Текст книги "Отчаянный и непобедимый Ренегат Икс"

Автор книги: Челси М. Кэмпбелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Челси М. Кэмпбелл
ОТЧАЯННЫЙ И НЕПОБЕДИМЫЙ РЕНЕГАТ ИКС

Посвящается Санни Максанпансу, моему тайному литературному собрату, с которым мы вместе читали эту книгу на чердаке и который стал с тех пор ее самым горячим поклонником.

1

Золотой город никогда не был в списке мест, которые обязан посетить каждый уважающий себя турист. Естественно, в нем есть небоскребы и улица, на которой – это знают все – можно отлично провести время. По ней прогуливаются наиболее радикальные представители золотой молодежи – сумасшедшие с выкрашенными в зеленый цвет волосами и пирсингом на лице. Туристы, которым все-таки случается попасть в город, считают, что эти ребята и есть в определенном смысле городская достопримечательность. Впрочем, тащиться за тридевять земель ради этого зрелища – все равно что пойти в ресторан и заказать там бутерброды с джемом или арахисовым маслом. Это бессмысленная трата времени и денег, поэтому люди и не ездят в Золотой город, и если уж туристы здесь появляются, то не затем, чтобы сходить в театр или бросить монетку в старинный фонтан. Они приезжают в надежде увидеть какого-нибудь идиота в обтягивающей одежде, парящего в воздухе на уровне верхних этажей небоскребов. Туристы охотно посещают ресторанчики, отделанные в супергеройском стиле, и выискивают в меню блюда с тематическими названиями – что-нибудь вроде гамбургеров «Справедливость» с жареной картошкой «Свобода», которые им подает какой-нибудь бедолага в пластиковом козырьке, вынужденный с утра до ночи сбиваться с ног за нищенскую зарплату. Отобедав, приезжие отправляются на Аллею героев в городском парке, чтобы поглазеть на ярко-белые броские изваяния «благодетелей человечества», чьи деяния стали достоянием истории.

Однако справедливости ради стоит сказать, что не одни только супергерои привлекают в город искателей приключений. Многие из них лелеют надежду, прогуливаясь по улицам, стать жертвой нападения суперзлодея, вооруженного лазерным пистолетом. Словно у нас, суперзлодеев, нет никаких других дел, кроме бессмысленных нападений на каких-то заурядных, никому не нужных людей.

В прошлом году в городской ежедневной газете даже вышла статья на эту тему. Согласно подсчетам репортеров, порядка семидесяти процентов туристов приезжают в город в надежде испытать острые ощущения и пощекотать себе нервы, встретившись с реальным, невымышленным негодяем. Они, очевидно, считают, что статистические данные, согласно которым супергерои составляют двадцать один процент городского населения против четырнадцати, приходящихся на долю суперзлодеев, дают им возможность быть уверенными в том, что встреча с одним из «слуг зла» должна неминуемо окончиться безоговорочной победой «сил добра». При такой концентрации супергероев на единицу площади – а она, к слову, самая высокая в США – один из них, по мнению туристов, обязательно явится, чтобы спасти их в случае возникновения реальной угрозы.

Приезжают они и ради вечеров, подобных сегодняшнему. Меня зовут Дэмиен Локи, я единственный сын суперзлодейки, известной под именем Королева Черных сил, и, чтобы увидеть то, что должно произойти со мной сегодня вечером, любой турист в Золотом городе готов заложить собственную душу, но, к сожалению, попасть на праздник можно только по приглашению. Такая возможность вообще предоставляется достаточно редко: большинство супергероев, к примеру, несмотря на репутацию великодушных и щедрых людей, не приглашают на вечеринки по поводу дня рождения ничем не примечательных незнакомцев. Достигнув возраста шестнадцати лет, супергерой или суперзлодей, как я, проходит нечто вроде инициации, и видеть в числе гостей бог знает кого никто, естественно, не хочет. Я отношусь к этому точно так же, как и остальные, но сегодня вечером отпечаток большого пальца моей правой руки изменится, став похожим на букву «З», а такое случается один раз в жизни. Даже если каждый желающий посмотреть заплатит по десять долларов (или по двадцать, если гость приведет с собой членов семьи), я буду богат. Именно так все сегодня и организовано.

Если серьезно, на вечеринку уже пришли две сотни туристов, и поток гостей не иссякает. Удивительно, сколько готовы заплатить приезжие за то, чтобы посмотреть, как меняется палец суперзлодея. Сборы за вход на вечеринку с лихвой перекрывают расходы на нее, и проходит праздник, естественно, не дома. Я арендовал банкетный зал в деловой части города, достаточно большой, чтобы в нем поместилось пять сотен человек, собирающихся оторваться на полную катушку, и, чтобы завлечь народ, распространил флаеры, в которых было сказано: «День рожденья Суперзлодея! Опасность, адреналин и дешевая выпивка гарантированы!»

Лучи стробоскопов отражаются в мозаичном покрытии дискотечного шара, и по разноцветной плитке лихорадочно мечутся блики, а из высоких, почти с меня высотой колонок, стоящих перед сценой, несутся оглушительные звуки музыки. В заведении есть бар, но деньги за проданные напитки получают владельцы банкетного зала, а не я.

В помещении установлены камеры, транслирующие все, что происходит на сцене, на большие плоские телевизионные панели, развешанные по стенам, чтобы все присутствующие могли наблюдать главное событие вечера.

Я хожу по залу, общаюсь с людьми, раздаю автографы – по пять долларов за штуку – и стараюсь не дать себя окончательно затолкать, как вдруг кто-то щиплет меня за задницу. Этого плата за приглашение не подразумевает, поэтому я оборачиваюсь, чтобы разыскать обидчика. Впрочем, оказывается, это моя подруга Кэт. Она одета в ярко-фиолетовый костюм с черными рукавами. Вокруг каждой груди вьется надпись «Оборотень». У нее короткие черные волосы, а к сегодняшнему вечеру Кэт вдобавок сделала фиолетовое мелирование. Кэт может менять облик по желанию. Возможно, этот костюм всего лишь видимость, а на самом деле она ходит обнаженной, но никто об этом даже не догадывается. У Кэт эта способность проявилась уже больше года назад, а у меня все еще нет никаких сверхспособностей, поэтому мне кажется, что все друзья что-нибудь умеют чуть ли не с самого рождения. Когда я наконец научусь делать что-нибудь необыкновенное, вот тогда держитесь. Скучно не будет, это я вам обещаю. Может, я смогу пускать из глаз лазерные лучи, как мама, или вызывать молнию, когда захочу, как дедушка.

– Эй, с днем рождения, чувак, – говорит Кэт, поднимая бокал пунша, сваренного моей мамой. «Сваренного» – это, конечно, громко сказано; мама просто вылила в большой кувшин остатки из трех пакетов с соком, завалявшихся в холодильнике, и добавила колы. Ну, и самодельной водки конечно же. Если вы когда-нибудь попадете на вечеринку, организованную мамой, никогда не пейте сделанный ею пунш, если, конечно, не хотите проснуться в конюшне, с трусами на голове, наблюдая, как неизвестный бомж слизывает с вашего живота банановый сплит. Я предупреждал об этом дедушку в прошлое Рождество, но он к моим словам не прислушался. Казалось бы, ведь он ее отец. Должен бы знать лучше меня.

Пунш не для туристов, только для гостей, которых пригласил кто-то из нас лично. Кэт, должно быть, его еще попробовать не успела, потому что после первого глотка на ее мордашке появляется гримаса отвращения.

– Ух ты, – удивляется она, – твоя мама опрокинула в это пойло какую-то пробирку с химическим веществом из лаборатории, что ли?

Что ж, очень может быть.

– Отлично выглядишь, – говорю я. – Просто горячая штучка. В прямом и переносном смысле.

Я говорил вам о том, что моя «подруга» Кэт на самом деле моя бывшая девушка? И, клянусь, я бы серьезно пожалел о разрыве, если бы в свое время она сама мне не изменила. Это было в прошлом году. Последнее время мы снова стали сближаться, но была пара месяцев, во время которых мы даже не разговаривали, и я постоянно себе об этом напоминаю.

– Спасибо, – радуется Кэт. Окинув взглядом черный костюм суперзлодея из эластичной синтетической ткани, который я выбрал для вечеринки, она никак не комментирует красивую эмблему, состоящую из букв «К» и «Ч» на груди, и переводит взгляд на летные очки, скрывающие мои глаза. Они круглые и делают меня похожим на муху. Кэт поднимает бровь и иронически улыбается. – В этом облачении ты похож на недотепу, – говорит она, заставив меня ломать голову над тем, сколько в ее словах сарказма и сколько – истины.

– Ну, это часть представления.

– И в чем же оно заключается? Безумный профессор задел тебя своим посохом?

– Боже, Кэт, – вздыхаю я, – ты обижаешь мою маму.

Она и есть безумный профессор. Это практически то же самое, что быть обычным ученым, и разница заключается лишь в том, что безумному ученому не нужно волноваться о законных или моральных ограничениях. Эта профессия вполне обычна для суперзлодея, обнаружившего в себе склонность к точным наукам. В Вилморе, нашем местном университете для суперзлодеев, можно даже выбрать себе это направление в качестве специальности.

Мы с Кэт оба подали документы на следующую осень. Обычные люди не поступают в колледж до восемнадцати лет, но именно так они и теряют преимущество перед нами. Суперзлодеям приходится много работать над собой, и начинают учиться они сразу после того, как на большом пальце появляется пресловутая буква «З». Приходится спешить, потому что у супергероев, видите ли, есть свой университет – Академия Хиросворт, и начинают они учиться примерно в том же возрасте, что и мы, хотя, готов голову дать на отсечение, за курс проходят меньше.

Кэт снова пытается сделать глоток пунша, и на этот раз дело заканчивается кашлем.

– Что-то здесь жарко, – жалуется она и вдруг застывает, увидев кого-то в толпе. – О, нет. И Пит здесь, – говорит Кэт. – Он решил, что стоит потратить десять долларов, чтобы помучить тебя? Черт, он тоже меня заметил.

– Не будь такой жестокой по отношению к нашему старому другу Питу. Ему не пришлось платить – я сам его пригласил.

Сказав, что Пит пришел меня помучить, Кэт имела в виду, что его присутствие – пытка для нее самой. Это она о событиях, развернувшихся в прошлом году на такой же вечеринке, устроенной в честь моего пятнадцатилетия, но проходившей у меня дома. Я застал их во время страстного поцелуя. В моей спальне, между прочим. На моей кровати. И на воздействие маминого пунша это не спишешь. Мама тогда была слишком увлечена работой – кажется, пыталась скрестить акулу с золотой рыбкой – и сходить в магазин за колой для пунша времени просто не нашлось. Впрочем, Кэт буквально за пару недель до того дня обнаружила, что обрела способность превращаться во что угодно, и это обстоятельство, конечно, могло на нее подействовать. Мне она нравилась такой, какой была, без превращений, и казалось, я ей тоже нравлюсь. Естественно, все познается в сравнении, и, поняв, что она может без труда превратиться в супермодель, Кэт отправила меня в отставку.

Нагнувшись к самому уху, я шепчу Кэт:

– Не пожимай ему руку.

Если бы Пит был умнее, он бы сжег мое приглашение. Вместо этого он направляется прямо к нам. Да, Пит ничуть не поумнел. Все как в старые добрые времена. Он старше нас с Кэт на год и с прошлой осени учится в Вилморе. Его дар заключается в том, что он может передавать сигналы, к примеру, радио или телевизионные. Чтобы позвонить, ему даже не требуется телефон – согласитесь, есть в этом что-то ужасное. Он быстро обнимает меня, похлопывая по плечу со словами: «Рад тебя видеть, братец». Мне его видеть отнюдь не радостно. Пит оборачивается, чтобы поздороваться с Кэт, но в этот момент она пытается выпить залпом бокал пунша и слишком занята, чтобы обратить на него внимание.

– С днем рождения, – говорит Пит, неловко шаркая. Он явно не знает, стоит ли смотреть мне в глаза или нет. У Пита смуглая кожа, мускулистый торс, а на лбу темные очки, если вы понимаете, о чем я говорю. – Когда я получил приглашение… – продолжает он. – В общем, хорошо, что ты на меня не сердишься.

А я рад тому, что последние полгода он живет в университетском общежитии и не крутится у меня под ногами. По крайней мере, при таком положении дел встретиться с ним случайно было достаточно трудно. Естественно, получить сатисфакцию тоже было нелегко.

– Дэмиен, – говорит Кэт хриплым после пунша голосом, – увидимся позже.

Посмотрев на Пита, она почему-то решает, что стоит сказать что-нибудь в оправдание.

– Мне срочно нужно в туалет.

Пит с сожалением провожает ее взглядом. Очевидно, он меньше всего на свете ожидал, что в помещении, где собралось более двух сотен человек, ему придется остаться со мной наедине.

– Слушай, Дэмиен, по поводу того, что случилось в прошлом году…

К нам, пританцовывая, приближается мама. Пит ее не видит, и, когда она игриво толкает его бедром под зад, он вздрагивает от неожиданности, испугавшись так, словно его в ягодицу укусил бульдог.

– Ф-у-у! – говорит она, оттягивая воротник. Пряди ее рыжих кудрявых волос намокли от пота и липнут к шее.

Когда меня еще на свете не было, о маме постоянно писали во всех местных газетах не реже, чем раз в неделю. Сейчас мама несколько успокоилась, и ее злодейские выходки приобрели более мирный характер. В основном мама тратит время на бесполезные опыты в домашней лаборатории, готовит пунш, который наверняка не прошел был комиссию Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, и выискивает все новые и новые пути цыганить деньги у правительства, чтобы свести концы с концами.

– Надеюсь, полночь уже близко, а то у нас скоро кончится пунш. О, милый, я так рада, что ты внял моей просьбе, – говорит мама, с улыбкой взирая на буквы «К» и «Ч», вышитые серебром у меня на груди. – Король Черных сил!

– Нет, мам, это значит – Клевый Чувак.

Не то чтобы я считал ее имя неудачным – оно у нее просто отличное, но назваться в честь мамочки? Да если бы я так поступил, меня бы люди считали не суперзлодеем, а просто каким-то сосунком.

– Это сценическое имя, мам, на сегодняшний вечер, – говорю я, чтобы пресечь дальнейшие расспросы.

Какое прозвище избрать на всю оставшуюся жизнь, я еще не решил, но у меня в запасе еще есть пара лет, во время которых я, учась в Вилморе, должен придумать себе настоящее злодейское имя.

– Пит! – восклицает мама, делая вид, что заметила моего собеседника только секунду назад. Хотя, как знать, может, ей и вправду все равно, кого толкать под зад. – Я тебя сто лет не видела!

– Он был занят, – говорю я, избавляя Пита от необходимости в течение пяти минут тупо таращиться на маму, силясь придумать подходящее объяснение тому, что в нашем доме он целый год был персоной нон-грата.

– Да, очень занят, – эхом отзывается Пит, засовывая руки в карманы и отводя взгляд.

Не стоит винить за это беднягу Пита – мамины глаза, если нужно, излучают самые настоящие лазерные лучи, и это страшно.

– О, а вот и Тейлор! – восклицает мама, заметив в толпе своего приятеля. Мне, конечно, не очень нравится, что мама с ним встречается и уж тем более что она пригласила его на вечеринку, но он декан Вилмора, и мне придется смотреть на все сквозь пальцы – по крайней мере, до поступления. – Ладно, мальчики, хорошего вечера, – говорит мама, снова начиная пританцовывать, и медленно удаляется. – Да, милый, не забудь, до полночи осталось всего двадцать минут.

– Честно говоря, я не был уверен, что пойду сюда, – признается Пит, когда мама уходит. – Приглашение пришло только сегодня. – Вынув руки из карманов, он разминает плечи, чтобы расслабиться. – Но мы с тобой были друзьями, и я хотел извиниться.

– У тебя был целый год на это.

Эта фраза заставляет Пита напрячься.

– Я думал, ты на меня злишься, – признается он.

– Злиться – значит попусту терять время.

– Как хорошо, что ты так на это смотришь, потому что между мной и Кэт никогда ничего не было. Серьезного, я имею в виду. Мы были с ней просто друзьями, а теперь у меня вдобавок есть девушка, Ванесса. Она замечательная. Я не хочу сказать, что Кэт хуже, ни в коем случае. Мне было неприятно, что между нами троими пробежала кошка и мы не могли больше дружить. Понимаешь?

– Понимаю. Да, ничего хорошего, – соглашаюсь я, доставая из-под резинки, прикрепленной к оправе очков, длинный узкий лист бумаги, свернутый в трубочку, нечто вроде списка продуктов, который составляют, прежде чем пойти в супермаркет. Развернув, я подношу лист к глазам Пита. – Ты знаешь, что это?

Пит, сощурившись, старается разобрать, что написано на листе. В зале темно, и читать трудно, а тут еще эти отблески от дискотечного шара.

– Это мой список, Пит, – объясняю я. – Здесь записаны имена людей, с которыми надо «разобраться», если говорить корректно. Если ты думаешь, что кто-то может нанести мне обиду и не понести заслуженное наказание, ты ошибаешься. Разве что Кэт. Я с ней несколько месяцев не разговаривал, и можешь считать, что она дешево отделалась. Я хотел внести в список и ее имя, серьезно тебе говорю, но поначалу я был слишком подавлен, и ничего не хотелось делать, даже писать. Затем я все откладывал и откладывал, а потом мы начали общаться, а еще через какое-то время… мы снова стали друзьями, и у меня уже не хватало злости. В общем, так и не получилось. Это не значит, что, когда я ее вижу, я лишаюсь воли и превращаюсь в слизняка.

Я указываю на первую строчку. «Пит Хит» – вот что там написано.

– А вот и ты, Пит, – говорю я.

Ему приходилось видеть этот список и раньше, поэтому Пит сразу все понимает и смотрит на меня огромными испуганными глазами.

– Дэмиен, – говорит он, – я же сказал, что мне жаль.

– Поздно.

– Да разве может быть поздно…

– Нет, ты не понял, – вздыхаю я. – Я пропитал приглашение, отправленное тебе, каким-то зельем из маминого арсенала.

– Что? Тем, от которого слепнут?

– Нет, – говорю я, скатывая свиток и отправляя его на прежнее место – под резинку очков. – Надеюсь, ты мыл руки после того, как потрогал приглашение? И, часом, не ходил в туалет сразу после этого? Не ел? Это было бы ужасно.

– Что?! – повторяет Пит, кусая ногти. Есть у него такая привычка, которая проявляется, когда Пит нервничает. Опомнившись, он резко убирает руки от лица, словно на них бациллы холеры.

Я достаю сотовый телефон, чтобы посмотреть, который час – ненавижу носить что-либо в карманах, когда на мне этот обтягивающий костюмчик; под ним и так много чего видно, а когда на теле образуются какие-то непонятные шишки, это некрасиво. До полуночи пятнадцать минут.

– Так, давай подсчитаем. Ты, наверное, забрал почту где-нибудь часов в двенадцать. Сегодня мой день рождения, ты об этом знал, и что приглашение от меня, догадался. Значит… открыл конверт в пятнадцать минут первого, что-нибудь в этом духе? Наверное, сначала вспомнил, что случилось в прошлом году, поразмышлял в течение какого-то времени и только потом решился открыть и посмотреть, что же там написано, – говорю я, многозначительно постукивая пальцами по крышке телефона. – Думаю, у тебя осталось не более получаса, чтобы вернуться домой, прежде чем твое тело покроется ужасными прыщами, которые будут чесаться так, что ты пожалеешь, что появился на свет.

Чтобы придать словам вес, я поднимаю руку и покачиваю перед глазами Пита вытянутым указательным пальцем.

– Тысячи прыщей. Это будет продолжаться примерно неделю, а может, и две.

Ужас медленно расползается по физиономии Пита, и я наблюдаю за ним, удовлетворенно улыбаясь.

– Да, Пит, забыл сказать одну вещь. Будь я на твоем месте, попросил бы связать себе руки. Чтобы не чесать, знаешь ли. Особенно там, внизу, – добавляю я, кивком указывая на мошонку. – Если будешь чесаться, останутся шрамы на всю жизнь. А уж если сыпь перекинется и туда…

Пит изумлен. Он тяжело дышит и смотрит на руки так, словно ожидает увидеть ползущие по ним орды блох. Затем, не выдержав, он почесывает одну руку другой, но это пока что лишь самовнушение. Я напугал его так, что он готов поверить во что угодно. Мне точно известно, что он пока не может ничего чувствовать. Мама свое дело знает. Сваренное ею зелье всегда действует точно в срок и отличается великолепным качеством. А результат стабилен.

Пит начинает ругаться на меня. Посоветовав напоследок сделать с мамой то, на что я едва ли когда-нибудь решусь, он убегает.

– Пока! – кричу я ему вслед, помахав рукой на прощанье. – Рад был тебя видеть.

Сверившись с часами на экране мобильного телефона, я засовываю его обратно в карман. Грустно смотрю на продолговатую шишку, образовавшуюся на бедре. Такое впечатление, что у меня опухоль или что-то в этом роде. Нужно обзавестись поясом с карманами, в которых удобно хранить всю необходимую суперзлодею амуницию. Ну, тот же телефон, к примеру.

Когда Пит исчезает, Кэт возвращается.

– Что ты ему сказал? – спрашивает она.

– Ничего.

Кэт закусывает губу.

– Дэмиен, я сожалею о том… что случилось год назад… ну, ты понимаешь.

Она подходит ближе и смотрит на меня снизу вверх. Долго. Знаете, так иногда бывает в кино – мужчина и женщина, крупный план. Первый раз за год мне хочется ее поцеловать, хоть я и знаю, что на самом деле этого делать не стоит. В момент, когда я уже практически решился, Кэт поднимает руку и тычет мне пальцем в глаз.

– Зачем тебе эти дурацкие очки? Ты в них похож на муху.

– Все крутые ребята носят такие, – отвечаю я, отступая на безопасное расстояние. – Ты, наверное, просто не в курсе.

Рефлекторно подняв к глазам запястье, я смотрю на часы, которых нет на месте, и отправляюсь на сцену.

– Пора приступать, – бросаю я напоследок.

Кэт хватает меня за руку.

– Дэмиен, подожди… – просит она, притягивая меня ближе. – Дэмиен, я…

Подняв очки на лоб, чтобы ничто не препятствовало контакту, я смотрю ей прямо в глаза. Кэт морщит лоб, ее нижняя губа трясется, и по всему видно, что она собирается сказать что-то важное. Повисает пауза. Кэт вздыхает.

– Я хотела поздравить тебя с днем рождения, – наконец говорит она.

Прежде чем я успеваю сказать что-нибудь в ответ, на сцене загораются яркие огни. К потолку поднимается дым, постепенно заволакивающий сцену, словно вуалью. Из колонок доносятся звуки традиционного «Happy Birthday» в самой громкой аранжировке, какую мне когда-либо приходилось слышать. Вернув на место очки, я достаю из кармана телефон и передаю его на хранение Кэт. Сцена находится под прицелом камер, и я не желаю видеть себя в записи с непонятными шишками на теле. Люди заплатили деньги за представление, хотя, конечно, плата за вход просто мизерная, учитывая важность самого действа. Приосанившись, я салютую Кэт и отправляюсь прямиком на сцену.

* * *

Чтобы туда попасть, необходимо подняться по лестнице. Ступенек всего около десяти, но этого достаточно, чтобы у меня началось сердцебиение и засосало в желудке. Я, конечно, еще не знаю, какими будут мои сверхспособности, зато слабые места мне известны досконально. Я боюсь высоты и терпеть не могу ступать на что-то такое, что не может быть признано твердой опорой.

Сказав себе, что это всего лишь пара несчастных ступенек и не стоит сильно переживать по этому поводу, особенно когда меня ожидают на сцене, да еще и в один из важных моментов, какие в жизни бывают нечасто, приступаю к подъему. Преодолевая ступеньку за ступенькой, потею, как верблюд, но самовнушение делает свое дело, и прежде чем я успеваю основательно перепугаться, под ногами уже прочные доски сцены. Испарина перестает выделяться, а пульс в скором времени приходит в норму. Слава богу, от публики меня отделяет плотный занавес, так что никто не может стать невольным свидетелем внутренней борьбы, происходящей во мне.

Толпа шумно приветствует мой выход на сцену, а на плазменных экранах по всему залу появляется моя физиономия, увеличенная в несколько раз. Я поднимаю руки, и приветственные крики становятся еще громче.

– Привет, Золотой город! – кричу я, схватив микрофон, и голос отдается во всех углах огромного зала гулким эхом. Кто-то свистит. В основном в зале собрались люди, живущие в других городах, других штатах, а может, и на других континентах – кажется, прогуливаясь по залу, я видел японского туриста или даже двух. Но всем хочется чувствовать себя настоящими жителями Золотого города, а не просто зеваками, приехавшими поглазеть на музейные достопримечательности или прокатиться на туристическом автобусе с экскурсоводом. – Для тех, кто не знает, что должно произойти, поясняю: скоро вы станете свидетелями одного из самых зрелищных превращений в мире. В последнюю секунду перед наступлением нового дня мое тело трансформируется в соответствии с назначением, генетически предопределенным для него, и я превращусь в истинно Клевого Чувака, настоящего суперзлодея, и стану в один ряд со своими собратьями.

Должен сказать, что я лишь подал предстоящее превращение способом, угодным аудитории, так как людям нравится думать, что суперзлодеями рождаются, а не становятся, хотя на деле это превращение в большей степени заслуга науки, а не судьбы. Как я уже говорил, узор на большом пальце моей руки сегодня ночью должен измениться, образовав букву «З», но дело здесь не в волшебстве, а в научных опытах, которые в прошлом проводил некий ученый с целью определить, в чем заключается разница между суперзлодеями и супергероями. Выяснилось, что мы во многих отношениях схожи – взять хотя бы приставку «супер», знаете ли, – но в структуре ДНК тех и других есть существенные различия. Настолько существенные, что ученому удалось создать вирус, способный воздействовать только на суперзлодеев. Чтобы, если можно так выразиться, обезопасить людей, он распространил вирус по всему свету, в результате чего у всех, в чьих жилах течет кровь суперзлодеев, по достижении шестнадцатилетия на пальце появляется пресловутая буква «З».

Наши ученые не остались в долгу и, объединив усилия, создали штамм того же вируса, но с обратным эффектом – на большом пальце супергероев узоры образуют букву «Г». Эти же люди, жившие довольно давно, образовали Вилмор, чтобы умнейшие из злодеев имели возможность получать высшее образование и бороться с такими, с позволения сказать, чудесами науки. Мама утверждает, что один из тех ученых принадлежал к нашему роду и своим увлечением наукой она обязана именно ему, но я не готов поверить ей просто так и хочу спросить об этом у бабушки и дедушки.

Есть теоретическая вероятность появления еще одной, третьей буквы. Это может произойти в случае мутации, вызванной смешением в организме двух штаммов. Однако факты образования пар, состоящих из супергероя и суперзлодейки или наоборот, настолько редки, что подобные прецеденты случались лишь один или два раза. Вполне возможно, что истории о детях, на пальцах которых появлялась эта самая пресловутая «третья буква», просто городские легенды, не имеющие под собой реальной основы. Кого ни спроси, каждый скажет, что это случилось с ее подругой или приятелем его двоюродного брата или сестры. Но никто никогда не укажет вам на человека, с которым это действительно произошло.

Естественно, в Золотом городе живет немало обычных людей, и многим из них на шестнадцатилетие вообще ничего не светит. Остается разве что мечтать о приглашении на какую-нибудь крутую вечеринку, вроде моего дня рождения.

Словом, как я уже сказал, тот факт, что узоры на моем большом пальце сегодня изменятся, образовав букву «З», не есть предопределение судьбы. Это просто результат того, что Марианна Локи шестнадцать лет назад влюбилась и позволила какому-то парню овладеть собой. В том, что на моем пальце появится буква «З», нет даже прямого указания на то, что я буду стоящим суперзлодеем. Сам факт ее появления не является залогом успешной карьеры. Мне придется много трудиться, с отличием закончить Вилмор, и лишь в этом случае я превращусь в успешного злодея, чье фото незазорно поместить и на обложку журнала.

– Кто-нибудь хочет поздравить меня с днем рождения? – кричу я в микрофон. В ответ доносятся нестройные поздравления на английском языке с добрым десятком вариантов выговора. На всех экранах появляется изображение часов – 11:59. Счет пошел на секунды, оставшееся время стремительно убывает. Даже наступления Нового года не ожидают с таким нетерпением.

Наконец часы показывают 12:00. В моей душе поднимается волна облегчения – ну, наконец, свершилось – и я смотрю, как узоры на большом пальце меняются, складываясь… не в «З». Несколько раз закрываю и открываю глаза, надеясь, что они меня все-таки подвели и всему виной яркий свет рампы. Но нет. От ужаса подводит живот. На пальце образовалась буква, в этом смысле все в порядке. Только это не «З». И даже не «Г» – дело обстоит еще хуже. Сжав кулак, быстро прячу в него большой палец. Нервы звенят от напряжения, как провода высоковольтной линии. Этого не может быть. Такого не должно происходить с нормальными людьми.

Неожиданно понимаю, что свет, льющийся на меня из многочисленных прожекторов, обжигает, как палящие лучи солнца в пустыне. Потею, как мышь, в своем синтетическом костюме; тело начинает чесаться.

Публика, замерев, ожидает кульминационного момента; люди, стоящие в первых рядах, смотрят прямо на меня; остальные, не отрываясь, пялятся на мониторы, очевидно, удивляясь, почему в спектакле, который они ожидали увидеть за свои деньги, наступила пауза. Я делаю вид, будто меня тошнит, и, пошатываясь, отступаю к кулисам, чтобы спрятаться за занавесом. Изобразить недомогание нетрудно. Нужно проверить – быть может, зрение все-таки сыграло со мной злую шутку – ведь я здорово понервничал перед выходом на сцену. Сгибаюсь пополам, продолжая симулировать приступ тошноты, на случай, если за мной кто-нибудь наблюдает, и стараюсь заставить себя снова посмотреть на палец.

Кэт успевает прийти на помощь раньше всех. Добежав, она резко останавливается, второпях, очевидно, недооценив скорость, и чуть не врезается в меня.

– Дэмиен, что случилось? У тебя все нормально?

– Нет, – говорю я, держась руками за живот и имитируя отрыжку, дабы усилить эффект. – Не нужно было есть креветки.

В животе и вправду нехорошо, и похоже, если я продолжу притворяться, меня и в самом деле стошнит.

Кэт делает шаг назад.

Если на пальце действительно то, что я видел, возвращаться на сцену нельзя. Я обещал людям представление, и они обидятся, если окажется, что десять долларов потрачены зря. В голове один за другим проносятся возможные пути выхода из трудной ситуации, один фантастичней другого. Неожиданно мне приходит в голову, что Кэт может по желанию превращаться в кого угодно.

– Ты должна выдать себя за меня, – прошу я, с трудом выговаривая слова. Она молча кивает и приступает к трансформации. Вот за что я уважаю Кэт – она не задает вопросов и, поняв, что у меня неприятности, просто делает все, чтобы оказать помощь.