченные Солюксом на вечные ментальные пытки в его киберпространственной Преисподней. А может быть, они были личными врагами Патрика Фаллона и он спускался сюда в образе Вельзевула, чтобы лично наслаждаться их мучениями. Сейчас он мог быть где-то поблизости, но мы не хотели отправляться на поиски, пока не найдем подходящее оружие.

Нам понадобилось много времени: должно быть, Джереми неправильно рассчитал видимость в этом месте. Ходьба напоминала продвижение в густом, плотном тумане. Нам приходилось встряхиваться по мере того, как мухи слоями садились на нас. Я придавил одну, но черная слизь и темно-красная кровь, запачкавшие мне руку, заставили меня воздержаться от новых попыток.

Я споткнулся о базуку, прежде чем увидел ее. Когда я поднял оружие, приклад успокаивающе уперся мне в плечо. Вскоре Рэчел тоже обо что-то споткнулась, и я услышал, как она выругалась сквозь зубы. Когда она подняла предмет, я увидел ведро – такое же, как то, которое она наполнила кислотой и дегтем в адской яме Гакка. Возможно, наши виртуальные аналоги имели доступ ко всему, чем мы раньше пользовались в Преисподней, наподобие персонажей из ситуационных компьютерных игр наших прадедушек, собиравших разнообразный инвентарь, который совершенно невозможно улести в карманах в реальной жизни.

Но это не имело значения. Я поудобнее перехватил базуку, поднес руки ко рту, пытаясь отогнать мух, и крикнул:

– Фаллон!

Мне ответили. Голос был вязким и плотным, напоминавшим жужжание в пещере, больше похожим на сотню голосов, чем на один. Голубой свет пробился через колышущийся мушиный занавес, разгораясь все ярче с каждым словом.

– Кто зовет Фаллона? – произнес он. – Здесь правит Вельзевул! Подойдите ближе и встаньте перед его троном!

Мы пошли к свету. Казалось, его источник находится в сотнях ярдов впереди: каждый дюйм продвижения в этой трясине мог сойти за фут в нормальных условиях. Наконец мы приблизились настолько, что смогли разглядеть существо, обратившееся к нам. Оно стояло на высоком зазубренном утесе, ярдах в тридцати над полом пещеры. Больше всего оно было похоже на муху.

Его длина, от выпученных глаз до конца раздутого брюха, превышала десять футов, а по размаху крыльев любой из вымерших кондоров показался бы рядом с ним домашней канарейкой. Крылья подрагивали, словно насекомое собиралось взлететь, и я каким-то образом знал, что ему не терпится полакомиться двумя кусочками свежей плоти.

– Узрите величие Вельзевула! – прожужжало оно. – На колени, смертные, и молите о пощаде!

– Если мы опустимся на колени, то, боюсь, раздавим пару тысяч твоих подданных, летунишка, – ответил я, выплюнув парочку мух.

Его крылья завибрировали.

– Вы пришли в мою святыню и осмеливаетесь насмехаться надо мной?

– А ты как думал? – ответила Рэчел. – Хотя на самом деле мы собираемся прихлопнуть тебя!

Этого оказалось достаточно. Вельзевул спикировал на нас, как древний биплан, разбрызгивая зеленовато-синюю жидкость из подкрылков. Несколько капель попали мне на кожу и обожгли, как огнем. Я вскинул базуку и выстрелил.

Снаряд проделал большую дыру в голове монстра, раздробив ее на мелкие кусочки и углубившись в тело. Кровь и мушиные внутренности разлетелись во все стороны, и нам пришлось пригнуться, чтобы не попасть под этот омерзительный дождь.

Когда мы выпрямились, Повелитель Мух превратился в полмиллиарда мушиных кусочков, валявшихся на каменном полу пещеры.

– Деготь! – завопил я.

Но было уже поздно. Вся масса разбросанных мух одним движением собралась воедино, словно кто-то включил огромный пылесос, и меньше чем через две секунды Вельзевул воссоздал себя. Он стал даже еще крупнее, вобрав в себя неведомо сколько дополнительных мух и высохших трупов, валявшихся в радиусе десяти ярдов от него. Теперь он выглядел не на шутку разъяренным.

– На этот раз сначала бросай деготь! – обратился я к Рэчел и прижал к плечу приклад базуки.

– Мразь! Я высосу всю жидкость из ваших высохших трупов! – прогремел Вельзевул. Он понемногу спускался к нам, бешено вибрируя крыльями.

– В высохших трупах нет жидкости, – сообщил я, когда он изготовился к решительному броску. – Давай, Рэчел.

Она выплеснула деготь из ведра прямо под тем местом, где парил демон. Кровососущий ублюдок не успел даже выпустить очередную порцию щелочи, когда я выстрелил во второй раз. Теперь я стоял ближе, поэтому попадание получилось еще более удачным. Монстр разлетелся мглистым облачком, но на этот раз он был обречен остаться в таком виде. Его бесчисленные фрагменты градом попадали на пол и завязли в дегте.

Но это не означало, что он отказался от борьбы. Вглядевшись пристальнее, я увидел, что деготь движется. Каждая частичка демона, превратившаяся в муху и прилипшая к дегтю, пыталась воссоединиться со своими товарками. Но постепенно они прекратили сопротивление и неподвижно застыли. Оставшиеся мухи, жужжавшие в воздухе, тоже начали падать на пол. Вскоре в пещере наступила мертвая тишина, а мы стояли по щиколотку в мертвых мухах.

– Это отвратительно, – прошептала Рэчел.

– По крайней мере, мы снова можем дышать ртом.

Эта новость ее не обрадовала. Глаза Рэчел, стоявшей лицом ко мне, внезапно расширились. Я обернулся, подозревая, что Вельзевул таки превратил себя в чудовище из дохлых мух, скрепленных дегтем, но вместо этого увидел отверстие в каменной стене утеса, где раньше восседал демон. Из отверстия струился багровый свет.

– Оно было там раньше? – спросила Рэчел.

– Что-то не замечал. Может быть, мы сейчас открыли его.

– Это проход в святилище Сатаны?

– Возможно. Давай посмотрим, вымощен ли он благими намерениями.

Мы медленно направились к отверстию, разбрасывая в стороны дохлых мух. Под ногами что-то отвратительно хрустело и чавкало; я порадовался тому, что моя обувь виртуальна, как и сам мой аналог в этой адской яме.

Отверстие оказалось входом в тоннель, освещенный адским пламенем. Хорошим намеком на его виртуальную природу служило то, что источники света здесь исходили от тех вещей, которые они освещали, тем самым игнорируя фундаментальные законы физики.

Но, вступив в киберпространственные владения Сатаны, мы забыли о таких мелочах. Единственными стоящими предметами, которые мы обнаружили здесь, были лазерная винтовка и уже знакомый “боевой дружок”. Мы с Рэчел быстро вооружились. Я по-прежнему нес базуку с зарядом для демона.

Мы с самого начала поняли, что это место отличается от остальной Преисподней. Здесь не было жертв и пыточных инструментов – лишь самый гибельный и унылый ландшафт, который мне когда-либо приходилось видеть. Мертвые скелеты деревьев росли прямо из камня под багровым небом, диск солнца был окутан тяжелыми испарениями. Это было место для уединения, место, где Сатана мог спокойно предаваться своим темным думам.

Должен признаться, такие думы закрались и в мою душу. Несмотря на все наши познания, это место обладало особенным величием и достоинством. Рэчел тоже это почувствовала.

– Значит, это жилище Сатаны, – тихо сказала она. – Мне приходит на ум Сатана из “Потерянного Рая” – благородный демон, чье падение было трагедией.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Хотя это место виртуально, здесь как будто обитает огромная сила… или даже великая душа.

– Дети мои! Наконец-то мы встретились!

Голос был сильным и негромким. Он был настолько сродни этому месту царственного отчаяния, что мы медленно обернулись, ничуть не встревоженные.

Перед нами стоял Сатана. Он был традиционным дьяволом – от длинного, изможденного лица до раздвоенных копыт и хвоста с пикой на конце. Его кожа отливала багровым, а желтые глаза с вертикальными кошачьими зрачками пристально глядели на нас.

– Добро пожаловать в мое царство, – произнес он. – Вы долго странствовали и многое преодолели, чтобы попасть сюда.

Он был искусителем, под стать настоящему Сатане. Я знал, что должен пробить броню его великосветских манер, заставить его выйти из себя, чтобы он не смог нас одурачить. Или подвергнуть искушению.

– Вот именно сюда, – сказал я. – В компьютерную программу. Не такая уж страшная Преисподняя, не так ли?

– Ты ошибаешься, – ласково ответил он. – Видишь ли, Преисподняя существует там, где нахожусь я. Она существует там, где есть сознание любого человека.

– Все это чушь, – отрезала Рэчел. Я почти физически чувствовал, как она борется со смущением, овладевшим ею от слов Сатаны. – Мы пришли сюда, чтобы уничтожить тебя, кем бы ты ни был.

– Уничтожить меня? Мои бедные дети. – В его богатом тонами голосе звучала жалость и доброта, даже любовь. – Если вы уничтожите меня, то уничтожите сами себя и все ваши представления о Боге. Разве вы не понимаете? Все мы одно, Творение едино. Добро и Зло обитают в вас, как и во мне, ибо кто такой Сатана, как не падший ангел?

– Избавь меня от метафизики, – холодно парировала Рэчел. – Ты не являешься частью Бога, как и частью меня. Ты даже не настоящий Сатана, а всего лишь компьютерный код – меньше любого земного клопа. И клоп, по крайней мере, живое существо, в отличие от тебя.

– Я тоже живой, моя дорогая.

– Если ты называешь это жизнью. Но она продлится очень недолго.

Сатана покачал головой:

– Какое высокомерие! Какое нежелание прислушаться к доводам рассудка! Разве вы не понимаете, что я предлагаю, когда протягиваю вам руку? – Он принялся расхаживать взад-вперед, словно профессор на лекции. – Я предлагаю вам радость в царстве Боли. Я предлагаю эротическое единение в крови и агонии, гораздо более экстатичное, чем те идиотские телесные спазмы, которые вы разделяете в темноте. Я предлагаю вам полное осознание Зла, лежащего глубоко в ваших сердцах и душах.

– Спасибо, как-нибудь обойдемся, – ответил я.

– Как же, обойдетесь! – взвыл Сатана. – Я пожру вашу плоть, разобью кости и выпью костный мозг! А потом вы вывалитесь из задницы Дьявола и обретете пристанище в моем ночном горшке!