Текст книги "Парадоксальные люди"

Автор книги: Charles L. Harness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

До него дошел низкий, глухой гул и, наконец, отозвался пульсом на его виске. Его сердце билось так быстро, что отдельные удары уже невозможно было различить. Пульс перешел в нижний звуковой диапазон, что означало биение не менее одной тысячи двести ударов в минуту.

Он почти улыбнулся. Перед лицом катастрофы, которую Хейз-Гонт собирался обрушить на Землю, безумная забота его подсознания о собственной безопасности вдруг показалась забавной.

Именно тогда он заметил, что комната слегка накренилась. Этого не должно было случиться, если только гигантский центральный гироскоп не замедлял ход. Гироскоп должен держать станцию вертикально в самых сильных факулах и шквалах протуберанцев. Быстрый осмотр панели управления показал, что с огромным стабилизатором все в порядке.

Но маленький компасный гироскоп вращался медленно, что было очень странно, но странно знакомым образом, который он сразу узнал. Ось станции постепенно наклонялась под углом к вертикали и вращалась вокруг своего старого центра по конусообразной траектории.

Солярион прецессировал, а это означало, что какая-то неизвестная титаническая сила пытается перевернуть его и эта сила доблестно сдерживается огромным центральным гироскопом.

Но это была проигранная битва.

У него было мимолетное видение огромной станции, превращающейся в черепаху в медленном, массивном величии. Антигравитационный двигатель, действующий на мьюриуме, и расположенный над головой, сейчас аннулирующий 26 из 27 «G» Солнца, скоро окажется под ним. И он добавит свою тягу к этим 27 «G». Под воздействием 53 «G» он будет весить около четырех тонн. Его кровь станет сочиться из раздавленного мясистого тела и тонким слоем растекаться по палубе.

Но что могло попытаться перевернуть станцию?

Пирометры показывали почти одинаковые температуры конвекции по бокам, сверху и снизу станции – около 5200 градусов. А радиационное тепло, полученное по бокам и днищу установки, показало около 6900, как и следовало ожидать. Но пирометры, измерявшие излучение, полученное на верхней поверхности станции, которое не должно было превышать 2000 градусов, поскольку поверхность станции обычно облучалась только тонкой поверхностной фотосферой, показали невероятную цифру в 6800.

Станция должна быть полностью погружена в Солнце. Равномерное излучение со всех сторон доказывало это. И все же он все еще находился в вихре солнечных пятен, о чем свидетельствовали гораздо более прохладные конвекционные течения, омывающие станцию. Было только одно возможное объяснение. Вихрь пятна, должно быть, возвращается к поверхности Солнца через гигантскую U-образную трубу.

Все, что спускается по одной ветви трубы, естественно, поднимается по другой, перевернутой. U-образная трубка наконец-то объясняла, почему все пятна возникают попарно, и имеют противоположную магнитную полярность. Ионизированный вихрь, конечно же, вращался в противоположных направлениях в соответствующих концах трубы.

Если центральный гироскоп одержит победу над бурным вихрем, станция может быть сметена на другую ветвь следующего двойного пятна, и он сможет вырвать станцию в безопасное место через край полутени. В этом невероятном случае он сможет прожить столько, сколько позволит его проколотое легкое, или пока камеры хранения не наполнятся мьюриумом, а синтезатор не начнет превращать смертоносный материал обратно в солнце, чтобы вызвать гигантский взрыв.

Но он мог быть уверен, что даже если станция будет найдена в течение этого промежутка времени, спасения не будет. Открытие будет сделано имперскими поисковыми кораблями, и полицейские просто будут держать станцию под наблюдением до неизбежного заполнения трюмов мьюриумом.

Задумчивый человек долго сидел в кресле центрального оператора, пока накренившийся пол не стал угрожать сбросить его с кресла. Он тяжело поднялся на ноги и, крепко держась за направляющие поручни, прошел вдоль панели к ряду огромных переключателей.

Здесь он открыл предохранительный механизм выключателя центрального гироскопа и вытащил его наружу, несмотря на протесты искрящегося, шипящего пламени. Палуба тут же начала вибрировать под ним, а быстро увеличивающийся наклон пола мешал стоять.

Комната головокружительно кружилась вокруг него, пока он привязывал шнур к главному выключателю, управляющему внешними люками трюмов с мьюриумом наверху. Свободный конец он обвязал вокруг талии.

Когда станция перевернется на спину, он упадет в другой конец комнаты, и шнур, прикрепленный к его прыгающему телу, рывком откроет выключатель люка с мьюриумом. Весь накопленный мьюриум начнет растворяться обратно в свои родные энергетические кванты, и станция внезапно превратится в плоскую гигантскую космическую ракету и, по крайней мере, теоретически, будет выброшена через поднимающуюся U-образную ветвь с невообразимой скоростью.

Если бы он был человеком, то был бы убит мгновенно. Если бы он не был человеком, то мог бы пережить фантастическое начальное ускорение и сопровождать станцию в черные глубины космоса.

Палуба почти превратилась в вертикальную стену. Вероятно, гироскоп остановился, и пути назад уже не было. На мгновение он пожалел о своем решении. По крайней мере, он мог бы прожить еще немного.

Всегда немного дольше. Таким способом он выжал из себя пять лет жизни. Но не более того. Пот струился с его лица, когда, скользя и катясь, он безумно цеплялся за гладкие стальные плитки палубы, которая теперь парила над ним, чтобы стать новым потолком. Затем он упал прямо на то, что несколько минут назад было потолком, и лежал там беспомощный под воздействием гравитации величиной 53 «G», не в силах даже дышать и быстро теряя сознание. Он смутно сознавал, что веревка дернула выключатели люков мьюриума, а затем порвалась под его чудовищно увеличившимся весом. И что зазубренные осколки сломанных ребер пронзили его сердце, и что он умирает.

В это мгновение мьюриум сработал. Четыре тысячи тонн величайшего энергоносителя, когда-либо известного человеку, за миллисекунду превратились в гигантский, искривляющий пространство поток излучения.

Он не чувствовал ни боли, ни движения, ни времени, ни тела, вообще ничего. Но ему было все равно. По-своему он был еще очень даже жив.

Алар был мертв.

И все же он узнал, кто он такой и где его ждет судьба.

20 Армагеддон

Годдард, Министр Ядерной Энергетики, вскочил на ноги и широко раскрытыми глазами уставился то на Разума, то на Хейз-Гонта. – Разум – Кенникот Мьюр? Это невозможно!

Фелпс из Воздушных Путей вцепился в спинку стула белыми дрожащими руками, а его ногти потрескивали и удваивались от давления. – Откуда вы знаете, что это невозможно? – закричал он. – Разум должен ответить на этот вопрос!

Кейрис сглотнула в экстазе страдания. Она инициировала то, к чему Разум, возможно, не был готов. Оглядываясь назад, она не могла найти никакой веской причины для своего вопроса, кроме интуиции. Но Хейз-Гонт, должно быть, ошибается. Очевидно, Разум не мог быть ее мужем. Они были примерно одного телосложения, но на этом сходство заканчивалось. Да ведь Разум был... уродлив. Затем она украдкой взглянула на Хейз-Гонта и потеряла часть своей уверенности.

Из всего собрания только канцлер казался спокойным. Он спокойно развалился в своем плюшевом кресле, небрежно скрестив длинные ноги. Его абсолютная уверенность ясно говорила: – Я уверен в ответе и принял чрезвычайные меры предосторожности.

Для Элдриджа ситуация становилась невыносимой. – Отвечайте, черт бы вас побрал! – воскликнул он, вытаскивая пистолет.

Хейз-Гонт раздраженно отмахнулся от него. – Если это Мьюр, то он тоже вооруженный Вор. Уберите эту игрушку и сядьте. Он снова обратился к Разуму. – Сам факт вашей задержки весьма показателен, но что вы надеетесь этим добиться? Еще несколько мгновений жизни? Его рот искривился в едва заметной усмешке. – Или самый осведомленный человек в системе не знает, кто он такой?

Долгопят Хейз-Гонта, дрожа, глянул поверх эполета своего господина на Разума, который не изменил своего положения. Его руки, как всегда, покоились на подлокотниках кресла. Для Кейрис он казался почти таким же спокойным, как обычно. Но Хейз-Гонт, почти чувственно смакуя свою победу в долгой борьбе с человеком, которого он ненавидел больше всего на свете, очевидно, увидел нечто большее.

– Перед нами, господа, – мрачно заметил он, – несмотря на всю его ауру мудрости, стоит испуганное животное.

– Да, я боюсь, – сказал Разум сильным ясным голосом. – Пока мы тут играем в пятнашки с личностями, Тойнби Двадцать-один шатается под смертельным ударом. Если бы вы не запретили все перерывы в этой конференции, вы бы знали, что Восточная Федерация объявила войну Имперской Америке восемьдесят секунд назад!

– «Какой великолепный блеф»! – подумала Кейрис с отчаянным восхищением.

– Джентльмены, – сказал Хейз-Гонт, оглядываясь по сторонам. – Я надеюсь, что все вы цените самые тонкие моменты последней утонченности Разума. Загадка его личности внезапно теряется в волнении гигантских, но вымышленных догадок. Я думаю, что теперь мы можем вернуться к моему вопросу.

– Спросите Фелпса о его секретном приемнике в ухе, – холодно ответил Разум.

Фелпс выглядел смущенным. Затем он пробормотал: – Разум прав, кто бы он ни был. У меня действительно есть слуховой аппарат, но это еще и радио. Восточная Федерация действительно объявила войну, как он сказал.

Странное молчание, последовавшее за этим, наконец, было нарушено Хейз-Гонтом.

– Это явно меняет дело. Разум будет помещен под строгий арест для дальнейшего изучения в удобное для нас время. А пока совет тратит здесь время впустую. У всех вас есть постоянные приказы на этот случай. Теперь вы будете выполнять их до последней буквы. Мы объявляем перерыв.

Он встал. Кейрис заставила себя не упасть, когда расслабилась.

Министры поспешно вышли, и их шаги и нервный шепот затихли в глубине перистиля. Бронзовые двери лифта с лязгом захлопнулись.

Затем Хейз-Гонт резко повернулся и снова сел. Его жесткий взгляд снова остановился на обезображенном, но спокойном лице человека в куполообразной яме.

Дыхание Кейрис участилось. Это был еще не конец, а только начало.

Разум, казалось, погрузился в мечты, совершенно безразличный к вероятности неминуемой смерти.

Хейз-Гонт вытащил из кармана пиджака предмет, похожий на пистолет. – Это метатель ядовитых дротиков, – тихо сказал он. – Дротик легко пробьет вашу пластиковую оболочку. Ему нужно только поцарапать вас. Я хочу, чтобы вы рассказали мне о себе и о многом другом. Можете начинать прямо сейчас.

Пальцы Разума нерешительно забарабанили по подлокотнику кресла. Когда он поднял глаза, то посмотрел не на своего палача, а на Кейрис. И начал говорить, обращаясь к ней.

– Когда ваш муж исчез десять лет назад, он сказал вам, что свяжется с вами через меня. В то время я был малоизвестным балаганным чудаком. Только в последние годы я получил доступ к обширной литературе, которая привела меня к моему нынешнему выдающемуся положению.

– Могу я вас прервать? – пробормотал Хейз-Гонт. – Первоначальный Мегасетевой Разум, безвестный артист, имел поразительное сходство с вами. Но случилось так, что он погиб десять лет назад при пожаре в цирке. О, я признаю, что ожоговая ткань на вашем лице и руках подлинная. На самом деле, вы сожгли свои черты намеренно. Продолжайте молиться с исправленной сутью дела.

Кейрис с зачарованным ужасом наблюдала, как Разум облизывает сухие губы.

Разум сказал: – Значит, моя маскировка окончательно провалилась. Но до сих пор, я полагаю, никто не подозревал о моей личности. Самое удивительное, что я не был разоблачен много лет назад. Но чтобы продолжить, я передал через Кейрис жизненно важную информацию Обществу Воров, которое, как я надеялся, свергнет вашу гнилую администрацию и спасет нашу цивилизацию. Но теперь их доблестные усилия оборвались. Самое блестящее меньшинство не может реформировать распадающееся общество за одно десятилетие.

– Значит, вы признаете, что мы победили вас и ваше хваленое Общество? – холодно спросил Хейз-Гонт.

Разум задумчиво посмотрел на него. – Полчаса назад я намекнул, что Алар достиг полу-божества. Победили ли вы меня и мое «хваленое общество», или нет, зависит от личности того разума, который мы называем Аларом.

– Не прячьтесь за словами,– огрызнулся Хейз-Гонт.

– Может быть, вы и поймете меня, если я скажу об этом так. На Центральном Аэродроме лаборатории воздушных путей лежит недавно построенный Т-двадцать-два, готовый к старту в свой первый рейс. Пять лет назад, как вам хорошо известно, раскаленный добела космический корабль врезался в реку Огайо, и речная полиция обнаружила несколько замечательных вещей. Металлические части корабля были идентичны по составу сплавам, которые мы с Гейнсом разработали для Т-двадцать-два.

– Неужели раса с соседней звезды пыталась добраться до нашего Солнца? Мы ждали дальнейших доказательств. Оно появилось на следующий день, когда по берегу реки бродил ошеломленный человек, почти голый, с книгой в кожаном переплете. На книге была выгравирована золотая надпись – Т-двадцать-два, Журнал. Точно такая же книга есть в пилотской рубке нашего, собственного Т-двадцать-два.

– Вы плетете прекрасную историю, – сказал Хейз-Гонт, – но, боюсь, нам придется прервать ее. Мне нужна была реальная информация, а не разрозненная сказка. Он поднял дротик-пистолет. Долгопят с криком исчез у него за спиной.

– Этот человек был Алар, Вор, – сказал Разум. – Мне продолжать или вы хотите попытаться убить меня прямо сейчас?

Хейз-Гонт поколебался, затем опустил пистолет. – Продолжайте, – сказал он.

– Мы держали Алара под наблюдением в квартире двух Воров, ныне мертвых. Мы всегда подозревали возможность того, что он был одним из ваших шпионов. Правда о том, кто он такой, стала доходить до меня лишь постепенно, когда иного объяснения уже не было.

– Давайте посмотрим на факты. Корабль, идентичный Т-двадцать-два, приземлился на Земле пять лет назад. И все же, Т-двадцать-два отправится в свой первый рейс только через четверть часа от текущего времени. Независимо от каких-либо других фактов или теорий, связанных с этим, корабль начнет двигаться назад во времени, как только он будет запущен, и будет продолжать двигаться до тех пор, пока он не разобьется, должен ли я сказать «разбился?» пять лет назад.

– Человек, который превратится в Алара через геотропическую реакцию или как-то иначе, и которого мы могли бы назвать Мистером Икс, через несколько минут поднимется на борт Т-двадцать-два с неопознанным компаньоном, и они будут унесены на корабле со скоростью, превышающей скорость света. Такие скорости требуют движения назад во времени, так что, когда мистер Икс, наконец, приведет Т-двадцать-два, обратно, на Землю, он приземлится на пять лет раньше, чем стартовал. Он появляется как Алар, и с этого времени неузнаваем как Мистер Икс.

Хейз-Гонт посмотрел на Разума, мрачно скривив рот. – Правильно ли я понимаю, что вы хотите, чтобы я поверил, что кто-то сегодня вечером улетит на Т-двадцать-два назад во времени, упадет в реку Огайо пять лет назад и выплывет на берег как Алар?

Разум кивнул.

– Фантастика, но в ней есть элементы вероятности, – задумчиво произнес канцлер. – Допустим на мгновение, что я вам поверю, но кто тот человек, который войдет в Т-двадцать-два и станет Аларом?

– Я не уверен, – холодно ответил Разум. – Он, несомненно, кто-то в столичном районе, потому что Т-двадцать-два стартует через десять минут. Он может быть… вами.

Хейз-Гонт бросил на него тяжелый, расчетливый взгляд.

Кейрис почувствовала легкое головокружение и ошеломление. Хейз-Гонт стал Аларом? Может быть, это объясняет ее ложное узнавание Вора? Интуитивно она отвергла это предложение.

Но…

– Эта гипотеза действительно становится интригующей, когда мы исследуем ваши отношения с Аларом, – сказал Хейз-Гонт. – Всего несколько недель назад вы сами с излишней скромностью предупредили нас, что Алар является самым опасным человеком для Имперского Правительства. После нескольких его побегов вы сразу же говорили нам, где его найти, и несколько раз, благодаря предоставленной вами информации, нам почти удавалось убить его.

– Мы могли бы с полным основанием заключить, что вы считаете Алара злейшим личным врагом, к категории которого легко можно отнести и меня, как Алара, конечно, если бы не одна серьезная трудность. У меня нет никакого намерения, чтобы входить в Т-двадцать-два. Следовательно, я не ваш Мистер Икс, и ваш мотив преследования Алара остается необъясненным. Я должен предупредить вас, чтобы вы были откровенны. Он снова поднял свой дротик-пистолет.

– Старый метод обучения детей плаванию состоял в том, чтобы бросать их в воду, – сказал Разум.

Хейз-Гонт резко посмотрел на него сверху вниз. – Вы предполагаете, что это было ваше намерение заставить Алара развить его замечательные способности, какими бы они ни были, сделав так, чтобы он либо открыл их, либо умер. Довольно поразительная образовательная методика. Но почему вы вообще заподозрили, что у него есть такие скрытые возможности?

– Долгое время мы не были в этом уверены. Алар казался обычным человеком, за исключением одного – его сердцебиения. Доктор Хейвен сообщил, что сердцебиение Алара достигало неслыханной с медицинской точки зрения скорости – ста пятидесяти ударов в минуту и более в минуты опасности. Тогда я решил, что если Алар был высшим гомо, то его превосходство было скрытым. Он был похож на ребенка, усыновленного стаей диких зверей.

– Если бы его не заставили осознать свое высшее происхождение, он был бы обречен бегать на своих метафорических четвереньках всю оставшуюся жизнь, вместе с нами, другими животными. И все же, если бы мне удалось поднять его на ноги, он мог бы указать путь к спасению от опустошения, которое уже сейчас захлестывает нас.

– Итак, когда примерно шесть недель назад вы собирались принять решение о дате операции «Конец», мне пришлось действовать, возможно, преждевременно. С помощью необычайно жестоких преследований я заставил Алара развить необычайную световую способность, благодаря которой он мог проецировать различные явления почти так же, как голографический проектор.

– Позже, под воздействием экстатической боли, умело управляемой Шеем, он познакомился с временной осью своего четырехмерного тела. К сожалению, он не мог путешествовать во времени без этого стимула, и я не могу сказать, что виню его за то, что он не потворствовал этому опыту добровольно. И все же, это было достижение, которым он должен был овладеть, как мы овладеваем речью, – повторением. Я уверен, что он, в конце концов, использовал его снова в самом акте смерти на Солярионе-9.

– Затем я повел Алара сначала на Луну, где ему пришлось кое-что узнать о себе и обратном полете Т-двадцать-два, а затем на солнечную станцию, где его преследовали Шей и Турмонд. Он должен был выйти победителем и полностью осознать свое превосходство и свою миссию. Альтернативой была смерть. Я не оставил ему выбора.

Хейз-Гонт встал и принялся расхаживать взад и вперед по каменным плитам, заставляя своего любимца испуганно перескакивать с одного плеча на другое и обратно. Наконец он остановился и сказал: – Я верю вам. Тогда неудивительно, что мы не смогли убить Алара. С другой стороны, вы тоже должны признать свое поражение, потому что ваш протеже, похоже, оставил и вас, и ваше дело.

– Вы не поняли меня, – резко сказал Разум. – В Аристотелевских терминах Алар мертв.

В комнате воцарилась потрясенная тишина, которую быстро нарушили два одновременных звука. Канцлер Хейз-Гонт взорвался выкриком «Хорошо!», в то время, как мадам Хейз-Гонт закричала «Нет!».

Кейрис медленно оседала на подлокотник кресла. Ее кожа так побледнела, что под глазами появились два ужасных темных круга. Разум предсказывал судьбу Алара, но она так и не смирилась с тем, что это станет фактом. В ее голове не было и мысли о том, что Разум может ошибаться. Нет, это было правдой. И хотя это ужасное осознание тяготило ее, она не могла полностью осознать тот обнаженный, неопровержимый факт, что он мертв. Алар не мог навсегда исчезнуть из их жизни. Нет, он не мог уйти, он никогда не уйдет. Это должно было быть правдой. Что же сказал Разум? Вот что: – «Алар достиг полу-божества». Тогда нет никакого конфликта. Алар был мертв, и он был жив. Даже когда он потерял свою жизнь, он победил.

Кейрис не совсем поняла это, но краска снова начала заливать ее лицо.

Хейз-Гонт не обратил никакого внимания на крик Кейрис. Он позволил себе широко улыбнуться и шлепнуть сжатым кулаком по открытой ладони. Затем, в течение нескольких секунд, он успокоился и сердито посмотрел на Разума, который также невозмутимо сидел и наблюдал за ним.

– Значит, ваш протеже, – сказал он с ноткой раздражения в голосе, – не бросил вас. Он просто умер. Вряд ли это та ситуация, которая должна вселять в вас уверенность в собственном успехе.

Где-то позади него открылась и закрылась дверь лифта, а затем послышался топот бегущих и спотыкающихся ног.

Это был военный министр Элдридж. Его форма была растрепана, а у горла и подмышек она была более темного цвета. Налитые кровью глаза подчеркивали пепельное лицо.

Хейз-Гонт подхватил мужчину, когда тот упал. – Говорите, черт возьми! – воскликнул он, держа дрожащее существо за руки и тряся его.

Но глаза Элдриджа лишь безумно закатились, а челюсть отвисла еще больше. Хейз-Гонт позволил ему упасть на пол. Военный министр тихо застонал, когда Хейз-Гонт ударил его в живот.

– Он пытался сказать вам, – заметил Разум, – что спутники и прибрежные радары засекли огромные стаи ракет, летящих на запад. Этот район будет полностью разрушен на глубину нескольких миль в течение пяти минут.

Ни один мускул на лице канцлера не дрогнул в последовавшем долгом молчании. Даже долгопят на его плече казался парализованным.

– «Они похожи на близнецов», – подумала Кейрис.

21 Вечный цикл

Наконец, Хейз-Гонт сказал довольно задумчиво: – Это профессиональный риск атакующего первым, что жертва может стать нетерпеливой и нанести первый удар. Но это упреждение инициативы несущественно и фактически глупо, поскольку в таком случае наши пусковые площадки имеют постоянный приказ прибегнуть к схемам полного уничтожения противника вместо первоначально запланированного уничтожения на одну треть.

– Могу ли я предположить, ваше превосходительство, – раздался сухой серьезный голос Хуаны-Марии, которая только что вкатилась, – что Симацу предвидел масштабы вашего возмездия? Что его собственная схема уничтожения Империи также ничем не ограничена?

Лицо Кейрис медленно побелело, когда она увидела, как ужасная улыбка преобразила рот Хейз-Гонта. Но это не могло быть улыбкой. За все десять лет, что она его знала, он ни разу не улыбнулся.

Он сказал: – Это тоже был просчитанный риск. Так что цивилизация должна действительно исчезнуть, как широко и грозно провозгласили Тойнбианцы. Но я не останусь здесь, чтобы оплакивать ее. И это последнее развитие событий, я полагаю, принудительно решает личность Мистера Икс, а, следовательно, и Алара.

Он в ярости повернулся к Разуму. – Как вы думаете, почему я позволил вам и вашим Ворам построить Т-двадцать-два? Исследование? Разведка? Ба! Слабая, тщетная человеческая раса исчезает, но я спасусь, и буду жить! И я вырвусь за пределы своих самых смелых мечтаний, ибо стану тем непобедимым завоевателем времени и пространства, Вором Аларом!

Теперь он насмешливо смотрел на покрытое шрамами, но умиротворенное лицо Разума. – Какой же вы простак! Я знаю, что вы сами надеялись сбежать на Т-двадцать-два. Вот, почему вы его построили. И у вас даже был проход, сверхсекретный, как вы думали, построенный от вашего купола до ангара Т-двадцать-два. Возможно, вам будет интересно узнать, самозванец, что туннель перекрыт.

– Я знаю это, – улыбнулся Разум. – «Секретный» проход был всего лишь приманкой. Я намерен добраться до Т-22 гораздо более эффективным путем. С тех пор как вы загнали своих самых способных ученых под землю к Ворам, у вас, вероятно, никогда не было адекватного объяснения Воровской брони. Она на самом деле состоит из поля отрицательного ускорения, и требуемым следствием этого является его сильное отталкивающее свойство быстро приближающихся тел, таких как пули полиции.

– Вы, вероятно, знаете, что ускорение синонимично искривлению пространства, и бдительный интеллект Хейз-Гонта, несомненно, вывел тот факт, что этот проекционный механизм передо мной действительно способен управлять пространством, окружающим любого, кто носит броню Вора. В более раннюю эпоху такое явление можно было бы назвать телепортацией.

– Хейз-Гонт, я надеюсь, что вы не войдете в Т-двадцать-два, что вы не станете Аларом. Несколько часов назад Алар восстановил свою память. И теперь он полностью интегрирован в интеллект, находящийся за пределами нашего понимания. На самом деле, вероятно, нет смысла больше думать о нем, как об Аларе. Если он вспомнил свое прошлое, как вы, человечество потеряло свою последнюю надежду. Если он вспомнил свое прошлое, как я, то я думаю, что-то еще можно спасти из тех развалин, которые вы устроили.

Оранжевый свет на проекционном считывателе стал ярко-желтым и на мгновение стал еще ярче.

– Потенциал, накопленный до сих пор, достаточен, чтобы переместить меня в пилотскую кабину Т-двадцать-два, – спокойно сказал Разум, – но я должен подождать еще тридцать секунд, потому что на этот раз я беру с собой свою жену.

Он улыбнулся Кейрис, чьи губы произносили без единого звука: – Ким! – снова и снова.

– Остается только одно, что меня озадачивает, – продолжал Разум. – Дело в вашем долгопяте, Хейз-Гонт…

По комнате прокатился низкий скрежещущий гул. Откуда-то донесся грохот падающей каменной кладки.

Желтая контрольная лампочка на проекторе мигнула, а затем погасла.

Кейрис встала в медленно поднимающемся облаке пыли, сквозь которое она видела, как ее муж лихорадочно пытается что-то сделать с машиной телепортации. Хуана-Мария прижала ко рту носовой платок и дико моргала глазами. Хейз-Гонт закашлялся, потом сплюнул и огляделся в поисках Кейрис. Она ахнула и, прихрамывая, отступила на шаг назад.

Затем произошло сразу несколько событий. Хейз-Гонт прыгнул к ней, головокружительно перекинул ее через плечо, а затем столкнулся с Кенникотом Мьюром – Мегасетевым Разумом, который вырвался через дверь пластикового купола.

Огромный человек, казалось, заполнил собой всю комнату.

Хейз-Гонт отпрянул в сторону, с Кейрис на одном плече и долгопятом на другом. – Я пристрелю тебя, если ты шевельнешься! – крикнул он Мьюру, размахивая пистолетом-дротиком. Он начал пятиться к лифтам.

Кейрис, вспомнив о смерти Гейнса и Хейвена, отчаянно пыталась произнести подобное предупреждение, но ее голос был парализован. Ей удалось ослабить и сбросить правую сандалию, и длинные пальцы правой ноги сомкнулись вокруг рукоятки длинного ножа в ножнах на бедре, когда Мьюр ответил:

–У меня иммунитет к этому яду. Я сам его разработал. Поэтому я провожу вас вниз на вашем личном лифте, работающем на аккумуляторах. Я не верю другим…

Его прервало пронзительное, испуганное бормотание. Это был долгопят, который сполз по ноге канцлера и тщетно пытался остановить его, цепляясь за обе ноги.

– Не ходи! Не ходи! – закричал он тоненьким нечеловеческим голоском. Это был самый леденящий душу звук, который Кейрис когда-либо слышала. Зверек присоединился к драме как полноправный член труппы, с репликами, чтобы говорить, и смертью, чтобы умереть. – «Маленький зверек», – подумала она, – «кто ты такой»?

Хейз-Гонт что-то пробормотал себе под нос. Он резко выбросил ногу вперед. Маленький зверек пролетел по воздуху и врезался в мраморную стену. Он лежал неподвижно там, где упал, странно откинувшись назад всем телом.

Мьюр быстро бежал по направлению к ним, когда Хейз-Гонт закричал: – У вашей жены иммунитет?

Мьюр резко остановился. Хейз-Гонт, злобно ухмыляясь, продолжал свое неторопливое отступление к двери лифта.

Кейрис вытянула шею из своего неловкого и болезненного положения и посмотрела на своего мужа. От боли на его лице ее сердце наполнилось слезами. Это был первый раз за десять лет, когда его обожженная маскировка ослабила свою ледяную, безжизненную неподвижность.

Двери лифта открылись. Хейз-Гонт внес ее внутрь.

– Все кончено, – простонал Мьюр. – Значит, он и есть Алар. Я позволил вам страдать десять лет для этого, моя бедная дорогая, мое бедное человечество. Его голос был неузнаваем.

В своем неловком положении Кейрис не могла нанести смертельную рану Хейз-Гонту. И тогда она поняла, что должна сделать.

Дверь лифта уже закрывалась, когда она боком спрыгнула с плеча Хейз-Гонта. Тяжесть ее тела скрутила его руку, и она упала поперек дверного проема. Падая, она закричала: – Он не Алар!

Ее колено подогнулось, и нож между пальцами ног блеснул на свету. Она тяжело опустилась на перевернутый клинок, вонзив его себе в сердце.

Тело женщины заблокировало скользящую панель двери. Хейз-Гонт отчаянно втащил труп в лифт, и тут же в его сторону послышалось неясное движение.

Дверь лифта с лязгом захлопнулась, и Хуана-Мария осталась в комнате одна.

Все трое – Кенникот Мьюр, Хейз-Гонт и Кейрис, живые и недавно умершие, соединились в своей странной, сверхъестественной судьбе и оставили ее одну.

Долгое время прекрасные карие глаза были погружены в свои мысли. Наконец ее задумчивость была нарушена пронзительным, болезненным писком.

Долгопят, несмотря на сломанную спину, все еще слабо дышал, и его красноречивые, похожие на блюдца глаза были умоляюще обращены к ней. Их жалостливое послание было несомненным.

Хуана-Мария сунула руку в боковой карман своего кресла и достала шприц и пузырек с обезболивающим препаратом. Потом она заколебалась. Убить маленького зверька означало бы рискованно опустошить флакон. В ближайшие несколько минут ей самой будет достаточно больно. В любом случае, черт бы побрал этого Хейз-Гонта. Он всегда проваливал свои убийства.

Она быстро наполнила шприц, подкатила кресло к маленькому существу и медленно наклонилась, чтобы поднять его.

Инъекция была сделана быстро.

Она убрала иглу, и умирающее животное лежало у нее на коленях, словно тряпка, уставившись в ее лицо быстро остекленевшими глазами. А потом она поняла, что оно мертво и что она очень устала. Титульная правительница полутора миллиардов душ не могла даже пошевелить собственными руками. Шприц упал на кафель и разбился вдребезги.

Как легко теперь соскользнуть в непробудную задумчивость, навсегда. Итак, Мьюр должен был стать Аларом и достичь чего-то сродни бессмертию. Это было именно так. Ей казалось, что этот человек просто следует естественному развитию событий до их логического завершения. И по той же причине Хейз-Гонт тоже должен был измениться.