Текст книги "Убийство в Кормире"

Автор книги: Чет Уильямсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

И все эти люди, похоже, были в таверне в этот вечер. Ничто так не забивает народом питейное заведение, как трагедия. Люди хотя поговорить об этом, хотят почувствовать себя живее обычного и вознести хвалу Богам, что это не они умерли. Как при этом люди себя могут почувствовать более живыми в душной, дымной, зловонной таверне, а не на свежем воздухе на покрытом травой холме, глядя в ночное небо, до сих пор остаётся загадкой, но такова людская природа.

Первым, кого я заметил в толпе народа, был мэр Тобальд. Большой, наполовину съеденный свиной пирог был перед ним на столе, а сам мэр со всем своим обычным пылом отдавался еде – что ж, это, судя по всему, был его способ почувствовать себя живым.

Так как я действовал под его властью, я почувствовал, что это, а ещё демократический дух, витавший в таверне, ставит нас в некоем роде на один уровень. Так что я сел напротив мэра и пожелал ему доброго вечера.

– А, Джаспер, – откликнулся Тобальд. – Как твои поиски?

Я не хотел пороть горячку прежде, чем мне выпадет возможность поговорить с Бенелаиусом.

– Не слишком хорошо, мэр. Но я добьюсь своего.

– Молодец, – произнёс Тобальд, беря в рот очередной кусок.

– Да, я узнал у Гродовета, знает ли он о каких-либо бандитах, которые могут быть ответственны за убийство Дово, но у королевского представителя нет никого на примете.

– Ммм, что ж, хорошо, если кто и знает что-то, то ты думаешь, что это он. Я имею в виду, что он постоянно в разъездах и всё такое, да?

– Именно так, господин. Просто интереса ради, откуда Вы его знаете?

– Он был моим студентом в Университете.

– Университете?

– Да, в Университете Сюзейла. Я преподавал там, знаешь ли, до отставки. Учебная жизнь слишком тяжела. Небольшой тихий городок наподобие Гарса был мне более по душе – как, кстати, и твоему хозяину, Бенелаиусу, – и более благоприятен для моих изысканий. Я пишу историю Кормира, знаешь ли.

Я знал. Все в городке знали.

– Когда Гродовета назначили королевским представителем в нашем регионе, – продолжил он, – я предложил ему кров в моём доме, когда Гродовет посетил Гарс. Он принял моё приглашение, и я узнал, что он играет в шахматы не хуже любого другого жителя городка. Одного этого было достаточно для меня, что бы смириться с его…то есть, я хотел сказать, я был чрезвычайно доволен его обществом.

Было нечто, о чём Тобальд умолчал, но я не очень хорошо представлял, как бы потактичнее разузнать об этом.

– То есть, он останавливается у Вас всякий раз, когда бывает в городе?

Тобальд прожевал и кивнул.

– И как часто это происходит?

– О, каждый несколько недель или где-то так. Всего на ночь или две, а у меня, за неимением жены, есть лишняя комната. Позволь преподать тебе урок, Джаспер. Женись сейчас. Не откладывай это, как я, или закончишь жизнь, как старик вроде меня, – Тобальд весело подмигнул мне, хотя за этим и угадывалась боль. – Старик, страдающий от подагры. Будь добр, Джаспер, попроси своего хозяина подготовить ещё партию пилюль от подагры, что он делает для меня. Мне не хотелось ничего говорить сегодня с утра в присутствии доктора Брома, – мэр вздохнул. – Этот человек кровь и из носа лечил бы тележкой хлопка.

– Конечно, господин.

– И, возможно, он мог бы осмотреть меня как-нибудь. Я не очень хорошо себя чувствовал, очень не хорошо, если честно, а Бром не смог найти ничего, кроме моей подагры. Знаешь, что он мне сказал? Поменьше есть. Ну, я имею в виду, поменьше есть? Это совет для закаления воли?

– Я уверен, мой хозяин будет рад сделать всё, что в его силах. Я скажу ему о пилюлях.

– Спасибо тебе, Джаспер. Нет лучшей награды для человека, чем славная и преданная прислуга.

Это никак не касалось Тобальда, но я планировал ещё быть славным и преданным только три дня. А затем передо мной откроются новые горизонты и жизнь, возможно, полная криминальных расследований: так что будущее моё зависит напрямую от сегодняшнего дела. Что ж, пора расследовать дальше.

– Вы не видели сегодня Бартхелма Барсука сегодня?

– О, да, – ответил Тобальда. – Я помогал ему подготовиться к приезду наших торговых сановников. Так мало времени и столь многое нужно сделать. Бартхелм выглядит почти изнурённым, а у нас осталось лишь два дня до великого события.

– Изнурённым, Вы сказали?

Мэр кивнул:

– Бедный человек, в его глазах поселилась смертельная усталость. Он рассказал мне, что всю ночь не спал, переживая в то время, пока не работал.

Всю ночь, подумал я. Переживая и работая? Или верша месть над человеком, оскорбившим его дочь?

– Произошедшее с его дочерью вряд ли благотворно сказалось на его сне, – сказал я.

– С Майеллой? – мне показалось, что голос Тобальда стал мягче. Наш мэр был ещё не так стар, оно видно. – Это так, – произнёс он. – Молодые парни выглядят полными идиотами в её присутствии.

И, я мог добавить, не только молодые, припоминая то, как Тобальд сюсюкался с тявкавшей собачонкой Майеллы.

– Но я полагаю, что это то, с чем любому отцу красивой девушки предстоит столкнуться. Даже мой друг Гродовет не был равнодушен к её чарам. А вот и он!

Я повернулся и увидел Гродовета, входящего через переднюю дверь. Он выглядел не слишком довольным, увидев, как я разговариваю с Тобальдом, так что я с разрешения мэра покинул его и направился к бару, чувствуя, как Гродовет провожает меня сердитым взглядом.

Коротконогий принёс мне «Золотые пески», и я с благодарностью их выпил. Это был длинный день: затея Линдавара, нахождение тела Дово и привлечение Бенелаиуса к расследованию, – так что прохладное пиво было как нельзя кстати. Я заказал свиной пирог – еда Тобальда выглядела такой соблазнительной – и задумался: а Кэмбер Фосрик чувствовал себя таким же уставшим после дня расследований?

К тому времени, как я разделался с моим замечательным ужином, таверна превратилась в уютное государство, где каждый начал уговаривать новый стакан и никто, даже Санфёрт, не спешил принимать или отдавать заказы. Даже Коротконогий выглядел расслабленно, так что я попытался развязать с ним разговор, припоминая, как Кэмбер Фосрик вытягивал бесценные улики у трактирщиков.

– Слышал насчёт Дово? – спросил я его. Коротконогий кивнул, не ответил. Чтобы разговорить его, нужно задеть его за живое. Дварф гордился своей памятью, так что я попытался этим воспользоваться.

– Я пытался вспомнить, – начал я, – когда так называемый «призрак» впервые появился. Не помнишь?

– В Миртуле.

Что ж, уже хорошо.

– В конце Миртула? Или в начале?

– Конце.

Я должен быть осторожен – слова становятся короче.

– Мы с Бенелаиусом не можем вспомнить, кто говорил о том, что видел его…и когда. Мне кажется, что ты тоже не помнишь.

Да, это было довольно неуклюже, но ведь сработало. На подобное предположение относительно его памяти Коротконогий повернулся и зло посмотрел на меня

– Конечно, я помню. Ты думаешь, я мог забыть такую чепуху, как эта? О чём ещё могли все говорить тогда, кроме как об этом «призраке» и дураках, что видели его? Это было в начале весны. Дово был первым, хотя он соврал об этом. Это было двадцать седьмого Миртула. Торговец из Арабеля заметил его двадцатого Киторна. Мэр Тобальд видел его ночью после цветочного фестиваля – это было двадцать первого Киторна. Двадцать седьмого Киторна его видел Диккон Пикард. Затем восьмого Флеймрула Сумасшедшая Лиз заметила его; во Флеймруле, – дварф на секунду замолчал, вспоминая те дни, – двадцать первое число тогда было, когда Лукас Веслонёс видел его. Затем никто не видел его до шестнадцатого Элиасиса, а тогда это были фермер Бортас со своей женой! И последним был Брин Золотозубый, полурослик, в…последнем месяце, да, двадцать восьмого числа! – победоносно воскликнул Коротконогий. Затем он по-дварфски усмехнулся. – Он возвращался из «Болотной крысы». Он клялся, что никогда больше не будет ходить по этой дороге ночью.

Я в восхищении покачал головой.

– Твоя память, Коротконогий, так же потрясающа, как и пиво, что ты подаёшь. Мне кажется, что, хех, твоя прибыль выросла с тех пор, как Дово начал проказничать?

– Самое лучшее, что когда-либо случалось в «Отважном менестреле», – ответил дварф. – Народ боялся путешествовать ночью до «Болотной крысы», и это было мне на руку, – Коротконогий вздохнул. – Конечно, сейчас призрак стал ненастоящим: скорее всего, народ снова перестанет избегать ночного пути в «Болотную крысу».

– Интересно, – задумался я. – Призрака-то, может, больше и нет, но остаётся убийца.

Дварф не улыбнулся, но и его лицо не приобрело угрюмое выражение, как обычно.

– Ага, – произнёс Коротконогий. – Судя по всему, здесь тоже есть плюсы.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Несмотря на то, что Коротконогий выдавал информацию со скоростью молнии, я, как все великие детективы, ухитрился ее запомнить. Как? Да просто в бешеном темпе настрочил все угольным карандашом на клочке бумаги под барной стойкой, пока дварф вещал. Однако я волновался, что не смогу потом расшифровать свои торопливые каракули, поэтому, пока имена и даты были свежи в памяти, нужно было разобраться с закорючками, чтобы потом не ломать голову, девятку ли я написал или восьмерку.

Я направился в дальнюю часть общего зала и через перекошенную дверь вошел в закрытый проход, ведущий в нужную мне комнату. В этой уединенной и мало симпатичной комнатушке оказалось достаточно света, чтобы разобрать мою писанину. Несколько букв и цифр едва можно было прочитать, но я все исправил, и вот что в итоге получилось:

Миртул: 27ое (Дово).

Киторн: 12ое (торговец из Арабеля), 21ое (Тобальд), 27ое (Диккон Тикард).

Флеймрул: 8ое (Сумасшедшая Лиз), 21ое (Лукас Веслонёс), 16ое (фермер Бортас с женой).

Элиасис: 28ое (Брин Золотозубый).

Илейнт: 16ое (Джаспер).

Ну, это было лишь начало. Что мне это давало и зачем, я затруднялся сказать, но, по крайней мере, Бенелаиус увидит, что я выполняю свою работу.

Я засунул клочок бумаги в нагрудный карман, и в этот момент карандаш выскользнул из моей руки и покатился под дверную щель в маленький чулан, где, по-моему, должны были храниться вещи для уборки. Я открыл дверь и увидел ведро с привязанной веревкой, метлу и гору тряпок. Карандаш закатился под тряпки, поэтому я на ощупь принялся в них шарить. Я нашел карандаш, но помимо него и кое-что еще. И это «кое-что» двигалось.

Оно было мягким и пушистым, но когда я почувствовал, как оно обвило мою руку, я с криком отскочил и едва не шлепнулся на задницу. Это оказалось всего лишь гнездо мышат, которые были достаточно взрослыми, чтобы убежать, но слишком напуганными, чтобы покидать свое самое первое жилище. Я с облегчением вздохнул и возобновил поиски карандаша. И вот тут-то мне попалось кое-что по-настоящему интересное.

Под тряпками оказалась шляпа и плащ, не новые, но и не такие старые, чтобы быть отправленными на тряпье. Плащ был мне слишком велик, как и шляпа. В этих предметах одежды не было ничего особенного, за исключением одного – шляпу украшал орнамент из перьев и символа гильдии кузнецов. Я много раз видел ее на Дово.

Если это не было уликой, то я уж не знаю, что могло ею быть. Я свернул находки в узел и запихнул под собственный плащ. Они заметно выпирали, но я решил, что при тусклом освещении смогу выйти из «Отважного менестреля» без окликов типа «Эй, а что это у тебя под плащом?»

Все удалось. Я боялся, что Коротконогий обвинит меня в том, что я не заплатил, но мне удалось выскользнуть, когда он повернулся спиной, и, благодаря моей вороватой крови полурослика, спрятать улики в седельную сумку и вернуться в таверну, где я заказал второй напиток.

Я размышлял, что еще могу сделать, чтобы собрать больше улик, и мне пришло в голову, что было бы неплохо определить, кто из моего списка является правшой, а кто левшой, раз уж было установлено, что убийца действовал правой рукой. Сперва я осмотрел столики.

Мне на глаза попался Гродовет, который по ходу дня выглядел все подозрительнее и подозрительнее. Но он сжимал кружку левой рукой и оставил ее только для того, чтобы вонзить вилку в большой кусок оленины, при этом часто натыкаясь рукой на правую руку Тобальда, сидящего напротив. Таким образом, Гродовет был левшой, но я по-прежнему ему не доверял.

На удачу несколькими минутами позже в таверну вошел Бартхельм. Он кивнул Тобальду и холодно проигнорировал Гродовета. Не обратил он внимания и на Рольфа, который появился как раз, когда мне это было необходимо. Пожилой торговец прошел в дальний конец бара, поближе к двери, и велел Коротконогому заварить небольшой чайник кофе, того черного напитка, готовящегося из молотых обжаренных бобов, растущих в далеком Дюрпаре. Я слышал, что он освежает разум, но он слишком дорог для моего тощего кошелька.

Наблюдая за Бартхельмом боковым зрением, я видел, что все, что он делал – заплатил дварфу, налил сливки в кружку и поднял ее – он делал правой рукой. Бартхельм выпил две чашки чертовски ароматного напитка и ушел. Несомненно, вернулся к работе в ожидании больших шишек.

Затем я сосредоточился на Рольфе, который был как всегда угрюм. Он сидел с кислым лицом, обхватив кружку двумя руками, и, не отдавая предпочтения ни одной из рук, пользовался обеими.

Тогда я вспомнил трюк, который Кэмбер Фосрик проделал в Приключении Батлдейла Билхука, чтобы узнать, какой рукой пользуется подозреваемый. Он бросил мяч мужчине, который поймал его левой рукой (рукой, которая, по его утверждению не являлась ведущей), и таким образом доказал, что тот убийца. Поэтому я заказал у Коротконогого маленький кругляшок сыра и подождал, пока Рольф отвлечется.

Он сидел за барной стойкой через несколько мест от меня. Я крикнул: «Рольф!» и швырнул в него сыром. Алкоголь, должно быть, ослабил его реакцию, потому что он даже не сделал попытки поймать сыр, который попал ему прямехонько в лоб и затем шлепнулся в кружку, обрызгав Рольфа элем.

В «Отважном менестреле» воцарилась мертвая тишина, все глаза уставились на облитого элем Рольфа, который посмотрел сперва на сыр в своем эле, а затем на меня взглядом василиска. Этот взгляд требовал если не моей крови, то хотя бы объяснений.

– Я, э… Я подумал, что возможно ты не откажешься от сыра, – сказал я.

Очевидно, это было не то объяснение, которого ждал Рольф. Он поднялся, подошел ко мне и не оставил ни каких сомнений в том, что правая рука была у него ведущей.

После того, как я поднялся с пола, потирая ноющую челюсть и проверяя языком зубы на предмет их отсутствия, он замахнулся еще раз, но удар пришелся вскользь, так как Коротконогий перескочил через стойку с дубинкой в руке. Дварф схватил Рольфа за штаны и потянул, заставив того потерять равновесие, а затем толкнул его в направлении двери. Рольф врезался головой в дверь, и тело кровельщика вывалилось наружу, приобретя дополнительное ускорение дубинкой по заду.

– Возвращайся, когда у тебя настроение получше станет! – крикнул Коротконогий. – Это счастливая таверна!

После этого он захлопнул дверь и обернулся ко мне.

– А ты… Будь поосторожнее со своим сыром!

Дварф никак не отреагировал на хохот своих постояльцев. Он просто вернулся за барную стойку и положил на место дубинку, а я продолжил массировать больную челюсть. Рольф из тех людей, кто вполне убьет даже за то, что ему не понравится, как на него смотрят. Мне было любопытно, что Майелла нашла в нем. Иногда женщины проявляют благосклонность к чудовищным типам. Такому негодяю ничего не стоило снести голову Дово просто для удовольствия.

У меня даже возникла идея последовать за ним, но мне не понравились мысли о том, что тот мог сделать со мной, поймай он меня шпионящим. Нет, я решил, что лучше это пока отложить.

Мой почти полный стакан «Золотого песка» был разлит во время драки, поэтому я заказал еще один и решил, что вернусь к Бенелаиусу, когда допью его.

Гродовет и Тобальд, наконец, закончили есть, и я заметил, как Гродовет подписал счет, который Санфёрт занесла в расчетную книгу, хранившуюся за барной стойкой. Из того, что Гродовет появлялся в «Отважном менестреле» прошлым вечером, а также из его пристрастия к комфорту и того факта, что у него здесь есть собственный счет, я заключил, что он часто бывает в этом месте. А расчетная книга, понял я, покажет мне, когда Гродовет был в Гарсе.

Я прекрасно понимал, что не было способа спокойно изучить книгу здесь в таверне. Но если бы я мог вынести ее отсюда…

Книга была довольно маленькой, чтобы спрятаться под моим плащом. Отвлечь внимание было бы идеальным планом, но я отбросил мысль о том, чтобы второй раз воспользоваться сыром. И тот, кто бросает, и тот, в кого бросают, одинаково привлекают к себе внимание, а мне нужно было отвлечь всех от меня и моего угла.

Поэтому я размышлял, пока расплачивался по счету и допивал свой напиток. И тут я вспомнил о своих новых маленьких друзьях.

Два похода в особую комнату по нужде за один вечер в баре не вызывают подозрений, и когда я вернулся в общий зал, мои вместительные рукава были уже не такими пустыми. Я подождал, пока Санфёрт зайдет за бар, а затем, когда никто не смотрел на меня, выпустил из рукавов шесть маленьких мышат на поверхность стойки, а еще шесть отправил искать приключений на полу.

Эффект превзошел мои ожидания. Санфёрт тонко взвизгнула и принялась лупить мышей тряпкой, выкрикивая «А! А! А!» с каждым ударом.

– Паразиты! – взревел Коротконогий, который был перед баром. – Паразиты в моей таверне!

Он вынырнул из-за стойки, едва не сбив Санфёрт с ног, схватил дубинку и продолжил игру Попади-По-Мыши на полу таверны, в то время как Санфёрт играла в Шлепни-По-Крысе на стойке, а посетители с удовольствием наблюдали.

В самый разгар веселья никто не обратил внимания, как я, виновник забавы, проскользнул за стойку, спрятал расчетную книгу в моих вновь опустевших рукавах и растворился в ночи. Расчетная книга присоединилась к плащу Дово и шляпе в моем седельном мешке, а я отвязал Дженкаса, вскочил на него и поскакал из города.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Не успел я отойти на пятьдесят метров от входа в «Менестреля», как услышал, что оттуда выходят люди. Поначалу я было решил, что моя кража не прошла незамеченной и эта орава явилась сюда по мою душу. Но затем я понял, что это всего лишь завсегдатаи, для которых одного происшествия за ночь оказалось достаточно, и они решили поискать какое-нибудь иное место, где можно промочить горло, будь то две довольно неплохие таверны в черте Гарса или грязная «Болотная крыса».

Среди покинувших «Отважного менестреля» легко было заметить дородную фигуру мэра Тобальда и массивную – Гродовета. Оседлав лошадей, мужчины вместо того, чтобы направиться на север, к дому мэра, поехали на юг, в мою сторону. Я решил, что они отправились в «Болотную крысу», так что я пришпорил Дженкаса, намереваясь оказаться в таверне прежде них. Гродовет мне многим не нравился, так что я решил продолжить слежку за представителем, особенно внимательно наблюдая за ним на месте гибели Дово.

Я без происшествий добрался до «Крысы». По дороге мне встретилось пара выпивох, ехавших в сторону таверны, но в Гарс не направлялся никто. Как я и сказал, «Болотную крысу» с большим трудом можно было назвать приятным заведением. Пол устилали опилки и раковины из-под устриц, возле которых покоилось пара вдрабадан пьяных выпивох. Светильники свисали низко как животы гоблинов, а зеленоватые яйца, выставленные на прилавке, были немногим аппетитнее, например, глазных яблок огров.

Но в «Болотной крысе» подавали эль, весьма дешёвый эль: вот что привлекало всех к «Болотной крысе», расположенной не столь далеко, чтобы отпугнуть фермеров. Я заказал светлого эля, который мне подал Хескет Прэтт, хозяин и единственный работник заведения, чьё крысоподобное лицо расцвело не то чтобы с радушной, но определённо заискивающей улыбкой. Идеальный кандидат во владельцы «Болотной крысой». Сделав первый глоток, я уже понял, что эль был светлым из-за добавленной воды. Коротконогий был определённо прав на этот счёт.

После того, как я избавился от жучка, покусившегося на мой стакан, и сделал ещё несколько глотков, вошли Гродовет и Тобальд. Мэр улыбнулся и поприветствовал меня:

– А, юный Джаспер! Неужели ты не насмотрелся на крыс в городе? А, хитрюга?

Я улыбнулся и кивнул:

– Ещё чуток перед сном, мэр. Надеюсь, маленькие хвостатые твари не потревожат мой сон.

Тобальд тихо рассмеялся и сел возле Гродовета, наблюдавшего за мной с ничего не выражавшим лицом. Я в свою очередь сидел и смотрел на Гродовета сквозь клубы дыма, витавшие в баре. В принципе, делать-то больше и нечего было. Завсегдатаями «Крысы» были простодушные крепыши-фермеры, чьи разговоры в тот вечер сводились, в основном, к нескольким фразам:

– Слыхал про этого, как его… Который помер.

– Дэво, да?

– Не, не то… Дово, вот.

– Да-да, точно!

– Во-во, и убийца там был.

– Ага. Действительно.

– И куда мир катится?

– Ага, ужас.

– Кстать, как ячмень?

И так могло продолжаться до бесконечности. Хотя, в конечно счёте, удача улыбнулась мне, если можно так выразиться: я узнал, что фермер Бортас, один из тех, кто, по словам Коротконогого, видел «призрака», сидит в углу с двумя земледельцами совсем не пристойного виду. Я подошёл к их столику и представился слугой Бенелаиуса. В тусклых глазах старика зажёгся огонёк.

– Парень Бенелаиуса что ль? Ну конечно. Здорово жить неподалёку от волшебника, особенно такого, как он. Хотя я никогда с ним не встречался. Роб, ты тож? Уилл?

Роб с Уиллом пустили по колечку из своих трубок и тряхнули головами.

– Сам с волшебниками не в ладах и никогда не общался, – процедил Уилл, не разжимая губ. – По мне, так это неестественно.

– Ага, – согласился Роб.

Я видел только один способ добиться благосклонности моих собеседников: я предложил купить им выпивки за мой счёт. Надо ли говорить, что моё предложение было принято? Кувшин самого дорогого эля в «Крысе», «Тёмной тени», появился на столе.

– Благодарствуем, юноша, – сердечно поблагодарил фермер Бортас, а вот его спутники лишь кивнули: похоже, «не в ладах» они были и с приближёнными к волшебникам.

– Как я понял, – произнёс я, наконец-то подойдя к сути, – Вы видели лже-призрака, которым притворялся этот не так давно почивший малый?

Лицо Бортаса помрачнело.

– Ага, я, конечно, я видел его… или я видел подлого обманщика! Лишил меня с женой сна на неделю, вот что он натворил. Бедняга до сих пор просыпается с криком: «Ой, призрак, призрак!» – и мне каждый раз приходится её успокаивать, уверяя, что никакого призрака нет, он остался в болоте. Сейчас я думаю, надо ей сообщить, что никакого призрака и в помине не было.

– А что он – этот самый Дово – делал, когда вы увидели его? – задал я вопрос.

– А что обычно делают призраки? Шатаются туда-сюда, как и этот. Моя жена увидела его первой. «Смотри!» – и я посмотрел туда, куда она указывала. До того места было около полукилометра, там ещё дорога подходит близко к болоту. Лицо призрака светилось зелёным светом – увидав нас, призрак издал стон и, как бы с неохотой, поплёлся в нашу сторону, размахивая топором вперёд-назад. Правду глаголю, так оно и было. Откуда я мог знать, что призрак ненастоящий? Мне ничего не оставалось кроме, как хлестнуть старую Нэд и не останавливать лошадь, покуда мы не добрались досюда. Мы ворвались в таверну, и я тут же рассказал всем, что видел: толпа наших сразу отправилась на то самое место, где мы наткнулись на призрака, – Роб, Уилл, вы же там тоже были, да?

– Ага, – в унисон ответили Роб с Уиллом.

– Но там уже никого не было. Никаких треклятых призраков. Словно тот дух провалился сквозь саму землю.

– А вы искали его?

– О да, мы искали – прямо до края болота, вроде. У нас хватило ума не пытаться продолжать поиски по трясине ночью. Но мы ничегошеньки не нашли.

– У него было что-то ещё помимо топора? – спросил я, припоминая осколки разбитого фонаря.

– Да он мог хоть медведя в другой руке держать: я лишь видел, как он топором туда-сюда махал, и нам с женой этого хватило с лихвой.

– Но ничего…светящегося?

– Только лицо. Оно было словно у трупа, – фермер покачал головой со смесью отвращения и сожаления. – Хотя он и так сейчас труп, пожалуй. Попробовал разыграть кого-то, кому шутка пришлась не по вкусу, упокойся его дух с миром, – затем Бортас вновь тепло улыбнулся мне. – Но, с другой стороны, больше не будет никаких призраков.

То же самое сказал и Коротконогий.

Затем разговор вновь вернулся к фермерству, но я заметил, что Гродовет и Тобальд поднялись из-за стола, – мэр отряхивал крошки со своей рубашки. Я попытался расслышать что-нибудь из их разговора, стараясь при этом не отвлекаться на рассуждения Бортаса об овсе, и услышал обрывок фразы Гродовета:

– …слишком устал, чтобы ехать обратно. Я просто заночую здесь.

А Тобальд ответил:

– Ладно, мне рано вставать, нужно помочь Бартхельму. Ты уверен? Терпеть не могу поездки в одиночестве обратно…

Затем Бортас что-то снова произнёс, так что до меня долетело лишь:

– …никакого призрака. Чего ты боишься? – Гродовет повернулся к Хескету Прэтту. – Я останусь здесь на ночь.

Хескет низко поклонился и облизнул губы при мысли, как мне подумалось, о состоятельном постояльце.

– Замечательно, лорд Гродовет. Я покажу Вам верхний этаж…

– Я сам его найду, – сказал представитель и хлопнул Тобальда по плечу. – Выспись, мой друг. Пойду я, – и с этими словами Гродовет поднялся вверх по лестнице со свечой, что дал ему Хескет. Тобальд расплатился с трактирщиком за выпивку и, махнув мне на прощание рукой, покинул таверну.

Попросив прощения, я спас себя от необходимости участвовать в унылой беседе, оставил на столе достаточно денег, чтобы заплатить за напитки, опасаясь при этом, что Бенелаиус будет расстроен моим расточительством, и направился к двери. Услышав цокот копыт, я пригляделся и увидел, как Тобальд в одиночестве отправился на запад по дороге к Гарсу. Я забепокоился за него.

Снаружи больше никого не было, так что я стал посреди дороги и уставился на шесть выходивших на эту сторону окон второго этажа. Свет от свечи пробивался сквозь одну из тонких занавесок, а смутные очертания фигуры подсказали, что внутри кто-то есть. Спустя несколько минут свет погас, и окно погрузилось во мрак. Я подождал минуту-другую и пошёл в обход таверны.

С этой стороны была только одна дверь, служившая запасным выходом из кухни, и два окна на первом этаже. На втором же лишь одно оконце выходило в сторону болота – задняя лестница, как я заметил, состояла лишь из скудно освещённого пролёта.

Я подождал ещё полчаса, обходя таверну по кругу, но в комнате Гродовета оставалось темно, а их таверны никто не выходил, за исключением фермера Бортаса с друзьями. Я стоял в тени, так что они меня даже не заметили.

После их ухода мы с Дженкасом отправились домой. От «Болотной крысы» до коттеджа Бенелаиуса было порядка полутора километров, так что я стал клевать носом, несмотря на то, что был в седле. Неспешный шаг Дженкаса убаюкивал, а я, к тому же, очень устал.

Мне кажется, что мне они пригрезились прежде, чем я действительно их расслышал. Но когда я очнулся от дрёмы, то я понял, что ничего подобного прежде мне слышать не доводилось: создавалось такое впечатление, что по бокам от меня бежало две или три лошади, которые потеряли подковы. Неровные, клацающие звуки. После каждого такого звука доносился ещё один, словно что-то тяжёлое неслось по дороге. Неизменное «да-да-БУМ», «да-да-БУМ» раздавалось позади меня и, судя по всему, его источник с каждым шагом приближался ко мне.

Дженкас значительно ускорился сам, но я подстегнул его ещё прежде, чем посмотрел назад. А после того, как оглянулся, я пришпорил лошадь ещё сильнее.