Текст книги "Топи их всех!"

Автор книги: Чарльз Локвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

Глава 9

Наступление на Тихом океане неуклонно развивалось. В этот период мы по-прежнему уделяли много внимания вопросам дальнейшего повышения боеспособности наших подводных лодок. Мы постоянно занимались изысканием и разработкой новых видов вооружения и оборудования, а также технических новинок, предназначенных для введения противника в заблуждение.

Противник также прибегал к различного рода хитростям. Но набор этих уловок был ограниченным, и к тому же японцы не старались разнообразить свои приемы, а применив их раз, упорно применяли уже до конца войны. Их любимым занятием, например, было заглушать работу радиопередатчиков наших подводных лодок. Когда какая-нибудь из подводных лодок, работу передатчика которой они успели засечь, оказывалась вблизи от японской радиостанции, помехи, создаваемые последней, могли быть весьма существенными. Но я сомневаюсь, догадывались ли японцы, что по прошествии какой-нибудь недели их старания уже мало беспокоили нас: мы попросту переходили на волны другой длины. Если добавить, что наши подводные лодки редко испытывали необходимость в передаче донесений в штаб, а подводные лодки «волчьей стаи» связывались между собой с помощью радиотелефона или на специальной волне, то станет ясно, что усилия японцев пропадали даром.

Применявшаяся японцами система радиопеленгования также была малоэффективна. В то же время система радиопеленгования, разработанная нашими противолодочными силами в Атлантике, принесла огромную пользу в деле уничтожения немецких подводных лодок. Следует сказать, что по уровню радио– и радиолокационного оборудования и по методам его использования мы обгоняли японцев примерно на год.

В начале войны наши подводники прибегали к помощи радио с чрезвычайной осторожностью. Им казалось, что работа на передачу немедленно повлечет за собой появление японских самолетов. Постепенно они становились смелее, а с середины войны уже совершенно свободно пользовались передатчиками, безнаказанно посылая нам из-под самых вражеских берегов сводки погоды, необходимые для наших бомбардировщиков, десантников и кораблей артиллерийской поддержки. Иногда после этих передач над подводной лодкой появлялся самолет. Но было ли это случайностью или непосредственным результатом запеленгованной передачи, сказать трудно. Во всяком случае, к концу войны японские самолеты доставляли подводным лодкам несоизмеримо меньше неприятных минут, чем наши собственные ночные бомбардировщики с радиолокационными установками. Командиры подводных лодок никогда не могли быть полностью уверены, что наши самолеты настроены миролюбиво по отношению к ним. Поэтому, когда радиолокаторы подводных лодок обнаруживали самолеты ближе чем в 4–5 милях, они обычно скрывались под водой.

Наши подводные лодки очень нуждались в ночных перископах, так как в безлунные ночи поле зрения обычных боевых перископов сильно ограничивалось. Некоторые иностранные флоты имели ночные перископы, но 23-сантиметровая труба, в которую заключалась их оптика, вызывала, на наш взгляд, серьезную опасность при их использовании в качестве запасных перископов в дневное время. Вопрос о ночных перископах предварительно уже обсуждался нами в управлении кораблестроения, и мы были уверены, что в скором времени он будет успешно разрешен. Вопрос о радиолокационной антенне, устанавливаемой на перископе и служащей в основном для определения дистанции до цели при дневной атаке под перископом, также обсуждался уже длительное время, и теперь им занялось кораблестроительное управление.

Существовал еще один проект, на который я возлагал большие надежды, но осуществление его, несмотря на все мои старания, затягивалось, казалось, до бесконечности. Я имею в виду маскировочные и шумовые средства, которые были необходимы нам, чтобы сбивать со следа охотников за подводными лодками. Предлагались самые различные устройства, но они не доходили до флота. В то же время нам стало известно, что в Атлантике немцы с успехом применяли сельтерские таблетки больших размеров (в трубках длиной до 60 сантиметров) для создания завесы из пузырьков воздуха, под прикрытием которой подводная лодка могла ускользнуть от преследующих ее кораблей противника. Если такой нехитрый трюк сбил с толку, пусть даже на короткое время, наших охотников за подводными лодками в Атлантике, то, как я был убежден, до изобретения какого-нибудь более эффективного средства он принесет пользу и нам в борьбе против японцев. По мере того как наши потери неуклонно росли, вопрос об изобретении защитных средств приобретал первостепенное значение. Об этом я также намеревался говорить на предстоящей конференции на острове Мэр-Айленд.

Разработка повестки дня конференции была закончена, и 8 декабря командир 2-го соединения подводных лодок капитан 2 ранга Момсен и начальник службы снабжения капитан 3 ранга Херд по моему приказанию вылетели в Мэр-Айленд. Я, флаг-адъютант капитан 3 ранга Вудрафф и капитан 3 ранга Уордер, офицер с большим и разносторонним опытом, последовали за ними на следующий день. Я с удовлетворением убедился, что все заинтересованные управления и организации Вашингтона прислали на конференцию наиболее квалифицированных и осведомленных представителей. На конференцию, кроме того, прибыли капитан 2 ранга Макки от военно-морских верфей Портсмута и Булард, представлявший правление «Электрик Боут Компани».

После короткого пленарного заседания участники конференции, разбившись на комитеты, работали еще два дня, а затем представители каждого из этих комитетов встретились со мной, и мы обсудили все интересующие нас вопросы. Со всеми участниками конференции мне удалось достичь полного взаимопонимания, что, впрочем, вполне естественно, так как стремление выиграть войну в одинаковой степени воодушевляло всех. Тут же, во время этих совещаний, мы с помощью карандаша и листа бумаги сконструировали и ночной перископ с вмонтированной в него радиолокационной антенной типа «ST». Капитан 2 ранга Морган обещал разработать оптическую систему перископа, а капитан 3 ранга Беннет (оба из кораблестроительного управления) сделал такие же заверения в отношении электронного оборудования. Они уверяли, что через девять месяцев новый перископ будет у нас.

Свое обещание они выполнили раньше срока. Уже через семь месяцев первый перископ этого типа был установлен на подводной лодке «Си Фокс». Головка нового перископа была уменьшена до вполне приемлемых с точки зрения маскировки размеров, а его труба оказалась длиннее, чем мы ожидали, судя по первоначальным сообщениям. Порадовали нас и представители артиллерийского управления. Они сообщили, что 127-мм орудие практически уже готово для установки на всех океанских подводных лодках. Это было настоящей победой.

Оставался неразрешенным лишь вопрос о средствах защиты подводных лодок от преследования противолодочных кораблей противника. Мне было сообщено, что в научно-исследовательской военно-морской лаборатории в Сан-Диего успешно работают над созданием одного из таких устройств и что во время моей инспекционной поездки туда я смогу более подробно познакомиться с достигнутыми результатами. Однако для того, чтобы подводные лодки могли использовать эти средства защиты, необходимо было установить специальные трубы, а они устанавливались только на новых подводных лодках и на лодках, проходящих капитальный ремонт.

О том, как остро нуждались мы в подобного рода средствах защиты, еще раз напомнило известие о гибели «Кэпелин». Подводная лодка «Кэпелин» не вернулась из боевого патрулирования в юго-западной части Тихого океана. Правда, о постигшей ее участи нам ничего не удалось выяснить даже после окончания войны, и не исключена возможность, что она подорвалась на минах, которых было немало в этом районе Тихого океана.

После конференции мне пришлось заняться вопросами, связанными с ремонтом подводных лодок. До сих пор капитальный ремонт лодки проходили на острове Мэр-Айленд, в Хантерс-Пойнт и Бетлехем-Стил. Работавшие там опытные инженеры и подводники прекрасно справлялись со своими обязанностями. Однако не трудно было видеть, что с ростом наших сил ремонтные базы в районе Сан-Франциско скоро будут не в состоянии справиться с объемом работ. Следовало подумать о передаче части заказов на капитальный ремонт базе подводных лодок в Пирл-Харборе и даже об отправке особенно сильно пострадавших лодок в Портсмут (штат Нью-Гэмпшир), так как мы не могли рассчитывать на то, что военно-морские верфи в Пирл-Харборе, постоянно забитые пострадавшими от воздушных и торпедных атак судами, смогут полностью удовлетворять наши нужды.

Покончив со всеми этими делами, я в сопровождении нескольких офицеров штаба направился в Сан-Диего, чтобы ознакомиться с положением на ремонтной базе и посетить лабораторию д-ра Харнуэлла, где, как я убедился, действительно успешно разрабатывались защитные средства для подводных лодок (большинство из них все еще засекречено). Мы отчаянно нуждались в них там, где шла война, но их производство подвигалось туго. Главная трудность заключалась в нехватке электронного оборудования, а вопрос о предоставлении его нам мог быть разрешен только морским министерством. Я нажимал на все кнопки, выпрашивал и умолял, но, несмотря на все усилия, наши потребности были удовлетворены лишь к весне 1945 года. Это и понятно, если учесть, что в течение всей войны в стране ощущалась исключительно острая нехватка электронного оборудования.

Тем не менее в Сан-Диего мне удалось заполучить очень ценный для нас новый прибор. Я говорю о бесшумном эхолоте, который продемонстрировал мне д-р Харнуэлл и который мог без всякого риска использоваться для определения глубин даже в гаванях противника. Применявшийся до сих пор на наших подводных лодках эхолот довольно легко обнаруживался во время работы с помощью шумопеленгатора. Следовательно, у вражеских берегов, то есть там, где показания эхолота особенно необходимы, подводные лодки не могли им пользоваться без риска выдать противнику свое местонахождение. «Сьюси» (так назвали бесшумный эхолот) вскоре был установлен на многих наших подводных лодках.

В Сан-Диего я узнал также, что частотно-модуляционный сонар, или гидролокатор, с которым я познакомился еще в апреле, готов для практического использования и что его первый образец будет установлен на подводной лодке «Спейдфиш». Ценность нового прибора была очевидна, и я с нетерпением ожидал, когда он прибудет в Пирл-Харбор, чтобы немедленно приступить к испытаниям.

Возвратившись в Пирл-Харбор, я увидел, что в мое отсутствие произошло много событий, как хороших для нас, так и трагических.

Из боевого похода вернулась «волчья стая» капитана 2 ранга Уордера. Он доложил, что его стая потопила и повредила соответственно 57000 и 19000 тонн торгового тоннажа. Однако, по сведениям объединенного комитета по учету потерь, было потоплено лишь семь судов общим тоннажем в 33620 тонн, а повреждено соответственно больше. «Волчья стая» Уордера испытывала нехватку средств связи, и он справедливо считал, что подводные лодки особенно нуждаются в радиотелефонах и станциях опознавания.

Вскоре к нам прибыла новая подводная лодка «Энглер», имевшая станцию опознавания. Вскоре эти устройства для самолетов и кораблей стали поступать в больших количествах, но не всегда использовались нами с успехом. Дело в том, что станции опознавания включались поворотом ручного переключателя, а это часто забывали делать как моряки, так и летчики. Целый ряд ночных боевых тревог в Пирл-Харборе был вызван только тем, что то один, то другой из возвращавшихся на свой аэродром самолетов забывал включить станцию опознавания. Позднее распространился слух, что японцы захватили такие станции и используют их против нас. Вызванное этим сообщением недоверие к сигналам станций опознавания привело в 1945 году к потоплению подводной лодкой «Гардфиш» ремонтного буксира «Экстре ктер».

В Пирл-Харбор пришло известие о жестокой схватке, происшедшей между подводной лодкой «Сейлфиш», которой командовал капитан-лейтенант Уорд, и авианосной группой противника. «Сейлфиш» вела боевое патрулирование примерно в 300 милях к юго-востоку от входа в Токийский залив. 3 декабря в сумерках она всплыла. Над океаном свирепствовал шторм. Волны и ветер сильно замедляли ход подводной лодки. Видимость практически упала до нуля. Медленно тянулась холодная и промозглая ночь. Неожиданно около полуночи радиометрист доложил о радиолокационном контакте с каким-то объектом. В то время как группа управления торпедной стрельбой занимала свои места, радиолокатор зафиксировал еще три контакта. Теперь на экране радиолокатора то и дело появлялись два больших и два маленьких импульса.

Подводная лодка полным ходом пошла на сближение. Идя против ветра, она делала не более 12 узлов, а скорость целей составляла, по-видимому, 18 узлов. Уорд понимал, что сблизиться с противником будет нелегко, так как две крупные цели находились все еще на очень большом расстоянии. В то же время бурное море значительно снижало точность торпедной стрельбы, и было необходимо, следовательно, подойти к цели как можно ближе. Ровно в полночь, через 12 минут после установления контакта, ближайший и самый небольшой из кораблей, по-видимому, эскадренный миноносец, включил прожектор и направил его в сторону лодки. Он, надо думать, также имел радиолокатор и знал о присутствии «Сейлфиш».

Эскадренный миноносец находился всего в 350 метрах, и Уорд, не теряя ни секунды, приказал срочно погружаться. Точно на глубине 12 метров он мастерски приостановил погружение. Теперь на поверхности оставалась лишь антенна радиолокатора. Ориентируясь исключительно по показаниям радиолокационной установки, Уорд взял на прицел ближайшую из двух больших целей, находившуюся на дистанции 10 кабельтовых, и выпустил в нее четыре торпеды. Надо полагать, что командир эскадренного миноносца, который в этот момент прошел впереди по курсу «Сейлфиш», в непосредственной близости от нее, раздумывал над причинами исчезновения импульса на экране его радиолокатора и, может быть, даже пробормотал себе под нос пару нелестных комплиментов в адрес всех этих нововведений и своих радиометристов. Но не прошло и двух минут, как раздавшиеся вдали взрывы дали знать, что две торпеды «Сейлфиш» попали в цель. Поняв свою ошибку, эскадренный миноносец с лихорадочной быстротой сбросил 21 глубинную бомбу. Однако все они взорвались далеко от подводной лодки. Погрузившись на большую глубину, Уорд двинулся вперед, намереваясь пристроиться за кормой цели. Когда японцы несколько успокоились, он всплыл и начал преследование конвоя.

В 02.30 на экране радиолокатора «Сейлфиш» вновь появился большой импульс. Уорд обнаружил, что цель находится в 40 кабельтовых от него и описывает циркуляцию. Маленький импульс на экране указывал на присутствие эскадренного миноносца. Наконец цель со скоростью один – три узла двинулась в северо-западном направлении. На измученную жестокой болтанкой команду «Сейлфиш» эти новости подействовали, как глоток кислорода. Теперь все горели желанием прикончить лакомую добычу. Уорд принял решение продолжать преследование в надводном положении, подойти к цели по возможности ближе и выпустить в нее еще три торпеды. Если бы этого оказалось недостаточно, он намеревался погрузиться и, подойдя к своей жертве вплотную, нанести ей смертельный удар.

В 05.52 «Сейлфиш» с дистанции 15 кабельтовых дала залп тремя торпедами. Две ослепительные вспышки свидетельствовали о том, что две торпеды попали в цель. Но несмотря на эту иллюминацию, Уорд все еще не знал, с кем имеет дело. Наконец, в 07.48 он увидел своего противника – глубоко осевший в воду авианосец. Рядом с ним находился эскадренный миноносец. Впоследствии докладывая об этом, Уорд едва мог сидеть на стуле: так живо было в нем воспоминание о напряжении тех минут. И в самом деле, не так уж часто авианосцы приходят на визир прицела подводной лодки. Уорд был уверен, что нанес авианосцу смертельный удар, но все-таки хотел собственными глазами увидеть, как тот отправится на дно. От нетерпения, которое разделяла с ним вся команда, ему казалось, что прошла вечность, прежде чем торпедные аппараты были перезаряжены.

В 09.12 Уорд приблизился к авианосцу на семь кабельтовых и, пройдя мимо его левого борта, увидел, что корабль медленно, с легким креном на левый борт погружается в воду. На палубе авианосца стояло несколько самолетов, между ними метались люди. Можно было подумать, что «Сейлфиш» потревожила население целого поселка. Развернувшись, «Сейлфиш» заняла позицию для залпа из кормовых торпедных аппаратов и в 09.40 выпустила в авианосец еще три торпеды. Две из них снова попали в цель. В подводной лодке даже без гидроакустических приборов можно было ясно слышать треск ломающихся переборок на тонущем авианосце. Когда обескураженный и одинокий теперь эскадренный миноносец кончил сбрасывать глубинные бомбы, Уорд снова всплыл на перископную глубину и убедился, что авианосец навсегда исчез с поверхности моря.

Но можно легко представить себе изумление Уорда, когда он сделал и другое открытие. Всего в 3600 метрах от него появился тяжелый крейсер типа «Такао» или «Нати». Ощетинившись орудиями своих трех носовых и двух кормовых башен, этот так загадочно появившийся крейсер несся со скоростью 18 узлов прямо на подводную лодку. Из-за сильного волнения на море «Сейлфиш» то и дело выбрасывало на поверхность, и, не желая оказаться на форштевне мчащегося на него крейсера, Уорд в отчаянии приказал погрузиться на глубину 30 метров. Уорд не сумел обнаружить крейсер вплоть до его неожиданного появления, вероятно, потому, что последний находился позади авианосца и был скрыт его корпусом. Тем не менее Уорд горько упрекал себя за допущенную оплошность, сетуя, что ему не удалось обнаружить крейсер раньше. В этом случае он мог бы сначала потопить его, а затем разделаться с авианосцем. Теперь же крейсер был недосягаем. Но еще тяжелее для Уорда было узнать, что на потопленном им авианосце находились американские военнопленные – моряки с подводной лодки «Скалпин».

Интересно отметить, что японский вице-адмирал Мива, командующий 6-м флотом (подводные силы), в своем приказе по флоту приводил эту атаку «Сейлфиш», продолжавшуюся около десяти часов, в качестве примера, когда настойчивость вознаграждается успехом. Для меня в свою очередь было большим удовольствием представить Боба Уорда к ордену «Военно-морской крест».

Позволю себе уделить несколько слов интересному и, насколько мне известно, впервые отмеченному в истории подводных сил случаю, который произошел с подводной лодкой «Гэтоу». Находясь в седьмом боевом патрулировании, «Гэтоу», которой командовал капитан 3 ранга Фоли, 20 декабря атаковала конвой противника. Спасаясь от глубинных бомб, она погрузилась сразу же после атаки. Надо отметить, что атака конвоя протекала в нормальных условиях, если не считать того, что в последний момент противник неожиданно изменил курс и Фоли пришлось вместо крупной цели ограничиться значительно меньшей. Эта цель, оказавшаяся «Цунэсима Мару» (2926 тонн), была успешно атакована и затонула в течение нескольких секунд. Вслед за этим два вражеских корабля охранения сбросили на подводную лодку глубинные бомбы. На этот раз японцы бомбили с исключительной точностью, и бомбы, казалось, взрывались прямо на палубе «Гэтоу», потрясая подводную лодку до основания.

Когда двумя часами позже «Гэтоу» всплыла и, взяв курс, по которому предположительно ушел конвой, двинулась вперед, Фоли обнаружил две неприятные для него вещи: соседство двух японских кораблей охранения, ближайший из которых был от подводной лодки всего в семи кабельтовых, и невзорвавшуюся глубинную бомбу на своей палубе. Развернувшись, Фоли под огнем вражеских кораблей стал уходить от своих неприятных соседей. Только к 21.00 ему, наконец, удалось оторваться от них на достаточное расстояние и заняться необычной «пассажиркой». Бомбу привязали к предварительно проколотой (с целью ее медленного затопления) надувной резиновой лодке и пустили в море в сторону преследовавших «Гэтоу» кораблей противника.

Неделю спустя с «Гэтоу» произошло еще одно, еще более странное происшествие. Оно взволновало даже главнокомандующего военно-морскими силами. Вот что случилось. «Гэтоу» собиралась атаковать вражеский конвой, когда неожиданно появившаяся японская летающая лодка помешала ей. Всплыв через некоторое время, «Гэтоу» возобновила преследование конвоя, который успел уже скрыться за горизонтом. Но не прошло и десяти минут, как на подводной лодке снова заметили летающую лодку, которая, войдя в пике, вероятно, собиралась сбросить противолодочные бомбы. В ответ «Гэтоу» открыла огонь из 20– и 50-мм автоматов, составлявших все ее зенитное вооружение. Нити трассирующих пуль и снарядов протянулись к летающей лодке, и она, не успев даже сбросить бомбы, резко взмыла вверх и унеслась в сторону. Четыре раза японский самолет выходил в атаку, и четыре раза точный огонь с подводной лодки заставлял его отказываться от своего намерения. Раунд за раундом «Гэтоу» выигрывала бой. Она погрузилась только тогда, когда командир убедился, что отошел от островов Адмиралтейства на достаточно большое расстояние и что до самого утра ему не грозит появление надводных кораблей противника, базирующихся на эти острова.

«Гэтоу» не находилась под моим командованием, но я беспокоился, что и мои подводные лодки захотят последовать ее примеру и при случае ввяжутся в перестрелку с японскими самолетами. А этого мне как раз и не хотелось. Но пока я раздумывал, как бы мне подипломатичнее выразить командиру соединения, в которое входила «Гэтоу», свое несогласие с действиями ее командира, от главнокомандующего военно-морскими силами пришел приказ, в котором он высказывал «отрицательное отношение» к этому эксперименту. Я, впрочем, сомневаюсь, что адмирал Кинг лично подписал этот приказ. Всего два месяца назад он настаивал на принятии нами мер по улучшению противовоздушной обороны подводных лодок. Зачем, спрашивается, улучшать то, чего не собираешься применять в боевой обстановке?

1943 год подходил к концу. Донесения подводных лодок, возвращавшихся с боевого задания, свидетельствовали о том, что и последний месяц этого года принес хорошие плоды. 22 подводные лодки потопили 29 торговых судов противника общим тоннажем в 127000 тонн и три военных корабля общим водоизмещением в 22000 тонн. Таким образом, всего в 1943 году было потоплено 308 торговых судов противника общим тоннажем в 1336962 тонны и 22 военных корабля общим водоизмещением в 43597 тонн.

В декабре первое место по уничтоженному тоннажу заняла «Сейлфиш». За ней шла «Флайинг Фиш», потопившая в проливе Лусон транспорт тоннажем в 8600 тонн и 10000-тонный танкер в Южно-Китайском море. Неплохой вклад в общее дело внесла и «Салверсайдз», потопившая, причем в течение одной ночи, три судна противника.

Наступившее рождество не было посвящено «миру на земле и доброте к людям». Капитаны 3 ранга Дик Воуг, Джо Гренфелл (начальники соответственно оперативного отдела и отдела стратегического планирования моего штаба) и я провели все утро с адмиралом Спрюэнсом и офицерами его штаба за разработкой «операции Флинтлок», предусматривавшей захват Маршалловых островов. На этот раз, по моему мнению, нам удалось лучше распределить свои силы. Мы, например, отказались от привлечения подводных лодок к несению спасательной службы вблизи основных объектов предстоящего наступления, где эту задачу могли взять на себя многочисленные надводные корабли. Опыт, приобретенный нами при захвате островов Гилберта, показал, что наши силы будут иметь неоспоримое преимущество в воздухе и смогут сами обеспечить спасение летчиков, сбитых над морем. Таким образом, мы гарантировали себя от повторения печального инцидента с «Наутилус». Подводные лодки должны были нести спасательную службу только у отдельных объектов, где нашей бомбардировочной авиации предстояло действовать без поддержки надводных сил.

Начало «операции Флинтлок» было назначено на 29 января, а высадка десантов – на 2 февраля. План захвата Маршалловых островов поражал своей смелостью. Атолл Кваджелейн, главный узел сопротивления японцев, состоявший из сильно укрепленных островов Рой, Намур и Кваджелейн, прикрывался авиацией с атоллов Малоэлап, Мили, Вотье и Джалуит. Это внешнее кольцо сопротивления противника должно было быть подавлено авианосной авиацией, в то время как наши главные силы наносили удар в центре. Кроме того, чтобы обеспечить якорную стоянку нашему флоту, нам нужно было захватить и атолл Маджуро.

Подводные лодки должны были вести патрулирование в районе северного, восточного и южного подходов к базе японского флота в Труке и нести спасательную службу у островов Понапе, Куси и атолла Эниветок. Их основной задачей было уничтожение кораблей противника, и только при появлении крупного и, следовательно, неизвестного еще нашему командованию вражеского соединения, направляющегося к Маршалловым островам, подводные лодки обязаны были сначала донести о нем, а затем уже атаковать. Этого правила мы неизменно придерживались и в дальнейшем при проведении операций с участием надводных сил. Патрулирование у берегов собственно Японии и Марианских островов должно было вестись в обычном порядке, однако особое внимание опять-таки уделялось наблюдению за всеми выходами из японских баз, которыми мог воспользоваться японский флот.

К этому времени все неполадки в электрических торпедах были, наконец, устранены, и подводные лодки «Сихорс» и «Энглер» вышли в море, взяв с собой по восемь штук этих торпед, которые были приняты для кормовых торпедных аппаратов. Командиры подводных лодок намеревались воспользоваться бесследными электрическими торпедами для атак в дневное время. Находившиеся в носовых торпедных аппаратах быстроходные парогазовые торпеды предполагалось использовать в ночное время, когда оставляемый ими след из пузырьков воздуха становится незаметным.

Из артиллерийского управления в Пирл-Харбор поступил новый электрический взрыватель типа «Мк-6», модель 5. Однако очень скоро мы обнаружили, что из-за несовершенного устройства прокладок вода легко проникает к запалу, что неминуемо влечет за собой преждевременный взрыв торпеды сразу же после установки взрывателя на боевой взвод. Нашим мучениям с электрическими торпедами, по-видимому, никогда не суждено было кончиться. Так или иначе, мы продолжали пользоваться своими собственными взрывателями, пока через месяц не получили, наконец, новые прокладки.

20 января мы провели последнее совещание по поводу «операции Флинтлок». Надо сказать, что захват островов Гилберта научил нас многому. Подводные лодки делали теперь прекрасные перископные панорамные снимки плацдармов высадки. Мы делали по две серии таких снимков: одну – на некотором отдалении от береговой линии, а другую – настолько близко к берегу, что на снимках можно было различить каждый лист на кокосовых пальмах.

Со своей стороны я был глубоко заинтересован в «операции Флинтлок», успешный исход которой позволил бы нам построить на Маршалловых островах передовую базу и лагерь отдыха для наших подводников. В результате радиус действия подводных лодок увеличился бы на 4000 миль.

Тем временем почти каждую ночь поступали донесения о новых успехах наших подводных лодок, находившихся в боевом патрулировании. Подводная лодка «Хэддок» донесла, что 18 января в районе острова Гуам она двумя торпедами повредила эскортный авианосец «Унё» водоизмещением в 20000 тонн. Подводная лодка «Сивулф» потопила в Восточно-Китайском море четыре грузовых судна общим тоннажем в 23000 тонн. Подводная лодка «Кингфиш» во второй половине января сделала «скачок вперед», потопив три танкера противника общим тоннажем в 15600 тонн. «Скипджек» сообщала о потоплении северо-западнее Трука японского эскадренного миноносца «Судзукадзэ» водоизмещением в 1580 тонн и гидроавиатранспорта водоизмещением в 6700 тонн. Юго-восточнее Трука подводной лодкой «Гардфиш» был отправлен на дно эскадренный миноносец «Умикадзэ» водоизмещением в 1580 тонн.

В январе противник потерял на море почти в два раза больше судов, чем в предыдущем месяце. По сведениям объединенного комитета по учету потерь, 35 подводных лодок, в том числе английская подводная лодка «Таллихо», потопили в январе 53 судна общим тоннажем в 154400 тонн, легкий крейсер, два эскадренных миноносца и минный заградитель. В числе потопленных судов было восемь танкеров. Таким образом, наш общий счет уничтоженных танкеров противника равнялся теперь 30 единицам. Те, кто знал, насколько серьезно наши собственные потери в танкерах затрудняли действия в Атлантике, понимали, как сильно эти потери отражались на боеспособности Японии, танкерный флот которой был, кстати сказать, гораздо меньше нашего.

Самая крупная добыча за этот месяц – плавучая база подводных лодок грузоподъемностью в 11933 тонны – выпала на долю подводной лодки «Триггер», которой командовал Дорнин. «Триггер», окрашенная теперь в новый светло-серый маскировочный цвет, перехватила конвой, направлявшийся в Трук. Сблизившись с конвоем, она оказалась примерно в 600 метрах от одного из эскадренных миноносцев охранения. Так как последний, по всей видимости, продолжал не замечать подводную лодку, Дорнин «информировал» его о своем присутствии. Своей целью он выбрал плавучую базу и выпустил в нее четыре торпеды. Все они попали в носовую часть и так близко одна от другой, что почти оторвали ее. Нанеся плавбазе этот смертельный удар, Дорнин развернулся и выпустил еще четыре торпеды из кормовых торпедных аппаратов, на этот раз в эскадренный миноносец. Однако все они прошли мимо. Тем не менее этот торпедный залп настолько испугал противника, что он обратился в бегство, и «Триггер» беспрепятственно скрылась в темноте.

Захват острова Кваджелейн был завершен в необычайно короткий срок и с минимальными потерями. Было очевидно, что мы многому научились во время проведения операции по захвату атолла Тарава. По возвращении в Пирл-Харбор генерал Холланд Смит, командовавший десантными силами при захвате Кваджелейна, говорил, что после артиллерийской подготовки, которую подошедшие близко к берегу корабли вели из своих 305-, 356– и 406-мм орудий, «даже малыш с пугачом в руках беспрепятственно захватил бы первые 350 метров плацдарма высадки на острове Кваджелейн». Атолл Маджуро, где имелась прекрасная якорная стоянка, оказался покинутым японцами. Начавшаяся было артиллерийская подготовка осталась без ответа, и наши десантники немедленно захватили атолл.