Текст книги "Просто сожители (ЛП)"

Автор книги: Чарити Феррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Хорошо.

– В отличие от тебя.

– Детка, ты понятия не имеешь, что я с кем делал, так что брось эти фантазии и перестань считать, что я трахаю каждую женщину, которая мне улыбается. – Я выдохнул. – Знаешь, я немного не понимаю, почему тебя это вообще волнует.

Я придвигаюсь ближе, и она снова упирается в бар. Она не мешает мне повторить свои прежние действия – схватить ее за талию, водрузить на барную стойку и просунуть свое тело между ее тонкими ногами.

Я хватаю ее за шею, притягивая ближе к своему лицу, и мои пальцы ласкают ее кожу.

– Ты хочешь стать одной из этих женщин, Сьерра? Поэтому тебя это так волнует?

Ее дыхание вырывается в крошечные выдохи. Ее глаза опускаются к моим и становятся дикими, впиваясь в меня. Она возбуждена, и, черт возьми, я тоже.

Я опускаю руку вниз по ее шее, берусь за подбородок и откидываю его, давая возможность провести губами по изгибу ее челюсти. Ее кожа мягко прижимается к моим губам. Я пробегаю поцелуями по ее шее, чувствуя, как ее грудь прижимается к моей, и посасываю место под ее ухом. Я впиваюсь пальцами в ее голые бедра и раздвигаю ее ноги шире, замечая, как под короткими шортами мелькают трусики.

Это плохая, блядь, идея.

Это черта, которую я поклялся никогда не переступать с ней.

Я не тот мужчина для нее. Ей нужен профессионал, работающий с девяти до пяти, который носит чертовы мокасины. Не я, не мужчина, которому суждено провести свою жизнь здесь и человек, который не может дать ей ту жизнь, которую все эти годы имели ее родители.

– И это все? – спрашиваю я, мой голос резок, когда я шепчу на ее коже. Я чувствую, как мой член становится тверже с каждым прикосновением. – Поэтому ты так злишься?

Она дрожит.

– Я работаю здесь. Вот почему.

– Чушь. – Я отступаю назад, мои руки крепко сжимают ее бедра. – Я могу читать тебя, как свою любимую книгу, Сьерра. Я вижу тебя – настоящую тебя, и как бы ты ни старалась скрыть от меня каждую мысль, проносящуюся в твоей маленькой хорошенькой головке, я ее вижу. Позволь мне привести тебе пример: прямо сейчас я вижу, как ты злишься на меня. – Я понижаю тон. – Я также вижу, как сильно ты хочешь меня.

Она тянется вниз, чтобы впиться пальцами в мою руку, лежащую на ее бедре.

– Ты такой самодовольный.

Я поднимаю бровь, глядя на нее.

– Я лгу?

– Может быть, я вижу тебя насквозь. Может быть, это ты хочешь меня.

– Поверь мне, ты не можешь меня читать.

Она смеется.

– О, но я могу. Неужели ты думаешь, что я не замечаю твою ревность так же, как и свою? Что я не вижу, как тебе приходится вырываться из своих чувств ко мне? Ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя, Малики. Проблема в том, что ты слишком труслив, чтобы что-то с этим сделать.

– Слишком труслив?

– Слишком, черт возьми, труслив.

Мои губы врезаются в ее губы.

Труслив, ага, конечно.

Мы стонем, и в тот момент, когда я начинаю пробовать ее на вкус, когда мой язык входит в ее рот, в комнате раздается громкий стук.

Какого хрена?

Звонит мой телефон.

Звонит телефон в баре.

Кто-то стучит в дверь бара и кричит за ней.

Я разобрал что-то вроде:

– Забыла бумажник!

– Чертов ад, – ворчу я, отстраняясь от нее.

Впервые я пробую ее на вкус, и все прерывается вот так.

Это знак, что мы не должны переходить эту черту?

Мы оба переводим дыхание, и я вытираю рукой лицо, направляясь к двери. Я наполовину хочу сказать человеку, чтобы он отвалил, но он не перестает стучать.

Я отпираю дверь… и входит Пенни.

Ты, наверное, издеваешься надо мной.

Я слышу, как Сьерра ругается себе под нос.

Она спрыгивает с барной стойки и практически рычит в мою сторону.

– Это была долгая ночь. Тебе, наверное, стоит помочь ей найти кошелек.

Она смотрит на нас, проходя мимо по дороге в квартиру, и я молюсь, чтобы она не собрала вещи и не уехала.

Как бы мне ни хотелось преследовать ее, сначала я должен избавиться от Пенни.

– Хорошо сыграно, – говорю я Пенни, работая челюстью.

Она поднимает брови.

– Что ты имеешь в виду?

– Да ладно. Ты забыла свой кошелек?

Она пожимает плечами.

– Я надеялась, что ты передумал. Я не знала, что она будет здесь с тобой, делая… что бы вы двое ни делали.

– Мы закрывали бар.

– Ты собирался трахнуть ее в том же месте, где трахал меня.

Я рычу. Она права. Я собирался трахнуть Сьерру там же, где трахал бесчисленное множество других женщин.

– Она не для тебя, Малики. – Ее рука скользит по моему плечу.

Я отталкиваю ее.

– То, что мы трахались несколько раз, ни черта не значит. То, что твой рот побывал на моем члене, еще не значит, что ты меня знаешь.

– Когда она разобьет тебе сердце, ты знаешь мой номер.

Глава 15

Сьерра

Я бросаю сумку, срываю с себя одежду и иду в душ.

Слезы навернулись мне на глаза, как только Пенни вошла, но я смахнула их.

Я не могла плакать перед ней – перед ними.

Что, если он приведет ее в свою спальню?

Я покачала головой. Он не сделает этого после того, что случилось в баре.

Я бросаю мочалку на пол ванны и пинаю ее для пущей убедительности. Я вспоминаю прикосновения Малики, когда мою волосы. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Именно тогда, когда мне удалось доказать, что он больше не может скрывать свои чувства ко мне, она прервалась.

Несмотря ни на что, между нами, всегда кто-то встает.

Малики сидит на моей кровати, когда я вхожу в комнату. Я вскрикиваю и затягиваю полотенце вокруг груди.

– Я хотел заверить тебя, что ни с кем не трахаюсь. – Он встает. – Поспи немного.

С этим он разворачивается и уходит.

– Малики, подожди.

– Иди спать, Сьерра, – это все, что он прорычал.

***

– ЧЁРТ.

Я опоздала.

Из-за всего, что произошло прошлой ночью, я не поставила будильник на поздний завтрак.

Я натягиваю платье через голову, избавляясь от морщин руками, и надеваю красные туфли на танкетке. Я чищу зубы, заплетаю волосы и через несколько минут выхожу за дверь. Я хочу пойти на этот бранч, как хочу выпить мимозы с Луизой.

Слава Богу, Малики нигде не видно. Я пока не могу встретиться с ним взглядом.

– Ты опоздала, – так приветствует меня отец, когда я сажусь за стол.

– Я проспала, – говорю я, зевая.

– Если бы ты не работала в баре, ты бы не проспала.

Я беру графин с апельсиновым соком и наливаю себе стакан.

– Я не собираюсь это обсуждать. – Мой взгляд перескакивает на маму. – Я сказала маме, чтобы она сообщила тебе об этом.

– О, она все сделала правильно, но ты моя дочь, – отвечает он с раздражением.

Он ненавидит, когда ему не дают права голоса, но его жизнь изменилась после того, как его интрижка была раскрыта. Его задница находится под ударом в каждом аспекте его жизни – карьера, семья. Черт, даже мои бабушка и дедушка злятся на него. Сейчас у моего отца нет никого на его стороне.

Мама проводит ладонью по его руке.

– Дорогой, давай подождем, пока мы поедим.

– Да, папа. Мы не хотим, чтобы твое кислое настроение повлияло на наши французские тосты и яйца, – добавляет Рекс с ухмылкой.

На шее моего отца пульсирует жилка, и, без сомнения, он хочет отвесить Рексу подзатыльник, но он смотрит на меня с намерением.

– Мы поговорим об этом.

– Не могу дождаться, – бормочу я, расстилая салфетку на коленях.

Когда-то я была папиной дочкой. Он не был идеальным, но он был моим папой – человеком, который боролся с монстрами в моем шкафу и учил меня кататься на велосипеде. Где-то между тем, как я выросла, а он стал более успешным, он изменился – стал человеком, которого я больше не знала, но все еще любила. Несмотря ни на что, я была рядом с ним, защищала его, пока он не разрушил сердце моей матери.

Я завтракаю, слушая, как отец рассказывает о событиях в городе, а мама – о своем последнем сборе средств. Когда завтрак закончен и наши желудки полны, я помогаю маме прибраться, двигаясь как можно медленнее, чтобы оттянуть этот ненужный разговор с отцом.

– Хорошо, Сьерра, мой кабинет, – говорит отец, заходя на кухню и поправляя манжеты рубашки.

Я закатываю глаза, следую за ним в кабинет и говорю, прежде чем он успевает закрыть дверь:

– Послушай, что бы ты ни сказал, я не передумаю работать в баре. Я работаю там, и это окончательно.

Дверь с щелчком закрывается, и он обходит вокруг своего стола, выглядя более властным, когда садится в кресло руководителя. Мой отец – красивый мужчина, который хорошо постарел. Он высокий, с темными волосами, в которых только несколько седых прядей, и он обладает достаточной уверенностью в себе, чтобы можно было предположить, что ему около двадцати лет. На нем черный костюм, черный галстук и Rolex, доставшийся ему от деда.

– Работа там не только неподобающа для дочери мэра, но и опасна, Сьерра.

– А знаешь, что неуместно для мэра города? Изменять своей жене.

Он щелкает пальцем в мою сторону.

– Туше. Это не попытка контролировать тебя. Жизнь Малики темнее, чем солнечный свет, к которому ты привыкла, дорогая.

– Странно. Малики – мое солнечный свет каждый раз, когда у меня дерьмовый день, когда я плачу из-за твоей неосмотрительности и измены. Он делает меня счастливой. Помнишь последнего парня, которого ты одобрял? Он изменил мне в туалете бара. – Я начинаю вышагивать перед ним. – И я даже не встречаюсь с Малики. Я работаю на него. Поэтому, по этой причине и ради нашей дружбы, я буду терпеть пасмурные дни с ним, потому что…

– У тебя есть к нему чувства?

Я сглотнула.

– Дружеские чувства.

Он кивает.

– Будь осторожна.

– Я всегда осторожна.

– Этот ребенок, его жизнь была нелегкой. Его мать была… – Он замолкает.

– Была кем?

– Психически больна, то в психиатрической клинике, то в больнице, и место работы его отца не способствовало этому. У нее была паранойя по поводу неверности, она стала одержима ею и не могла справиться со своей жизнью – по словам вашей матери, которая пыталась стать ее наставником. Она пыталась помочь Келли, но не смогла.

Я скрещиваю руки.

– Дети не обязаны брать пример со своих родителей. Я совсем не похожа на тебя.

Он морщится, понимая, что это не комплимент.

– Я люблю тебя, но я не хочу, чтобы ты была с таким мужчиной, как я, Сьерра. Я знаю, что такое мужчина, которого невозможно удержать – я один из таких мужчин – и нам тяжело. Мы причиняем боль людям. – Он опирается локтями на стол. – Твоя мать подала на развод.

Я останавливаю свой шаг, чтобы посмотреть на него.

– Что?

– Я хотел быть тем, кто скажет это тебе.

– Почему?

– Она боится, что подает плохой пример, и что ты вернешь Девина обратно, потому что она не бросила меня. Я полагаю, мы оттягивали неизбежное. Когда она рассказала мне об измене Девина, я хотел убить его за то, что он причинил тебе боль. Твоя мать напомнила мне, что это ничем не отличается от моих действий. Я причинил боль своей жене, своим детям и предал город, который голосовал за меня. Я должен ответить за это.

Моя голова закружилась.

– Что теперь будет? – Это не может быть реальностью. Он этого не говорил.

– Я буду работать над тем, чтобы искупить свою вину.

– И пока ты это делаешь, позволь мне поработать над тем, кем я хочу быть. – Он приподнял бровь.

– И кем же?

– Счастливой.

Он кивает.

– Я закрою рот, сяду и пойму, что я не идеален.

– Наконец-то.

Его стыдливый взгляд ранит мое сердце, и я обхожу стол, чтобы поцеловать его в щеку. Он безжалостный человек, но я люблю его.

– Скоро увидимся, хорошо? – говорю я ему.

Он кивает.

– Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. Что угодно. Я ночую в своем кабинете, но мне пора найти место для постоянного переезда. Я разрешаю твоей матери оставить дом.

***

Я отпираю дверь квартиры и вхожу, обнаружив, что она пуста. Я не разговаривала с Малики с тех пор, как вчера вечером появилась девушка, которую он трахнул на столе.

Кстати, о прошлой ночи…

Что это было, черт возьми?

Мы целовались.

Малики Бриджес наконец-то поцеловал меня.

Годами я мечтала почувствовать его губы на своих.

И это случилось в ужасное время.

Я была замужем, и тут появилась Пенни.

Я слишком остро отреагировала прошлой ночью?

Возможно.

Малики не мой. Я не имею на него права.

Я не имею права расстраиваться, но я не могу перестать представлять, как Пенни возвращается на второй раунд… третий… кто знает, сколько раз они трахались?

Она не испугалась, увидев меня – явный признак того, что она заявила о своих претензиях и дала понять, что у них была история.

Когда я иду в бар в поисках его, там пусто. Моя следующая остановка – страшный офис – место, куда я не ступала ногой с той ночи. Дверь закрыта. Я стучусь и жду, пока он позовет меня войти. Увидев меня, он отрывается от бумаг на столе, выпрямляется в кресле и выглядит так, будто он начальник, собирающийся отругать сотрудника.

Нет никакой дорожной карты, куда приведет этот разговор. Я – замужняя женщина, разочаровавшаяся в нем из-за другой женщины. Я неправа, и меня мучают мои чувства.

– Привет, – говорит он, понимая, что я немая чудачка, таращащаяся на него.

– Привет, – почти шепчу я, закрывая дверь.

– Слушай, о Пенни, – начинает он.

– Ах, старая добрая Пенни. – Насмешка срывается с моих губ с презрением. Мой взгляд перебегает с него на стол, и я сжимаюсь. – Ладно, я не могу говорить с тобой здесь. – Я поднимаю руку и сглатываю поднимающееся отвращение.

Его взгляд обводит комнату в замешательстве.

– Что? Почему?

– Этот стол. Я не могу даже смотреть на него после всей твоей… секс-забавы с Пенни.

Он откинулся на стуле и сцепил руки за головой.

– То есть после того, как ты шпионила за мной?

– Я не шпионил за тобой.

– Я следил за камерами. Ты не просто подглядывала, а потом убежала – что, добавлю, сделал бы здравомыслящий человек. Ты осталась и наслаждалась шоу. Шоу, которое не ты должна была смотреть.

Я заикаюсь, подыскивая нужные слова.

– Я была… шокирована… в ужасе… застыла на месте. – Я скрещиваю руки. – Не перекладывай это на меня. Ты должен был посоветовать мне не работать вчера вечером, если знал, что она вернется, чтобы еще раз потрахаться за столом.

– Я не знал, что она придет вчера вечером, и не приглашал ее прийти позже. Ты думаешь, что забыть бумажник – это код для секса? Я был так же удивлен и взбешен, как и ты.

– Я не была взбешена.

– Ты была взбешена. Ревность выглядит на тебе сексуально.

– Прости? Я не ревновала ее. – Да, но я фыркнула, чтобы выглядеть более правдоподобно. – Я была раздражена, вот и все. – Раздражена тем, что ты намочил мои трусики, предлагая мне то, о чем я мечтала годами, и тут бац, появляется Пенни-блокатор пениса. – Я буду наверху. Тогда мы сможем поболтать.

Он опускает руки и двигается в своем кресле.

– Слушай, мне жаль. – Самодовольная улыбка появляется на его губах. – Не то, чтобы мне было за что извиняться.

– Значит, ты не извиняешься, фальшивый податель извинений.

– Я извиняюсь за поведение Пенни. Я не сделал ничего плохого.

– Ты прав. Ты не должен извиняться за то, что трахаешь цыпочек за столом.

– Не говори, что это похоже на дешевое порно.

– Это точно выглядело как дешевое порно. Если она ходит как утка, говорит как утка, то это дешевое утиное порно.

– Ты невозможна, – пробормотал он. – Это было намного качественнее, чем порно. Да, у меня был секс с Пенни. Нет, я не буду делать этого снова. Все решено. Давай двигаться вперед.

Я скрестила руки вместе.

– Разговор окончен.

Я кручусь на своих танкетках и чувствую Малики позади себя, когда поднимаюсь наверх. Я оставляю дверь открытой для него и сажусь на табурет у острова.

– Теперь, когда с этим покончено, не хочешь рассказать мне, что еще у тебя на уме?

Мне нравится, что он не боится копаться в моих чувствах, не боится, что я выношу на него свои проблемы.

– Мои родители разводятся.

Почему я так ошеломлена – странно. Я была счастлива, когда мама сказала, что уходит от отца после того, как стало известно о его измене, и злилась, когда она решила остаться.

Теперь я чувствую себя оцепеневшей.

В этом году в моей семье происходит два развода – мой и моих родителей.

Он стоит на другой стороне острова.

– Мне жаль.

– Я… – Я останавливаюсь, чтобы прочистить горло. – Возможно, это моя вина.

– Черта с два. Все в этом городе знают, что виноват твой отец. – Он качает головой. – Не смей так думать.

– Да, но моя мама не ушла от него после того, как узнала об измене. Она уходит, боясь подать плохой пример своим дочерям.

– А разве то, что она остается с ним, подает хороший пример?

– Каждая ситуация индивидуальна. – Он кивает.

– Я согласен.

– Это… ух. Это будет странно, когда они не будут вместе, понимаешь?

– Да. То же самое было, когда моя мама ушла, но это стало нашей новой нормой.

Мой рот открывается.

Вот дерьмо. Малики переходит на личности?

Я веду себя так, будто знаю, что сказал мне мой отец?

– Твоя мама ушла от тебя?

– Да. Когда мне было шесть, а моей сестре девять. – Его лицо пустое, на нем нет ни капли эмоций.

– Она сказала тебе, что уходит?

– Нет. Однажды я пришел домой, а все ее вещи исчезли. Она так и не вернулась.

– Ты знаешь, где она сейчас?

Он покачал головой.

– Мне все равно. Она решила уйти, не забирать нас с собой и никогда не возвращаться. Вот и все. Я не буду бороться ни за чью любовь. Она сделала то, что мать никогда не должна делать, независимо от ситуации.

Я хочу большего.

Я хочу всего личного, что он может предложить.

– Почему она ушла?

– Я не знаю. Много лет назад, когда мы перевозили отцовский хлам, мы нашли ее прощальное письмо. Она винила во всем бар, моего отца, который сделал его приоритетом над своей семьей и не уделял ей достаточно внимания. Ему нужно было узнать, каково это – заботиться о семье, вот что она сказала. Я был в ярости на отца и обвинял его во всем. На самом деле, виноваты были они оба. Ее письмо доказало, что она не заслуживает того, чтобы я ее искал. – Он переносит вес с одной ноги на другую, качает головой и протягивает руку. – Пойдем. Хватит с нас депрессивного дерьма на один день. Давай займемся чем-нибудь веселым.

Я приподнялась на своем табурете.

– Например?

– Выбирай сама.

– Ну… – Я затянулась.

– Вот черт. Я что, действительно соглашаюсь на это?

– Как насчет того, чтобы пройтись по магазинам и выбрать все для бара?

Он пожимает плечами.

– Почему бы и нет? Это идеальный день, чтобы выбраться из города. – Я сползаю с табурета. – Дай мне быстро переодеться.

Он щелкает пальцами, чтобы остановить меня.

– Сегодня вечером Коэн устраивает барбекю у себя дома. Пойдем со мной.

– Правда?

– Да, будет весело.

Я киваю, улыбка появляется на моем лице. Я выхожу из кухни и, скрывшись из его поля зрения, бегу в свою спальню. Глава 16

Сьерра

– Первым делом, – говорю я, разворачиваясь и идя спиной к Малики. – Стол должен сказать пока-пока.

Он наклоняет голову в сторону.

– Что не так с моим столом?

– А то, что на нем ты трахал Пенни и еще неизвестно сколько женщин.

Мой ответ привлекает внимание пожилой пары, проходящей мимо. Женщина задыхается, зажимает рот рукой, как будто вместо светской беседы я раздвигаю ноги перед Малики, а затем кладет руку на сердце. Она качает головой, хватает мужчину за руку и оттаскивает его.

Малики качает головой.

– Ты не можешь отправлять в хлам мой стол по этой причине.

– У тебя есть сентиментальная привязанность к этому столу, кроме того, что это твое место для траха? Семейная реликвия? – спрашиваю я его. – Это было бы неуважительно по отношению к старшим.

– Нет, Сьерра. Я не занимаюсь сексом на семейных реликвиях.

Еще один странный взгляд бросает на нас прохожий. Мне следовало затронуть эту тему в машине.

Он понижает тон.

– Почему тебя так волнует стол?

Потому что я влюблена в тебя с восемнадцати лет.

Я прочищаю горло и пожимаю плечами.

– Я не хочу общаться с твоими сексуальными соками, если когда-нибудь буду работать в твоем офисе.

– Сексуальные соки? – Ухмылка играет на его губах. – Ты чокнутая, и, пожалуйста, никогда больше не используй термин «сексуальные соки».

– Неважно. – Я продеваю свою руку через его и веду нас в отдел офисной мебели в магазине, в котором мы находимся. – Новый стол, идем.

Когда мы доходим до места, я кручусь на каблуках и жестом указываю на варианты.

– Какой вид мы хотим получить, мистер Бриджес?

Он почесывает голову и вместо того, чтобы искать стол, обращает свое внимание на меня.

– Выбирай. Это ты требуешь, чтобы его заменили.

– Хорошо, я вижу, это та область, в которой ты предоставляешь мне творческий контроль. – Я беру его за руку и провожу нас через проходы.

– Пока оно не розовое и не усыпано блестками, что, похоже, является стилем моей племянницы, я не против.

– Я бы не стала так поступать с твоим столом. А вот табуретки… – Я ухмыляюсь ему в ответ. – Сейчас самое время упомянуть, что на них определенно есть блестки.

Он качает головой, улыбка растягивает его губы.

– Ты такая заноза в моей заднице.

– Привыкай к этому.

– Поверь мне, я привык много лет назад.

Я краду его кепку, надеваю ее и указываю на стол.

– Мне нравится этот. Он кричит, Малики!

Это простой черный стол с открытыми ящиками. Мне больше всего нравится то, что он выглядит неудобным. Это должно отпугивать женщин от того, чтобы раскинуться на нем.

– Берем. – Он возвращает свою кепку.

***

– Коэн работает в «Twisted Fox», верно? – спрашиваю я с пассажирского сиденья его машины.

Мы едем на барбекю. Наша поездка по магазинам закончилась тем, что мы заказали неудобный стол и офисное кресло, и у нас есть книга с образцами пола и краски.

Он кивает.

– Он совладелец этого места вместе с несколькими нашими друзьями. – Я застываю на своем месте.

– Мы же туда не пойдем?

Он качает головой.

– Нет, это у него дома. Я бы не пригласил тебя, если бы это было там. Это я и несколько друзей. Вот и все.

– Круто. – Я не могу поверить, что встречаюсь с его друзьями – друзьями, которых нет в Блу Бич.

Малики переехал из Блу Бич много лет назад, но вернулся, когда стал владельцем бара. Все, что я знала, это то, что он хотел уехать из маленького городка, как и я, а потом вернулся – по разным причинам. Он хотел спасти семейный бизнес. А я – чтобы быть рядом с родными, мамой и… с ним.

***

– Я нормально выгляжу? – Я осматриваю свои шорты, белую майку и красные танкетки, которые на мне.

Малики снимает с лица солнцезащитные очки и окидывает меня взглядом.

– Ты выглядишь идеально.

Я берусь за ручку, но делаю паузу, рассматривая дом, перед которым мы припарковались. Это небольшое кирпичное ранчо с ярко-желтой дверью и черными ставнями. На подъездной дорожке полно машин и мотоцикл.

Я тревожно выдыхаю.

– Во что я ввязалась?

Волнение от встречи с его друзьями сменилось нервозностью. Обычно я общительная девушка, завязывающая разговор с другими, но измена Девина изменила меня. Я не хочу разговаривать с людьми или выходить в свет. Я чувствую, что мной воспользовались, унизили и манипулируют. Я перестала доверять людям.

По крайней мере, мы не в Блу Бич.

– Входишь? – повторяет Малики. – Ты идешь на прохладное барбекю с моими друзьями. Это не одно из светских мероприятий твоих родителей. Не волнуйся о том, чтобы быть кем-то, кроме себя.

Я потираю затылок.

– Коэн рассказал кому-нибудь, как мы познакомились?

– Сомневаюсь. Коэну есть о чем беспокоиться, кроме сплетен.

Я расслабляюсь в своем кресле.

– Я решила, что Коэн мне уже нравится.

Он поглаживает мое бедро, слегка сжимая его.

– Не волнуйся. Просто развлекайся.

***

Рука Малики лежит на моих плечах, и я прижимаюсь к нему, когда мы заходим на задний двор Коэна. Этот жест шокировал меня, учитывая, что он почти не прикасается ко мне, когда мы общаемся. Его рука идеально облегает меня, как будто ей там самое место. Я могла бы ходить в его объятиях до конца своей жизни и никогда не захотеть отстраниться.

– Ки! Какие люди!

Коэн ухмыляется, когда видит нас, закрывает гриль перед собой и идет в нашу сторону.

– Рад, что ты смог приехать и привести великолепную компанию.

Я оглядываю задний двор. Группа девушек расположилась за столом, поглощенная беседой, а трое мужчин отстали от Коэна и направились к нам.

– Ты, должно быть, Сьерра, – говорит Коэн, когда доходит до нас. – Малики сказал, что ты приедешь, и он так много рассказывал мне о тебе. Добро пожаловать в мой дом.

Малики был прав. Коэн ведет себя так, как будто я совершенно незнакомый человек.

Я смеюсь, румянец поднимается по моим щекам.

– Все, что он тебе рассказал, – ложь.

Коэн делает движение в мою сторону и смотрит на парней.

– Ты помнишь того юнца, который постоянно пробирался в бар Малики?

– Да, – протягивает один шатен с леденцом во рту.

У другого парня открывается рот.

– Черт возьми! Это она? – Он качает головой с расширенными глазами. – Мне чертовски нравится это дерьмо.

– Конечно, – отвечает Коэн. – Это Сьерра. – Он представляет парней.

Леденцовый парень – Сайлас.

Тот, который святое дерьмо, – Финн.

Единственный, кто не улыбается, – Арчер.

Я машу им рукой.

– Привет.

Коэн складывает руки рупором и кричит девушкам:

– Джорджия! Иди сюда!

Невысокая блондинка поднимается со своего места и сужает глаза в нашу сторону.

– Лучше бы это было хорошо. У нас была глубокая дискуссия о «Холостяке».

– Поверь мне, это намного лучше, чем это дурацкое шоу! – восклицает Финн. – Нет, не лучше, – кричит Малики. – Оставайся там!

Джорджия, как я предполагаю, направляется в нашу сторону, и Коэн подает мне сигнал, как только она присоединяется к нам.

– Это Сьерра, она же несовершеннолетняя девочка, которая постоянно пробиралась в бар Ки.

Я поднимаю руку, чтобы поправить его.

– Эй, я никогда не была несовершеннолетней. Мне было восемнадцать.

– Восемнадцать – это не совершеннолетие и определенно не тот возраст, чтобы пить, детка, – говорит Малики с намеком на ухмылку.

– Он имеет в виду, что несовершеннолетним нельзя трахаться, – говорит Джорджия, закатывая глаза и ухмыляясь Малики. – Я так и думала, что у вас с ней что-то есть. – Ее внимание переключается на меня, ее улыбка все еще не исчезла. – Я тебя не знаю, но ты мне уже нравишься за тот ад, через который ты его протащила.

Рука Малики падает с моих плеч.

– Во-первых, я никогда не говорил о ней с тобой. Твоя любопытная задница подслушала, как я говорил об этом с Коэном. Мне нужен был совет, что делать, кроме как вызвать на нее полицию.

Джорджия пренебрежительно махнула рукой в его сторону.

– Заткнись. Ты бы никогда не вызвал на нее полицию.

– Эх, он угрожал много раз, – сообщаю я им, мысленно воспроизводя все те моменты, когда он это говорил. – Даже грозился позвонить моим родителям.

– Черт, чувак, только не угроза родителям, – вклинился Финн. – Я думал, ты круче этого.

Малики отмахивается от него.

Я пожимаю руку Джорджии, когда она представляется. Она великолепна, а ее внешний вид – сплошные девяностые. На ее веках – розовый блеск, а светлые волосы собраны в два пучка на макушке. Судя по улыбке на ее лице и дружелюбию в голосе, она мне уже нравится.

– Надеюсь, вы нагуляли аппетит, – говорит она. – У нас много еды.

Я смотрю на еду на столах для пикника.

Убейте меня.

Выглядит, как самый настоящий пикник.

– Мне жаль, – поспешно говорю я. – Малики набросился на меня с этой новостью в последнюю минуту, иначе я бы что-нибудь принесла.

Отлично. Уже произвожу плохое впечатление.

– Не волнуйся, – говорит Сайлас. – У нас всего полно.

– Малики уже заплатил мне за вас двоих, – говорит Джорджия. – Они платят, а я обычно делаю – за исключением гриля.

Рука Малики возвращается на мои плечи, когда мы идем за ней, но я отстраняюсь, когда Джорджия берет меня за руку.

– Я познакомлю тебя с девочками. – Ее внимание приковано к Малики. – Я обещаю вернуть ее.

Я киваю, когда Малики бросает на меня вопросительный взгляд, и позволяю Джорджии вести меня за собой.

– Лучше бы я ей понравился, когда она вернется, ты, маленькая засранка! – кричит Малики позади нас.

– Я не могу ничего обещать! – смеется Джорджия.

Когда мы доходим до стола, две женщины приглашающе улыбаются, и я сажусь на стул рядом с Джорджией.

– Я Лола. – Лола – светлокожая девушка с гладкими, уложенными в среднюю прическу волосами.

– А я Грейс. – Имя Грейс идеально подходит ей. Ее клубнично-светлые волосы заплетены в корону на голове, и она одета в свободное белое платье.

– Сьерра. – Я улыбаюсь. – Я пришла с Малики.

Их ухмылки расширяются.

– О, мы заметили, – комментирует Лола.

– Ты встречаешься с Коэном? – спрашиваю я Джорджию.

– Боже, нет, – отвечает она, скривив лицо. – Он мой брат. – Она двигается на своем месте. – А это мои подружки. Ни у кого из парней нет подруг. Они все слишком трусливы, чтобы их кто-то привязывал к себе.

Ее глаза сужаются в сторону парней, и я слежу за ее взглядом, пытаясь выделить жертву ее взгляда, но не могу.

Хм. Определенно, здесь есть какая-то история.

– Парни, работающие в барах, – мягко говорит Грейс и сжимает руку Джорджии. – Это то, что ты с ними получаешь.

Лола прочищает горло и указывает на меня.

– О, черт, – брызжет слюной Грейс. – Я не это имела в виду. Некоторые из них. Малики не такой. Он не приводит с собой разных женщин на каждое барбекю.

– Черт возьми, этот человек не приводил с собой ни одной женщины, и точка, – констатирует Джорджия совершенно определенно. – До тебя.

– И это до того, как мы запретили им приводить девушек, – подхватывает Грейс.

– Запретили? – Мой взгляд нервно перебегает на каждую девушку. – Он не должен был приводить меня? – Я так надеру ему задницу.

Лола качает головой.

– Нет, с тобой хорошо. Несколько лет назад была проблема с одной из девушек Финна. Она дружила с мамой ребенка Коэна и говорила о нем всякое дерьмо. Это не понравилось Джорджии, очевидно.

Я вытаращилась на них.

– Подожди, у Коэна есть ребенок?

Грейс кивает.

– Ноа.

Я окидываю взглядом двор, не замечая никого моложе двадцати лет.

– Он здесь?

– Нет, – отвечает Джорджия, сверяясь с часами. – Его тетя скоро его заберет.

У меня в голове крутится столько вопросов.

– А как же мама? Она здесь?

ч

Грейс гримасничает.

– Хизер – отстой.

Я бросаю взгляд на Джорджию.

– Почему?

Ее розовые губы кривятся в отвращении.

– За несколько месяцев до родов она ни с того ни с сего заявила Коэну, что хочет отдать Ноя на усыновление. Коэн умолял ее не делать этого, обещая взять на себя всю ответственность и опеку. Как только она родила, она сбежала в Вегас. Коэн сдержал свое слово, стал прекрасным отцом и ни разу не разговаривал с Хизер. Ной встречался с ней несколько раз, когда был с Джейми, но не знает, кто она для него. – Она усмехается с отвращением. – Мы предпочитаем держать это в тайне, чтобы защитить его.

Мой желудок сжимается. Как кто-то мог так поступить со своим ребенком?

Бедный Коэн.

– Ого, – протягиваю я, мои глаза прикованы к Джорджии. – Кто такая Джейми?

– Сестра Хизер, – отвечает Джорджия. – У нее есть связь с Ноа.

Я переглядываюсь с Коэном.

– Это звучит как один огромный клубок головной боли. – Джорджия пожимает плечами и берет свое пиво.

– Не совсем. Мы благодарны за отсутствие Хизер.