Текст книги "Отчаянный и непобедимый Ренегат Икс"

Автор книги: Челси М. Кэмпбелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

10

Пришлось еще немного помахать пистолетом, прежде чем поезд остановился и мы смогли сойти. К сожалению, сойти пришлось в прямом смысле этого слова в никуда, но у нас с Сарой не было другого выбора, и дальше пришлось идти пешком. По дороге мы остановились, чтобы переодеться. Оставалось только надеяться, что этого будет достаточно, чтобы не привлекать внимание представителей закона, начавших уже, без сомнения, разыскивать нас. Мы же как-никак захватили поезд. Нам дали уйти, но это, подозреваю, произошло лишь потому, что у меня в руке было какое-то невиданное оружие, и весть о наших предполагаемых преступлениях наверняка уже успела распространиться по всей округе. Такое у меня предчувствие.

Спустя час мы с Сарой, усталые и вспотевшие, входим в какой-то богом забытый городишко. В целом я представляю, где он может находиться, но как попасть домой, вижу слабо, а уж как доехать до Вилмора, и вовсе не знаю.

Городишко совсем маленький. Раньше про такие места говорили, что в них «всего одна лошадь». Теперь другое время, и в городе, очевидно, вместо лошади всего одна машина. На ее боках красуется полицейская символика, и стоит она прямо посреди единственного в городе перекрестка. Видимо, думаю я, ее поставили здесь, чтобы водители, которых неведомый случай забросит в эту дыру, не забывали, что в пределах населенного пункта скоростной режим ограничен.

– Правда или расплата? – спрашивает меня Сара. Этой игрой мы пытаемся утешиться на протяжении последней четверти часа, и Сара, очевидно, очень ее любит, потому что вне зависимости от того, что я выбираю, она получает информацию, а я ее выдаю. Мне никогда раньше не приходилось сталкиваться с этой игрой, но я уже успел понять, что играть в нее нужно с тем, кого ты хочешь хорошенько достать. Сара объясняет, что девочки часто проводят за ней время, особенно когда собираются где-нибудь большой компанией. Теперь я буду с нетерпением ждать вечера вторника, когда Амалия соберет один из так называемых ночных девичников. Вот уж где зло-то. А я еще имел наглость считать злодеем себя. Впрочем, люди, ехавшие в поезде, тоже меня сочли таковым.

– Правда.

Сара вздыхает и задумчиво умолкает. Поскользнувшись на коме грязи, которой в изобилии покрыта дорога, она чуть не падает, но я вовремя подхватываю ее под руку. Хоть в чем-то удается быть героем, да.

– Назови самую большую неприятность в своей жизни, – говорит она.

– Я застал свою девушку целующейся с лучшим другом, – отвечаю я, наблюдая за тем, как Сара напрягается. – На моем дне рождения. В моей спальне. Мы с ней расстались, – добавляю я негромко, думая о том, какие мы с Кэт хорошие друзья и как это, в сущности, здорово. – Это было в прошлом году. Она как раз научилась превращаться в кого угодно…

– Превращаться? – переспрашивает Сара, подняв бровь и почесывая переносицу. – А она кто? Суперзлодейка?

– Ха-ха. Нет, – говорю я, потирая шею и жалея о том, что вообще заговорил на эту тему. – Я хотел сказать, что ей не нравилось быть самой собой. Хотя, кажется, ей просто хотелось побыть с кем-нибудь еще.

– Ты говоришь в прошедшем времени, – замечает Сара, и мне тут же начинает казаться, что я в комнате для допросов, а прямо в лицо мне светит яркая настольная лапа. – Ты сказал, что она хотела побыть с кем-нибудь еще. Это значит, что сейчас она этого больше не хочет.

Если бы в голосе Сары не было таких явственных прокурорских ноток, я бы подумал, что она помогает мне разобраться в отношениях с Кэт.

– Следовательно, она снова хочет быть с тобой.

– Ну… – неопределенно мычу я в ответ. Боже, как мне не хватает того старого доброго времени, окончившегося всего-то полминуты назад, когда я мог позволить себе невзначай спасти Сару от падения в грязь и чувствовать себя настоящим героем. И зачем я вообще об этом заговорил? Да, этой игрой и вправду можно прекрасно помучить человека, даже, я бы сказал, замучить. У нее отличный потенциал.

– Да, знаешь, теперь она понимает, что потеряла. Правда, уже слишком поздно.

На этом я решаю заткнуться, а Сара, видимо, в свою очередь, решает больше не задавать вопросов о моей личной жизни. Дальше она идет, поджав губы и погрузившись в раздумья. Так, в молчании, мы доходим до центра города, где стоит указатель, свидетельствующий о том, что до Вилмора еще двадцать миль. Это просто замечательно. Я устал до смерти, и к тому же уже смеркается. Да уж, нечего сказать, вернулись домой к обеду.

Сара прислоняется к столбу, на котором прикреплен указатель, и массирует плечи, натертые лямками рюкзака.

– Как ты там говорил? Пустяки? Легкая прогулка?

– Точно. Если ты заметила, мы теперь в городе, а это значит, что здесь есть транспорт. Прокатимся с ветерком.

Мы стоим рядом с полицейской машиной. Заглянув внутрь, я замечаю ключ, торчащий из замка зажигания. Видимо, никто здесь не считает, что машину могут угнать. Вероятно, никто просто не представляет, что с ней можно сделать.

– С ветерком? – с сомнением переспрашивает Сара.

– Ну, может, в автобус сядем или что-то такое. Должны же местные иметь какую-то возможность уехать…

Говоря это, я вспоминаю историю о людях, у которых сломалась машина в городишке вроде этого. Денег на ремонт у них не было, и в итоге они остались там жить. Там и умерли. От этой истории мне становится как-то не по себе.

– Пойдем, – говорю я Саре, направляясь на другую сторону улицы, к входу в закусочную, которая, судя по вывеске над дверями, называется «У Мэя».

В кафе довольно людно. Время обеденное, и местные сидят за столиками, склонившись над тарелками. Однако когда мы входим, они все, как один, поднимают головы и начинают пялиться на нас. Городишко слишком мал, чтобы обладать какими-либо достопримечательностями, поэтому, наверное, приезжие здесь появляются редко. Игнорируя их любопытные взгляды, я медленно иду к стойке. За ней стоит женщина с кофейником в одной руке и с тряпкой в другой. Лицо торчит среди неопрятных каштановых кудрей, как кочан капусты на грядке. Трудно сказать, сколько ей лет. Судя по фигуре, едва ли сильно за тридцать, но, глядя на изможденную, морщинистую физиономию, можно дать и пятьдесят. К фартуку приколот бэйджик с именем Долорес.

Подойдя к стойке, взбираюсь на пустой табурет; Сара садится рядом.

– Что вам предложить? – спрашивает Долорес, с нескрываемым любопытством изучая нас своими крошечными, похожими на бусинки, цепкими глазками.

– Мы немного заблудились, – говорю я. – Отстали от экскурсии. Автобус остановился, и все пошли в туалет, а потом… в общем, они уехали без нас.

Для пущего эффекта я горестно качаю головой, напускаю на себя безутешный вид и прикрываю глаза тыльной стороной ладони, чтобы показать, насколько это все неприятно.

– Теперь нам нужно как-то попасть в Вилмор. Там есть железнодорожная станция.

Челюсть Долорес приходит в движение. Она жует, как будто рот ее и вправду чем-то набит, хотя я совершенно уверен, что в нем ничего нет. Она переводит взгляд с меня на Сару, а затем снова смотрит мне в глаза.

– У нас принято сначала что-нибудь заказывать.

– Да, хорошо, – говорю я, вспомнив, что с утра ничего не ел, и указываю на витрину, где за стеклом стоят пироги. – Мне, пожалуйста, лимонный.

– Мне тоже, – подхватывает Сара.

Долорес, шаркая, идет к витрине, чтобы отрезать два куска пирога. Покончив с этим делом, она возвращается к стойке и ставит тарелки перед нами.

– Спасибо, – говорю я, приступая к еде. Попутно я продолжаю улыбаться Долорес, чтобы она видела, какой я очаровательный мальчик и как расстроен тем, что отстал от группы. – Не могли бы вы сказать нам, когда отходит следующий автобус?

Посетители закусочной хватаются за животы от смеха. Даже пересохшая старая вобла Долорес не может сдержать улыбку.

– Малыш, – говорит она, – автобусы здесь не ходят с тех пор, как мне было пять лет.

У меня начинает дергаться глаз.

– Надеюсь, я не ошибся по поводу Вилмора? – спрашиваю я, быстро взглянув на Сару. – Там же есть железнодорожная станция?

Долорес кивает.

– Я могла бы вас подвезти, но раньше двух ночи не поеду. И вам придется заказать намного больше еды.

Сара объедает меренги со своего куска пирога и принимается за лимонное желе.

– Легкая прогулка, – бормочет она себе под нос.

– Я вас подвезу, – говорит женщина, сидящая в дальнем углу. – Если поможете мне почистить кузов пикапа. Родители будут волноваться, это уж точно. Я помню, моя Анжела как-то тоже отстала от группы. Я так волновалась, чуть не умерла.

– Благодарю вас, – говорю я, улыбаясь Саре. Видишь? Никаких проблем.

Долорес выписывает счет на клочке бумаги и кладет его на стойку передо мной.

– С вас ровно пять долларов.

Я шарю в задних карманах, но бумажника не нахожу. Наверное, он вывалился, пока брюки были у Сары. Она начинает копаться в недрах рюкзака, погружая руки все глубже и глубже. Не найдя бумажника, она хмурится и переходит к наружным карманам.

– Не знаю, где наши бумажники, – шепотом признается она, закончив осмотр. – Наверное, в поезде потерялись.

– Выпиши чек, – предлагаю я, наклонившись к самому ее уху.

– У меня нет чековой книжки!

Долорес с подозрением смотрит на нас, щурясь и неодобрительно покачивая головой.

– Похоже, у нас небольшая проблема, – говорю я ей. – Видите ли, деньги остались в автобусе, у друзей.

Долорес приподнимает верхнюю губу и скалится на нас, как разъяренная собака.

– Ты хочешь сказать, что вам нечем платить?

– Да, что-то в этом роде, – заискивающе говорю я.

– Но, – вмешивается в разговор Сара, вынимая ручку и блокнот, – мы пришлем вам деньги на почту, как только доберемся домой. Скажите, какой здесь адрес?

– У нас принято платить за еду! – рычит Долорес.

– Не переживайте, мы вам обязательно пришлем деньги, – говорю я, ненавидя себя за то, что собираюсь сделать. Подняв правую руку, я демонстрирую ей большой палец с буквой «X». – У меня здесь пока еще нет буквы «Г», но я начинающий супергерой, понимаете? Малиновый Огонь – мой отец. Мы не собираемся вас обманывать…

Долорес с такой силой лупит донышком кофейника по стойке, что он разбивается. Брызги горячего кофе разлетаются по всей закусочной.

Краем глаза я вижу, как другие посетители встают со своих мест и начинают подкрадываться к нам.

– Супергерой, – рычит Долорес, вращая глазками-бусинками.

Ее лицо перекашивается от гнева. Протянув руку через стойку, она хватает меня за шиворот спортивной куртки своей скрюченной клешней.

– Супергерой, – повторяет она с омерзением, словно ничего более ужасного в жизни не слышала.

Ее рука все крепче сжимает мой воротник. Я силюсь вырваться. Сара протягивает руку и расстегивает молнию. Я выскакиваю из куртки, оставив ее в руке Долорес. Посетители стараются взять нас в кольцо. Все они шепотом скандируют: «Супергерой, супергерой».

– Что же это такое? – кричит Сара. – Они что, собираются убить нас за горстку муки, пару яиц и лимонное желе?

– Иными словами, – подхватываю я, – за пару кусков лимонного пирога!

Благообразные с виду посетители, как зомби, тянутся к нам руками со всех сторон.

Сара лезет в рюкзак, достает пистолет и набирает на боковой панели управления какой-то код.

– Держи! – говорит она, протягивая мне оружие.

Поскольку мне по-прежнему не понятно, что нужно делать, я просто направляю «дуло» вверх и нажимаю на курок.

– Закрой глаза! – кричит Сара. Я так и делаю, и как раз вовремя, потому что помещение озарят неестественно яркий свет, проникающий даже сквозь плотно сжатые веки. Открыв глаза, я вижу повсюду яркие пятна, но зрение, определенно, сохранилось, чего не скажешь о нападающих. Они могут только хлопать глазами и шататься вслепую из стороны в сторону, натыкаясь друг на друга.

Мы с Сарой пользуемся суматохой, чтобы выбраться из кафе на улицу.

– Надолго их это не остановит, – говорит Сара на бегу.

Мы так спешим, что перебегаем улицу, не посмотрев ни направо, ни налево. Нас подгоняют возобновившиеся позади вопли: «Супергерой! Супергерой!»

Я направляюсь прямиком к полицейской машине.

– Садись за руль!

– Ты с ума сошел? – спрашивает Сара. – Я не умею водить!

– Я тоже!

В прошлой жизни машина была мне ни к чему. В Золотом городе ужасные пробки, да и поставить машину, как правило, некуда, и мама никогда не думала ее покупать.

– Забирайся внутрь! – кричит Сара, бешено вращая глазами, и бросает мне рюкзак.

Он тяжелый. Схватив его, я запрыгиваю на пассажирское сиденье, захлопываю дверцу, опускаю фиксатор и немедленно поднимаю стекло.

Сара в мгновение ока забирается на сиденье водителя.

Закрыв глаза и тяжело дыша, она протягивает вперед руки и начинает делать пассы над рулевым колесом, магнитолой и рукоятью парковочного тормоза. Такое впечатление, что ей необходимо пообщаться с духами, прежде чем ехать.

Толпа уже начинает выползать из дверей закусочной. Успевшие выбраться на улицу подкрадываются к нам, вытянув руки вперед и не глядя по сторонам, как настоящие зомби.

– Сара. Пора уже заводить мотор.

– Я как раз собираюсь это сделать, – говорит Сара, открывая глаза и шаря по стенке в поисках ремня безопасности. Пристегнувшись, она тщательно настраивает салонное зеркало заднего вида и переходит к боковому.

– Это вряд ли поможет, если эти зомби порвут нас на части.

Сара включает фары. Поставив ногу на педаль, придвигает кресло ближе к панели. Поджав губы и нахмурившись, проверяет ощущения и сдвигает кресло на сантиметр назад. Потом опять вперед.

– Сара!

– Ладно, – соглашается она, – я готова.

В ту же секунду один из супергероененавистников, выдвинувшихся из закусочной Долорес, отрывает антенну и бьет кулаком в стекло. Подняв пистолет, я целюсь в него, но стрелять не решаюсь. Кто его знает, что эта штука выкинет на этот раз.

Сара делает несколько глубоких вдохов и поворачивает ключ в замке зажигания. Двигатель просыпается и, покашляв, умирает.

– Гм… – говорит Сара, таращась на приборы.

В дверь стучит уже целый выводок зомби. Другие царапают ногтями стекла. Ясно, что вскоре они догадаются, что машину можно раскачивать. Долорес запрыгивает на капот и прилипает к лобовому стеклу. Приложив к нему счет за пироги, она стучит кулаком по бумажке.

– А, постой, – говорит Сара тоном, которым принято произносить слова «Ну я и дура», – нужно же удерживать педаль газа.

Она снова поворачивает ключ, и двигатель послушно заводится. Машина катится назад.

– Ой, задняя.

Я прикрываю глаза рукой. Сара наконец заставляет автомобиль двигаться в нужном направлении, и Долорес спрыгивает с капота. Машина медленно катится вперед и останавливается. Потом снова начинает двигаться. Сара вдавливает педаль в пол, автомобиль срывается с места и, набирая скорость, едет по дороге. Толпа зомби исчезает в поднятом нами облаке пыли.

Каждый раз, когда Сара дотрагивается до руля, машина начинает вилять и норовит съехать на обочину. Мы задеваем телеграфный столб, и зеркало заднего вида с моей стороны исчезает.

– Прости! – жалобно скулит Сара.

– Ты можешь ехать помедленнее?! – спрашиваю я, стараясь перекричать шум двигателя.

Мы проезжаем мимо щита, на котором написано «Вы покидаете Рутерсфорд». Внутри буквы «о» кто-то изобразил улыбающуюся физиономию. Название города кажется мне знакомым, и я пытаюсь вспомнить, где мог его слышать.

Сара держит руль так крепко, что костяшки пальцев на ее руках белеют. Отпустить газ она решительно отказывается.

– Все под контролем, – заявляет она.

Состояние моего желудка говорит об обратном.

То же самое можно сказать о дереве, стремительно вырастающем прямо у нас на пути.

– Сара!

– Вижу!

Она поворачивает руль. Машину заносит, и она начинает крутиться. Один круг, потом другой. Мы оба кричим. Вращение прекращается, и мы стремглав катимся назад, под гору. Сара изо всех сил нажимает на тормоз. Движение замедляется, но машина не останавливается.

Я смотрю назад, потом снова поворачиваюсь вперед, не желая сломать шею, когда мы наконец врежемся. Машина ударяется багажником о дерево, и я расслабляю мышцы, вспомнив, что именно так следует поступать при аварии. Слышен тошнотворный скрежет металла, а в ушах стоит гул после удара о подголовник.

Чувствую себя так, словно кто-то взял меня за ноги и основательно встряхнул. В течение нескольких секунд кажется, что меня стошнит лимонным пирогом с меренгами, но в целом все в порядке. Сердце стучит в груди, как молот, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, как чувствует себя Сара. Протягиваю к ней руку, но она на меня даже не смотрит – слишком занята поиском вещей, высыпавшихся из рюкзака после удара о дерево. Согнувшись в три погибели, она шарит под сиденьем и вытаскивает свой бумажник.

– Ты только посмотри, – говорит она, с яростью глядя на него, – похоже, оба бумажника все время были там.

– А я тебе что говорил? – спрашиваю я, испытывая в глубине души желание придушить ее. – Легкая прогулка.

11

Оказавшись в Вилморе, я первым делом звоню всем знакомым студентам университета. Их пятеро, но дозвониться не получается ни до одного.

– У меня была плохая компания, – говорю я Саре в ответ на ее удивленный взгляд.

– А, ну да, – вспоминает она, посмеиваясь про себя, – ты же был малолетним преступником и учился в Иствуде.

– Нет, дело в том, что я наполовину суперзлодей, – напоминаю я, стараясь придерживаться шутливого тона. Сара улыбается, но потом на ее лице появляется озабоченное выражение.

– Как же мы попадем внутрь? – спрашивает она.

Входные двери университета открываются только для суперзлодеев. Для настоящих суперзлодеев, а значит, не для меня. Нужно, чтобы на большом пальце был отпечаток с буквой «З», иначе никуда не попадешь. Я закусываю губу и вздыхаю.

– Есть еще один человек, с которым можно связаться, – говорю я, удрученно опуская плечи при мысли, что придется звонить Питу.

Очевидно, у него в списке контактов есть мой номер, потому что Пит, поднимая трубку, уже знает, кто звонит.

– Дэмиен! – приветствует меня Пит. Он как-то слишком уж сильно рад меня слышать, это подозрительно. Кроме того, по голосу ясно, что он выпил. Может, он слишком пьян, чтобы вспомнить о том, что ненавидит меня.

Я говорю ему, что нахожусь в Вилморе и хочу с ним повидаться.

– Чудесно. Заходи, дружище. У меня вечеринка, – говорит он, смеясь. После дня рождения прошло ровно две недели – возможно, он устроил праздник в честь избавления от гнойной сыпи. Было в его тоне что-то неприятное, у меня даже холодок по спине побежал. Если хорошенько подумать, он, скорее всего, помнит о том, что должен меня ненавидеть.

Но размышлять об этом попусту некогда и, обернувшись к Саре, я улыбаюсь.

– Ну, что я тебе говорил? Все будет хорошо.

Оставив ее ожидать снаружи, у здания университета, я отправляюсь в общежитие. Чем меньше мне придется объяснять Питу, тем легче нам будет сделать то, зачем мы пришли.

Найдя корпус, в котором он живет, я звоню в дверь, и Пит впускает меня в здание. Он живет на втором этаже, поэтому, на счастье, по лестнице долго идти не приходится. Оказавшись в коридоре, я сразу определяю, где вечеринка. Даже если бы я не знал, в какой именно комнате живет Пит, найти ее было бы несложно по открытой двери и доносящейся из нее громкой музыке.

– Вы только посмотрите, кто к нам пришел! – кричит Пит, когда я появляюсь в дверях.

Я не вижу ни одного знакомого лица. В общей комнате помимо Пита еще четверо парней, возможно, тех самых, с кем он делит помещение. Все четверо одеты в пижамы, купленные в университетском магазине – тренировочные брюки и футболки с изображением большой буквы «В» на груди. Нет, я никого из этих ребят не знаю, это точно. Трое смотрят на меня, когда я вхожу, и поднимают стаканы в мою честь, хотя, судя по их лицам, они, подобно мне, не имеют ни малейшего представления о том, кем я могу быть.

На коленях у четвертого парня сидит рыжеволосая девушка, с которой он целуется, и ему не до меня. Хотя не совсем – он все же поднимает глаза, чтобы окинуть меня взглядом и, видимо, чтобы узнать, какого я пола. А спустя полсекунды меня замечает и девушка, только что засовывавшая язык этому парню в рот. Увидев меня, она вздрагивает, соскакивает с колен и, не сумев удержать равновесие, падает на пол. Поднявшись на ноги, она вынуждена схватиться за журнальный столик, чтобы не упасть снова. Странно улыбаясь, девушка смотрит на меня. У нее волнистые рыжие волосы и зеленые глаза. Из одежды особенно примечательно выглядят короткая кожаная юбка и колготки в крупную сетку.

– Дэмиен!

Меня тут же начинает тошнить. Дело не в звуке ее голоса, а в том, как она произнесла мое имя. Сердце дает сбой.

– Кэт.

Она принимает свое обычное обличье – короткие темные волосы, голубые глаза и тонкий нос. Пит сидит на подлокотнике кресла и заливисто хохочет. Все его тело покрыто полукруглыми шрамами, оставшимися после того, как зажили прыщи, которые он расчесал. Я предлагал ему связать себе руки.

Кэт, пошатываясь, подходит ближе, и мне приходится подхватить ее, чтобы не упала. Парень, у которого она только что сидела на коленях, злобно смотрит на нас.

– Кэт, – говорю я, наблюдая, как она, обхватив меня руками, сползает на пол, – что ты здесь делаешь?

Кэт, не говоря ни слова, утыкается мне лицом в колени и замирает.

– А как тебе самому кажется? – спрашивает Пит. – Что она здесь делает? Хорошо проводит время. Без тебя.

Дверь в одну из спален открывается, и оттуда выглядывают еще один парень в измятой пижаме с эмблемой Вилмора и пара девиц в чем-то обтягивающем. Девицы многозначительно смотрят на Кэт, стоящую передо мной на коленях.

– Да зачем вы вообще ее пригласили? – спрашивает одна из них тоном завзятого сноба, встряхивая длинными обесцвеченными волосами. Вторая, посмеиваясь, наблюдает за мной.

Да уж, их можно понять. Вряд ли в женском обществе может иметь успех девушка, умеющая делаться такой, какой хочет ее видеть мужчина в ближайшие пять минут.

– Я ее не приглашал, – говорит Пит. – Я позвал на вечеринку ее двоюродную сестру. Специально попросил Джулию не брать ее с собой. Но девушки никогда не слушают, что им говорят.

– Кэт… – зову я и злобно смотрю на Пита, обхватив обмякшее тело подруги руками и стараясь поставить ее на ноги. Вот сейчас рельефная мускулатура, которой у меня никогда не было, пригодилась бы.

– Зачем ты сюда пришла?

– Джулия подставила меня, – хнычет Кэт. – Она сказала, будет прикольная вечеринка, и я смогу… забыть о тебе. Она не сказала, что здесь будет Пит. И про тебя тоже ничего не сказала.

Глаза Кэт наполняются слезами. Она дотрагивается руками до моего лица, проводя пальцами по щекам.

– Мне всегда нравились твои уши, – сообщает Кэт. – И твой нос. И… брови.

Чтобы забыть обо мне?

– Ладно, давай об этом позже поговорим. Иди домой.

– Нет! – кричит Кэт. В этот момент она похожа на мою маленькую сестренку Джессику, которой два года.

Замечательно: привлекательная шестнадцатилетняя девушка с уровнем умственного развития двухлетнего ребенка в комнате, полной пьяных студентов. А если она не слишком привлекательна для них – пожалуйста – может превратиться в того, кого они хотят видеть.

Кэт обнимает меня рукой за плечи и усаживает в кресло рядом с собой. Она лижет мою щеку и пытается засунуть руки в штаны.

– Кэт, не надо, – говорю я, хватая ее за запястья.

Мы можем спокойно разговаривать – никому уже нет до нас дела. Парень, целовавшийся с Кэт, отправляется в спальню с одной из девушек в обтягивающей одежде. Краем уха я слышу слово «шлюха», которым перебрасывается пара других парней, когда они уходят.

В кресле для нас двоих слишком мало места, и мы даже ближе друг к другу, чем в те времена, когда имели обыкновение подолгу засиживаться в ее спальне за телевизором и прочими развлечениями, чувствуя втайне, что хотим большего. Только вот я шокирован тем, что случайно обнаружил ее на чужой вечеринке, пьяной, целующейся с каким-то парнем. «Чтобы забыть обо мне», потому что я сам сказал, что большего между нами не будет.

– Кэт, – спрашиваю я дрожащим голосом, – скажи мне, что вы просто целовались. А не… что ничего больше не было.

Кэт сердито смотрит на меня.

– Да почему? Ты не мой парень. Какая тебе разница?

Да, ведь это же придумал я сам. Теперь, задним числом, я понимаю, какой изъян погубил мой собственный план. Как оказалось, то, что она не моя девушка, не означает, что я не чувствую боли, сталкиваясь с ней в подобных обстоятельствах. Разница лишь в том, что в данной ситуации она мне не изменяет, потому что я с ней расстался – сказал, что между нами все кончено. Мы близкие люди, но я сам решил, что мы остаемся друзьями, не более того, а значит, права ревновать ее у меня нет. Как я мог придумать такой дурацкий план?

– Я твой друг, – говорю я, – не нужно этого делать.

Кэт садится мне на колени, обнимает за шею и кладет голову на плечо.

– Дэмиен, – говорит она, – мы же должны были пожениться.

Ух ты. Впервые об этом слышу. Но она говорит так серьезно, хотя… может, это просто пьяный треп, не более того.

– Похоже, невеста будет не в белом, – тихим голосом произносит блондинка. Все смеются. Да уж, а я-то полагал, что на нас перестали обращать внимание.

Я пытаюсь сбросить Кэт с колен, чтобы подняться. Она старается не дать мне встать, но я сильнее, и с координацией движений у меня, в отличие от нее, все в порядке.

– Не уходи! – ноет она, протягивая ко мне руки и чуть не опрокидывая кресло. Я говорю ей, что скоро вернусь. Остальным я сообщаю, что если до нее кто-нибудь хоть пальцем дотронется, пока меня не будет, они будут иметь дело со мной. При этом я советую им спросить у Пита, каково это, если моих слов им недостаточно.

Выбравшись в коридор, я набираю домашний номер Кэт, чтобы переговорить с ее мамой. Мы довольно долго беседуем о затянувшемся переходном возрасте, в котором находится ее дочь. Через открытую дверь я наблюдаю краем глаза за Кэт. Похоже, она совсем опьянела. Это хорошо – ей не придется наблюдать за тем, что сейчас будет происходить в комнате.

Вместо того чтобы вернуться в кресло, я направляюсь прямиком к Питу. Встаю прямо напротив него, вращая большими пальцами сцепленных рук, и стараюсь не смотреть ему в глаза.

– Похоже, твоя подружка готова пойти не только со мной, – говорит Пит, усмехаясь. – Видимо, ей приятней проводить время с другими, чем сидеть возле тебя.

О, я замечательный актер, и Пит сейчас об этом узнает.

– Пит, – говорю я, великолепно изображая голосом смятение, – я должен тебе кое-что сказать. Я больше не могу носить это в себе. Я обязан попросить у тебя прощения.

Пит ставит стакан на стол и скрещивает руки на груди.

– Ну, наконец-то, – говорит он. – Я жду этого целый год.

Я облизываю пересохшие губы.

– Я ревновал. Когда вы с Кэт… ну, ты понимаешь.

– Продолжай.

Я обвожу взглядом лица, задерживаясь на каждом по очереди, словно присутствие посторонних меня нервирует.

– И за эту выходку с приглашением… – продолжаю я, глядя на носки своих кроссовок, к которым прилипла грязь. – Мне было нестерпимо видеть тебя в объятиях кого-то другого. Я хотел сделать так, чтобы никто, кроме меня, не смел на тебя даже смотреть. Ни Кэт, ни Ванесса.

Имя «Ванесса» я произношу голосом, смахивающим на сдержанное рычание. Надеюсь, никого в этой комнате так не зовут. Впрочем, я совершенно уверен, что Пит не стал бы приглашать свою постоянную девушку на подобную оргию.

Пит опускает руки. Он смотрит на ребят, словно спрашивая их, не ослышался ли он и действительно ли я сказал то, что сказал.

– Что?

Я бросаю на него быстрый смущенный взгляд, снова отворачиваюсь и продолжаю говорить очень тихо:

– Только с тобой Пит. С одним тобой я всегда хотел быть! Мы были так близки, а потом появилась она, – говорю я, бросая сердитый взгляд в сторону Кэт, успевшей уже уснуть и не имеющей ни малейшего понятия о том, что я говорю. – Из-за нее мы разошлись.

Протягиваю руку и глажу Пита по колену.

– Целый год я чувствую себя таким одиноким без тебя, Пит.

– О, нет, это все происходит не со мной, – бормочет ошеломленный Пит.

С тобой, Пит, с тобой. Я вкладываю в следующую фразу столько эмоций, что глаза наполняются самыми настоящими слезами.

– Мне так долго пришлось скрывать свои чувства к тебе! Скажи же, что и ты меня любишь!

Пит тихонько произносит какое-то нечленораздельное ругательство. Он обводит комнату взглядом, надеясь, что кто-нибудь придет ему на помощь, но приятели, онемев, таращатся на нас, и никто не пытается оттащить меня в сторону.

Я продолжаю напирать, и Пит, потеряв равновесие, валится через подлокотник кресла. Вскочив на ноги, он пятится назад, стараясь уйти от меня подальше.

– Дэмиен, братишка, перестань, прошу тебя.

Я протягиваю к нему руки и продолжаю наступать, делая вид, что мечтаю заключить его в объятия. Прижатый к дивану Пит натыкается на край и падает на подушки. Сидящая там блондинка смотрит на него с отвращением и отодвигается к другому краю. Я валюсь на диван рядом с ним. Подумав, блондинка вскакивает и перебегает на другую сторону комнаты.

– Пит! Пит! – стенаю я, подползая к нему вплотную и стараясь запустить руку под его рубашку. Пит ударяет меня коленом в живот и отпихивает в сторону. Я стараюсь удержаться на диване, но он куда сильнее меня.

– Дэмиен, я серьезно говорю!

– Скажи, что любишь меня!

– Люблю, люблю! Только отвали от меня!

Я перестаю сопротивляться и сползаю к его ногам, якобы для того, чтобы расстегнуть ремень на джинсах. Пит покупается на этот обманный ход и приподнимается, чтобы воспрепятствовать моим манипуляциям. Теперь он сидит и находится как раз в той позиции, в которой я и ожидал. Отпустив ремень, я обеими руками хватаю его за подбородок и целую в губы, прежде чем он успевает отбросить меня в сторону. Мы целуемся взасос, вернее, я его целую – Пит изо всех сил старается оттолкнуть меня.

Когда ему наконец это удается, все присутствующие, за исключением разве что спящей Кэт, пялятся на нас широко раскрытыми глазами, в которых читается искреннее удивление.

Пит молчит. Полагаю, он чувствует себя изнасилованным или совращенным, а может, кто его знает, даже жалеет о том, что не испытывал раньше ничего подобного.

– Пит, – говорю я с виноватым видом, – я должен еще кое в чем признаться.

Совершенно обалдевший Пит кивает, потеряв, очевидно, дар речи.

– Меня сегодня стошнило, – признаюсь я, смущенно улыбаясь.

Ну, ладно, здесь допущено преувеличение – меня чуть не стошнило, когда мы с Сарой врезались в дерево, но Питу об этом я рассказывать не буду.

Ноздри Пита раздуваются, и на разгоряченном лбу начинает трепетать жилка.

– Дэмиен, ты чертов псих!

Я понимаю – это знак, что мне пора отойти на безопасную дистанцию, так как Пит, очевидно, готов перейти к физической расправе. Вероятно, целовать он меня не будет и выберет какую-нибудь более тяжелую форму телесного контакта, связанную с болью и прочими неприятными ощущениями.