Текст книги "Топи их всех!"

Автор книги: Чарльз Локвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

Мортон собирался произвести залп из шести носовых торпедных аппаратов, но вышел слишком близко к целям. Ему пришлось сделать поворот и атаковать из четырех кормовых торпедных аппаратов. Из четырех выпущенных торпед две попали в первое судно и одна во второе. Оба судна были грузовые. На всякий случай «Уоху» стала разворачиваться к противнику носовыми торпедными аппаратами. Во время этого маневра Мортон заметил третье судно – большой транспорт, который сначала не был виден за вторым судном. Вот это удача! Мы, вероятно, никогда не узнаем, почему капитан транспорта проявил пассивность – то ли от неожиданности и растерянности, то ли потому, что шел подбирать тонущих. В результате в транспорт угодили две торпеды, которые вывели из строя его машины. Теперь Мортон сосредоточил все внимание на втором поврежденном судне, которое при последнем наблюдении в перископ делало поворот в сторону «Уоху». Судно продолжало медленно приближаться, имея, очевидно, намерение таранить подводную лодку. С близкого расстояния Мортон выстрелил двумя торпедами, одна из которых попала в цель, но и это не остановило японца. «Уоху» была вынуждена дать полный ход и изменить курс, чтобы избежать столкновения.

Через восемь минут Мортон поднял перископ и увидел, что первое судно затонуло, а транспорт все еще держится на плаву. Второе судно, пытавшееся таранить подводную лодку, теперь намеревалось улизнуть, но у него что-то не ладилось с рулевым устройством. Мортон решил покончить с транспортом и выстрелил в него торпедой из очень выгодной позиции с расстояния пяти кабельтовых. Торпеда прошла под днищем судна и не взорвалась. Опять этот проклятый магнитный взрыватель! Однако от взрыва следующей торпеды вся средняя часть судна «взлетела на воздух», как доложил Мортон.

«Уоху» сблизилась со вторым судном, которое все еще держалось на плаву, но в это время доложили, что плотность аккумуляторной батареи мала, а сигнальщик доложил о появлении на горизонте какого-то судна, и Мортон решил повременить с залпом. Может быть, ему достанется более крупная добыча! Вскоре неизвестное судно изменило курс, и на горизонте появился отчетливый силуэт танкера. Все утро с самого рассвета личный состав лодки находился на боевых постах, не имея ни минуты отдыха, и Мортон отдал приказание: «Приготовиться к всплытию!» Он собирался провести 2–3 часа в надводном положении, чтобы зарядить аккумуляторную батарею, догнать уходящий танкер и поврежденное грузовое судно и атаковать их на встречных курсах из подводного положения.

Когда «Уоху» всплыла, на поверхности моря маячило около двух десятков шлюпок, спущенных с транспорта. Подводная лодка приблизилась к ним, чтобы в разведывательных целях взять пленных, но была встречена огнем из пулеметов и винтовок. Ничего другого не оставалось, как потопить их всех, что «Уоху» без промедления и сделала. Таков был наш противник, и в ходе войны подводникам еще не раз пришлось убеждаться на собственном горьком опыте в решимости японцев сражаться до последнего. Они дрались до тех пор, пока могли держать оружие, и даже находясь в беспомощном положении, отказывались сдаваться.

В 15.30 «Уоху» пустилась в погоню за двумя удирающими судами. В 18.30, когда уже стало темнеть, она выстрелила тремя торпедами в носовую часть танкера, и одна из них попала в цель. «Уоху» всплыла, когда было уже совсем темно. У нее оставались всего четыре торпеды и притом в кормовых аппаратах. Полтора часа прошли в тщетных попытках занять выгодную позицию для атаки. Наконец, подводная лодка поравнялась с танкером, резко развернулась и с дистанции девять кабельтовых дала залп. Две торпеды решили участь танкера, и он быстро затонул.

Затем пришлось также долго маневрировать для выхода в атаку на грузовое судно. Задача сильно осложнялась тем, что судно делало неожиданные зигзаги и вело по подводной лодке артиллерийский огонь. В 21.00 сильный луч прожектора, появившийся на горизонте, стал ощупывать поверхность моря. Это эскортный корабль спешил на выручку, и «Уоху» нужно было торопиться с завершающим ударом.

Воспользовавшись тем, что судно, прекратив делать зигзаги, устремилось к приближавшемуся эскортному кораблю, Мортон занял позицию для залпа и с расстояния 14,5 кабельтова выстрелил двумя торпедами прямо в корму уходящего судна. Обе торпеды попали в цель. Когда на горизонте показался, наконец, запоздавший эскадренный миноносец, «Уоху» уже взяла курс на Пирл-Харбор. Через 15 минут после атаки судно затонуло, и луч прожектора напрасно блуждал в опустевшем океане.

Так окончился этот бой, длившийся целый день. «Уоху» под командованием Дадли Мортона потопила все суда конвоя, выполнив в одиночку задачу «волчьей стаи». Донесение Мортона об этом бое было составлено в типичной для него лаконичной форме: «За десять часов боя уничтожил два грузовых судна, транспорт и танкер. Израсходовал все торпеды. Возвращаюсь домой».

Утром следующего дня «Уоху» наткнулась на конвой, в состав которого входило пять судов – транспорты и танкеры. У Мортона не осталось торпед, но он следовал за конвоем в надводном положении в надежде, что какое-нибудь судно отстанет и его удастся потопить артиллерией. Но на этот раз счастье отвернулось от «Уоху». В полдень от конвоя отделился эскадренный миноносец и пустился в погоню. Развернувшись и дав полный ход, подводная лодка стала уходить, все так же в надводном положении. Однако, когда расстояние сократилось до 35 кабельтовых, снаряды стали ложиться слишком близко и командир решил спокойствия ради уйти под воду. Эскадренный миноносец сбросил шесть глубинных бомб, которые не причинили лодке никакого вреда.

Об этом эпизоде Мортон донес таким же характерным для него языком: «Еще один артиллерийский бой. Эсминец стреляет, «Уоху» убегает». За этот боевой поход «Уоху» получила благодарность в приказе президента.

Моя служба в юго-западной части Тихого океана подходила к концу, хотя я и не знал об этом. 27 января в печати появилось сообщение, что о самолете, на котором из Пирл-Харбора в Сан-Франциско летели контр-адмирал Инглиш и девять других офицеров, давно уже нет никаких известий. Это была ужасная новость, потому что Инглиш был душой подводных сил на Тихом океане.

В личном письме своему бывшему начальнику вице-адмиралу Эдвардсу, занимавшему в то время пост начальника штаба ВМС США на Тихом океане, я писал: «Если верно, что самолет погиб, то я надеюсь, что ни у кого не возникнет мысль перевести меня в Пирл-Харбор. Ради бога, отдайте Пирл-Харбор кому-нибудь еще».

5 февраля рано утром меня вызвали и вручили приказ, предписывающий мне сдать обязанности командующего подводными силами юго-западной части Тихого океана и явиться в распоряжение главнокомандующего Нимица, чтобы вступить в командование подводными силами Тихоокеанского флота. Самолет, на котором летел Инглиш, разбился. Адмирал Эдварде не получил моего письма вовремя, но, по его словам, оно ничего не могло изменить.

Перт был ближе к театру военных действий, чем Пирл-Харбор. Малайя, Голландская Восточная Индия, Филиппины – эти жизненно важные для японцев районы, от которых их нужно было отрезать, находились ближе к Фримантлу и Брисбену, чем к Пирл-Харбору. Дело выглядело так, будто я отступаю. Работники моего штаба грозились прислать мне белое перо [8]8
  В Англии и Австралии получение белого пера означает обвинение в трусости. Его обычно присылают людям, уклоняющимся от военной службы. – Прим. ред.


[Закрыть], но вместо этого подарили чудесные наручные часы – первые в моей жизни, которые я и сейчас ношу с большой гордостью.

Я потратил немало сил на составление планов боевых действий и повышение боеспособности подводных сил в Австралии, и мне хотелось бы довести дело до конца. Но это предстояло сделать контр-адмиралу Ральфу Кристи, который был назначен на мое место.

Глава 5

В феврале я выехал в Пирл-Харбор. По пути к новому месту службы я сделал остановку в Брисбене и явился к командующему ВМС США в юго-западной части Тихого океана для заключительного совещания. После того как мы уладили все наши дела, вице-адмирал Карпендер предложил мне доложить о моем отъезде генералу Макартуру, кабинет которого находился двумя этажами выше.

Генерал попросил довести до сведения адмирала Нимица следующее:

– Я хочу, – заявил он, – обратить внимание главнокомандующего Нимица на срочную необходимость увеличения военно-морских сил в юго-западной части Тихого океана. Мне все равно, кто будет командовать этими силами. Не имеет никакого значения, будут ли они подчиняться мне, адмиралу Хэлси или адмиралу Нимицу. Взаимодействие можно будет наладить. Откровенно говоря, меня беспокоят донесения о концентрации сил противника на Малайском рубеже. По имеющимся у меня данным, японцы располагают в этом районе войсками численностью в 200000 человек. Если они захватят Австралию, то это будет иметь катастрофические последствия для союзников и момент окончательной победы отодвинется на много лет.

Я сделал шифрованную запись, из которой японцы не смогли бы ничего узнать, если бы завладели ею, учтиво откланялся и покинул генерала.

Затем я нанес прощальный визит капитану 2 ранга Джимми Файфу, новому командующему 42-м оперативным соединением, который держал свой флаг на плавучей базе «Фултон», стоявшей у причала Нью-Фармс. На корабле оплакивали гибель офицеров и матросов, убитых пулеметной очередью во время столкновения подводной лодки «Граулер», которой командовал Гилмор, с японским патрульным судном. «Граулер» стояла у борта плавучей базы. Нос у нее был свернут набок, как у морской коровы. Мостик на подводной лодке и ограждение боевой рубки были изрешечены пулями.

Гилмор, завоевавший в предыдущих боевых походах репутацию выдающегося командира, принял смерть мужественно и с полным сознанием выполненного долга. Последними его словами были: «Идите на погружение!»

1 января 1943 года «Граулер» вышла из Брисбена и направилась к западной части Соломоновых островов для патрулирования на морских коммуникациях, соединяющих Рабаул с японскими опорными пунктами на востоке и юге. 16 января, умело сблизившись, «Граулер» прорвалась через завесу кораблей охранения конвоя и потопила грузовое судно «Тифуку Мару». После этого она еще три раза атаковала суда противника и, наконец, сама попала в беду.

Ночью 5 февраля «Граулер», находясь в надводном положении, атаковала с помощью радиолокатора два японских торговых судна, следовавших в сопровождении двух эскортных кораблей. Ее обстреляли, а затем забросали глубинными бомбами. Лаз из отсека в балластную цистерну № 1 был поврежден, и носовой торпедный отсек стал быстро заполняться водой. Однако повреждения были успешно устранены.

В 01.10 7 февраля на «Граулер» заметили справа по носу на расстоянии 11 кабельтовых какое-то судно, следовавшее встречным курсом. Гилмор отвернул, изготовил торпедные аппараты к стрельбе и начал маневрировать для выхода в атаку. Когда «Граулер» оказалась на правом траверзе судна на расстоянии 11 кабельтовых, ее заметили, и судно, изменив курс, устремилось в атаку. На мостике лодки находились командир, вахтенный офицер, помощник вахтенного офицера, три сигнальщика и рулевой. Радиолокатор немедленно зарегистрировал изменение курса судна противника, однако на мостике, по-видимому, не обратили на это внимания.

В 01.34, судя по показаниям радиолокатора, расстояние сократилось настолько, что выпущенная торпеда не успела бы прийти в боевое положение. Тогда в люк полетела команда «Лево на борт!» и прозвучала аварийная тревога. В следующее мгновение последовал страшный удар, сваливший всех с ног. «Граулер», шедшая со скоростью 17 узлов, врезалась в судно противника. От удара подводная лодка накренилась градусов на 50, затем выпрямилась. Противник почти в упор открыл огонь из нескольких пулеметов. Стоя под градом пуль, командир подал команду: «Все – вниз!» Вахтенный офицер и рулевой спустились вниз, за ними последовали два раненых сигнальщика, которых пришлось втаскивать в люк. После этого прозвучали слова: «Идите на погружение!» Возникло замешательство. Прошли мучительные секунды, но никто не показывался у люка. И «Граулер» стала погружаться, поливаемая пулеметным огнем. Командир, помощник вахтенного офицера и сигнальщик, оставшиеся на мостике, были, очевидно, убиты.

Капитан 3 ранга Говард Гилмор был посмертно награжден «Почетным орденом конгресса». Он первым среди подводников был удостоен этой высшей награды. Благодаря самопожертвованию командира его подводная лодка, хотя и сильно пострадавшая, вернулась в строй, чтобы продолжить и без того длинный список потопленных ею судов и кораблей противника.

В Пирл-Харбор я летел в переполненном самолете В-24 через Новую Каледонию, острова Фиджи и атолл Кантон. Мы приземлились на аэродроме Хикам в Пирл-Харборе в воскресенье 14 февраля, в чудесный ясный день. После смерти Инглиша обязанности командующего подводными силами Тихоокеанского флота временно исполнял командир 7-го оперативного соединения подводных лодок капитан 2 ранга Джон Браун. Вместе с начальником его штаба капитаном 2 ранга Григгсом я занялся ознакомлением с делами и затратил на это почти целые сутки. Затем мы собрали офицеров штаба и командиров соединений. Я зачитал приказ о моем назначении, вступил в командование и явился с докладом к адмиралу Нимицу.

Адмирал Нимиц находился в госпитале и выглядел несколько осунувшимся. У него был приступ малярии, но его веселая усмешка и ясные голубые глаза говорили о том, что он по-прежнему крепок духом. Я передал ему послание генерала Макартура и удалился, чтобы заняться новыми обязанностями.

Передо мной лежал план работы моего предшественника. Инглиш разбился, летя на совещание в Мэр-Айленд. Оттуда он предполагал отправиться в инспекционную поездку по нашим пунктам ремонта и обеспечения подводных лодок, которые находились в Кадьяке, Датч-Харборе и Сан-Диего, а затем посетить Вашингтон. Все это придется отложить до тех пор, пока я не ознакомлюсь с организацией подводных сил и обстановкой в центральной части Тихого океана.

Пирл-Харбор неузнаваемо изменился по сравнению с тем, каким он был в январе 1941 года, когда я уезжал отсюда в Лондон. Вокруг верфи раскинулся жилой район, на холме Макалапа чинными рядами выстроились офицерские домики, а над железобетонным бомбоубежищем серого цвета, увенчанном двумя этажами сборного дома, развевался четырехзвездный флаг адмирала Нимица. В Эйя вырос огромный госпиталь. Повсюду были навалены всевозможные материалы. Вдоль дорог на Гонолулу вытянулись домики для моряков. На острове Форд разместились самолеты.

Разительные перемены произошли и в общей атмосфере. В апреле 1942 года, когда я находился в Пирл-Харборе проездом, город был погружен в уныние, а теперь повсюду царил дух уверенности и решимости. Как сильно изменилось настроение людей только оттого, что мы захватили небольшую территорию на острове Гуадалканал и потопили некоторое количество кораблей и судов противника!

В феврале подводными силами Тихоокеанского флота было потоплено немного судов, но подводная лодка «Тарпон», которой командовал капитан-лейтенант Воган, добилась выдающегося успеха. Южнее острова Хонсю Вогану удалось отправить на дно моря грузо-пассажирское судно «Фусими Мару» (10935 тонн) и транспорт «Тацута Мару» (16975 тонн). Тоннаж торговых судов противника обычно не превышал 5700 тонн, поэтому «Тарпон» было чем гордиться.

Старушке «Тарпон» сильно не везло поначалу. Злой рок следовал за ней по пятам с самого первого года войны. Много раз она была на волосок от гибели. Однажды «Тарпон» чуть было не отправилась на дно моря. В Яванском море она села на мель. Положение было настолько безнадежным, что команда оставила подводную лодку. Но потом ее все-таки удалось спасти, и «Тарпон» возвратилась в строй. Вплоть до ноября 1942 года она не выпустила по противнику ни одной торпеды.

Неудачи продолжали преследовать ее и дальше. Зато ночью 1 февраля 1943 года она потопила сразу «Фусими Мару» и «Тацута Мару» – третье по величине торговое судно из числа потопленных за время войны.

«Тацута Мару» было потоплено на пути в Трук в 80 милях к югу от Токийского залива. Оно было обнаружено ночью радиолокатором на расстоянии 50 кабельтовых. Воган скоро понял, что на него идет большое быстроходное и хорошо охраняемое судно. Дважды стрелять по нему не удастся. Сближение происходило обычным порядком: полный ход в надводном положении на встречном курсе, затем – атака из подводного положения с помощью перископа и радиолокатора. Во время сближения выяснилось, что атакуемое судно – большой двухтрубный пассажирский лайнер. Полчаса спустя «Тарпон» произвела залп четырьмя торпедами из носовых торпедных аппаратов. С дистанции 7,5 кабельтова трудно промахнуться. Мешкать, однако, было нельзя, и Воган стал отходить, как только торпеды вышли из аппаратов. Не прошло и минуты, как раздались страшные взрывы – и не один, не два, а все четыре. Команда «Тарпон» получила большое удовольствие: четыре торпеды – четыре попадания – потопленное судно.

Последовала ответная атака. Подводникам пришлось пережить немало тяжелых минут, но ярость японцев только лишний раз свидетельствовала о достигнутом успехе. Глубинные бомбы продолжали рваться далеко за полночь, но Воган погрузился на большую глубину и в конце концов ушел от преследователей, отделавшись лишь испугом.

Я находился еще в Австралии, когда до нас дошел рассказ о подводной лодке, которая проникла в Токийский залив и следила за скачками на каком-то ипподроме, находившемся у береговой черты. Мне эта история казалась весьма сомнительной, потому что глубина Токийского залива не позволяет океанской подводной лодке проникнуть в него в подводном положении. В Пирл-Харборе я достоверно узнал все подробности этой истории, и, так как меня часто спрашивали о ней, я коротко расскажу ее здесь.

В один из ясных дней августа 1942 года подводная лодка «Гардфиш», которой командовал капитан 3 ранга Клакринг, подошла настолько близко к порту Яги, расположенному в северной части острова Хонсю, севернее почерневшего от копоти сталелитейных заводов города Камаиси, что командир мог видеть в перископ городской ипподром. На ипподроме было пустынно. В перископ заглядывали и офицеры и матросы. В центральном посту начали в шутку заключать пари и спорить о парных заездах. Клакринг шутливо пообещал привести лодку обратно на очередные скачки.

По-настоящему Клакринга заинтересовала железнодорожная эстакада, пересекавшая узенький проливчик недалеко от ипподрома. Точный торпедный залп в момент прохождения поезда, пообещал торпедист, даст «Гардфиш» право называться «первой лодкой на флоте, торпедировавшей поезд».

Эта мысль не давала командиру покоя большую часть дня, но так как поезд не показывался, ему пришлось продолжить боевое патрулирование, во время которого он потопил суда противника общим тоннажем в 70000 тонн и заслужил благодарность в приказе президента. После того как в печати появилось сильно приукрашенное сообщение об этом эпизоде, комиссия штата Нью-Йорк по проведению рысистых испытаний известила Клакринга о том, что принимает его своим почетным членом. Один из матросов «Гардфиш» по возвращении в Пирл-Харбор безбожно врал, уверяя, что собственными глазами видел скачки. Клакринг и по сей день продолжает опровергать этот миф.

Тогда же имела хождение еще одна история. Рассказывали о подводной лодке, которая якобы ждала, когда на верфи достроят авианосец, и, как только его спустили со стапелей, тут же потопила его. Эта история тоже попала на страницы газет, хотя и была чистым вымыслом.

Из Брисбена поступило донесение о том, что «Альбакор» потопила еще два корабля – минный заградитель и эскадренный миноносец. 20 февраля она обнаружила два эскадренных миноносца и сопровождаемый ими минный заградитель. Не всякий рискнул бы атаковать такого противника, но капитан-лейтенант Лейк был не из трусливых. Он вышел в атаку и потопил минный заградитель и один из эскадренных миноносцев. Другому удалось уйти. Охоту за военными кораблями Лейк начал с потопления в предыдущем месяце легкого крейсера «Тэнрю».

Подводная лодка «Танни», которой командовал капитан-лейтенант Джон Скотт, потопила всего одно грузовое судно тоннажем в 5000 тонн, но история этого потопления сыграла большую роль в повышении боевого духа подводников. Свое первое боевое патрулирование «Танни» вела в южной части Формозского пролива. 8 февраля самолет противника заставил ее погрузиться, а когда после захода солнца «Танни» всплыла, на расстоянии 50 кабельтовых было обнаружено большое грузовое судно. Подводная лодка срочно погрузилась и определила курс исчезавшего на горизонте судна. Затем всплыла и стала преследовать японца, стремясь обогнать его. Начав маневрирование для выхода в атаку, Скотт погрузился на глубину 12 метров, приблизился к судну на четыре кабельтова и дал залп двумя торпедами. Одна из торпед, вероятно, затонула, так как акустики не слышали ее, а другая сбилась с курса и прошла мимо цели. Тогда «Танни» вновь всплыла, взяла пеленг на судно противника с помощью радиолокатора и стала маневрировать для повторной атаки. Однако на судне заметили лодку и открыли огонь из двух орудий. Раздосадованный Джон Скотт решил, что это судно он ни в коем случае не упустит. Из-за несовершенных торпед весь поход превратился для него в сплошной кошмар. Не обращая внимания на обстрел, Джон приказал идти в надводном положении прямо на противника и с дистанции пять кабельтовых выстрелил еще двумя торпедами. Одна из них пошла по заданному направлению, но в цель не попала. Другая описала циркуляцию.

Эта неудача привела в бешенство всех, кто находился в центральном посту, и они поклялись, что не дадут судну уйти. Скотт прекратил атаку, перезарядил аппараты и вновь устремился на противника. С дистанции пять кабельтовых он произвел залп тремя торпедами. Первая попала в цель, вторая прошла впереди судна, третья также попала в цель, хотя и шла каким-то странным зигзагом. Счастье не изменило «Танни» в ту ночь. Атакованное судно затонуло через 20 минут. «Танни» же осталась невредимой.

Случаи, когда торпеды взрывались преждевременно или же не взрывались совсем, были, к сожалению, столь же частыми в центральной части Тихого океана, как и в юго-западной, и специалисты по торпедному оружию в Пирл-Харборе точно так же ничего не могли поделать с этим, как и мы в Австралии. В артиллерийском управлении не придавали серьезного значения сложившемуся положению, заявляя, что процент преждевременных взрывов невысок и что мы в конце концов топим суда и корабли противника. Все это было так, но ведь почти каждый преждевременный взрыв давал противнику возможность улизнуть, предупреждая его о том, что за первой торпедой последуют другие, а эскортные корабли получали прекрасный ориентир для поиска подводной лодки, что серьезно увеличивало опасность атаки подводных лодок глубинными бомбами. Командиры подводных лодок возмущались и приходили в отчаяние. Один из них говорил: «Идешь черт-те знает в какую даль, до самого побережья Китая, и только затем, чтобы узнать, что проклятые торпеды не действуют».

Когда торпеда весом в 1360 кг с зарядом тротила в 317 кг выстреливается из торпедного аппарата лодки, она совершенно безобидна. Эта предосторожность необходима для того, чтобы обезопасить подводную лодку от случайных взрывов торпед на слишком близком расстоянии. Когда торпеда удалится примерно на 1,5 кабельтова, дистанционный предохранитель срабатывает и освобождает ударник. Магнитный взрыватель приводится в боевое положение. Когда торпеда проходит под стальным корпусом корабля, ударник накалывает капсюль и вызывает взрыв торпеды. При контактном взрывателе торпеда должна удариться о корпус корабля, чтобы привести в действие ударник.

Взрыватель типа «Мк-6» сочетал в себе и ударный принцип действия, и магнитный, но, к сожалению, зачастую не действовал ни так, ни этак. Отовсюду слышались голоса: «Не лучше ли удалить магнитное устройство из взрывателя и не пользоваться им, пока не изобретут более простого и надежного магнитного взрывателя?»

Мне не хотелось делать это, потому что взрыв торпеды с магнитным взрывателем под днищем корабля весьма эффективен и потому что такая торпеда просто необходима при атаке противника на встречных курсах. Однако чем дальше, тем меньше я верил в возможность устранения дефектов взрывателя и свои сомнения высказал в письмах начальнику артиллерийского управления.

Командир минно-торпедной боевой части английского авианосца «Викториес» сообщил мне ценные сведения об опыте англичан в использовании того магнитного взрывателя, от которого они отказались в начале войны, и о новой конструкции, которая, как полагали, должна оправдать себя. В новом варианте взрывателя была сделана попытка применить в качестве источника энергии сухие батареи вместо «карманного» генератора, который стоял на наших торпедах и доставлял столько неприятностей. Английский взрыватель был в два раза меньше нашего, и поэтому для него требовалась меньшая горловина в корпусе торпеды, а это в свою очередь уменьшало возможность течи, которая нередко являлась причиной преждевременных взрывов. Обо всем этом я поставил в известность артиллерийское управление и намекнул, что наш военно-морской атташе в Лондоне, несомненно, сочтет за честь достать для них взрыватель новой модели.

Немалый интерес представляло для меня и положение с ремонтом подводных лодок в Пирл-Харборе, в особенности после всех тех злоключений, которые мне довелось пережить в Австралии. Я узнал, что плавучий док «ARD-1» передан в полное распоряжение базы подводных лодок, где его используют для ремонта подводной части корпуса и чистки днищ подводных лодок, да так усердно, что просто удивительно, как он выдерживает такую нагрузку. Походы к берегам Японии, находившейся на расстоянии 3500 миль, требовали экономии топлива, поэтому чистка и покраска днища производились всякий раз, когда подводная лодка возвращалась из патрулирования. Доков на атолле Мидуэй мы в то время не имели. Ремонтный отдел базы подводных лодок, возглавляемый капитан-лейтенантом Эдди, прекрасно справлялся со своей работой. Мастерские работали круглосуточно. Ремонтные бригады принимали на себя всю ответственность за подводную лодку, когда ее экипаж отдыхал после похода. Если требовался капитальный ремонт (а такая необходимость возникала, как правило, один раз в полтора года), подводные лодки отсылались на верфи в Пирл-Харбор, Мэр-Айленд или Хантерс-Пойнт.

Познакомившись с обстановкой и ремонтными возможностями в Пирл-Харборе, я переключил свое внимание на атолл Мидуэй. Работы по превращению острова Санд-Айленд в базу для авиации и подводных лодок начались еще в июле 1940 года, и я считал, что этот остров таит в себе большие возможности. Поэтому в плане боевых действий я предусмотрел вопрос постановки у атолла Мидуэй танкера для пополнения запасов топлива на подводных лодках, отправляющихся в боевой поход.

На будущее я имел в отношении атолла Мидуэй более широкие планы. Я предполагал перевести туда весь свой штаб и примерно половину подводных лодок, что сократило бы протяженность их перехода на боевые позиции на 2400 миль и соответственно уменьшило бы износ материальной части и расход топлива.

1 марта во второй половине дня я отправился на атолл Мидуэй на подводной лодке «Скэмп», которая совсем недавно сошла со стапелей в Портсмуте (штат Нью-Гэмпшир) и находилась в отличном состоянии. На лодке было много подсказанных войной новинок, которые делали честь ее строителям. Чтобы нас по ошибке не атаковали свои патрульные самолеты, до наступления темноты мы шли в сопровождении морского охотника. Затем он просигналил нам: «Прощайте. Счастливой охоты», и мы остались одни.

Утром 5 марта, когда в поле зрения появились острова Истерн-Айленд и Санд-Айленд, составляющие атолл Мидуэй, моим глазам представилась картина, весьма далекая от того, что я видел в 1940 году. Тогда гражданские подрядчики только начинали строить базу для подводных лодок и авиации и единственными сооружениями здесь были кабельная станция и здание американской компании воздушных сообщений «Пан-Америкэн Эруэйз» на острове Санд-Айленд. Сейчас оба острова щетинились радио– и радиолокационными антеннами, вышками управления полетами, водонапорными башнями и стволами зенитных орудий.

Для прохода судов в широкую лагуну, опоясанную рифом, был прорыт канал длиной в 120 метров. С острова Санд-Айленд в лагуну спускался слип, построенный из дерева и стали, появилось много цистерн с горючим и взлетно-посадочных полос, а все остальное пространство было усеяно мастерскими, административными зданиями, складами, жилыми помещениями и казармами. За все это нужно было благодарить в первую очередь начальника управления верфей и портов и его строителей. Остров Истерн-Айленд был полностью отдан военно-воздушным силам, а остров Санд-Айленд летчики и подводники поделили между собой.

Атолл Мидуэй входил в 14-й военно-морской округ и подчинялся коммодору Мартину, командовавшему военно-воздушной базой в Канэохэ в роковой день 7 декабря 1941 года. Базой подводных лодок командовал капитан 3 ранга О'Риган. Командиром батальона морской пехоты, насчитывавшего 1500 человек и несшего оборону островов, был подполковник Хан.

На атолле Мидуэй была проделана огромная работа, но многое еще предстояло сделать. Успешно продвигалось вперед строительство береговой базы лодок, которая по своей пропускной способности должна была равняться плавучей базе подводных лодок, то есть производить ремонт трех – четырех лодок одновременно. Условия для отдыха подводников оставляли желать лучшего, но уже возводились удобные дома и разбивались площадки для игр. По составленному нами расписанию подводные лодки должны были возвращаться из боевых походов для приема топлива, пополнения боеприпасов и отдыха экипажа один раз на атолл Мидуэй и два раза в Пирл-Харбор.

Нужно было также улучшить условия ремонта подводных лодок. Плавучий пирс, построенный в лагуне, достигавшей трех миль в ширину, не имел никакой защиты от пассатов. Иногда на него обрушивались такие волны, что подводным лодкам приходилось становиться на якорь посреди лагуны, а это вызывало необходимость переброски ремонтных бригад на катерах и отнимало у них время. В период зимних штормов, когда ветер достигал огромной силы, всякое сообщение с берегом прерывалось.

В первую очередь нам нужно было соорудить особого типа брекватер, чтобы завершить оборудование мелководной гавани для гидросамолетов компании «Пан-Америкэн Эруэйз», и произвести дноуглубительные работы, чтобы приспособить гавань для подводных лодок и плавбаз. Имея такой ремонтный бассейн на атолле Мидуэй, мы смогли бы со временем перебазировать туда 3–4 плавучие базы и ремонтировать одновременно 12–20 подводных лодок в любую погоду. Для осуществления этого заманчивого плана требовался еще один плавучий док грузоподъемностью 2500 тонн. Все мои помыслы были теперь направлены на решение этой новой задачи.